Текст книги "Жду, надеюсь, люблю..."

– Неужели обречена?

– Не знаю, – пожала плечами девушка. – Я не ветеринар.

– Я тоже, – усмехнулся Слава. – Я по другой части – по людям и по переводам.

– А-а-а! – улыбнулась девушка.

Он весело кивнул ей и пошел один к метро.

Слегка побаливала правая нога. Растянул, когда они с Ванькой упали. Но двигалась нормально. И на душе уже стало спокойно.

Интересно, подумал он вдруг задним числом, а почему я кричал «по рогам»? Почему именно так? Не «по сусалам», не «по мусалам»… А ведь тут, возможно, оговорка по Фрейду. Сама родилась, но отчего?… Ведь перед Славой был сектант, а рога – они известно у кого…

Совсем не хотелось поминать лихом и Кокорину. Слава раньше усматривал в ней провокаторшу, хотя многое, конечно, сам спровоцировал. Когда они обнимались у выпускного костра, она сказала: «Я тебе верю, но я не видела, как ты можешь драться…» Такие фразы все-таки висли на воротнике подсознания. Глупо, конечно… Но сегодня поставлена последняя точка и здесь. Тася видела. Отлично видела. Так четко, что дальше некуда. И сама это признала. И теперь Таська уже совсем не проблема – усё решено и с ней. Как хорошо, что и она по стечению обстоятельств оказалась в клубе…

Слава постарался вновь смириться и спокойнее отнестись к случившемуся. И снова глубоко задумался. Память у него была неплохая. Но до поры многое бродило в темной глубине, а сейчас он, видимо, дозрел, и удалось вспомнить почти все свои грехи юности. В самых вопиющих он покаялся в первую очередь еще раньше. Но и других, не таких тяжких, а все равно серьезных, оказалось немало.

Теперь он понимал, что делал ошибку, когда часто раньше на исповеди говорил о мелочах. Надо говорить о прошлом до тех пор, пока оно не исчерпается. Спасибо за испытание, которое дало ему столько понять…

Наступала безмятежная осень. Университет позади. И вот так жизнь сужалась внешне, но – расширялась внутренне.

Слава опять читал о секте. Дети, родившиеся в этих «благословленных» Муном браках, уже от рождения считаются мунистами. Не хило. Теперь он оценивал по достоинству и ту картину, что видел возле посольства мира: десятки меланхолично-трепетных мамаш, гуляющих с колясками прямо на съезде Церкви объединения…

И еще Слава нашел в православной книге, что в конечном итоге посвященный мунист должен полностью отрезать себя от прошлого, от старых связей и вообще считать всю прежнюю жизнь не по Муну чуть не болезненным сном. Эти мистическо-дикие слова Вантоса о том, что в прошлой жизни он пил. Но – это было в прошлой жизни…

Хотя, с горечью думал Слава, эти ребята – из огромного технического вуза, готовящего кадры для оборонки… Начнут вывозить наши секреты… Вот почему так запросто и давно знакомые Вантоса и он сам ездили в Корею. А Слава думал: командировки специалистов…

Он встречал новую свою осень. И вел переговоры о работе. А насчет всего остального – дальше надо действовать очень осторожно, по обстоятельствам. Ваньку все равно нужно вытянуть из секты… Любыми способами.

Маму он опять просил подождать. Она послушно кивала и ежилась под огромным платком. Бедная мама…

Вечером Слава шел по хрустальному мосту. Вдруг к нему поспешила молодая девушка с папкой.

– Здравствуйте, разрешите к вам обратиться! Я – из Церкви объединения…

– Нет, извините! – сказал Слава, невольно сделав отстраняющий жест. И стремительно пошел дальше, не оглядываясь.

Над ним расстилалось спокойное небо. Справа тускло светилась в окрестных огнях металлоконструкция нимфы Европы. И целая жизнь впереди.

Глава 17

От стенки к стенке, от стенки к стенке…

Марина пугливо сжалась и оглянулась на окно. Кажется, постучали… Нет, показалось… Просто ноет и стонет ветер за окном. Она снова двинулась своим обычным маршрутом. А жизнь – стремительная штука. И остаются уже только одни сожаления, разочарования, боль… Для чего этот мир устроен именно так, а не иначе? Ведь не может быть, чтобы в этом его устройстве не было никакого глубинного великого смысла, скрытого, к несчастью, от многих живущих на свете.

Мама, бабушка, отец… Арина и Макар… Потом мужья, Роман и Володя, дети… Тревога, родившаяся вместе с их появлением на свет… Неотвязная и мучительная… Она была и осталась, но приобрела остроту и навязчивость…

Вчера вечером опять заглянула Светлана. Посидела, попила чаю. Спросила вскользь:

– Вы как? – Зорко осмотрелась.

Марина пожала плечами. Как она?… Да никак… Пока жива… И это немаловажно.

Очень хотелось спросить Светлану о той фразе Павла: «Мы хотим вам помочь…» Случайно он ее бросил, просто так, или что-то имел в виду?… А что именно? И реально ли это? Возможно ли – помочь ей?…

Но спрашивать Марина боялась. Боялась услышать нечто невразумительное, оправдывающееся, смущенное… Мятые неловкие слова… Они не нужны Марине.

– Скоро пойдет снег, – задумчиво заметила Светлана, глядя в окно. – Тучи висят прямо снеговые…

– Да, – безразлично отозвалась Марина. – Скоро зима… Но я к ней готова.

– А вы разве здесь собираетесь и зимовать? Марина снова дернула плечами.

– Наверное… Точно пока не решила. А вы?

– А мы жениться надумали! – выпалила счастливая Светлана.

– Жениться? Это хорошо… – Марина глянула пристально. – Вот и мне дело наконец найдется…

– Дело? Какое? – Светлана недоуменно наморщила лоб.

– Ребятенка вашего нянчить… Давно мечтаю о внуке или внучке.

Светлана засмеялась.

– Да вы что?! Вон Пашкины приемные родители то же самое говорят… Слово в слово! А я-то сама разве не потяну?

– Одних рук всегда маловато. Вам тоже забот хватит и еще на всех останется. – Марина вздохнула. Вспомнила маму… – Ну что, к весне ждать или к лету?

Светлана опять засмеялась, чуточку смущенно.

– Пока не скажу… А это трудно – рожать? – Взгляд стал напряженным, испуганным.

Боевая снайперша Светлана…

– Не труднее, чем воевать, – усмехнулась Марина. – Справитесь за милую душу! А еще лучше – рожайте сразу двойню! Мы с сестрой так хорошо росли рядом…

– А вы похожи! – разулыбалась Светлана. – Отличить трудно. Я видела, когда она приезжала. Только вы немного полнее. Самую малость.

– Да, Аринка у нас всегда строго следила за собой. И детей нет… Для себя жизнь прожила. А теперь вот не знает, зачем и для чего.

Светлана понимающе кивнула:

– Я тоже считаю, что без детей – это ни к чему, это никак, совсем плохо. И Пашка маленьких любит, они за ним прямо хвостами ходят, со всех дач. Я пойду, спасибо за чай… – Светлана встала и вдруг замялась. – Марина Евгеньевна, вы дверь запирали бы… Темно, глухо, дачи пустые вокруг… Почти все в город уехали… Мало ли что…

Марина зябко поежилась, поплотнее запахнула платок на груди.

– Дверь? Да ну, чепуха… Если Слава вернется…

– Да вы что?! Если он вернется, то постучит, – зачастила Светлана. – Он постучит… И вообще… Паша занимается этим вопросом…

Марина застыла.

– Только вы пока меня ни о чем не спрашивайте, – тараторила Светлана. – Рано еще спрашивать… И не нужно… Вы подождите…

– А я как раз именно это и делаю, – печально усмехнулась Марина. – С утра до ночи…

…Снова постучали… Нет, померещилось…

Марина подошла к окну. Постояла. Прислушалась… Тишина… Лишь гудел и посвистывал низко опустившийся к земле разбитной ветер да где-то вдали злобно передаивались собаки. Слава всегда их так боялся… Но темнота за окном подозрительно шевелилась, доносились смутные шорохи, холодно поскрипывала под чьими-то шагами мерзлая трава…

Марина резко, рывком распахнула окно.

– Мама… Не пугайся… Это я… – сказал ей Слава.

Рядом с ним стоял Павел, положив тяжелую руку ему на плечо.

В то светлое летнее утро Слава вышел из дома бодрый и радостный.

Утром Ванька, правда вяло и неуверенно, пообещал расстаться со своей сектой. Уже некоторый прогресс и немалый успех. Хотя брат обещал и раньше…

Потом позвонил отец – он вообще-то редко баловал сыновей своим вниманием – и предложил Славе уникальную высокооплачиваемую работу.

– Надо поговорить и обсудить, – ответил Слава. – Ты заедешь к нам или мне к вам заскочить?

– Я сам, – сказал отец.

В подъезде Слава неожиданно наткнулся на брата.

– Вантос, а ты что тут делаешь? – удивился Слава.

Иван замялся:

– Ты знаешь… тут такое дело… не соглашайся… Это может плохо кончиться…

– Не соглашаться? На что? Ты о чем? – еще больше удивился Слава.

– Ни на что! – твердо ответил Иван.

И исчез. Прямо-таки растворился в сумраке прохладного даже летом подъезда старого дома.

Тэк-с… Опять чудеса! Брат вновь валял ваньку. Слава недоуменно покрутил головой. И вышел в летний, сияющий светом и теплотой день. В глаза тотчас бросилась белая «Волга». Чистенькая, блестящая, словно минуту назад из-под душа. Водитель, опустив стекло, лениво покуривал. Ждал кого-то…

– Слава! – Кто-то махнул с заднего сиденья.

Дверь неторопливо распахнулась. И вовсе неожиданно… Отец… Что он тут делает? Слава подошел к машине.

– Привет! Где взял такую тачку?

– На время друзья дали, напрокат, – улыбнулся отец. – Садись. Нужно поговорить.

Рядом с ним Слава рассмотрел даму. Ну надо же, Рита! Еще один сюрприз…

– А ты что здесь делаешь?

– Садись, переводчик, – сказала она, пронзая его острыми глазками. – Дело есть.

– Пап, откуда ты ее знаешь? – Слава сел рядом с ними.

Тесновато, но ничего.

– Есть предложение поехать за рубеж, – сказал отец, не услышав вопроса. – Это мои связи, они пока работают, и я рад тебе помочь. Работа секретная, на несколько лет. Дома ничего знать не должны.

– А мама? – спросил Слава.

– Что – мама? – раздраженно бросил в ответ отец. – Ты давно совершеннолетний.

– Верно, – язвительно вставила Рита. – Хотя собак боишься…

– Я должен с ней посоветоваться, ясен пень, – решительно отрезал Слава. – Что за паршивые тайны мадридского двора? Терпеть не могу! И вообще – откуда вы знаете друг друга? Можно, наконец, сказать?

– Да можно, можно! Вот привязался! – хмыкнула Рита. – Я младшая сестра Лиды, понятно?

Слава глянул на нее. А они ведь даже похожи… Только Лида намного выше. Как он раньше не разглядел? Да просто в голове не было…

– А почему ты участвуешь в этом деле? Что тебе-то до моей работы?

Рита посмотрела в окно.

– Что-что… Любопытный…

И тут Слава стал догадываться, понемногу до него доходило: это все как-то связано с сектой… Но как именно – ему никогда не узнать.

Водитель медленно включил двигатель, и машина тронулась.

– Куда мы едем?

– Боишься? – ехидно прищурилась Рита. – Трус! Стыдно! А еще здоровый мужик!

– Поговорим за круглым столом, – объяснил отец.

На выезде из города Славе на лицо набросили платок с наркотическим веществом…

Когда Слава открыл глаза, первое, что увидел, – скелет у стенки. В шляпе и с сигаретой в зубах. Тот самый Лёлик Лялькин, о котором рассказывал Иван. Ванька… Ну зачем же ты так с братом?…

Низкие потолки подземелий. Холодно… Трудно с непривычки дышать…

Рядом тотчас опустился на корточки отец.

– Слушай, ты что, все это… – Слава недоуменно обвел взглядом стены, – всерьез?… Я ничего не понимаю… Зачем ты меня сюда привез? Пьешь много? Что все это значит?

– Ты должен уехать, – снова жестко повторил отец. – Немедленно и тайно. Я обещал. И какие у тебя тут зацепки? Ты взрослый, семьи у тебя нет и не намечается… Даже девушки не завел… Я узнавал. Там тебе будет хорошо. Будешь переводить. Это хорошие деньги. А здесь, в этой погибающей от раздоров и дикого капитализма стране, ты все равно не найдешь себе должного применения.

– Спасибо тебе за заботу! – иронически хмыкнул Слава и сел. Кружилась голова. Он пока еще не воспринимал происходящее всерьез. – Я сам могу о себе позаботиться. Действительно взрослый. Но я хочу жить у себя дома.

– Да что тебя здесь держит? – махнул рукой отец.

– Мама, – просто ответил Слава.

– Мама, – насмешливо передразнил его отец. – Дитя малое… Ты вернешься к ней, не переживай. Года через три и с большими деньгами. Беспокоиться незачем.

– Но она не будет ничего знать обо мне! Ты совсем ополоумел?! – закричал Слава. – Три года! Как она выдержит эти три года?! Как проживет?!

– Да она с тобой уже столько выдержала, такого натерпелась! Ей не привыкать! – в ответ тоже злобно взорвался отец. – Ты ей сколько лет нервы мотал! Забыл? Едва не спился! А она все меня упрекала, что ты пошел в меня!

– Я ухожу, – сказал Слава и попытался встать.

И вдруг обнаружил на ногах кандалы… Настоящие, о которых раньше только читать приходилось… И понял, что это все – далеко не игра, что это – чересчур серьезно… И никто больше никаких шуток не шутит…

– Ты чем занимаешься, отец? – шепотом спросил он. – И почему с тобой Ванька? Кто ты, па?…

Отец криво ухмыльнулся.

– Ванька… Он не больно-то со мной. Тебе только так кажется. Слабый он, твой братец… Ты посильнее будешь. А я… Ну что я? На земле идут непрерывные войны. Люди берут в плен себе подобных, ловят секретные материалы, ставят прослушки и жучки… И всем нужны переводчики. Дефицитная и нужная ныне профессия! На нее огромный спрос! За это деньги платят.

– Что ты все про деньги да про деньги! – крикнул Слава. – У тебя это слово с языка не сходит!

– Ты еще потом будешь меня благодарить за все, что я для тебя сделал, – сказал отец.

Вывезли Славу из России, снова одурманив какой-то дрянью, тихой августовской ночью, когда мир спал в ожидании пока еще теплого рассвета…

Он пробыл в горах, в чужой, незнакомой стране очень долго. Сколько? Слава мог только догадываться об этом. Не было ни часов, ни календарей. Время текло словно незаметно – жаркие дни сменялись ночами, прохладные ночи плавно перетекали в ясные рассветы… А погода держалась постоянно ровная – ни зимы тебе, ни осени. Что тут разберешь…

Маленькие домики прилепились к скалам. Отойти от них далеко оказалось невозможно – внизу и вверху неторопливо прогуливались смуглолицые вооруженные охранники. Крохотный дворик вокруг дома, где поселили Славу, весь пылал от малиновых диковинных цветов, прямо-таки задыхался от них. Слава смотрел на них и вспоминал мамины любимые астры, которые в конце лета заполоняли весь их сад под Москвой…

– Как называются эти цветы? – спросил он маленькую, изрезанную морщинами старушку в темной одежде и глухом платке.

Только она и жила с ним в этом домике – почти незримая, неслышная, убиравшая и готовившая. Она и подавала еду на стол.

Старушка не ответила. Слава повторил свой вопрос на разных языках. Она молчала, только клонила голову и робко улыбалась. Слава догадался, что она будет молчать всегда…

Через несколько дней, когда он немного пообжился, пришел высокий, неестественно прямой, смуглый человек в европейской одежде. Заговорил по-английски. Слава в это время бродил по саду.

– Вам нравится здесь? – спросил незнакомец.

– Я хочу домой! – резко ответил Слава.

– Вы туда вернетесь, – спокойно ответил смуглый. – А пока помогите нам. Вы не будете нуждаться ни в чем.

– Каждый нуждается в родном доме, – возразил Слава.

Незнакомец кивнул. Он старался говорить мягко, но черные глаза блестели чересчур мрачно.

– Это правда. Но здесь вам будет хорошо. Не надо только ни на чем настаивать. Мы сумеем договориться. Когда придет срок, вы вернетесь на родину. Но нам очень нужны переводчики.

– Я уже слышал об этом! – крикнул Слава. – Но вам нужны переводчики-добровольцы!

– Нам все равно, – хладнокровно ответил смуглый. – Совершенно все равно… Вот, – он положил на скамейку пачку листков, – это надо перевести к завтрашнему утру. Не успеете – можно к вечеру. Но не позднее. Я зайду за переводами. Компьютер в доме подключен.

И незнакомец пошел к калитке, не слушая Славиных возражений и не обращая на него никакого внимания. Слава бросился за ним, но тотчас остановился. Он понял, что обречен…

Так он переводил – день за днем. Тексты попадались самые разные. Иногда какие-то строки в них были густо замазаны. И Слава понимал, что это ему читать не положено. Он пытался рассмотреть замазанные строчки на свет, но все равно ничего не понял. И не знал, где находится.

Тихая старушка приносила еду и убирала тарелки.

Переводы касались самых разных тем – и политического положения мира, и роли Востока и Запада, и их взаимоотношений… В основном они были нейтральные – но это только вначале. Позже все тот же неестественно прямой незнакомец стал приносить другие тексты. И сидел возле – ждал, пока Слава переведет. Видимо, боялся оставить у него в руках эти бумаги. А когда Слава заканчивал перевод и распечатывал текст на принтере, смуглый тотчас сбрасывал его с диска.

Эти новые документы касались в основном данных о вооружении разных стран, как Востока, так и Запада. Много говорилось об Америке, об Афганистане, Иране, Ираке, Сирии… Данные о численности войск, видах орудий, боеприпасов… Иногда попадались стенограммы допросов каких-то пленных. Или это провалившиеся разведчики? Кто они и откуда – все это было опять же тщательно вымарано.

Интернет в доме, конечно, не подключали, не принесли сюда ни телевизор, ни транзистор.

Слава пытался догадаться, куда он попал и кому могли понадобиться подобные данные. Да кому угодно! Их вообще могли перебрасывать из страны в страну.

Он старался не думать о маме, не вспоминать о Москве, о Ваньке, об отце… Сейчас нельзя терзать себя напрасной памятью. Она здесь лишняя. И вообще, лучше стать склеротиком, маразматиком, но не получалось.

И однажды пришла простая и ясная, как здешние рассветы, мысль: человек, который перевел столько секретной информации, выжить не может… Его обязательно уберут, ясен пень. Мама, мамочка…

Смуглый исправно приносил тексты, и Слава заметил, что этот хмурый связной доволен его работой.

– Мы открыли на ваше имя валютный счет, – как-то обронил незнакомец. – Приедете домой – порадуетесь, – и натянуто улыбнулся.

Темные глаза блестели опасно и мрачно.

– А когда я туда приеду? – воспользовался случаем Слава.

Вообще, смуглый обрывал все его попытки заговорить.

– Когда будет надо, – лаконично отозвался незнакомец.

И спрашивать дальше стало страшно…

В тот жаркий день, ближе к вечеру, к нему вдруг подошла неслышная безмолвная старушка и, осторожно оглянувшись, сунула в руку смятый клочок бумаги. Слава развернул его…

Записка оказалась на русском языке.

«Прочтешь – и сразу сожги. Постарайся не спать сегодня ночью. Когда услышишь уханье совы, выйди из дома…»

Сердце заколотилось, тотчас сорвавшись с тормозов, полетело туда, где ждала мама… Где были Тася, и Лена-булочка, и Петька-вертихвост… Усё в порядке, с трудом сказал себе Слава.

Он сделал все так, как просили. И когда среди гор внезапно услышал какие-то смятенные вопли нашей, русской, такой родной и близкой теперь совы, моментально сорвался с кровати.

Стараясь ступать неслышно, Слава вышел на крыльцо. Спустился по ступенькам в сад… Подошел к калитке… Огляделся… Никого… Обманули?…

– Слава, – тихо произнесли над его ухом, – не оглядывайся и ничего не бойся… Иди вперед. Я прикрою. Видишь вот ту дорожку среди садов? Ты наверняка ее хорошо знаешь, хотя никогда не ходил по ней. Шагай! Только вперед! И ничего не бойся…

И он пошел. Кто-то шел за ним следом. Дорожка уводила все дальше и дальше от домика среди алых цветов…

Внезапно человек, идущий сзади, грубо, одним ударом, швырнул Славу на землю.

– Дальше ползком, – прошипел он. – Вперед! Только вперед… Но головы здесь не поднимай…

Ползли они долго. Слава вконец ободрал руки и колени, и сил уже больше не осталось…

– Еще немного, – прошептал спаситель. Во мраке гор их ждал вертолет.

– Ну, бывай! – сказал ему на прощание невысокий парень, крепко сжимая ладонь. – И повозиться же с тобой пришлось, пока вызволили! Задал нам Пашка задачку! И ведь даже в верхах договорился, хитрован, чтобы все чин по чину. Чтобы дело провести как нужно, по полной программе. Ладно, обошлось! Лети домой.

В темноте его лица Слава разглядеть не мог.

– А как вас зовут? – спросил он. Парень захохотал.

– Благодарственное письмо накатать хочешь? Не советую. Нет у меня ни имени, ни фамилии. И без них жить на этом свете намного проще.

– Спасибо, – пробормотал Слава.

– На здоровье! – весело ответил парень. – Бывай!

– Хватит там поклоны друг другу класть, идиоты! – заорал сверху пилот. – Рассвет скоро! Вон, смотрите, уже солнце ползет из-за гор!

Слава махнул спасителю рукой и пошел к призывно раскачивающейся веревочной лестнице. Усё в порядке, господа…

– Как ты загорел… – прошептала Марина.

Она не отрывала от Славы глаз, еще боясь поверить самой себе. Они сидели за столом все трое – Марина, Павел и Слава.

В памяти еще перемешивались обрывки фраз на разных языках, еще качались под ним сиденья вертолета, а потом – маленького самолета, где, кроме него, летели еще несколько молчаливых неясных человек. Везли Славу все время тайно, ночами, и он так и не понял, откуда сам прилетел и сколько времени продолжалось его возвращение домой. Потом подмосковный аэродром, машина, которая его ждала…

– Привет! – сказал ему круглоголовый парень, стоявший возле открытой дверцы. – Я Павел. Садись! Мать заждалась…

– Мама, – попросил Слава мать, – ты только не отбрасывай теперь Ваньку. Он очень запутался. Ему просто заморочили голову…

– Ну да, в общем и целом, – согласился Павел. – Хотя парень взрослый, сам своей башкой соображать должен…

Марина смотрела в окно. Белая луна висела над голыми печальными садами, словно пытаясь их отогреть.

Недавно приезжал Макар. Посидел, покурил.

Сказал:

– Осиротели мы с тобой, Мариша… Ванька звонил. Тоскует он. Будем смотреть правде в глаза… Ты бы подумала о нем…

Почему она о нем так мало думала?… Слава, Славочка…

– Ни о чем не спрашивайте меня, Марина Евгеньевна, – попросил Павел. – И Вячеслава тоже пока не пытайте. Он вам все сам расскажет потом. Как жил, что видел… Да ничего он там, в общем, не видел. Работал. Переводил. Пусть отдохнет. Ничего, все уладилось… Сын живой и здоровый. Самое страшное у вас позади… А дальше все пойдет иначе…

– Вы так думаете? – спросила Марина, усмехнувшись.

– Уверен! – бодро отозвался Павел. – Мы вам еще внуков нарожаем! Целую кучу! Возиться с ними будете не покладая рук. Правда, Слава?

Старший сын чуточку напряженно засмеялся. Он уже знал, что отец умер, что Ванька и отчим сидят без работы, что Петр точно так же очаровывает девиц… И что тетке без конца звонят Лена и Тася…

Перед глазами горели раскачивающиеся красные цветы из того сада среди гор… А маленькая старушка? Что с ней сталось?… Спасибо тебе, незнакомая бабушка, имени которой он так и не узнал и голоса которой так ни разу и не услышал…

– Усё в порядке! – объявил Славка. – Целая жизнь впереди! И у нас, и у тебя, мама!

– В общем и целом, – хмыкнул Павел и закурил.