Текст книги "100 знаменитых загадок истории"

«БЕТОННЫЙ ЗАНАВЕС»

Берлинская стена, ставшая символом холодной войны, – единственное в истории крупное фортификационное сооружение, которое предназначалось не для защиты от врага, а для того, чтобы жители не могли покинуть собственный город. Она разрезала Берлин на две части в течение 28 лет. Много это или мало? Для строения – мало. Но для близких людей, оказавшихся по разные стороны границы, этот срок представлялся вечностью. И трудно представить, сколько трагедий происходило за этим «бетонным занавесом»…

Появление Стены было предопределено задолго до того, как она была построена. В 1945 году, после победы над гитлеровской Германией, во Дворце Цецилиенхоф Трумэн, Эттли и Сталин подписали Потсдамское соглашение, которое определяло принципы послевоенного устройства поверженного государства. Страна была разделена на оккупационные зоны. Разделение коснулось и Берлина: по старым (еще 1920-х годов) картам была проведена демаркационная линия, расколовшая город на Восточный и Западный Берлин. В 1949 году по разные стороны границы образовались два государства: ФРГ и ГДР. Одна половина Берлина жила по социалистическим принципам, а другая представляла собой, с точки зрения властей Германской Демократической Республики, остров «загнивающего» капитализма.

Поначалу два различных общественных строя как-то сосуществовали в пределах одного города. Но с течением времени экономическое преимущество Западного Берлина стало слишком бросаться в глаза. В ГДР постепенно устаревала и разваливалась инфраструктура, заработки были значительно ниже, да и атмосфера постоянного контроля со стороны государства действовала угнетающе, особенно на молодежь. Всякий, имеющий глаза и уши, мог сравнить Запад и Восток. Преимущество неизменно оказывалось на стороне Запада, и никакая пропаганда не могла изменить положение. Намечалась массовая эмиграция жителей ГДР к родственникам и знакомым на Запад. Такого «большой брат» допустить не мог. Поэтому в 1961 году с полного согласия стран-участниц Варшавского договора было принято решение закрыть границу между двумя частями Берлина.

Проснувшись утром 13 августа 1961 года, берлинцы обнаружили, что улицы города перегородила колючая проволока, вдоль которой разместились вооруженные пограничники. В течение десяти последующих дней шло лихорадочное строительство, обошедшееся в 150 млн долларов. В операции принимали участие четыре дивизии Западной группы войск и 20 тысяч немецких солдат, полицейских, строителей. Облик Берлина обезобразило уродливое сооружение из железобетона. Граница, отделявшая Восточный Берлин от Западного, представляла собой высокую (4,1 м) стену, за которой находились 293 смотровые башни, 57 бункеров, «смертельная линия» шириной в 10 м. Отдельные участки были заминированы, на других находились самострелы и ловушки. Стометровая «запретная зона», прилегавшая к стене, охранялась пограничниками со сторожевыми собаками.

Вопреки надеждам правительства ГДР, после разделения Берлина поток желающих покинуть страну только возрос. Ведь произошедшее в одну ночь блокирование восточных районов города разлучило тысячи семей, по разные стороны границы оказались старые друзья, влюбленные… Сохранились кадры кинохроники, на которых люди пытаются использовать последние мгновения, оставшиеся до изоляции Восточного Берлина. Они прыгают из окон, пытаются воспользоваться подземными коммуникациями. Но прибывшие пограничники получили недвусмысленные указания, и немногим удается бежать.

Даже после того как стена была полностью построена, желающих перебраться на Запад оказалось предостаточно. В Берлине существует Музей Берлинской стены, в котором собраны сотни документов, целая коллекция предметов, с помощью которых отчаявшиеся жители Восточного Берлина пытались совершить побег из своего города, ставшего тюрьмой. Попыток было множество, далеко не все они завершились успешно. Судите сами: за время существования Берлинской стены при попытке бегства в западную часть города погибли 239 человек, 3245 были задержаны. Еще для стольких же попытка бегства оказалась удачной. Стремление к свободе оказалось сильнее страха смерти.

Самую охраняемую границу Европы эмигранты пытались пересечь по-разному. Поначалу, когда стена была еще не достроена, старались просто перелезть через нее. Это стоило жизни многим немцам: солдаты расстреливали нарушителей границы из автоматов. Наиболее распространенным способом был подкоп. С 1961 года до начала восьмидесятых годов насчитывают десятки вырытых под стеной туннелей. Пожалуй, самый известный случай – это «туннель-57» (попытки побега часто называли по числу людей, которым удалось бежать на Запад). Западноберлинские студенты, решившие помочь своим родственникам, в течение полугода готовили побег. Они сумели прокопать под Стеной туннель длиной около 150 м. Начинался ход в одном из дворов к западу от стены, а заканчивался на заднем дворе одного из домов на Бернарштрассе. Туннель был очень узкий, поэтому эвакуация растянулась на два дня. Информация просочилась к «штази» (госбезопасность ГДР). Агенты вошли во двор, где начинался подземный ход, в тот момент, когда туда заползали организаторы побега (они шли последними). Было вызвано подкрепление. Увидев над собой силуэт солдата, один из студентов выстрелил из пистолета, который у него был на всякий случай, и провалился в колодец. Солдаты открыли автоматный огонь. После перестрелки обнаружилось, что ефрейтор Шульц убит. Он сразу же был объявлен мучеником, погибшим от рук «западных бандитов». Хотя результаты вскрытия свидетельствуют о другом: Эгона Шульца застрелил кто-то из своих. Пистолетная пуля только ранила ефрейтора в плечо, а смерть наступила после очереди из «Калашникова». В честь Шульца были названы школы, улицы, детские дома по всей ГДР. А студенты, узнав о том, что ими был убит пограничник, добровольно явились в полицию с признанием. Западногерманскому следствию коллеги из ГДР помогать отказались. Тогда студенты выпустили листовку, в которой просили прощения у родственников погибшего и объясняли, для чего был выкопан туннель. Проведенное в начале 1990-х годов расследование помогло установить истину. Но Кристиан Цобель (тот самый студент, что выстрелил из пистолета) не дожил до этого. Он умер в 1992 году, считая себя убийцей. После случая с «туннелем-57» пограничники прокопали собственный проход вдоль стены. Попытки подкопов прекратились.

Были и другие способы. Стену таранили на броневиках, автобусах, катках для укладки асфальта. В декабре 1961 года машинист Гарри Детерлинг протаранил тяжелые железные ворота на паровозе, сумев вывезти на Запад более двух десятков человек. Вольфганг Энгельс, которому на момент побега (17 апреля 1963 года) исполнилось всего 19 лет, угнал новый советский БТР из автопарка своей воинской части и, разогнавшись, пробил стену. Машина застряла в проломе. Ее передняя часть находилась в Западном Берлине, а задняя – в Восточном. Вольфганг выскочил на крышу БТР и побежал к колючей проволоке. Часовые открыли огонь на поражение. Беглец был ранен в спину, затем – в руку, но на последнем дыхании забрался на верхнюю площадку Стены. Оттуда его через несколько часов сняли жители Западного Берлина. Уже после падения Берлинской стены Энгельс узнал, что до 1983 года за ним велась непрерывная слежка с целью выкрасть и возвратить в ГДР для суда.

Некоторые пытались выбраться из страны в багажниках и специально устроенных тайниках автомобилей. Нередки были попытки бежать на запад через Венгрию и Румынию, куда граждане ГДР могли ездить без виз. Быстро нашлись желающие нажиться на чужом страдании. Многие западные немцы через посредников предлагали услуги по вывозу нелегальных эмигрантов. Стоило это от 10 до 15 тысяч западногерманских марок за человека, причем часть этих денег (от трети до половины) бежавший должен был уплатить вперед. Для восточных немцев эта была огромная сумма, немногие могли себе позволить услуги профессиональных «перевозчиков». Приходилось рассчитывать только на себя и своих друзей.

Безвыходность ситуации стимулировала воображение беглецов. Так, двое жителей Восточной Германии переоделись в форму офицеров Советской Армии, угнали военную машину и просто переехали в западную часть города, лихо отдав честь гэдээровским пограничникам. Один из жителей Западного Берлина вывез свою подругу из ГДР в кабриолете. Он снял откидывающийся верх и ветровое стекло. Автомобиль в результате стал намного ниже и смог на полной скорости проскочить под пограничным шлагбаумом. Еще один молодой парень преодолел границу под водой, переделав мотоцикл в подобие миниатюрной подводной лодки. Талант изобретателя в ФРГ оценили: после его побега одна из фирм купила патент на это средство передвижения и пустила его в серийное производство.

Немного меньше повезло семье Герхарда Вагнера. Ни он сам, ни его жена Инга и дети поначалу не собирались покидать страну. Однако в 1973 году мать Инги не вернулась из очередной поездки в ФРГ. Власти дали понять, что Вагнеры занесены в «черный список» и их дети не смогут рассчитывать ни на высшее образование, ни на достойную работу. После этого семье оставалось только бежать из страны – ради будущего детей. Герхард Вагнер начал строить на собственной кухне… самолет. Конструкция должна была разбираться (ведь все работы приходилось скрывать от возможных доносчиков), обладать простотой управления и надежностью. Герхард еще ни разу не поднимался в небо на моторном самолете, только на планере. И тем не менее, он сумел создать самолет собственной конструкции. К сожалению, на Вагнеров донесли, и 25 июля 1981 года в их квартиру нагрянули сотрудники «штази». Герхард, Инга и даже их дети были осуждены за подготовку к переходу государственной границы. Несовершеннолетние сыновья получили по году тюрьмы, Инга – три с половиной года, а Герхард – шесть. Но уже через год их выкупили власти ФРГ (как политзаключенных), и семья Вагнеров все-таки попала на Запад.

Надо сказать, что Вагнеры – не единственные, кто решил бежать из страны по воздуху. В августе 1973 года многократный чемпион ГДР по планеризму, мастер спорта Удо Эльке перелетел через границу прямо во время первенства страны на фанерном безмоторном самолетике. В 1979 году две семьи из Тюрингии отправились в ФРГ на воздушном шаре, собственноручно сшитом из кусков разных тканей. А в мае 1989 года братья Ветке пролетели над Стеной на сверхлегких бесфюзеляжных самолетиках марки «Икарус Фокс». Инга и Хольгер Ветке, которые в начале восьмидесятых годов сами бежали из ГДР, прилетели, рискуя жизнью, из Западного Берлина, чтобы забрать своего третьего брата Эгберта. Это была одна из последних попыток преодоления Берлинской стены.

В сентябре 1989 года Венгрия открыла свои границы для жителей ГДР, желающих выехать на Запад. Тысячи восточногерманцев смогли попасть туда через Австрию. В самой ГДР все громче раздавались призывы к объединению Германии. Во время празднования 40-летия Германской Демократической Республики прошли массовые акции протеста под лозунгом: «Мы – народ». В демонстрации, состоявшейся 6 ноября 1989 года, приняли участие почти 450 000 человек. Испугавшись, Совет министров и Политбюро ЦК СЕПГ подали в отставку. Начался процесс объединения ФРГ и ГДР в единое целое. Немецкий народ отстоял свое право на объединение в 1990 году. Но Берлинская стена рухнула раньше. Вечером 9 ноября 1989 года, после объявления о введении свободного выезда из страны, состоялся массовый переход немцев через границу. Эта дата считается днем разрушения Берлинской стены, которая впоследствии была разобрана до основания. Берлинцы решили сохранить только небольшой кусок – в назидание потомкам. Именно там, на границе с Митте, находится созданный господином Хильдебрандтом Музей Берлинской стены. О «бетонном занавесе» было снято несколько документальных и художественных фильмов. А один из тех, кто в свое время пытался бежать на Запад, Бодо Мюллер, написал книгу, в которой рассказал историю противоборства людей и системы. На ее страницах – истории удачных и неудачных побегов за Берлинскую стену. Название книги глубоко символично: «Притягательная сила свободы».

НЕУДОБНЫЙ РЕФОРМАТОР

Алексей Николаевич Косыгин (1904–1980) возглавлял советское правительство почти 16 лет. Руководимый им кабинет состоял из профессионалов высшего класса, людей осмотрительных, осторожных, умеющих беречь зыбкую стабильность в обществе, потому что премьер делал ставку не на «преданных», а на компетентных. Этот руководитель умел находить для страны и народного хозяйства методы лечения помимо шоковой терапии. Многие отмечают, что А. Н. Косыгин был «белой вороной» в брежневском Политбюро и отстаивать свои позиции ему было очень непросто.

Родился будущий Предсовмина в Петербурге в 1904 году, а в 1919 году ушел добровольцем в Красную Армию. Этот шаг предопределил будущую партийную принадлежность Косыгина, и, хотя его длинный путь в жизни государства был связан с экономикой и производством, а не с партийной карьерой, в ЦК он имел вес человека образцовой большевистской биографии, которую начал красноармейцем.

Окончив кооперативный техникум, он работал в Сибири в системе потребкооперации. В 1927 году вступил в партию и женился. В 1930 году подающего надежды молодого члена правления Ленского союза кооператоров отправили учиться в Ленинград. В 31 год он окончил Ленинградский текстильный институт. С этого момента его карьера развивалась с головокружительной быстротой: сначала работал мастером, затем начальником цеха текстильной фабрики имени Желябова, а через три года его назначили директором этого предприятия. В 1938 году Косыгин становится председателем Ленинградского горисполкома. В январе 1939 года его переводят в Москву наркомом текстильной промышленности СССР. С этого поста Косыгин начинает свою сорокалетнюю работу в правительстве.

На XVIII съезде КПСС делегат А. Н. Косыгин был избран членом ЦК и замечен Сталиным. Алексей Николаевич вполне соответствовал его представлениям об идеальном министре: компетентный, опытный, молодой; без амбиций политического вождя, с идеальной биографией коммуниста; представитель стержневого народа империи; интеллигент, но рабочего происхождения. И Сталин назначил Косыгина заместителем Предсовнаркома и председателем Совета по товарам народного потребления. В первые часы войны Косыгин становится заместителем председателя Совета по эвакуации. В армии его имя было синонимом надежности. Алексей Николаевич вошел в историю Великой Отечественной как уполномоченный Государственного Комитета Обороны в блокадном Ленинграде. «Дорога жизни» его заботами превратилась в образцовое хозяйство, спасительное для города. А еще ленинградцы и сейчас помнят, как Алексей Николаевич спас мальчика, которого считали мертвым. Он нашел его среди коченевших трупов и заметил, что веко ребенка подрагивает. Человек, привыкший внимательно относиться к цифрам, оказался спасительно внимательным к человеку. В военные годы Косыгину поручались самые ответственные задания – заготовка топлива, эвакуация заводов и населения, снабжение освобожденных территорий, строительство трубопровода по дну Ладожского озера. За несколько месяцев 1942 года Косыгин восстановил судоходство по Ладоге и вдохнул жизнь в разбитые ленинградские предприятия, которые уже к концу года обеспечивали нужды фронта.

В 1943 году Косыгин возглавил правительство РСФСР, а в 1948 году стал членом Политбюро ЦК. В нем видят будущего премьера. Алексей Николаевич возглавляет министерство финансов, а в 1948–1953 годах – министерство легкой промышленности. Но в те же послевоенные годы над головой Косыгина прогремела гроза: печально знаменитое «ленинградское дело» могло до срока завершить его карьеру. На допросах следователи получили показания против Косыгина. Но Сталин разрядил обстановку знаменитым «царским» обращением: «Работай, Косыга, работай!» И все-таки «ленинградское дело» не прошло бесследно. В 1952 году статус Алексея Николаевича понижают, его снова делают кандидатом в члены Политбюро ЦК. В 1953 году Косыгин лишается и кандидатства, на четыре года выбывая из партийной элиты.

В этом же году Косыгин теряет пост заместителя Председателя Совета Министров СССР, но через несколько месяцев возвращается в свой кабинет. В 1956 году Косыгина переводят на работу в Госплан, первым заместителем Председателя, а с 1957-го он снова становится заместителем главы правительства. В 1960 году Косыгина – к тому времени уже Председателя Госплана СССР – делают первым заместителем Хрущева. С этого времени он фактически является техническим руководителем государства. Возвращение в Политбюро ЦК КПСС состоялось осенью 1964 года. Алексей Николаевич становится главой правительства, Председателем Совета Министров.

Профессионализм Косыгина вызывал доверие и на внутренних, и на внешних рынках. Партнеры из социалистических стран, из Италии, Франции смело шли на совместные проекты с правительством Косыгина.

Никогда специально не изучая дипломатию, этот человек в международных делах опирался на авторитет страны и на собственный авторитет талантливого и честного руководителя. У него был свой внешнеполитический триумф, вошедший в историю дипломатии, – январь 1966 года, Ташкент, урегулирование индийско-пакистанского конфликта. В трудных переговорах с лидерами воюющих стран Косыгину пригодилась выдержка военных лет: война была предотвращена.

Простые люди уважали Косыгина даже за его упрямую верность памяти Сталина, человека, у которого он, как управленец, многому научился. При этом к культу личности Косыгин относился отрицательно и память о незаконно репрессированных коллегах чтил. Интеллигенция постаралась не заметить этого, а народ оценил его принципиальность. Этот странноватый человек олицетворял собой здравый смысл России. В народе даже ходили слухи, что он – сын Николая II, спасшийся цесаревич Алексей Николаевич. Ведь цесаревич – полный тезка Косыгина и родился почти одновременно с советским премьером – в августе 1904-го…

Когда обращаешься к архивам, чтобы узнать хоть что-то о юности и молодости Косыгина, начинает казаться, что речь идет не о будущем премьер-министре огромной страны, а о суперагенте, всю жизнь проработавшем во вражеском генеральном штабе, из личного дела которого изъята ровно половина. Он родился в 1904 году, в 15 лет ушел добровольцем в Красную Армию, но вместо Перекопа попал под Архангельск, в трудармию Троцкого. Что он строил, что восстанавливал? Пробел номер один – сведений об этом не сохранилось.

Потом были три года в кооперативном техникуме и шесть лет работы в сибирской потребкооперации. Чем он торговал, что организовывал? Пробел номер два – о Косыгине-кооператоре почти ничего не написано. Из его биографии выпадают целые куски: в 31 год работает мастером цеха, а в 35 – наркомом. Как, благодаря чему этот человек в рекордные сроки преодолел такие ступени партийно-хозяйственной иерархии, на каждую из которых в иную эпоху ушла бы целая жизнь, можно только догадываться. В сущности, обкомовский и ленгорисполкомовский периоды жизни Косыгина – тоже пробел.

Что же за человек был Председатель Совета Министров СССР? Порядочный, компетентный, работящий, жесткий, разумный… Хоть сколько-нибудь выпуклых, примечательных черт характера у него не было: премьер сам привел себя к чему-то среднеарифметическому. Идеальный исполнитель и строгий начальник, с приятными ему людьми он был дружелюбен и прост. Вот, собственно, и все. Советская власть сформировала особую породу людей: безликих исполнителей, всем удобных и со всем согласных функционеров. За карьеру аппаратчики подавляли в себе личность. Секрет их успеха в том, что они стали такими, как все. «Расчеловечивание» – нормальный путь ответственного работника. Косыгин выбрал иную дорогу: он закостенел в своем футляре, в броне из цифр и статистических сводок, за спасительным щитом партийных ритуалов. Близкие знали, что у Косыгина неплохое чувство юмора, все остальные видели лишь суровое, лишенное всякого выражения лицо да холодные глазки, пристально следящие за собеседником. Это была сталинская школа дрессировки. Стремление не высовываться Косыгин пронес через всю жизнь – о своей военной эпопее он, в отличие от многих других, не написал ни строчки. И хотя в блокадном Ленинграде об Алексее Николаевиче говорили очень хорошо, людей, которым помог, он как бы забыл. Цифры же продовольственных поставок, количество тонн топлива, завезенного на электростанции, и в старости помнил до последней запятой. Это неудивительно: Косыгин стал идеальным человеком-функцией, приспособленным для аппаратного выживания.

Будучи при Сталине лишь одним из завхозов, после его смерти он превратился в самостоятельную и очень сильную политическую фигуру. При Хрущеве он оказался сначала в опале, потом генсек его вернул – и благодарный зам вместе с Брежневым и Подгорным начал подготавливать его свержение. Все прошло благополучно, Брежнев и Косыгин по-братски поделили хрущевские кресла.

На мартовском Пленуме (1965 год) Брежнев выступил с докладом, представлявшим собой новую экономическую программу партии, настоящим автором которой был А. Косыгин. Речь шла о постепенном переводе социалистической экономики на рыночные рельсы, реформировании сельского хозяйства, освоении новых месторождений и территорий за Уралом, внедрении новых технологий; предлагалось и много других мер по ускорению развития экономики страны. Существует несколько версий, почему реформы провалились. Первая, «партийная», объясняет неудачу косной системой советского управления и монополией аппарата КПСС, который сопротивлялся любым нововведениям, так как успех реформ означал уменьшение власти бюрократии, прежде всего партийной. Вторая, «личностная», сводит все к особенностям личностей Брежнева и Косыгина, соперничеству между ними, ревности генсека к настоящему автору реформ – умнице и интеллектуалу.

Косыгина уважали и боялись. Он редко повышал голос, но его подчиненные ошибались лишь дважды – затем они вылетали из аппарата. Людей он держал на расстоянии вытянутой руки. Взяток не брал и одолжений не принимал. Дома же «железный» премьер был совсем другим. Там решения принимала жена, Клавдия Андреевна. После ее смерти в 1967 году рядом с Косыгиным женщин не видели. Он продолжал руководить правительством, но сохранять в себе бойцовские качества уже не мог.

В обыденной жизни премьер был почти аскетом: он почти не пил, отличался неприхотливостью в еде, ценил постоянный, достаточно узкий круг близких ему людей, госдач не любил. К середине 70-х годов его отношения с Брежневым стали портиться. Первое время генсек и предсовмина ладили, но потом Косыгин начал раздражать Леонида Ильича – главным образом своей компетентностью. К тому же стала захлебываться и сама реформа – чтобы из Косыгина получился Дэн Сяопин, ему, как минимум, были нужны китайцы. Его мнение все реже принималось в расчет. Один раз он настоял на своем, пригрозив отставкой. Брежнев испугался скандала, но больше подобные угрозы не повторялись: уходить Алексей Николаевич не хотел. Он терял уверенность в себе, осторожничал, все чаще прихварывал, постоянно вспоминал жену. Ему было очень одиноко, и броня, в которую он сам себя заковал, начала давать трещины – премьер уже не был прежним, «железным» Косыгиным.

Даже самые простые хозяйственные вопросы предсовмин теперь предпочитал выносить на обсуждение в ЦК. С ним перестали считаться, и он с этим смирился. В конце 70-х годов Алексей Николаевич перенес кровоизлияние в мозг и два инфаркта. Осенью 1980 года случился третий. Пошатнувшееся здоровье не было секретом для коллег, и в октябре Косыгину предложили подать в отставку. 18 декабря 1980 года Алексей Николаевич скончался в больнице, бредя цифрами и грядущей катастрофой. Заботы бывшего премьера в агонии вышли наружу.

Был ли этот хмурый, всего себя вогнавший в работу человек счастлив? Среди членов Политбюро он всегда оставался одиночкой, ни с кем не поддерживал тесных отношений, душу не открывал никому, отсекая от себя все, что мешало работе. Но сумрачный Косыгин был несравненно более человечен, чем большинство советских и постсоветских политиков. Он каждый год ездил в Ленинград – поклониться родным могилам. Один, или в сопровождении двух пожилых охранников, ходил по Эрмитажу (единственный случай за всю историю Политбюро), однажды заглянул в здание бывшего реального училища, где учился до революции, часто бывал в текстильном институте. Памятник Хрущеву на Новодевичьем кладбище появился благодаря Косыгину. Премьер всю жизнь ходил в маске, но к лицу она не приросла – своей человеческой сути Алексей Николаевич не потерял. На холодном, продутом конъюнктурными ветрами советском политическом Олимпе ему, наверное, было очень неуютно. Косыгин вовремя ушел: зрелище того, как приходит в негодность сколоченная им советская экономика, было бы для него невыносимо. Но этого, к счастью, он уже не увидел.