Текст книги "100 знаменитых загадок истории"

ПУТЧ, ПОХОЖИЙ НА ИГРУ

Двенадцать лет назад, в ночь 19 августа 1991 года, в СССР произошла попытка государственного переворота. Члены Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР (ГКЧП), среди которых были высшие должностные лица страны, попытались отстранить от власти действующего президента Михаила Горбачева. Противостояние 19–21 августа 1991 года стало самым ярким эпизодом последних дней Советского Союза. Эти недавние события уже принадлежат истории. В них до сих пор немало тайн и загадок, которые, возможно, когда-то будут раскрыты.

Потрясшие мир события тех трех августовских дней 1991 года до сих пор вызывают неоднозначные оценки. Как бывшего президента СССР М. Горбачева, так и экс-президента России Б. Ельцина и сейчас попеременно называют то героями, освободившими народ, то преступниками, действия которых привели к развалу СССР. «К событиям августа 1991 года можно относиться по-разному: уже в те самые дни оценки варьировались от водевиля до фашистского мятежа, от героической попытки спасти великую страну до заговора ничтожеств. Единственное, чего нельзя, – это никак к ним не относиться: те три дня поменяли нашу страну и стали вехой мировой истории», – пишет в своей статье «Долгая дорога по невозвышенной местности» журналист А. Привалов.

Говоря официальным языком, Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП) был создан 18 августа 1991 года «на основании ст. 127-3 Конституции СССР и ст. 2 Закона СССР „О правовом режиме чрезвычайного положения“» с целью предотвращения развала СССР. В него вошли первый заместитель председателя Совета обороны СССР О. Бакланов, председатель КГБ В. Крючков, премьер-министр В. Павлов, министр внутренних дел Б. Пуго, председатель Крестьянского союза СССР В. Стародубцев, председатель Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР А. Тизяков, министр обороны Д. Язов и исполняющий обязанности президента СССР Г. Янаев. Главной целью заговорщиков было реформировать государственный строй. Когда план ГКЧП провалился, стало очевидно, что для России начался новый этап истории.

Чем же был путч на самом деле – продуманным спектаклем или реальной попыткой изменить государственную структуру? Каковы его мотивы и в чем причины поражения? На эти и многие другие вопросы до сих пор нет однозначных ответов. Ясно одно: что для некогда великой мировой державы эти трехдневные события имели переломное значение и повлекли за собой колоссальные последствия. В одном из интервью бывший вице-президент страны, один из главных действующих лиц путча Г. Янаев сказал: «Причиной создания ГКЧП была крайне тяжелая ситуация, которая сложилась к этому времени в стране. Причем все это усугубила открытая борьба за власть двух сил: тех, кто хотел сохранить Советский Союз, и тех, кто хотел изменить общественно-государственный строй и разрушить единство страны». Янаев заявил, что еще задолго до событий августа 1991 года правительством разрабатывались планы введения чрезвычайного положения. Все они были представлены Горбачеву, который, по словам вице-президента, не отвергал эту идею, но и на введение непопулярных мер не решался. Сам Горбачев признает, что действительно поручал специальным комиссиям заняться разработкой планов введения в СССР чрезвычайного положения: «На самом деле, что еще можно было сделать, когда страна разваливалась на куски? Но это не значит, что именно я отдал распоряжение о введении чрезвычайного положения, чтобы потом уйти в сторону. Нет, все было сделано без моего ведома». Хотя, как утверждают участники путча, Горбачев был полностью в курсе их планов. Так или иначе, в своих интервью экс-президент СССР по-прежнему называет членов ГКЧП преступниками, которые предприняли незаконную попытку захвата власти.

Сам по себе термин «путч» в действительности подразумевает незаконность перемены, в то время как «введение чрезвычайного положения» претендует на законность. Однако юридическая граница между этими понятиями оказалась очень тонка: ведь главными участниками заговора были не какие-то «полковники», а само руководство СССР. На это обратил внимание и парижский историк М. Геллер: «Трудно назвать „переворотом“ ситуацию, в которой остается на месте вся структура государственной власти, кабинет министров в полном составе, вся структура партийной иерархии… Они всего-навсего выбрали одну из горбачевских линий, одну из множества, которые проводил президент…» Демократ Л. Баткин, судя по интервью радио «Свобода», тоже считает, что это не был путч, ибо «заговорщиками были сами верхние структуры власти»; это «не государственный переворот, а государственный поворот, то есть правящая верхушка решила… резко переложить румб». Не участвовал в «повороте румба» лишь один человек в системе власти: президент СССР. Именно на этом основании Запад и Ельцин призвали к восстановлению его власти, но для значительной части населения страны юридическая граница была трудноуловима: ведь этот все более непопулярный президент был к тому же и Генеральным секретарем ЦК КПСС – главой той самой структуры, которая к тому времени стала олицетворением фальши и лицемерия.

Отказавшись признать ГКЧП, Б. Ельцин и его сподвижники превратили Дом Советов в штаб сопротивления (по аналогии с вашингтонским они назвали его «Белым домом») и одержали в своей борьбе победу. Не имея практически никаких реальных сил, Ельцин и его команда разыграли в мировом эфире драму столь высокого накала, что ГКЧП, не выдержав, потерпел крах. В событиях тех дней до сих пор много загадок и неясностей, хотя в официальных материалах их хронология восстановлена буквально по минутам. 18 августа в полдень М. Горбачев позвонил в Москву из Крыма, где он отдыхал, вице-президенту Г. Янаеву, чтобы сообщить о своем возвращении в столицу 19 августа (20-го должно было состояться подписание нового Союзного договора). Вечером того же дня телефонная связь Горбачева на даче в Форосе была отключена, и туда прибыли представители будущего ГКЧП. Они потребовали, чтобы Горбачев или подписал указ о введении в стране чрезвычайного положения, или подал в отставку. Президент отказался, в результате у него был конфискован «ядерный чемоданчик», а сам он изолирован от мира.

Ранним утром 19 августа взлетная полоса в Бельбеке, в Крыму, откуда М. Горбачев обычно вылетал в Москву, была блокирована двумя тягачами. В шесть утра министр обороны Д. Язов провел совещание с командующими военными округами, подчеркнув необходимость обеспечения порядка. Буквально через полчаса в эфир вышло сообщение об освобождении Горбачева от обязанностей президента «по состоянию здоровья». Все президентские полномочия взял на себя Г. Янаев. Был сформирован ГКЧП. Около 10 часов утра в Москве началось передвижение военной техники. В половине двенадцатого было обнародовано заявление президента России Б. Ельцина, председателя Совмина РСФСР И. Силаева и и.о. председателя Верховного Совета РСФСР Р. Хасбулатова, в котором переворот назывался реакционным и антиконституционным и содержался призыв к всеобщей забастовке. В тот же день Ельцин издал указ, согласно которому декреты ГКЧП были запрещены к исполнению на территории России.

В некоторых городах России было объявлено чрезвычайное положение, приостановлено действие местных Советов, запрещены митинги, пресса взята под контроль. В Москве демонстранты стали собираться на Манежной площади, к полудню число участников митинга достигло нескольких тысяч. В час дня произошло событие, ставшее классикой путча: Б. Ельцин взобрался на танк одного из подразделений Таманской дивизии и призвал к восстановлению конституционного порядка. Было объявлено о введении чрезвычайного положения в Москве. Около 16 часов у Белого дома из подручных средств начали возводить баррикады. Оборона здания была поручена члену парламента России генералу К. Кобецу.

В 17.10 пришло первое сообщение о выстрелах в столице – правда, в воздух. Танки пытались пересечь Бородинский мост в направлении центра города, но были остановлены баррикадами из автобусов и троллейбусов, возведенными демонстрантами. Около полуночи колонна бронетранспортеров и танков начала движение к Белому дому. Чтобы разогнать толпу, солдаты открыли стрельбу в воздух. Стали поступать первые противоречивые сообщения о количестве погибших. К утру стало ясно, что погибли три человека, есть раненые и пострадавшие. Ночью военная техника отошла от Белого дома к Новому Арбату, а уже утром все армейские подразделения, введенные в Москву 19 августа, покинули столицу. Таким образом, за достаточно короткий срок Ельцину удалось взять ситуацию под свой контроль. Позднее в американской печати появились сообщения, что будущему президенту РСФСР в его борьбе с путчистами помогала американская разведка. Она предоставляла ему данные электронного перехвата о переговорах ГКЧП с военачальниками на местах (из чего стало известно об их пассивности), а также направила в Белый дом связиста из посольства США со спецоборудованием, который помог команде Ельцина напрямую переговариваться с военачальниками.

20 августа Ельцин подписал указ об аннулировании всех постановлений ГКЧП. Мировые телекомпании и радиостанции вели круглосуточные передачи о событиях в Москве. В эфире столицы в те дни царствовало радио «Свобода», ведшее передачи прямо из Белого дома; мировые средства информации распространяли не соответствовавшие действительности сенсационные сообщения о штурме и гибели людей «на баррикадах у Белого дома». 20 августа почти все члены ГКЧП были арестованы. Милиция занялась поисками В. Стародубцева, который покинул столицу. Б. Пуго покончил с собой.

Дело путчистов, которым занималась военная прокуратура, насчитывает около 150 томов. В 1994 году все участники ГКЧП после затянувшегося следствия и начатого 14 апреля 1993 года процесса были амнистированы по инициативе оппозиционной Государственной Думы. Член ГКЧП В. Варенников был единственным среди своих товарищей, кто не принял амнистию и настоял на том, чтобы его судили. Варенникова судили и оправдали. Сегодня он говорит о том, что свое оправдание считает оправданием всех членов ГКЧП, чей арест в 1991 года противоречил закону. «Конечно, мы должны признать, что ГКЧП не проявил должной настойчивости, и в этом беда. Но важно то, что мы выступили против политики Горбачева, за сохранение нашего государства, и сегодня все мы поступили бы точно также, как и 10 лет назад», – заверил В. Варенников.

Члены ГКЧП и сегодня не сомневаются в своей правоте, хотя признают, что в августе 1991 года совершили целый ряд ошибок. «Основной ошибкой было то, что мы не обратились к народу. Мы выступили с заявлением, в котором объяснили, в каком положении находится страна, но мы не призвали народ к защите советской власти. Мы просили население сохранять спокойствие, в то время как другая сторона, демократы во главе с Борисом Ельциным, начали действовать. Подавляющее большинство населения, поверьте мне, это правда, было готово поддержать нас. 19, 20 и 21 августа во всем Советском Союзе лишь 160 тысяч человек из 280 миллионов населения страны приняли участие в забастовках и демонстрациях протеста против введения чрезвычайного положения», – сказал бывший глава КГБ, а теперь 77-летний пенсионер В. Крючков. Вполне вероятно, что члены ГКЧП могли рассчитывать на победу. Ведь в обращении ГКЧП к народу было очень много правды: о резком падении уровня жизни подавляющего большинства советских людей, о расцвете спекуляции и теневой экономики, о пустых обещаниях и бездействии высшего руководства страны и т. п. Путчисты были уверены, что народ, уставший от кризиса, поддержит их. Однако этого не произошло. «ГКЧП сразу и безошибочно был понят как стремление коммунистической верхушки, не обновив не только инструментария, но даже лексики, не высказав ни одной новой идеи, перехватить покрепче ускользающие из рук вожжи. Именно это стремление и оказалось неосуществимым», – писал А. Привалов.

Большинство политиков считают, что путч был заведомо обречен на провал. В самом «путче», в его организации до сих пор очень много неясного. Кажется, что участниками ГКЧП не были предприняты элементарные меры, необходимые для успеха переворота. Остается загадкой, почему, имея неограниченные возможности, «путчисты» не арестовали никого из лидеров оппозиции и, главным образом, ее ключевую фигуру – Б. Ельцина. По словам одного из главных участников ГКЧП, В. Крючкова, подобные действия не предпринимали потому, что «мы знали, что можем найти юридическое решение: поэтому не хотели сразу прибегать к его аресту. Мы не планировали его задерживать.

Скажу больше: той ночью мы вступили в контакт с его личной службой безопасности и обсудили с ней проблемы охраны Ельцина, поскольку мы абсолютно не были заинтересованы в том, чтобы с ним что-нибудь произошло». Сейчас Крючков признает, что это было их главной ошибкой. «Верховный Совет РСФСР продолжал функционировать, хотя у путчистов были элементарные способы прекратить его жизнедеятельность, например отключив электроэнергию и телефоны, – писал в 1991 году известный диссидент А. Подрабинек. – Не была отключена международная телефонная связь, что позволило всему миру следить за развитием ситуации в СССР и, возможно, влиять на нее. Хорошо обученным, натренированным и не знающим жалости спецподразделениям КГБ не представляло ровно никакого труда захватить здание Верховного Совета, даже если бы его защищало вдесятеро больше волонтеров. Совершенно ясно, что речь сейчас идет не о дилетантизме или глупости путчистов, а об исполнении продуманного плана. Множество фактов свидетельствует о том, что переворот был более спектаклем, чем серьезной попыткой изменить государственные структуры».

Но, похоже, предположение о «продуманном спектакле» родилось из противоречия между тем «безжалостным» обликом ГКЧП, который создали ему демократы, и тем фактом, что агрессивных действий «путчисты», видимо, старались избежать. Ведь у ГКЧП даже не был подготовлен план штурма «Белого дома». Давая показания, Крючков сказал позже, что 20 августа возник этот вопрос, но «было оговорено, что это лишь проработка мероприятия и его реализация может начаться исключительно по соответствующей команде, которой, как известно, отдано не было…». По словам участников ГКЧП, они приняли решение любой ценой избежать кровопролития: «Если бы пролилась кровь или просто возникла угроза кровопролития, мы бы сразу же прекратили операцию, на какой бы стадии она ни находилась. И когда вечером 21 августа погибли трое пьяных молодых людей, мы поняли, что противная сторона готова идти на жертвы. Альтернативным решением было отступление и решение проблемы политическими методами. Мы избрали этот второй вариант».

В Белом доме, по признанию руководившего его обороной генерала Кобеца, заранее существовал «план противодействия путчистам. Он назывался план „Икс“… Мы заранее определили, какое предприятие что должно нам выделить: где взять железобетонные плиты, где металл, каким образом забаррикадировать мост, на те маршруты, по которым выдвигались войска, тут же выставлялись заслоны: из техники, бульдозеров, даже 15 катеров и барж, чтобы блокировать Москву-реку». Министр правительства РСФСР Е. Сабуров рассказывал, что «предприниматели везли в Белый дом деньги чемоданами… Грузовики с песком, краны, оружие, продовольствие – все это было куплено на деньги российских предпринимателей. Это значит, что в стране уже появились люди, которым есть что терять, и они будут отстаивать свои интересы, а следовательно, и эту страну до конца».

Сегодня в памяти у многих из нас сам путч выглядит политически бездарным мероприятием. Такого мнения придерживается и Г. Бурбулис, бывший госсекретарь Ельцина и активный участник первой демократической команды: «Сейчас я высказываю то, что понимаю сегодня. Прошло 10 лет, и я как человек, занимающийся практической политикой, с позиции социального, философского и стратегического видения понимаю сегодня значительно больше, чем в те дни. Путч действительно был обречен, но не из-за нерешительности и неумелости непосредственных его руководителей. Он был обречен исторически. И определение, которое сегодня я этому процессу даю, следующее. Это был политический Чернобыль советской коммунистической системы. Участники ГКЧП имели свои взгляды, убеждения. Конкретно их беспокоила опасность подписания нового союзного договора, назначенного на 20 августа, и они думали, что если этот документ будет принят, то тому Советскому Союзу, который они всю жизнь отстаивали, в котором сформировались и приобрели свои властные полномочия, – нет места. Их это беспокоило, и они в силу своего понимания закона, политической морали, гражданской ответственности – рискнули таким образом страну перенастроить, переделать или, может быть, предупредить. Гэкачеписты, отстаивая свои взгляды, убеждения, действовали в условиях уже во многих отношениях недееспособной системы власти. И политическим Чернобылем путч является потому, что, в отличие от настоящего, где управленческая или техническая ошибка, неполадка вызывают распад радиоактивных веществ и радиация поражает десятки миллионов людей, в политике этот процесс имеет обратную логику: в нем десятилетиями копившийся распад проявится в виде взрыва, путча в августе – и этим своим резким, жестким действием обнажит всю глубину и масштаб тех катастрофических, разрушительных процессов, которые в нашей стране уже состоялись».

События, получившие название «августовский путч», фактически стали катализатором распада Советского Союза. После провала ГКЧП республики, остававшиеся на тот момент в составе СССР, одна за другой начали провозглашать независимость. Этот процесс завершился подписанием соглашения в Беловежской пуще, легализовавшего распад союзного государства.

Как известно, этот документ был подписан 8 декабря 1991 года Ельциным, Кравчуком и Шушкевичем. В результате «Союз ССР как субъект международного права и как геополитическая реальность прекратил свое существование» и было провозглашено Содружество Независимых Государств (СНГ). 8 декабря 1991 года стало последним днем в истории огромной, когда-то могущественной державы под названием СССР. Но сегодня очевидно, что ключевыми в распаде Советского Союза явились события августа 1991 года. Именно тогда громадное здание советской государственной машины рухнуло. Вряд ли в этом можно обвинять конкретных лиц. Ведь ни ГКЧП, ни Б. Ельцин, ни М. Горбачев, ни все они вместе не могли развалить Советский Союз, ибо не может ни группа лиц, ни тем более прогрессивный или талантливый одиночка сделать что-то такое, отчего перестанет существовать огромная, когда-то великая империя. Но все эти люди, так или иначе, своими поступками, взглядами, властными полномочиями оказались вовлечены конкретно, исторически в эти фундаментальные события. Именно при их непосредственном участии, в сложной борьбе интересов, идей и позиций в 1991 году прекратил свое существование СССР. Страну, вступившую в новый этап своей истории, впереди ожидали невиданные перемены и трагические испытания. События октября 1993 года, война в Чечне и многие другие катаклизмы – все это будет в будущем.

СЕКРЕТЫ СОВЕТСКОЙ КОСМОНАВТИКИ

В иностранной печати неоднократно появлялись сенсационные публикации, связанные с советской космонавтикой. Как правило, речь шла о неудачных запусках космических кораблей, информация о которых якобы замалчивалась. Утверждалось даже, что Гагарин не был первым космонавтом. У многих возникает вопрос: что же представляют собой подобные публикации – дезинформацию или скрываемую в течение десятилетий правду?

У каждого государства существуют стратегические отрасли, информация о которых не подлежит разглашению в полном объеме. Космонавтика – как раз из таких. Развертывание космических программ происходило в момент острой, хотя и скрытой, борьбы двух политических систем. Как принято было говорить, сражались два мира, два образа жизни – социализм и капитализм. То, что в космос первым полетел советский человек, было, с точки зрения руководства СССР, наглядным доказательством превосходства социалистической системы, достижением всего советского строя.

Первый полет за пределы Земли вызвал огромный резонанс. Лондонская «Тайме» писала: «Юрий Гагарин стал героем в глазах всего мира. Он летал туда, куда до него не проникал ни один человек. Он расширил горизонты познания и открыл космическую эру. Пролетев среди звезд в апреле 1961 года, он показал нам, что век путешествий и открытий еще не закончен». Гагарина с восторгом принимали 33 страны.

Однако после оваций вовсю заработала пропагандистская машина. То, что полет в космос – прежде всего политическая победа, прекрасно понимали все. Газета «Нью-Йорк геральд трибьюн» высказалась прямо: «С точки зрения пропаганды, первый человек в космосе стоит, возможно, более 100 дивизий или дюжины готовых взлететь по первому приказу межконтинентальных баллистических ракет». Американцы, тоже работавшие над проблемой запуска человека в космос, не могли допустить приоритета русских в этом направлении. Но раз факт свершился и его изменить нельзя, оставалось только преуменьшить его значение.

Конечно, не сразу после приземления корабля «Восток-1», но довольно скоро пошли разговоры о том, что Гагарин не был первым космонавтом. В Книге рекордов Гиннесса (издание 1964 г.) первым человеком, полетевшим в космос, назван Владимир Ильюшин.

Ильюшин был сыном знаменитого авиаконструктора, что придавало сведениям некую достоверность. Так случилось, что 8 июня 1960 года он попал в автокатастрофу. Автомобиль с пьяной компанией молодых людей вылетел на встречную полосу и «в лоб» столкнулся с машиной Владимира, который ехал на аэродром. Молодого человека долго лечили на родине, а затем в Китае. Это дало повод для утверждений западных журналистов о неудачном космическом запуске и аварийном приземлении в Поднебесной. Рассказ самого Ильюшина о подробностях аварии на страницах журнала «Юность» в доказательство почему-то не принимался.

Другой кандидат в космонавты номер один – Валентин Бондаренко. Этот харьковчанин был самым молодым участником первого, как его потом назовут, гагаринского набора. Его, в общем-то, нелепая смерть произошла незадолго перед полетом Гагарина, 23 марта 1961 года. Как и все другие участники проекта, Валентин участвовал в экспериментах в сурдобарокамере. У каждого были свои условия изоляции, например у Гагарина – перевернутый график работы – днем спать, а ночью работать. У Бондаренко при пониженном давлении в камере было повышенное содержание кислорода. Через десять суток после проведения всех исследований он протер места крепления датчиков ватой, смоченной в спирте. Видимо, от усталости он бросил ее не глядя и вата попала на нагретую плитку. Герметичность камеры не позволила сразу вытащить Валентина из мгновенно вспыхнувшего пожара. Когда до него добрались, он был еще жив и в сознании, и все время повторял, что сам виноват. Валентину Бондаренко указом правительства посмертно было присвоено звание космонавта. То есть, он действительно первый космонавт, только не побывавший в космосе.

Ходили слухи и о других летчиках, которые якобы пилотировали ракеты, запущенные до 1961 года. Иностранная пресса даже называла фамилии, такие, как Шаборин и Дедовских. При этом читаем в книге воспоминаний руководителя отряда космонавтов генерал-лейтенанта авиации Н. Каманина: «После пуска ракеты на Венеру 4 февраля многие на Западе считают, что мы неудачно запустили в космос человека; итальянцы даже будто бы слышали стоны и прерывистую русскую речь. Все это совершенно беспочвенные выдумки. На самом деле мы упорно работаем над гарантированной посадкой космонавта. С моей точки зрения, мы даже излишне осторожны в этом. Полной гарантии успешного первого полета в космос не будет никогда, а некоторая доля риска оправдывается величием задачи…»

О том, что советские ученые делают все для безопасного полета человека в космос, говорят многие факты. Вопрос о безопасности встал особенно остро после того, как 24 октября 1960 года при подготовке к первому пуску межконтинентальной баллистической ракеты погибло более 100 человек, в том числе Митрофан Неделин – главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения. О запуске на орбиту человека заговорили только после благополучного возвращения четвертого и пятого кораблей-спутников с собаками, морскими свинками и другими мелкими животными на борту, а также манекенами, имитирующими космонавта.

Мы можем прочесть в письмах С. П. Королева к жене: «Мы стараемся все делать не торопясь, основательно. Наш девиз: беречь людей. Дай-то бог нам сил и умения достигать этого всегда, что, впрочем, противно закону познания жизни…» Сергей Павлович беспокоился о космонавтах, как о собственных детях. Во время полета Гагарина он признавался: «Ведь человек летит… Ведь я его знаю давно. Привык. Он мне как сын».

К сожалению, избежать ошибок удавалось не всегда, что приводило к трагическим последствиям. Причины бывали разные, но истоки их, как правило, были в стремлении к пропагандистским эффектам. Гонка в космической сфере требовала подтверждения лидерства, доказательства превосходства. Первая фотография обратной стороны Луны, первая женщина-космонавт, первый выход человека в открытый космос – все это было не столько необходимостью, сколько, как сейчас бы сказали, рекламной акцией. К сожалению, подобные действия иногда очень дорого обходились. И именно по той же причине неудачные операции замалчивались.

Наиболее ярким примером может служить авария корабля «Союз-1» с Владимиром Комаровым на борту в апреле 1967 года. Хотя об этом случае много писали и в советской печати, но основные подробности произошедшего стали известны только сейчас.

Один из инженеров-разработчиков огнеупорного покрытия кораблей «Союз», эмигрировавший впоследствии в США, рассказывал: «Некоторые запуски были проведены почти исключительно в пропагандистских целях. Например, запуск Владимира Комарова на корабле „Союз-1“ был приурочен к празднованию Дня международной солидарности трудящихся. В конструкторском бюро знали, что корабль еще не был полностью испытан и что требовалось определенное время для его окончательной отработки и начала эксплуатации. Но коммунистическая партия приказала провести запуск, несмотря на тот факт, что четыре предыдущих испытательных запуска показали наличие недоработок в системах ориентации, терморегуляции и в парашютной системе». Именно парашютная система впоследствии и отказала при спуске корабля.

Если бы не приказы сверху, никому не пришло бы в голову производить запуск. Доказать его абсурдность мог только С. П. Королев, но его уже не было в живых. У ставшего же руководителем ОКБ Василия Мишина до конца не хватило решимости сопротивляться указаниям. Этот пост он занимал меньше года и еще не чувствовал себя вправе диктовать условия. Мишину удалось уговорить лететь Комарова как наиболее подготовленного и технически грамотного. Подобный расчет впоследствии себя оправдал: Комарову удалось справиться с управлением в таких условиях, в которых другой человек был бы просто обречен на провал. Правда, неполадок было столько, что через сутки корабль все равно пришлось сажать. По некоторым данным, космонавт, не выдержав, ругался прямо в эфир. Похоже, еще на орбите он знал, что обречен, и провел несколько сеансов связи с женой и премьер-министром А. Косыгиным.

За гибель Комарова никто из высокопоставленных чиновников не взял на себя ответственность. Переложить же всю вину на Мишина было невозможно, так как заявку на полет он все-таки отказался подписать. Узнав о смерти товарища, Гагарин сказал: «Ничего не дается даром. Ни одна победа над природой не была бескровной. Мы начали узнавать околоземный мир… Мы сядем в кабины новых кораблей и выйдем на новые орбиты».

Есть данные, что запуск американцами «Челленджера» 28 января 1986 года тоже может служить примером политического давления. Выходит, что Запад, вместо того чтобы учиться на своих ошибках, продолжал повторять чужие.

До сих пор иностранные журналисты пытаются сочинять истории про тех участников гагаринского набора, которые так и не стали космонавтами. А таких насчитывается девять человек. Помимо уже упомянутых летчиков по личным мотивам ушел из команды Марс Рафиков. Дмитрий Заикин и Анатолий Карташов были отчислены неумолимыми медиками. Варламов получил серьезную травму позвоночника во время отдыха. Григорий Нелюбов, Иван Аникеев и Валентин Филатьев были отчислены за безответственность и препирательство с армейским патрулем. Причины, как видно, весьма прозаические, но стараниями иностранных масс-медиа они были превращены в самые невероятные. Согласно большинству версий, все эти космонавты погибли, выполняя полеты в космос, а подробности, мол, тщательно замалчивались.

Конечно, возможно, и были полеты, о которых не сообщалось широкой общественности. Но о них не могло не знать руководство ведущих держав. Любой запуск космического корабля обязательно фиксировался, информация по нему старательно проверялась разведывательными органами. В случае каких-либо катастроф данные обычно сразу передавались в средства массовой информации. Но ни одного официального заявления со стороны представителей властных структур иностранных государств по поводу тайных запусков и аварий в Советском Союзе не было. Видимо, на самом высоком уровне все прекрасно понимают, что гораздо важнее не сбор компромата и леденящих душу подробностей, а все-таки само следование по пути, начало которому было положено 12 апреля 1961 года.

Знаменитый австрийский конструктор-энтузиаст Макс Валье, создатель ракетного двигателя, не догадывался, что на пути к звездам людям придется преодолевать еще и информационное давление. Однако это только подтверждает справедливость его высказываний. Еще в 1929 году он писал: «То, что панцирь земного тяготения нельзя преодолеть без больших усилий – это ясно, как, вероятно, и то, что это предприятие будет стоить много времени, денег, а может, и человеческих жизней. Однако разве из-за этого мы должны от него отказываться?» И был совершенно прав.