Текст книги "Плач под душем"

– Официально – нет. Его папаша большой человек, у него крутые связи. Но неофициально…. Можно попробовать. Где, ты говоришь, его видела?

Я подробно рассказала, где находится бар. Он решительно выслушал и так же решительнозашагал в темноту.

– Подожди! – чтобы удержать, мнепришлось ухватить его за рукав. – Что ты собираешься делать?

– А ты как думаешь? – даже не оборачиваясь, отрезал он.

– Но ты же не собираешься его убить? Или ударить? Скажи, что этого не будет!

– Слушай! – он развернулся и в темноте хищно блеснули белки глаз. – Из-за фотографий этого поддонка тебя могли посадить на пятнадцатьлет! Подумай: пятнадцать лет в условиях намного хуже, чем СИЗО. Без еды, без элементарных удобств, без вещей, косметики и туалетного мыла, в своре отбросов, каждое из которых норовит унизить, втоптать в грязь, уничтожить человеческое достоинство и волю. Пятнадцатьлет! Из-за кучи подделок, сделанных этой мразью! Чтобы установить это, ты явилась к нему и затеяла разговор, а он плюнул тебе в лицо и попытался изнасиловать. Или для него секс с тобой лучше, чем пара оплеух?

Я вспомнила кошмар, пережитый в подвале. Тяжесть чуждого тела…. Отшатнулась:

– Нет!

– Вот видишь! И не смей его защищать! Ещё пару слов, и я тебяразверну обратно домой!

– У меня нет дома.

– Этоневажно. Тогда к любовнику, который так трясётся за твою задницу!

В его словах прозвучала какая-то непонятная злость. Как ни странно, но меня не испугала, не покоробила эта вспышка злости. Наоборот. Я рассмеялась, и словно со стороны услышала собственный голос:

– Нет. Я иду с тобой! Только…

– Что только?

– Ты такой… мужчина…. Когда так говоришь…

– Ну, спасибо. А кто же я, по-твоему?

– Раньше это не было видно! А теперь ты… мужчина. Я увидела это впервые!

– Тьфу, господи! Щас заплачу от умиления! Лучше иди молча!

И мы пошли: он впереди, я сзади, вприпрыжку. Мне почему-то хотелось остановить его, обнять рукой… Он был совсем другим. И это удивление, словно упавшая с глаз пелена, придавало мне силы…

Перед самым баром он вдруг резко остановился:

– Что быни случилось, не выходи вперёд! Держись за мной! Поняла? Только за мной!

После этого он засунул руку в карман куртки, и так, не вынимая руки, толкнул дверь.

Бар был переполнен. Почти все столики казались занятыми. Освещение было немного ярче, играла музыка, под потолком клубился дым. Сборище было пёстрым: компании обкуренных подростков, бритоголовые бригадные шестёрки, проститутки, ханыжки и прочая разношёрстнаяпубликагалдела и дымила. Возле стойки бара почти никого не было. Не обращая внимания на сидевших в баре, Никитин быстроподошёл к стойке. Слушаясь, я предусмотрительно держалась за его спиной. Бармен обернулся при нашем появлении. Не вступая в переговоры, Никитин молниеносным движением вытянул левую руку, схватил бармена за шкирку и перетащил через стойку. С грохотомпосыпались разбитые бутылки и стаканы. Бармен дрыгал ногами в воздухе, как картонный паяц. На его глуповатой физиономии застыло выражение ужаса. Никитин глухо сказал одно только слово:

– Марк!

Трясущейся рукой бармен указал на знакомую мне дверь. Никитин швырнул его обратно за стойку, и, врезавшись в стену, тот скатился на пол. Кто-то в зале загалдел. Не обращая внимания, Никитин двинул ногой дверь и так же решительно вперёд.

– Куда дальше? – не оглядываясь, бросил через плечо.

– Прямо должна быть дверь.

Он вынул руку из кармана. Я увидела хищно поблёскивающий ствол пистолета.

Когда, снова распахнув дверь ногами, мы оказались в знакомой каптёрке, нашим глазам предстала следующая картина. Диван был раскинут и на нём валялись Марк в брюках и голая девица. Девица истерически завизжала. Марк привстал.

– Чего нужно? Кто ты такой?

Пистолетом Никитин указал девице на дверь.

– Пошла вон!

Увидев пистолет, она схватила с пола охапку вещей и вылетела пулей. Так же спокойно, с размаху, он двинул Марка пистолетом в лицо. Ошарашенный, тот свалился на пол, выплёвывая разбитые зубы. Попытался подняться, но Никитин двинул его ногой в живот. Потом в лицо. Тот истерически завыл, принялся всхлипывать. Я вышла из-за спины. Никитин стоял и ждал, пока тот успокоится.

– Мент, сволочь! – было ясно: Никитина он действительно хорошо знал. Потом увидел меня и заорал:

– Этоты его привела, сука! – за что получил следующий удар в лицо и распластался на спине на полу.

Никитин подошёл к нему, опустился на одно колено и схватил за волосы:

– Будешь знать, как распускать руки!

– Я… не знал… что она… с тобой.. – изо рта текла кровь, поэтому звуки получались невнятно.

Несмотря на удары, он был в полном сознании.

– Что тебе нужно? – снова прошептал он.

– То же, что и ей. Имя!

– Какое имя?

– Того, кто заказал фотографии!

– Я не знаю!

– Не тяни, будет хуже!

– Я не знаю! Мы общались только по телефону. Мне звонил… голос…

– Мужской или женский?

– Изменённый! Как через платок! Давалзадание, потом называл место, куда я должен прийти и забрать деньги. Например: в парк Ленина, третья скамейка возле фонтана, там будет лежать пакет из «Макдональдса». В нём деньги. Я должен подойти и взять пакет!

– А если бы кто-то схватил пакет перед тобой?

– Мне сказали, что за этим следят. Тот человек знал меня в лицо и следил, чтобы деньги получил я. Так же я передавал и фотографии. Мне говорили оставить на скамейке конверт и уйти.

– Какие были задания?

– Снять её вечером в подворотне! Напугать. Ночью звонить по телефону и угрожать. На машине стоять под окнами. Потом найти классного компьютерщика и через «фотошоп» перегнать её фотку на фотку с мужиком в ресторане за столиком. Потом – с тем же мужиком ещё… Хрен знает, кто это был!

– И за каждое задание ты получал деньги?

– Ага! Я же не знал, чем всё закончиться!

– Ври больше! Чтобтакая прожжённая сволочь купилась на пакет из «Макдональдса»? Кому лапшу вешаешь?

– Что ты в самом деле… я не вру!

– Говори всё! По глазам вижу!

Тот сел:

– Ну, есть кое-что ещё…. Фотография человека, забиравшего снимки со скамейки…. Однажды я оставил конверт, сделалвид, что ухожу, а сам спрятался в кустах. Оттуда сфотографировал человека, который забрал конверт. Снимок получился хороший, отчётливый… Лицо здорово видно. Фотку я на всякий случай спрятал.

– Где фотография?

– В моем офисе!

– Пошли! – рывком Никитин поднял его на ноги. По сравнению с ним Марк Кречетов выглядел хлюпиком.

– Куда?

– В твой офис! А куда ещё, придурок? Ты отдашь нам снимок!

Уверенной сильной хваткой Никитин потащил его за собой. По дороге спрятал пистолет. Никто не препятствовал покинуть помещение бара, несмотря на то, что Марка Кречетова уводили явно не с лучшими намерениями. На тёмной и пустынной улице Марк заныл:

– Этопроизвол! Я в офис не смогу попасть…. У меня ключа нет… давайте завтра утром….

Вместо ответа Никитин легонько его встряхнул. Разумеется, у Кречетова были ключи. Он запросто отпер и входнуюдверь, и калитку внутренних ворот, которой запирались помещения офисов. Было ясно: он не раз приходил сюда по ночам. Двор и здание были темны и пустынны: внутри офисов не было никого. Марк быстро открыл дверь и мы очутились в коридоре той самой коммунальной квартиры, где ютился офис. Перед дверями Никитин остановился:

– Ты показывал кому-то фотографию?

– Нет.

– А видел этого человека прежде?

– Конечно нет.

– А спрятал зачем?

– На всякий случай!

– Понятно. Решил шантажировать!

– Ничего я не решил!

– Ну конечно! Отпирай дверь!

Марк завозился с ключами. Наконец, распахнул. В комнате было абсолютно темно, но вдруг почувствовался лёгкий ветерок… Марк шёл первым, за ним – Никитин, за спиной – я. Кречетов решительно вступил в комнату, а Никитин почему-то замешкался…. В этот момент грянул выстрел. Я увидела короткую вспышку пламени. Тело Марка стало грузно оседать в проходе… Никитин, выхватив пистолет, наугад выстрелил в темноту… Раздался звон разбитого стекла….

– Ушёл через окно! – заорав, Никитин бросился по следу…. Не в силах ни двинуться, ни крикнуть, я прижалась к стене…У меня тряслись руки… По телу катился холодный пот. Я услышала шаги. Щёлкнул выключатель… Это вернувшийся ни с чем Никитин включил свет.

– Ушёл! Я его даже не видел!

На пороге лежало безжизненное тело Марка. Он упал на живот, лицом вниз, раскинув руки… Из-под головы вытекала чёрная лужа крови… Никитин склонился над ним, перевернул на спину…. Глаза Марка были широко раскрыты. Из отверстия в области лба вытекала чёрная кровь… Выпрямившись, Никитин коротко бросил:

– Мёртв.

Мнехотелось завыть от ужаса. В этот момент раздался звон, шум…

– Сигнализация! – закричал Никитин. – Бежим! Быстро!

Мы помчались по коридору. Его железные руки тащили меня за собой. У входа на улицу он притормозил:

– Беги одна! Я остаюсь! Ты должна бежать! Нельзя, чтобы тебя здесь видели! Я объясню, что был по делу, но ты должна бежать!

– Что мне делать?! – я была на грани истерики. – Мне страшно! Что теперь будет?!

– Потом! Всё потом! Через пару секунд здесь будет милиция! Всё оцепят! Ты должна бежать! Быстро!

Он толкнул меня и я побежала вниз по улице, не чувствуя под собой ног. Я не помню, сколько кварталов пробежала…. Наконец остановилась на каком-то перекрёстке. Перевела дух. К счастью, мимо проезжало пустое такси. У меня были деньги. Я остановила такси. Потомучто должна была вернуться.

Рыжик в нервозном состоянии расхаживал по комнате и набросился на меня с порога:

– Где ты была?! Что случилось? Я весь вечер тебяжду! Господи, на тебе лица нет! Во что опять влипла?

– Ни во что… просто…. Сегодня убили одного человека… частного детектива, который делал снимки… Из-за них меня посадили… его убили…. Я была там… с Никитиным….

И непонятно с чего вдруг, истерически разрыдалась. Через секунду я была в его объятиях, и он заботливо гладил меня по спине. Зажмурившись, я растворялась в его руках, и мне было просто до неприличия хорошо…

На следующее утро, с семи, я принялась трезвонить Никитину на мобильный, но дозвонилась только в девять.

– Как всё прошло?

– Хорошо, – у него был усталый голос, – следствие поручили мне, раз я там был… Всю ночь не спал. Ничего, абсолютно. Убийца проник в помещение через окно.

– А сигнализация?

– Сигнализация срабатывает только в том случае, если кто-то отпирает дверь и включает свет. Представляешь, какая идиотская система? Окно, благо первый этаж, взломано, скорей всего, ломом. Лом не найден. Отпечатков пальцев никаких. Ждалв темноте. Стреляли из пистолета ИЖ… Пистолет не найден. Очевидно, за Кречетовым следили несколько дней. Человек с фотографии знал, что Кречетов его сфотографировал. И засёк, когда появилась ты. Кречетова убили, чтобы не отдал снимок нам. Мне это понятно. Но как официальную версию не буду это выводить.

– А фотография?

– Я перерыл весь офис! И на этом строю все заключения. Фотография исчезла.

На следующее утро Рыжик специально опоздал на работу, чтобы дослушать мой разговор. Я говорила с Никитиным и встретилась взглядом с напряжёнными глазами Рыжика, как только повесила трубку.

– А мне всё равно не нравятся твои отношения с этим ментом!

– Почему?

– Неужели ты ничего не понимаешь? Это же сволочь! Вор. Вымогатель, взяточник! На содержании у всех, кто только может заплатить! Предаёт своих и берёт деньги с тёмных личностей!

– Например, с тебя. Знаешь, он сказал мне удивительную вещь…За двадцать пятьдолларов в месяц с задержкой невозможно вести расследование. Поэтому никто ничего и не ведёт. Расследования идут только в том случае, если кто-то платит деньги. В нашем случае расследование выгодно тебе. Разве плохо, что я тоже участвую в этом? В конце концов, это моя жизнь!

– Ты его уже цитируешь!

– Я не поняла: ты меня ревнуешь?

– А ты разве не видела, какими глазами он на тебя смотрит? Эта купленная сволочь! И, между прочим, он не женат. Ещё бы – кто за такого пойдёт?

– Откуда ты знаешь такие подробности его личной жизни?

– Ну, должен же я всё знать… – Рыжик заметно смутился.

Никитин позвонил, чтобы сказать следующее:

– У нас неприятности. Пока не знаю, насколько это серьёзно. Хочу сказать: даже не приближайся к дому Кречетова, к его родным или знакомым! Временно не подходи близко к офису! Тебя видели. Оказывается, когда мы входили в бар, это видел один наш сотрудник, проезжавший мимо. Он показал, что я был с женщиной. И тебя описал….. К счастью, твои сегодняшние приметы не совпадают с приметами сбежавшей Тимошиной, но всё равно…

– Что ты сказал?

– Прости, пошёл на крайность. Сказал, что снял на улице проститутку, чтобы провести с ней время. Первую встречную, даже имени не спросил. В баре случайно встретил Кречетова, который пристал, что у него важная информация по какому-то делу. Я отправил проститутку обратно на улицу, а сам пошёл в офис с Кречетовым. Там его убили. На моих глазах.

– Ты уверен, что они не будут искать проститутку?

– Я должен её искать, так как дело веду я. А я не найду. Не запомнил лица.

– Боже… Что скажет обэтом твоя жена?

– Я не женат.

– И часто спишь с проститутками?

– Если быты проработала в ментовке, сколько я, и была мужчиной, то не задала быдурацкий вопрос. Ты бы знала, что для меня проститутки не женщины, а нечто хуже собачьего дерьма под ногами. А я не привык мараться в дерьмо!

– Ты рассказал о фотографии?

– Конечно, нет!

– А ты уверен, что фотография была?

– Нет. Я рад, что ты задала этот вопрос. Это доказывает, что у тебя есть мозги. Я думаю, что фотографии не существовало, и он намеренно лгал.

– Потому что лично знал заказчика?

– Возможно. Я ничего не могу утверждать. Пистолет не нашли. Найдут, расскажу. У меня всё. Сам позвоню, не рви телефон. Не надо лишний раз со мной контактировать, пока не улягутся разговоры. И не приближайся к делу Кречетова! Это в твоих интересах! Временно спрячься в тень.

– Ладно. Но прежде, чем положишь трубку, хочу задать один вопрос.

– Какой?

– Как твоё имя?

Возникла пауза, Потом коротко бросил:

– Виктор, – и повесил трубку.

Итак, я не должна приближаться к убийству Кречетова, которого наняли, чтобы отправить меняза решётку на пятнадцатьлет. Я и не собиралась акцентировать внимание на этом потому, что у меня появилась другая идея.

Уже несколько дней меня мучил вопрос: что с моим агентством? Я не сомневалась, что оно потеряно для меня навсегда. Изредка на меня накатывала ностальгия по прошлому, и я ничего не могласделать. Но совершенно случайно мне удалось понять, что прошлое может быть полезно и в будущем.

Гароев часто отправлялся через нашу фирму в различные поездки. Но язнала лишь одну точку земного шара, куда он отправлялся. И не знала, с кем. Гароев ничем не отличался от всех остальных, и так же, как большинство наших состоятельных клиентов, пользовался услугами «эскорт-моделей». Мы сотрудничали только с одним агентством, поставляющим шлюх. Официально это было агентство, занимающееся модельнымбизнесом. Оно было огромным. Заправляла всем представительная дама лет пятидесяти, по имени Анжелика Арсеновна, и бизнес был поставлен ею на широкую ногу. У неё было много сотрудниц: и амбициозные девочки из богатых семей, постепенно втягивающиеся в грязную ночную жизнь, и прожжённые панельныеветеранши без иллюзий, и наивные дурочки, верящие в то, что в этой стране они могут стать чем-то богатым и знаменитым с обложки журнала…Хорошо зарабатывали только те, кто сохранял внешность. Работа без потери внешности могла продолжаться максимум до двух лет. Потом они скатывалисьвниз. Большинство сотрудниц сидели на игле. Ещё от Ольги я узнала, чтоГароев постоянно ездил заграницу с кем-то изэтих шлюх. Моя идея была простой: узнать, с кем чаще всего ездил Гароевза рубеж и выколотить из шлюхи всё, что она знала о его заграничных контактах.

В офисе мадам Анжелики я сказал охране на входе, что мне назначили встречу насчётработы и нагло прошла прямо к ней в кабинет. Мне повезло. Она была на месте. Я выпихнула из кабинета секретаршу и закрыла дверь. С хозяйкой агентства мы всегда были в нейтральных отношениях. Все контакты с ней вела Ольга. Но я довольноясно представляла себе тип этой женщины: пуленепробиваемой стервы без чести и совести. Эту броню мне нужно былопробить.

– Что вы себе позволяете? – возмущённаясутенёрша с трудом приподнялась из-за стола. Анжелика Арсеновна была женщиной очень массивной комплекции (как слон), с невыразительным лицом и огромным тюрбаном из чёрных крашеных волос. У неё был муж, с которым она провела всю жизнь. Муж работал каким-то инженером и получал копейки. Все свои деньги она тратила на то, чтобы учить в США двух взрослых сыновей. Ходили слухи, что младший был законченным наркоманом.

– Не узнаёшь? – я уселась в кресло, чувствуя подъём: мне было жутко интересно!

– А я должна тебя узнать?

Она умела общаться. Со мной она решила поддерживать такой же вульгарный тон.

– А ты присмотрись повнимательней! Или напомнить?

– О боже… я думала, ты в тюрьме!

– Я была там. Этому содействовали многие. И ты в том числе. Но, как видишь, я вышла. И завязала очень хорошие контакты. Какие, объяснить?

– Что тебе нужно?

– В первую очередь, выразить благодарность за то, что ты свела моего мужа с самой дешёвой из своих шлюх и таким образом избавила от него. А во-вторых, сообщить, что с помощью моих контактов я могу в любой момент стереть с лица земли твоё вонючее осиное гнездо и тебя!

– Ну, знаешь, я твоих угроз не сильно боюсь! Мне многие угрожали! Так что пуганая-перепуганая!

– А я и не собираюсь тебя пугать. Мы могли бы мирно договориться, и не понадобились бы такие крутые меры.

– Чего тебе надо? Денег?

– Ну, денег у меня побольше, чем у тебя!

– Я сомневалась, чтоты пришила Гароева и Ольгу… но теперь…

– Я пришла подарить тебе выбор: рассказать мне или рассказать ментам.

– Рассказать?

– Конечно! И если ты этого не сделаешь, для начала я натравлю на тебя ментов….

– Что ты хочешь узнать?

– С кем ездил Гароев? С кем чаще всего? И имена остальных. С кем он контактировал!

– А я насчёт тебя просчиталась. Я всегда считала тебя дурой. А ты, оказывается, зубастая сволочь и можешь вцепиться в глотку.

– Могу. Жизнь научила. Не забывай: я знаю всё про твой притон.

– Я не знаю, с кем ездил твой Гароев! У меня полным-полно таких Гароевых! Каждый день!

– Мы теряем время. Я могу и рассердиться…

– Ты же знаешь: мы не ведём записи о таких вещах!

– Ведёшь. Ещё как ведёшь! Я даже знаю, где они находятся! – это был блеф, но должна же я была чем-то её напугать?

– Ладно. Я посмотрю. Приходи завтра.

– Нет сейчас. В моём присутствии! И помни, что от тюрьмы никто не застрахован! Даже ты!

Она потянулась к компьютеру. Прошло минут двадцать. Наконец обернулась:

– Нашла. Гароев пользовался эскортом всего три раза. И девочка была одна и та же все три раза.

– Странно! А его репутация бабника…

– Я не знаю, от кого ты слышала, что он был бабником! Этотвои проблемы: верить во всякую чушь! О нём говорили, что он вообще не любил женщин. Женщины были не его грех!

– И кто же эта избранная?

– Мила Танеева!

– Ты шутишь?

– Посмотри сама.

– Танеева высокооплачиваемая модель?

– Куда там! Наркоманка, пробу ставить некуда! Держу только из уважения к папаше!

– Ничего себе уважение!

– Я серьёзно! Не идтиже ей на трассу! А без наркоты она живо помрёт.

– Давай адрес.

– Надеюсь, я тебя больше никогда не увижу?

– Если только мы с тобой не сядем в одну камеру!

Мила Танеева жила в уютной двухкомнатной квартире в центре города. Я поняла, что хорошую квартируей подарил отец. На звонокв дверь открыла худая невысокая девушка с длинными чёрными волосами и измождённым лицом. Кроме короткой футболки с длинными рукавами, на ней ничего не было. Футболкаи чёрные кружевные трусики, выставляемые напоказ. Я сказала, что от Анжелики Арсеновны, и она пригласила меня в квартиру. Комнаты были обставлены современно и даже роскошно. Мы уселись на диван. Она поджала ноги и стала похожа на угловатого подростка, который боится окружающих. Она совсемне походила на шлюху. Скорей, на перепуганного ребёнка, которого некому защитить. Может, это увидел в ней и Гароев?

– Меня зовут Наталья Тимошина.

– Я о вас знаю. Говорили, что вы убили одного человека… он был моим знакомым…

– Я никого не убивала. Но хотела бы о нём поговорить.

– Зачем?

– Вы хорошо относились к нему? Он был вашим другом?

– Вы хотите сказать, любовником? Или клиентом?

– Можно и так.

– Руслан Гароевбыл моим другом. Но я с ним никогда не спала.

Изумление было так явно написано на моём лице, что она рассмеялась. Потом достала сигарету из пачки, брошенной на диване, и закурила.

– Вы собрались поговорить о нем?

– Да. Если вы не против.

– А почему бы и нет? Я так понимаю, вы хотите знать, кто его убил? Я вас разочарую. Я ничего не знаю о его убийце, но я бы хотела, чтобыего нашли. Руслан Гароев был хорошим человеком. Настоящим мужчиной. Относился ко мне с уважением. Цветы дарил…

– И этот настоящий мужчина с вами не спал?

– Вот видите, вы тоже такая, как все! Тоже видите одно дерьмо! По-вашему, если бизнесмен, так сволочь. Так думало и его окружение. Он вращался в такой среде, ему необходимо было поддерживать имидж. Все шлялись, он был вынужден делать вид, что гуляет тоже. Он брал меня с собою, как фон. По-вашему, это ненормально, если человек очень любит свою жену и по-настоящему привязан к ней?

– Что?

– Гароев очень сильно любил жену. Так любил, что для него не существовали другие женщины. Ему в ней нравилось всё, даже полнота. Но он был преуспевающим бизнесменом. У него были деловые контакты, которые формировало общественное мнение. А общественное мнение считает, что любить жену неприлично, что бизнесмен должен окружать себя шлюхами-моделями и так появляться на всех тусовках. Вот он и был вынужден так себя вести. Появлялся со мной, хотя на меня ему было плевать. Он боготворил жену. Я бы очень хотела, чтобы мой муж относился ко мне так, как Гароев к своей жене. Вы знаете, что он ей никогда не изменял? Ни разу?

– Но мне сказали, что вы три раза ездили с ним.

– Да, ездила. Я же объяснила: как фон. Он просто брал меня с собой, чтобы сохранять видимость. А сам ко мне не прикасался! Конечно, вначале меня это бесило. Но он был не соблазним. Я для него не существовала, как женщина, потомучто он хотел только свою жену. Думал о ней, всё время говорил. Когда я поняла, у нас установились дружеские отношения. Поэтому во все поездки он выбирал меня. Потомучто я уже знала о том, что ему не нужна любовница. Когда он был свободен, мы ходили в рестораны, музеи, ондарил мне сувениры, покупал вещи, цветы… И жили мы в разных номерах.

– Значит, в поездках он был занят?

– Постоянно! Это были деловые поездки. Он встречался с какими-то людьми, ходил в банки… часто не ночевал в номере…

И Анжелика, и Ольга, и я думали, что Гароев ездил отдыхать…

– А его жена знала о ваших отношениях?

– Конечно. Она ему верила. Мне кажется, она твёрдо знала, что он не будет ей изменять.

– Вы с ним часто беседовали?

– Да, когда он был свободен. Он рассказывал о своём детстве, о семье…

– А о делах?

– Нет. Никогда. Ни разу.

– У него были любовницы? С которыми он спал?

– Я говорю: нет, ни одной! Он относился к типу мужчин, которые не любят женщин. Не в плане секса. А к тем, которым женщины неприятны, как люди. Которые не выносят женские истерики, капризы, ссоры, вздорность…такие мужчины, как правило, имеют отношения только с одной женщиной. У Гароева такой избранной была его жена. Но обэтом никто не знает. Он сам просил меня скрывать. А теперь он умер, и уже всё равно. Вы первый человек, которому я рассказала о нём.

Из квартиры Милы Танеевой я вышла почти прибитая. Словно тоннукамней мне уронили прямо на лоб! У меня не было оснований ей не верить. Слова этой девушки подтвердили то, о чём я думала про себя. Итак, теперь я твёрдо знала следующее. Во-первых, Гароев ездил за границу не развлекаться, а по делам. По тайным делам, о которых не знали даже те, кто вместе с ним занимался торговлей наркотиками. Подозреваю, что он ездил прятать деньги в зарубежных банках, обманывая своих коллег по наркоте. Он маскировался, брал для этой цели дуру-наркоманку, которая изображала его любовницу. Он платил ей за это. Очевидно, наркотиками. Вывод: он прятался от своих. Единственным человеком, знающим правду, была жена. И женщина, которую так любят, после смерти мужа делает причёски, развлекается и гуляет? Женская душа – потёмки. Было и третье, что беспокоило меня больше всего. То, что про Милу Танееву я услышала впервые от Рыжика. Он знал о странной связи Гароева и Танеевой. Проговорился, или было что-то ещё? Или тут он мне тоже в чём-то лгал? Как с Никитиным? Я поклялась выяснить этот вопрос. И вывести на чистую воду всех, кто замешан в этой истории. Сделать это было легко, потому, что имелось одно подозрение, крепнувшее в моей душе. И по мере обдумывания я поняла, что знаю почти всё Кажется, мне удалось догадаться, что произошло на самом деле. Кто убил РусланаГароева. Кто убил Ольгу. Я знала это. Но у меня не было фактов. Факты предстояло найти.

Помню холодное серое утро, определившее нашу судьбу. Самое обычное утро. Я не знала, что оно было таким важным. Да откудаямогла знать? Лишь взглянуть на окружающий мир с чувством затаённой потери….Можно протягивать руки и ничего не получить взамен.

– Знаешь, как называется то, что ты делаешь? – сказал Никитин. Мы сидели в кафе, и я сказала, что знаю о том, что произошло. Даже знаю, кто убил Марка Кречетова. Знаю, но не могу доказать.

– Да? Неужели? – когда он ехидно щурился, подсознательно я ощущала в нём какого-то необыкновенного врага – врага, которого хочется видеть рядом с собой. – И как же ты это поняла?

– С самого начала. Ещёв комнате. Как только Кречетов открыл дверь. Там был ветер. Сильный ветер.

– Ну и что?

– Больше я пока ничего не могу сказать.

– Ты имеешь в виду сквозняк? Окно было открыто? Кто-то его ждал?

– Думай сам, что такое ветер? Это потоки перемещающегося воздуха. Вот и думай, что этот воздух может переместить.

– Знаешь, как называется то, что ты делаешь? – сказал Никитин. – Плач под душем! Ты стоишь и ревёшь под потоками воды! Вроде бы совершаешь действие, но со стороны его невозможно увидеть. Никто и не видит, что оно есть. И гораздо более эффективное действие, чем у тех, кто просто стоит и на тебя глазеет, обсуждая усиленно, делаешь ты что-то или нет. А на самом деле ты делаешь то, что им не под силу – потому, что у тебя самые искренние и честные слёзы. Ты плачешь. Ты действуешь. Только этого никто не может понять.

– Вот и тебе кажется со стороны, что я просто принимаю душ, правда?

– Точно! Всем кажется, что ты стоишь поддушем, а ты плачешь. Из твоих глаз текут не слёзы, а кровь.

– А ты? Откуда можешь это знать ты?

– Так уж я вижу. Совсем не так вижу, как остальные люди. Я вижу твою борьбу, вижу, как сражаешься. И, застрачивая столько сил, ты не можешь не победить.

– На самом деле всё очень просто. Так просто и легко, что даже противно..

– Ты о чём?

– Обубийствах! Когда я расскажу, ты всё сразу поймёшь.

– Так расскажи сейчас!

– Я не могу. Дай время. Я ещё не уверена точно, но… Ты дай мне время. И ты не ошибёшься во мне. Обещаю.

И он пообещал мне дать время, и мы больше не говорили о делах, и продолжали сидеть в кафе – очень долго, и почему-то держались за руки, и избегали смотреть друг в другу в глаза, так странно и холодно, словно время потеряло значение, и завтра будет всёпо-другому, как будто можно начать всё сначала, и мы – два посторонних, ничего не знающих друг о другечеловека, этим вечером запросто познакомившиеся в кафе.

А потом, возвращаясь обратно, в машине, сквозь блики ночного электричества и темноты что-то приходило ко мне, что-то очень важное, заставляя поднять глаза и по-иному посмотреть в разные стороны, словно заново разглядеть вещь, бывшую со мною всегда.

Следующим утром я и проснулась с этим ощущением потерянности…. Он обещал дать мне время. Я ещё не знала о том, что никакого времени у меня не было и в течение секунд уходящего дня приближалось начало конца.

– Не жди, вернусь поздно…. – он избегал смотреть мне в глаза.

– Рыжик! Неужели ты так глуп? За столько лет я знаю все твои уловки!

– Серьёзно? И что ты знаешь? Что я задержусь на работе? Что у меня завал с делами? А если я скажу, что это правда, ты сможешь меня понять? Хотя бы раз в жизни?

– Мы ругаемся с тобой так, как будто уже женаты! Прекрати! Мне абсолютно всё равно, задержишься ты или нет!

– Всё равно? Значит, ты меня не любишь? Недаром ты бегаешь по городу с этим ментом!

– Не болтай глупости! Если хочешь, я сегодня специально не выйду из дома! Тогда ты успокоишься?

Он что-то неразборчиво буркнул себе под нос, потом убежал – к машине, к делам. В город. Я осталась на даче. Наедине с собой. В этот день я действительно никуда не выходила. В девятьвечера он не приехал. Он не приехал и в десять. В четверть одиннадцатого я позвонила в офис, потом на мобильный. Никто не брал трубку. Я ходила по комнате, как раненый зверь, думая, насколько всё глупо. Глупо вернуться в прошлое, в котором жила столько лет…. Нетничего подлее… пробило полночь. Спать я не могла. Если быэто происходило в нормальных условиях, я собрала бы вещи и утром навсегда исчезла из его жизни. Но уйти я не могла. И, прекрасно зная, что мне некуда идти, он этим пользовался!

Около половины первого я услышала в коридоре шаги. Я находилась в гостиной на первом этаже. К этому времени уменя вызывало отвращение практически всё. Дверь распахнулась, вырвав меня из неприятных раздумий, и на пороге появился охранник:

– У нас чрезвычайная ситуация! Вы должны срочноехать!

– Куда? Зачем?

– В офис! Хозяина подстрелили! Да не волнуйтесь так! Он жив! Жив.

В машине я узнала подробности. В шесть вечера Рыжик начал собираться домой. Он вышел из кабинета и сказал секретарше, что уходит. В этот миг в приёмную ворвался неизвестный вдолинном пальто и в маске, и выстрелил в Рыжика из пистолета. Два раза. И убежал. Охрана не успела его задержать. Рыжик истекал кровью. Пули попали в плечо и в руку. Несколько сантиметровниже плеча, и он был бы мёртв. Секретарша вызвала милицию и скорую. Его отвезли в больницу. Ранения оказались несерьёзные: руку лишь поцарапало, ав плечопопала пуля. Пулю извлекли, сделали перевязку и отпустили домой. Рыжик поехал в офис – он освободился лишь около двенадцати, и срочно послал за мной. Охранник сказал, что сейчас он лежит в офисе и плохо себя чувствует… Мы мчались на бешеной скорости и вскоре я уже вбегала к нему.

С видом примадонны Рыжик возлежал на диванных подушках, а вокруг суетились какие-то люди. Множество людей, несмотря на позднюю ночь. Я разглядела в толпе Никитина. Бросилась к Рыжику. Он обрадовался, увидев меня. Пока он говорил с какими-то типами, я разыскала Никитина и оттащила в сторону.