Текст книги "Ловушка для примерной девочки"

– Волька, киса, ты где? – Наташа поднялась на пролет выше, потом спустилась на пролет ниже, опять поднялась на площадку Ленкиного этажа. – Волька, иди ко мне, я тебе что-то дам…

На площадку вышел и Александр.

– Не идет? Мурка, эй, ты где? Может, она уже на улице давно?

Это были первые слова, с которыми он обратился к Наташе напрямую. Весь вечер она удачно избегала его. Но все время думала: как бы узнать, почему ее кошка очутилась у него в руках? Почему-то это казалось очень важным.

– Вряд ли. Здесь же все время было шумно, – ответила она и пошла по лестнице вверх. – Скорее всего, где-то там прячется… Волька, Волька, кис-кис!

– Мурка, Мурка! – подхватил Александр и пошел следом.

Мурка-Волька услышала их голоса уже давно и короткими перебежками, приседая при каждом постороннем шорохе, пробиралась вниз.

– Вот она! Волечка!

– Муренка!

Они оба присели на корточки и одновременно протянули по куску колбасы.

– А теперь с ней что делать? – спросила Наташа, наблюдая, как кошка задумчиво выбирает, у кого первого взять угощение.

– Ты думаешь, Костик с Ленкой ее не оставят? – отозвался Александр.

– Она сама не останется, – уверенно сказала Наташа. – Не тот характер. И вы мне скажете, где вы ее взяли?

И тут мужественное лицо Александра Матросова покраснело, а на глаза навернулись слезы…

– Давай, мы ее обратно вернем, туда, где она живет, – сказал он, избегая ее взгляда.

– Саша, как получилось, что вы принесли именно эту кошку? – настойчиво повторила Наташа.

Никакой надежды, что она отвлечется. Надо отвечать. Александр набрал полную грудь воздуха, отвернулся и сказал почти с отчаянием:

– Я тебя с ней видел. Много раз. А потом ты исчезла…

Кошка сидела, мыла мордочку и бросала на них короткие взгляды. Ей было интересно смотреть, как стена, которой отгородилась Терпеливая, стала вдруг плотной, как бетон. А потом начала таять, таять… И вот уже не стена это, а так, утренний туман. Который вот-вот унесет ветер…

* * *

На другой день за Кириллом пришел Артур.

Наташа увидела его в вестибюле, у окна – и похолодела. Только бы прямо здесь, в лицее, он не начал ее оскорблять…

– Кирюша, видишь папу? Беги к нему… – Она попыталась отсрочить встречу хотя бы на минуту, но Кирилл молча потянул ее за собой.

Однако Артур просто потрепал Кирюшку по волосам и поднял на Наташу приветливое лицо.

– Отлично выглядишь! Как жизнь?

– Здравствуй, Артур, – ответила она. – Как выгляжу, так и живу.

– Значит, у тебя все хорошо? Может, и меня на чай пригласишь? А то Кирка так хвастался твоими пирогами… Я даже позавидовал.

Интересно, чего больше испугалась праматерь Ева в Эдеме: того, что на дереве обнаружила змею, или того, что эта змея заговорила с ней ласково? Ишь, какой этот змей приветливый. А впрочем, ничего удивительного. Она не забыла, как он умеет играть. Интересно, что еще он задумал?

– Пироги, к сожалению, уже съедены, – без выражения сказала Наташа.

– Хм… Это означает отказ?

Наташа пожала плечами и развела руками: да, мол…

– Почему? – взвыл Кирилл, привычно вцепляясь в ее руку.

– Кирюш, не делай вид, что ты это только что узнал. Я тебя с утра предупредила. Я сейчас сразу еду к подруге, там надо наводить уют в новой квартире. И завтра не получится. А вот в пятницу… Если папа позволит, в пятницу приходи с ночевкой. И на всю субботу.

Сказала – и внутренне съежилась. Сейчас Артур ей покажет «с ночевкой»!

И снова ошиблась.

– Договорились! – жизнерадостно согласился Артур. – В пятницу я его к тебе… Вернее, я вас после уроков заберу. И мы поедем кутить. Как когда-то, в старые добрые времена!

Наташе стало страшно. Что он затевает? Какие еще старые добрые времена? Никуда она с ним не поедет.

Ладно, до пятницы есть время, она что-нибудь придумает. А сейчас надо просто побыстрее отвязаться от него.

Но Артур не спешил расставаться.

– Может, отвезти тебя?

– Да, Наташ, поехали! – подхватил Кирилл, снова завладевая ее рукой.

Ну невозможно же видеть, как эти синие глаза ждут, надеются и вот-вот наполнятся слезами.

– Поехали… – обреченно пробормотала она и пошла к машине.

Артур открыл перед ней переднюю дверцу. Но она села назад, с Кириллом. Ей не нравилось то, что происходит. И пугало собственное состояние: головой постепенно овладевал знакомый морок. Тот самый, когда она забывала свои весомые доводы и переставала понимать, как ей действовать. Оказывается, она еще не совсем перестала бояться Артура.

– Я приехала, останови, пожалуйста.

Голос дрогнул. Ой, как плохо…

Но Артур послушно затормозил. Она чмокнула Кирюшку и торопливо выскочила из салона. Артур выскочил следом и крикнул ей в спину:

– Так я в пятницу приеду?

Она, не оборачиваясь, махнула рукой.

* * *

Артур еще постоял у крыла своего джипа, озадаченно пошевелил бровями, наконец сел в машину и поехал домой.

Всю дорогу он то и дело удивленно хмыкал и пожимал плечами.

Кирилл всю дорогу молчал.

…В то время, когда от Артура сбежала и вторая жена – такая, казалось бы, послушная и тихая, – он был слишком занят тем, чтобы удержать в городе Нику. И потому в уходе Натальи ощутил только одно неудобство – то, что Кирка страдал, плакал и болел день за днем. И он сбросил груз забот о сыне на свою мать. Да еще и сильно поссорился с ней, даже однажды закричал: «Это ты придумала, как избавиться от Наташкиной беременности, теперь как хочешь, так и крутись». А сам принимал все мыслимые и немыслимые меры, чтобы удержать возле себя Нику.

Но все его меры провалились. Ника умчала с новым любителем экстрима. И на прощание велела больше ее не беспокоить. Никогда!

Ему было плохо. Так же, как тогда, когда Ника сбежала в первый раз. Он ведь знал, он ведь заранее знал, что так и будет! Он даже ожидал эту пустоту и безнадежность. И все равно на что-то надеялся. Он совсем не думал о Наталье, ему было неинтересно, где она и что с ней. А Кирка тосковал, опять температурил по ночам, а днем почти не разговаривал ни с ним, ни с бабушкой. Артур не знал, как отучить Кирилла от Натальи. Хотел гадостей про нее наговорить, чтобы хоть как-то ослабить эту привязанность, которая вызывала у него глухое раздражение. Но не стал наговаривать. Не знал, что бы такого придумать, чтобы Кирилл поверил. Любой другой давно придумал бы, а у него не получалось. Это потому, что он слишком порядочный, решил Артур. К тому же он ведь сам нашел Кириллу Наталью, а теперь сын так страдает… Да что ж он не отец, не может сделать так, чтобы его ребенку было хорошо?

И Артур бросился искать Наталью, и поклялся себе, что вернет ее, чего бы ему это ни стоило.

Впрочем, он был уверен, что слишком больших усилий делать не придется.

А что получилось? Какое унижение, какое немыслимое унижение!.. Пришлось тогда ногой выбивать ту запертую дверь.

И после этого она еще посмела ему сообщить, что у нее на руках документ об усыновлении! Конечно, он не сдержался. Никто бы на его месте не сдержался. И он выдал все, что о ней думает.

А она каким-то образом оказалась в Киркином лицее…

Ну, теперь держись, Наташенька!

Он поехал в этот лицей. Он со свирепой радостью заранее представлял ее страх. Она еще сто раз пожалеет, что обошлась с ним так… вот так.

А у нее – никакого страха. Она была спокойная, вежливая и чужая. Для него чужая, не для Кирилла.

Он снова хмыкнул и пожал плечами.

* * *

Наташа влетела в новое Ленкино жилище такая бледная и встрепанная, что подруга, даже ничего не спрашивая, кинулась искать какую-нибудь валерьянку.

– Нет, не надо… Водички только дай, – жалобно попросила Наташа и рухнула в объятия нового дивана.

– За тобой маньяк гнался? – спросила Ленка и протянула ей открытую бутылку минералки.

Наташа жадно попила, отдышалась, встала и, поставив по пути бутылку на какой-то еще не распакованный предмет, пошла переодеваться в «рабочую форму». Следом притопала Ленка с незажженной сигаретой и зажигалкой наготове.

Они были в квартире одни, но скоро должны были подойти Костик и Александр, поэтому медлить с разговором Ленка не могла.

– Колись, что у тебя опять произошло?

Наташа сняла костюм, сложила его на не распакованную пока коробку, натянула футболку и старые джинсы, наконец посмотрела на подругу и, сдерживая нервную дрожь, сказала:

– Сегодня было явление Артура.

– И что? Орал? – деловито поинтересовалась Ленка.

– Знаешь, если бы орал, мне было бы спокойней. Нет, он был такой приветливый… Как будто ничего не случилось. И навязался ко мне в гости. В пятницу… Вот я и думаю: что ему еще надо? И… боюсь! У меня с головой в его присутствии что-то происходит.

– Забота юности – любовь? – насмешливо спросила Ленка и закурила припасенную сигарету.

– Ты о чем? Какая еще любовь!.. Плюсквамперфектум…

– На фига ж ты его в гости позвала?

– Да не звала я! – почти закричала Наташа с досадой. – Я Кирюшку звала! А он…

– Ну, ясно. Будет тебя уговаривать вернуться. Он еще такие пляски вокруг тебя заведет! Да, а с Сашкой как? Вы вчера кошку куда отвезли?

– К нам. Ну то есть, теперь ко мне… Ты не против?

– Я-то теперь при чем? Ты с хозяевами говори, чтобы они, не дай бог, против не были. Ты на глупости какие-то сбиваешься… Отвечай на вопрос: с Санькой-то что?

– Ну что? Проводил меня до подъезда, естественно.

– И это – все? Вся награда за его страдания? Натка, вот уж кто тебя любит – так это Санька! Именно тебя! Ведь это то, что тебе надо! А ты!..

– Лен, давай не будем об этом? – устало попросила Наташа. – Мне сейчас никакая любовь вообще не нужна. Мне бы отдышаться… Я за время своего замужества вообще перестала понимать, кто я, чего хочу… Так, нечто для Кирюшки… Вроде робота, запрограммированного на няньканье.

Ленка поискала глазами, куда бы сесть, не увидела ничего более подходящего, чем куча одежды, – и уселась прямо на Наташин костюмчик. Наташа возмутилась:

– Ну что ты делаешь, а? У меня таких костюмов не сто штук!

– Это потому, что ты меня расстроила, – сказала Ленка, вскакивая и хватая Наташину одежду в охапку. – Совсем я с твоими историями нервная стала. Сейчас я это на вешалку пристрою, мы пока в ванной оборудовали… Ладно, хватит переживать. Там книги разобрать и протереть надо. Мужики сейчас придут стеллажи собирать.

Да, и Саша ведь придет… При этой мысли Наташе стало тепло и весело. И в голове образовался порядок. Вот она, сама по себе. Никого не боится. Ни от кого не зависит. Никому ничем не обязана. Никому ничего не должна. Ну, разве что Ленке с Костиком деньги должна, так это дело поправимое. Сама заработает, сама и отдаст.

И тут она вспомнила: счет! Ольга Викторовна оформила на нее чуть ли не половину своего дохода с ресторана. Может, снять сумму долга? Ребятам ведь именно сейчас деньги нужны, как никогда…

Нет. Она оттуда ни копейки не возьмет. Свекровь этими деньгами от своего греха пыталась откупиться. Если Наташа возьмет эти деньги – значит, простила? А она не простила и никогда не простит. А ведь свекровь уверена, что Наташа еще и благодарна должна ей быть. Подумаешь, ребенка потеряла! С кем не бывает. Зато деньги получила. Много денег, и считай – ни за что. Любая на ее месте была бы до конца жизни благодарна… Эту мысль Артур и его мать пытались внушить ей после больницы.

Оба они принимали ее за кого-то другого, оба они не видели ее настоящую, видели только подходящую няньку для Кирилла. Обоим им было совершенно не интересно, что она думает, о чем мечтает, какие планы у нее на дальнейшую жизнь. Все они решили за нее. Даже ее ребенка убили, потому что он не входил в их собственные планы. И ведь, попытавшись откупиться, всерьез верили, что любая на ее месте была бы благодарна. Нет, не простит.

А ведь до встречи с Артуром Наташа совершенно ясно представляла свой путь. И замужество на этом пути даже на обочине не виднелось. Не то чтобы она была категорически против замужества, не то чтобы она мечтала всю жизнь посвятить карьере. Она просто не думала об этом. Ей было интересно читать, учиться, представлять свою будущую работу в школе. В детстве все девочки мечтают о принце. А она почему-то не мечтала. И совсем не потому, что считала себя дурнушкой. Девчонки в общежитии могли что угодно о ней говорить, она-то знала, что привлекательна. В нее влюблялись одноклассники, за ней пытались приударить парни постарше. А она на все это смотрела словно издалека и откуда-то сверху.

«Душа ждала… кого-нибудь»? Кого?

Неужели Артура?

Она все время думала об этом, по одной доставая из коробок книги, аккуратно протирая чуть влажной тряпочкой, складывая в стопочки. Даже классифицировала: беллетристика туда, публицистика сюда, научная литература – вот сюда. Как много медицинских книг! Особенно по неврологии. Да, ведь Костик – врач-невропатолог. Совмещает частную практику с журналистикой.

Вот интересно, как Костик объяснил бы ее реакцию на Артура? Почему в его присутствии она то и дело теряет ясность мышления? Даже сегодня – и то… Но это вряд ли по его специализации, это область психиатрии.

Хотя и психиатры тут не нужны. Она же сама уже давно определила то, что с ней произошло: мо́рок. Помрачение. Артур с самого начала умело и хладнокровно морочил ей голову, а она верила каждому его слову. Сама она никогда никого не обманывала, потому и других в обмане не подозревала. А для него обман – просто средство для достижения цели. Он ведь и ее обвинил в обмане именно потому, что считал это нормой для каждого человека… Они просто очень разные, настолько разные, что не поймут друг друга никогда.

– Да. Никогда, – сказала Наташа вслух. – И мне это даже нравится…

Она разбирала книги в одиночестве. Ленка наводила порядок на кухне, а Костик с Сашей… Они уже пришли или нет?

Она поднялась с пола, потопала затекшими ногами и пошла на кухню. Ленка, мурлыча под нос веселенькую мелодию, заполняла кухонные шкафчики всякой посудой и утварью. На окне уже топорщились пестрые шторы. Кухня тоже получалась жизнерадостная. Наташа даже позавидовала: как это здорово – обустраивать собственную квартиру по своему вкусу!

Ленка спрыгнула с табуретки.

– Есть захотела? Я тоже. По кофейку? Сейчас колбаски настругаю…

– И что, у тебя только кофе с колбасой? А Костика чем кормить собираешься? – удивилась примерная Наташа.

– Да ладно тебе! Вот наладим жизнь – тогда и обеды готовить начну. А пока перебьется, – отмахнулась легкомысленная Ленка.

Наташа молча открыла новенький холодильник, грустно осмотрела припасы – колбаса, селедка в пластике, пара яблок, закрыла и решительно сказала:

– Лен, я в магазин сгоняю. Мужчин горячим кормить надо.

– Я не поняла – кто у нас за Кота замуж идет? – грозно удивилась Ленка.

Наташа отмахнулась, накинула куртку и побежала в магазин.

Через полчаса у нее уже был готов незатейливый овощной супчик, а в духовке томились куски курицы с картошкой. Ленка отиралась возле плиты, принюхивалась к запахам и горестно причитала, что Наталья, конечно, права, мужиков нужно кормить горячим, и самой тоже иногда поесть не мешает, вот только она, Ленка, так никогда не сумеет. Так что, может быть, и не стоит из еды делать культа?

– Научишься, – пообещала Наташа. – Давай уже на стол накрывать. Только я сейчас уйду, ладно? Я книжки уже разобрала.

– Устала, что ли? – озабоченно спросила Ленка.

– Да нет, нисколько. Просто мне сейчас надо домой. Я завтра приду и еще как-нибудь помогу.

Ленка посмотрела на нее внимательно, подумала и, наконец, догадалась:

– А! Ты Саньки стесняешься.

– Ничего я не стесняюсь! – соврала Наташа. Тоже помолчала, подумала и неохотно призналась: – Ну, стесняюсь, наверное. Я его не понимаю. То есть его отношения ко мне не понимаю. Зачем-то следил за мной… Вчера сознался. Кошку эту он не случайно принес. Это моя знакомая кошка, я ее в парке встретила, потом каждый день приходила кормить. А он следил за мной и кошку тогда же узнал.

– Почему – следил? – возмутилась Ленка. – Да он просто видеть тебя хотел! А тайком – это чтобы твоего замужнего покоя не потревожить.

– А ты откуда знаешь?

– Да что тут знать? – удивилась Ленка. – Просто понимаю. И ты бы могла уже понять. Ведь в глаза бросается, как он по тебе сохнет. Такой парень! На него охотниц – толпа. А ты мимо смотришь.

– Об Артуре вы все теми же словами говорили: такой парень, такой парень! – напомнила Наташа. – А ты больше всех говорила.

Ленка возмущенно вытаращила глаза, открыла рот и уже собралась сказать что-то такое, с чего наверняка бы началась ссора. Наташе стало стыдно: ведь она чуть ли не обвинила Ленку в своем неудачном замужестве!..

– Лен, прости! – виновата сказала она.

– Знаешь что… – начала Ленка непримиримым тоном.

Но тут пришли Костик и Александр, и Ленка замолчала, отвернулась и сунула сигарету в рот.

– Пахнет-то как, Сань, – с порога заговорил Костик. – Есть надежда, что нас накормят не сухомяткой. И как хочется верить, что все это приготовила моя невеста!

Ох, напрасно Костик так сказал… Сейчас Ленкин нерастраченный гнев обрушится на него. Наташа вжала голову в плечи, ожидая бури…

Но Ленка смяла сигарету в пепельнице и спокойно направилась в прихожую. Расцеловала будущего мужа, заодно чмокнула в щеку Александра. Насмешливо заговорила:

– Вот скажи мне, Матросов, как вам, мужикам, верить? Костик меня раньше либо по кафе-ресторанам водил, либо сам что-то готовил. А как брак в перспективе – так уже вон что! Оказывается, я должна буду у плиты жизнь проводить? Нет, Котофей, должна тебя огорчить: обед готовила Наталья.

– Умница моя! – восхищенно сказал Костик и обнял Ленку. – Правдивая вся! Другая бы соврала, а она – никогда! Наташ, ты уже и стол накрыла? Вот женщина, Сань! Штучная женщина. Умница, красавица, да еще и готовить умеет!..

Костик все что-то говорил, а Саша как вошел – так и застыл столбом, безотрывно глядя на Наташу. Как ребенок, который увидел игрушку и знает, что у него ее никогда не будет. Этот зачарованный детский взгляд страшно смущал и даже тревожил ее. Ведь взрослый человек, не романтический подросток, нельзя же так… Особенно при всех.

Наташа пробормотала, что ей уже некогда, пошла в ванную за своим костюмчиком, там и переоделась, быстренько попрощалась и ушла.

Возле своего дома она зашла в магазин. Кирюшка останется у нее на выходные, надо запастись продуктами. Денег осталось совсем немного. Ничего страшного, в понедельник ей обещали выдать аванс. Правда, почти весь он уйдет на погашение долга Ленке – вернее, части долга. А еще две недели жить. Но ведь одной жить! С голоду она не помрет, решила Наташа, и потратила почти все, что у нее было.

Дома она первым делом наполнила миску Вольки «Вискасом», сложила продукты в холодильник, а потом налила себе чаю. И тут в дверь позвонили. Она почему-то решила, что это Ленка пришла к ней договорить недоговоренное, поэтому открыла дверь, не глянув в глазок. И тут же пожалела об этом. На лестничной площадке стоял Артур, вокруг него громоздились какие-то чемоданы и сумки. Под мышкой у него, как банный веник, торчал огромный букет неизвестных Наташе цветов, весь в целлофановых кружевах и бантиках. Руки оттягивали битком набитые пакеты с логотипом самого дорогого в городе магазина.

– Натуля, я не стал ждать до пятницы, потому что при Кирке разговор не получится… – деловито сказал он. – И вот, надо же было все привезти.

– Какой разговор? – возмутилась Наташа. – Не о чем мне с тобой говорить. Я тебя не пущу!

Она попыталась захлопнуть дверь, но Артур ловко сунул в проем ногу.

– Никогда не поверю, что ты можешь так поступить! Я же не смогу все вещи один унести! Сюда меня водитель поднимал, – торопливо выпалил он.

– Что это за вещи? Зачем ты их сюда вез?

– Это твои вещи. – Артур скорбно вздохнул. – Ты ведь ушла без ничего. Я очень аккуратно все собрал, ты не думай.

– Мне ничего не надо! – Наташа снова попыталась закрыть дверь, и Артур снова помешал ей, сунув в щель ногу в шикарном ботинке.

Не ломать же ему ногу. Хотя очень хотелось.

Она вытащила из замка ключи, сунула их в карман джинсов, вышла на площадку и захлопнула дверь в квартиру. Хмуро оглядела чемоданы и сумки, холодно сказала:

– Я помогу тебе все это отнести в машину и…

– Я машину отпустил! – торопливо перебил ее Артур.

– Отпустил?!

– Ну да, я на служебной приехал…

Ах, вот оно что. Он притащил ее шмотки. Накупил угощения. И отпустил машину… Он собирался остаться у нее.

– Бери чемоданы – и в лифт, – скомандовала она. Именно скомандовала, жестко и спокойно. – Вызовешь такси. Прощай.

Таких интонаций Артур у Наташи не слышал никогда. Он никогда бы не поверил, что она может говорить с ним – с ним! – вот так. Он растерялся.

– Не хочешь брать вещи – ну что ж… я их на улице оставлю, – забормотал Артур. – Но вот тут я привез… вот, в пакетах продукты всякие. Ведь Кирка к тебе на выходные намылился… Это-то ты можешь взять?

– У меня есть все необходимое, чтобы принять его, – сухо сказала Наташа. – Я рада, что ты не препятствуешь нам встречаться. И давай на этом разговор закончим. Я устала и хочу есть. Ты меня задерживаешь.

Но Артур все еще не собирался сдаваться. Наклонился к ней и со значением сказал:

– Я тоже хочу есть. Давай сделаем это вместе?

Она отшатнулась от него и не сумела скрыть брезгливую гримасу.

– Нет. И кстати, насчет пятницы… Я сама его могу привезти к себе на такси. Или пусть нас довезет твой водитель.

Она говорила это, а сама смотрела на двери подъехавшего лифта. Еще и соседи сейчас увидят эту нелепую сцену. Не хотелось бы.

Двери лифта разъехались, оттуда шагнул Александр. Увидел мизансцену и остановился с озадаченным видом. Но тут же узнал Артура и шагнул вперед.

– Помощь нужна? – спросил он у Наташи, будто вообще не замечая соперника. Или врага?

– Нужна. Помогите этому господину унести отсюда вещи, – сердито сказала Наташа, открывая дверь квартиры. И скрылась.

Двое на площадке некоторое время смотрели друг другу в лицо. Потом Артур сказал:

– А я тебя знаю. Это ведь ты на курорте вокруг моей жены круги нарезал?

Саша не ответил, просто подхватил большой чемодан и баул и повернулся, чтобы идти в лифт.

– Эй, писатель, – презрительно процедил Артур сквозь зубы. – Куда чужое поволок? А ну поставь на место!

– Меня просили вам помочь – я и помогаю, – не оглядываясь, равнодушно ответил Саша, поставил баул и чемодан на площадку и нажал на кнопку. Двери лифта разъехались.

– А ну, стой! – заорал Артур. – Это вещи моей жены! И я привез их ей! Я, между прочим, ее законный муж! А ты кто такой?

– Меня просили помочь вынести это барахло, – снова с подчеркнутым терпением через плечо объяснил Александр и загрузил чемодан и баул в лифт. Шагнул к Артуру, подхватил еще один чемодан и дорожную сумку, их тоже бросил в лифт, повернулся к противнику и сделал приглашающий жест: – Прошу вас.

Артур взревел и кинулся на Александра, выставив вперед сжатый кулак. Александр шагнул в сторону, Артур по инерции влетел в лифт – и тут двери лифта сомкнулись за ним. На площадке остались Александр, роскошный букет и два битком набитых пакета. Из-под одного расползалась темно-вишневая лужа. Видимо, бутылка с вином разбилась… Из другого выкатилась баночка красной икры и несколько апельсинов.

Александр полюбовался этим натюрмортом, пожал плечами и поднял руку к звонку Наташиной квартиры. Дверь тут же распахнулась – она даже не скрывала, что все это время наблюдала за происходящим в глазок.

– Все. Я ему помог, как ты просила, – сказал Александр и неуверенно улыбнулся. – Я все правильно сделал?

Наташа на улыбку не ответила.

– Я видела. Все правильно, спасибо. А ты зачем пришел? – строго спросила она.

– Я… А, вот принес, ты у Елены забыла… – Он достал из кармана куртки ее мобильник. – По-моему, уважительная причина?

И он уставился на Наташу с таким ожиданием, с такой детской надеждой, что она не выдержала и засмеялась. И он тоже засмеялся – немножко смущенно, но с видимым облегчением. Все еще смеясь, она посторонилась в дверях, и он вошел.

– Пойдем на кухню, – с трудом перестав смеяться, сказала Наташа. – Я там чай все пытаюсь пить. Ой, мамочки, как вспомню, как он в лифт… с кулаком! – И она снова захохотала.

– Никогда, – вдруг сказал Александр с удивлением.

– Что – «никогда»? – вытирая ладонями слезы и успокаиваясь, спросила Наташа.

– Я еще никогда не видел, как ты смеешься, – сказал он и положил ей на плечи руки. Но тут же испуганно их убрал. – Прости.

Они немножко помолчали, постояли в прихожей, поразглядывали плитку на полу. Потом Наташа пошла на кухню, снова включила газ и поставила чайник на огонь.

– Саш, проходи! – окликнула она растерявшегося Матросова. – Я ужасно голодная! У Ленки ведь так и не поела…

Александр быстро стащил куртку, разулся и в носках прошлепал к ней.

– Ленка тебе начала звонить – тут мы твой телефон и обнаружили. Она там страдает, что ты обиделась.

– Это она должна была обидеться на меня. Я ей сейчас позвоню, – Наташа схватилась за телефон, но Александр перехватил ее руку.

– Лучше завтра позвони. Сама понимаешь – почти молодожены, новоселы. Да и поздно уже, ночь на дворе.

Наташа страшно смутилась:

– Ой, правда, я не подумала…

И они замолчали.

– Чайник уже устал кипеть, – первым нарушил молчание Александр. – Чай-то мы будем пить? К тому же ты голодная. Помощь нужна? Ну, порезать, покрошить…

При словах «помощь нужна» оба снова вспомнили давешние события на лестничной площадке и снова начали смеяться.

– А пакеты-то! Так все там и валяется? – опомнилась Наташа, побежала к двери и глянула в глазок. И со смехом подозвала Александра. – Смотри! Пакеты кто-то уже подобрал! Неужели Артур?

Александр тоже посмотрел в глазок. Пол был пуст. Осталась только темная винная лужа.

– Это точно Артур! – хохотала Наташа. – Это в его стиле! Не пропадать же добру, копейка рубль бережет, все такое…

И Александр не выдержал, обнял ее, просто сгреб в охапку и закрыл губами смеющийся рот. Наташа тут же замолчала, замерла в его руках, даже будто чуть сжалась. На миг он испугался, что она сейчас его оттолкнет. Но она вдруг шевельнулась, освобождая руки, и медленно, как-то неумело и осторожно обняла его за плечи. В этот миг Александр поверил, что от счастья можно умереть.

…Мурка-Волька, которая все время крутилась рядом с ними, увидела красивое зрелище: как только Хороший коснулся губ Терпеливой, серый туман вспыхнул теплым светом и пропал… А на его месте засветилась радуга. Радуга поднялась над ними и легла на их головы своими концами. Там и осталась.

* * *

Один бок замерз, другому было ужасно жарко. И страшно хотелось есть. Наташа заворочалась, стараясь натянуть одеяло на замерзший бок. И окончательно проснулась, потому что это было не одеяло. Это была чья-то тяжелая и горячая рука.

И тут она все вспомнила. И на нее снова напал смех. Пришлось осторожно снимать с себя Сашину руку, сползать с дивана и бежать в ванную. И уже там зажимать рот полотенцем, и в него хохотать.

Когда она столько смеялась?

Да никогда в жизни.

Может, под душем успокоится?

Но и под душем никак не могла успокоиться. Как только вспоминала Артура, летящего в лифт с протянутым кулаком, или одинокую винную лужу на лестничной площадке, снова начинала хохотать до слез, задыхаясь и зажимая рот руками. От изнеможения она осела на дно ванны. И испугалась. Что это с ней?

В ванную ворвался встревоженный Александр.

– Нат, ты чего плачешь? Обиделась, да?

– Я не плачу… Я смеюсь… – с трудом выговорила она. – Но уже… боюсь. Не могу остановиться!

Александр обхватил руками ее голову, заглянул в лицо и быстро выключил горячую воду. Холодные струи мгновенно привели Наташу в чувство. Смех как рукой сняло. Она взвизгнула и полезла из ванны. Александр подхватил ее, вытащил, накинул на нее полотенце и начал энергично растирать.

– Ничего, ничего, – успокаивающе бормотал он. – Это просто истерика, это бывает. Пойдем, я тебя горячим молоком напою. Есть в доме молоко?

– Е-есть… – трясясь, невнятно пробормотала Наташа.

– А водка, коньяк… что-нибудь спиртное?

Она просто кивнула, потому что говорить не могла – боялась, что опять начнет смеяться. Смех клокотал внутри нее, бился, и она из последних сил старалась удержать его. Александр подхватил ее на руки, понес на кухню, там усадил на диванчик, кинулся в комнату и вернулся с одеялом. Укутал ее, нашел коньяк, торопливо плеснул в стакан и поднес его к ее губам. Наташе было стыдно из-за того, что зубы стучали о край стакана. Она с трудом глотнула и почувствовала, как катится по горлу жгучий комок, снимая так испугавший ее спазм. Александр уже стоял с другим стаканом и внимательно глядел в ее лицо.

– Ну вот. Теперь молоко. Я туда мед положил. – Из его голоса ушла недавняя паника.

Она сама взяла стакан – руки уже не дрожали, сделала пару глотков теплого сладкого молока, прислушалась к себе и с облегчением сказала, блаженно улыбаясь:

– Не хочу больше. Уже не надо. Ты будешь молоко? А коньяк? Нет? Тогда обними меня…

Он сел рядом с ней на диванчик, и она сама закинула ему руки на плечи.

Она никогда в жизни сама не закидывала руки на плечи Артуру.

Она никогда в жизни не говорила Артуру: «Обними меня».

У нее никогда в жизни не случалось никакой истерики.

И еще – ей никогда в жизни не было так хорошо.

* * *

Артур был в ярости. Такого черного, слепящего, всепоглощающего чувства он не испытывал никогда.

Его унизили, над ним смеялись, его добрые намерения растоптали!

Нет, на легкую победу он не рассчитывал. Он был готов к тому, что жена может и не пустить его на порог в первый момент. Но у Наташи такой мягкий, такой отходчивый характер! Не может же она всю жизнь обижаться на то, что они с матушкой просто немножко ошиблись с дозировкой. Она же прекрасно понимает, что в тот момент Кирка еще слишком нуждался в ее полноценной заботе. Вот годика через три-четыре – да ради бога! Что, еще один рот прокормить – это разве проблема для него? Тем более что при младенце она бы на работу не рвалась. А ему гораздо выгодней, чтобы жена в доме сидела.

Он пошел в лицей, чтобы уговорить ее уйти с этой работы. Нет, он пошел в лицей, чтобы пригрозить и заставить!

Но потом произошло что-то непонятное.

Кирилл шел по коридору за руку с необыкновенным созданием. Артур даже дыхание затаил, откровенно таращась на это создание. Надо же, оказывается, среди учительниц бывают феи. Создание остановилось, склонилось к его сыну, сын упрямо дернул головой, потянул создание за руку – и только тут Артур понял, что это Наташа.

Это было настоящее потрясение. Когда она подошла ближе, Артур просто не вспомнил того, что собирался сказать. Машинально пробормотал что-то банальное, совершенно не задумываясь о смысле слов. Он смотрел на нее с расстояния двух шагов и все никак не мог поверить собственным глазам. Это – Наташа? Его тихая и незаметная Наташа?

Ну да, он еще в прошлом году заметил, что она со времени их знакомства очень похорошела. Но сейчас о ней так сказать было бы неправильно. Не то слово. Она просто была – не она. Она как будто излучала свет. Вокруг нее как будто вибрировало пространство. И ему немедленно, до зарезу, до черноты в глазах захотелось вернуть ее. Вернуть ту, тихую, незаметную, покорную ему. Он, черт побери, ее хозяин! Что она себе позволяет какие-то… вибрации?! Смирить, погасить, заглушить немедленно!