Текст книги "Монастырь"

Глава 9
Засада

Она плакала три дня напролет.

– По женишку горюешь, что ль? – только однажды спросил ее Арн, сочувственно глянув из-под кустистых бровей. – Да хватит уж убиваться. Такая бабенка без мужика точно не останется.

Гвендилена сидела, обхватив колени руками. В его сторону она даже не посмотрела. Арн пожал плечами.

– Ну, если тебе легче от этого будет, то скажу, что Инбер поторопился. Не было никакой нужды паренька убивать, я так думаю.

Не дождавшись ответа, Арн ушел вразвалочку.

Со старым солдатом у нее сложились почти дружеские отношения. В Хаврене он нашел ей женское платье, правда, не особо чистое и изрядно большего размера, чем требовалось, затем сводил на речку – искупаться. Заливаясь слезами, Гвендилена терла себя с остервенением, стараясь смыть грязь, настоящую и воображаемую – от лап наемников. Веревка сильно мешала; Арн держал ее за другой конец, сидя на бережку. Первое время он водил ее на привязи, как собачонку, даже когда она отправлялась в лесок по нужде, а на четвертый день развязал.

– Слушай сюда, – сказал он, – бежать тебе некуда. Здесь война идет, мародеров немерено бродит. Вон – Модрону разведчики доносили, что нас уже два раза какие-то люди по лесу обходили. Солдат они боятся, а ты вот для любого мужика – легкая добыча. Отымеют тебя во все дырки, а потом прирежут ни за что, и меня рядышком не будет. И то еще не все. Это – если не заблудишься. Тут, девочка, Турский лес. Страшные вещи про него рассказывают: люди пропадают, а кого находят, так те когтями не звериными разорваны да до косточек обглоданы. Так что неизвестно, кто страшнее – гладды или те твари ночные, что в чащобе прячутся и красными глазами зыркают. А тебя, кроха, из наших никто не тронет, не переживай. Решено уже.

С этими словами Арн развязал веревку, которая до крови растерла Гвендилене запястье. Тряхнув кистью, девушка исподлобья взглянула на солдата.

– Да уж, не тронут. До поры, до времени.

– Глупая. – Арн пожал плечами. – Чего тебе терять-то? Ты кто такая? Королевишна что ли, в лесу потерявшаяся? Или дома тебя ждет кто, с пряниками да пуховыми перинами? И есть ли у тебя дом-то? Думаю, что нет, раз по дорогам шлялась. А у его высочества будешь, как сыр в масле, кататься. И, даже если ему не приглянешься, в Килгерране найдешь себе кого по нраву. Без куска хлеба не останешься.

– Ну, и еще одно, – помолчав, добавил он. – Думаю, тебя это не удержит, но это уж так, к слову. Ежели сбежишь, повесят меня за такую провинность.

Аккуратно смотав веревку, Арн ушел, а Гвендилена осталась стоять, прислонившись спиной к дереву. В лагерь она вернулась уже к вечеру, вдоволь набродившись по лесу, но все же не решаясь отходить далеко. Арн только улыбнулся, увидев ее.

С этого времени отношения стали потихоньку налаживаться. На лошади она ехала позади него и иногда даже засыпала под длинные разговоры старого солдата, положив голову ему на плечо. А один раз, набравшись храбрости, решилась спросить Арна про крохотные колокольчики, что забавно позвякивали в его заплетенных в косички усах.

– Как – для чего? – Арн даже оскорбился. – Для красоты, конечно, да и чтоб знали, с кем дело имеют.

По его словам, он был не из корнов, а из другого народа, физов, живущего большим племенем к северу от владений графа Тэлфрина.

– Там все такие носят, – говорил он, – а вот сколько – это уж не от желания зависит, а от доблести военной. Хотя и много наших к северным лордам нанимается, мы – сами по себе, – с некоей гордостью добавил он. – Там, за Эйлен-Донаном, дальше нет ничего. Горы, болота да леса, темные и холодные. Народ тамошний дикий и свирепый, в шкурах до пят, и роста каждый восьмифутового. А вместо лошадей у них – звери огромные, с клыками, что твои копья. Физы от них границу стерегут – мало ли, что случиться может, хотя главное в этом деле – с северянами попусту не лаяться. Оттого и служим мы не какому-то одному господину, а всему королевству. За то и уважают.

– И женщины у нас другое положение имеют, – рассказывал Арн. – Мужик – он на море хозяин, да на войне, а дома – как жена пожелает. Бабы у физов статные и красивые, с косами до пят, и родить имеют право, от кого хошь. Бывает, что и мужиков из дома выгоняют, если есть за что, но сам ты свою супружницу тронуть не можешь – иначе руку отсекут, ежели она не заступится.

– Как – выгоняют? – пораженно спросила Гвендилена.

– Да так. Дома у нас есть особые, общие, и там денек можно переждать. Но потом – должен воротиться и прощения просить, либо о наказании каком.

Гвендилена удивленно покачала головой.

– Да-да, – подтвердил Арн, – а девицы у нас сами себе женихов выбирают. Могут и пожить со всеми по очереди, тут уж кто больше приглянется. Хм, – солдат почесал кончик носа, – честно говоря, отвык уж я от такого безобразия. Почитай, тридцать лет на югах служу.

Тем временем отряд миновал Турский лес. Ничего страшного Гвендилена там не заметила – обычная чащоба, нехоженая и неуютная, с исковерканными буреломом стволами деревьев. Впрочем, вглубь леса они и не заходили: по словам Арна, всего в трех-четырех милях к востоку параллельно их пути шел Северный тракт, на который отряд в конце концов и должен был выйти, миновав охваченные войной графства.

Кто и с кем воевал, Гвендилена так и не поняла: Арн, пожимая плечами, коротко отвечал: «Все со всеми». Смута была вызвана нашествием каких-то страшных тварей из Гриммельнского леса. Твари нападали на людей далеко от этих мест, но, как только началось их нашествие, подняли головы многочисленные местные лорды, каждый из которых стремился поживиться за счет соседей. Некое подобие порядка поддерживалось только на землях могущественных властителей – во владениях Беркли и Ллевеллина, но вся прочая южная часть королевства полыхала огнем междоусобиц.

По мнению сотника Модрона, пробираться лесом было хоть и медленнее, но куда безопаснее. Под его началом находилась всего дюжина человек, и хотя такого количества опытных солдат более чем достаточно, чтобы не бояться нападения лесных разбойников, пусть даже и превосходящих отряд числом, остерегаться столкновения со свитами местных лордов все же стоило.

Еще опаснее, говорил Арн, бывшие наемники, гладды – те, которым по разным причинам перестали платить, иногда оттого, что их лорда убили, или он потерпел поражение, а иногда – просто от нехватки денег. Именно встреч с этим сбродом следовало избегать больше всего. Умеющие обращаться с оружием и привыкшие жить за счет войны, гладды сбивались в шайки, в основном мелкие, но изредка – очень большие, по сотне человек. И если при проходе через земли местных эорлинов нашитые на камзолах значки Великого Северного Лорда графа Тэлфрина сами по себе служили некоей гарантией безопасности, то для мародеров ни титул, ни имя господина не имели никакого значения.

– Но здесь уж нечего опасаться, – закончил Арн, – здесь до Лонхенбурга всего дней пять пути. Это уже королевский домен, и с гладдами тут разговор короток. Сегодня к вечеру выйдем на Северный тракт, а там прямая дорога до Килгеррана.

По лесу солдаты ехали гуськом. Впереди два брата-весельчака, Киан и Хуго, каждый ненамного старше самой Гвендилены, высокие светловолосые парни с вечными ухмылками на лицах. Кстати, один из них, Киан, в тот день в Хаврене первым откликнулся на призыв Арна «принести девчушке поесть что-нибудь». Добродушно улыбаясь, он поставил на стол перед девушкой кувшин с вином и протянул ей небольшую краюху хлеба, приговаривая:

– Кушай, рыжая, кушай. Слезами горю не поможешь…

– У них у самих две сестры есть, – пояснил ей позже Арн.

Есть тогда Гвендилена не стала, лишь сделала пару глотков вина.

Братья служили разведчиками и за своими шутливыми перебранками не забывали зорко посматривать по сторонам.

Следом ехал сотник Модрон, суровый мужчина, так ни разу и не заговоривший с Гвендиленой, хотя у нее сложилось стойкое ощущение, что он все видит и все подмечает.

Справа и слева по лесу шли еще двое; их лошадей на поводу вели позади отряда. Одного из них звали Трир – Гвендилена даже вздрогнула, когда услышала это имя. Правда, на ее мужа он не походил совершенно, а лицо у этого Трира было испещрено странными синими рисунками из точек и извилистых линий – как сказал Арн, он лет пять провел на галерах у Морского народа, а там принято таким образом себя украшать. Трир был тем самым солдатом, который в Хаврене первым поддержал Модрона.

Инбер, тот самый худосочный наемник с рыженькой бороденкой, всегда ехал сзади, и Гвендилена время от времени ловила на себе его недобрые взгляды, хотя после памятного столкновения с Арном он к ней не приближался.

Остальные были разные: разговорчивые и не очень, добродушные или хмурые, но ни от одного из них не исходило враждебности. Более того – Гвендилену как бы исподволь защищали и оберегали, приглашали посидеть вечерком у костра и завлекали во всяческие разговоры. Инбер, однако, сразу отходил в сторону, стоило ей появиться в кругу солдат. С характером мелким и раздражительным, он не пользовался особой любовью у своих товарищей, однако, судя по брошенным вскользь фразам, считался хорошим воякой, ловким и быстрым.

Киан и Хуго вдруг остановились, одновременно подняв вверх правые руки.

Лес кончился. Отряд оказался в небольшом осиновом подлеске, плавно переходившем в заросшее разнотравьем поле. Впереди, в полумиле, виднелось селение. Без единого дымка над домами, и без единого человека на улице. Солдаты переглянулись.

– Что за… – пробормотал Модрон. – Трир, проверь.

Кивнув, тот побежал через поле, слегка пригибаясь.

Арн повернулся к Гвендилене.

– Это деревня Лутдах, – негромко пояснил он. – Была цела и невредима, когда мы тут неделю назад проезжали.

Трир вернулся назад через полчаса. Его изрисованное узорами лицо стало хмурым и сосредоточенным.

– Живых нет, – бросил он, – на площади человек десять повешенных, а в домах народ убитый лежит. И дети, и женщины. Совсем недавно, самое большее – день.

– Мародеры?

– Не похоже. Цело все, не ограблено.

Модрон задумался.

– Может, дхарги? – тихо спросил Арн, подъехав чуть ближе, – их скарб человеческий не интересует.

Сотник пожал плечами.

– Кто знает… До Гриммельнского леса отсюда далековато будет.

– Зато до Черных гор рукой подать…

– Нет, не дхарги. – Трир отрицательно покачал головой. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы эти твари людей вешали? Да и не заметил я там особых следов-то. Хотя… наспех глянул, конечно.

Чуть поколебавшись, Модрон махнул рукой. Солдаты, внимательно поглядывая по сторонам, двинулись следом.

Издали деревня Лутдах своими белеными стенами, увитыми виноградом, напоминала Хаврен, но потом стало ясно, что она больше Хаврена, не такая ухоженная и победнее. Дома тут были крыты соломой, на покосившихся плетнях висели старые горшки и сушились тряпки. Бесхозная свинья уныло рыла яму возле забора, но, заметив людей, с недовольным хрюканьем скрылась в проулке.

Гвендилена закрыла рот рукой, увидев, что творится на деревенской площади. На перекладине, установленной на двух высоких столбах, висели тела около дюжины человек, в разорванной одежде и с разверстыми ранами. На плечах повешенных и на самой перекладине сидела целая стая ворон, которые приветствовали незваных гостей хриплым карканьем.

Лошади фыркали, пятясь.

Двери небольшой часовни, очень старой, с полукруглым куполом, покрытом вензелями давно забытых письмен, были распахнуты настежь, а в проходе, в засохшей луже крови лежал еще один человек – судя по длинному одеянию, священник.

Лишь мельком глянув на виселицу, Модрон спрыгнул с коня и перевернул тело. Горло священника пересекала глубокая резаная рана.

– Осмотреть все! – скомандовал сотник. – Может, кто живой есть.

Ни слова не говоря, солдаты спешились и по одному разбрелись по деревне. На площади остались только сам Модрон и Арн с Гвендиленой.

А потом все произошло слишком быстро.

Человек пять-шесть солдат уже успели скрыться в домах, и вдруг из одной из хижин раздался крик. Тут же – из другой. И звон оружия. Чья-то ругань.

Те наемники, что еще оставались на улице, повыхватывали мечи, но в то же самое мгновенье из всех дверей посыпались люди – в кольчугах до колен и бармицах; на шее каждого висел стальной горжет с изображением пламенеющего солнца.

Гвендилена не успела даже закричать, как ее кто-то обхватил сзади, заломив руки. Арн и Модрон стояли спина к спине, направив клинки в сторону наступавших со всех сторон вражеских солдат – на первый взгляд, их было не менее тридцати.

Трира уже скрутили, бросив на колени; Киан лежал на земле без движения, его брат Хуго на пару с Инбером остервенело отбивались, прижавшись к стене дома. Кто-то еще размахивал мечами, но большинство воинов Модрона уже либо обезоружили, либо связали.

– Бросить оружие!

Голос раздался со стороны часовни.

Гвендилена скосила глаза. В дверях показался высокий человек в темно-фиолетовом плаще и тоже с горжетом, только серебряным.

– Вопрошающие… – хрипло произнес Модрон. Меч он не опустил. – Так вот кто убивает людей в королевских землях…

Высокий человек не спеша приблизился, остановившись как раз на расстоянии длины клинка. Его светлые, почти белые волосы были расчесаны на прямой пробор и скреплены тонким кожаным ремешком, жесткое лицо гладко выбрито, а бесцветные глаза смотрели холодно и изучающе.

– Не людей, еретиков, – презрительно бросил он, еле заметно мотнув головой в сторону часовни, – тот лжесвященник, Конн из Гвервила, долгие годы являлся тайным поклонником синих, за что он и все его последователи понесли справедливое наказание. Как тебя зовут, солдат?

– А как зовут того, кто нападает из-за спины? – рявкнул Модрон.

На лице у светловолосого ничего не отразилось.

– Ронан, – чуть помолчав, произнес он, – из рода Альбрадов, гонфалоньер Ордена Вопрошающих.

– Я – Модрон. Сотник на службе у его Светлости Нитгарда Тэлфрина. – Модрон внезапно вскинул руку, направив острие меча в шею Ронана. – И у меня вопрос: как смеешь ты нападать на тех, кто не дал к этому никакого повода?

Светловолосый даже не пошевелился.

– Так иначе вы не отдали бы мне то, что по приказу Ордена я должен забрать.

– Что же это?

Ронан еле заметным движением пальцев указал на Гвендилену.

– Она. И ты, Модрон на службе у графа Тэлфрина, опустишь свой меч, иначе мне придется забрать ее силой.

Гвендилена вытаращила глаза. Как и Модрон.

– Что за чушь…

– Ты не должен знать больше того, что знаешь. – Ронан поднял руку и мягким движением отвел острие меча от своего горла. – Я забираю девушку, и твой отряд беспрепятственно идет дальше. Слово рыцаря. Или… выбирай. А господину своему можешь доложить, что он не хозяин по эту сторону Тэлейт.

Модрон неопределенно повел плечом.

– По девкам изголодались?

Ронан усмехнулся.

– Твое решение, сотник?

Модрон медленно вложил меч в ножны.

– Хорошо. Но у меня еще один вопрос…

– Не о ней…

– Да. К одному из моих солдат.

Модрон обвел глазами площадь.

– Трир! – рявкнул он. – Как ты мог не заметить столько народу?

Трир поднял голову и не спеша поднялся с колен. Солдаты, стоявшие вокруг, ему не помешали. Трир ухмыльнулся.

– Они лучше платят, Модрон.

В ответ тот только сверкнул глазами. И отвернулся.

– За мной!

Гвендилену била нервная дрожь. Немигающим взором она смотрела, как наемники графа Тэлфрина – все, кроме Трира, – вскочили на лошадей и галопом понеслись прочь из деревни.

* * *

Ронан скользнул по Гвендилене взглядом. Голова у нее шла кругом, ноги подкашивались.

– Девчонку в часовню! – скомандовал рыцарь. – Катбад, Энгус, выдвигаемся завтра с восходом.

Те двое ответили легким поклоном и тут же принялись отдавать распоряжения. Человек, державший Гвендилену, грубовато дернул ее за руку, направляя к открытым дверям церкви.

Внутри было темно и холодно. Гвендилена остановилась на пороге, пытаясь привыкнуть к полумраку, но человек толкнул ее в спину, принудив сделать еще несколько шагов.

Ее ноги ступали по полу, сложенному из больших грубо обтесанных плит; на стенах часовни, едва освещенных тусклыми огоньками в кованых треногах, плясали красноватые отблески. В дальнем конце залы угадывались очертания статуй трех богов, а в ее середине зияло отверстие, огороженное по кругу невысоким каменным парапетом.

Вниз вели щербатые ступеньки. Под часовней, как и во всех церквях и церквушках королевства Корнваллис, находился склеп – увеличивавшееся с течением веков помещение, в котором в специально устроенных нишах лежали кости и черепа почивших.

Взгляд Гвендилены остановился на темной фигуре, сидевшей на краю парапета. Ронан Альбрад, гонфалоньер Ордена Вопрошающих, постукивая пальцами по камню, внимательно смотрел на девушку. Молчание длилось несколько минут. Человек за спиной Гвендилены хрипло дышал.

– Кевин, отпусти ее, – наконец произнес рыцарь, – и позови сюда Трира.

Человек выпустил руки девушки и, сделав шаг вперед, неуклюже поклонился. Гвендилена взглянула на него мельком: тот был огромного роста, с висевшими паклей длинными волосами.

Не переставая кланяться, Кевин задом пятился до самого выхода.

Трир появился очень быстро – он словно знал, что за ним пошлют. Встав сбоку и чуть поодаль от пленницы, наемник небрежно кивнул в качестве приветствия.

– Говори, – буркнул Ронан, – и, если ты ошибся, самолично кишки тебе выпущу…

Трир пожал плечами. В красных бликах треножников его лицо, покрытое узорами, выглядело устрашающе.

– А чего говорить? Сами видите. Рыжая. Цвет глаз подходит – с такими глазами на юге народу – раз-два, и обчелся. Девятнадцати лет от роду – все, как расписывали. Я ее спрашивал мимоходом: мать умерла, отец жив еще, Ивоном зовут, скорняк в Брислене. Говорит, черноволосый, глаза карие. Проверить легко. Я просто ошалел, когда ее увидел. Сама, можно сказать, в руки пришла…

– Вы с кем-то меня путаете, – выдохнула Гвендилена. – Кто вы такие?

Трир фыркнул.

– Больше всего на свете, милашка, я хотел бы знать, кто такая ты! И отчего две дюжины человек по всему королевству…

– Заткнись, Трир! – рявкнул Ронан. – Девушка, подойди.

Гвендилена робко сделала несколько шагов вперед. Ронан тяжело поднялся на ноги и, взяв ее за подбородок, повернул к свету. Рыцарь был на голову выше нее.

– Зеленые… – задумчиво пробормотал он. Посмотрел на Трира. – Что еще? Может, отметины какие, родимые пятна?

Тот мотнул головой.

– Не знаю. Не говорили ничего такого. Пятен приметных, вроде, никаких нет, хотя я только мельком глянул – один из наших хотел ее… того, ну, понимаете. Я уж думал, придется его по башке треснуть, чтоб отвалил, но обошлось все.

Рыцарь кивнул, достал из-под плаща кошель и швырнул Триру; тот ловко подхватил его на лету.

– Хорошо, иди. Девушка останется тут, со мной. Кевину скажи, чтобы еды и вина принес, Энгус пусть двоих перед дверьми поставит. Ты утром пойдешь с нами. – Ронан усмехнулся. – Я так понимаю, к графу Тэлфрину тебе путь теперь заказан.

– Да уж… – Трир коротко хохотнул. – И надо, пожалуй, постараться, чтобы земли его стороной обходить. А то рожа у меня… э-э… приметная.

– Это твоя забота, – отрезал рыцарь. – Иди.

Гвендилена без сил опустилась на парапет. Ронан, не глядя на нее, принялся из небольшого кувшина подливать масла в треножники.

Вскоре появился Кевин с деревянным подносом в руках. Гвендилена вздрогнула, только сейчас рассмотрев его лицо: обезображенное, как после огня, все в буграх и струпьях, а вздернутая верхняя губа обнажала крупные желтые зубы.

– М-м, – промычал Кевин, тряся головой. Немой, догадалась девушка.

Ронан махнул рукой, и слуга поставил поднос прямо на пол – ничего похожего на стол в часовне не было – а затем, снова пятясь задом и беспрерывно кланяясь, вышел из часовни, прикрыв за собой двери.

Рыцарь поднял поднос и поставил его перед Гвендиленой. На нем стояла глиняная бутыль, два серебряных бокала, невесть как оказавшиеся в этой глуши, и лежал большой шмат мяса, предварительно порезанный на куски.

Ронан аккуратно налил вина и, взяв один из бокалов, сделал маленький глоток.

– Ешь, – сказал он.

Гвендилена пристально посмотрела ему в глаза.

– Что вы хотите от меня? – глухо спросила она. – Вы думаете, что я не та, за кого себя выдаю?

– А за кого ты себя выдаешь?

– Я – Гвендилена, – решительно сказала она, – из Брислена. Там мой отец, и там похоронена моя мать. И я прожила там всю свою жизнь, кроме последнего месяца. А вот за кого принимаете меня вы?

Ронан холодно посмотрел на девушку, раздумывая. Затем отхлебнул еще вина. В его странных белесых глазах вдруг заплясали искорки.

– Ешь, – повторил он. И, помолчав, добавил: – Вот что я тебе скажу… Гвендилена. Либо ты знаешь правду и просто пытаешься водить меня за нос, и в таком случае и мне, и тебе совершенно все равно, что я отвечу. Либо ты действительно не знаешь ничего. А если так – то всем будет только удобнее, если ты останешься в неведении как можно дольше.

– Кому это – всем?

Рыцарь усмехнулся.

– Всем. Но скажу откровенно: в твое незнание я не верю ни на грош. Иначе как объяснить, что ты направлялась к графу Тэлфрину под охраной его же наемников?

– Я ничего не понимаю, – упрямо повторила Гвендилена, – кто такой этот граф Тэлфрин? И какое отношение он имеет ко мне?

Ронан махнул рукой.

– Достаточно. Уже поздно, и ты, когда поешь, можешь лечь вон там. У той стены есть тюфяк. Поторопись – светильники скоро погаснут. И советую не делать глупостей. К мертвым, – он косо глянул на зияющее в полу отверстие, – тебе еще рановато, а путь к живым охраняют мои солдаты. Спокойной ночи… Гвендилена.

С этими словами Ронан, не сняв доспехов, улегся на единственную лавку; меч он положил рядом с собой на пол.

– Господин… – помолчав, нерешительно позвала Гвендилена.

– Т-с, – сказал рыцарь, – спать.

* * *

Гвендилена проснулась от звуков приглушенной возни.

Она едва успела открыть глаза, и тут же кто-то сильно зажал ей рот ладонью. Над ней склонился Арн, прижимая указательный палец к губам. Из противоположного конца часовни доносились шорохи.

Девушка еле заметно кивнула, и солдат убрал руку.

– Тише, – прошептал он, – вставай.

Гвендилена поднялась с тюфяка, бросив взгляд на скамейку, на которой лежал Ронан. Возле него копошились человеческие фигуры. Неяркий свет факела выхватил из темноты сосредоточенные лица Модрона, Хуго, и еще одного наемника, Тэдрига. Все они были без доспехов, в одних рубахах, и занимались тем, что крепко-накрепко привязывали рыцаря к лавке. Из его рта торчал кусок тряпки.

– Отчего нельзя? – прошипел Хуго. В руке он сжимал рукоять длинного кинжала. – Этот урод брата моего ни за что покромсал, не выживет, поди…

– Это – королевский человек, – хмуро и так же приглушенно ответил Модрон, – ежели мы его порешим, преступление на нашего господина падет. А для начала тебя повесят. Тем более не сам он Киана порезал. Вот будь здесь Трир, я бы первый ему кишки выпустил…

– Вил его подери, – пробормотал Хуго, – ладно.

Он склонился над рыцарем, заглядывая тому в глаза.

– Слышь, ты, сир Ронан из не-помню-откуда, обещаю, мы еще встретимся. А это – чтоб не запамятовал…

С этими словами Хуго резким движением отсек рыцарю мочку уха; голова того дернулась.

– Да чтоб тебя, – грозно прохрипел Модрон, – хватит, сказал. Уходим.

Он мельком еще раз осмотрел путы на теле Ронана, после чего поднял с пола короткую дубинку.

– Это так, на всякий случай… – сказал Модрон и ударил лежащего по голове. Тот затих без движения. Сотник взвесил дубинку в руке. – Через часок-другой, наверное, очнется…

И, махнув рукой, принялся спускаться в склеп. Арн легонько подтолкнул Гвендилену в спину.

– Иди. И тихо.

Модрон шел первым, за ним Тэдриг с факелом в руках, следом Хуго и Гвендилена. Замыкал шествие Арн.

Лестница оказалась очень крутой, с истершимися от старости покатыми ступеньками. Блики от факела мелькали на щербатых известняковых стенах.

Через несколько минут беглецы вышли в длинный коридор, дальний конец которого терялся в темноте. Справа и слева виднелись глубокие ниши, заполненные рядами аккуратно сложенных костей, а на самом верху – человеческими черепами. Кроме этого, время от времени от центрального коридора ответвлялись боковые ходы с теми же бесконечными нишами. Солдаты шли скорым шагом.

Гвендилена закашлялась, когда известняковая пыль, поднятая чьим-то неосторожным движением, попала в рот.

– Возьми, – сказал Арн, сунув ей в руку кожаную флягу.

– Куда мы идем? Отсюда есть выход? – спросила Гвендилена, сделав глоток.

– Ага, – обернувшись на ходу, ответил Хуго, – милях в двух от Лутдаха Инбер мальчишку одного поймал, местного. В лесочке прятался. Он служкой был в часовне, при том монахе, и, похоже, один-единственный из всей деревни спасся. Он нам про ход рассказал. Говорит, древний ход, еще с тех времен, когда здесь какая-то крепость стояла.

– Почему же один спасся, если ход есть?

– Мы спрашивали. Трусливый гаденыш. Говорит, что Вопрошающие так быстро на деревню нахлынули, что только ему одному улизнуть и удалось. А я так думаю, что он просто двери со страху за собой запер и дал деру.

– А почему вы без доспехов?

Арн фыркнул.

– Так чтоб не громыхать. Да и тесно там, сама увидишь…

Свернув в один из боковых коридоров, Модрон остановился. В небольшой комнате на полу стояло несколько старых каменных саркофагов. Один из них он отодвинул в сторону, открыв лаз в самом низу стены.

– Арн, – сказал сотник, – попробуй за собой вход закрыть. Они его все равно найдут, но пусть подольше поищут.

С этими словами он встал на четвереньки и довольно резво для своей комплекции пополз вперед. За ним двинулись и остальные.

Ход поначалу был такой же сухой и пыльный, как и склеп. Гвендилена в клочки изодрала подол своего платья и, стиснув зубы, старалась не постанывать, когда дело дошло до коленок. Вскоре лаз стал мокрым и грязным; из стен торчали корни растений, а сверху свешивались паучьи тенета. Гвендилена едва не взвизгнула, когда увидела ползающих вокруг огромных сороконожек и мерзкого вида полупрозрачных насекомых, и с облегчением вздохнула, ощутив свежий ночной ветерок.

Она упала на спину, пытаясь отдышаться.

Тэдриг на пару с Хуго подхватили девушку подмышки, помогая подняться.

– Шевелитесь, – рявкнул Модрон, – потом отдохнем. К ночи мы должны быть за Тэлейт.