Текст книги "Ложный след. Шпионская сага. Книга 2"

– До свидания…

Он повернулся и ушел обратно в комнату, а я поехал к себе. Меня ждала не самая простая неделя.

Глава 25

Амстердам

Квартира Гардина

25 мая 2005 г., 20:00

Сидя за компьютером, я готовился к операции в Афганистане.

Перед принятием решения о ее проведении были использованы обычные методы расследования, включая попытку получить помощь практически всех ведущих спецслужб, но выйти на владельца «электронной куклы» не удавалось. Ответы иностранных коллег на наши запросы выглядели так, словно мы решаем свою частную задачу, пытаясь найти следы злосчастной игрушки. Но это же не частный вопрос, за «куклой» кто-то кроется! И этот «кто-то» – террорист и экстремист, да еще торгует наркотой в особо крупных масштабах. Вопрос злободневен и актуален для кого угодно – и для тех, кого напрямую еще не коснулась беда, и для тех, кто ежедневно ведет борьбу с реальными террористами, наркоторговцами и экстремистами… Но в первую очередь это касалось нас, и самое главное заключалось в том, что нам нужна была «кукла», работающая на периферии. В центральный компьютер в Москве я вставил вирус, но чтобы до конца понять работу системы, был необходим выход еще на одну «куклу». Только таким образом мы могли проверить связь между ними.

Конечно, если подождать еще полгода, может, что-нибудь да появится. Но никто ждать не мог и не хотел. Слишком большая опасность исходила из Афганистана. Количество производимого там зелья росло не по дням, а по часам, и при таких темпах в скором будущем наркоманией будет поражена бо´льшая часть молодого поколения планеты. А это настоящая катастрофа, ведь наркотики разрушают физическую и психическую систему человека, снижают его интеллектуальные и энергетические ресурсы, включает в порочный круг зависимости, когда жизнь превращается в существовании от дозы до дозы. Наркоман становится преступником, ведь заработать на наркотики обычным трудом невозможно – можно только украсть. Кроме того, наркоман постепенно становится неспособным ни к какой продуктивной деятельности, превращаясь в паразита для общества. А какие круги ада проходит семья наркомана! Наркотики можно сравнить с саркомой: разрастаясь, злокачественная опухоль пожирает все больше и больше живой ткани вокруг себя, а наркотики, точнее, наркоманы заживо уничтожают психическое и физическое здоровье семьи, друзей, близких, даже соседей. Ну чем не раковая опухоль на теле человечества?

Мне хорошо запомнился последний разговор с Гансом в его кабинете. Тогда он достал из сейфа и показал мне письмо, которое я не забуду до конца дней. Это было письмо наркоманки, сумевшей переломить себя. Помню отрывок из него:

«Но как только вспоминаю о том времени, о вонючих, немытых мужиках… и свое отвратительное отражение в зеркале… Мне всегда в такие моменты вспоминается один случай. Как-то утром я зашла в ванну, посмотрела в зеркало. Стою и думаю – зачем мне это нужно? А голова такая тяжелая и хочется курнуть… ну еще один раз, ну последний раз… А потом – новая жизнь!

В этот момент заходит один из тех, кто ночевал в квартире. И я поняла, что стою голая, только когда он перегнул меня через край ванны и вогнал свой «инструмент». До этого я даже не понимала, что голая, все казалось безразличным… А тут стало настолько противно от того, что делает это немытое, нечесаное существо! Меня стошнило, а он рассмеялся и продолжил, и я тоже расхохоталась… А потом так и осталась лежать на полу в ванной. Помню, лежала и молилась Богу, чтобы он забрал у меня жизнь. Слов молитвы не знала, просто просила…»

Вот такое странное письмо дал мне как-то прочитать Ганс фон Альвенслебен. Я чувствовал, что действительно должен определить, где и в чьих руках находится эта суперсовременная игрушка, владельцы которой задумали решать судьбу человечества и этой девушки. Ведь они уверены, что могут остаться безнаказанными.

Скрупулезная проверка севера Афганистана ни к чему не привела – «куклы» ни у кого нет, но она существует! А ведь искали многие. И эти многие служили в ведущих спецслужбах мира.

Мы были уверены, что «кукла» находится в руках у кого-то из резидентов. Ведь русские умеют охранять свои секреты и вряд ли продали такую серьезную электронную машину. Значит, кто-то из ее операторов работает на наркобаронов. «Кукла» действовала, все косвенные доказательства были собраны воедино, но ее нет, а это означает, что следы ее прячут. Да так, что лучшие контрразведчики мира не могут найти. Остается уповать на то, что кто-то из этой шестерки генералов-наркобаронов, за которыми мы установили постоянную слежку, может нас на нее вывести.

И тогда Ганс фон Альвенслебен выдвинул нестандартную идею. Она заключалась в том, чтобы собрать всех шестерых афганских генералов и их саудовских коллег в одном месте, что само по себе не так просто. Каждый из этой шестерки, точнее, восьмерки, абсолютно самостоятелен и ничего не боится и каждый может прийти или не прийти на встречу сообразно своим желаниям. Не захотят – вообще не придут, и сам черт им не указ, их же не пригласишь. Альвенслебен предлагал, чтобы президент страны объявил, что хочет встретиться с руководителями своей армии для обсуждения планов борьбы с наркобаронами, а сотрудников саудовской спецслужбы пригласит в качестве наблюдателей, поскольку они отвечали за координацию действий между спецслужбами этих двух стран. Не присутствовать на совещании, где будут обсуждаться методы борьбы с ними самими? Да боже упаси! Все прибегут как миленькие, никто из них не упустит подобного шанса. Само по себе совещание должно быть вполне легитимным, не вызывающим подозрений ни по составу, ни по количеству приглашенных, порядка сорока человек, разумеется, и среди них – восьмерка подозреваемых. А вот по второй части плана Альвенслебена на меня возлагалась задача под видом террористов «Талибана» организовать захват участников этой важной сходки.

В общем, теперь я перевоплощаюсь в террориста «Талибана». Я просмотрел все материалы относительно этих «борцов» и потихоньку начал вживаться в нужный образ. Таково необходимое условие выполнения задания: быть в образе того, в кого ты играешь, а это означает, что я должен знать о нем все, что можно, и чем больше, тем лучше. Вот этим я и занимался все последние дни.

Глава 26

Афганистан, Кабул

Дворец шейха Насуры Хубара

12 июня 2005 г., 12:00

Совещание назначили на полдень. Тремя днями раньше я получил в распоряжение четверых человек. Все ребята смуглые, говорят на арабском и французском. Арабский язык как разговорный был выбран специально, ведь мы арабы-террористы. Откуда мои напарники, я не знал, да и не нужно мне было это знать. Похоже, из французского иностранного легиона, но точно не арабы, акцент не тот.

Три дня ушло на тщательную подготовку. План операции я разработал сам, но было необходимо уточнить некоторые детали, а это нужно делать вместе с помощниками. Оружие и взрывчатку получили на месте. Ребята оказались смышлеными и, судя по всему, имели неслабый опыт оперативной работы, во всяком случае, меня понимали с полуслова и недоразумений практически не возникало. Я понимал, что при проведении подобной операции очень важен грамотно спланированный отход, и уделил ему особое внимание. Убедившись, что их жизням ничего не угрожает, кроме обычной в таком деле опасности, ребята успокоились и стали работать еще слаженнее и четче. Все три дня мы тщательно готовились: раз за разом отрабатывали детали, просчитывали время чуть ли не каждого движения. Еще и еще раз проверяли работу телекамеры, в задачу которой входило убедить весь мир в серьезности наших намерений, и, разумеется, средства связи, то есть команду отключения шифрования мобильных переговоров: «Слушайте все!»

Наконец наступило 12 июня. Переодевшись в форму военной полиции Афганской армии, мы выехали к месту назначения. Дорога заняла около сорока минут, и ровно в 12:15 мы подъехали к зданию, вокруг которого увидели массу машин и более сотни солдат. Каждый участник совещания приехал с личной охраной. Наша машина остановилась прямо около входа во дворец, и мы неторопливо, один за другим, вышли из джипа.

Первые пятьдесят метров прошли спокойно, никто не обращал на нас внимания. Но охранник у главного входа, к которому мы направлялись, вдруг поднял свой АКМ и направил его прямо на нас. Мы же продолжали идти. Двое ребят впереди, я посередине, двое позади. Увидев, что мы не реагируем на поднятое оружие, страж порядка закричал. Парень с погонами сержанта, шедший впереди, посмотрел на него, быстро шагнул в его сторону и сделал совершенно незаметное движение. Вернее, оно было настолько быстрым, что мы его не заметили. Вложив всю свою силу в правую руку, он ударил охранника в кадык. Тот попытался позвать на помощь, но издал только сдавленный хрип. Выпустив из рук автомат, он схватился за горло. Медленно, с широко раскрытыми, наполненными ужасом глазами, он осел на пол. Второй охранник выскочил из-за двери и направил на нас пистолет, но тут же получил пулю в лоб. Еще три охранника с наведенным на нас оружием направились в нашу сторону. Выстрел, еще один, третий, и все трое, получив по пуле в руку, потеряли к нам всякий интерес. Но на этом бой не закончился. Еще четверо охранников, стоявших перед центральной дверью, обернулись в нашу сторону. Особенно выделялся один из них: высокий, смуглый, крепкого телосложения – он поднял автомат, явно намереваясь выстрелить, но тут же получил пулю в колено. При таком ранении даже очень хорошо тренированный человек сразу же забывает обо всем, кроме боли. Такие раны причиняют ужасные страдания, боль начинает терзать так, что ни о какой прицельной стрельбе не может быть и речи. Следующий автоматчик даже не успел поднять оружие – пуля пистолета раздробила ему плечо и отбросила наземь. К этому моменту мы уже вошли в холл дворца. Там оказалось около десятка человек, одетых в полицейскую форму, и один их них, завидев нас, тут же пошел в нашу сторону, ускоряя шаг. Мой спутник, идущий впереди меня, сделал чуть заметное движение правой рукой, и лицо полицейского «украсил» свернутый на сторону нос и кровоточащие губы: он тут же освободил нам дорогу. Еще секунда – и очередной полицейский, врезавшись в железную дверь служебного помещения, улегся с разбитой головой у порога, благоразумно решив не вставать. Парень из нашей команды, двигавшийся слева от меня, плавно прыгнул и почти неуловимым движением ударил очередного полицейского в грудь. Тот упал навзничь, но не отключился, а полез в кобуру за пистолетом. Он тут же получил нож в шею и затих на полу.

Так мы прошли пятьдесят метров от оставленной на дороге машины до лобби в здании. Я увидел в ребятах из моей группы абсолютных профессионалов, в совершенстве владеющих правилами рукопашного боя на ограниченном пространстве. Этому учат много лет, и немногие достигают таких впечатляющих результатов. Все это я знаю по собственному опыту.

Вся процедура захвата лобби заняла менее минуты. Остальные бойцы охраны, увидев, что случилось, резонно решили не вмешиваться и быстро покинули помещение. Входную дверь мы тут же закрыли изнутри и прикрепили к ней взрывчатку: так точно никто не войдет и не помешает. Через минуту, оставив в лобби двух человек, мы вошли в комнату для переговоров, где вокруг стола сидели прибывшие на совещание военные.

На хорошем арабском и английском я сообщил им, что здание захвачено, заминировано, и если в течение четырех часов афганское правительство не начнет выпускать из тюрем задержанных членов движения «Талибан», то в соответствии с заготовленным мною списком мы начнем расстреливать заложников каждые пятнадцать минут.

Реакция собравшихся на услышанное оказалась адекватной – все поняли, что происходит. Думаю, тон моего повествования не оставлял никаких сомнений в том, что произойдет в случае невыполнения предъявленных условий.

Мои помощники быстро задвинули шторы на окнах, разложили взрывчатку по периметру комнаты и аккуратно надели наручники на каждого присутствующего. Я им не помогал, а внимательно наблюдал за происходящим. В моем распоряжении было четыре часа, и я планировал за это время допросить всех восьмерых. Конечно, говорить правду мои подозреваемые были не должны. Я заранее составил план допроса так, чтобы мне отвечали только «да» или «нет». Но если четырех часов не хватит, то придется начинать переговоры, ведь пускать людей, даже этих, в расход я не собирался, помня один из каббалистических законов: «Убивать нельзя. И если ты убиваешь даже для святой цели, ты с этой цели своими действиями убираешь святость».

Буквально за полчаса ребята заминировали здание, не забыв связать руки всем участникам совещания, и я начал допрос. Конечно, первый допрашиваемый к моим подозреваемым отношения не имел. Ни один из тех, кем мы интересовались, не должен даже догадываться о наших истинных целях.

Пошли мы и еще на одну хитрость, небрежно обыскав всех присутствующих. Оружие мы, конечно, забрали, а мобильные телефоны особо не искали. Расчет прост: тот, кто имеет выход на владельца «куклы», наверняка запросит помощи, а сделать это можно только по мобильнику и только из туалета: ведь руки у всех связаны, а развяжем мы их только там. Конечно, рядом с туалетом установлена многоканальная система записи и регистрации телефонных переговоров типа SpyRecord: одно мгновение, и адресат известен, а для прослушки у меня в кармане лежала французская Nokia-6100, способная уловить появление ответа. Для самых же умных и хитрых у нас тоже был приготовлен сюрприз: «тревожная кнопка», вшитая под кожу, надежно прикрывалась зонтиком спутника-шпиона, запущенного ведомством адмирала Кея. С помощью такой кнопки человек может послать сигнал SOS по нужному адресу, не привлекая к себе внимания

В туалете мы поставили отдельный аппарат, способный зафиксировать любую радиоволну и определить, куда будет сделан звонок. Этот же аппарат выявит и волну, выходящую из маячка, что мы тоже предусмотрели. Есть же такие устройства: нажимаем на зашитую под кожей кнопку, и сигнал тревоги уходит в нужном направлении. А наш аппарат узнает, куда этот сигнал ушел. И это было не все: Кей задействовал еще несколько спутников-шпионов, покрывающих всю территорию Афганистана и соседних стран. Так что если раздастся сигнал о помощи, то мы узнаем, от кого он и кому направлен. Мы не сбрасывали со счетов и возможность нанесения ответного удара с помощью «куклы». Ну как не оценить провидческий дар Ганса, выбравшего местом проведения операции дворец шейха Насуры Хубара! Дворец представлял собой почти неприступную крепость. Кругом фортификационные сооружения: зарытые в землю танки, пушки, пулеметные доты. Единственная вьющаяся серпантином дорога к дворцу просматривалась отсюда сверху словно на ладони. Итак, все приготовления окончены, и, не желая терять времени даром, мы приступили к допросу.

На всякий случай мы захватили ампулы со специальным газообразным веществом. Поражение этим газом приводит к непроизвольному акту дефекации и мочеиспускания. Воспользоваться ампулами мы решили только в случае, если в течение первого часа никто не попросится в туалет.

Я осмотрел всех собравшихся в зале. Холеные лица, добротные костюмы, ручной работы рубашки доказывали, что передо мной сидят «хозяева жизни». Первым привели афганского генерала, довольно любопытного человека, бывшего главаря «договорной банды». На какие только ухищрения не шло в середине восьмидесятых афганское правительство, чтобы добиться национального примирения! Например, договаривались, что территории, контролируемые договорной бандой, не обстреливаются обеими сторонами – афганской и советской, но они не суют носа туда, куда не положено: это было одним из основных условий при подписании договора о примирении.

Этого генерала, тогда еще влиятельного полевого командира, назначили на руководящий государственный пост, а его подчиненные получили стабильную работу, которая ничем не отличалась от той, которой они занимались, будучи простыми бандитами. Только теперь грабежами и поборами они промышляли вполне официально, находясь на всевозможных КПП и блокпостах, которые сами же устанавливали там, где хотели. Длительное время банда безнаказанно грабила практически всех, кто передвигался по дороге, ведущей из Кандагара в пакистанский Бедабер. Поскольку банда перешла под покровительство МГБ Афганистана, главарю через пару месяцев присвоили генеральское звание. Бандиты, вернее, «государственные люди», одетые во все черное, опоясанные пулеметными лентами, с гранатометами наперевес мотались на своих лихих «Семургах» по дорогам Кандагарской провинции, наводя ужас на соплеменников.

Стычки с подразделениями государственной власти происходили у них едва ли не каждый день, но связываться с «договорной бандой» никто не хотел, чтобы не вышло себе дороже. Одна воинская команда во главе с капитаном министерства госбезопасности Афганистана, дежурившая на дороге, видимо по ошибке, все-таки решила выяснить отношения с бандитами во время небольшой аварии на трассе. Дело дошло до стрельбы, а потом об инциденте сообщили генералу. Он тут же приехал на место происшествия, и по его приказу раненых солдат добили, а оставшегося в живых капитана из местных отвели в сторону. Генерал приказал доставить его многочисленную семью вместе с детьми, поставить их всех на колени, а затем собственноручно перерезал офицеру горло. С членами семьи то же самое сотворили подчиненные. Происшествие стало показательным, и с того дня с генералом больше никто не хотел связываться. Ну а каким нарковоротилой стал наш генерал впоследствии, гадать долго не приходилось – крупным и безжалостным. И вот он передо мной… Допрос вел мой помощник по натовскому вопроснику.

Наш генерал-головорез назвал себя Мотой Маланга, командиром дивизии. Когда помощник уже не в первый раз напомнил ему о необходимости говорить только правду, иначе шансов на хороший конец не останется, генерал пообещал засунуть его поганый язык в задницу. Ответ последовал незамедлительно. Сначала мой помощник пообещал сломать ему шею, чтобы тот перестал мучиться земными желаниями.

– Смерть – лучшее лекарство от жажды и голода, – произнес он, лукаво глядя генералу в глаза. Затем он, видимо, передумал, оттолкнулся от пола, подпрыгнул, развернулся в воздухе и нанес удар кончиком ботинка в генеральское ухо. Вопль, вырвавшийся из генеральской глотки, наверное, напоминал крики невинных людей, когда он отрезал голову их мужьям и отцам. Никаких иных аргументов, кроме силы, подобные этому генералу персонажи не понимают.

Мой коллега продолжил допрос: теперь генералу следовало отвечать только «да» или «нет». И наш бравый вояка, разумно решив, что делать в данной ситуации нечего, начал отвечать.

Следующую фигуру пришлось доставлять под ручки, видимо, с ним случилось что-то неладное, и генерал (здесь других званий не было) просто обделался от страха.

На войне встречалось всякое. Бывало, что главари банды оказывались самыми настоящими садистами, которым война приносила моральное наслаждение. Их лозунг – «убивай кого и как хочешь, все равно спросу не будет». Таковых было не особенно много, но проблемы они создавали весьма серьезные.

В провинции Гильменду, наверное, только бессловесные ишаки не знали полевого командира Ралла Бихмандина. От одного упоминания имени этого монстра у людей стыла кровь в жилах. Его ненавидели не только русские, но и сами афганцы. Тридцатитрехлетний низкорослый мужичонка с кривыми ногами держал в страхе всю округу. О его садистских наклонностях в искусстве убивать людей ходили легенды, которые подчас дополнялись любовью этого злодея к животным.

Ралла Бихмандин разъезжал на скоростной «Тойоте», способной перевозить до десятка головорезов. В кузове машины постоянно лежала широкая доска, ее Бихмандин держал ее там, чтобы жертвы сами вытаскивали ее перед своей смертью. Доска пропиталась кровью неверных и тех афганцев, кого он считал изменниками. Людоедский ритуал казни Бихмандина был прописан четко, и редко кому доводилось уйти в мир иной без страшных мук. За ним долго и упорно охотились спецслужбы, его голову оценили в весьма круглую сумму, но все бесполезно: в последний момент Ралла таинственным образом исчезал. В 1986 году агентам афганского МГБ удалось вычислить место дислокации его банды, к ее уничтожению были подключены бойцы «Витязя». В ходе жестокого боя банду уничтожили, но Бихмандин вместе с телохранителем исчез. Словно недобитая гадюка, он уполз в Пакистан зализывать раны. Три месяца спустя он вновь объявился в провинции и с еще большим остервенением продолжил борьбу с «шурави». К этому времени относится и его страстное увлечение торговлей оружием против неверных – наркотиками. Такова история этого людоеда, наркобарона и генерала впридачу.

И вот эта обделавшаяся тварь, готовая отвечать на все наши вопросы, теперь тряслась от ужаса перед нами. Связывать «куклу» с таким античеловеком – все равно что присоединять Луну к Америке и объявлять ее пятьдесят третьим штатом США. Я попросил помощника окатить этого нелюдя из пожарного брандспойта и как следует заковать в наручники. Дальше на допрос привели настоящего красавца. Видно было, что он придает большое значение своей внешности. Но мой помощник и тут не оплошал и начал прямо-таки интеллектуальную беседу.

– Я вижу вы, господин генерал, поклонник здорового образа жизни… – заговорил он спокойным, тихим голосом. – Я тоже. И как бывший спортсмен я представляю себе, каких трудов стоило создать себе такое тело. Такие мышцы!.. – Он восхищенно потрогал бицепсы генерала. – Но если вы решите отвечать на мои вопросы неправильно, то вся моя любовь к здоровому образу жизни пройдет. И я начну делать дыры в вашем великолепном теле. Будет жалко, но я это сделаю. Убить не убью, но калекой станете.

У генерала мигом пропало всякое желание шутить, и он очень быстро стал отвечать.

В итоге опрос каждого участника совещания занял примерно пятнадцать минут. Большего нам и не требовалось.

Мы специально оставили на столе бутылки с водой – пускай пьют, но, видимо, стресс сработал в другую сторону, и первый попросился в туалет только через сорок минут. Туда его и проводили, освободив руки. Вообще мы вели себя показательно небрежно и внутрь вместе с заложниками не входили. Затем попросился второй, третий, десятый… Мне пришлось приставить к этому делу одного из помощников, ведь захваченных было около сорока.

А на улице, как и положено в таких случаях, был организован командный пункт во главе с начальником спецслужбы афганской армии, уполномоченным вести операцию, то есть переговоры с нами. Внутри командирской палатки находился лично сам генерал Бонаур – начальник спецслужб страны. Прошел всего час после захвата дворца, ничего экстренного пока не случилось, и в палатке царило боевое настроение. Всем было понятно – без потерь не обойтись, но и пойти навстречу террористам тоже не представлялось возможным.

Генерал сидел за большим походным столом, внимательно рассматривая план-схему дворца, доставленную десять минут назад. Судя по тому, что он видел, уйти группа захвата никуда не могла. Но если внутри смертники, то сдадутся они вряд ли, скорее взорвут себя вместе с заложниками. Однако такой исход катастрофичен: во дворце находится половина комдивов Афганистана, и их гибель оголит армию. Конечно, Бонаур был в курсе «шалостей» многих, вернее, он точно знал, где генералы покупают и куда продают наркоту, но, в общем-то, и сам не был свят. Как любой уважающий себя военный, он тоже подрабатывал на стороне.

Здание плотно окружили, снайперы заняли свои позиции по периметру в ста метрах от входа, для отряда переговорщиков поставили отдельную палатку и, как по мановению волшебной палочки, заполнили ее массой необходимого оборудования. Рядом установили антенну спутниковой связи. Примерно через полчаса появился вертолет, контролирующий воздушное пространство над дворцом. Уже через час с нами связались. Я передал наши требования: «Освободить всех арестованных талибов в Баграме, заключенного Халеда Абу Аль Русба, Дахера, отбывающих срок в Израиле, египетского шейха Омара Абдул Рахмана, отбывающего пожизненное заключение в Америке за теракт в подземном гараже ВТЦ в 1993 году, Мунира Макда, приговоренного к смертной казни в Иордании за связь с «Аль-Каидой». В случае неисполнения наших требований мы начнем расстреливать заложников через каждые полчаса!»

Со мной, конечно, начали торговаться, ведь четырех часов на выполнение требований было явно недостаточно, так как заключенные находятся в тюрьмах разных стран, часть из которых под контролем у союзных войск. Я был непреклонен и специально вел переговоры в зале, где находились заложники. Если кому-нибудь из них есть что сказать, то, поняв по тону моего разговора, к чему я клоню, он непременно разговорится. Так и получилось.

Примерно через полчаса саудовский полковник (из моего списка подозреваемых) попросил меня переговорить с ним наедине.

– Давайте, но разговор должен быть по существу, – об этом я сказал ему, пока мы выходили из зала в боковую комнату.

– Да-да, конечно… все по делу. Но вы должны меня понять: все, о чем я собираюсь рассказать, секрет многих людей, и я рискую головой, откровенничая с вами. Обещайте мне, что никто не узнает о нашем разговоре.

– Полковник, если вы мне собираетесь сообщить об очередном теракте и просите, чтобы я молчал об этом, – мы напрасно теряем время. Я – борец за свободу и хочу освободить таких же, как я.

– Ой, что вы! – Полковник вскинул руки, словно отмахиваясь от напасти. – Понимаете, моя жизнь давно принадлежит бен Ладену. Я согласен не со всем, что там происходит, но приказ есть приказ. Мы являемся одной из групп, сотрудничающих с «Аль-Каидой», и каждый месяц отправляем крупные суммы на обеспечение терактов против союзников. Я казначей нашей организации, и все финансовые вопросы лежат на мне. Меня возмущает позиция нашего руководства, и поэтому я решил посоветоваться с вами. Не подумайте, что я один такой, вот телефон моего коллеги, можете позвонить и убедиться, что я говорю правду.

– Расскажите подробнее про ячейку, к которой принадлежите!

– У нас десять человек, все – граждане ряда арабских государств, поддерживающих идеологию «Аль-Каиды». Мы боремся с неверными. В своих заявлениях мы называем миротворцев «крестоносцами» и «слугами Израиля». Группа не только финансирует, но и готовит теракты против правоохранительных органов, иногда похищает людей. Вот в основном и все.

– Ладно, я позвоню по указанному номеру и, если вы сказали правду, постараюсь облегчить ваше положение. Скажите, а ваш приятель тоже имеет отношение к «электронной кукле»? – спросил я как бы между прочим и продолжил: – Пойдемте в общий зал.

– Простите, я про нашу ячейку в «Аль-Каиде» вам рассказал. Какая же она «кукла»? Там все по-настоящему – стреляют, взрывают…

Полковник явно не понял, о чем я с ним говорю.

– Нет-нет, все нормально. Пойдемте в зал!

«Казначей группы, говоришь, – подумал я. – Очень хорошо, одним будет меньше!»

Я заверил полковника, что обязательно проверю его информацию, то есть позвоню по указанному телефону и сообщу пароль, и отвел его обратно в зал. Только для этого стоило провести операцию.

Я достал телефон и пароль группы, занимающейся финансированием исламского терроризма. Вот уж Рафи обрадуется!

Но эта неожиданность не была единственной. Находившийся при мне миниатюрный магнитофон, соединенный с аппаратом в туалете, вдруг заработал. Сначала я опешил– из динамика раздавалась чистая русская речь: краткое, но точное описание всего происходящего и просьба о помощи. Правда, слышался легкий акцент: обычно такой появляется у русских, долго живущих в восточных странах. Я прислушался:

– Подробную информацию о встрече во дворце шейха Насулы Хубара доложу позже, сейчас сообщаю коротко, что встреча президента страны с группой высокопоставленных армейских чинов по вопросу локализации наркобизнеса находится на грани срыва. Участники захвачены террористами, предположительно талибами. Существует реальная угроза физической расправы над людьми или их похищения. К себе особо интереса не почувствовал.

Ответ абонента оказался короче:

– Сообщайте о развитии ситуации, необходимые меры по обеспечению безопасности будут приняты.

Все вместе заняло секунд сорок. Я тут же побежал к туалету, и как раз вовремя: оттуда выходил генерал Молин – командир 8-й дивизии афганской армии, расположенной в провинции Хотмар. Я сфотографировал его скрытой камерой и отправил фото в свою группу поддержки. Они обработают изображение на сверхскоростном компьютере «Крэйч», проверят по базе данных десяток тысяч агентов различных спецслужб, когда-либо попадавших в поле зрения Моссада или других дружественных спецслужб, и выявят, с кем я имею дело.

Через три минуты зазвонил мой спутниковый телефон, и я узнал, что звонок был… резиденту СВР. Я вздохнул с облегчением. Абонентом оказался наш хороший знакомый, богослов Фарал Самех, он же Алексей Воронин, один из ведущих офицеров русской резидентуры в Афганистане. Все, дело сделано, сворачиваемся! Сейчас здесь будет очень жарко.

Через полчаса пришел ответ по фотографии. На ней был изображен генерал Молин, командир 83-й дивизии афганской армии, который был известным наркоторговцем, но Афганистана никогда не покидал и в России не учился. Естественно, русского языка знать не мог. Первое, что пришло на ум, – передо мной двойник. Тем не менее задание выполнено, теперь начнется круглосуточная слежка как за резидентом, так и за генералом. А там разберемся, почему афганский генерал вдруг заговорил по-русски.

Продолжать операцию не имело смысла, и я сообщил своим помощникам, что мы уходим. План отхода был хорошо продуман. Пожалуй, еще со времен Александра Македонского афганцы роют подземные туннели-водопроводы, или, как их называют, кяризы. В этой знойной, высушенной солнцем стране человек может выжить только за счет грунтовых вод, и поэтому из поколения в поколение копают колодцы, иногда глубиной до пятидесяти метров, соединяя их между собой подземными ходами. Такая система существует в любом дворце, но о ней мало кто знает, нас же предупредили о ней спецы ордена. Сами кяризы, кишащие всякими тварями, во все времена и при всех войнах служили надежным убежищем от врага. Мы планировали спускаться так: двое впереди, двое для прикрытия от возможного удара в спину, я – посередине. К ноге первого помощника на всякий случай привязали длинную прочную веревку. К вооружению обычной диверсионной группы добавлялись патроны с трассирующими пулями и сигнальные мины, которые можно было бросать как ручные гранаты, просто выдернув чеку. Короче, наш небольшой отряд в случае боестолкновения был способен перебить сотню-другую противников. Выйти на поверхность мы должны были за много километров от замка. Это была еще одна большая загадка Альвенслебена, ведь именно от него я получил подробнейшие карты подземных туннелей.