Текст книги "Монастырь"

Глава 14
Теодолинда

– Что-то не так… – сказал вдруг сир Гвалтер. – Ваша милость, прошу вас обождать здесь.

И не дожидаясь ответа, пришпорил лошадь. Повинуясь только им известному знаку, половина солдат пустилась вслед за начальником, а прочие, с оружием наизготовку, немедленно окружили Эллу, прикрывая его собой. Принц мысленно хмыкнул: надо же, обращаются с ним, как с маменькиным сынком. Уж не должен ли он запищать от страха, подобно разбалованному младенцу?

– Вперед! – скомандовал Элла. До «Северной Звезды» оставалось не больше трех сотен шагов.

Солнечный диск уже насаживался на вершины деревьев Турской чащи, последними лучами скользя по стенам постоялого двора. Приглядевшись, Элла понял, что вызвало подозрения начальника стражи. Дверь была распахнута настежь, а из печной трубы не виднелось даже намека на дымок. Более того: возле длинной деревянной жерди на столбах, заменявшей здесь коновязь, горками лежали две лошадиных туши.

– Держи-и! – закричал один из солдат, стремительно заворачивая за угол дома. По высокому разнотравью в сторону леса бежала женщина, задрав юбку и ловко перепрыгивая через небольшие камни. Длинные русые волосы развевались по ветру.

Ее догнали сразу же. Пятеро или шестеро солдат окружили женщину со всех сторон. Взвизгнув, она попыталась проскользнуть между лошадьми, но один из наемников схватил ее за волосы и приподнял над землей. Женщина истошно закричала, вцепившись в его руку и болтая ногами.

– Потише, Кон, потише! – рявкнул сир Гвалтер. – Давай ее сюда!

Не церемонясь, Кон перебросил пленницу через седло. Солдаты вокруг загоготали.

Тем временем «Северную Звезду» по приказу Гвалтера уже успели обследовать изнутри.

– Четыре трупа, – коротко доложил один из наемников. – Недавно, не далее, как позавчера.

Начальник стражи кивнул.

– Вокруг посмотрите. Следы, может, что еще.

Женщину подвезли к Элле. Кон – здоровенный малый с квадратным подбородком и шрамом во всю щеку, отчего казалось, что он вечно ухмыляется – скинул ее вниз. Она упала на колени, отчаянно рыдая.

– Поднимись, девица, – сказал Элла, – никто тебя не тронет.

Та встала, дрожа всем телом и не переставая всхлипывать. Женщина оказалась хороша собой и совсем молода – лет семнадцати, не больше. С детского личика испуганно смотрели большие васильковые глаза, а в волосах застряли многочисленные соломинки.

– Пожалуйста, мой господин, пожалуйста, – запричитала она, вцепившись в ногу Эллы. Принц посмотрел на сира Гвалтера.

– Успокойся, сказано! – гаркнул начальник стражи. Он спрыгнул с лошади и, подойдя, сильно встряхнул девушку за плечи. – Кто ты? Что здесь произошло?

– Горцы, ваша светлость, прошлой ночью, целая толпа, – чуть не заикаясь, проговорила она, – отца убили, всех убили, сестру мою угнали и еще нескольких…

Гвалтер глянул через плечо. Один из разведчиков сделал шаг вперед.

– Похоже на то. Раны, как от ихних тесаков, и вот еще…

Он протянул своему начальнику обрывок тонкого кожаного ремешка, на котором болтались несколько клыков.

– Каменные Волки, вроде.

– Хм, непорядок, сир Гвалтер, – буркнул Элла. – В двадцати милях от Черных гор… Здесь что – нет господ?

Начальник стражи едва заметно поклонился.

– Теперь есть, ваша милость. Все ущелья и выходы из Нолтлэнда испокон веков охраняли и доныне охраняют бароны Глоу. Это ваши земли, самый их край.

– Вот оно что! – изумился Элла. Это означало, что лет десять в этих местах своего лорда не было вообще. Или двадцать? Принц задумался. Насколько он слышал, титул барона Глоу последним носил кто-то из бастардов короля Хэтберта, умершего больше чем полвека тому назад.

– Приберитесь внутри, – приказал Элла, – завтра с рассветом пойдем по их следам. У них пленники, значит, быстро уйти не смогут.

Несколько солдат немедленно скрылись в дверях постоялого двора, другие принялись расседлывать лошадей и разводить костры. Элла уселся на бревно, задумчиво жуя соломинку.

– Садись, – бросил он девушке. Та нерешительно топталась перед ним.

– Вы не оставите меня здесь, господин? – пробормотала она, теребя подол платья.

Элла отмахнулся.

– Ты жила тут эти два дня?

– Да. Спала на сеновале. Там, – она вздрогнула, скосив глаза на гостиницу, – мертвые лежат, я боюсь. И уйти отсюда не могу, тоже боюсь. Ждала, вдруг поедет кто по тракту, может, довезут куда.

Элла медленно окинул ее взглядом. Совсем еще девочка. Интересно, подумал он, а в том самом Глоу бабы есть вообще? А эта – да, очень даже ничего. Слегка миндалевидные, огромные, как озера, глаза, аккуратный нос, ямочки на щеках, и зубы белые, не как у простолюдинок обычно.

– Как зовут? – буркнул он.

– Теа, господин. – Ее губы предательски задрожали. – Не оставите? Я могу… прислуживать вам.

– Теа, а полностью как?

– Теодолинда, ваша милость.

Элла кивнул.

– Мертвецов сейчас оттуда уберут. Иди и для начала приготовь что-нибудь поесть. Если в доме нет ничего, спроси у Гвалтера – это тот, кто расспрашивал тебя.

Девушка с энтузиазмом кивнула и ринулась к двери.

– Постой! – окликнул ее Элла. За три дня пути ему до изжоги надоели бекон и копченые куски свинины с пивом. Теа остановилась как вкопанная, с ожиданием глядя на своего нового хозяина. – Вот что: если сможешь угостить меня какой-нибудь похлебкой, буду тебе очень благодарен.

Девушка задумалась на мгновение.

– Мяса тут нет, господин, а если и было, испортилось. Могу тыквенный суп сварить. Говорили, у меня хорошо получается.

– Тыквенный? Это как?

– Тыкву на мелкие кусочки порубить, потом на сковороде поджарить. Ежели у кого из ваших сало найдется – будет очень хорошо. Я его тоже на сковороду. С белым маслом, петрушку и кервель добавить, следом еще тимьян и сельдерей. Потом все это в глиняный горшок с кипящим молоком выкладываю. Молоко есть, корову только недавно доила. Посолить, конечно, белого перца немного…

– Горцы оставили здесь корову?!

– Да нет. – Теа смешливо фыркнула. – Она не привязана была, а как только суматоха началась, в поле сбежала. Я ее насилу сегодня поутру нашла… Так вот: этот суп в хлебе подавать надо, господин, но, боюсь, хлеба нужного сейчас испечь не удастся…

– К Вилу хлеб, – сказал Элла, сглотнув. У него уже потекли слюнки. – Давай, бегом.

Теодолинда стремглав бросилась внутрь, подобрав юбку и шлепая по пыли босыми ногами.

Прошло меньше часа, как Элла уже уселся за стол, с удовольствием уплетая дымящуюся похлебку из большой глиняной чашки. Здесь же нашлась кровяная колбаса и – о, чудо! – бутыль с белым вином, правда, излишне сладким на его вкус. На дворе уже стемнело; на окна, затянутые бычьими пузырями, падали отблески костров, что развели солдаты, и слышался их невнятный говор. Перед принцем Теа поставила плошку с горящей свечой. Сама она стояла на коленях возле очага, вороша угли, чтобы добавить туда очередную порцию дров.

Элла ел молча, время от времени поглядывая в ее сторону. Задница у нее, пожалуй, не менее аппетитная, чем эта сочащаяся жиром кровяная колбаса, решил принц.

– Теодолинда! – позвал он.

– Господин? – Девушка обернулась, напряженно глядя на Эллу. По ее лицу стекала капелька пота, на лоб упала непослушная прядка волос. Волосы у нее были очень красивые: светло-русые, слегка волнистые, пышной копной – правда, не вполне ухоженной – опускавшиеся почти до талии.

– Здесь есть удобная кровать?

– Конечно. – Она вскочила, отряхивая подол. – В одной комнате, ее отец для богатых путников держал. Я сейчас постелю.

Теа умчалась наверх; деревянные ступеньки легко поскрипывали в такт ее шагам.

Подождав немного, Элла пошел следом.

Комната действительно оказалась довольно приличная: чистая, с большим сундуком в углу, табуретом и столиком, на котором стояли свеча и кувшин с водой. На стене – Элла поразился – висела уже выцветшая от времени картина. На плотно пригнанных друг к другу досках безвестный художник намалевал несколько коленопреклоненных человеческих фигур в темно-красных одеяниях. Люди смотрели вверх на яркую звезду, одиноко висевшую над их головами.

Бóльшую часть комнаты занимала кровать – с высокой резной спинкой и толстой периной, под края которой Теодолинда, закусив губу от старания, аккуратно заправляла простыню.

– Пуховая, господин, – сказала она, поклонившись. Чуть помолчав, нерешительно добавила: – Могу ли я спросить?..

– Да, – рассеянно ответил Элла. Та картина на стене почему-то очень его заинтересовала. На заднем плане там виднелось полустершееся изображение высокой горы, из вершины которой выплескивался огонь. И эти люди. Элла наморщил лоб. Он что-то слышал про красных монахов, только вот не мог припомнить, что именно, и при каких обстоятельствах. А гора… по всей видимости, это Гленкиддирах, который он увидит через несколько дней.

– Сир, тот солдат, Гвалтер, сказал, что вы настоящий сын самого настоящего короля…

Элла отвлекся от картины, усмехнувшись.

– Н-да. Он не солгал. Хотя я бы произнес эту фразу несколько по-иному.

– Что? – Девушка смешалась.

Принц махнул рукой.

– Неважно. Помоги мне снять камзол.

Он поднял руку. Теа, все так же закусив губу, принялась распускать шнуровку. Губы у нее были пухлые и свежие.

Элла уселся на кровать. Она помогла ему снять рубаху, а затем, опустившись на колени, стащила с него сапоги.

– Я почищу их, милорд, – сказала она.

– Постой. – Элла привалился к стене, чуть склонив голову набок. – Ты не хочешь оказать своему господину еще одну услугу?

– Какую?

Элла молчал. Лицо Теа вспыхнуло.

– Я… да, как прикажете, сир.

Замешкавшись на несколько мгновений, девушка поставила сапоги в сторонку и, путаясь в завязках платья, сбросила его на пол. Встала прямо, чуть исподлобья глядя на Эллу. Ее пальцы, подрагивая, легко касались плавной линии бедер.

Она была очень хороша. Круглые крепкие груди с розовыми сосками, изящная талия и слегка выпуклый животик. Даже не хороша, поправился про себя Элла, а свежа, маняща, как ундина, что пробуждает желание одним лишь своим видом. Или это просто обаяние юности? Хотя… нет. Бывают такие женщины, пусть даже и не совершенные красавицы, но которым оборачиваются вслед.

– Повернись, – приказал Элла.

Теа медленно повернулась к нему спиной. Принц мысленно улыбнулся: насчет задницы он не ошибся.

Элла легко провел ладонью по ее ягодицам. Теа едва заметно вздрогнула.

– Как вы… – тихо спросила она, запнувшись. – Как вы любите, милорд?

Элла не ответил. Откинув со спины девушки густые волосы, он с неудовольствием заметил несколько почти незаметных рубцов на ее плечах. Н-да… негоже портить такую красоту.

– Что это?

Теа поежилась.

– Это… отец. Он иногда бывал очень строг. Вы… позволите, милорд?

Она встала к Элле лицом и начала развязывать ему штаны.

– Подожди. – Он отвел ее руки в сторону. – Я не хочу, чтобы ты делала «как прикажете». Возьми вот это.

Элла стянул с мизинца перстень и протянул ей. Кольцо было дорогое, из золота тонкой работы с небольшим изумрудом.

Теа отчаянно замотала головой.

– Я не могу.

– Почему? – изумился принц.

– Что я буду с ним делать? Даже продать не смогу. Подумают – украла.

Она вдруг громко всхлипнула и бросилась перед Эллой на колени, обхватив его ноги.

– Сир, у меня нет никого… не знаю даже, удастся ли с сестрой свидеться. Прошу вас: возьмите меня с собой. Вы же в Глоу едете? Мне все равно уж, где жить. Куда мне идти, что делать? А слабую женщину нынче каждый может обидеть…

– Хм. – Элла взял ее за подбородок, заглянув в жалобные васильковые глаза с капельками слез. – Хорошо. Я возьму тебя.

– О-о! – Она схватила его руку и принялась осыпать ее поцелуями. – Благодарю вас!

Элла усмехнулся, выдергивая пальцы.

– Достаточно уже.

Теа подняла голову и улыбнулась сквозь слезы.

– Вы не пожалеете, сир.

* * *

Элла, чуть не засыпая, покачивался в седле. Теа ехала рядом на одной из запасных лошадей, и, судя по всему, чувствовала себя прекрасно: она с интересом озиралась по сторонам и время от времени посылала свою кобылу вперед, чтобы внимательнее осмотреть что-то привлекшее внимание.

Этой ночью Элле едва удалось вздремнуть. Ни одна женщина на его памяти не знала столько ухищрений и не прилагала столько стараний к тому, чтобы вновь и вновь заставлять его забывать о сне.

– Ты не девственница, – буркнул он во время первого соития. Теа испуганно замерла, глядя на него своими газельими глазами, хотя до этого момента скакала на нем, как заправская наездница.

– Это случилось один раз, милорд, – робко прошептала она. Элла едва не засмеялся. Он никак не мог понять, каким образом сочетаются детское личико с ямочками на щеках и столь жадное до ласки упругое и гибкое тело.

– Да, да, знаю, – сказал он, – раз не первый, значит, второй. Продолжай…

Приподнявшись, он легонько куснул ее за сосок. Теа сладострастно охнула и, запустив пальцы ему в волосы, прижала голову к груди.

В «один раз» Элла не поверил. Уж слишком хорошо эта девица знала, что, как и когда надо делать. Похоже, ее папаша использовал своих дочерей по полной, заставляя ублажать тех постояльцев, что имели возможность заплатить за такое удовольствие. Но работать можно по-разному. Теа это дело явно нравилось: она целовала, ласкала губами, сжимала и разжимала ноги, изгибалась всем телом и сладко стонала.

Элла никогда не понимал тех мужчин, которые получали только им ведомое наслаждение, сходясь с невинными девочками. Что за смысл совокупляться с ничего не умеющим бревном? Только слезы и переживания. Вот Теа – другое дело, даром, что молода.

– Еще, сир, еще, я помогу… – шептала она, тяжело дыша, и угомонилась только тогда, когда за окном начал брезжить рассвет. Элла забылся мертвым сном, а уже через час в дверь постучали.

– Пора, милорд.

С первыми лучами солнца сир Гвалтер услал вперед разведчиков. Те вернулись с обнадеживающими новостями: Каменные Волки действительно двигались не особо быстро. Они, однако же, пошли через лес, по направлению к Лутдаху, и посему, говорил начальник стражи, надобно поторопиться: конный отряд вряд ли сможет пробраться через этот бурелом – хочешь-не хочешь, придется делать крюк: ехать до Килхурна, а оттуда к Лутдаху довольно хорошая дорога.

– Не тракт, конечно, – заключил сир Гвалтер, – но для лошадей сгодится.

До Килхурна они доехали за час и, мимоходом распугав кур и крестьян, не останавливаясь, свернули на восток. Уже к полудню вдали показалась лутдахская часовня.

Деревня оказалась пустой и заброшенной – именно такой, как рассказывал Гвалтер. Многодневный слой пыли покрывал убогую обстановку домов, а налетавший порывами ветер раскачивал покосившиеся створки дверей. Их, и еще висевшие на перекладине скелеты в лохмотьях, дочиста обглоданные вороньем.

Здесь пришлось остановиться.

– Коням требуется отдых, – пояснил Элла своей подружке. Теа боязливо ежилась, поглядывая на скелеты, и совсем по-детски прижималась к его руке. Элла успокаивающе потрепал ее по голове; девушка с благодарностью улыбнулась.

В одной из хижин обнаружили следы пленников, однако следов, ведущих дальше на восток, оказалось больше, чем ожидали. Толпа была большая, и из нее не меньше семи-восьми человек – не горцы. Теа рассказала, что в ту ночь в «Северной Звезде» ночевало всего четверо постояльцев, не считая ее отца, сестры и Гесима – мальчишки из прислуги. За вычетом трупов в гостинице получалось, что Волки угнали оттуда троих; откуда взялись другие пленники, разведчики сказать не могли.

– Сир Элла! – позвал наемник. Его звали Оуэн – один из тех десяти, которых сир Гвалтер включил в отряд по указанию Эллы. Этих десятерых Элла хорошо знал, а остальных набрал сам начальник стражи.

Принц подошел. Гвалтер в окружении группы солдат задумчиво вертел в руках арбалетную стрелу, затем, ни слова не говоря, протянул ее Элле.

– Хм, – пробормотал тот, – горцы пользуются арбалетами?

Гвалтер пожал плечами.

– Не могу сказать. Если нет, тогда на Лутдах напал кто-то другой. Две-три недели назад. И знаете, сир, что интересно? Это единственная стрела. Те, кто это сделал, все забрали с собой, а эту случайно оставили. Оуэн нашел.

Отдыхали недолго и, едва солнце начало клониться к закату, отряд двинулся дальше.

– Один из Волков ранен, – вскоре сообщил все тот же Оуэн, – двое несут что-то тяжелое, скорее всего, носилки.

– Флаг нам в руки, – откликнулся сир Гвалтер, – они только вчерашним вечером отправились дальше. Думаю, нагоним.

Однако ехать дальше так же быстро, как они добрались до Лутдаха, не получилось. Деревня стояла в самых предгорьях, и от нее на восток вели три дороги на выбор. Южная, самая ровная и широкая, обходя отроги Нолтлэндских гор, выводила в графство Дакр, другая заканчивалась в ущелье всего в миле от селения (там ничего нет, пояснил Гвалтер, только озеро), а вот самая северная вела в нужном направлении.

– Через восемь лиг выйдем к Черным горам, а потом дорога просто кончится, – говорил он, – дальше тропы и скалы. Чтобы попасть в долину Глоу, коней придется в поводу вести. И где-то в этих краях Волки и обретаются. Если не догоним до вечера, придется это дело отложить: свои стоянки они постоянно меняют, а на лошадях там делать нечего.

Дорога, поначалу довольно широкая, местами сужалась настолько, что превращалась в некое подобие туннеля. Склоны были не ровными и не отвесными: при желании более или менее ловкий человек без особого труда смог бы взобраться выше на какой-нибудь уступ. Горы покрывала буйная зелень. Некоторые деревья от старости или под собственным весом клонились над ущельем, грозя в любой момент обрушиться вниз; их корни, подобно страшным лапам, торчали из камней. Смешки и разговоры среди солдат прекратились сами собой: все ехали, внимательно поглядывая по сторонам, готовые в любой момент выхватить меч или наложить стрелу на тетиву.

Место для засады было идеальное. Элла почти проснулся, почувствовав всеобщую настороженность. Теа ехала рядом и время от времени поглядывала на своего господина. Один Глойн вел себя по-другому: он озирался, открыв рот, с таким видом, словно вспоминал нечто давно забытое.

– Эй, Глойн! – позвал Элла. – Ты из какого племени? – За все три года, что мальчишка провел в Лонливене, у Эллы даже не возникло мысли спросить его об этом. – Не из Каменных ли Волков?

Глойн решительно помотал головой.

– Не из племени, сир. – В его устах это прозвучало как «несплемен». За все это время он так и не научился говорить по-человечески. – Народ, большой народ далеко на востоке. Большие деревни, с домами и гусями. Каменные Волки – плохие. – В подтверждение своих слов Глойн раз пять кивнул. – Своих грабят, чужих грабят. Воры. Очень жестокие.

Элла задумался. Да, он слышал об этом. Весь народ Нолтлэнда делился на две части: жителей долин и обитателей гор. Первые вели хозяйство, разводили свиней и доили коров, даже выращивали виноград, и находились под защитой местных лордов, за триста лет перероднившихся друг с другом и с горскими старейшинами. Правда, замки этих самых лордов стояли порой настолько далеко, а дороги между долинами были так редки и неудобны, что защита зачастую опаздывала.

А вот вторых считали бандитами. Из разряда тех, что с известной периодичностью выползали из своих нор и собирали дань. Но даже уплата дани не гарантировала жителям долин безопасности: над ними издевались, их женщин насиловали, и время от времени кое-кого убивали. Так, для острастки.

Элла отстегнул от пояса небольшой кинжал и протянул его Теа.

– Возьми. – В ответ на ее вопросительный взгляд пояснил: – На всякий случай.

Теа с серьезным видом кивнула и, наморщив лобик, принялась оглядывать себя, явно раздумывая, куда бы ей приладить оружие. Элла усмехнулся: смешная девчонка. Он никак не мог поверить, что этот ребенок с доверчивыми глазами и детской непосредственностью, и та развратная девица из таверны, громко стонущая и тискающая в порыве страсти свои груди – один и тот же человек.

– Ты умеешь им пользоваться?

– Еще как умею, – заявила она и, к изумлению Эллы, ловко перекинула кинжал из руки в руку. – Давным-давно у нас дядя жил, брат матери. Он солдатом служил, да без руки остался, хорошо, что без левой. Мы с ним сражались. И еще – метать ножи могу. Показать?

Элла улыбнулся.

– Не стоит.

Дорога внезапно кончилась. Отряд вышел на небольшую поляну, ограниченную справа высокой скалой, а слева срывавшуюся в немыслимой глубины пропасть. У Эллы захватило дух: открывшийся вид поражал своей масштабностью. Дна пропасти не было видно – внизу висел туман; противоположная сторона горами и пригорками уходила дальше к горизонту. Среди зелени – далеко-далеко – угадывались какие-то деревни и крепости, но застилавшая все вокруг дымка мешала даже приблизительно определить расстояние до них. Эллу охватило ощущение, что он находится на краю мира, или – мелькнула вдруг мысль – на вершине Гленкиддираха. Там, куда никогда не поднимался ни один смертный, в обиталище богов, разглядывая расстилающийся под ногами такой близкий и одновременно далекий мир людишек со всеми их бедами и мелкими житейскими радостями. Где-то там, на севере, находился Лонхенбург, и на одно мгновение Элле показалось, что он заметил высокую крышу королевского донжона, но он тут же одернул себя: этого просто не могло быть. Лонливен был слишком далеко, чтобы увидеть его с вершины даже самой высокой горы. И более того – его не надо видеть. Та жизнь окончена. Со всеми придворными лизоблюдами, куропатками на золотых блюдах, продажными девками, которые не умеют любить, шпионами в каждой щели и, главное – со скользким до тошноты магистром Хэвейдом, его Вопрошающими и новыми богами.

Кто будет наследником? Узнавать, выспрашивать, хитрить, взвешивать каждое слово, подначивать своих братьев – и чего ради? Чтобы жрать, пить и иметь всех баб подряд? И быть последним среди эорлинов, старательно делая вид, что ты первый? Кстати: долго ли у Беорна получится скрывать, что десятилетние мальчики интересуют его куда больше, чем нормальные здоровые девки с крепкими грудями? Плевать. Лекарь Мабог умер вовремя. Больше ничего этого нет. Все кончилось.

Элла как будто даже облегченно вздохнул. И в сердцах сплюнул: он не верил самому себе. С одной стороны, было приятно думать, что ничто из этого его больше не касается, с другой – мысль о том, что он проживет всю жизнь в захолустье, разбирая крестьянские споры и думая о будущем урожае, бросала его в дрожь. Ладно. Элла щелкнул пальцами. Доедем до Глоу, а там видно будет, что к чему.

С поляны вело несколько троп. Одна – в пещеру, глубина которой терялась во мраке, вторая – в узкий проход, заросший шиповником; широкий спуск куда-то вниз, а еще парочка-другая дорожек расходилась веером между деревьями и камнями.

Сир Гвалтер дал знак остановиться и разослал вперед разведчиков. Их мнения разошлись: тропы имели настолько захоженный вид, что сказать однозначно, куда ушли Волки, оказалось трудновато.

В горах быстро темнело. Тонкая полоска неба над головами из белесо-голубой превращалась в синюю, и сир Гвалтер хмуро поглядывал по сторонам. Делить и без того малочисленный отряд на группы с тем, чтобы обследовать все эти тропки, было слишком опасно, учитывая, что Волки могли быть как в десяти милях, так и в пяти сотнях стридов. В конце концов Гвалтер подошел к Элле.

После недолгого совещания решили ехать в Глоу.

– Здесь везде слишком тесно и опасно, – говорил начальник стражи. – Много мест, где Волки попрятаться могут, а нам не развернуться. Даже при численном превосходстве мы в проигрыше: ни лошади, ни тяжелое оружие не помогут. Сверху нас перестреляют, как куропаток. Одна из этих троп через час выведет нас в широкую долину, там можно переночевать, – закончил он, – а назавтра до Глоу будет рукой подать.

Подумав немного, Элла кивнул. В конце концов, он сможет возобновить охоту на разбойников чуть позже, через несколько дней.

– Вперед! – Начальник стражи махнул рукой.

Сосны-исполины тянулись вверх на десятки футов и стояли так тесно, что отряд ехал гуськом, пробираясь между стволов и гигантских замшелых валунов. Откуда-то издали слышался едва различимый шум воды. Наверное, речка, подумал Элла, и в этот самый момент Глойн дернул его за рукав.

– Сир, – шепнул он, – я хочу сказать…

– Что?

– Я плохо помню, маленький был, – словно извиняясь, пробормотал подросток, – но это не та дорога.

– Что ты имеешь в виду?

– Я не знаю точно, как в Глоу ехать, но по этой дороге мы с матушкой в Лонхенбург пробирались. Я, как воду услышал, сразу вспомнил. Там дальше пропасть и мост через нее будут. И дорога не прямо в Глоу, а в северный Нолтлэнд. Нет там никакой долины…

– Хм…

Элла привстал на стременах, пытаясь в сгущающихся сумерках углядеть сира Гвалтера. Вроде бы начальник стражи все время ехал впереди отряда, но там его не оказалось. Элла подозвал ближайшего солдата. Рожа у того была очень приметная: вся в синих татуировках.

– Найди мне Гвалтера.

И в тот же миг послышалось нестройное гиканье, и одновременно сверху посыпался целый дождь стрел. Конь под Эллой дико заржал и начал заваливаться набок. Элла выдернул ноги из стремян, но соскочить не удалось. Он упал вместе с лошадью, едва успев откатиться в сторону. И замер, увидев нацеленное прямо ему в грудь острие меча. Тот самый татуированный стоял над ним, застыв, и вытаращенными глазами смотрел куда-то вдаль. В его горле торчала стрела, а из раны, булькая, вытекала тоненькая струйка крови. Элла дернулся вбок, и вовремя: меч вонзился в землю в том самом месте, где за мгновение до того находилась шея Эллы. Солдат рухнул и затих.

Вокруг шло сражение. Слышались дикие крики. Темные фигуры в волчьих шкурах с завываниями носились между деревьев.

– Теснее! Спина к спине! – крикнул Элла, поднимаясь, и вздрогнул, не поверив своим глазам. В десятке шагов от него лежал Оуэн, лихорадочно шаря по земле руками, а другой наемник – из гвалтеровских, – высился над ним, сжимая поднятую для удара секиру. Элла ринулся вперед, на ходу подхватив торчащий из земли меч. Наемник упал без звука.

– Измена, сир, – прохрипел Оуэн. Его бок заливали потоки крови.

Это Элла уже понял. Все сражались со всеми. Какой-то солдат – в сумерках не получилось разобрать, его ли стражник, или из тех, кого набирал сир Гвалтер – прислонившись спиной к дереву, отбивался от двух других. Вдруг один из них упал, получив удар от невесть откуда появившегося горца.

– Бегите, милорд, – произнес Оуэн. Он сделал попытку подняться, но, охнув, повалился опять.

– За шею меня хватай, – рявкнул Элла. Из темноты выскочил растрепанный Глойн. – Глойн, помогай!

Вдвоем они подняли солдата.

– Стоять, сир.

Дорогу им преградил сир Гвалтер с мечом в руке. Глаза его сверкали из прорези шлема.

* * *

Эдвин сидел за камнем, поглаживая рукоять длинного тесака, и пытался понять, что происходит.

За час до того Каменные Волки вдруг переполошились: столпились в кучу и принялись что-то бурно обсуждать. Их действительно оказалось около двадцати, как и говорил Диан. Днем раньше, вскоре после того, как Эдвина с тремя другими пленниками погнали из Лутдаха, к ним присоединились оставшиеся, а с ними – еще двое, среди которых Эдвин с удивлением признал Гесима – того самого мальчишку из «Северной Звезды», указавшего ему дорогу в горы.

– Всех переубивали, – сообщил Гесим, задыхаясь на ходу, – вон того мужика взяли и еще Мэйвин, дочку хозяйскую.

– Где ж она?

– Где, где… – Гесим хмуро покачал головой. – Известно, где. Кончили они ее. После того, как натешились вдоволь. Она так орала… а они стояли вокруг да ржали. Потом она пошла, шатаясь, а у нее кровь между ногами хлещет. Вот один взял, да глотку ей перерезал.

Эдвин вздрогнул. Бедная девушка.

– А вторая? Теа, светленькая такая? С ней что?

– Не видел. Может, спряталась, а может, тоже – того.

Посовещавшись, горцы ушли, оставив пленников под надзором одного охранника, который уселся перед костром и вскоре, похоже, начал подремывать.

– Гесим, давай…

Эдвин придвинулся поближе к своему товарищу, нащупав связанными сзади руками узел на его запястьях. Тот кивнул.

– Дурачье, – зашипел Диан, – заметит – мало не покажется.

– Молчи, – грозно процедил сквозь зубы Эдвин.

Спустя всего несколько минут ему удалось развязать веревку: она была толстая, а запястья у Гесима, слава богам – тонкие. Пыхтя от натуги, Гесим в свою очередь ослабил узел на руках Эдвина.

Остальные пленники смотрели на них во все глаза.

– Эй, – прошептал Диан, – а нас?

– Тс-с…

Горец у костра действительно спал. Его голова сильно склонилась на грудь, а сам он время от времени пошатывался, пытаясь сохранить равновесие.

Едва дыша, Эдвин поднялся и, прихватив камень размером с два кулака, подкрался к нему со спины. Охранник так ничего и не услышал и плавно завалился на бок после того, как Эдвин с силой ударил его по затылку. Гесим мгновенно подскочил и, выдернув из-за пояса упавшего тесак, вонзил его горцу в живот. Тело дернулось пару раз и затихло.

– Ну, ты… даешь, – пробормотал Эдвин.

– Туда ему и дорога. – Гесим весь дрожал. – Это тот самый гад, что Мэйвин порешил.

Эдвин кивнул. Забрав у мертвеца еще и нож, он вернулся к пленникам и разрезал веревки.

– Бежим, – задыхаясь от волнения, сказал Диан.

– Куда?

– В лес. Куда ж еще? А поутру видно будет, куда дальше.

Он принялся помогать Кейле и остальным.

Раздумывая, Эдвин помотал головой.

– Нет. В горах заблудимся. Похоже, за нами погоня была.

– И что?

– Раз так, надо к своим бежать. Назад.

– С ума сошел! – пожал плечами крестьянин, тот, которого захватили в «Северной Звезде». – Волкам навстречу?

– Как знаете… – Эдвин торопливо взглянул на Гесима. – Ты?..

– Я с тобой.

Кивнув на прощание товарищам по несчастью, Эдвин побежал по тропке. Тесак он забрал себе и еще прихватил по дороге заплечный мешок убитого горца. Гесим ринулся вслед за ним, крепко сжимая в руке нож.

Спустя всего полчаса они сидели, притаившись, на вершине небольшой скалы и наблюдали за тем, что происходит внизу.

– Что там такое? – недоуменно прошептал Гесим. – Кто с кем?

– Тихо…

Эдвин осторожно высунул голову. Внизу, у подножия скалы, двое держали под руки третьего, раненого, а им преграждал дорогу солдат в полном вооружении, направив вперед острие огромного клеймора.

– Что это значит, Гвалтер? – спросил один из тех троих, молодой черноволосый мужчина с мечом в руке.

Солдат с клеймором – судя по всему, вопрос был обращен именно к нему – словно играючи качнул длинным лезвием.

– То, что вы проиграли, сир Элла. Вас убили горцы. И в доказательство этого я должен доставить сиру Ронану ваш перстень.

Тот, кого назвали Эллой, стоял, не отводя взгляда от клинка, направленного ему в грудь. В руке он держал меч куда короче того, что был у его противника. И на другом плече черноволосого мешком висел раненый. Не получится, напряженно подумал Эдвин, пытаясь оценить его шансы. Ни в сторону отпрыгнуть, ни раненого скинуть – быстро не выйдет.