Текст книги "Гобелен княгини Воротынской. Часть вторая"

ГЛАВА 45 Селение Ледяной ключ. Новые беды княжны Ольги Воротынской

Селение под названием Ледяной ключ располагалось на границе Великого княжества Литовского и Московии, в пятнадцати верстах от постоялого двора «Анна-Христина», вниз по течению реки Угры там, где в неё впадает мелкая речушка с названием Сохна. Это имение было подарено Андрею Гурко Великим князем Иваном Васильевичем в награду за проявленные им храбрость и смекалку в боях под Великим Новгородом.

Впрочем, получить в собственность полностью разрушенное селение в пять дворов, расположенное на порубежье, где постоянно шли потасовки между удельными князьями, вряд ли можно было считать хорошим подарком – скорее, обузой. Иван Васильевич, разумеется, этим самым рассчитывал не столько облагодетельствовать отличившегося воина Гурко дворянским титулом, сколько обеспечить надёжную охрану на приграничном участке своего государства. Зная боевые способности Андрея, он не сомневался, что тот восстановит село своими силами и наведёт порядок в округе.

И не ошибся. Двух лет не прошло, как в Ледяном ручье отстроились новые избы, вокруг села поднялся высокий тын, и люди потянулись туда на поселение. Нынче в Ледяном ручье проживало шесть семейств. Все мужчины, включая мальчишек, были обучены военному искусству, чтобы суметь защитить село и отразить нападки неприятеля. На случай осады, по настоянию Гурко, в Ледяном ключе был выкопан подземный ход, который вёл в лес. По нему можно было незаметно вывести из села женщин и детей, и иметь сообщение с соседями, если потребуется просить подмогу.

Учитывая пограничное расположение села, жителям Ледяного ключа следовало держаться всегда наготове. С этой целью Андреем была придумана целая система охраны, позволяющая знать о появлении незваных гостей версты за две. Дабы жители не были захвачены неприятелем врасплох, а были предупреждены заранее и смогли предпринять все необходимые подготовительные действия. Для этого несколько караульных точек размещались в лесу на разных расстояниях от села. Наблюдение на них велось круглосуточно, система оповещения работала безупречно.

Поэтому сейчас, подъезжая всей компанией к имению, Гурко знал, что жители его уже давно оповещены системой караула о возвращении хозяина, и о том, что он едет не один, а в сопровождении трёх спутников.

Тяжёлые дубовые ворота в Ледяном ключе были накрепко закрыты. И Гурко постучал трижды в калитку массивным железным кольцом, что было условным знаком для охранников, что опасности нет. И только тогда они настежь распахнулись гостеприимным жестом, и всё селение полным составом радостными и восторженными возгласами громко приветствовало возвращение хозяина:

– Андрей Иванович!!

– Родимый!! Воротился, наконец!!

– Вот радость-то!

Гурко сдержанно поприветствовал всех, отдельно пожал руки управляющему Климу Заботину и двум старшим его сыновьям:

– Здравствуй, Клим. Доложи, всё ли спокойно в нашей вотчине?

– Всё в порядке, Андрей Иванович. Наши все живы, здоровы. Село в целости.

– Это хорошо. Тогда обо всех прочих новостях чуть позже поведаешь.

– Как скажешь, Андрей Иванович.

Гурко обратился к сыновьям Заботина, что несли ответственность за охрану села:

– Что ж, службу несёте исправно. Всё сам видел, – и тут же погрозил укоризненно младшему Заботину. – А тебе, Николашка, замечание!! Когда от горелой берёзы помчался в село, травой шуршал так, что всех птах всполошил!!

– Виноват, Андрей Иванович, – покраснел тот. – Уж больно хотел поскорее радостную весть сообщить о Вашем прибытии.

– Гляди же, впредь будь осмотрительнее! А, если бы я не с друзьями ехал?!

– Ха! Вы бы тогда знак подали! Я же помню.

– Молодец, что помнишь. Но бегай впредь аккуратно и без шума, как я учил.

– Исправлюсь, Андрей Иванович.

– Ну, ладно. Привечайте гостей!

Калину в Ледяном ключе уже давно знали, как близкого друга:

– Здравствуй, Богдан Савельевич! – приветствовал его Клим. – Всегда рады тебе.

– Это пани Ольга, княжна Воротынская, – представил Гурко. – А это – Миклос, путешественник.

– Проходите, гости дорогие! – раскланялся Клим. – Отдохните с дороги. Отведайте пока холодных щей с караваем. Квас на столе. Блины уже пекутся.

– Блины – это хорошо, но ты лучше вели баню затопить, – подсказал ему Гурко. – Мы все с дороги… Помыться бы не мешало.

– Уже топится, Андрей Иванович!

– Молодец.

– Я не вижу голубятни в этом доме, – недовольно заметил Миклос.

Андрей не растерялся:

– Голубятня у нас с сестрой Ольгой одна на двоих. И она – в Городёнке, – шепнул он на ухо литовцу. – Я же предупредил, что сам-то я недавно в рядах Братства.

– Так пошли кого-нибудь за голубями в Городёнку! – потребовал литовец. – Немедленно!

– Хорошо, – успокоил его Гурко. – Непременно пошлю.

Гости дружною толпой вошли в дом, где женщины уже покрыли лавки мягкими половиками, приготовившись к встрече хозяина, и теперь хлопотливо накрывали на стол. Вдруг из кухни, тяжело прихрамывая, вышла женщина с изувеченным ожогами лицом. И, протягивая к княжне Воротынской обмотанные тряпками руки, заголосила:

– Ольга Фёдоровна! Голубушка наша! Воротилась!!

Ольга испуганно отшатнулась, но затем неожиданно признала в ней свою кухарку:

– Мартина??…Ты? Господи! Что с тобой случилось? – ахнула она, с ужасом глядя на её увечья, и сочувственно обняла её за плечи. – Почему ты здесь? А не дома??

Гурко тоже вопросительно уставился на Заботина.

– Прости, Андрей Иванович, – прижал к груди руку Клим. – Это то, о чём я не успел тебе рассказать. Потому, как ты сам просил, позже…

– Ну, говори теперь уж.

– Пришлось нам приютить кое-кого из соседей-погорельцев…

– Погорельцев?? – ахнула Ольга. – Как «погорельцев»? Мартина!! У нас случился пожар?

Та с прискорбием кивнула.

– Да, матушка…

Княжна побледнела:

– И что… Что с Городёнкой??

– Нет больше Городёнки, – в слезах вымолвила кухарка, разведя руками.

Воротынская обомлела:

– … Как это, нет??

– Выгорела.

– Ты что говоришь, Мартина? Как, выгорела?? – у Ольги подогнулись колени. – Пресвятая дева! Неужто, вся?

– Вся. Подчистую, голубушка… И конюшня с кузницей. И амбары. И постройки все… И дом Ваш изнутри выгорел. Весь.

Ольга спала с лица:

– Давно?

– Пятого дня.

– Боже мой, – она прижала ладони к вискам. – А люди?? Люди мои где? Что с ними?

Но Мартина в ответ лишь скорбно махнула рукой и несколько раз перекрестилась, вздрагивая от беззвучных рыданий. На помощь пришёл Клим Заботин:

– Ольга Фёдоровна, тех ваших людей, кто погиб – мы схоронили на кладбище. Тех, кто от огня пострадал, здесь у нас в Ледяном ключе да у соседей в Калиновке приютили.

– Спасибо вам.

– А остальных братья Ваши – Дмитрий и Семён – в Воротынск увезли.

– Зачем, в Воротынск? Почему?? – нахмурилась Ольга. – Здесь же рядом другие наши имения: Гостижа, Вежки…

Горький плач кухарки, раздавшийся в ответ на её слова, заставил княжну разволноваться ещё больше:

– Что такое, Мартина?

– Матушка Ольга Фёдоровна, – скорбно сквозь слёзы бормотала та, неустанно крестясь. – Нет у Вас больше ничего… Ни Вежек, ни Гостижи… Ничего.

– Как это?? – оторопела княжна. – А с ними что?

– Вежки, светлая пани, тоже сгорели…, – ответил Клим.

– Господи, боже!! – всполошилась Ольга, без сил опускаясь на скамью. – Да что же это такое? Почему все наши имения в раз погорели?!!

– Московиты их пожгли, Ольга Фёдоровна, – сообщил Заботин.

– Московиты?? С чего бы это?! – продолжала недоумевать она. – Мы ведь прежде с ними мирно уживались…

– Это верно, – подтвердил Клим. – До тех пор, пока Семён Фёдорович с Дмитрием Фёдоровичем не пожаловали.

– Братья?? Ах, вот оно что… Ну, спасибо им! Удружили…, – сокрушённо покачала головой Ольга. – И зачем только они поехали?? Никогда ещё разборки между князьями ни к чему хорошему не приводили… Рассказывайте уже!! Кто-нибудь! Что тут случилось, когда братья пожаловали? Ну? Чего молчите?!… Клим! Мартина!

Кухарка вытерла слёзы, причитая и охая, начала:

– Ну, слушайте… Князья-то, братья Ваши, приехали в Гордёнку шестого дня. И уж очень недовольные!! Велели всех собрать во двор. Шумели сильно, сердились, грозились всех нас выпороть!

– За что?

– За то, что беспорядки в имении допустили. Поминали нам тот случай, когда ковёр с подсвечниками украли. Ещё гневались за то, что берег кто-то попортил, перекопал. И особенно сокрушались об том, что Бутрыма убили, царствие ему небесное, и четверых людей из дружины. Дмитрий-то Фёдорович ещё ничего, а вот Семён Фёдорович сильно лютовал! Сперва дружину с домашними слугами чихвостил, почём свет стоит! Нагайкой хлестал. Акима-конюха собственноручно кулаком приложил. Ну, а опосля, конечно, во всём, московитов винил! Крепко ругался, на все лады их костерил.

– Ну, и дальше что?

– Потом нам велено было расходиться. А Дмитрий Фёдорович и Семён Фёдорович в дом пошли. Весь день до вечера, значит, они сидели за столом, пили медовуху и продолжали московитов разными неприличными словами крыть, – пожаловалась Мартина. – А, как стемнело, взяли воинов из поместья и уехали в сторону Дмитрова.

– Дмитрова?? – удивилась Ольга.

– Да. Только мы их и видели!

– А дальше? Что там было, в Дмитрове?

– Того я, матушка, не ведаю. Да только на следующую ночь нас московиты и пожгли!!

Далее вступил в разговор Клим Заботин, проявив осведомлённость:

– Ольга Фёдоровна. Там, в Дмитрове, говорят, братья Воротынские напали на владения московского князя Микулинского! Жестоко пожгли его имения с предместьями и побили его людей!

Княжна осуждающе покачала головой:

– О, боже…

– Князь Микулинский, разумеется, не остался в долгу; тут же собрал дружину и пронёсся огнём и мечом вдоль всего побережья реки Шани!! Два дня лютовали они на вашей земле! Спалили дотла Вежки, разорили Гостижу и Городёнку, сожгли все посевы на полях и порушили мосты. Князь Дмитрий Фёдорович в этих боях был тяжело ранен в ногу. Семён Фёдорович тоже получил увечья, хоть и не столь значительные…

– Пресвятая дева! – всплеснула руками Ольга.

– После всех этих злоключений, когда бои поутихли, князья Воротынские собрали своих людей, тех, что могли держаться в седле, и торопливо засобирались назад, в Воротынск. Ну, а те ваши люди, что получили большие увечья, как я уже сказал, разместились у нас в Ледяном ключе, и по-соседству в Калиновке.

– Я чувствовала, что добром это не кончится, – вздохнула Ольга, тяжело переживая услышанное.

Гурко и Калина сдержанно молчали. Княжна Воротынская подняла голову, вновь обращаясь к кухарке:

– И что, дом наш в Городёнке весь выгорел?

– Увы…

– А как же мои вещи, Мартина? Неужели ничего не спасли?

– Всё, что успели, матушка, вытащить, уместилось в один сундук, – вздохнула та. – Он здесь, в Ледяном ручье. Можете взглянуть.

– Взглянуть? – Ольга от досады стиснула кулачки. – И что я там увижу??

– Там кое-что из серебряной посуды, шкатулка Ваша из опочивальни, да две иконы из домашней церкви… И ещё шуба, та что соболями подшита. Правда, она слегка опалилась…

– И это всё?? – с ужасом переспросила она и горько заплакала, уронив лицо в ладони. – Господи, я разорена!!… Что же вы натворили, братцы?!! Что мне теперь делать??

– Простите! – влез в разговор Миклос. – А что с голубятней? Той, что была в Городёнке. Она тоже сгорела?!

– Голубятня? – переглянулись кухарка с Климом.

– Да. Птицы! Что с птицами??

– С птицами?… Постойте-ка… Дайте вспомнить, – Мартина старательно напрягла лоб и, подумав, сообщила. – Нет, пан, птицы живы!

– Точно??

– Да, да, – уверенно закивала она. – Их наш кузнец Прохор в клетку собрал, я сама видела. И в Калиновку увёз.

– О! Какая удача!! – воздал руки к небу Миклос и обратился к Богдану. – Калиновка – это же Ваше имение? Богдан, дружище!! Езжайте туда скорее! И привезите мне голубей!

– Подождите! Я поеду с Вами! – взяла Калину за руку Ольга. – И, пожалуйста, заедем в Городёнку? Хочу своими глазами увидеть, что с ней стало…

– Не ездите туда, Ольга Фёдоровна! – жалостно попросила её Мартина, – Не рвите себе душу.

– Я поеду! – настойчиво возразила она.

– Хорошо, езжайте, куда хотите! Только оставьте мне свой медальон! – напомнил ей Миклос. – Я намерен в ваше отсутствие заняться поисками.

– Друзья мои! Прошу вас, остановитесь! – требовательно прозвучал голос Гурко. – Я никого сейчас никуда не пущу!!

Они замерли, уставившись на него. Андрей продолжал:

– Я понимаю ваши горести по утратам. К тому же мы с вами так долго были в дороге, и столько всего пережили. Но… Мои ребята баню истопили, чай на травах заварили, блинов напекли. Друзья! Призываю вас: отдохните немного! А потом уж извольте – по делам! Держать никого не стану…

ГЛАВА 46 Тайна захоронения казны Тивунского Братства

После обеда Ольга с Богданом всё же собрались и уехали в Калиновку. Миклос обратился к Гурко:

– Ну, что, брат Андрей. У тебя есть счастливый случай поучаствовать в работе казначея. И набраться опыта.

– Правда? – обрадовался тот.

– Возьми пару лопат. Будешь сопровождать меня.

Гурко был польщён его доверием. Они вдвоём, вооружившись лопатами, покинули Ледяной ключ.

– Где у вас тут кладбище? – спросил Миклос, едва они вышли за ворота.

– Кладбище? – удивился Гурко. – …Тут неподалёку, в роще.

– Веди меня туда.

Они прошли по широкой лесной тропе с половину версты, и вышли к погосту. Кладбище было общим для трёх селений: Ледяной ключ, Калиновка и Городёнка. Судя по тому, что новые деревянные православные распятия громоздились тут вперемешку со старыми каменными надгробиями с вилочковыми крестами, можно было судить о том, насколько древним было это кладбище. Признаться, Гурко прежде ни разу не доводилось сюда наведываться – за три года его обитания в этих местах, таких печальных поводов пока не представилось.

Миклос неторопливо обошёл почти все надгробия, пока не остановился возле одного, где на старом сером камне была выдолблена весьма странная надпись: «Фериа Мирта». Несмотря на то, что надгробие было старинным, могила выглядела ухоженной, видимо кто-то заботливо и регулярно посещал её.

– Здесь, – уверенно сказал Миклос.

– Кто это, Фериа Мирта? – спросил Андрей.

– Неважно. Бери лопату, будем копать.

Гурко поплевал на ладони. И они с литовцем взялись за дело. Копать пришлось недолго, почти сразу, под дёрном обнаружилась каменная плита. Расчистив её от земли, Миклос тщательно протёр ладошкой место с краю, где на шероховатом камне от его стараний обозначилась круглая выемка в аккурат на стыке двух плит.

– Гляди, – указал он на неё Андрею. – И запоминай!

На этих словах казначей аккуратно опустил медальон в образовавшуюся выемку и крепко вдавил его в камень. Раздался щелчок, и между плитами открылась широкая щель.

– Навались! – велел Миклос, прилагая усилие.

Андрей присоединился, и они вдвоём сдвинули плиту вбок. Ожидая, что в саркофаге обнаружатся останки покойника, Гурко не осмелился сразу взглянуть внутрь. Но затем, набравшись смелости, скосил взгляд и, к своему удивлению, увидел, что никаких останков там нет и в помине – вся открывшаяся взору ёмкость каменного гроба наполнена доверху… берёзовыми поленьями. Все они выложены ровненько, и напилены аккуратно одинакового размера.

Гурко очень удивился такой находке, но виду не подал, чтоб литовец не заподозрил его в отсутствии знаний законов Братства. Миклос же просто светился от счастья. Радостным взором созерцал он содержимое гробницы в течение некоторого времени. Затем бережно вынул одно из поленьев, подержал в руках, будто определяя вес, и удовлетворённо улыбнулся, протянув его Андрею:

– На, подержи.

Гурко покорно вял у него из рук полено, и чуть не уронил – оно оказалось непомерно тяжёлым! Видя изумление Андрея по этому поводу, казначей сделал ему знак, мол, погоди! Сам тем временем вынул из голенища сапога нож, воткнул лезвие в едва уловимую взглядом щель в плоском срезе берёзового полена, и верхушка отскочила с него, будто крышка с берестяного туеска.

– Постигай, будущий казначей! – сказал он. – Вот так хранится казна Тивунского Братства.

Внутри полено было тщательно выскоблено и плотно заполнено золотыми монетами.

– Славно придумано, – согласился Гурко.

– А то!!

– Особенно при перевозке в наших местах, – заметил Андрей. – Надеюсь, у татей не возникнет желания украсть у путника поленницу дров?

– Я тоже на это надеюсь! – откликнулся Миклос.

– Так значит, все тайники Братства спрятаны на кладбищах в старых надгробиях, – подытожил Гурко, – А в гобеленах зашифрованы…

– Имена с этих надгробий, – охотно договорил Миклос.

– «Ферия Мирта», – ещё раз прочёл надпись на камне Гурко. – Именно эти два слова ты прочёл с гобелена сестры Ольги?

– Да.

– Буквы были зашифрованы с помощью узоров.

– Верно.

– А для чего ты прикладывал медальон к изображению ковра? Прости, я забыл…

– Ну, как же! Ведь именно верхняя часть креста с медальона и указывает направление первой буквы, откуда следует читать.

– Ах, да, конечно! – радостно подтвердил Гурко.

– Ну, что? Ещё есть вопросы, брат?

– Могила выглядит ухоженной. За ней кто-то следит?

Миклос пожал плечами:

– Наверное, Ольга.

– Ольга??

– Да. Чаще всего это делают сами хранители.

– Но постой. Ведь ты говорил, что они не знают место тайника.

– Верно. Не знают. Они уверены, что тут похоронен кто-то из членов Тивунского Братства, чьи родственники уже сами почили и не могут ухаживать за могилой. Магистр наставляет нас – заботиться о братьях и сёстрах, не только при жизни, но и после их смерти.

– Это очень благородно, – заметил Андрей.

– Несомненно.

Гурко вздохнул с облегчением:

– Что ж, я рад, что, несмотря на злые происки князя Друцкого с Макаром Клещом, тайник остался не тронут.

– Да, – кивнул казначей. – И, знаешь, что… Спасибо тебе, брат Андрей!! Признаться, когда я услышал о том, что гобелен украли, я был уверен, что мы безвозвратно потеряли седьмой тайник. И твои рассуждения о поисках ковра считал пустыми. Прости.

– Ладно тебе, – улыбнулся Гурко. – Я ведь и сам не был уверен, что мы его найдём.

– Вот как??

– Конечно.

– Но именно ты вселил в нас всех эту уверенность!

– Да что я? Если бы не Илва! И то, что она смогла запомнить узор ковра и нарисовать его в точности до мелких деталей…

– Это верно! – Миклос недоверчиво прищурился. – Ты так и не рассказал нам, как нашёл эту девицу?

– Дело случая.

– Да, я помню, что ты увидел её на пиру князя Говдыревского. Но как ты понял, что это ОНА??

– Должен признаться, брат Миклос, я был с ней немного знаком.

– Откуда?? – нахмурился тот.

– Понимаешь, так вышло, что она встретилась мне на пути в ту роковую ночь, когда украла гобелен, – ответил Гурко. – Наши с ней пути пересеклись, и мы даже приятно поболтали. Конечно, о том, что милая девушка оказалась воровкой, я узнал намного позже. Но лицо её я запомнил.

– Неудивительно, – согласился казначей. – Редкая красота. Такую нельзя забыть.

– И, когда я увидел её случайно в замке у пана Говдыревского, тут же узнал без труда! И, недолго думая,… похитил прямо с пира!

– Что она делала на пиру у князя??

– Не иначе, как намеревалась ограбить князя Ивана.

– Как она туда попала?? – недоумевал литовец. – Ведь она разбойница с большой дороги! А у князя, говорят, собирается только шляхта.

– Этого я не могу знать.

– Н-да… Ну, да бог с ней, с этой воровкой. Как бы там ни было, главное всё разрешилось благополучно!! – продолжал ликовать Миклос. – Ты прав! Несмотря на все старания похитителей, тайник не пострадал! И, вопреки тому, что гобелен уничтожен, нам удалось отыскать место захоронения. Для меня самое важное в этой истории, что я не подвёл Золтана!!

– Мы все не подвели Золтана, – уточнил Андрей.

– Да, да.

Литовец стал аккуратно выкладывать поленья из гробницы на землю. Гурко взялся помогать, и между делом произнёс:

– Брат Миклос, раз уж всё разрешилось так благополучно, могу я обратиться к тебе с просьбой?

– О чём ты хочешь просить?

– Можешь ли ты не говорить Золтану всей правды о том, что на самом деле случилось с гобеленом в Городёнке?

Тот остановился с недоумением:

– Ты предлагаешь, чтобы я солгал Главному казначею??

– Нет, не солгал, а лишь… умолчал о некоторых событиях.

– Зачем? – нахмурил тот лоб.

– Ради Ольги. Ведь иначе Братство её покарает.

– Несомненно, покарает.

– Вот видишь.

– Но ведь она допустила кражу гобелена. И не сообщила Золтану о пропаже! – строго рассудил Миклос. – Она должна понести наказание за нарушение обязанностей хранителя!

– Но ведь казна в целости, – возразил ему Гурко. – Не это ли самое важное в обязанностях хранителя?

– Я рад бы с тобой согласиться, брат Андрей, но закон Братства неумолим, – развёл руками Миклос. – Поверь, не я, так другой тивун-казначей непременно обнаружит, что гобелена от седьмого тайника нет!

– Но ведь ты вывезешь деньги из тайника. Зачем кому-то из казначеев сюда возвращаться?

– Странный вопрос. Чтоб положить новые деньги! Тайники Братства долго не пустуют!! – пояснил Миклос. – Так что затея твоя не удастся. Она лишь отсрочит приговор для Ольги. Но ненадолго.

– Я хочу помочь Ольге не отсрочить приговор, а избежать его.

– Избежать?? Это невозможно. Гобелена-то нет!!

– Послушай меня, – взмолился Гурко. – Мы с тобой знаем, что гобелен был украден, а затем сожжён. Так?

– Так. И что?

– Но, раз уж он сожжён, то так ли важно, что он был украден? И, если он сожжён, то так ли важно, где именно это случилось? – вкрадчиво и настойчиво произнёс Гурко.

– К чему ты клонишь? – прищурился литовец.

– Золтану не обязательно знать, что гобелен сгорел в камине какого-то постоялого двора. Ведь Городёнка тоже сгорела. Так почему бы гобелену не сгореть в этом самом пожаре, что случился в Городёнке от нападения московитов?? И Ольга будет тут ни при чём.

Миклос понял, к чему тот ведёт:

– О… Поверь, брат, это не так! И в этом случае Ольга будет виновата.

– Почему?

– По законам Братства, в случае пожара она обязана спасать гобелен первым среди прочих вещей! Спасать, даже ценой своей жизни!!

– Ценой своей жизни? – переспросил Гурко.

– Да! И, если она этого не сделала, то наказание от Братства для неё опять же неизбежно!!

– Что ж, – вздохнул Гурко. – Тогда Ольге ничего не остаётся, как… погибнуть в этом пожаре, спасая гобелен.

– Что? – оторопел Миклос.

– Я предлагаю сказать Золтану, что во время пожара в Городёнке гобелен сгорел, и Ольга погибла, пытаясь его спасти.

– Нет-нет, – возразил решительно казначей. – Я не стану говорить это Золтану.

– Почему?

– В таком случае, я не смогу объяснить, как отыскал тайник, если гобелен сгорел в пожаре!!

– Значит, пожар случился после того, как ты отыскал тайник, – не сдавался Гурко. – Можно сказать, что Городёнка сгорела после твоего отъезда. Хочешь, я сам отправлю голубя Золтану с этим печальным известием.

Миклос глубоко задумался.

– Но… Что тогда скажу Золтану я?

– Ты скажешь, что нашёл Ольгу вместе с гобеленом в Городёнке.

– Но прежний казначей её в Городёнке не застал, а отписал Золтану, что она отбыла в Воротынск.

– Неважно, что отписал прежний казначей. Он пропал, и его слова уже никто не подтвердит. А ты нашёл сестру Ольгу в Городёнке, как и положено! Определил с помощью гобелена и медальона место нахождения тайника. Нашёл его. И вывез благополучно казну. Всё, как и должно быть, по законам Братства. А что уж там случилось в Городёнке, после твоего отъезда, ты не ведаешь. Да и не должен. Ведь так?

Но Миклос противился:

– Мне это не нравится. Ты предлагаешь мне солгать, а значит, совершить предательство по отношению к Братству.

– Предательство?? – возмутился Гурко – Разве я не предан интересам Братства?? В истории с пропавшим гобеленом я делал всё, что в моих силах, чтобы Братство получило в целости и невредимости свою казну из седьмого тайника.

– Тут не стану возражать.

– Единственное, что я прошу – помочь Ольге, которая ничем не навредила Братству, а лишь волей случая стала жертвой чужого заговора, – убедительно заявил Гурко. – Разве это предательство?

– Почему ты так отчаянно защищаешь её? – недоумевал Миклос. – Кто она тебе? Родня? А, может, невеста?

– Нет.

– Тогда кто?

– Сестра, которая обратилась за помощью. И я поклялся её защитить! По законам Братства!

– И ты теперь готов защищать её даже от самого Братства?

– Да.

Литовец долго безмолвствовал, обдумывая его слова. Наконец, взглянул на Андрея, смягчившись:

– Ладно. Я помню, что в долгу перед тобой за тот случай на Серенской дороге. Вы с Богданом спасли мне жизнь. Поэтому,… если я благополучно доберусь с золотом до условленного места, обещаю, всё сделать так, как ты просишь. А дальше – выпутывайтесь с Ольгой сами!

– Спасибо, брат Миклос! – Андрей был рад их договорённости.

Он окинул взглядом выгруженную поленницу:

– Вдвоём нам это не перетаскать. Я иду в Ледяной ключ за подводой?

– Да, – кивнул тот. – Поторапливайся!

– Я – мигом!!