Текст книги "Эксплеты. Последняя сказка"

Выдохнув, Омарейл попыталась взять свои эмоции под контроль.

– Правда! – услышала она слова Ленара. – Наконец правда станет достоянием народа. Истинное предсказание, которое было секретом все эти годы! И теперь вы услышите его.

Люди Ленара начали управлять толпой, направляя народ так, чтобы от провидца к стеле образовался широкий проход.

Омарейл искала глазами Даррита – тот стоял у подножия цоколя, с которого вещал Ленар, Норт напряженно глядел на толпу. Принцесса почувствовала мощные волны – не от него, конечно, а от народа, они ждали и верили, что сейчас услышат что-то важное.

Принцессу так и тянуло вновь посмотреть на родителей, поэтому она повернулась к Храму Света. На этот раз рядом с Королем и Королевой стояла Сова.

Статная, уверенная в себе, в элегантном бежевом платье, украшенном сложным кружевом. Совалия оказалась на голову выше Королевы, ростом почти с Короля, и сейчас с выражением ярости и возмущения смотрела на Мира Ленара.

Госпожу Дольвейн и Омарейл разделяло несколько метров, но принцесса отчетливо видела лицо Совы, видела, куда был направлен взгляд темных глаз. Вот Совалия взглянула на толпу, которую сдерживали гвардейцы – те уже не стремились к королевской чете так рьяно, но отголоски влияния Омарейл заставляли их тянуться к монархам, – проследила взглядом до самого возвышения, словно чувствовала шлейф чужих эмоций.

И будто по щелчку, будто точно зная, куда смотреть, Совалия перевела взгляд на прильнувшую к колонне принцессу. Наверное, так ощущает себя дерево, в которое попала молния. Все внутри Омарейл содрогнулось, по коже пробежали мурашки, по позвоночнику прошла неприятная волна. Принцесса не стала даже пытаться спрятаться.

– Двадцать семь лет назад, когда была возведена эта стела, – раздался громкий голос Мира Ленара, – в ее основании было спрятано истинное предсказание! И сейчас я извлеку его!

Глаза Совы чуть сузились, она будто пыталась прочитать мысли и эмоции Омарейл, хотя обе знали, что это невозможно. Принцесса сомкнула губы, до того испуганно раскрывшиеся, гордо подняла подбородок. Сова стиснула зубы, а затем вдруг прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Намеревалась внушить что-то толпе? Король и Королева переглянулись и взялись за руки. Гвардейцы плотнее обступили их. Люди, стоявшие у входа в Храм Света, стали озираться. Скоро до Омарейл донесся их страх. Раздались тревожные голоса.

– Вот и началось, – напряженно произнес кто-то. – Нужно отсюда уходить.

Мир Ленар в это время при помощи соратников спустился с постамента.

Даррит внимательно наблюдал за «провидцем» и, судя по напряженному взгляду, продолжал внушать толпе нужные чувства. Но Сова могла все испортить, поэтому Омарейл собрала силы и стала посылать волны любопытства – это было самое простое в тот момент, так как ей и самой хотелось знать, чем закончится это противостояние. Сработает ли их с Нортом план? Не напрасно ли они путешествовали в прошлое?

Это было странное ощущение, будто потоки то холодного, то горячего воздуха осторожно касались ее и уплывали. Только вместо разных температур Омарейл улавливала разные эмоции. Было так трудно в этом водовороте еще и внушать свои, но она старалась, понимая, что Сова может разрушить все.

Ленар медленным шагом двигался к стеле. Люди расступились, над площадью повисла напряженная тишина. Если кто-то и переговаривался, то негромко, боясь спугнуть что-то важное.

Омарейл снова бросила взгляд на Сову. Та неотрывно глядела на принцессу. Захотелось остановить все это, сбежать, спрятаться. Но Омарейл, изображая уверенность, которой не чувствовала, многозначительно подняла бровь. Секунда – и Сова медленно покачала головой. Принцессе потребовалась вся ее воля, чтобы не погрузиться в ощущение, что она совершает ошибку. Подавляя нервный глоток, она подняла подбородок и повернулась к площади.

Мир Ленар прошел две трети пути. Человеческий коридор был довольно широк, и, как ни странно, никто не пытался остановить мужчину или, напротив, помочь, составить компанию. Омарейл невольно отметила, как блестела его лысина в свете солнца. В тот момент она осознала, что снова была весна, что осень осталась в прошлом, а сейчас на дворе был пятый месяц. Все пробуждалось, воздух пах сладко и многообещающе, природа сулила новое начало. Разве может в такой светлый, прекрасный день произойти что-то плохое?

Сердце принцессы тревожно забилось, потому что в минуты, когда вершилась ее судьба, все это упоение казалось особенно хрупким.

Ленар наконец добрался до стелы. В его руках были инструменты, которые передал ему Даррит. Омарейл быстро отыскала Норта взглядом – тот выглядел неважно, бледный, лицо блестело от пота, волосы прилипли ко лбу. Толпа справа от Омарейл, ближе к Храму Света, беспокойно загудела, и принцесса осознала, что перестала внушать эмоции, перестала бороться с влиянием Совы, и та снова начала побеждать, захватывая страхом все больше зрителей. Тревога переросла в панику, распространяясь, как заразная болезнь. И принцесса чувствовала, что ее сил не хватает. Она не умела настолько искусно пользоваться даром, чтобы подавлять эмоции такого количества людей. Напротив, теперь она перенимала их. Волнение в ее груди превращалось в истерику.

И тут все затихло. Она обернулась и увидела, что из Храма Света стали выходить люди – почетные гости, которые присутствовали на церемонии. Гвардейцы позволили им выйти к толпе. Среди них в изумрудном камзоле с почти черным плащом, накинутым на одно плечо, стоял Ил Белория. Его лицо было сосредоточенным, а взгляд направлен прямо перед собой, но, кажется, Патер ничего не видел. Омарейл обернулась к балкону: Сова тоже смотрела на Патера Нортастера, ее обычно полные губы превратились в тонкую нить. Нарастающий ужас в душе начал отступать, принцесса снова смогла ровно дышать.

Тем временем Ленар вновь поднял медный конус и заговорил:

– Этот памятник олицетворяет государство, в котором мы живем. То, на чем зиждется Ордор. Стела была поставлена в честь пятисотлетия Совета Девяти, двадцать семь лет назад, и содержит в себе послание, которое определит всю дальнейшую историю королевства! Здесь! – Он ткнул пальцем в нижнюю часть бетонного основания, туда, где было изображено Солнце. – Здесь оно спрятано. Смотрите все, смотрите внимательно, а если не видите, то слушайте! Репортеры, фотографы, приблизьтесь, чтобы не было сомнений ни у одной души в Ордоре, что все, что происходит сейчас, – и есть Истина!

Вокруг Ленара и без его приглашения собрались люди, сжимавшие в руках фотоаппараты с огромными вспышками, и господа с блокнотами. В тишине, абсолютной тишине, которая повисла над площадью Храма Света, Омарейл слышала, как где-то далеко, с помехами, работал радиоприемник.

– Мир Ленар подходит вплотную к стеле. Он откладывает усилитель голоса, кладет его на землю. В его руках долото и молоток. Что же сейчас произойдет? – Радиоведущий затаил дыхание, а затем воскликнул: – Он всадил долото в центр Солнца на стеле. Прямо под надписью: «Под Солнцем процветаю», что это, если не метафора? Что же он сделает: уничтожит королевство или подарит ему новую жизнь?

До Омарейл трансляция едва доносилась, но все же оказалась весьма полезной. Из своего укрытия она почти не видела, что происходило на той стороне площади, даже несмотря на то, что толпа еще сохраняла коридор, по которому прошел Ленар.

– Он осторожно, очень осторожно бьет молотком по ручке инструмента. На моих глазах бетон откалывается кусок за куском. Получится ли позже восстановить памятник? А быть может, эту рану на его сердце оставят в качестве напоминания о событиях сегодняшнего поистине неординарного дня? Итак, что это? Он замер. Помогает себе руками. Убирает лишние крошки, осколки. В его руках какой-то предмет! ОН ДОСТАЛ ЧТО-ТО ИЗ ПАМЯТНИКА!

Омарейл и сама увидела это: Ленар встал, распрямился и вытянул вверх руку. В ней был маленький футляр. Толпа изумленно ахнула.

– Невероятно, – продолжал возбужденный радиоведущий, – он достал из памятника, из самого его бетонного основания, прямо из глубины, какой-то… какой-то круглый пенал или что-то в этом роде. Он держит его в вытянутой руке высоко над собой. Господа, нет сомнений, этот предмет пробыл там все эти годы! С момента основания памятника!

Принцесса чувствовала трепет толпы. Они готовы были верить!

– Он сломал печать на этом… сосуде, – продолжало вещать радио, которое, похоже, сделали громче, чтобы все, кто стоял на другом конце площади и не видел происходящего, были в курсе. – НЕБЕСА! Там внутри послание! Господа, я не могу поверить! Да испепелит меня Солнце, там послание. Мир Ленар берет усилитель голоса! Кто-то ему помогает, кто-то из его людей держит усилитель, сам Ленар разворачивает послание. Он читает его!

Дальше до Омарейл одновременно доносился и голос Ленара, усиленный медным конусом, и он же, но чуть отстающий, из радио. Создавался странный эффект эха. Слова растекались по всей площади и за ее пределы.

– На заре пятого месяца, в день, когда сочтутся браком Принцесса и Советник, – на этом моменте в воздух взмыло изумленное «ах», люди были поражены, и Ленар сделал паузу, чтобы позволить всем проникнуться смыслом слов, – будет открыто это предсказание, – еще пауза, – что будет знаменовать завершение заточения наследницы в Лебединой башне.

Тут Мир Ленар замер, но уже не многозначительно, а скорее нерешительно, Омарейл услышала это в интонации последних слов. «В Лебединой башне» он произнес с легкой дрожью.

Но читать тем не менее продолжил:

– Она выйдет из замка, чтобы дарить народу Ордора свет, – он прочистил горло, – свет, который накопился в ее душе за двадцать два года.

Чья-то большая сильная рука, пахнущая пивом и порохом, зажала рот Омарейл, вторая обхватила талию, прижимая ее руки к телу. Секунда – и принцесса почувствовала, что ее ноги больше не касаются земли. Она попыталась закричать, но единственный звук, который могла издавать, больше походил на мычание. Ей на голову накинули мешок и куда-то потащили. Никто не обращал внимания, все были слишком увлечены происходящим на площади.

Перед глазами принцессы мелькали цветные пятна, воздуха стало не хватать, и лишь по ощущениям она смогла понять, что ее усадили на лошадь. В следующую секунду та пустилась галопом. Омарейл трясло, но похититель крепко прижимал девушку к себе, не позволяя шевельнуться. Впрочем, на такой скорости, да еще с мешком на голове, она бы и не стала пытаться сбежать.

Счет времени она потеряла довольно быстро. Иногда всадник заставлял лошадь переходить на медленный шаг, иногда снова пускал галопом или рысью. По правде говоря, принцесса не слишком хорошо разбиралась в верховой езде, чтобы отличить одно от другого, ей просто казалось, что ее внутренности перетряхивало в положение, несовместимое с жизнью.

Наконец поездка закончилась. Омарейл стянули с лошади и потащили куда-то еще. В этот момент она поняла, что настало удачное время для попытки освободиться. Но вместо того чтобы начать вырываться, она вдруг обмякла в руках похитителя, отчего тот запнулся, остановился и неловко перехватил девичье тело. Она не знала, почему решила поступить именно так, но, кажется, это сработало. Руки взяли ее иначе, как ребенка, поддерживая под коленями и под шеей. Затем похититель остановился, его колено уперлось ей в спину. Должно быть, желая убедиться, что принцесса была еще жива, он скинул с ее головы мешок. Несмотря на страх, от которого колотилось сердце, Омарейл продолжала безвольно висеть в мужских руках. Наконец похититель продолжил путь.

Вскоре до ее носа донесся знакомый запах. О, она знала его, так пахло в Лебединой башне, когда принцесса открывала окно. Особенно если ветер был западный. Это был аромат свежей рыбы, мокрого камня, тины и холодной воды. Родной Рейнфло.

Наконец Омарейл осмелилась и чуть приоткрыла ресницы.

– Я так и знал! Думала обмануть меня? – прорычал человек.

Она не столько узнала его, сколько догадалась, кем он был: тот самый гвардеец, который сначала намеревался убить ее на пути в Клоустен, а затем попытался поймать, когда они с Дарритом шли от Дома Совета к лавке Часовщика. Это был гвардеец Совы, по крайней мере, Омарейл была уверена, что им руководила госпожа Дольвейн. А теперь, судя по всему, она снова отдала приказ расправиться с принцессой. Свирепое лицо гвардейца явно говорило о его недобрых намерениях.

Он грубо схватил принцессу и едва не швырнул в лодку, неспешно качающуюся на воде. Она вскрикнула, от боли и обиды слезы брызнули из глаз. Гвардеец тоже прыгнул в лодку, не давая Омарейл возможности прийти в себя, и начал обвязывать девушку толстой веревкой. Он был так силен, что принцесса быстро прекратила все попытки вырваться. Не было никакой надежды, что она сможет спастись.

Она одновременно испытывала страх и странную уверенность, что с ней не может случиться ничего плохого. Это же она, Омарейл Доминасолис, наследница престола. Пережила предсказание Совы, двадцать два года заточения в башне, путешествие по Ордору, путешествие в прошлое, тьма тебя раздери! Ее жизнь не могла оборваться вот так глупо, прозаично…

Принцесса наблюдала, как уверенно работал веслами гвардеец, и в ее голове не было ни одной идеи побега.

– Мне казалось, ваш девиз: «Верны до смерти», – проговорила она. – Верны короне. Что, по-вашему, вы сейчас делаете?

– Не болтай, – рявкнул гвардеец.

– Вы собираетесь убить меня, не так ли? – решила прояснить ситуацию Омарейл.

Но ответом были лишь взгляд в сторону и тихое рычание. Этот мужчина немного напоминал Пилигрима, но если от последнего исходили волны добра, то этот излучал лишь враждебность и стремление разрушать.

– Уже не первый раз вы пытаетесь сделать это. Могу я хотя бы узнать почему? Для чего?

Ее общительность была связана не только с желанием выяснить мотивы гвардейца, но и с намерением посмотреть ему в глаза и внушить нужные эмоции. Однако, судя по всему, тот был научен, как следовало вести себя в присутствии эксплета.

Тогда Омарейл попыталась передать эмоции без зрительного контакта. Это было сложнее и почти никогда не получалось у нее намеренно. Вот случайно – сколько угодно. В толпе – тоже пожалуйста. Но один на один и без взгляда… Пару раз ей казалось, что гвардеец замедлялся, лицо его теряло ожесточенность, но затем он с двойным усердием начинал двигать веслами.

Они плыли к Орделиону. В душе принцессы начала теплиться надежда: а что, если он не собирался причинять ей вред? Что, если в его планы входило только доставить ее к родителям? Да пускай даже к Сове, это все равно было не так страшно. С Совой можно договориться, с этой же горой мышц разговаривать явно бесполезно.

Лодка обогнула замок, приблизившись к тому небольшому участку земли у подножия Черной башни, где когда-то встретил свой конец король Урдрик. Неужели они и правда направлялись в Орделион? Домой?..

Сердце принцессы болезненно сжалось от знакомых видов. Ее родная Лебединая башня, а вон – тайный ход в Черную, через который она столько раз сбегала и возвращалась. А если пройти туда дальше – можно будет попасть на мост Солнца…

Лодка остановилась, не добравшись до суши всего несколько метров. Гвардеец высунулся из лодки, чтобы оценить глубину Рейнфло. Омарейл знала, река резко становилась глубокой, в этом месте не было пологого спуска.

– Пробовала когда-нибудь плавать? – усмехнулся похититель.

Она ничего не ответила, во все глаза глядя на мужчину. Его забавляла мысль о том, что он сейчас лишит жизни беспомощную девушку. Принцесса не могла понять, что должно было случиться с человеком, чтобы подобное внушало радость.

– Я могу предложить вам столько золота, сколько пожелаете.

Гвардеец фыркнул, все еще не глядя на Омарейл.

– Вас не интересуют деньги? Они всех интересуют. Что ж… что такого вам предлагает Сова, что вы готовы служить ей и вытворять такие ужасные вещи? Скажите, и я удвою цену.

Тот осклабился. Оттого, что похититель не смотрел в глаза, но при этом всячески демонстрировал кровожадный настрой, выглядел он безумно.

Страх начал овладевать принцессой. Омарейл еще пару раз попыталась договориться и повлиять при помощи дара, но ничего не сработало.

Гвардеец приблизился к ней. Принцесса вновь почувствовала неприятный запах, будто кто-то пролил бочонок пива прямо мужчине на голову. Месяц назад.

Он принялся развязывать веревку, удерживающую ее, и в сердце Омарейл вспыхнула надежда.

А затем он просто поднял принцессу и бросил в воду. Плавать она не умела.

Беспорядочные барахтанья ни к чему не приводили, тело тяжелело, одежда тоже. Омарейл начало тянуть ко дну. Она видела сквозь толщу воды гвардейца, стоявшего на краю лодки и спокойно наблюдавшего за ее попытками спастись. Но отмечала она это лишь подспудно. Все ее существо сейчас боролось за жизнь. Она шевелила руками и ногами, интуитивно пытаясь вытолкнуть себя на поверхность.

Все тщетно.

Вода попала в нос и рот. Мир вокруг начал темнеть. И ничего не стало.

А затем свет ударил в глаза. Омарейл закашлялась, выплевывая воду, точно фонтан. Она резко села. Какое-то время ей потребовалось, чтобы прийти в себя и понять, где она находилась и что происходило.

Принцесса оказалась на том самом кусочке суши у подножия Черной башни. В мокрой одежде, с мокрыми волосами, с ног до головы, внутри и снаружи мокрая. Сидела на мокрой же земле. Рядом на коленях стояли Буря и Пилигрим. Первая глядела встревоженно, второй – угрюмо. Как будто это она была виновата, что ее спихнули в реку! Или что не умела плавать!

– Как ты, малышка? – спросила Буря.

И Омарейл разревелась. Она знала, что отреагировала слишком эмоционально, и не время было лить слезы, но мгновение назад она по-настоящему простилась с жизнью. Те последние секунды под водой – она действительно погрузилась в небытие и сейчас была так рада очнуться. Живая! Невредимая!

Буря неуклюже приобняла ее и похлопала по спине, отчего принцесса ощутимо качнулась.

– Все позади, – сказала пиратка так, будто первый раз в жизни произносила слова поддержки.

– Где этот гвардеец? – спросила Омарейл, вытирая щеки.

Слезы истерики, в отличие от слез тоски или горя, высыхают быстро.

Пилигрим мрачно взглянул на нее, а затем указал пальцем куда-то в сторону. Там в лодке, мерно качающейся на воде, лежал мужчина. Видно было только синюю форму.

– Он жив? – прохрипела принцесса, догадываясь, каким будет ответ.

Пилигрим покачал головой.

– Пришлось застрелить его, – ответил он, поправляя ремень ружья.

Она нервно сглотнула. Больше всего ее беспокоило то, что ее это не беспокоило.

– Главное, ты очнулась. Хорошо, я знаю, как спасать утопающих, – заявила Буря, и только теперь Омарейл заметила, что та была в мокрой одежде. – Опыта завались.

Ее короткие волосы с белой прядью на челке, блестящие от воды, были зачесаны назад.

– Ты вытащила меня? – уточнила принцесса, но та лишь махнула рукой. – Спасибо.

Еще несколько секунд потребовалось Омарейл, чтобы сформулировать следующий вопрос:

– Как вы здесь оказались?

– Как только Совет закончился, Его Величество отправили меня патрулировать площадь, – ответил Пилигрим. – Решили, что вы там будете, велели найти и охранять. Это я и делал, но, если честно, отвлекся на Ленара. Отвернулся на несколько секунд, а когда повернулся снова, увидел, как этот тип тащит вас к лошади. Бросился следом, но угнаться было трудно. В конце только понял, куда он вас везет, и немного срезал. На пирсе оказался, когда вы уже отплыли, начал искать лодку или Бурю. Но именно сегодня ни лодок, ни Бури…

– Я просто отошла промочить горло, не весь же день мне торчать на воде! – совершенно беззлобно воскликнула пиратка.

– В общем, она вернулась, и мы поплыли следом за вами. Еле успели. Хорошо, что он был на веслах, иначе даже навыки Бури вам бы не помогли.

Повинуясь порыву, Омарейл сгребла обоих за шеи и прижала к себе.

– Спасибо вам! – воскликнула она.

Те промычали что-то невнятное.

– Пилигрим, у тебя есть какие-то указания от папы? – спросила она, отпуская их.

– Приглядывать за тобой. Обеспечивать безопасность.

– Отлично. – Она задумчиво окинула взглядом темную кладку стены. – Тогда у меня есть план.

Омарейл объяснила Пилигриму и Буре, как они могли быстро добраться до моста Солнца, а по нему – до площади Салкан.

– Вам нужно найти родителей. Как можно скорее. Я не знаю, где они сейчас и какие у них планы, но дайте им понять, что я в Орделионе. Нужно, чтобы они приехали сюда. Не дай Совалии Дольвейн повлиять на них. Они не должны передумать.

Пилигрим кивнул.

– Когда будешь уверен, что мама и папа отправились сюда, найди Даррита. Сообщи ему, что произошло. Пускай сам решит, что делать.

Когда помощники оставили ее, Омарейл воспользовалась тайным ходом в Черной башне. Подниматься по узкому каменному коридору в мокрой одежде было холодно, но сердце восторженно билось от осознания, что она оказалась дома.

Принцесса осторожно открыла дверь, ведущую в коридор. Ее трясло от страха и возбуждения, пока она кралась к тому самому портрету, за которым скрывался проход в ее комнату. В замке стояла тишина, время здесь как будто замерло. И казалось, не было этих месяцев вне Орделиона.

Осторожно отодвинув портрет, Омарейл с облегчением обнаружила, что секретный лаз остался нетронутым. Стараясь не шуметь, она пробралась на другую сторону. За портретом деда ее встретила гостиная, точно такая же, какой принцесса оставила ее зимой. Даже картина, которую она написала для Севастьяны, стояла там же, у стены.

В свете, льющемся из окна, медленно кружили пылинки. Омарейл ощутила знакомый запах: она и не знала, что ее комнаты пахли как-то по-особому, но едва вдохнула – вспомнила.

Она заметила старинный дневник принца Вейда, неаккуратно брошенный на ручку кресла корешком вверх. «Май!» – мысленно возмутилась принцесса.

Стараясь ступать тихо, Омарейл проскользнула в приоткрытую дверь и оказалась в спальне. Там за столиком у окна читал Май – принцесса сразу узнала его широкие плечи и золотистые кудри. Ее губы расплылись в улыбке, сердце радостно забилось, грозя выскочить из груди.

Решив сделать другу сюрприз, она на цыпочках подкралась к нему и положила руку на плечо. Реакция оказалась мгновенной: Омарейл даже не успела осознать, что произошло, как Май перекинул ее через плечо и, уложив на пол, придавил ладонью к полу. Встреча с паркетом выбила из принцессы весь воздух, она не могла сделать и вдоха.

– Мираж! – испуганно отпустил ее Май и начал взволнованно пританцовывать вокруг принцессы. – О! Прости! Прости! Я так рад тебя видеть!

Омарейл хотела пошутить: она предпочла бы больше не испытывать на себе его радость. Но дыхания еще не хватало.

Его эмоции – вина, тревога и восторг – ощущались в воздухе.

– Я не знал, что это ты, просто защищался… Никогда так не делай, слышишь?

– Боюсь, даже если захочу, уже не смогу, – наконец выдохнула Омарейл, и Май рассмеялся.

– Я так рад тебя видеть! – повторил он. – Давай помогу.

Он усадил принцессу на кровать, все еще суетясь вокруг.

– Все в порядке, – солгала Омарейл, – кажется, способность дышать возвращается. Ай! А вот на голове, похоже, будет шишка…

– Что ты здесь делаешь? – возбужденно спросил Май, не в силах держать в себе рвущиеся наружу вопросы. – Совет проголосовал против? Это правда? Что теперь делать? У вас с Дарритом есть план? Где Даррит? – Последнее он произнес, резко распрямившись и начав озираться.

Но она понимала, что разговор предстоял длинный, и времени на него пока не было, поэтому пообещала рассказать все позже, а пока…

– Ты сейчас выберешься из комнаты через тайный ход и покинешь Орделион. Но домой тебе идти все еще не стоит, лучше найди Бурю и Пилигрима и держись их. Я дам тебе адрес, по которому они могут находиться. Если не найдешь их, ищи Дана. Главное, помни, если все будет хорошо, я сама с тобой свяжусь и мы разберемся с твоим обвинением. Но все может пойти прахом, и тогда… постарайся избегать Совы.

Омарейл почувствовала, что Май начал волноваться.

– Я надеюсь, что все сложится как надо, – произнесла она, пытаясь успокоить.

Он закачал головой, хотел что-то возразить.

– Я и так доставила тебе слишком много проблем.

Когда Омарейл дала Маю все инструкции и помогла покинуть комнаты, она подошла к громкоговорителю, через который связывалась с гвардейцами.

Было так странно: вроде бы в последний раз она делала это не так давно, но, казалось, прошла вечность.

– Охрана, господин Советник в Орделионе? – произнесла она как ни в чем не бывало.

Будто она была здесь все это время.

Что-то упало. Она была уверена, что слышала, как кто-то выругался. Затем, после долгой паузы, раздался ответ:

– Э-э, Ваше Высочество… Господин Советник… э-э… у него свадьба.

– Он должен был уже вернуться. Узнайте, так ли это, и скажите, что я хочу его увид… я хочу с ним поговорить. Это срочно.

– Слушаюсь, Ваше Высочество, – а затем после паузы уточнил: – Голос к вам вернулся? Вылечили-таки? Слава Солнцу.

Омарейл ужасно нервничала. Первая часть плана прошла отлично: Мир Ленар прочитал послание во всеуслышание, это транслировалось по радио, и теперь весь Ордор знал, что принцесса Омарейл могла покинуть башню. Но, наученная опытом, она знала, что тысяча вещей могла пойти не так. И было очень важно доиграть спектакль до конца.

Похищение и так смешало карты, напугало ее и, самое главное, разделило с Дарритом. Принцесса старалась не думать о нем, потому что сразу представляла, как он переживал, как пытался найти ее, но не мог.

Ожидая Бериота, принцесса зашла в ванную комнату, скинула старую одежду. Наспех умывшись, она переоделась в свежее платье из плотной дорогой парчи глубокого графитового цвета с серебряной вышивкой на груди, причесала волосы и надела скромную повседневную тиару.

Раздалась трель.

Омарейл подошла к двери, ведущей в Комнату Встреч. Сделав глубокий вдох, она поправила одежду, убрала за спину волосы и шагнула вперед.

– Ваше Высочество? – прозвучало знакомое приветствие.

– Господин Советник, – отозвалась она, прилагая усилия, чтобы голос не выдавал волнения.

Ей показалось или он облегченно выдохнул?

– Бериот, поздравляю…

Ее прервали. Омарейл услышала, что по ту сторону открылась дверь.

– Ну что? – раздался встревоженный голос сестры.

Вероятно, Бериот ответил жестом, потому что принцесса Севастьяна взвизгнула и, захлопнув дверь, воскликнула:

– Омарейл!

Та зажала рот рукой, чтобы дать себе время унять эмоции.

– Привет, Севас, – выдавила Омарейл так спокойно, как только могла. – Поздравляю со свадьбой вас обоих.

Повисла пауза. Затем раздался голос Севастьяны:

– Спасибо. – Сестра плакала, это было ясно даже по одному этому слову.

Омарейл и сама почувствовала, что слезы жгли глаза, но у нее было важное дело, и нельзя было отвлекаться.

– Бериот, я хотела бы, чтобы вы организовали встречу с моими родителями.

– Они еще не приехали, – отозвался Советник. – Хотя мы ждали их следом. Я отправил людей выяснить, в чем дело…

– Вы не слушали радио?

После секундной паузы он ответил:

– Нет, мы…

Фраза так и повисла в воздухе. Омарейл поняла, что придется рассказать все, что произошло на площади.

– Это видели и слышали все, кто присутствовал там, – завершила она повествование, – а также все, кто слушал радиотрансляцию вашей свадьбы.

– То есть все королевство, – задумчиво произнес Бериот.

Омарейл кивнула, а потом, спохватившись – собеседник не видел ее, – отозвалась:

– Именно. И сейчас важно все сделать правильно, – многозначительно произнесла она.

Причиной ее осторожности было то, что она подозревала: «уши» Совы все еще могли прослушивать разговоры в Комнате Встреч.

– Разумеется, – медленно отозвался Бериот.

– Я думаю, вам нужно отправиться в Раух-зал и дождаться там моих родителей.

– Раух-зал? – уточнил Бериот.

– Именно. По-моему, это отличное место, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию. Как только Король и Королева прибудут в Орделион, им должны сообщить, где вы их ожидаете.

– Да, Ваше Высочество.

Никто больше не сказал ни слова. Не в правилах Бериота было задавать лишние вопросы, а Севастьяна наверняка поняла, что задумала Омарейл, ведь когда-то они вместе обнаружили на карте тайный ход, ведущий в Раух-зал. И Севастьяна, которая была ушами, глазами и ногами Омарейл, лично проверяла его.

Советник и его молодая жена ушли, и принцесса, чуть подождав, уже привычным образом покинула свои комнаты. Она прошла к Черной башне, затем в следующее крыло, где быстро выскользнула на открытую галерею – как раз вовремя, потому что в коридоре показались гвардейцы. Галерея шла вдоль стены, но в одном месте имела ответвление – небольшую каменную лестницу вниз, которая как будто вела на балкончик без входа и выхода. Эта лестница и балкончик казались бессмысленным украшением гладкой скучной стены, но на самом деле в полу скрывался незаметный на первый взгляд люк. Омарейл открыла его и оказалась в узком туннеле. Благодаря исследованиям Севастьяны она точно знала, куда вел этот узкий проход – он заканчивался потайной дверью в Раух-зал.

Через тонкую щель в туннель проникал свет. Омарейл прижала к ней ухо и расслышала голоса. Разговаривали двое, Бериот и Севастьяна.

– У меня никогда не было таких амбиций, – произнес Советник.

– Да, но у нее были, – отозвалась Севастьяна многозначительно. – В последнее время все ее разговоры сводились только к этому.

– Мои интересы и интересы моей матери могут быть общими, и тогда я рад ее помощи. А могут различаться, и тогда ее мнение – лишь мнение.

Омарейл мысленно фыркнула. Знал бы он… С другой стороны, как она теперь понимала, Сова старалась не применять дар к Бериоту слишком часто, а значит, какие-то решения он действительно мог принимать сам. Или думать, что принимал: ведь Сова убедила его жениться на Севастьяне. Если только план по вхождению в королевскую семью не был их с матерью общим интересом. Принцесса тяжело вздохнула. Как будто мало ей было своих проблем, приходилось еще переживать за сестру, а ведь и сделать ничего уже нельзя: свадьба состоялась.

– Хорошо, если так, – тихо проговорила Севастьяна. – Скажу честно, я не хотела бы становиться Королевой. Омарейл всю жизнь к этому готовили: учили управлять королевством, разбираться во всех этих экономических тонкостях, политике, а я… я всегда была нужна, просто чтобы родить наследников.

Слышать это было неприятно. Омарейл никогда не относилась к сестре как к производителю принцев и принцесс. Хотя они порой и шутили об этом. Бериот – сам того не зная – поддержал Омарейл:

– Вы – гораздо больше.

Повисла пауза.

– Ты – гораздо больше, – с каким-то другим чувством – да что уж там, просто с чувством сказал Бериот.