Текст книги "Галобионты"

ГЛАВА 6

– Сегодня мы снова будем нырять? – спросила Любовь, проснувшись и спускаясь вниз.

– Конечно! – с улыбкой ответил Алекс.

Улыбнувшись в ответ, она села за низенький столик. Алекс поставил перед ней блюдо с жареными бананами и половинку папайи.

– А на обед у нас сегодня будут лангусты.

– Ты уже успел их наловить?

– Нет, этим мы с тобой и займемся после завтрака, если ты не против.

– Я не против, – ответила Любовь, отодвигая тарелку с недоеденными бананами и приступая к папайе, – наоборот, мне нравится твоя идея.

Все еще улыбаясь, он смотрел на девушку, с аппетитом уплетающую сочную сладкую ярко-оранжевую мякоть. Любови нравилась папайя, Алекс знал это, и всегда выбирал для нее самые спелы плоды и обязательно очищал мякоть от косточек, не забывая заливать ее лимонным соком.

Они жили на атолле уже третью неделю. И с каждым днем Алекс все сильнее привязывался к своей подруге. Он надеялся, что и Любовь отвечает ему взаимностью, но никогда не спрашивал ее об этом. Иногда ему в голову приходила мысль, что если бы он осмелился заключить ее в свои объятия и сказать ей ласковые слова, то она наверняка не отвергла бы его. Но делать этого было нельзя. Он не принадлежала ему и он боялся, что так будет всегда. Алекс – всего лишь ее телохранитель, который должен поставлять девушке еду, ограждать от опасностей, и скрашивать существование. Облегчение приносило лишь то, что никто не запрещал ему духовной близости с Любовью. Он так полюбил эти долгие сидения у океана под светом яркой тропической луны. Они говорили часами. Любовь слушала его внимательно, чуть-чуть склонив голову к его плечу, он ощущал на своей коже легкое прикосновение ее пышных золотистых волос.

Но больше всего Алексу нравилось, когда они с Любовью плавали. Тогда он мог брать ее за руку и тянуть за собой в прохладную глубину. Порой их тела соприкасались и Алекс чувствовал в теле необъяснимый, но странно приятный трепет. Любови тоже нравилось погружаться с ним в теплую водную гладь. Это было видно по ее светящимся радостью глазам и счастливой улыбке, которой она награждала его всякий раз, когда они входили в море. У нее были лучистые голубые глаза, опущенные длинными темно-золотистыми ресницами, загнутыми вверх. Взгляд этих глаз сводил с ума. А от улыбки, такой открытой и ласковой, на сердце становилось светлее.

Алекс часто задумывался над их жизнью. Порой ему казалось, что это тихое, беззаботное существование наедине с тропической природой крошечного островка, затерянного в Карибском море, чем-то схожа с жизнью Адама и Евы в Эдеме.

Но было одно существенное отличие. Алекс отнюдь не являлся неискушенным Адамом, напротив, ему было открыто очень многое, иногда он даже склонялся к мысли, что если бы создатель подарил ему меньше знаний, в душе царило бы больше спокойствия. Любовь же походила на мифическую Еву, как никакая другая земная девушка. Чистота и наивность ребенка граничили в ней с с чуткостью умудренной опытом женщины. Любовь обладала редчайшей способностью наслаждаться каждым мигом существования, но при этом она щедро дарила радость и тепло всему, что окружало ее. А поскольку единственным человеком, находившимся рядом с ней был Алекс, львиная доля тепла и радости доставалась ему.

Днем, когда Любовь, утомленная знойным солнцем тропиков, ложилась в хижине у ручья, чтобы прикорнуть часок в тени, Алекс собирал плоды авакадо, чтобы приготовить их с креветками, потому что это блюдо было у нее одним из самых любимых. По вечерам они с удовольствием лакомились устрицами или омарами. Алекс готовил замечательный крабовый суп. Раза два за все это время он добывал мясо косули и дикобраза и они с Любовью устраивали нечто вроде барбекю. Алекс никогда не позволял ей самой заниматься готовкой. Но когда Любови наскучивало сидеть рядышком и наблюдать за его хлопотами, она вставала и начинала развивать бурную деятельность: приносила воду из ручья, или нарезала незрелые плоды авокадо для похлебки.

А однажды Алекс попотчевал Любовь мясом кобры. Она ела с удовольствием, но только до тех пор, пока Алекс не сказал ей, что это.

– Какая гадость, – Любовь брезгливо сморщила свой маленький чуть вздернутый носик, – я не буду есть мясо ядовитого существа.

– Но тебе же нравилось, – со смехом заметил Алекс.

– Нравилось, но теперь не будет нравиться. Ненавижу ядовитых змей. По-моему, они самое гадкие создания, какие только есть на свете.

– Если бы это было так… – задумчиво обронил Алекс.

– В разве есть еще кто-то хуже, чем змеи?

Алексу очень бы хотелось сказать Любови, что нет никого, опаснее и страшнее змей, но он знал правду и не мог обманывать девушку.

– Мы с тобой еще очень многого не видели, – произнес он мягко, так как затрагивал очень щекотливую тему, – надеюсь, что ты и не увидишь.

– Я видела скорпионов, змей, акул…

– Ты не видела людей, – вырвалось у Алекса.

– Ты хочешь сказать, что люди страшнее змей, акул и скорпионов?

– Только некоторые из них. Люди бывают разные. Я знаю злых, жестоких и кровожадных, которые любят убивать. Но верю, что есть и другие, добрые и справедливые. Правда, я лично таких никогда не видел, но уверен, что они есть.

– Конечно, есть, – уверенно сказала Любовь, – например, ты.

Алекс пораженно посмотрел на нее. Ему пришлось призвать не помощь все свое самообладание, чтобы сдержаться и не сказать ей всей правды. И все же он задал один вопрос:

– Почему ты так решила, ведь тебе же не с кем меня сравнивать?

– Почему не с кем? – возразила Любовь. – Я прекрасно помню одного человека. Он требовал, чтобы я называла его Хозяином. Он показался мне злым и жестоким.

При воспоминании об этом на лицо девушки набежала мрачная тень. Алекс никогда еще не видел ее такой.

– Он сделал мне больно, – сказала Любовь.

Ее глаза потемнели, став темно-синими.

Алекс не верил своим ушам.

– Он сделал тебе больно?

– Он был таким злым, – вспоминала Любовь, – и грубым.

– Что он говорил тебе?

– Я не помню. Я плохо тогда понимала слова. Помню только, что мне было очень страшно. Хотелось, чтобы он отпустил меня, а он все не отпускал…

Любовь умолкла. Ее глаза налились слезами. Алекс смотрел не нее в изумлении. Он не подозревал, что эта безмятежная девушка способна хранить в уголках своей памяти такие тяжелые воспоминания.

– Но что он говорил тебе, неужели ты не помнишь? – допытывался Алекс.

– Я не помню, – с болью в голосе подтвердила Любовь.

– Может, ты просто не хочешь об этом вспоминать?

Любовь покачала головой и ничего не ответила.

Алекс едва смог удержаться, чтоб не сказать ей о том, как она прекрасна. Вместо этого он слегка обнял ее за плечи, и Любовь благодарно приникла головой к его плечу. Тем вечером больше ни он, ни она не возвращались к этому разговору. Но с этой минуты Алекс перестал воспринимать свою подругу, как безмятежное существо. Однако ценность ее от этого не уменьшилась. Напротив, теперь Алекс стал смотреть на нее совсем другими глазами. Он понял, что та светлая легкость восприятия жизни, что присуща этой девушке, проистекает не из недостатка печального опыта, а обусловлена ее чудесным характером. Тогда Алекс задумался над тем, каким образом сложился у нее такой прекрасный характер, но ответа на этот вопрос так и не находил.

С этого дня Алекс стал еще бережнее относиться к своей подруге. Если ему начинало казаться, что Любовь загрустила, он прикладывал все старания, чтобы развеять девушку. Ее признание стало для него открытием. Он не мог даже и помыслить о том, чтобы тот человек, о котором вспоминала Любовь, плохо с ней обращался. У самого Алекса от общения с ним остались довольно благоприятные впечатления. Пожалуй, присутствовала некая настороженность. Тот человек показался Алексу несколько подозрительным. Он ясно помнил внимательный изучающий взгляд и с долей заискивания тон, которым тот человек с ним разговаривал. Алексу казалось, что такое совершенное создание, как Любовь, должно вызывать чувство благоговения и умиления, но никак не злобы. Но, как оказалось, он ошибся. Стало быть, было нечто такое, о чем он не знал и что должен был выяснить.

По прошествии трех дней после этого разговора. Любовь, похоже, не вспоминала о своих переживаниях, вновь превратившись в беззаботную, веселую и ласковую девушку, общение с которой доставляло Алексу ни с чем не сравнимое наслаждение.

После завтрака, они решили немного прогуляться. Остров, который выбрал для них Антон Николаевич, был самым удивительным из почти двух десятков островков атолла.

Атолл образовался на месте вулкана. Жерло давно потухшего вулкана располагалось почти в самом центре и было доверху залито водой, образуя восхитительное озеро диаметром около тридцати метров. Любовь несколько раз говорила о том, что хотела бы взойти наверх, чтобы посмотреть на него. Алекс обещал ей, что когда-нибудь они непременно это сделают. Он уже давно выполнил бы ее желание, если бы его не останавливали крутые неприступные каменистые склоны горы. Алекс опасался, что Любови будет трудно одолеть их. Поэтому он предпочитал водить ее в пальмовую рощу или купаться. На южной стороне острова была небольшая, уютная лагуна с почти прозрачной водой и обилием разнообразной мелкой морской рыбешки.

Но в этот день Любовь проявила не свойственную ей решительность.

– Алекс, – сказала она, обезоруживающе улыбаясь, – ты помнишь свое обещание?

Он мгновенно понял, о чем она говорит.

– Ты хочешь подняться на гору?

– Да, я уже давно этого хочу, ты ведь сам знаешь!

– Мне кажется, сегодня не самый подходящий день для этого, – ответил Алекс, – слишком жарко.

– Это просто отговорка, – улыбнулась Любовь, взяв его за руку, – или ты думаешь, завтра будет прохладнее?

– Ну ладно, раз ты этого так сильно хочешь, то пойдем. Но когда устанешь – не жалуйся.

– Не буду! – Любовь засмеялась и порывисто обняла его.

Только на один миг Алекс ощутил прикосновение ее гибкого стройного загорелого тела, но этого было достаточно, чтобы лишить его покоя до конца дня.

– Нам нужно запастись водой, – сказал он глухо и сделал шаг назад, отстраняясь от девушки.

– Хорошо, давай запасемся, – согласилась Любовь и первая побежала к хижине за алюминиевыми флягами.

Идя за ней, Алекс с тоской подумал о том, что когда-нибудь все это должно будет закончиться. От этой мысли у него потемнело в глазах. Утешало лишь то, что сама Любовь еще об этом не знает. Но рано или поздно она должна будет узнать. А как она воспримет такую новость, оставалось только догадываться.

– И все-таки зря я согласился на твою авантюру, – сказал Алекс на подходе к горе, – мы могли бы дождаться следующего утра и отправиться сюда, когда солнце еще не припекает так сильно, как в полдень.

– Но мы идем сейчас, – упорствовала Любовь, – и раз мы решили идти, то пойдем.

И снова перед Алексом открылась новая грань в ее натуре. На первый взгляд Любовь казалось податливой, словно кусок воска, но, как выяснилось, эта девушка могла проявить и немалую настойчивость.

– Я не буду хныкать и проситься вниз, – сказала она, – что бы не случилось, мы с тобой дойдем до самого верха.

– На такие условия я не согласен, – ответил Алекс.

Любовь замерла от неожиданности и удивленно спросила:

– Как, ты не хочешь, чтобы я была мужественной?

– Хочу, – сказал Алекс, – очень хочу. Но мне не хочется, чтобы ты насиловала себя. Если устанешь, ни в коем случае не пытайся скрыть это от меня. Ты поняла меня?

– Это что, так серьезно? – спросила Любовь, пристально глядя на Алекса.

– Очень серьезно. Мне не слишком нравится эта идея, но я не могу отказать тебе, если тебе так хочется. К тому же я и сам хочу проверить, как мы перенесем такое восхождение. Только есть одна загвоздка, – тут Алекс взял девушку за руки, повыше локтей и произнес со всей силой убедительности, которой обладал: – ни ты, ни я не знаем, как наши организмы отреагируют на такую нагрузку. Ты должна сообщать мне обо всех изменениях твоего физического состояния. Обещаешь, что ничего не будешь скрывать?

– Честное слово! – готовностью ответила Любовь.

Она вся подалась вперед, словно хотела приникнуть к нему, но, заметив это движение, Алекс чуть отклонился назад и отпустил ее руки. Ему показалось, что Любовь разочарована и расстроена. Но в следующую секунду она уже весело над чем-то смеялась и бежала вперед, чтобы первой начать восхождение.

Оказалось, что его тревоги были совершенно напрасными. Они преодолели подъем меньше чем за полчаса, причем, Любовь ни разу не выказала ни малейших признаков усталости. Алекс внимательно следил, как ее босые ступни с такой нежной на вид золотистой кожей, ступают по острым камням и на них не остается даже царапины. Так же было и с ним самим. Следовательно, их кожа сохраняла свою эластичность не только в морской воде, но и на суше. Они ни на секунду не сбивались с ритма, а дыхание их оставалось таким же ровным, как и в начале пути. Но самое главное, они не сделали ни одного глотка из своих фляг – это больше всего порадовало Алекса. Значит, благодаря своей терморегуляции они способны выдержать не только холод на большой глубине, но и палящие лучи полуденного солнца.

Наконец путники достигли края потухшего кратера и увидели зеркальную гладь озера. С радостным криком Любовь бросилась в голубую воду, которая здесь была градусов на пять-семь теплее, чем в море.

– Иди сюда! – позвала она Алекса.

Он положил на камень свою поклажу и присоединился к плещущейся девушке.

– Хорошо здесь, правда? – спросила Любовь, подплывая к Алексу.

– По-моему, в море гораздо лучше.

– Зато здесь тихо. Посмотри, – Любовь указала на голубое без единого облачка небо, – мы с тобой будто в громадном зале. А какой чудесный над нами голубой потолок! Я хочу остаться здесь до ночи, чтобы полюбоваться отсюда на звезды.

– До ночи еще далеко, тебе скоро наскучит здесь и ты захочешь спуститься к морю.

– Может быть, – легко согласилась Любовь, – но сейчас мне кажется, что я могу пробыть здесь целую вечность.

– Здесь нет еды и пресной воды, так что целую вечность мы тут не проведем при всем нашем желании.

– Иногда ты бываешь таким прагматичным, что я даже не знаю, как буду жить с тобой дальше, – заявила вдруг Любовь абсолютно серьезным тоном.

От этих слов Алексу снова стало тоскливо. Эта девушка думала, что они будут жить на этом острове очень долго, возможно, всю жизнь. Что с ней будет, когда она узнает, что это скоро закончится?

Будто угадав его мысли, Любовь спросила:

– Мы ведь еще долго пробудем здесь, на острове?

Алекс замешкался с ответом, потом открыл было рот, чтобы что-то сказать, но девушка опередила его:

– Я знаю, что когда-нибудь нам с тобой придется покинуть это место. Я подозреваю, что наши дороги после этого разойдутся. Молчи, не говори ничего, – девушка дотронулась до его губ, ее голос стал тихим и глуховатым, словно она боролась со слезами. – Я знаю, что мы с тобой созданы не для того, чтобы быть вместе. Об этом мне говорил тот человек, вернее, он говорил не мне, но при мне, – Любовь все чаще сбивалась, но продолжала говорить, не давая Алексу возможности вставить слово, – когда-нибудь, когда придет время, я скажу тебе его слова, но не теперь. Это произойдет, когда нам нужно будет расстаться. А покуда я не хочу даже вспоминать об этом. Потому что такой разговор должен стать прощальным.

– Я тебя не понимаю! – заговорил Алекс, когда Любовь остановилась, чтобы перевести дыхание.

– Подожди! – прервала его девушка. – Не говори ничего и ничего не спрашивай! Я все сама тебе скажу. Я не знаю, что с нами будет, чего нам ждать. Но боюсь будущего. А страх подкашивает мои силы и не дает мне жить. Если я буду долго бояться, то обязательно умру. Я не могу жить с этим чувством. Видно, так уж я создана. Поэтому я отгоняю от себя все эти черные мысли. Когда мне становится совсем невмоготу, я начинаю думать о тебе, о нас с тобой. Я представляю себе, как бы мы жили, если бы Он, тот человек, не трогал нас больше. Мне становится так легко и хорошо, стоит только об этом подумать. Когда я вижу тебя, слышу твой голос, мне кажется, что счастливее меня нет никого. Но, видно, я не создана для счастья. Хотя, – грустно усмехнулась Любовь, – ты ведь сам мне говорил как-то, что никто не приходит на землю только для того, чтобы жить в постоянном довольстве собой и своей жизнью. Ты говорил, что такой порядок вещей предопределен свыше. Я смиряюсь с ним, но только тогда, когда вижу тебя рядом с собой.

Алекс больше не делал попыток перебить девушку. Как зачарованный, он слушал ее и каждое слово было для него откровением.

– Я знаю, что ты меня любишь, продолжала она, – хоть ты никогда не говорил мне этого, но я уверена, что это так. Но ты ведь не догадывался, что и я люблю тебя, правда?

Алекс лишь покачал головой.

– Вот видишь! – торжествующе засмеялась Любовь, – Видишь, как хорошо мне удавалось скрывать это!

Алекс по-прежнему хранил молчание. Он не знал, что говорить, хотя в голове бешено кружил вихрь разных мыслей. Но, кажется, Любови не нужны были слова. Она читала все в его глазах.

– Может, уйдем отсюда, – предложила Любовь, – ты, как всегда, прав, мне уже хочется спуститься назад, к морю.

Обратный путь они проделали молча. Любовь притихла и задумалась о чем-то своем. Алекс изредка взглядывал на нее, порываясь заговорить с ней, но всякий раз слова замирали у него на губах.

Внизу их ждал сюрприз. Первым яхту заметил Алекс. Он схватил девушку за руку и заставил ее сбавить шаг, указав на берег.

– Кто это? – тихонько спросила Любовь.

– Не знаю, – шепнул Алекс, – подожди меня в роще, я посмотрю, кто это.

– Я пойду с тобой, – решительно заявила девушка.

Алекс не стал настаивать на своем, убедившись, что в последнее время его подруга стала проявлять чудеса настойчивости.

– Они не должны нас заметить, – только и сказал он.

Любовь кивнула и, пригнувшись, последовала за Алексом, схватив его за руку.

Яхта была небольшой, но очень красивой, явно последней модели. Слабый ветерок слегка колыхал ее паруса. Первые несколько секунд Алекс и Любовь любовались красивым зрелищем, но потом вспомнили, что их могут увидеть и поспешили укрыться в манговых зарослях.

Алекс рассудил, что на таком суденышке не должно быть много людей, это его отчасти ободрило. На берегу послышались голоса. Алекс увидел четверых людей: мужчину, женщину и двоих детей лет восьми-десяти. Они весело переговаривались между собой. Эта идиллическая сцена так подействовала на Любовь, что она, забыв об осторожности, выглянула из-за деревца. Алекс тот час же утянул ее назад, в укрытие.

Не было сомнений, что на яхте приплыла семья. Алекс различил английскую речь.

– Мама, здесь растут манго! – зазвенел детский голосок, принадлежавший девочке с рыжими кудрями. – Мы с Фредом наберем немного?

Не дожидаясь разрешения, девочка, которая, по всей вероятности, была старшим ребенком в семье, ухватила за руку братишку и они побежали к роще, в которой прятались Алекс и Любовь.

– Какие чудесные! – восхищенно выдохнула девушка, не сводившая глаз с приближающихся детей. Казалось, еще чуть-чуть и она бросится к ним навстречу с распростертыми объятиями.

– Пойдем, – шепнул Алекс, возвращая Любовь к действительности.

Девушка подчинилась и они отошли вглубь рощи, но не очень далеко, чтобы не выпускать из поля зрения детей.

Было ясно, что и дети, и их родители, пребывают в уверенности, что на острове никого, кроме них нет. Алекс видел, что Любовь ни за что не согласится уйти из рощи, да и ему самому хотелось понаблюдать за прибывшими. Особенно его внимание привлекли дети, он никогда не видел их так близко от себя.

– Фредди, посмотри, сколько здесь манго! – кричала девочка.

– Деревья слишком высокие, нам не дотянуться, – прозвенел второй голосок, принадлежавший мальчугану, такому же рыжему и кудрявому, как его сестричка.

– Пойдем дальше, там могут быть деревья поменьше, – решила девочка и дети ускорили шаг.

Но вблизи таковых не оказалось, а в глубь рощи ребятишки пойти не осмелились. Они так шумели, и были настолько заняты своим делом, что Любовь и Алекс подошли к ним чуть не вплотную, оставаясь незамеченными.

– Фредди, – командным тоном произнесла старшая сестра, – тебе придется влезть на дерево и потрясти ветку, иначе мы не сможем собрать ни одного плода.

Мальчишка воспротивился, сказав, что он недостаточно велик для лазания по деревьям. Но девочка, на правах старшей, настояла на своем. Фредди ничего не оставалось, как подчиниться и начать восхождение. Девочка подсадила брата и тот оказался на нижней ветке. Дерево манго как будто предназначено для того, чтобы по нему лазали люди всех размеров и возрастов. Мальчик быстро понял это и стал продвигаться вверх с большей уверенностью, тем более что сестра не переставала подбадривать его.

– Ну быстрей же, Фредди, что ты там копаешься! Скоро нас хватятся папа и папа!

Вместо ответа мальчик скинул первый плод, девочка подхватила его и взяла в руки. Она замерла в нерешительности, не зная, куда будет складывать добычу. Потом, видимо, озаренная удачной идеей, сняла с себя футболку, завязала на ней узел, превратив предмет одежды в некое подобие мешка, и бросила туда первый плод.

– Кидай еще, Фредди, чего ты ждешь? – снова прикрикнула она на брата, помахав своей импровизированной сумкой.

Мальчишка ухватился за край ветки, усыпанной ярко-желтыми плодами и изо всех сил тряхнул ее. На девочку посыпались плоды и листья. Она переждала „манговый ливень“, закрыв голову руками и отскочив в сторону.

– Достаточно, Фредди, спускайся вниз, – крикнула девочка, обозревая множество упавших плодов, раскиданных вокруг нее.

Но мальчик не торопился спускаться – ему понравилось новое занятие. Его сестра принялась загружать плоды в свой „мешок“. И тут Любовь издала тихий вскрик и судорожно схватила Алекса за руку, указав подбородком на спину девочки. Увидев на спине ребенка крошечную зеленую змейку, похожую на тоненькую травинку, Алекс оторопел. Это была пятиминутка – так называли манговых змеек, укус которых убивал человека в считанные минуты. Не ощущая присутствия на своей нагой спине опасного для ее жизни ядовитого пресмыкающегося, девочка в азарте собирала яркие плоды.

Нельзя было терять ни секунды: в любой момент змея могла укусить ребенка. Любовь побледнела и задрожала. Алекс видел: еще немного и она закричит и бросится на помощь девочке. Он решил опередить свою подругу. В мгновение ока, Алекс кинулся вперед, подскочил к девочке со спины и схватил змейку, сжав ее в кулаке. Ребенок не успел ничего сообразить. Пока девочка оборачивалась, почувствовав какое-то прикосновение к своей спине, Алекс нырнул в кусты, держа в пальцах крошечную змейку. Девочка в растерянности озиралась по сторонам. Она ничего не видела, но охватившее ее необъяснимое чувство страха заставило девочку громко вскрикнуть.

– Фредди! Пойдем отсюда! – голосок ребенка дрожал от испуга.

– Постой, Джесси, тут еще много плодов! – отозвался мальчик.

– Я ухожу, – сказала девочка, забыв о цели своего похода в рощу, – если хочешь, оставайся, я не буду тебя ждать.

Подхватив почти полный „мешок“, она поспешила к берегу к родителям, время от времени оглядываясь – ей все мерещились чьи-то шаги за спиной.

– Джесси! Подожди меня! – заголосил мальчик, слезая с дерева.

– Иди скорее, я буду идти медленно, – крикнула в ответ девочка, не останавливаясь.

Мальчик соскочил с дерева, схватил с земли несколько плодов и побежал вслед за сестрой.

Алекс разжал ладонь. Любовь увидела раздавленную змейку.

– Какой ты молодец! – она обхватила его обеими руками и крепко поцеловала.

– Я сделал глупость, – сказал Алекс, снимая ее руки со своих плеч, – дети могли меня увидеть. Этого нельзя было допустить.

– Но ведь не увидели же! – возразила Любовь.

– Это произошло случайно. Меня мог видеть мальчик на дереве. Дети сказали бы о нас своим родителям…

– И что, – прервала его Любовь, – ты думаешь, что родители стали бы искать нас по всему острову? По-моему, они сразу собрали бы свои вещи и отплыли отсюда как можно дальше.

– Да и растрезвонили бы о нас всему свету, – закончил за нее Алекс.

– Ну почему ты всегда предполагаешь худшее? И вообще, почему ты думаешь о том, чего нет и не было на самом деле?

– Потому что это могло бы случиться.

– Но не случилось же!

Любовь еще никогда не была так взволнована. Алекс не переставал удивляться переменам, происходящим с его подругой. Вот и теперь она горячо протестовала против его логических выводов и переспорить ее не было никакой возможности.

Тем временем девочка, которая так и не оправилась от испуга, упросила родителей погрузиться на яхту и покинуть остров, где творятся странные вещи.

– Смотри, – сказала Любовь, – они отплывают.

– Ну и хорошо, – хмуро проговорил Алекс, чувствуя огромное облегчение.

– Как жаль, – грустно протянула Любовь, наблюдая за ними.

– Ты удивляешь меня, – сказал Алекс, не в силах сдержать улыбку, – неужели тебе не понятно, что если бы они задержались здесь, то могли бы наткнуться на нас или следы нашего пребывания на острове. А это было бы недопустимо.

– Ну вот и опять ты со своими мрачными предположениями…

Алекс вышел из терпения. Ему вдруг захотелось вырвать свою подругу из благостного состояния, в котором она пребывала и доказать ей, какой страшной опасности им удалось избежать.

– Ты можешь понять, что в случае, если они заметили бы нас, нам пришлось бы в спешном порядке покинуть этот остров? А ты только недавно говорила мне о том, как боишься этого!

– Но этого же не произошло! – стояла на своем Любовь. —

А вот если бы девочка погибла, а она обязательно погибла бы от укуса манговой змейки, то все было бы гораздо страшнее. Почему ты не хочешь ценить того хорошего, что случается с нами и постоянно думаешь о плохом? Люди уехали, дети остались живы и здоровы. Все хорошо закончилось. Мы должны радоваться, а на тебе лица нет от злости! Это неправильно!

Алекс собрался было сказать что-то, но взглянув на ее разрумянившееся лицо и горящие глаза, не стал этого делать. Он молча обнял ее и привлек к себе. Любовь сейчас же ответила на его ласку, прижавшись к нему всем телом и обвив руками шею Алекса.

– Я знаю, что ты очень добрый, – прошептала она, – поэтому я тебя люблю.

Алекс гладил ее густые пышные волосы, думая о том, что ни за что не смог бы сказать ей тех страшных слов, которые готовы были сорваться с его губ. Обнявшись, они пошли к хижине.

– А все-таки хорошо, что мы увидели этих людей. Какая прелесть – эти кудрявые ребятишки! У них, должно быть, замечательные родители. Эти люди выглядели такими счастливыми!.. Теперь я смогу говорить, что знаю о настоящем человеческом счастье, – произнесла Любовь, с легким сожалением оборачиваясь назад, в ту сторону, куда уходила яхта. – Я убедилась, что счастье есть на свете. И все вовсе не так страшно и плохо, как ты мне говорил. – Девушка лукаво взглянула на Алекса. – Только попробуй со мной поспорить и уверять меня, что здесь, на земле нельзя быть счастливыми.

Алекс не стал разубеждать подругу. Он не сказал Любови, что по данной ему инструкции, которую обязан был неукоснительно исполнять, ему надлежало уничтожить любого, кто видел их на острове. Если бы кто-то из детей заметил его и сообщил об этом родителям, Алекс вынужден был бы уничтожить всю семью и затопить яхту.

* * *

В воскресенье состоялось торжественное отбытие Дзержинца, который прихватил с собой и Тихомирова. Полковник не выказал особого удивления тем, что ассистент профессора собирается покинуть Базу непосредственно перед адвентацией. Степанов сказал Дзержинцу, что преспокойно справится без посторонней помощи. Это выглядело вполне правдоподобным, учитывая, что заканчивался генезис уже пятой серии, следовательно, профессор накопил достаточно опыта, чтобы не нуждаться в присутствии ассистента. Гораздо больше Дзержинца интересовали подробности похождений Геракла.

Степанов даже не пытался присутствовать при долгом, обстоятельном разговоре, зная, что полковник не допустит этого. Профессор был почти спокоен за своего питомца, не сомневаясь, что Геракл достаточно умен и не ударит в грязь лицом. И все же он то и дело отрывался от своих дел в ожидании окончания разговора. Степанову хотелось убедиться, что все прошло именно так, как он планировал. Этот „допрос“ был своего рода тестом для питомца Степанова. Общение с Дзержинцем требовало от человека немалого самообладания и крепких нервов. У самого профессора далеко не всегда хватало как первого, так и последнего. Дзержинец продержал Геракла больше двух часов. Когда, наконец, беседа была закончена и они вышли из кабинета, Степанов с удовлетворением отметил, что полковник выглядит более утомленным, нежели Геракл. В целом же, все прошло нормально.

– Я доволен работой ваших питомцев, профессор, – сказал Дзержинец, – но меня интересует один вопрос.

– Слушаю вас, полковник, – с готовностью обернулся к нему Степанов.

– Геракл дает стопроцентную гарантию того, что из троих посланных в живых остался он один.

Профессор кивнул.

– Вы можете с полной уверенностью подтвердить это?

– Я не присутствовал при выполнении операции, но доверяю Гераклу, как самому себе. Он отправлялся на задание с четкими инструкциями. Можно сказать, Геракл был запраграммирован и выполнил всю программу.

– Хотелось бы мне быть уверенным, так же, как вы, – сказал Дзержинец.

– Полковник, я как никто другой, хорошо знаю, что вам свойственна недоверчивость. Но в данном случае она совершенно не уместна. Я со всей ответственностью заявляю, что Геракл сказал вам полную правду. И к тому, прошло уже достаточно времени. Если бы наш посланник допустил какую-либо небрежность, то это уже давно выплыло бы наружу, – Степанов хохотнул, сообразив, что у него получился каламбур, – да, – продолжал он еще более уверенно, – выплыло бы наружу и в прямом, и в переносном смыслах.

Дзержинец отвел взгляд от профессора и стал смотреть на гебуртационные камеры.

– Скоро? – поинтересовался он, кивнув на них.

– Думаю, да, полковник, – ответил Степанов, в свою очередь поворачиваясь к гебуртационным камерам, – хотя в этом случае у меня нет столько твердой уверенности, как в случае с Гераклом. По нашим первоначальным прогнозам, адвентация должна начаться еще неделю назад. Подготовились, дежурили круглые сутки. А потом выяснилось, что это ложная тревога, процесс еще не завершен. Теперь мы снова находим признаки окончания генезиса, но насколько долго это будет проходить, я сказать не могу. Это совершенно новый фенотип, я не могу предсказать последствия данной модификации.

– Насколько мне помнится, вы так всегда говорили, профессор, – произнес Дзержинец.