Текст книги "Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1"

Последние рыцари
Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 1
Игорь Соловьев

© Игорь Соловьев, 2017

ISBN 978-5-4485-6007-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Описание:

В начале 22 века произошел космический катаклизм, поменявший законы мироздания, и то, что раньше считалось магией, стало реальностью. За прошедшую с тех пор тысячу лет мир изменился до неузнаваемости. В центре событий – группа юных выпускников магического университета, для которых магический мир – обыденность, как для нас – электричество. Не обыденно для них другое – неожиданно для себя они попали в средоточие долгой и сложной интриги Великих Магов, длящейся не одно столетие.

Посвящение:

Евгении, Ольге, Марии и Галине

От автора

Здравствуй, мой читатель. Мы с тобой пока незнакомы, но я надеюсь, что предстоящий долгий путь – целых двенадцать толстых книг – будет интересен не только мне, но и тебе. Должен сказать, я вообще никогда не думал о том, что стану однажды писателем, но правда состоит в том, что человек берется за перо (а точнее будет сказать – за клавиатуру), когда понимает, что ему не просто есть что сказать – не только знакомым и близким, а вообще – всему человечеству, но и что важнее – когда он вдруг понимает, что кроме него, этого никто не скажет именно так, как это, по его мнению, должно быть сказано. Я, надо признаться, терпел долго, потому так много и накопилось. Это, быть может, даже и к лучшему, потому что теперь я, начав высказываться, не успокоюсь, пока не скажу уже решительно обо всем, о чем хотел сказать. Само собой, когда берешь в руки книгу, хочешь не прогадать. Теперь принято себя рекламировать – в каком-то смысле я тоже этим займусь. Не хочу я только одного – хвалить себя за то, чего у меня нет.

У каждой книги есть свой читатель, и знать лишь жанр зачастую недостаточно, поэтому здесь, на первой странице, я даю возможность каждому, имевшему неосторожность открыть книгу и перевернуть первую страницу, прочитав всего одну, по возможности понять, стоит ли читать всю остальную многостраничную эпопею. Кому эта книга имеет шансы понравиться – тем, кому нравится магия как, с одной стороны, зрелищная, с другой – не лишенная смысловых обобщений, литературная метафора. Впрочем, не буду обнадеживать тем, что вся без малого тысяча страниц наполнена волшебством и батальными сценами – они есть, но не на правах большинства, и вы, будучи пацифистом, вполне можете их пролистывать без ущерба для целостности восприятия картины.

Далее, если вы – любитель приключений, необычных культур и стран – вы (я очень на это надеюсь) найдете для себя это разнообразие – пока, правда, в небольших объемах, так как весь огромный мир будет открываться с выходом новых книг. Но мир этот – наша Земля, в далеком будущем с альтернативной физикой, где магия стала реальностью. Там нет гномов и эльфов – просто по той причине, что их культура и особенности – литературная гипербола вполне человеческих укладов и культур. Магия, как она воссоздана в моем сеттинге мироздания – инструмент, с помощью которого, прежде всего, люди оказываются в силах воплотить в жизнь те идеи, культуры и идеологии, которые ими движут.

Из этого следует и третья тема из числа главных для этой саги. Она – для тех, кто увлекается, как и я, политикой, хитросплетениями дворцовых интриг, всего спектра сил, что движут нашими обществами, государствами и странами – от банальной корысти и властолюбия, до идей и идеологий. Идеи – одни из главных действующих лиц этой книги, и еще более – последующих. Если вас не утомляют сложные расстановки сил и подковерная борьба, то многие страницы этого тома, смею надеяться, захватят ваше внимание. Впрочем, если бесконечные идеологические споры вас утомляют, вы не лишитесь понимания того, что происходит в тексте, если опустите страницы – а иногда и целые главы, которые могут, признаю, порой состоять исключительно из жарких споров интеллектуальных и не очень персонажей о том, как стоит правильно обустроить мир.

Наконец, нельзя не сказать и об очевидной слабости – в век, когда мы привыкли думать и действовать быстро, у героя книги может быть один непростительный грех – встать и начать думать. О жизни, судьбе, смысле всего этого – однако, давайте будем откровенны, все или почти все мы часто так и поступаем – раздумья о вечных вопросах накатывают и в моменты покоя, и в моменты кризиса и тяжелого выбора. Как и с баталиями, и с идеологиями вы можете спокойно пролистать многостраничные рассуждения главных героев – к тем моментам, когда они наконец перейдут к делу.

Наконец, это судьбы, характеры, чувства и отношения людей – чем-то похожих на нас, чем-то непохожих, но, в общем, обычных людей, живущих пусть в иной эпохе, но терзающихся теми же вопросами и проблемами, какими терзались люди всех эпох и народов.

Конечно, я вверяю свою книгу читателю с замиранием сердца – возможно, где-то повестования затянуто, а рассуждения занудны. Я шлифовал работу сколько мог, и все-таки, как мне кажется, сказал главное – и словами, и действиями, даже если не так хорошо, как вижу это у себя в голове.

И последнее – я пишу это предисловие не для того, чтобы оправдаться или, тем паче, угодить по возможности, всем. Скорее даже наоборот – я прекрасно представляю, скольких это оттолкнет – но все же так будет честнее. Я взял те темы, что волнуют меня самого, и задумка – и, надеюсь, исполнение также – призваны не просто провести все эти линии – от отдельных людей до политики и метафизики – параллельно друг другу, но напротив, объединить их связующим в единое кольцо, в общую фигуру, смыслом. Это вряд ли станет очевидно всем моим читателям после первой книги – ее смысл не в ответах, а в вопросах, в постановке всего множества, комплекса проблем, стоящих в нашей действительности, нашего общего, для всех народов Земли, вопроса: «Так кто мы, и, что важнее – куда и зачем нам идти?». Первая книга не предложит своего ответа, она рассмотрит ответы, предлагаемые нам сегодня чаще всего – не буду скрывать, жестко и без подыгрывания кому-либо.

В заключение, пару слов о магии и явлении фентези как жанра. Этот стиль – скорее очень стар, нежели молод. Магия – способ сказать просто и наглядно о сложном и абстрактном. Мы рисуем человека с головой льва – и нам понятен смысл и сюжет – храбрости и благородства. Маг бросает ледяной сферой, и мы понимаем, каков его характер и способ действия среди людей. Это нужно представлять скорее для того, чтобы охватить задумку и собрать ее воедино – только с помощью магии как зримого и образного мы можем сжать повествование до двенадцати книг почти в тысячу страниц каждая – иначе пришлось бы излагать куда длиннее. Но все это – лишь отсвет реального мира, в котором живем мы, обычные люди со своими отношениями, в которых случаются приключения, в которых движутся экономические и политические силы и процессы, в которых воюют идеи и высшие метафизические силы – все это верно одновременно. Как говорил, кажется, Борхес, о мире можно сказать наверняка лишь то, что он невообразимо сложен. Это так, и моя серия – попытка весело, но при том вдумчиво нарисовать его яркий, образный портрет. Любой портрет уступает оригиналу, но никто не способен постичь оригинал в полной мере, быть может, за исключением единиц. Для этого я, в сущности, и начал этот цикл – и, конечно, каждый момент этой работы доставил мне наслаждение – от любовных переживаний и метания файерболов до самых занудных философствований. С искренней надеждой, что чтение окажется хотя бы вполовину столь приятно, как написание, и с ожиданием новой встречи – на страницах второй книги, сюжет которой – та пленительная сказка, которую я всегда хотел написать, та суровая и циничная проза жизни, которую каждый ощущает вокруг себя.

С приветом и лучшими пожеланиями, искренне твой,

Автор.

Часть первая: Век Гармонии

Глава 1. Настоящее и прошлое

«Меня зовут Антуан Гроссини. Мне двадцать два года, и сейчас на дворе одна тысяча шестнадцатый год нашей эры – иначе говоря, от Открытия Магии. Как говорили нам всегда – и в школе, и в Университете – тысячу с небольшим лет назад человечество не знало о магической энергии вообще ничего. Считается, что ее тогда вообще не было, кроме единичных, исключительно редких и слабых флуктуаций. Даже обычного телекинеза, и того не существовало. Кое-где разок-другой появлялось привидение – и только.

Все изменилось радикально тысячелетие назад – наука так точно и не установила, какого рода аномалия тогда произошла – большинство исследователей сходятся на космическом излучении – но факт в том, что физические константы привычного мира поменялись. В тот век технологии человечества исчерпывались примитивным электричеством и силой сжигания топлива вроде нефти или угля – но, на удивление, даже тогдашний мир, как пишут, был хоть и довольно примитивен, но при этом весьма развит и даже глобален – в отличие от нашей сегодняшней действительности.

Конечно, виной этому, как и всем остальным нашим проблемам, Война, но обо всем по порядку. Все-таки, это личный дневник, который я не планирую даже размещать в тераноме. Я всегда интересовался теми людьми, которые не просто живут, а составляют летописи, описывают свою жизнь и то, что происходит с окружающим миром. Возможно, я взялся за написание дневника-летописи из чувства протеста против официальных учебников: в них почти не было никакой информации о том, как жили люди до нас, ни о чем, что происходило ранее трехсот лет до этого момента. Виной всему снова Война – она была столь разрушительна, что погибло до восьмидесяти процентов жителей Земли, и все, что мы теперь знаем о прошлом – сухой пересказ в основном технических данных. Но ведь люди всегда жили и живут не среди техники и статистики – их окружают люди, мнения, идеи – а этого мы как раз не знаем. Наше прошлое было темным, негуманным, фашистским. Людьми двигали в основном алчность, презрение к инородцам, жажда власти и слепая нерассуждающая вера. Такова официальная позиция, и так нам всегда говорили в школе, так говорила и госпожа заместитель директора, Марта Тордониос, женщина резкая и громкая. Что ж, раз в учебниках нет ничего интересного, раз есть лишь упоминание о старой хронологии: Открытие Магии случилось в начале двадцать второго века по старому летосчислению, но нет ни слова о том, от какого момента это самое старое летосчисление вообще велось. Что ж, крайней мере, если потомки найдут эти мои записки, они будут знать все, что видел я, и все, что действительно знали об истории мои современники – большинство, конечно, знали меньше, чем я – все-таки не так многим интересно далекое прошлое. Итак, три столетия тому назад закончилась великая Война, неизвестно почему начавшаяся, и с ней начался Век Возрождения, сменившийся полуденным и вечным Веком Гармонии – миром гуманизма, процветания и торжества демократии. Маги из тех, кто достаточно силен и пережил те дни, видели войну своими глазами – как тот же профессор Кей или Грандмейстер, или наш декан Мун – но от них мне не удалось пока добиться ни слова о том, как именно и почему это случилось. Сам я, как и мои друзья, маг не самый сильный, третьего ранга, хотя когда-нибудь могу достичь и четвертого – лет через полста, а значит, жить мне, если повезет, лет триста-четыреста – если, конечно, не погибну раньше.

О двенадцати магических Сферах, двенадцати формах, что принимает магическая энергия, пронизывающая весь мир, неживые и особенно живые объекты, от камней до нас, homo sapiens magicus, слышал каждый, но теоретические знания сложны, неглубоки либо строго засекречены – зато прикладных форм использования магии в целях создания цивилизации – сколько угодно, и все мы, так или иначе, участвуем в круговороте добычи, перекачки и изменения этой универсальной энергии в те формы, что потребны нам – для выживания, развития и творчества. Все это, опять-таки, красиво, но меня с давних пор мучает вопрос – средства у нас есть: магия, наука, технологии – но с каких пор изобилие средств помогало в нахождении целей? Нам говорят, что цели надо искать внутри себя, реализовать себя, ну или, на худой конец, заботиться о других. Нет, я ни в коем случае не спорю с моралью, и о близких заботиться надо, но это все же не ответ – куда мы идем? Быть может, знай мы, откуда мы пришли, что было в домагические годы, как в первый век от О.М. произошла революция и наступил легендарный Век Героев, когда было создано наше Королевство Европейское, чем оно занималось, как и для чего жили люди и как все дошло до этой Войны – если бы мы знали, откуда мы, то, быть может…".

Грохот заставил меня вздрогнуть и отвернуться от окна. В первую секунду я не понимал, что вообще случилось, потом привстал и увидел – Анджела, как всегда, пришла посередине лекции. Кажется, кое-кто поставил невидимую растяжку у входа – поразительно, насколько Алексу не наскучивают детские розыгрыши, хотя меньше чем через год мы уже распрощаемся с Университетом. Альбина, как обычно, бросилась на помощь. Все расхохотались еще сильнее: слишком уж она суетилась. Я отвернулся, но наткнулся взглядом на Элли, которая одновременно и смеялась, и старалась хмуриться, что делало ее еще красивее. Пришлось опустить глаза в тераном. Я сделал усилие, чтобы отвлечься мыслями от происходящего, нырнуть в спасительное забытье раздумий.

Странно, последний год учебы, а мысли о будущем щекочут куда меньше, чем на первых курсах. Каким тогда все было… даже не сказать толком. Не то что бы волшебным – строго говоря, наш мир и так слишком полон магии, чтобы быть волшебным, так что, скорее, так: эти годы были полны надежд и ожиданий чего-то, чего обычно не бывает, а точнее мне и не сказать. Возможно, я ждал, что в последние годы нас будут ждать не бесконечные уравнения по подсчету арканных линий в межконтинентальных порталах – дело полезное, никто не спорит, но все же решительно непонятно, почему этим должны заниматься все без исключения студенты, ведь архитекторами порталов станет в лучшем случае каждый двадцатый.

Хуже того, нуднейшая технология программирования големов перекочевала и на последний курс – ну, только до Нового Года, и на том спасибо. А ведь я действительно надеялся, что где-то на последних курсах мы чуточку приблизимся, хотя бы чуть-чуть узнаем о настоящих тайнах – о секретах, которыми владеет Грандмейстер, например, или хоть что-нибудь конкретное о Войне, а может и о том, что было до нее… Увы. Профессор Томашевский – тактичнейший, милейший из людей, самый сердечный и тонкий педагог. Числиться в его клубе счел бы за честь каждый студент Университета, но и он рассказывает об истории не больше, чем положено. Я бы не отказался, конечно, попасть в его кружок в этом году, и надеюсь, что предстоящие дебаты мне в этом помогут. Конечно, это в каком-то смысле корыстно, ведь меня интересует не он сам, а лишь информация, знания о прошлом… Хотя вообще, должен ли я этого стыдиться? Да, мне нужна от него информация. На занятиях по этике и искусству общения нас всегда учили – помните, что разговаривая с человеком, вы имеете дело с такой же личностью, такой же вселенной, полной смысла, желаний, эмоций, мыслей, как и вы сами. Что главное – не низводить людей до безликих источников получения информации вроде тераномовской «Омнипедии», не подменять цель, то есть человека, на средства.

Спору нет, тераном, это, конечно, гениально. Единая сеть, упорядоченный эфир магической энергии, преобразованной в информационную связь, доступную каждому, кто находится в регионе действия магического поля и имеет при себе маленький, с сувенирный камушек размером, амулет. Хочешь – перед тобой возникнет большой экран – или маленький, хочешь – вообще материализует ту же газету. Все СМИ, все сети, банки, коммуникации, все в одном, доступном для всех, месте, все держится на системе перераспределяющих кристаллов, которые постоянно поддерживаются и управляются магами-специалистами по части магических информационных коммуникаций – и как раз у нас, в Университете, этому и учат – среди прочих дисциплин. Очень удобно: сам можешь быть где угодно, и при этом иметь доступ к любой информации, не выходя из собственной берлоги. Интересно, не потому ли я так мало общаюсь? Я пробовал, правда пробовал – но не могу. Конечно, кто-то… кто-то мне интересен как вся Вселенная, и, пожалуй, даже больше. Но каждый? Нет. Я признался себе – мне неинтересны почти все люди, и я не могу заставить себя видеть в них Вселенную. Наверное, я и правда эгоист, и должно быть, поэтому я не могу никого до конца осудить – или поддержать. «Такой же расплывчатый и бесформенный в мыслях, как и в своих жирных боках» – резюмировал я с болезненным наслаждением, и обидная игла кольнула в легкое, вновь заставив меня очнуться. Профессор Финкель все так же тянула лекцию, пока цифры чертились на парящей в воздухе голографической доске, и визгливый, высокий, резкий голос упорно выталкивал из реальности.

Я потянулся мыслями к часам, висевшим в Гранд-Холле, закрыл глаза и увидел Холл перед собой. Увы, оставалось целых полчаса, но я намеревался так их и просидеть, созерцая бесконечные своды Холла, испещренные рунами, колонны, уходящие ввысь, и стол с Хрустальным Шаром, что в свое время отправил меня на Аквеус, разлучив с Элли. Впрочем, что врать – виноват не Шар, он лишь показал, что наши характеры противоположны и едва ли смогут находиться рядом.

Примерно через пятнадцать минут постыдного самокопания я вынырнул из медитации – профессор Финкель, конечно, скорее левитировалась бы верхом на Шпиль Победы и превратила свое вечное коричневое платье в клоунский костюм, чем снизошла до того, чтобы заметить студента и прервать из-за него нескончаемый поток слов – в самом деле, сияние разума и истины куда важнее такой пошлости, чем ее усвоение какими-то малолетними неучами. С другой стороны, сил пребывать в этом постыдном состоянии у меня больше не было.

Я встряхнулся и заставил себя думать о приятном – о вечернем занятии у профессора Кея.

Все-таки удивительно, что среди всех профессоров Университета мы все привязались не к душе общества Томашевскому, не к светилу науки профессору Зелкинду, и даже не к обаятельнейшей Глории Ли, а к нелюдимому цинику Стефану Кею, преподавателю боевой магии. Нет, было бы понятно, если бы я, Антуан Гроссини, сам такой же нелюдимый, потянулся к подобному, но нет – его, по странному и непонятному совпадению, полюбили все мы – и Элли, чего я от нее никак не ожидал, и Алекс, и Давид (при мысли о нем в животе разлилась жгучая кислота бессильной ярости), и Анджела с Альбиной, и даже всегда высокомерная и гордая Каролин.

Впрочем, сколь сильно была привязана к Кею наша группа, столь же сильно его не любили все остальные. Немудрено – он единственный, если не считать нашего Сухаря Муна, позволял себе открыто плевать на правила обращения с учащимися – ну, например, называть нас бездарями, лентяями, сахарными леденцами, а порой и раздавать затрещины, что было вообще немыслимо. Конечно, первый урок с ним оставил неизгладимое впечатление, и пересудов хватило на месяц – тогда он открыто провозгласил, что идиоты в министерстве просвещения Арканума делают из нас овец и что ему, магу четвертого ранга, не пристало учить овец кусаться, но что он не оставит нас в покое, пока каждый из нас, потребителей тераномовской жвачки, как он нас назвал, не сможет выполнить хотя бы парочку элементарных защитных комбинаций и не падать в обморок при виде обычного гуля.

Вид его был, надо сказать, под стать характеру – вызывал отвращение с первого взгляда, только чтобы сильнее запасть в душу потом – лысый, среднего на вид возраста, с длинными, как у гигантских арахноидов, пальцами, внимательными черными глазами и ехидным голосом, он чаще всего внушал страх, порой – отвращение, но наша группа была готова на все, лишь бы заслужить его скупую похвалу, посмотреть, как он, откидываясь назад всем своим тонким, хотя и жилистым, телом, утопает в обширном кресле, как его губы трогает ироничная усмешка и как он, сначала словно сомневаясь, не стоит ли бросить рассказ, пока не поздно, смотря куда-то в угол, рассказывает свои истории – и благодаря им я, да и все мы, знаем что-то о мире, в котором живем – не только о Королевстве, но и о том, что лежит за его пределами, и что интереснее – о том, кем бы были до Войны. Кей говорил, что сам он родился буквально за полтора десятилетия до начала Войны, и что даже его откровенности есть пределы, которые он и так нарушает.

Вообще, все это было окутано туманом секретности – как началась Великая Война, в которой погибла большая часть человечества – то ли семьдесят, то ли восемьдесят процентов жителей Земли. Тайной оставалось и то, что все же двигало Врагами, что начали ее, почему и как именно все закончилось и действительно ли мир, воцарившийся более чем на три столетия, столь незыблем, как нам всегда говорили…

…Мои размышления прервала мелодичная трель, из ниоткуда раздавшаяся в воздухе, оповещая нас о конце лекции. Я взмахом руки переместил магические книги и тераном в рюкзак и быстрым шагом двинулся к выходу в коридор. Не хочу, не хочу я смотреть на то, что сейчас происходит у меня за спиной, на ее смех и эту… эту улыбку в его сторону, улыбку, которая означала, что для меня все кончено и надеяться не на что.

Мой путь лежал в столовую. «Давай, наедай бока. Уродливее тебе уже не стать, так что это никакая не потеря, Антуан».

Одно как-то радует: кажется, красотой этих стен я никогда не насыщусь, никогда она мне не прискучит. Древние камни, старые, более старые даже, наверное, чем само Королевство, помнящие Моровую Осаду, когда почти четыре года осажденный замок хранил жизнь сотне последних защитников города, нашедших здесь укрытие, и нескольким сотням стариков и детей. Но, как ни странно, это не пропитало Университет темными энергиями, не наполнило его мрачностью и злобой – кажется, ничто темное и злое не проникало сквозь эти стены, а если и проникало, то не задерживалось.

«Тьма вездесуща, Тень обманчива, Смерть всегда ждет, а Хаос… Хаос не знает преград» – именно этими словами встретил нас в свое время профессор Кляуниц, длинный, весь какой-то зигзагообразный в своем вечном сюртуке с фалдами, плешивый, с искривленными зигзагом же губами. Он читал курс по Темным Сферам, и колдовать во время занятий было строжайше запрещено.

Еще один повод себя упрекнуть: если Элли отгораживалась от лекций музыкой и принципиально списывала конспекты у других (чего и быть не могло касательно любого другого предмета, даже големов), то я был одним из тех ненормальных, кого эти Сферы (да, проклятье, это так!) манили, интересовали, волновали. Вот не было у меня этого инстинктивного, как у других, нормальных, здоровых людей, отвращения к темной магии. Наверное, это все же главное, почему Элли держится от меня все дальше и дальше. Чувствует это темное, злое, чувствует, что я – не такой, как они. Что-то, а это у нее есть. За это я ее, наверное… Нет, хватит об этом…

Я не заметил, как оказался в Пиршественном Зале. Осмотрелся, бочком отошел поближе к стене, выбрал столик в углу – по счастью, он не был занят. Любимый мой столик, отгороженный колонной от чужих взглядов, колющих спину – так ведь невозможно даже просто дать себе небольшой отдых и перекусить… Ха, «перекусить». Скажи лучше «обожраться», свинина.

Проклиная себя, но все же бессильный отказать изыскам (в следующий раз закажу только салат!), я легонько коснулся пальцем середины стола, и меню материализовалось перед глазами. Я открыл вкладку и заказал крабовый салат с оливками и кисло-сладкой капустой, тройной рыбный суп с лимоном, соковый микс, чесночный картофель и (да, я чертов мясоед!) куриную ножку по-восточному. Поколебался и добавил песочную запеканку с тягучим молоком и клубникой – изображение было чертовски соблазнительным, и я, к тому же, не заказывал сладкого уже четыре дня… Сегодня – можно, решил я, и добавил новогодний чай, раз уж в дело пошло сладкое. Курица… самое меньшее из удовольствий, которое может позволить себе «убийствопитающийся», как это теперь полагается называть, то есть тот, кто ест мясо животных. Слава Высшим Сферам, закон о полном запрете мяса все же не прошел в Магистериуме, хотя и набрал половину голосов (с перевесом в один голос) в Сенате, и была принята сокращенная версия – с ограничениями продажи мяса только в специально выделенных заведениях, пропагандой зеленого образа жизни везде, где только можно и навязчивой рекламой питательных минералов, заменяющих в себе все полезные свойства мяса.

Их бы воля, так мы бы только минералы и ели. Хотя кого это – «их»? Мы знаем, что Магистериум – верхняя палата Парламента, главного органа представительной власти, что Совет Арканума – центральный кабинет министров Королевства – управляет страной во главе с Верховным Канцлером, а формальным главой Королевства, ясное дело, является Король, Франциск Четвертый, этот мой собрат, и явно старший, в части любви к вкусным изыскам и шарообразности талии. Подозреваю, что король-то мясо ест, где-то тайком, по вечерам, там, где никто не сможет разнюхать и растрезвонить по всему тераному…

Размышления мои о тайных пороках монарха были прерваны появлением широкого круглого подноса, мягко и неслышно приземлившегося у меня прямо перед носом. Я поднял голову и застыл от удивления – в Пиршественный Зал вошел сам Грандмейстер, Великий Маг и, как говорят все сплетни, величайший из ныне живущих магов мира, директор этого Университета и Хранитель Королевства – известный людям лишь по прозвищу, но не по имени, как и все девять Хранителей – сильнейших и старейших Светлых магов, охраняющих покой и безопасность всех цивилизованных уголков мира. Конечно, каждый одевается как считает нужным, но переплюнуть Грандмейстера в странности вряд ли кто-то мог.

Он одевался, как сказочный волшебник – длиннополый балахон с мантией самых невероятных цветов – сегодня синий балахон был накрыт фиолетовой мантией, а знаменитая остроконечная шляпа приобрела довольно безобидный аквамариновый цвет (а ведь случалось Грандмейстеру предстать и в красно-желто-зеленой цветовой гамме), расшитая звездами и магическими рунами одежда ниспадала, впрочем, не комично, но величественно, словно сама по себе слагаясь в художественные складки. Был Грандмейстер весьма высок, обладал длинной белоснежной бородой, заплетенной в сложный узор, усы поднимались вверх закрученной спиралью, а довольно внушительный орлиный нос придавал ему сходство не то с филином, не то с какой другой птицей. Глаза его, большие и зеленые, смотрели внимательно и чуть-чуть несерьезно из-под кустистых бровей, придавая ему еще большее сходство с мудрой насмешливой птицей. Длинные седые волосы скрывались под знаменитой широкополой шляпой с (как гласят сплетни) пером гром-птицы – длинным и пронзительно синим. А вот витого посоха с огромным круглым сапфиром при Грандмейстере на этот раз не было, что и понятно – к чему таскать с собой артефакт такой силы, если ты просто спустился в Пиршественный Зал перекусить?

Я понял, что смотрю на Великого мага в упор и спохватился, опустив глаза, однако тот предупредительно поднял руку и шагнул к моему столику.

– Надеюсь, друг мой, вы не возражаете, если я сяду за ваш столик?

– Что вы… конечно… я… – В таком случае, уважаемая Шляпа займет почетное место за стулом напротив. Знаете, шляпы – волшебные, конечно – они как живые. У них свой характер, как у весьма своенравной юной особы, и берегитесь, если вашей шляпе не понравится, как вы с ней обходитесь! Она тут же выставит вас в самом смешном и постыдном свете, друг мой…

Что-что, а показаться смешным Грандмейстеру не грозило. Может быть, дело было в его репутации, может – в нелепой и торжественной одежде, но, хоть она и была (если посмотреть отстраненно) смешной, и любой другой казался бы в ней клоуном, Грандмейстер словно в ней родился и был совершенно без нее немыслим. В нем было нечто величественное – Великий маг сел на обычный стул, как садились, должно быть, на трон древние короли, и его присутствие сразу наполнило атмосферу ощущением спокойной силы, заставило расправить плечи, и я почему-то вдруг ощутил себя увереннее и умнее, чем обычно. Я подобрался и выпрямился, и, сам не понимая, почему, улыбнулся. Пожалуй, было в нем что-то действительно сказочное – что-то из хорошей сказки, которая… – Да, мой друг, сказка и волшебство – это то, чего так не хватает нам здесь, в мире магии. Мы забываем, что имеем дело с чудом, хотя мы и научились описывать чудо формулами…

Что ж, добрая четверть этих формул им же и была открыта – если верить слухам. Решительно неизвестно было, сколько Великому Магу лет, известно лишь, что жил он еще до Войны – то есть был старше почти каждого жителя Королевства, если вообще не самым старым. – Грандмейстер… Если позволите, я и сам об этом думал… – я замер в нерешительности, не зная, не будет ли Великому Магу скучно слушать мои глупости, но тот с величайшим вниманием смотрел на меня, сложив пальцы домиком, и едва заметное движение усов выдавало его улыбку. – Я понимаю, мы… мы маги, волшебники… Кто-то, конечно, слабее других, кому-то суждено подняться однажды до третьего ранга, а то и до четвертого… может быть. Я знаю, что магия – неисчерпаемая сила, что сами наши мысли, сама наша жизнь и жизнь планеты питает ее… И мы могли бы, наверное, создать с ее помощью, что хотим… общество, где все было бы устроено как надо… То есть… я не хочу сказать, что… – я осекся, но Грандмейстер продолжал улыбаться, и морщинки в уголках глаз придали мне решимости продолжать: – Я не хочу сказать, что наше общество плохо. Нет, мы достигли Гармонии, у нас почти нет преступности, все Темные надежно оттеснены за Рубежи, все справедливо, нет притеснения, насилия, но… – Но где среди всего этого оставили счастье? – тихо подсказал Грандмейстер, все так же улыбаясь. – Да. – я бродил мыслью вокруг да около, не решаясь сформулировать и ударить в сердцевину, но директор уловил самую суть проблемы. Можно долго описывать все мои сомнения, каждое из них, большое и малое, а можно сказать всего три слова – где же счастье?

– И почему… – Почему случилась Война, в которой погибла большая часть человечества? – еще тише спросил Грандмейстер. – Да. Великий Маг промолчал, глядя в сторону, хотя у меня было чувство, что даже не смотря мне в глаза, он видит меня насквозь. Что вполне может быть правдой, учитывая его возможности… – Что ты, мальчик мой, я не взломщик и не читаю чужие мысли без нужды. Как правило, это и не требуется, достаточно читать лица, – он поднес сморщенный кулак к губам и несколько хулиганисто хихикнул, впрочем, тут же посерьезнев.