Текст книги "Плач под душем"

– Прошу прощения… куда вы идёте, мадам?

– Я иду к вашему директору.

– В начале второго ночи?

– Именно так!

Он окинул меня подозрительным взглядом. К счастью, со всеми событиями я не успела переодеться после работы и сейчас выгляделаотлично. На мне был дорогой синий костюм. Плюс дорогие туфлии натуральная кожаная сумка, золотые украшения со вкусом. Осмотр его удовлетворил. Он только спросил:

– А директор знает о вашем визите?

– Знает – решительно заявила я, – он меня ждёт.

Место секретарши перед его кабинетом было свободно, но из-за закрытой двери кабинета доносились голоса. Я рванула её на себя и оказалась лицом к лицу с полуодетой (вернее, полураздетой) девицей. На высокой тощей брюнетке (крашеные волосы которой напоминали выщипанную паклю) были только тонкие черные трусики и кружевные чулки. На полу валялся ворох одежды и туфли. Увидев меня, девица истерически взвизгнула и прижала руки к груди. Даже после литра водки никто не смог бы назвать её красавицей. Он сидел за столом, в распахнутой рубашке, закинув ноги на стол. Очевидно, они только начали и не успели перейти к главной части. Увидев меня, он покраснел, как умеют краснеть только рыжие: всей кожей, вспыхнувшей пунцовым факелом. Не растерявшись в подобной ситуации (будучи с ним, я оказывалась в ней не раз) я резко бросила девице:

– Пошла вон!

Услышав привычный тон (подобные девицы привыкли, что с ними обращаются как с уличными собачонками), онаподобрала вещи и быстро смылась из кабинета.

– Что такое? – вдруг сказал он. – Я отбираю исполнительниц стриптиза в клуб! Просто провожу отборочный конкурс, а не то, что ты подумала!

Я ожидала всего, но только не этих нелепых оправданий. За столько лет он привык передо мной оправдываться, что по инерции продолжал сейчас. Я злобно рявкнула:

– Да плевать мне на то, что ты делаешь! Плевать я на тебя хочу! Я слишком хорошо тебя знаю!

Он опомнился. И даже сбросил ноги со стола.

– Тогда какого черта ты врываешься ко мне в кабинет?

– Я пришла потому, что это ты убил Руслана Гароева.

В тот же самый момент я поняла, что сделала страшную, несусветную глупость. Он вскочил на ноги, как подброшенный, краска отхлынула от лица. За секунду он стал белым, как мел, у него даже затряслись руки.

– Что ты несёшь?! – даже голос его изменился на писклявый фальцет. Было поздно отступать. Я угрожающе надвинулась на него, сжав кулаки.

– То, что слышал! Ты убил Руслана Гароева!

– Наташа! Что случилось?! Это неправда! Как ты могла?!

– Как я могла?! А ты знаешь, что меня собираются арестовать за это убийство?!

– Что за нелепость? Тебя?! Почему тебя?! Полная чушь!

– Не такая уж полная! Это ты его убил! И если надо, я смогу это доказать!

– Наташа! Ради Бога! Никого я не убивал!

– Ещё как убил! Я все поняла сразу!

– Что ты поняла?

– Помнишь тот разговор? Когда ты просил его подставить? Просил, чтобы я помогла тебе шантажировать Гароева потому, что ты ему должен! Тебе нечем было платить, а пришло время отдавать долг! И ты решил от него избавиться!

– Хорошо, если это так, зачем мне вмешивать тебя?

– Наверное, чтобы меня подставить! Знаешь, тогда у нас получится весьма интересный разговор! Мила Танеева не единственная дочь мэра! У него есть сын от второго брака, этим сыном он и дорожит. А на дочь ему наплевать. Он прекрасно знает, что она наркоманка и занимается проституцией. Поэтому весть о том, что его дочь – проститутка по вызову, не была бы для него новостью! Ему было бы на это плевать! Ты это узнал, и, поняв, что план с шантажом провалился, убил Гароева!

– Я этого не знал! Клянусь жизнью!

– Кроме того… Я видела тебя утром 4 октября! В компании с одной недозревшей кобылой! Очевидно, вначале ты отвозил её домой, а потом поехал к дому Гароева!

– Я никуда не ездил. Ты девица… Я даже не помню её имени! Да, я отвёзеё в общежитие – она живёт в общежитии, но потом я вернулся домой! Клянусь жизнью!

– Расскажешь обэтом следователю, когда меня арестуют!

– Не понял?

– Если меня арестуют, я всё расскажу!

– Господи, успокойся! Вот в чём дело: ты боишься. Не бойся, мы эту проблему решим. Я заплачу, сколько нужно, и никто тебя пальцем не тронет!

– Заплатишь за меня? С чего вдруг?

– Ну… ты всегда значила для меня очень много.

– Особенно теперь, когда я столько знаю? Мне твои деньги не нужны!

– Зачем, в таком случае, ты ко мне пришла?

Зачем? Я замолчала, пытаясь собраться с мыслями. Сделать то, что я сделала, было верхом нелепости, и такой тупостью, о которой не хотелось думать. Как я могла поступить так импульсивно? Зачем я рвалась сюда, сломя голову? А если он действительно виновен в том, в чём я хочу его обвинить? Прийти и выкрикивать такое в лицо убийце? Кроме того, у меня нет ни одного доказательства его вины. И я видела только, как он садился в машину с той девицей. Откуда я могла знать, куда он поедет? Какая получилась ерунда… оставалось одно объяснение: я рвалась к нему потому, что мне плохо. Я привыкла всегда, когда мне плохо, бежать к нему. Вдруг обессиленная, я в растерянности закрыла лицо руками.

– Милая, успокойся… – он обнял меня за плечи и нежно повёл вглубь комнаты, где стоял широкий кожаный диван, – отдохни, успокойся. Вот, выпей.

Он протягивал мне рюмку, и машинально я выпила её содержимое: коньяк. Потом сел рядом, продолжая меня обнимать.

– Я знал, что ты обеспокоена, но не знал, что всё так серьёзно. Прежде, чем ты расскажешь мне, что случилось, я хочу кое-что тебе показать. Я действительно был должен Гароеву. Подходил срок выплаты долга. Мне нечем было платить – все свои деньги я вложил в дело. От одной из своих служащих я узнал про Милу Танееву, и решил попробовать. Я встретился с тобой и попробовал осуществить этот выход. Клянусь, я не знал про то, что отцу известна её жизнь! Я понятия не имел обэтом! После нашего с тобой разговора я очень расстроился, поехал к одному знакомому и одолжил деньги. Потом перевёл их Гароеву. Вечером. Вот, смотри.

Я взяла протянутую им бумажку. Это был платёжный перевод суммы в 25 тысяч долларов на счёт строительной компании «Аргус», осуществлённый в 20.05 3 октября. Ошибки быть не могло. Цифры были проставлены в банке.

– Видишь? Я не лгу. Тот знакомый, который одолжил мне деньги, пригласил меня на презентацию в ночной клуб. Там я познакомился с девицей, с которой ты меня видела, и провёл с ней ночь. Девица была отвратительна! Если бя знал, что утром придёшь ты, я ни за что бы так не поступил. Но я не думал, что ты можешь прийти. Я решил, что вызываю у тебя отвращение и до сих пор тыне можешь меня простить. Я не знал, что у тебя такое благородное сердце. Вот и всё. Видишь, я ни в чём не виноват. У меня не было причин убивать Гароева. Я сам был шокирован его убийством, но не думал, что это может так далеко зайти! Расскажи мне абсолютно всё, что с тобою случилось!

Обнявшись, мы сидели рядом на диване, словно два самых близких человека на земле. Мне не хватало именно этого: тепла рук на своих плечах в сгустившейся вокруг темноте. Мне не хватало выражения его глаз – серьёзного, но в то же время нежного, рыжеватых глаз с огненной ухмылкой, с яркими чёртиками огоньков, которые умели смотреть с такой теплотой. Глаз, которые я так часто видела в снах. Я могла говорить с ним, говорить без конца, и форма этой самой настоящей на земле близости всегда существовала между нами. Ведьнастоящая близость – не слияние тел, а слияние душ…. Самый близкий на земле человек тот, кому ты можешь всё рассказать. И в тот самый момент мы были невероятно, безудержно близки, словно пропасть разбитых и трагических лет, затянувшись, больше не маячила тяжёлым кошмарным призраком за нашими плечами. Он был дороже всех – фантом, существующий только в моём воображении, не имея ничего общего со страшной реальностью. Теплота казалась искренней, а глаза… Я рассказала ему всё, абсолютно всё, сжавшись в липкий комок от словесного приближения страшной пропасти, теперь стоящей совсем рядом и ужеобжигающей мои ноги своим зловонным дыханием.

Я закончила рассказ, потом добавила:

– Я не знаю, что теперь будет. Мне становится плохоот одной мысли, что меня могут посадить в тюрьму. Посадить вместе с проститутками, воровками, торговками наркотиками и убийцами, словно какое-то отребье. Даже если моя невиновность будет потом доказана, на мне всё равно можно будет ставить крест. Я потеряю всё, чего добивалась и к чему стремилась. Мне страшно. Что делать, я не знаю. Я боюсь выйти на улицу. Не говоря о том, чтобы дальше жить.

Он вздохнул и обнял меня ещё крепче.

– Ситуация тяжёлая, но ничего страшного нет. У них нет на тебя ничего серьёзного, иначе ты была бы давно за решёткой. Давай подумаем, что у нас есть такого, чтобы начать борьбу. Мы знаем, что ты никогда не была любовницей Гароева…

– Ты знаешь это? – перебила его.

– Да, знаю. Знаю точно.

– Откуда?

– Я знаю тебя. Твой характер. Поступать так на тебя непохоже. У тебя другая натура. Я бы сказал, благородная под наносной шелухой. Ты бы никогда так не поступила. Поэтому я знаю, что ты не была его любовницей. Если ты серьёзноживёшь с кем-то, ты не сможешь изменить. Мне ты никогда не изменяла. Я это помню. Поэтому я даже не допускаю мысль о Гароеве. Я знаю, что это полная чушь.

– Спасибо, – у меня задрожал голос, и он посмотрел удивлённо, – спасибо. Ты единственный человек, от которого я услышала такие слова.

– Пожалуйста. Только не надо плакать. Давай лучше думать. Насколько я понял, их главной мотивировкой является то, что на твоей связи с Гароевым настаивает его жена.

– Жена, которую я не видела ни разу в жизни!

– Ты в этом уверена?

– Конечно!

– Я знаю Алису Гароеву. До того, как выйти замуж за Гароева, она работала продавщицей. В магазине одежды или обуви, точно не помню. Там, в магазине, она с ним с познакомилась. Они поженились. Алиса бросила работу, родила двоих детей, располнела… В том браке не было ни грамма любви. Может, какое-то увлечение вначале, но потом… Гароев стал шляться. Не пропускал ни одной юбки. Интересы его жены ограничивались двумя вещами: тряпки и еда. Она не вмешивалась в его похождения, его это устраивало. Он не собирался разводиться с ней из-за детей. Детей он очень любил. Она терпела его образ жизни потому, что он очень хорошо её обеспечивал. Многие так живут. Я понимаю, почему у ментов возникла такая версия: стоит взглянуть на Алису один раз, чтобы всё понять.

– Откуда ты её знаешь?

– Я работал с Гароевым. Бывал и у него дома. Алиса Гароева – невероятно толстая крашеная блондинка лет тридцати пяти, тридцати восьми. Её вес около ста двадцатикилограммов при росте сто шестьдесят. Она напоминает ожиревшего бегемота, но отнюдь не добродушного. Она очень надменна, всё время ворчит, кроме того, у неё визгливый голос и просто чёрный рот. Куда бы она нипопала, везде устраивает скандал. Во всех дорогих магазинах её просто боятся. Это её развлекает. Фасону больше, чем у английской королевы. Одевается безвкусно, в яркие кричащие тряпки, которые совершенно ей не идут. Вся увешана золотыми побрякушками, как новогодняя ёлка. Вид кричащий, вульгарный. В общем, душа мелкой продавщицы с образованием восемьклассов, умноженная на большие деньги. Ни один нормальный человекне станет сомневаться, что с такой женой у Гароева была куча любовниц.

– И одна из которых – я.

– И одна из которых – ты. Ты говоришь, Алиса Гароева настаивает на своих показаниях и называет твоё имя?

– Да.

– Странно. У меня есть кое-какие связи… Подожди минутку. Я позвоню.

Захватив мобильный телефон, он вышел. Вернулся ровно через пятнадцатьминут – я следила за ним по часам.

– Дело хуже, чем я ожидал. Я позвонил одному знакомому в ментовке, чтобы узнать о том, что говорит Алиса Гароева. Этот знакомый мне кое-чем обязан… Алиса Гароева говорит следующее: что ты преследовала её мужа и заставляла его на тебе жениться, а он отказывался оставить семью. Ты тащила из него деньги для своего агентства, а он давно хотел разорвать с тобой все отношения. Наконец он поставил тебя перед фактом, что тебя бросает, и рассказал обэтом жене. Ты пришла в ярость, явилась утром к нему домой (по её словам, ты часто бывала в их доме в отсутствие Алисы) и его застрелила.

– А где я взяла обрез?

– Теперь самое страшное…Приготовься. Обрез висел в квартире Гароева, в холле, на стене. После прихожей шёл большой холл… Там стояли растения, кресла, висели ковры, на которых были развешаны оленьи рога и оружие. В том числе обрез. Самодельный охотничий обрез. Кстати, Гароев его хранил совершенно незаконно, оружие не было зарегистрировано. Ты схватила оружие со стены… Тело Гароева было обнаружено именно в этом холле. Вместе с убийцей он прошёл всю прихожую. На нем были трусы, тапочки и домашний халат. Халат был распахнут. Как ты думаешь, кого мужчина может встречать в трусах? Только человека, который вообще видел его без трусов – то есть свою любовницу.

– А отпечатки пальцев на обрезе?

– Вот это и есть самое страшное. Отпечатков пальцев нет, но… На стволе найдена частичка лака для ногтей, коричневого цвета. Лак дешёвый, «Риволи», в магазинах его полно. Ты пользуешься таким лаком…

– Откуда они это знают?

– Никитин, когда был в твоей квартире, увидел бутылочку такого лака на туалетном столике.

– Таким лаком пользуется половина города! А коричневый – самый распространённый цвет! У женыГароева наверняка есть такой!

– Нет. Они это проверили. Жена Гароева такой дешёвой косметикой не пользуется, и лака «Риволи» у неё нет.

– Тогда почему они меня не арестовали?

– Потому, что это не явное доказательство. Тебя бы не спасло ничего, если бтам были отпечатки пальцев…

– Боже… – я обхватила голову руками.

– Успокойся! Немедленно успокойся! Ты не должна отчаиваться! Ещё ничего страшного нет!

– Я погибла… Как могло такое случиться?

– Успокойся! Кажется, я придумал, как можно тебя спасти.

– Муж уже предлагал мне взять адвоката.

– Адвоката можно найти, дело не в этом. Я придумал кое-что другое. Послушай меня внимательно. Здесь, в этом гостиничном комплексе находится очень много всего. В том числе я сдал помещение салону красоты на третьемэтаже. Там работают очень хорошие мастера, хоть и с высокими ценами. Алиса Гароева посещает этот салон: делает там причёску, маникюр… Я предлагаю тебе устроить с ней встречу там, в этом салоне, столкнуть вас лицом к лицу и снять на видеокамеру то, как она тебя не узнает! Понимаешь? Алиса утверждает, что видела тебя с мужем не один раз! А мы запишем на кассету вашу встречу, и то, как она не узнает тебя в лицо! Хороший адвокат сможет разрушить все её показания!

– Этобыло бы хорошо, но как мы узнаем, когда она приедет?

– Нет ничего проще! Я попрошу девочек, работающих там, задержать Гароеву подольше. Поставлю там своего человека, он сообщит мне, я вызову тебя. А до этого установлю скрытые камеры. Девочки из парикмахерской будут свидетелями.

– Они согласятся?

– Этоуже мои проблемы!

– Ты пойдёшь ради меня на такие расходы?

– Да, пойду. Я не допущу, чтобы ты села в тюрьму. Твой номер мобильного не изменился? Носи с собой всегда телефон! Я всё подготовлю. Ты столкнёшься с ней там, обратишься с парой фраз. Потом парикмахерша спросит Гароеву, кто ты такая. Та ответит, что видит тебя в первый раз в жизни. Мы всё это запишем. Сможешь сыграть роль?

– Конечно.

– Вот и хорошо. Я буду тебе помогать. Всё будет хорошо, вот увидишь!

– Спасибо. Я хотела тебя спросить… Зачем ты позвонил мне на работу? Ты догадывался, что я могла тебя видеть?

– Нет. Я позвонил сказать, что уже отправил деньги Гароеву, и у нас нет причин для конфликта. Это и были теизменённые обстоятельства, о которых я говорил. Я не хотел, чтобы мы были врагами. Мы, которых связывает так много…

– Не надо.

– Я не хотел напоминать. Прости.

Все ушло: хорошее, доброе, со мной вновь была горечь… Горький вкус незатянувшейся раны…

– Я простила тебя. Давно.

– Я не знал.

– Простила. Что ещё я могла сделать?

– Давай не будем вспоминать прошлое. Хорошо, что ты сейчас рядом со мной.

Горький вкус становился всёотчётливей и сильней. Внезапно он наклонился и поцеловал меня. Я вздрогнула, будто меня ударили. Потом удивилась. Я не почувствовала ничего. Так бывает, когда кровоточащие руины разбитой души остаются там, где когда-то были очертания твоих губ.

– Мне нужно идти.

– Ты не останешься? Я думал…

– Прошлого не будет. Даже за твою помощь. Если хочешь помочь, помогай просто так. Я не буду за это платить.

– Хорошо. Как скажешь. Но куда ты пойдёшь, на ночь глядя?

– Домой.

– Разве тебе хочется туда идти?

Он всегда умел читать мысли. От него не мог скрыться мой растерянный взгляд. Не хотелось! Ещё как не хотелось!

– Буду ждать твой звонок.

Вышла.

Когда я вернулась домой на такси, муж был в спальне, в кровати, и сладко спал.

Вслед за этим судьба подарила мне несколько тихих дней. Мои отношения с мужем стали спокойными и ровными. Никто из нас больше не вспоминал о том страшном скандале. Изредка в его глазах мелькало что-то типа виноватого раскаяния, но я делала всё для того, чтобы это не замечать. Мне хотелось тишины и спокойствия. Я пила это спокойствие как бодрящий напиток из треснувшей чаши своей жизни, и с удивлением замечала, что не всёещё разваливается по треснувшим краям…

Мент больше не появлялся в офисе. И не вызывал для допросов. Ни Ольгу, ни меня. Всё затихло, накалившиеся страсти полностью исчезли в атмосфере привычной обыденности. И всё чаще и чаще проскальзывала радостная мысль: а вдруг всё? Вдруг всё уже прошло? Прошло само собой, затихло, и жизнь вошла в обычные рамки. От этой мысли хотелось жить, и было легко. Так прошло несколько дней. Работники фирмы занимались своими делами и прекратили обсуждать на всех углах меня вместе с убийством Гароева. Новость стала неинтересной, растеряв новизну. Я жила дальше, и так хотела жить дальше спокойно, без постоянного чувства тревоги и мерзких перешёптываний за спиной.

Телефонный звонок под конец рабочего дня стал для меня полной неожиданностью. Было уже около пяти часов, я собиралась идти домой. Сначала я не узнала голос, но потом вздрогнула, словно меня хорошенько стукнули электрическим током…

– Неужели ты совершенно не помнишь наш уговор?

– Честно говоря, мне совсем не хочется его помнить…

– Как знаешь, – обиженно, – я хотел тебе помочь.

– Я знаю. Я очень тебе благодарна. Ты не так меня понял.

– Да? В таком случае… Алиса Гароева будет в салоне красоты завтра в одиннадцатьутра.

– Откуда ты знаешь?

– Минут двадцатьназад она позвонила в салон своему парикмахеру и предупредила, что приедет завтра в одиннадцатьутра и чтобеё не заставляли ждать. Представляешь, что это для нас означает? Ты должна немедленно приехать!

– Зачем?

– Осмотреть всё на месте. Решишь, как действовать…

– Я увижу всё завтра. Приеду в десятьутра, заранее. Предупрежу, что утром не выйду на работу. Зачем ехать сейчас?

– Ну, я подумал, что мы всёподготовим, а потом вместе поужинаем…

– Мы ведь договаривались!

– Да, ладно. Как хочешь. Тогда я буду ждать тебя утром, в десять.

Я завершила разговор с неприятным щемящим чувством. Кошмар возвращался. Но наш план был хорошо продуман, мог принести реальную пользу, поэтому я всё же решила воплотить его в жизнь. Супругу я не собиралась говорить ни слова. Он не одобрил бы ни помощи моего бывшего любовника, ни то, как мы собирались действовать– красиво, но хитро и немного за спиной.

Кассета закончилась. Мы уставились в погасший экран.

– Этобыло здорово! – удовлетворённо прокомментировал он и расслабленно откинулся на мягкую плёнку дивана.

– Сколько шла запись? – спросила я, – Пятнадцатьминут?

– Ну и что? Пятнадцатьминут вполне достаточно. Ведь ясно, как божий день – она тебя не узнала!

– Она и не могла меня узнать… – задумчиво протянула я, уставившись в одну точку перед собой.

– Ты молодец! Держалась просто здорово! Никогда бы не подумал! Давай за это выпьем!

– Нет, я не хочу за это пить. Ни сейчас, ни потом. Никогда. Я отдала бы всё за то, чтобы этого не было.

– Я понимаю… Ну что же делать? Надо принимать жизнь такой, какая она есть.

Я кивнула, соглашаясь, пытаясь перенестись мыслями в целых пятнадцатьминут, прожитых мной на кассете. Отрывок жизни, как много всего… Это было просто. Пятнадцатьминут. Красиво декорированныйуютный салон парикмахерской.

Неслась, сломя голову, и сердце моё колотилось так, что буквально вырывалось из груди. Такси, в котором я ехала, попало в автомобильную пробку. На одной из центральных улиц машина простояла минут сорок. Водитель ругал местные власти, а я грызла пальцы и вертелась, сидя будто на раскалённых камнях. Я не успевала к десяти, я не успевала даже к одиннадцати, и свет постепенно мерк в моих глазах. Я кляла себя за то, что села в такси, кляла неорганизованное движение машин в центре и Бог знает, что ещё, разгрызая пальцы почти до крови. Когда, взмыленная и несчастная, я влетела в здание комплекса, огромные электронные часы в холле показывали четверть двенадцатого. Я не успела прорепетировать, не успела осмотреть салон и подготовиться, и мне оставалось полагаться только на саму себя. Он ждал меня возле дверей.

– Что случилось? Я думал, ты не приедешь!

– Пробка! Попала в пробку, в такси. Где она?

– Забегай прямо в холл. Там мягкий уголок с журналами. Толстуха-блондинка с визгливым голосом. Её мастер задерживается, она ждёт…

Но все его описания были излишни. Уже приближаясь по зеркальному коридору к уютному просторному холлу салона красоты, я слышала визгливый бранящийся голос и у меня не оставалось никаких сомнений в том, кого я там найду.

– Этобезобразие! Бездельники ленивые!

Одёрнув короткую юбку возле ближайшего зеркала и поправив причёску, непринуждённым шагом свободной богатой женщины я вошла в холл.

Это было прелестное место. В уголке возле зеркальной стены устроили что-то вроде маленького сада. Там были пальмы и растения с огромными цветами, а посередине переливался всеми цветами радуги хрустальный фонтан. Возле фонтана был расположен мягкий уголок: низкие диваны, удобные кресла, журнальные столики с красочными журналами. Но крашенная под блондинку толстуха, восседавшая на одном из диванов, была слишкомвозбуждена, чтобы оценить красоту местного декора. Сидя на диване, она орала визгливым голосом:

– Безобразие! Ноги моей здесь больше не будет!

На её крики никто не обращал внимания. Я опустилась в кресло, внимательно рассматривая её. Сомнений не было: передо мной Алиса Гароева. Очень полная, низенького роста, приземистая, одетая в ярко-зелёную накидку типа пончо и черные брюки огромного размера. Кольца, серьги, браслеты, цепочки – украшений, как на новогодней ёлке. Много косметики, излишне много: малиновые губы, синие веки, коричневые ресницы. Все безвкусно, нелепо и очень дорого. Меня немного поразил её вид: я помнила, что со дня смерти её мужа прошло чуть больше недели. Но блондинка, по-видимому, отнюдь не испытывала печали. Напротив. Визгливыйголос дополнял портрет. Алиса Гароева разорялась потому, что её заставили ждать.

– Я прошу прощения.. – я решила заговорить с ней первой, – вы не подскажете… здесь всегда нужно так долго ждать?

Алиса Гароева развернулась ко мне с радостным видом человека, обретшего нового слушателя.

– А, вы тоже заметили? – завизжала она. – Этовозмутительно! Я позвонила предупредить о своём визите ещё вчера! Специально потратила время, чтобы позвонить! И что вы думаете? Мне заявляют, что парикмахерша, видите ли, занята, и я должнаподождать! Я! Ждать! Как вам это нравится?! Заставляют ждать меня! Это возмутительно! Если быэта дрянь не была таким хорошим мастером, моей ноги бы здесь не было давным-давно! Свора тупых ленивых бездельников! Я имею право требовать уважения за те деньги, что я им плачу!

– Вы часто тут бываете?

– Иногда. Здесь хорошие мастера. Если быне это отношение! Я жду уже целых 10 минут!

– А я здесь впервые….

– Я заметила. Я вас раньше тут не видела. Я знаю почти всех постоянных клиентов.

– Да, мне посоветовали попробовать…

В этот момент вышла молодая женщина в коротком зелёном халатике и фартуке:

– Алиса, ради Бога, извините…

Продолжая ворчать, Гароева пошла следом за ней, даже не посмотрев в мою сторону. Кроме её самой, мадам Гароеву больше никто не интересовал. После этого на кассете был записан другой момент. Алиса Гароева восседала в парикмахерском кресле с клеёнчатой накидкой на плечах. Её мастер спрашивала:

– Только что в холле вы разговаривали с женщиной. Вы её знаете?

– Первый раз видела!

– Вы знаете, кто она такая?

– Понятия не имею! Я видела её в первый раз в жизни!

– Вы с ней не знакомы?

– Конечно, я её не знаю! Я уже сказала! Что вы ко мне пристали? С чего вдруг я должна её знать? Кто она такая?

– А мне показалось, что вы с ней знакомы!

– Да вы что, с ума сошли? С чего вдруг я должна быть с ней знакома? Так, перекинулись парой общих фраз!

Запись была сделана очень удачно. Было видно, что она не лгала. Алиса Гароева меня не знала! Столкнувшись в холле парикмахерского салона, она не узнала меня потому, что никогда вжизни не видела и не знала меня в лицо! Это полностью подрывало её показания о том, что она не раз видела со своим мужем именно меня, и что она знала о нашей связи. Алиса Гароева не могла видеть меня с мужем потому, что я никогда невстречалась с Гароевым за пределами офиса и потому, что она никогда не видела лично меня. Мы не были знакомы. Стоило посмотреть эту плёнку, как становилось ясно: все её показания – ложь от начала и до конца.

– Ты довольна?

Через некоторое время после записи мы сидели в его кабинете, просматривая кассету.

– Допустим. Только что это даст?

– Как что? Это ведь подрывает все показания Гароевой!

– А она скажет, что знала о моём существовании понаслышке, но не видела в лицо, а её не так поняли. Или что не хотела меня узнавать специально.

– Ну, нет. В своих показаниях она заявила чётко и ясно, что видела лично, своими глазами, и не один раз, как ты садилась с её мужем в его машину, видела вас в разных местах, например, в ресторанах, и, наконец, заставала тебя в своём доме, в своейквартире, в спальне, и даже вышвыривала тебя из квартиры лично! Этой кассетой мы докажем, что при случайной встрече Алиса Гароева тебя не узнала, а, значит, все её слова – ложь.

– Не знаю… может, ты и прав. Но я не умею защищаться… я не привыкла… на меня никогда так серьёзно не нападали…

– А тебе и не нужно защищаться! Я буду делать это вместо тебя!

– Да уж… Я заметила: она совершенно не горюет о муже.

– А чего ей горевать? Гароев составил завещание, в котором завещал ей и детям всё имущество и банковские счета. Квартира вообще изначально была записала на неё, дача тоже. Драгоценностей у неё вёдра, денег – тоже. Кстати, мадам вместо него сделалась директором фирмы. Пытается заниматься бизнесом. Все сотрудники в обморок падают! А мадам в восторге.

– Интересно… Завещание, дела… Сама на даче… связь не находишь?

– Ты думаешь, она наняла кого-то, чтобы его убить?

– А ты как думаешь?

– Что ж, это возможно. Думаю, она долго таила на него зло. Женщин нельзя обманывать с другими, этого они никогда не прощают, как бы ни делали вид. Думаю, она могла его убить. Не сама, конечно. Вполне возможно.

– Может, стоит за ней проследить?

– Неплохая мысль! Я подумаю над этим.

– Подумай. Кстати, куда это она решила сделать причёску?

– О, это интересно! Мадам Гароева отправляется сегодня вечером на банкет. Сегодня день рождения одного очень крутого человека. Он держит несколько банков. В общем, очень крутой. Гароев постоянно вёл с ним дела. Теперь их унаследовала мадам Гароева. Сегодня у него день рождения, ему пятьдесят шесть. Он организует банкет в ресторане «Астория». Будут все сливки делового общества. Гароева приглашена. Кстати, я тоже приглашён. Сегодня вечером я за нею понаблюдаю. Именно на этот банкет она и делала причёску. Кстати, извела бедную парикмахершу до предела. Я слышал, как она жаловалась.

– С кем ты идёшь?

– Что, интересно? Или хочешь со мной?

– Ни то, ни другое. Просто так спросила.

– Неправда. Просто так подобные вещи не спрашивают.

– Мне стало интересно, вдруг ты ещё кому-то помогаешь? Бюро помощи?

– А разве есть, кроме тебя, подозреваемые в деле Гароева? Что-то я не слышал!

– Грубо, но вполне точно. Ты помогаешь мне потому, что оправдываешь убийцу Гароева? Или потому, что попала в беду именно я?

– Господи, какие глупости ты болтаешь! Разве меня интересует кто-то, кроме тебя? Да плевать мне на Гароева и на ублюдка, который с ним расправился! Я не хочу, чтобы ты села в тюрьму. Ты слишком мне дорога. То, что нас связывает… разве такое может связывать со многими?

– Господи… такое никому не дай Бог…

– Я помогаю тебе потому, что ты мне очень дорога. Ещё потому, что ты не делала того, в чем тебя обвиняют. Кому, как ни мне, это знать…

– Да, убедил. Я ещё хотела спросить… А ты знал, чем в действительно занимался Гароев?

– Ну, там были разные дела… например, он одалживал деньги под проценты… Как мне…ещё что-то… точно я никогда не знал…

– Хорошо. Кассета пусть остаётся у тебя. Потом расскажешь про вечер. Кстати, ты так и не ответил мне, с кем ты идёшь?

– Один. Ты сейчас на работу?

– Домой.

Я действительно поехала домой, накануне отпросившись у Ольги. Я слишком переволновалась, и не смогла бы сидеть в офисе целый день. Впервые в жизни мне было на все плевать.

Около семи вечера я торчала в подворотне напротив ресторана «Астория». Я наблюдала, как съезжались гости на торжество. Видела, как приехала мадам Гароева. В новеньком «мерседесе». Одетая в синее бархатное платье, она прошествовала в ресторан в гордом одиночестве. Красная спортивная машина подкатила в половине восьмого. Он вышел (в белоснежном костюме) и помог выпрыгнуть длинноногой спутнице, девице, крашенной в ярко рыжий цвет. Ей было лет двадцать, не больше. На девице было короткое чёрное платье, едва прикрывавшее задницу, и ходули-каблуки. Рыжие волосы придавали ей вид шлюхи. Очевидно, такой она и была. Обнимая за тощую талию рыжую шлюху, он гордо прошествовал в ресторан.

Что-то внутри подталкивало, побуждая к действию, и мне было противно до тошноты. Я не очень остро отреагировала на то, что увидела возле ресторана. Я давно привыкла к его лжи. Самым большим удивлением стало бы для меня, если хотя бы один раз в своей жизни он сказал правду. Я не удивлялась его лжи, я удивлялась другому… Зачем я следила за ним? В тот же вечер, наспех, я сфабриковала себе алиби и даже подтвердила его, позвонив по мобильному одной из подруг. Подруга, дама весьма легкомысленная и не разборчивая в интимных связях, среагировала так, как я и ждала.

– Быть того не может, Наташка! Неужели ты снова кого-то себе завела?