Текст книги "1185 год"

Даже если владыка Эрзинджана и оценил поэму по достоинству и не пожалел иноходцев и золота, то они до Низами не дошли. Ни сам Низами, не таивший от читателя своих имущественных дел, ни его современники не говорят о сказочном даре.

Скорее всего, поэма Фахр ад-Дину понравилась, какая-то награда Низами была отправлена. Может быть, дошла до него, а может, и нет.

Но главного Низами добился. Поэму прочли. О поэме заговорили. Поэма стала настолько знаменита, что на одном лишь фарси сохранилось более сорока подражаний ей.

Известно, что через некоторое время список поэмы попал к правителю Дербенда. Тот был глубоко тронут ее глубиной и совершенством. Возможно, он даже произнес небольшую речь придворным поэтам о том, каких вершин достигла поэзия в иных странах и как прискорбно, что ничего подобного при его дворе не создано. Поэты согласились, потому что чужеземцы не были соперниками.

И тут какой-то слишком осведомленный наиб влез с нетактичным предположением: не тот ли это Низами из соседней Гянджи, что пишет недурные газели? Поднялся возмущенный шум. Как можно даже подумать такое?! Правитель приказал на всякий случай прояснить это дело. Вскоре пришло подтверждение, что это именно тот Низами. Гнев правителя был ужасен, обида на советников страшна, а когда он узнал и о том, что Низами тщетно обращался к его двору, прося разрешения посвятить поэму именно дербендскому атабеку, то разогнал своих поэтов. И хотя поэма посвящена не ему и надежды войти в историю в качестве покровителя Низами у него не осталось, он все же решил сделать поэту подарок. И именно этим бескорыстным даром вошел в историю. Он послал гянджийскому поэту половецкую рабыню Афак. Красивую, молодую, купленную для себя, но оказавшуюся слишком неукротимой степнячкой.

Можно представить себе удивление гянджийцев, когда вслед за послами из Эрзинджана к скромному дому Низами подъехало посольство правителя Дербенда.

Через несколько месяцев Низами женился на половчанке.

Половцы (кипчаки) – славный степной народ! Его давно уже нет, а он существует, кровь половецкая течет в крови многих русских, монголов, венгров, грузин, азербайджанцев. Жены половецкие дарили степную кровь и вольнолюбивый нрав русским княжичам, венгерским рыцарям, грузинским азнаурам, монгольским нукерам. Народы не исчезают, даже если перестают существовать.

Низами был странным, по меркам того времени, человеком. Мусульманин, он придерживался иных воззрений на любовь и брак. Недаром в его поэмах женщины так самостоятельны, предприимчивы и независимы. Они – ведущая сила в любви, они – хранительницы морали и чести. Низами был убежден, что у мужчины может быть только одна жена, только одна любимая:

 
У мужа, у которого много жен, никого близкого нет…
Если хочешь, чтобы цельным был твой сын, словно сердце,
Пусть имеет одного отца и одну мать.
 

Афак была великой любовью Низами. И именно ее видишь в образах смелых и благородных красавиц его поэм. Хочется думать, – а к этому есть основания, – что именно любовь к Афак изменила творчество Низами. Казалось бы, теперь, получив признание монархов и знатоков поэзии, Низами станет поэтом-философом, мистиком, мудрецом. Но молодой мудрец познал любовь. И все последующие годы он будет воспевать ее, свою Афак:

 
Величавая обликом, прекрасная, разумная.
Прислал мне ее владетель Дербенда.
Ее шелка – кольчуга и даже крепче кольчуги железной.
Она недоступна для тех, кто искал ее любви.
Вельмож она отвергла,
Мне же в супружестве постелила изголовье.
 

Судьба дала Низами четыре года счастья, дала ему сына Мухаммеда – самое дорогое после Афак существо на свете. И потом отняла у него жену: Афак умерла в 1180 году.

Удивительны сила и постоянство любви этого человека. Всю жизнь до последнего вздоха Низами будет воспевать Афак. В шестьдесят лет он напишет о ней:

 
От моего взора удалил ее дурной глаз.
Похищающее колесо небосвода ее похитило.
Ты сказал бы: и тогда, когда она была, ее не было.
За счастье, которое мне досталось,
Что мне сказать! Бог да будет ею доволен!
 

В 1180 году к Низами прибыл посол от сельджукского султана Тогрула с просьбой написать поэму о любви. Правда, неизвестно, научился ли Тогрул к тому времени читать, ведь ему было тогда лет десять, и державой правил атабек Кызыл-Арслан. Важнее было признание: слава гянджийского поэта стала так велика, что в Исфахане переписывали и читали «Сокровищницу тайн». Вполне возможно, что заказы приходили и за год, за два до этого. Но Низами был счастлив и не писал поэм. А после смерти Афак, находясь в глубоком душевном кризисе, он вдруг соглашается на просьбу султана.

Причин тут, скорее всего, две. Одна – земная: нужны деньги, растет сын, надо работать.

Вторая, главная, – творческая. Низами созрел для следующего шага. Он понял, что может написать гимн своей Афак, создать памятник столь недавно ушедшей жене.

Поэма писалась быстро. Этот громадный, многоплановый, сложнейший роман в стихах был создан менее чем за год. Афак была музой поэта.

И все это время Низами, дела которого, видно, совсем плохи, тешит себя надеждой на то, что султан высоко оценит его поэму, что, прочитав ее, скажет о поэте своим придворным:

 
Не настало ли время обласкать его,
Устроить дела лишившемуся дел?
Такой поэт – и в углу доколе?
Такой знаток слов без пропитания доколе?
 

Одолевали сомнения: не забыли ли в Исфахане о заказе? Слухи о том, что Низами пишет новую поэму, достигли ушей Пахлавана, правителя Гянджи. Не исключено, что правитель знал о поэте, к которому обращается даже султан, и дал понять Низами, что не возражает против того, чтобы поэма была посвящена ему. Низами и сам склонялся к такой мысли. Лучше синица в руках…

Поэма снабжена двумя посвящениями.

В поэзии Ближнего и Среднего Востока существует несколько основных сюжетов, несколько масок (как маски итальянского театра): олицетворение безумной любви – Меджнун, олицетворение силы и честности – Фархад и так далее. Рождение масок – процесс постепенный, и в нем немалую роль сыграл именно Низами. Это он отобрал наиболее яркие характеры в фольклоре и в истории, чаще всего обращаясь к великой сокровищнице сюжетов – «Шахнаме» Фирдоуси. Недаром после Низами каждый крупный поэт, как заколдованный великим авторитетом, писал те же пять поэм, что и Низами. Все эти поэты писали свое, понимали канонический сюжет по-своему, но повторяли его, как разные актеры, играющие одну и ту же драму. Низами был первым, именно он нашел эти сюжеты, а порой лишь намеки на них в летописях и легендах. Разработав их, он сложил канон. До Низами «Пятерицы» не было. После Низами «Пятерица» стала обязательной.

Предание о Хосрове и Ширин существовало в различных вариантах и имело в основе своей историю жизни реальных людей – последнего домусульманского шаха Ирана Хосрова Парвиза и его главной жены Ширин. Пишет о Ширин и Фирдоуси, но довольно кратко.

Фирдоуси писал хронику. Любовь Фирдоуси мало интересовала. Он как бы фиксировал ее силу и роковые последствия, но не хотел исследовать. И тем более воспевать.

Для Фирдоуси герои – маски в трагическом театре. Для Низами – люди, которых он любит или ненавидит.

Шах, отец Хосрова, юноши талантливого, остроумного, отважного, издал указ о том, что каждый, кто посягнет на чужое, подвергнется суровой каре. Как-то Хосров был на охоте, потом, утомившись, расположился в крестьянском доме, где развлекался, слушая музыканта. Тем временем его конь, сорвавшись с привязи, забрался в посевы, а его раб залез в чужой виноградник. Шаху доложили об этом. Шах приказал: коню Хосрова подрезать сухожилия на ногах, раба подарить хозяину виноградника, мебель и ковры Хосрова отдать хозяину дома, в котором тот развлекался. А музыканту остричь ногти, которыми он играл на чанге.

Хосров не роптал. И потому ночью к нему явилась тень его деда и сообщила, что за примерное поведение ему будут ниспосланы небом дары: «Ты утратил раба, взамен получишь красавицу, лучше которой нет в мире, твоему коню подрезали сухожилия – будет тебе вороной конь Шебдиз, который скачет быстрее урагана. Твое добро отдали крестьянину – ты получишь трон, какого нет и у шаха… У тебя отняли музыканта – взамен найдешь певца по имени Барбед».

Как-то художник Шапур, друг Хосрова, рассказал принцу, что у царицы Михин-Бану, отдыхающей летом в Армении, есть племянница Ширин, первая красавица вселенной. А на конюшне там стоит вороной конь Шебдиз. Разумеется, сообщение о первой красавице было воспринято Хосровом как сигнал к действию. В себе принц не сомневался, тем более что предсказание тени дедушки запало Хосрову в память.

Для начала принц послал к красавице верного Шапура. Тот перед отъездом в Армению пишет несколько миниатюр своего повелителя. С таким необыкновенным багажом Шапур проникает в монастырь, выдавая себя за монаха, и ждет, пока там появится Ширин. Для мусульманина Шапура Армения – земля вполне дружественная, и живет он в монастыре не как шпион и враг – просто ему так удобнее. Да и непонятно, кто по вероисповеданию царица Михин-Бану и ее племянница Ширин. Поэта интересует любовь, а не религия – исламу он отдал дань в «Сокровищнице тайн».

Приехала Ширин, вышла на лужайку, где Шапур разложил портреты принца Хосрова. При виде столь прекрасного лица Ширин поняла: это ее избранник. Тут и появился Шапур, который сообщил, чей портрет увидела Ширин. Принцесса тут же вскочила на Шебдиза и поскакала за своим счастьем в Медаин, столицу Ирана, для того чтобы повидать своего суженого.

Тем временем над царевичем сгущаются тучи. Враги его не только убедили старого шаха, что Хосров намеревается свергнуть его с престола, но даже коварно отчеканили монету с профилем Хосрова. Так что Хосрову ничего не оставалось, как переодеться простым воином и бежать. По дороге он встретил Ширин, которая остановилась у родника напиться. Хосров ее не узнал, потому что ее распущенные волосы закрывали лицо. Ширин его не узнала, потому что на портретах Хосров был хорошо одет, на нем был красный кафтан. Простолюдинов же Ширин привыкла не замечать.

Ширин прибыла в Медаин. Однако дворец Хосрова был пуст. В нем обитали лишь многочисленные наложницы молодого героя. Хосров, уведомленный Шапуром, что Ширин может приехать к нему, велел им, если он и Ширин разминутся, принять красавицу, не задавая лишних вопросов.

Возлюбленные поменялись местами. Ширин томится в иранской столице, а Хосров живет в Бердаа, в зимнем дворце Михин-Бану, которая крайне обеспокоена исчезновением племянницы.

С каждым днем Ширин все более терзают подозрения, что у родника она видела именно Хосрова. В городе душно и пыльно. И принцесса просит построить для нее загородный замок. Ревнивые наложницы подкупают строителя, и тот выбирает для замка место в горах, где всегда царит адская жара.

Шапур между тем находит друга и рассказывает, что произошло. Хосров счастлив, узнав, что Ширин ждет его в Медаине. Он немедленно посылает за ней Шапура. Но тут, как назло, примчался гонец – скончался шах Ирана, и Хосрову надлежит срочно скакать в Медаин и брать в свои руки власть, пока ее не захватил кто-нибудь другой. Так что о Ширин приходится забыть. Долг важнее любви. А Ширин мчится с Шапуром домой. И вновь влюбленные разминулись.

Хосрову не повезло: не успел он взойти на престол, как коварный вельможа Бехрам Чубине поднял мятеж. Потеряв корону, Хосров едет в Мугань, где живет его нареченная.

И вот наконец он встречает Ширин.

Возлюбленные соединились. Конец?

Как бы не так! Низами только познакомил нас со своими героями. Драма, оказывается, еще впереди. Кончился обычный рыцарский роман, началась драма высоких страстей.

Хосров без памяти влюблен, он жаждет овладеть Ширин. Но Ширин дорожит девичьей честью. Она не хочет стать его очередной наложницей. Лишь после свадьбы согласна она отдаться Хосрову. При этом она ставит важное условие: Хосров должен вернуть себе престол.

Ширин говорит Хосрову:

 
«Не должно мне, о нет, в изгнании твоем
Быть прихотью твоей, с тобою быть вдвоем.
Могу ли дружбою связаться я нестрогой,
Быть другом, что ведет недоброю дорогой?
Пусть ты и власть – твоя – вы будете друзья,
Тогда, о не шахиншах, с тобой сдружусь и я.
Боюсь, что, коль во мне одна твоя услада,
Меж царством и тобой останется преграда.
Коль будешь возвращен к могуществу судьбой,
То буду я, увы, утрачена тобой».
 

Уязвленный Хосров понимает, что Ширин права. Но войска у него нет, и надо искать помощи. И он отправляется к византийскому императору. Тот не только готов дать армию, но и предлагает Хосрову руку своей дочери Мариам. Византийскому кесарю нужен этот династический брак – тогда союз двух великих держав будет прочным. Хосров согласен. Свадьба сыграна, и с византийской армией царевич захватывает столицу Ирана и свергает узурпатора. Отныне он – венценосец.

Ширин знает об измене. Хосров оказался слабым человеком. Но разлюбить его Ширин не может. Низами совершает удивительный переворот в литературе: его главный герой оказывается не героем. С этого момента поэма посвящена лишь одной Ширин, становящейся поэтическим воплощением женского идеала Низами – Афак.

Хосров тоскует по Ширин, но ничего не смеет поделать. Он зависит от византийцев. Ширин же в то время становится царицей – Михин-Бану умерла. Устроив все дела, она понимает, что более не в состоянии оставаться далеко от своего неверного Хосрова. И девушка едет в тот жаркий и душный замок в горах, что был построен для нее.

Она живет отшельницей в замке. Хосров знает об этом и просит у жены разрешения взять Ширин во дворец, клянясь, что даже не взглянет на нее. Царица опечалена, она понимает, что Хосров все еще любит Ширин. Мариам всеми силами противится желанию супруга. Она говорит ему:

 
«Нас разлучат с тобой Ширин лукавой руки.
Тебе – довольным быть, мне ж – горевать в разлуке».
 

Она грозит покончить с собой, если Хосров посмеет привезти Ширин.

Тогда Хосров отправляет в замок верного Шапура – пусть Ширин тайно приедет в столицу, где он укроет ее так, что Мариам и не отыщет.

Но Ширин гордая, она не может на это согласиться. Она просит передать Хосрову, чтобы он больше не мучил ее, не сыпал соль на открытую рану. Служенье Богу – вот что ей осталось.

Тут в поэме возникает новое действующее лицо – Ферхад. Это Мастер, человек, воистину достойный Ширин, антитеза главному герою. Сила и цельность Ферхада были настолько впечатляющими и трагедия его была настолько новой для Средневековья, когда социальная функция человека оставалась незыблемой и простолюдин в литературе не мог соперничать со знатными героями, что после Низами Ферхада стали воспевать в других поэмах.

…Ширин тоскует по свежему молоку, – может, Афак тоже тосковала по степной пище? – но пастбища расположены далеко от замка, и путь к ним требует немало труда.

Шапуру, который остался в замке Ширин, приходит в голову мысль позвать юного Ферхада – каменотеса, строителя и скульптора, который наверняка сможет помочь ее беде.

Ферхад приходит в замок. Ширин разговаривает с ним через занавеску – все-таки незнакомый мужчина, к тому же простолюдин. Она просит его пробить сквозь скалы, отделяющие пастбища от замка, канал, чтобы пастухи лили в него молоко. Голос ее так пленителен, что Ферхад не только соглашается все для нее сделать, но и влюбляется в нее.

Не проходит и месяца, как канал пробит, молоко течет по нему, благодарная Ширин дарит богатырю две бесценные жемчужины. Но богатырь не хочет никаких даров – им руководила любовь. Он уходит из дворца в степь, мечтает о Ширин и страдает, потому что красавица недоступна.

В портрете Ферхада есть деталь, которая позволяет утверждать, что Низами писал именно Мастера, который чем-то сродни ему самому. Сила Ферхада – это как бы внешний слой образа. И картина, которую любят изображать художники, – Ферхад, киркой разрубающий горы, – неточна. Мастерство Ферхада – это мастерство знания. Вот что говорит о Ферхаде Шапур:

 
«Есть мастер-юноша, – сказал он, – будешь рада
Ты встретить мудрого строителя Ферхада.
Все измерения он разрешает вмиг,
Евклида он познал и Меджисте постиг»[11]11
  Цитаты из «Хосрова и Ширин» даны в переводе К. Липскерова.


[Закрыть].
 

Евклид – это греческий математик. А что такое Меджисте? Под таким названием на Ближнем и Среднем Востоке была известна работа Клавдия Птолемея «Свод по математике».

Какая уж тут кирка – Низами воспевает ученого, пробивающего горы с помощью расчета и высочайшего знания.

Впрочем, Хосрову до этих деталей дела нет. Царь раздражен. Замучили семейные неурядицы, государственные дела, а тут какой-то каменотес смеет вздыхать по Ширин. И, как и положено просвещенному монарху, Хосров собирает своих приближенных. Он удивителен в лицемерном прекраснодушии.

Вот как рассуждает царственный красавец:

 
«Как одержимого неистовство сдержать?
Как этой костью нам игральною сыграть?
Коль сохранить его – мое погибнет дело,
Сразить невинного мне честь не повелела.
В могуществе царя я мыслил быть один —
На праздник мой прийти решил простолюдин».
 

Как же избавиться от Мастера?

И вельможи советуют:

 
«Ты призови его, ты в нем роди надежды,
Чтоб он на золото свои приподнял вежды.
За золото Ферхад и веру отметет,
За сладость звонкую от Сладкой отойдет.
. . . . . . . . . .
Коль золотом глупца не отмести метлой,
Тогда займи его работой над скалой.
Чтоб до поры, когда его иссякнет время,
Напрасно бы он бил в скалы гранитной темя».
 

Вроде бы сказочный сюжет. Царь дает Ивану-дураку невыполнимое задание, которое тот должен выполнить, чтобы получить принцессу, хотя царь и не собирается Иванушке принцессу отдавать. В сказке Иванушка обязательно своего добьется. Но поэма Низами не сказка. Пользуясь атрибутами сказки, гений разбивает ее, как птенец яичную скорлупу.

Шах зовет Ферхада к себе. И тут еще одна неожиданность: простолюдин не чувствует себя ниже шаха. Ни о каком золоте и речи быть не может, Ферхада нельзя купить за все сокровища шаха. Диалог шаха с соперником – столкновение Мастера и самодержавного властителя.

Один бессилен, но несгибаем, потому что он – Мастер. Второй всесилен и беспомощен, потому что он может только купить, только убить, но не может сломить.

 
– Ты кто? Тут все я знаю лица, —
 

спрашивает Хосров, отлично осведомленный о том, кто и почему приведен к нему. Но ведь нужно утвердиться. Нужно унизить собеседника.

И Ферхад отвечает:

 
– Мой край далек, и Дружба – в нем столица.
– Чем торг ведут, зайдя в такую даль? —
 

задает новый вопрос Хосров.

 
– Сдают сердца, взамен берут печаль.
 

Диалог продолжается:

 
– Сдавать сердца – невыгодный обычай.
– В краю любви не каждые с добычей.
– Ты сердцем яр. Опомниться спеши.
– Разгневан ты, я ж молвил – от души.
– В любви к Ширин тебе какая радость?
– Сладчайшая в душе влюбленной – сладость.
– Ты зришь ее всю ночь, как небосклон?
– Когда усну. Но недоступен сон.
– Когда гореть не станешь страстью злою?
– Когда усну, прикрыв себя землею.
 

Хосров, сначала насмешливый и снисходительный, как бы начинает мерить себя по любви Ферхада. И чем дальше идет разговор, тем яснее поражение Хосрова.

 
– Коль «все отдай» она промолвит строго? —
 

спрашивает Хосров, который пока что ничем не пожертвовал ради любви. Ответ откровенен до предела:

 
– Я с воплями прошу об этом Бога.
– Коль вымолвит: «Где ж голова твоя?»
– То сей заем вмиг с шеи сброшу я.
– Любовь к Ширин исторгни ты из тела!
– О, чья б душа погаснуть захотела!
 

На каком-то этапе разговора Хосров вдруг начинает сочувствовать сопернику. Он уже не издевается и даже не любопытствует. Он растерян.

 
– Ей сердце дал, хоть душу сбереги, —
 

Хосров почти просит.

 
– Томлюсь. Душа и сердце – не враги, —
 

отвечает Ферхад.

 
– Чего-нибудь страшишься в этой муке?
– Лишь тягости мучительной разлуки.
– Хотел бы ты наложницу? Ответь.
– Хотел бы я и жизни не иметь.
 

Хватит. Хосрову этот разговор неприятен. Он вынес свой приговор Ферхаду. Ему ужасна мысль о том, что есть любовь, перед которой его чувство кажется ничтожным.

 
– Она – моя, забудь, что в ней услада.
– Забвения не стало для Ферхада.
– Коль встречусь с ней, что скажешь мне – врагу?
– Небесный свод я вздохом подожгу.
 

Хосров понимает, что золото здесь не поможет.

И тогда он решает использовать, так сказать, запасной вариант. Он говорит сопернику:

 
«Мы ищем путь прямой, удобный для дороги.
Нам трудно обходить окрестных гор отроги.
Ты в каменной горе пророй просторный путь,
Ведь он послужит мне, об этом не забудь.
Никто бы не сумел за это взяться дело,
Лишь знание твое его бы одолело».
 

Богатырь согласен убрать преграду, но лишь при одном условии:

 
«Давай условимся! Трудом займусь я старым,
Но обязательство я выполню не даром,
И сердце шахское мне клятву дать должно:
Пусть сахар Сладостной с себя стряхнет оно».
 

Хосров с трудом удерживается, чтобы не полоснуть Ферхада мечом. Но тут ему приходит в голову мысль, что он может посулить все, что угодно, ибо задача, которую он задал сопернику, невыполнима.

И он дает слово отказаться от Ширин.

А Ферхад велик в своей доверчивости. Я не знаю, откуда пошла русская поговорка «Любовь горы своротит». Может, она и не имеет ничего общего с подвигом Ферхада. А может, когда-то пришла в равнинную Россию с Востока. Ради Ширин Ферхад должен был совершить несовершимое. И разумеется, своротил гору.

Правда, вначале он высек на ней образ возлюбленной. Потом подумал и сделал еще один барельеф – шах на коне, благородный, как все еще верил Ферхад.

Ширин, узнав, на что Ферхад пошел ради нее, скачет к горе, чтобы посмотреть на этот подвиг, но не потому, что подвиг Ферхада перевернул ее душу. Ширин – фигура трагическая. Она – раба собственной любви. Низами создал образ женщины, которая знает, что отдала любовь недостойному, но не может отказаться от нее.

И для нее весть о подвиге Ферхада – радость, великое самоутверждение и даже, как ни странно, надежда на избавление от роковой страсти к Хосрову. Ширин говорит подругам:

 
«Шепнула мне душа, что мне увидеть надо,
Как рушится скала под натиском Ферхада.
Быть может, искорка, ничтожная на вид,
От камня отлетев, мне сердце оживит».
 

Ширин не закрывает лица, ее конь несется, едва касаясь копытами камней.

 
И скачет, заблестев нарциссами очей,
Как сто охапок роз под россыпью лучей.
 

Ферхад услышал стук копыт, поднял голову – перед ним Ширин.

Ширин привезла Ферхаду кувшин с молоком, что течет в замок по каналу. И когда Ферхад стоит, окаменев от невероятного зрелища, Ширин протягивает ему кувшин.

Ферхад выпил молоко, думая, что, если бы она принесла ему яд, тот был бы таким же сладостным напитком.

Сцена, в которой никто не говорит ни слова. Сцена взаимной надежды и в то же время обреченности. Конь вдруг пошатнулся и стал падать. Ширин не успела вскрикнуть – лишь протянула руки к Ферхаду. Тот отбросил кувшин и, схватив коня за гриву, поднял его над землей. Потом он взял Ширин на руки и через горы и пустыню отнес в замок.

 
…Ферхадова рука
Обидеть не могла на ней и волоска.
 

Бережно положив ее на ковер в замке и молча поклонившись, Ферхад пошел обратно, к горе. И только там, когда никого не было рядом, он упал на землю и стал биться головой о камни.

Что же происходит? Ширин знает, что Ферхад срывает гору, потому что за это Хосров согласен уступить ему Ширин. Ширин должна бы возмутиться, проклясть Хосрова и уж никак не мчаться к Ферхаду. А что делает Ширин? Она весела, почти счастлива. Она загоняет коня, несясь к Ферхаду. Она позволяет Ферхаду отнести ее в замок.

Хосров перепугался всерьез. Самолюбие его поражено стрелой ревности. Как, Ширин ездила к Ферхаду?

Больше того, ему доносят, что, увидев Ширин, Ферхад начал трудиться втрое против прежнего. Еще несколько дней – и горы не станет. Тогда ничто не остановит Ферхада. Он свою половину соглашения выполнил. Шаху, чтобы не стать посмешищем в глазах всего мира, придется покориться. И Хосров понимает, что Ширин готова полюбить Ферхада.

Вновь собираются вельможи, умудренные в интригах, бессердечные и лживые. У них уже готов рецепт, как избавиться от соперника. Хосров принимает план вельмож: послать к Ферхаду человека, который как бы случайно встретится с ним и как бы случайно расскажет о смерти Ширин. Вельможи убеждены, что человек, с такой неистовой силой любящий, не перенесет подобного удара.

Узнав, что перед ним Ферхад, гонец с причитаниями начинает рассказывать, как неожиданно умерла Ширин и как ее хоронили. Каждое его слово – кинжал, вонзающийся в Ферхада. Простодушный богатырь не может заподозрить, что кто-то способен на столь низкую ложь.

Ферхад умирает. Сердце его не выдерживает – оно не может биться, если на свете нет Ширин.

Но Хосрову этого мало. Узнав о смерти Ферхада, он вне себя от радости. Он падает настолько низко, что позволяет себе написать подлое письмо Ширин, в котором утверждает, что Ферхада довела до смерти слишком холодная и неприступная Ширин. Он издевается в нем над скорбью Ширин, оскорбляет ее. Он победил. Соперник уничтожен.

А Ширин хоронит Ферхада, строит над его могилой прекрасную гробницу и оплакивает его. Это странный плач о несвершившейся любви.

Неожиданно умирает Мариам. Узнав об этом, Ширин пишет Хосрову насмешливое письмо, в котором говорит, что он скоро утешится с новой возлюбленной. По крайней мере, долго убиваться не будет.

Уязвленный письмом Ширин, Хосров не хочет ехать к ней, и, когда ему говорят, что в Исфахане живет какая-то немыслимая красавица, шах тут же бросает все дела и мчится туда добиваться руки девушки по имени Шекер.

Низами не ставит под сомнение любовь Хосрова. Шах любит Ширин, но как собственность, которая должна быть покорна. Он словно боится Ширин, понимая, насколько она сильнее его.

И Хосров женится на Шекер, но та быстро наскучивает ему.

И затем новое столкновение, новая боль. Хосров едет охотиться в окрестности замка Ширин. Вечером он подъезжает к замку. Может быть, наступит примирение? Нет, Ширин не открывает ему ворота. Она лишь выходит на крышу замка, и происходит длинный и тяжелый спор о любви.

Ширин будто ждет от Хосрова тех слов, которые он не может сказать. Шах сначала нежен, потом настойчив. Он страстно мечтает обладать Ширин.

Ширин устало повторяет: любовь в ней перегорела, и бороться за Хосрова со случайными его увлечениями она не в силах. Она не намерена делить его с Шекер. Спор тянется, утопая в безнадежном непонимании.

Ширин бросает шаху обвинение в том, что он никогда по-настоящему ее не любил. А когда Хосров упрекает ее влюбленностью Ферхада, отвечает, что то была настоящая любовь мужчины. Ферхад отдавал всего себя, ничего не требуя взамен.

Ширин завершает монолог торжественной клятвой.

 
И поклялась она, взор поднимая свой,
Всезрящим разумом, душою огневой,
Предвечным куполом, высоким, бирюзовым,
Истоком пламени и солнцем вечно новым,
Всей райской красотой, всей прелестью небес
И каждой буквою всех, всех земных словес,
Тем поклялась живым, кто будет жить вовеки,
И тем взирающим, кто не опустит веки,
Тем щедрым богачом, что всю насытил тварь,
Все души возрастил и всем живущим – царь:
«Всевластный шах! Сдержу я слово обещанья:
Я для тебя ничто – до нашего венчанья!»
 

Хосров вынужден удалиться. Уязвленный, влюбленный, он изливает Шапуру душу, обвиняя Ширин во всех грехах.

Шапур замечает, что еще не все потеряно, что гнев Ширин лишь свидетельство ее любви, что она сама придет к нему.

Ширин и в самом деле в ужасе оттого, что она выгнала Хосрова, без которого не может жить. И мчится верхом в его лагерь!

Там тихо. Лагерь спит. Из своего шатра выглядывает Шапур, услышавший стук копыт.

Ширин шепотом говорит о своем горе – она винит только себя в том, что случилось. Шапур устраивает Ширин на ночь, а та просит, чтобы он позволил ей завтра во время пира спрятаться в шатре и увидеть Хосрова. Шапур – верный друг Хосрова, но он всегда благороден по отношению к Ширин.

Во время пира Ширин уговаривает одного из певцов спеть песню, где в иносказательной форме говорится о том, что она чувствует свою вину.

Хосров вдруг понимает, что Ширин где-то рядом. И он подсказывает другому певцу песню о том, что он рад ей, что он покорен, что ему страшна лишь разлука.

Четырежды они обмениваются песнями.

И каждая из песен – гимн победившей любви.

Наконец Ширин поднимается, идет к Хосрову и падает ему в ноги.

Хосров склоняется к ней и благоговейно целует землю у ее ног.

И после этого свадьба.

И конец поэмы?

Ничего подобного. Низами понимает, что эта поэма не может кончиться идиллией.

Счастье Хосрова и Ширин длится недолго: над шахом висит проклятие предательства – смерть Ферхада. И Низами не может простить ее Хосрову.

Хосров изменился, он старается мудро править страной, он приближает к себе ученых, он забывает о пирах и забавах. Страна благоденствует.

Но рок неумолим. У Хосрова подрос сын от Мариам, его зовут Шируйе. И Шируйе безумно полюбил мачеху. Еще один зловещий поворот судьбы.

Шируйе ставит себе целью добиться мачехи. И когда Хосров, забыв мирскую суету, становится жрецом в храме огня, он свергает его с престола и бросает в темницу.

Ширин идет в тюрьму вслед за Хосровом. Когда ему плохо, она его не оставит.

Ночью, когда супруги уснули, подосланный Шируйе убийца вонзает в Хосрова меч.

От нестерпимой боли Хосров пробуждается. И тут совершается великое превращение – гений Низами находит такой путь в этой тьме трагедии, что мы склоняем головы перед силой любви.

 
Весь кровью он залит… Глядит он, чуть дыша…
Смертельной жаждою горит его душа.
Подумал царь: «Ширин – жемчужину жемчужин —
Я пробужу; скажу: глоток воды мне нужен».
Но тут же вспомнил тот, чей взор покрыла мгла,
Что множество ночей царица не спала.
«Когда она поймет, к какой пришел я грани,
Ей будет не до сна среди ее стенаний.
Нет, пусть молчат уста, пусть дышит тишина,
Пусть тихо я умру, пусть тихо спит она».
Так умер царь Хосров, ничем не потревожа
Ширин, уснувшую у горестного ложа.
 

Ширин просыпается от кошмара: ей снилось, что муж погиб. Она откидывает покрывало и видит окровавленное тело Хосрова. Низами не описывает ее чувств – это лишнее. Мы достаточно долго жили рядом с Ширин, мы знаем ее куда лучше, чем ничтожный Шируйе. Она обмывает тело Хосрова, умащает его благовониями, сама наряжает в царские одежды.

Входит гонец от Шируйе. С тонким лицемерием Шируйе просит передать царице, что ей дана неделя скорбеть о муже. После этого она должна дать согласие на брак с пасынком.

Ширин лишь вздрагивает, словно ее ударили. И после короткой паузы отвечает: «Выждем срок».

Она застывает в горе, но ни слезинки не выкатилось из ее глаз. Она даже принимает пасынка и говорит, что готова стать его женой, но он должен до погребения Хосрова выполнить все ее условия, пусть даже они покажутся ему странными. В числе этих условий два чудовищных: у Шебдиза должны быть подрезаны сухожилия, трон выкинут из дворца – в царстве Шируйе не должно остаться следа от Хосрова. Разумеется, пасынок не без удовольствия выполняет пожелание мачехи. После этого Ширин раздает нищим все одежды мужа.