Текст книги "Гобелен княгини Воротынской. Часть вторая"

ГЛАВА 47 Едем в Москву!

К вечеру в Ледяной ключ воротились Богдан с Ольгой. Княжна после визита в родную Городёнку, от созерцания того, что от неё осталось, выглядела поникшей, с опустошённым взглядом. Никому ни слова не говоря, она ушла в отведённую ей комнату и, запершись там, проревела ночь напролёт.

Никто не позволил нарушить её уединения, в душе искренне сочувствуя бедняжке. Миклос, наконец-то, заполучив почтовых голубей, незамедлительно отправил сообщение Золтану о том, что он благополучно добрался до тайника, и теперь везёт казну по указанному направлению, а следующего голубя пришлёт из места назначения. Разумеется, послание было зашифровано на случай, если бы оно попало в чужие руки.

Ужинали втроём. Ольга так и не вышла из комнаты. Калина, терзаясь её горем, после ужина весь вечер неустанно мерил шагами гостиную, пока Андрей жёстким рывком не усадил его рядом с собой на скамью.

– Когда ты намерен тронуться в путь? – спросил он Миклоса.

– Завтра поутру. Не стану откладывать. И так мы потеряли слишком много времени.

– Пожалуй, для пущей сохранности, я дам тебе в сопровождение своих людей, – предложил ему Гурко. – Сам понимаешь, дороги наши полны опасностей. И даже для перевозчика дров охрана не помешает.

– Спасибо, брат Андрей.

– Думаю, четверых будет достаточно.

– Вполне!!

– Кстати, в какую сторону ты направишься?

– Ничего не изменилось, я по-прежнему, еду в Москву, – сообщил тот.

Андрей и Богдан в недоумении переглянулись:

– Как? В Москву??

– Ну, да.

– Постой. Мы полагали, что ты лукавил, когда говорил, что собираешься писать книгу о московитах…

– Нет-нет! Так оно и есть. Я намереваюсь написать эту книгу.

– А как же казна?

– Я же вам говорил, что, прежде всего я – путешественник, а уж затем – тивун и казначей, – пояснил Миклос. – Именно, зная моё намерение ехать в Москву, Золтан и выбрал меня.

– Выбрал для чего? – не понял Гурко.

– Для того, чтобы изъять казну из седьмого тайника и доставить в Москву.

– В Москву?? Кому?

– Великому князю.

– …Ивану Васильевичу?? – Гурко был ошеломлён.

– Да.

Калина легонько толкнул Гурко в плечо:

– Веришь-нет, но самое время сказать любимую фразу про «странный случай»!

– …О чём это вы? – осведомился Миклос.

– О том, что мы с Богданом тоже должны ехать в Москву, к Великому князю. Он ждёт нас с отчётом о поездке по верховьям Оки.

– Так, значит, поедем вместе!! – обрадовался тот.

– Выходит, что так.

– Снова вместе.

– Слушайте! Братцы! Это же хорошая новость. Тогда не надо сопровождения! – махнул рукой литовец. – С вами-то я ничего не боюсь!!

Друзья рассмеялись. Но в следующую минуту Калина, внезапно огорчившись, бросил тревожный взгляд в сторону комнаты, где заперлась княжна:

– Погодите… А как же Ольга? Мы оставим её здесь одну?

– Она не одна. В доме полно людей. За ней присмотрят.

– И всё же я тревожусь за неё.

– Хорошо, Богдан. Тогда останься, – распорядился Гурко.

– Остаться?

– Да, пригляди за ней. А мы с Миклосом управимся вдвоём.

– Уверен?

– Конечно! Дорогу до Москвы я уже выучил так, что проеду туда и обратно хоть с закрытыми глазами. К тому же это наша земля. Что может тут с нами случиться? Ну, разве что, тати…, – Гурко усмехнулся. – Так мы теперь лично знакомы с дочерью их атамана!

– Это верно! – поддержал Калина.

– Вот и договорились. За меня не волнуйся. Я вернусь через четыре дня, – пообещал Андрей, и на всякий случай уточнил. – Самое большее – через пять.

ГЛАВА 48 На приёме у Великого князя московского

До Москвы добрались без приключений. Подводу с берёзовыми поленьями так и оставили у входа, когда поднялись по ступеням в великокняжеские каменные палаты. Верный слуга Иван Патрикеев, увидев Гурко, приветливо улыбнулся:

– Лёгок ты на помине! Иван Васильевич только вчера о тебе справлялся, – и окликнул Миклоса. – Эй! А ты кто таков будешь?

Тот, вместо ответа, снял с пальца перстень и протянул Патрикееву:

– Покажите это Великому князю.

Боярин презрительно хмыкнул, окинул Миклоса пристальным полным недоверия взглядом. И, зажав в ладони кольцо, неторопливо удалился. Однако воротился он очень быстро, будто его подменили – услужливый и учтивый! С широкой улыбкой раскланялся он перед литовцем с небывалой любезностью:

– Милостивый пан. Великий князь пожелал видеть Вас незамедлительно! Прошу, следуйте за мной! – позвал он литовца, гостеприимным жестом приглашая его в палаты, и тут же по ходу дал Гурко повелительную отмашку. – А ты жди покудова!

Что ж, видимо, тивуна ждали в Москве с нетерпением куда большим, нежели Андрея. Гурко покорно остался ждать. Прошло совсем немного времени, и в распахнувшиеся двери снова выбежал Патрикеев. Заметался, суетливо высматривая кого-нибудь из охраны. Требовательно махнул рукой тому, кто стоял ближе, и велел:

– Эй, Прошка! А ну, беги во двор! Распорядись от моего имени, чтоб вон ту телегу, что стоит у крыльца, немедля завезли во двор, и поставили в ангар, под замок!! Живо!!

Тот умчался выполнять поручение, только подошвы сапог мелькнули.

– Да, глядите там! Чтоб ни одно полено с телеги не упало!! Я сам прослежу! – крикнул ему вслед Патрикеев, грозя пальцем.

Аудиенция Миклоса с Иваном Васильевичем затянулась. Так, что Гурко, томясь ожиданием, присев на лавку, тихо задремал. Проснулся от того, что Миклос потряс его за плечо:

– Эй, дружище! Просыпайся! – литовец присел рядом. – Долго же пришлось тебе ждать. Видишь ли, Великий князь был так любезен, что пожелал, чтобы я разделил с ним трапезу.

– Это большая честь, – подивился Гурко.

– Да, – кивнул тот. – Что ж, я перед Братством свою задачу выполнил. Теперь приступаю к своей работе. Иван Васильевич дал мне добро на то, чтоб пожить в Москве и составить тексты к моей книге о жизни московитов.

– Поздравляю.

– Но есть одно условие. Великий князь пожелал, чтоб я оповещал его обо всём, что собираюсь писать. И приставил мне своего вельможу в помощники, – Миклос перешёл на шёпот. – Я так думаю, в соглядатаи… Так что буду здесь под неусыпным великокняжеским присмотром.

– Что ж, удачи тебе! – крепко пожал ему руку Андрей.

Хоромы Великого московского князя значительно приукрасились с прошлого визита Гурко. Художники по росписи потрудились на славу, расписав своды и стены. И Андрей, войдя в приёмные палаты, невольно залюбовался, крутя головою так, что Ивану Васильевичу пришлось строго крякнуть в кулак, возвращая внимание Гурко к своей персоне. Тот спохватился и тут же согнулся в почтительном поклоне:

– Здравствуй, Великий князь.

– Здравствуй, Андрей, – приветствовал его тот. – Давно ждём тебя. Рады, что ты жив-здоров.

– Благодарю. И ты будь здрав, Иван Васильевич.

– Спасибо. Выполнил наше задание?

– Выполнил.

– Докладывай! Как съездил? У кого побывал?

– Как и было велено, вместе с Богданом Калиной объехали мы верховские княжества. Побывали у князей Воротынских, у племянника их Ивана Перемышльского, затем были у князей Барятинских, посетили братьев Мезецких и ещё заехали к Ивану Говдыревскому, – обстоятельно перечислил он.

– Так-так, – Иван Васильевич заинтересованно сложил пальцы пирамидкой. – Ну, рассказывай! Как там княжушки поживают, на порубежных землях с Литвой?

– По-разному поживают.

– Жалуются?

– Случается.

Иван Васильевич терпеливо подождал в надежде, что Гурко скажет что-то ещё, пояснит, на кого именно и почему жалуются князья из Литовской Руси. Но тот предпочёл ограничиться одним словом, без подробностей, чтоб не пришлось докладывать Великому князю о том, какими бесчинствами занимаются его московиты на литовских землях верхнего поочья.

Великий князь понял это без слов.

– Ясно. Значит, есть среди них недовольные житьём на Литовской стороне?

– Есть и такие.

– И что говорят? – прямо задал вопрос Великий князь и, глядя на то, как Андрей замешкался с ответом, кося взглядом на Патрикеева, тут же его подбодрил. – Ты не робей, Гурко! Рассказывай, как есть. От Ивана у нас секретов нет. Итак, чего хотят недовольные житьём в верхнем поочье? Кому они намерены служить?

– Не стану скрывать, есть среди князей верхнего поочья те, кто открыто выражает своё к тебе уважение, и намерение перейти на службу под знамёна Московии.

Иван Васильевич, удовлетворённый ответом, слегка подался фигурой вперёд от нетерпения:

– Ну, ну. И кто же?

Гурко протянул ему грамоту.

– Вот.

– Что это?…Что?? Один?? – с разочарованием вымолвил Великий князь, резким жестом веля Патрикееву взять у Андрея грамоту.

И, приняв её из рук верного слуги, тут же нетерпеливо развернул. Первым делом глянул на подпись:

– … Иван Перемышльский. Хм, – задумался, потирая кучерявую бороду. – Что ж. Перемышль – это неплохо… Но и не густо!!

Андрей виновато развёл руками:

– Извини, Великий князь.

– Н-да… Признаюсь, мы ожидали, что ты, Гурко, куда как более преуспеешь в душевных разговорах с князьями!! – и он сурово поджал губы.

– Не обессудь, Иван Васильевич.

– Не обессудь?? За весь поход по верхнему поочью одна крестоцелованная грамота от мальчишки из Перемышля? И это «не обессудь»?!!

– Прости. Передать тебе от порубежных князей мне, и вправду, больше нечего, – признался Андрей и тут же добавил. – Но сказать есть что.

– Говори! – мигом велел ему тот, снова загораясь интересом к их разговору.

Гурко начал докладывать далее подробно, но с осторожностью:

– К примеру, князь Иван Говдыревский, что проживает в Белом замке на Рессе…

– Так! – князь приосанился, в предвкушении новости. – Ну, ну… И что?

– Он, хоть и не передал через меня грамоты, но обещал, если потребуется, выразить тебе свою преданность.

– Тьфу-ты!… «Обещал он», – буркнул Иван Васильевич, и махнул рукой с нарочитой небрежностью. – Знаю я его обещания! Ванька Говдыревский – пройдоха, каких свет не видел! Вьётся, как уж на сковороде! Ласковыми словами откупается. А сам на обе стороны служит!… Если это всё, что ты хотел сказать нам, Гурко, то ты разочаровал нас. Есть тебе ещё что сказать?

Андрей продолжал:

– Есть среди князей на порубежье и те, кто открыто своих намерений не выражают, но однако со мною в тайной беседе с глазу на глаз робко осмелились намекнуть на то, что уже не испытывают доверия к королю Казимиру…

– Кто? – живо потребовал Иван Васильевич, не дав тому закончить фразу.

– Дмитрий Воротынский.

– Так.

– И Михаил Мезецкий.

– Та-а-к, – Великий князь задумался, мысленно прикидывая что-то в уме, видимо примеряя территории земельных владений Веротынских и Мезецких относительно своих нынешних границ Московии. И тут же язвительно посетовал. – Значит, говоришь «робко осмелились намекнуть»… И только-то?? «В тайной беседе с глазу на глаз»… Ропщут, значит, княжушки?

Гурко в ответ красноречиво промолчал, давая понять, что «роптать» в их нынешнем положении – неудивительно, ведь есть, что терять.

Иван Васильевич в ответ на это, грозно прищурился:

– Оно и понятно! Боятся участи Гольшанского с Олельковичем?!

Андрей снова выразительно промолчал.

– Ну, ничего, ничего! – бахвально высказался Иван Васильевич, продолжая коварно щурить глаз. – Это всё?

– Это всё, мой государь, – подтвердил Гурко.

Иван Васильевич не стал более церемониться, и тут же махнул ему рукой в тяжёлых перстнях:

– Ладно, Гурко, ступай!

Андрей преданно поклонился и пошёл прочь.

– А княжушкам из верхнего поочья выбор сделать всё равно, придётся!! – прозвучал у него за спиной суровый голос Великого князя. – Рано или поздно, а придётся…

И по этой фразе Гурко всё понял. Понял, для чего именно Тивунское братство в лице Миклоса предоставило Ивану Васильевичу целых воз золотых монет, запечатанных в берёзовых поленьях. Понял и помрачнел.

Торопливо спускаясь по ступеням великокняжеского дворца, Андрей уже знал точно – будет война! В пору опять всем засучивать рукава, да вынимать из ножен мечи. Н-да… Недолго его поселянам из Ледяного ключа в мире пожить довелось – всего три года.

ЭПИЛОГ

Весь обратный путь Гурко провёл в раздумьях.

Думал о том, как укрепить дополнительно стены вверенного ему поселения, где укрыть женщин и ребятишек. В силе и боевом искусстве своих воинов он был уверен – не зря же все эти три года он потратил на их обучение. Андрей знал, что дружина его не подведёт. К тому же соседняя Калиновка с его верным другом Богданом всегда рядом, и его воины тоже не лыком шиты, а проверены в боях с ордынцами ни раз. Устоять против литовцев они сумеют. Сколько стычек на приграничных землях уже случалось, в которых они с Богданом выходили победителями. Так что война для них – дело привычное. Жестокое, несправедливое и разорительное. Но привычное. Поэтому Андрей с присущим ему хладнокровным спокойствием продолжал мысленно пересчитывать имеющееся у них на двоих с Калиной в арсенале оружие и количество бойцов. А так же долго и тщательно рисовал в голове многочисленные тактические планы наступления и обороны.

В Медыне, как обычно, Гурко пообедал в придорожной корчме и продолжил путь.

Теперь мысли его, плутая по бескрайним просторам сознания, неожиданно из рассуждений о предстоящих баталиях переключились на иные заботы. А именно на княжну Ольгу, оставшуюся в его поселении под присмотром влюблённого в неё Богдана.

Гурко понимал, что Ольге, лишившись крова, ничего иного не остаётся, как вернуться назад к братьям в Воротынск. Однако, она ещё не знает, какую участь ей уготовил Андрей. Ведь по возвращению он намеревался отправить почтового голубя пану Золтану с печальным извещением о том, что Городёнка сгорела от нашествия московитов, и в пламени её пожара погибла и сестра Ольга, спасая гобелен. Правда, так распорядиться Ольгиной судьбой он решил единолично. Ещё неизвестно, как воспримет такое предложение сама княжна. Впрочем, раз уж она сама просила спасать её от козней Тивунского Братства, его дело ей предложить, а она пусть решает сама. Прослыть ей погибшей, после всех нарушений законов хранителя, что она совершила, это, по мнению Андрея, был бы лучший для неё выход. Хотя и он не сулил княжне полного спокойствия…

Наверняка, послание голубиной почтой от неизвестного лица Главный казначей не сможет принять на веру, и непременно захочет убедиться в правдивости этих событий. Нехотя, но Андрею пришлось себе признаться, что, таким образом, он поставит под угрозу не только жизнь Ольги, но и свою. Какими бы не выглядели дружескими его отношения с Миклосом, но при случае, в разговоре с Золтаном тот, рано или поздно, неизбежно назовёт его имя. И тогда, стоит Золтану чуть поднапрячь мозги, как он вспомнит, что, кроме Ольги, в верхнем поочье у него иных хранителей нет и не было. И никакого дворянина по имени Андрей, он никогда не посвящал в Братство. И вот тогда опасность будет грозить им обоим.

Поэтому Ольге, несмотря на уведомление о гибели в пожаре, следует найти убежище понадёжнее, нежели их семейная вотчина в Воротынске. Где же такое найти? Разумеется, селения Ледяной ключ и Калиновка не подойдут, учитывая, что расположены слишком близко от выгоревшей Городёнки. И к тому же в скором времени они будут охвачены военными сражениями с Литвой…

Придётся Ольге искать что-то иное. Но что?

И тут Андрею припомнились тайные палаты князя Друцкого на постоялом дворе «Анна-Христина». Вот, пожалуй, неплохое убежище. Если попробовать договориться с Якобом о том, чтобы Ольга пожила там какое-то время. Кажется, трактирщик неплохой парень, и не откажет, если, конечно, ему за это хорошенечко заплатить.

Отвлёкшись от своих рассуждений, Гурко заметил, что уже сгустились сумерки. Пора было позаботиться о ночлеге.

Он огляделся и с удивлением отметил – знакомое место. Неподалёку ласково бились о берег тёмные воды реки Шани. Позади деревянный мост. Впереди в темноте угадывались очертания берёзовой рощи. Ему не составило труда найти ту самую удобную ложбинку, выстланную мхом, где он расположился в прошлый раз.

Это место дало повод к воспоминаниям о другой особе, чей образ последнее время итак занимал слишком много места в воображении Андрея.

Илва…

Гурко, улёгшись на прохладный мох, бдительно держа пальцы на рукояти меча, долго глядел в чёрное небо, усыпанное звёздами, предаваясь воспоминаниям.

С наслаждением в подробностях он воспроизвёл в памяти все их встречи, начиная с этого самого места, где они увидели друг друга впервые и оба приняли бой против воинов из Городёнки. Затем, как неожиданно они столкнулись на Серенской дороге во время ограбления Миклоса, когда девица так стремительно сбежала от него и где-то надёжно спряталась, что ему так и не удалось её отыскать. И, наконец, их встречу в Белом замке при весьма нелестных для девушки обстоятельствах. Он с улыбкой вспомнил, как они ехали вдвоём на одном коне ночью через лес к постоялому двору, где затем выяснилось столько интересных и неожиданных подробностей и про гобелен, и про историю рождения самой Илвы…

Кстати! Илва ещё не знает о наследстве, оставленном ей матушкой Марией Корбутовной в виде золотых монет, хранящихся у настоятельницы Екатерининского монастыря в Вильно. Стоит лишь ей приехать и назвать своё настоящее имя Анна-Христина… То-то она будет удивлена.

Андрей улыбнулся сквозь полудрёму. Он не сомневался, что они с Илвой ещё непременно встретятся и обсудят это. И не только это, а и многое другое. Ведь им ещё так много следует друг другу сказать… И, засыпая под эти бередящие душу размышления, Гурко вдруг подумал о том, что целая череда «странных случаев», выпавших на его долю во всей этой истории, к коим он по жизни привык испытывать опасение и недоверие, в итоге неожиданно обернулась для него счастливой удачей.

Карта Верхнего поочья середины 15 века