Текст книги "Вторжение"

– Суки! – взвыл Дичь, открывая огонь.

Заревели все четыре автомата, поливая окна ОВД ураганным огнем. Но никто не знал, куда стрелять – стрелка они прозевали, следя за Бобром – каждый на секунду поверил, что наркотики уже у них – и потерял бдительность. Рама, Дичь, Ваха и Штекер палили наугад по всем окнам, каждый орал – в правом ухе Рамы стоял рев из мешанины голосов. Но этот шум перекрикивали вопли смертельно раненого Бобра.

– Еще один есть, – прошептал Володя, резко упав вниз и вжавшись спиной в простенок под окном.

– Суки драные! – ревел Рама, меняя опустевший рожок автомата. – Дичь, сумку! Все прикрываем! Прикрываем!!

Снова заголосили автоматы. Дичь резво метнулся к сумке, вырвал ее из рук бьющегося в агонии Бобра. Бросившись назад, он поскользнулся и растянулся в мокрой грязи. Его тут же охватила паника. Воя, Дичь ползком бросился за спасительный автомобиль, волоча за собой сумку.

– Есть! – не веря, возопил он. – Готово! Есть!

Рама кинулся к Дичи. Рывком распахнул сумку.

– Получилось?! – радовался Дичь.

Рама до хруста зубов сжал челюсти, увидев, что находилось внутри. От ярости у него в глазах на секунду потемнело. Вспыхнула молния. Под канонаду грома с небес Рама снова поменял рожок автомата. И, когда раскаты стихли, прорычал в микрофон рации:

– Это порожняк! Внимание всем: мы начинаем! Спалим их к е… ням собачьим! Начинаем! Слон, как понял?! Начали! – он вскинул на Дичь такой лютый взгляд, что тот невольно отшатнулся. – Пошел!

Бобер продолжал истошно кричать, корчась в грязи, но сейчас он не интересовал никого.

∞

Буров сбежал вниз. Вера в дверях оружейки заряжала пустые автоматные магазины, один патрон за другим. На полу перед ней шеренгой тянулись наполненные рожки. Семен тяжело дышал, сидя на углу около фонаря и батареи огнетушителей, готовых к применению.

Буров вытянул из кармана початую бутылку водки и протянул Семену. Тот изумленно уставился на опера.

– Если нужно хряпнуть для храбрости, ничего не имею против. Сейчас будет заваруха. Так что пей.

Семен кивнул. Схватив бутылку трясущимися руками, он жадно припал к горлышку. Услышав булькающие звуки, Буров отвернулся. Вера протянула ему рожки.

– Одиннадцать. Последний заполнен только наполовину. Это все, что есть. Остальные патроны только для Макаровых.

– Сойдет, – кивнул Буров. Быстро рассовав девять рожков по кармашкам бронежилета, Буров вернул оставшиеся два девушке. – Эти оставь себе.

– Думаете…?

– Ничего я не думаю. Но оставь. На всякий случай.

Семен крякнул, отрываясь от бутылки. Поморщился, снова крякнул. И протянул недопитую бутылку Бурову.

– Вы будете?

Буров многое бы отдал за то, чтобы выпить. Но цену этого он также понимал очень хорошо.

– Не сегодня.

Он хотел сказать что-то ободряющее и железнодорожнику, и Вере. Но в этот момент снаружи загремели автоматы. Пули кромсали оба этажа ОВД. Несколько пуль с треском прошили и без того дырявую дверь приемника. Пригнувшись, Буров по привычной темноте бросился к лестнице.

Когда он взлетел по лестнице, то сразу понял, что началось. Из ближайшего кабинета вывалился Володя с автоматом в руках, его лицо озарялось беснующемся внутри пламенем.

Буров вздрогнул, когда увидел перекошенное лицо Володи и его дикий взгляд.

– Бутылки! – прокричал сын. Он рванул в соседнюю дверь, с ходу начиная палить по окну.

– Береги патроны! – заорал Буров, бросаясь в одну из дверей. Прыгнув к окну, наугад выпустил короткую очередь. Одна из пуль пронзила тень раненого, которая ковырялась, выла и сучила руками в грязи между двумя машинами налетчиков.

Бобер затих навсегда.

Шквал пуль ответил Бурову. Отскакивая от окна, он успел разглядеть человека, который бежал с двумя факелами в руках к ОВД, пока остальные прикрывали его огнем.

Бутылки с зажигательной смесью.

Буров услышал звон стекла. Он рванул в коридор, плечом распахнул соседнюю дверь. В тот же самый момент вторая бутылка разлетелась об решетку окна в двух метрах от Бурова, и весь квадратный проем вспыхнул ярким красным пламенем. Буров шарахнулся. Запрыгнул на стол и с него дал короткую очередь вниз, наугад – целиться было невозможно – перед собой Буров видел лишь шипящее, извивающееся и разрастающееся пламя. Горящие шмотки пламени запрыгали на пол.

В коридоре Бурова встретил Марсель.

– Помочь?!

– Держи задние окна! – закричал Буров – Мы сами! Держи двор!

Буров рванул к собственному кабинету. Ворвавшись, увидел, что окно ярко полыхает. Веселыми чертятами красное пламя скакало по полу. Буров бросился к шкафу, распахнул его и схватил укладку с противогазом. Где-то рядом тарахтел автомат. Звон стекла, шипенье пламени и топот ног – Володя менял позицию.

Это конец, похолодел Буров. Но лишь перекинул лямку укладки с противогазом через плечо и рванул назад в коридор.

– Твою мать! – заорал Акулов, оглядываясь. Через распахнутую дверь он увидел кабинет напротив – окно полыхало ярким пламенем, которое разрасталось на глазах. – Они нас спалят к е… ням!

Марсель в соседнем кабинете слышал его. Слышал топот ног – это был или Володя, или Буров, он не знал. Но не отвечал, напряженно вглядываясь в темноту. Марсель не мог поверить, что нападавшие так просто будут жечь фасад и наплюют на заднюю сторону ОВД. «Хотят, чтобы мы все свалили из горящего здания во двор – и завалить нас на выходе?» – гадал он. Возможно. Марсель сжал рукоятку автомата и еще пристальнее и напряжённее продолжил вглядываться в темноту. Впереди, по диагонали через двор, черной пастью зияли распахнутые ворота ОВД.

Марсель ждал.

– Падлы! – бесновался Акулов за стеной.

Володя ворвался в кабинет, по которому работал один из налетчиков – пули щелкали по решеткам, вгрызались в стену и потолок. Володя бухнулся на пол около письменного столе, надвинув каску на лицо.

Сколько окон ОВД уже полыхают? Как быстро огонь охватит кабинеты? Как быстро пламя выйдет в коридор?

В сейфах находились десятки оперативно-розыскных и уголовных дел. Володя понятия не имел, спасутся ли они – все сейфы в ОВД были старые, дышали на ладан, в некоторых сейфах в щель между дверцей и корпусом можно было просунуть палец…

Бах! – об решетку в метре от Володи разлетелась бутылка с зажигательной смесью. Пламя зашипело, встретившись с дождем снаружи, и перекинулось внутрь. Володя, вскинув голову, увидел, как огонь заплясал над окном, лобызая потолок. Автоматы продолжали колотить и изрыгать пули, но теперь они работали по другим окнам.

В углу во внушительном горшке росла какая-то дрянь, похожая на лопух. Володя схватил ее за толстый, в руку толщиной, стебель и, вложив всю силу, швырнул на окно. Горшок разлетелся об решетку, засыпая подоконник и пол землей. Часть огня сбилась, присыпанная землей, но пламя не погасло – уже вовсю полыхал старый деревянный подоконник.

– Ааа! – взревел Володя, пуская очередь в объятое пламенем окно.

Акулов дернулся, услышав крик, обернулся. Через распахнутую дверь бывшего кабинета, ставшего теперь лишь его огневой позицией, Акулов видел тусклое зарево. По коже пробежала дрожь. Что угодно, только не сгореть, подумал он. Что угодно, только не сгореть!!!

Марсель невольно вздрогнул, когда ему показалось, что на углу кто-то есть. Щурясь, он замер, отчаянно всматриваясь сквозь потоки ливня в темноту. Снова вспыхнула молния. Как начерченный белом на черной доске, в 20 метрах от Марселя возник освещенный сиянием силуэт человека с автоматом. Марсель нажал на спусковой крючок.

Понеслась!

Короткая очередь протарахтела. Силуэт дернулся, но тут же вернулся снова черным пятном. Прогромыхал мощный раскат грома, и сквозь этот грохот Марсель вдруг различил странный новый звук – одновременно трескучий и ухающий, словно что-то тяжелое со свистом провалилось в трубу.

Марсель ответил очередью, чувствуя, как холодеет. Что это?!

Акулов тоже услышал звук, с трудом заставил себя обернуться от двери и впериться в окно.

Но увидеть он ничего не успел.

Граната из подствольного гранатомета Слона врезалась в перекрестье металлических прутьев оконной решетки. Разрываясь с мощным грохотом, граната разнесла половину решетки и часть кирпичной кладки около окна. Ударной волной Акулова швырнуло через весь кабинет, разрывая его лицо и грудь. Десятки осколков гранаты, металла и камня пронзили тело Акулова. Мертвое растерзанное тело дежурного мешком плюхнулось на пол.

– Гранаты! – взревел Марсель, сдавив спусковой крючок. Автомат в его руках бился в судорогах, накрывая смертоносным огнем ворота, а в ушах стоял лишь грохот взрыва. – У них гранатомет!!

Жданов на секунду остановился, прислушиваясь. Ему показалось, что он слышал какой-то странный звук. Жданов прислушивался, но больше не было ничего – только рев воды. Наверное, гром, мысленно буркнул Жданов и двинулся дальше.

Жданов брел по пустынным темным улицам в дождевике, освещал себе дорогу фонариком и чувствовал себя самым несчастным человеком на планете. Дежурные смены в тепле, даже ППСники с крышей над головой, и только его, Жданова, проклятый Гейзер – так между собой МОБовцы именовали майора – послал выполнять свои тупые прихоти. Если он станет начальником ОВД, намучаемся, вздохнул Жданов.

Подходя к аптеке, Жданов услышал далекие звуки, похожие на треск горящих дров или… или на выстрелы. Мысль с выстрелами он отогнал сразу. Щурясь от потока бьющей в лицо воды, Жданов свернул за угол.

Первое, что он увидел – странное зарево, дрожащее с фасадной стороны ОВД. Костер перед отделом? Под дождем? Или что-то горит? Что за…?

Жданов сделал еще пару шагов, тщетно пытаясь сообразить, что происходит, когда вдруг вспыхнула молния. Жданов окаменел, увидев через дорогу у распахнутых, покореженных ворот человека в камуфляже. Человек возился с автоматом, что-то запихивая в область ствола – что, Жданов не разглядел – и что-то кричал.

Нет, подумал Жданов. НЕТ!

Он понял все. Жданов развернулся и побежал.

– Повторяю, одного снял! – кричал Слон, перезаряжая подствольник.

А потом он увидел силуэт человека на углу аптеки – тот бежал за спасительный угол. Земля была покрыта водой и грязью. Снова вспыхнула молния – Слон разглядел, что это человек в длинном дождевике, который махал руками и старался не поскользнуться и не упасть в грязь.

Слон прицелился и послал ему в спину короткую очередь.

Человек упал.

Жданову прострелило позвоночник. Упав лицом в грязь, он сразу понял это. В спину словно вставили раскаленную кочергу, отделившую низ его тела от верха. Жданов чувствовал мокрую мерзкую грязь лицом, ладонями и даже грудью – но ниже не было ничего. Словно кроме головы, рук и груди у него ничего не осталось. Позвоночнику кирдык. Пули копошились где-то внутри него, из разорванных внутренних органов хлестала кровь, заливая изнутри брюшину. Жданова поразило, какой спокойной для него была эта мысль. «Не жилец».

Но и руки не слушались. Он зарылся в складках дождевика, негнущимися пальцами нащупал в кармане сотовый. Доставая телефон, уронил его в грязь. Только не это! Пальцы скрутило судорогой – странно, при этом особой боли во всем теле Жданов не чувствовал. Он констатировал как факт, что не чувствовал своего тела, кроме верхней четверти, и что в его позвоночник. Жданов попытался закричать, но из груди вырвался лишь слабый хрип, который не расслышал он сам.

Жданов поднял облепленный мокрой грязью сотовый и непослушным, словно отмороженным на лютом холоде, пальцем снял блокировку. Экран вспыхнул последним ярким пятном света в его жизни. Жданов ткнул кнопку повторного набора. Сквозь пятно грязи на мокром дисплее он увидел длинный 11—значный номер и имя абонента – «Гензер».

Слон, пригнувшись, подбежал к углу, высунулся – но автоматная очередь загнала его назад в укрытие. Пули щелкали об кирпичную кладку, сбивая куски с угла здания, в 10—15 сантиметрах от лица Слона. Паскуды мусорские, подумал Слон, отворачиваясь.

И вдруг в кромешной тьме улицы он различил огонек.

– Живучая, паскуда!

Прицелившись, Слон дал две короткие очереди в темнеющий на углу аптеки силуэт.

Первый залп ушел в молоко. Второй кучно вошел в основание черепа Жданова. Участковый умер еще до того, как его лицо плюхнулось в грязь.

Но телефон сделал свое дело. Рука мертвого Жданова продолжала сжимать трубку, которая дозвонилась до майора.

– Гензер, слушаю.

Из динамика на него хлынул гул дождя, чавканье и всплески. Гензер поморщился, прикрыл второе ухо ладонью и громче повторил:

– Жданов, алло! Говори!

Ничего, кроме рева стихии.

Слон не стал рисковать и выглядывать из-за угла. Он высунул автомат, держа его на вытянутых руках, и послал наугад гранату из подствольника. Судя по мощному грохоту, она врезалась в стену. А в ответ затарахтел автомат. Слон едва успел отдернуть оружие. Пули щелкали о мокрый асфальт прямо перед Слоном.

– Твою же мать! – бесился Слон, делая шаг назад.

Гензер вздрогнул.

– Жданов? Ты меня слышишь?

Трубка молчала. Лишь хлюпанье воды и грязи – и далекие, слышимые, словно помехи в эфире, трескающие звуки.

Гензер стоял, как оглушенный, посреди пустого вестибюля приемного отделения хирургии ЦРБ. Он убрал телефон, чувствуя, как в груди что-то тревожно холодеет и сжимается.

На лестнице загромыхали шаги. Быстро спустился Крук.

– Федь, что-то есть! – бросил он. – На выезде из города у переезда ДПСы тормознули машину, она в угоне! Проверим?

– Нет, – голос Гензера от волнения был скрипучим и почти хрипящим. – Едем в отдел.

– Что?

– В отдел! – приходя в себя, громко повторил Гензер. – Позвонил Жданов! Его кажется… Там выстрелы, Жень! Быстро в отдел, поехали!

Он первым выскочил из здания хирургического отделения. Его машина стояла около неотложки с красным крестом. Продираясь сквозь стену воды, Гензер добрался до машины, прыгнул за руль и завел ее. Из-за шума ливня Гензер даже не услышал звука работающего двигателя.

Все в голове Гензера встало на свои места. Вечернее изъятие огромной, самой крупной в истории Елецка, партии наркотиков. Расстрел патруля на самом удаленном от ОВД участке городка. Отключение света. И странное молчание дежурной части.

Когда Крук опустился рядом, Гензер дал по газам. Машина сорвалась с места.

– Звони всем, до кого дозвонишься! У нас беда!

!!

– Что делать?!

– Туши!

Буров дернул рычаг огнетушителя. Мощная струя пены ударила в забаррикадированное окно около центрального входа в ОВД, которое полыхало: пламя за мгновение охватило все нехитрые, деревянные баррикады.

– Семен, хватай один огнетушитель и тащи наверх! – кричал Буров, запоздало поняв, что совсем недавно Семен принес его со второго этажа. – Там тоже все в огне!

Задевая огнетушителем углы, Семен согнулся в три погибели и засеменил к лестнице. Огонь бушевал за каждой второй дверью. Весь первый этаж ОВД был охвачен треском горящего дерева. За железной дверью разбилась очередная бутылка, и даже через замочную скважину Буров увидел вспышку света.

Вера вбежала в актовый зал. Половина помещения была охвачена огнем: полыхали все три окна, огонь плясал на шторах, на деревянной облицовке стен, скакал по стульям и трибуне. Вера с криком нажала рычаг. Струя пены врезалась в стену огня, но пламя с хищным шипением лишь взвилось до потолка, словно ощетиниваясь.

Вера поскользнулась на чем-то и рухнула вниз, больно ударившись затылком об пол. Попытавшись подняться, нащупала ладонями кровь. В метре от нее, ярко освещенный заревом пламени, лежал труп Михалыча.

– Ааааа! – в ужасе завизжала Вера во весь голос, отшатываясь.

Прострекотала автоматная очередь. Пули саранчой вгрызлись в деревянную облицовку стены – на том самом уровне, где до падения находилась голова Веры.

Повизгивая от ужаса, она поползла к спасительной двери. Несмотря на шок, в голове проклокотала мысль: огнетушитель! Вера повернулась, вновь едва не плюхнувшись на тошнотворной темной крови, трясущимися пальцами ухватила короткий шланг огнетушителя и буквально выкатилась из кабинета.

– Мамочки! – кричала она, лихорадочно вытирая окровавленные руки о грязную форменную юбку. – Там все в огне! Господи!

– Не лезь туда! – заорал Буров. Залитый пеной почерневший стол тихо тлел, распростряняя дымок и мерзкий запах. – Там ничего ценного!

– Что?

– В актовом зале ничего ценного! – срывая голос, кричал Буров. Он подбежал к Вере, помогая ей встать, и это спасло его: с диким оглушительным грохотом граната, влетев в окно фойе, разорвала столешницу. Куски баррикады Бурова разлетелись в разные стороны. Через секунду о решетку со звоном разлетелась бутылка с зажигательной смесью, и хищные яркие струи огня запрыгали по полу.

– Твою мать! – заголосил Буров, давя на клапан огнетушителя. – Вера!

– Давай! – перекрикивая гром, провозгласил Рама.

Весь фасад ОВД был залит огнем. Полыхало каждое второе окно на обоих этажах. Пламя так и норовило вырваться наружу, но его, сбивая в дым, гасил ливень. Огню оставалось лишь одно – пожирать внутренности старого ветхого здания.

– Давай! – повторил Рама и, махнув Вахе рукой, дал очередь по одному из пока еще не горящих окон.

Ваха прыгнул в машину, повернул ключи. Взревел двигатель. Развернув машину задом к зданию ОВД, Ваха почти наощупь – в зеркалах заднего вида было лишь дезориентирующее пламя – пополз назад.

– Хорош! – Штекер кулаком двинул по багажнику джипа. Ваха притормозил. Штекер прицепил один крюк троса к бамперу. Крепко сжимая второй крюк, Штекер пополз к одному из полыхающих окон. Пересекающие друг друга прутья решетки полыхали, похожие на присланный из ада кубик Рубика. Штекер швырнул крюк на окно и резко дернул на себя. Крюк зацепился за решетку. Штекер прыгнул к машине и снова двинул кулаком по багажнику:

– Пошел!

Ваха дал по газам. Джип, ревя двигателем, устремился вперед. Трос натянулся – и с грохотом и звоном полыхающая решетка вылетела из оконного проема.

– Другое! – кричал Рама, прикрывая огнем работу Вахи и Штекера.

Из одного из окон второго этажа огрызнулся автомат. Рама пальнул в ответ, видя искры, которые пули выбивали об металл решеток.

– Дичь, третье окно! Третье слева! – кричал Рама. – Второй этаж!

Дичь выхватил бутылку из сумки. Это была пивная бутылка с натянутой на нее тряпичной рабочей перчаткой. Средний палец застыл в виде соски, остальные пальцы были крепко-накрепко связаны между собой. Спрятавшись за укрытие в виде заднего колеса джипа Kia sportage, Дичь мокрыми пальцами наощупь отвинтил крышку. Встряхнул бутылку. Горючая смесь, состоящая из бензина, керосина и машинного масла, в мгновение ока промочила торчащий палец перчатки – это был запал. Чиркнул бензиновой зажигалкой. Запал-палец вспыхнул. Потоки дождя норовили загасить его, но горючее так просто не сдавалось.

– Прикрой! – заревел Дичь и бросился к ОВД. Рама открыл огонь по второму этажу переводя автомат с одного окна на другой. Дичь с размаху запустил бутылку. Она разлетелась об решетку нужного окна, и тут же с мощным шипением огонь охватил весь оконный проем.

Тем временем Штекер уже накинул крюк на другое окно первого этажа.

– Давай!

Джип взревел и, ринувшись вперед, наехал на руку валявшегося в грязи Бобра. Он был мертв и сейчас никого не интересовал. Гораздо важнее было то, что только что Ваха вырвал с мясом уже вторую оконную решетку.

Володя не поверил своим глазам – до этого помещения огонь еще не добрался. Что здесь находилось? Два стола, плакаты-агитки. Кажется, отдел УР по розыску пропавших. Володя прыгнул к окну. Паля вниз, он увидел джип. Сквозь звуки стрельбы и рев ливня Володя расслышал грохот решетки – она проскакала за джипом пару метров и затихла в грязи.

– Суки! – ахнул он, холодея. – Суки!!!

Володя вскинул автомат и открыл огонь по джипу, целясь в крышу точно над водителем. С оглушительным звоном о решетку перед ним разлетелась бутылка. Полыхающие огнем осколки стекла разлетелись в разные стороны, вонзаясь в лицо Володи.

– Аааа! – истошно заорал он, прыгая на пол.

Он лихорадочно принялся сбивать лицо, до боли колотя себя по щекам. По пальцам сочилась кровь, но Володя ощущал лишь жар. Тяжело дыша, он отполз в сторону и в ужасе открыл глаза. Его лицо было цело. Володя издал стон облегчения.

В панике он бросил автомат. Володя прыгнул за ним. В этот момент клубок огня сорвался с решетки и в мгновение ока охватил его руку. Кожу обдало диким жаром.

Володя животно взвыл и принялся колотить себя по руке. Кажется, он упал на пол. Рукав полыхал все сильнее, – Володя чувствовал, как на его глаза обугливается и горит его кожа.

– АААА!!! – голосил Володя и мощным рывком оторвал полыхающий рукав. Кожа дымилась, но не горела. – Б… дь, твою мать, б… дь! – скулил Володя, слыша собственный голос, как во сне. На секунду зажмурился.

А потом закашлялся. Открыв глаза, Володя увидел, что все вокруг в дыму и огне. Голова кружилась. Володя уткнулся носом в рукав левой руки, но дым уже попал в легкие, и он снова закашлялся. Володе казалось, что сейчас с кашлем он выплюнет свои легкие – его выворачивало.

Рама сжал зубы, увидев, как джип под управлением Вахи наехал на труп Бобра – переднее колесо прокатило по его груди и раздавило голову. Рама отвернулся, чтобы не видеть этого. Мысленно он исторгал матные проклятия.

Но дело было важнее. А Бобер уже был мертв.

– Готово! – прокричал голос Штекера в наушнике рации. – Четыре окна!

– Противогазы? – рявкнул Рама.

Дичь кивнул и распахнул заднюю дверцу джипа, выволакивая объемный рюкзак…

…Володя упал. Глаза слезились. Мозг пронзила полная ужаса мысль: дышать! Ему не хватало воздуха. Володя не мог дышать! Хрипя, заливаясь слезами и не видя перед собой ничего, кроме пламенных скачущих чертей, Володя пополз наугад.

Потом он упал.

Уже теряя сознание, Володя слышал, что продолжает кашлять – оглушительно, до тошноты, словно изрыгая внутренние органы.