Текст книги "Мятущаяся Украина. История с древнейших времен"

Продвигаясь с войсками далее в Малороссию, боярин, узнав, что Виговской с поляками и татарами уже изгнаны, объявил всенародно об избрании нового гетмана Малороссии, одновременно не переставая разрешать своему войску раздражать малороссиян, обзывая их то «виговцами», то «хохлами», совершая безнаказанные насилия и вымогательства, что вызывало в народе чрезмерное огорчение и беспокойство, кому доверить свою судьбу и где искать защиты.

В конце концов всё же собрались в Чигирине урядники и войско казацкое и открыли избирательную кампанию нового гетмана. Туда же прибыли и посланцы от Цесаря и Турции, а от польского короля и Речи Посполитой, как посол, Каштелян Волынский, которые, считая, что гетман Виговской, разорвав союз с Россией, сделал Малороссию независимой, каковой она была ранее, от всех протекций, и, принимая во внимание отстранение Виговского от гетманства, рассматривали эту должность вакантной. И поэтому предлагали собранию избрать гетмана на основании Гадяцких статей, всеми теми Дворами гарантированными, и по ним дать возможность новому гетману оставить власть за собой или искать протекцию по своей воле и рассуждению. Урядники и войско возразили послам, что их гетманы никогда таких полномочий не имели и иметь не могут, поскольку управление Малороссией и сами гетманы зависят от урядников и войска и от их выбора и решений.

Юрий Хмельницкий, который находился в Запорожской Сечи, узнав о выборах гетмана, прислал на собрание своего поверенного есаула Войска запорожского Ивана Брюховецкого и через него писал к урядникам и войску, чтоб они вспомнили на собрании о заслугах отца его, Зиновия Хмельницкого, перед отчизной и что он сам о ней заботился. Но забота его на пользу народа, искаженная обманами Виговского и поляков, завела его на ошибочный и скользкий путь, о чем он сильно переживает и раскаивается. Собрание, получив такое известие от Хмельницкого и памятуя о беспримерных заслугах его отца, единогласно решило, что быть ему, как и раньше, гетманом. Подписавши о том свой выбор, провозгласили его на гетманство, сообщив Брюховецкому, чтобы он вызвал Хмельницкого в Чигирин. Хмельницкий в сопровождении команды запорожских казаков с их Кошевым атаманом Сирко немедленно прибыл в Чигирин, поблагодарил собрание казаков и войско за их доверие и принес присягу на свое гетманство. И было это 27 апреля 1660 года.

После утверждения Юрия Хмельницкого гетманом немедленно к нему приступили иностранные посланцы с признанием его в этом звании и с требованием объяснить, на какой основе или по каким планам и положениям собирается он управлять русским народом. А Каштелян польский Волынский, поднося при этом диплом короля, который утверждал Хмельницкого гетманом, упрашивал его присягнуть, как и раньше, на единство с Польшей. Гетман Хмельницкий объявил всем посланцам, в том числе и Каштеляну, что он с народом русским, получив из-за протекций ужасных напастей и разрушений и будучи от них освобожденный действиями их же государств, намеревается пребывать в понимании заинтересованных в том государств нейтральным и от самого себя зависимым. Союз же со всеми государствами, в соответствии со всеобще признанными правами цивилизованных народов, может он установить не иначе, как по воле и согласии всего народа Малороссии, исходя из времени и обстоятельств, которые понудят к тому правительство и народ. И с этим отправил всех посланцев по их землям. А собранию он после этого открыл свою мысль, что, поскольку Польша находится в крайнем бессилии, то он намеревается держать союз и единство с московским царем. Это же он повторил и боярину, князю Трубецкому, присланному царем в Чигирин с подтверждением Хмельницкого в достоинстве гетмана, добавив боярину, чтобы в дальнейшем, особенно до полного утверждения мира с Польшей, держать союз с царем в строгой тайне, чтобы государства, которые на то претендуют, не накликали на народ Малороссии новых несчастий.

Гетман Хмельницкий начал свое правление, выгнав из Малороссии поляков, приведенных Виговским. Для этого отправил корпус войск под командованием полковников переяславского Цюцюры и уманского Худорбая, которые, пройдя города Нежин, Новгород-Северский, Стародуб, Чернигов, Киев с их окрестностями, выгнали из них все польские войска, имевшие в них гарнизоны и квартировавшие по селам. Те из них, кто сопротивлялся и поднимал оружие, были уничтожены, добыто в стычках пятнадцать знамен, тридцать семь пушек и много другого военного имущества, которое было отправлено в город Нежин и отдано гетману, который там находился. Русский народ, живущий вдоль границ по Днепру, Припяти и Случи, узнав о разгроме поляков и что война с ними и их союзниками продолжится с неизбежными разрушениями приграничных селений, собрались большой толпой у Хмельницкого и требовали от него защиты или пристанища. Гетман разрешил им переселиться в Слободские полки, которые учредил его отец и которые были заодно с Малороссией, такие как Сумской, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Рыбинский.

Царь, убедившись по принимаемым мерам Юрием Хмельницким, что он является настоящим недругом полякам, а к нему и его царству имеет приверженность и искренность, передал ему благодарственный отзыв свой через боярина Василия Шереметьева, повелев тому боярину, что касается оборонных мер против поляков и татар, действовать по его планам и намерениям. Поэтому когда со стороны Польши, из-за гибели в Малороссии поляков, началась наступательная война и отправлен к границам Малороссии Коронный гетман Собиевский с многочисленной армией, усиленной теми войсками, которые действовали на границах со Швецией, но после смерти короля шведского Адольфа стали там ненужными, то гетман, согласовав с боярином Шереметьевым, выступил со своими войсками против польской армии. Шереметьев с корпусом числом 35 тысяч человек, выйдя из города Путивля и переходя через города Полтаву и Кодак, а далее вверх по реке Буг, показывал тем маршем свою готовность отбить татар и турок, которые с теми землями соседствовали, если бы они стали помогать полякам.

Гетман, совершая поход с сорокатысячною армией серединой Малороссии, объединился с Шереметьевым у города Острог, и там, узнав о приближении польской армии, разместили они табор свой в готовности к битве. Пехоту обоих войск и всю спешенную конницу великороссийскую поставили в центре и прикрыли ее батареями и редутами с артиллерией, часть конницы казацкой спрятали в лесах по левой стороне от табора, вторую часть конницы из охочекомонных полков и волонтеров выслали навстречу врагу. Конница эта, то нападая на врага, то отступая назад, привела его к российскому табору. Началась пальба из пушек и мушкетов и продолжалась с обеих сторон жестоко и длительно. Вражеская пехота, что наступала на российский фронт, была уничтожена пиками со страшными потерями для поляков. В то же время конница казацкая, наступая из укрытий, ударила по врагу сзади и решила исход битвы. Поляки, окруженные со всех сторон, смешались и начали отступать, а россияне, воспользовавшись их замешательством, наступали на них всеми силами и рассеяли во все стороны. Преследование, совершенное всей конницей, завершило поражение врага. Все обозы и вражеские запасы с артиллерией и амуницией достались победителям как добыча. Убитых поляков похоронено более 30 тысяч.

После такого поражения поляков, когда сил их нигде уже в поле не было видно, начали российские полководцы разрушать польские города и села. Проходя своими войсками города Львов, Броды, Замость, Люблин, Слуцк и много других местечек, брали с них военную контрибуцию, а слабые гарнизоны польские, которые находились в некоторых городах, разбили и разогнали. Поход этот увенчан был наилучшими для россиян успехами. Все перед ними падало и покорялось, и ничто против них устоять не могло. Но зависть человеческая – неразлучная спутница полководцев и начальников, сделала самый позорный конец на долгое время. Полководцы те, возвращаясь в свои границы, завели взаимные претензии на полученные с врага контрибуцию и другую добычу. Боярин Шереметьев со своими урядниками претендовал, чтобы добытое передать царю и его войску, доказывая, что царские войска вели войну с поляками, обороняя казаков и их селения, и потому вся добыча принадлежит им, как награда. Гетман Хмельницкий возражал боярину, что у казаков война с поляками давно закончена миром, который утвержден трактатами, и они всегда ищут союза, а не войны с казаками. Нынешняя же война идет в интересах царя и Московского царства, ради удержания завоеванного у поляков Смоленска и части Белоруссии и за наследование польской короны, обещанное поляками и ими же с позором для царя отмененное, поэтому часть добычи должна принадлежать казацкому войску. Переговоры те закончились грубейшей руганью, и Хмельницкого вытолкнули со ставки боярской с крайним бесчестием пьяные урядники.

Хмельницкий, отступив со своими войсками из табора Шереметьева, послал царю жалобу через Генерального старшину Тредьяковского и в ней описал все обиды свои и оскорбительное неуважение боярина и урядников, ему причиненное. Дополнил при этом, что само поведение тех урядников и их подчиненных вояк не имеет ничего дружеского или союзного к нему, гетману, и малороссийским войскам, не содержит даже и политических взглядов, которые удерживают народ хотя бы в лицемерном союзе и приятельских отношениях, и всему делается вопреки, а поведение их и разговоры дышат только лишь презрением и издевательствам над местным народом, при этом обзывают его «виговцами» и «хохлами», то есть для них обычными титулами и прозвищами. Саму даже религию местного народа, что была когда-то образцом и колыбелью для всей России, клеймят, как обливальщину, что не имеет крестов на шеях и складных образков в возах, и, честно говоря, едва признают народ этот за божье создание. Царь, будучи предупрежденным Шереметьевым другими жалобами и доносами на Хмельницкого, ответил гетману через Тредьяковского, что «любая шутка или насмешка суть глупость и бред, которые не стоят и алтына и не содержат правды. Но то справедливо, что кто приходит не званным, тот и уходит не провожаемым, а свято место пустым не бывает».

Оскорбленный и униженный таким образом Хмельницкий всю свою злость сосредоточил на боярине Шереметьеве. Он подговаривал сначала реестровые полки склониться на его замысел мстить Шереметьеву, но когда те не согласились, то подговорил охочекомонных казаков и волонтеров и отправился с ними в Запорожскую Сечь и, там пребывая, провозгласил себя союзником поляков и крымских татар. Реестровые полки, узнав о тех его действиях, направленных против войска казацкого и всей нации, объявили, что правление гетмана Хмельницкого в Малороссии отменяется, и договорились провести выборы нового гетмана. Однако перед собранием урядников и открытием выборной кампании избрали тогда же для управления войском Наказного гетмана Генерального есаула Якима Сомка и с ним стояли нерушимо на стороне России, поддерживая связь с корпусом боярина Шереметьева. А тот разместился на зимние квартиры в заднепровских городах и селах вблизи Житомира, следя за движением поляков и Хмельницкого с татарами, силы которых непрерывно перемещались от самого Крыма вдоль Днепра аж до Галичины.

Весной 1662 года Хмельницкий, собравшись со своими сторонниками из запорожских и охочекомонных казаков вместе с волонтерами и наняв еще две с половиной тысячи донских казаков, соединившись с крымским ханом и татарами, двинулся берегом Днепра до реки Стыри, где соединился с польскими войсками под командою самого короля Казимира. Боярин Шереметьев, упиваясь своими предыдущими военными успехами, не очень обращал внимание на это соединение и допустил его вопреки всем правилам военного искусства из-за своей опрометчивости. Вражеские силы окружили его армию, а он, не обращая ни на что внимания, шел к их центру. Обозы свои со всем необходимым оставил в стороне при слабой охране. Враг, приблизившись, ударил по армии Шереметьева со всех сторон и отрезал ее от обозов, захватив их целиком, заставив армию обороняться. После жаркой битвы и сильной обороны вынуждена была та армия, понеся большие потери, отступить к местечку Чуднову и его слободе и укрепиться там в садах и огородах. Враг, окружив российскую армию, сжал ее своими редутами и держал в мощной осаде. Шереметьев, ожидая помощи себе от князя Борятинского, который стоял со своим корпусом возле Киева, напряженно отбивался от вражеских атак. А поскольку такая помощь так и не появилась, то он, продержавшись в осаде три недели и не имея совсем продовольствия и фуража, использовав на пропитание всех верховых лошадей и видя, что он и его солдаты обречены на голодную смерть, сдался со всем войском в плен. Деление и грабеж побежденных был переведен тогда в способ наиболее унизительный и варварский. Сам Шереметьев с частью урядников и со всеми рядовыми солдатами, как часть добычи, достались голыми татарам, которые погнали их в Крым для выкупа и на продажу. Вторую часть урядников забрали себе поляки, а реестровые казацкие полки, которые были при Шереметьеве, с их урядниками отдали Хмельницкому, который тут же нескольких из них повесил, а остальных привел к присяге на верность и послушание к себе. Никто при этом не тешился так, как Хмельницкий, видя своего обидчика, Шереметьева, как тащили его татары в неволю, где он пробыл двадцать лет.

Хмельницкий, ободренный омерзительными своими успехами на беду собственного отечества, взял в осаду Чигирин, чтобы овладеть им и сделать его своей резиденцией. Однако казаки, которые оставались верными российской стороне, к этому его не допустили, обороняя город постоянными вылазками и атаками на табор Хмельницкого. Поэтому он, отступив от города, держал его в блокаде, ожидая себе в помощь крымского хана, который, по его рекомендации, ходил с татарами и грабил Залеснянскую Малороссию и разрушил тогда города Новгород, Стародуб, Мглин, Погар и много других селений. Тем временем, пока хан еще не вернулся со своего разбоя, наказной гетман Сомко с реестровыми полками Переяславским, Неженским, Черниговским, Киевским и Лубенским, соединившись с князем Григорием Ромодановским, который стоял с корпусом своим возле города Козельца, переправились через Днепр на Мишурином Роге и атаковали Хмельницкого возле города Крылова, где его и разбили, а город, который ему оказывал помощь, сожгли. Хмельницкий, будучи отрезанным от своего пристанища Запорожской Сечи и от Крыма, потянулся с остатками недобитых своих войск вверх по Днепру до города Канева и там соединился с сильным польским корпусом под командою воеводы Чарнецкого. Польская помощь, своевременно явившаяся, подвигнула Хмельницкого еще раз выступить против своей отчизны. Но это было его последней попыткой в жизни и решило его судьбу. Он, переправившись за Днепр, атаковал гетмана Сомка под Переяславом и вынудил его к сдаче. Но князь Ромодановский, подоспевший со своим корпусом, освободил Сомка, и с ним преследуя войска Хмельницкого, которые отступали к Каневу, разил их над Днепром напротив Канева, где много их утонуло, в том числе и более тысячи донских казаков. Хмельницкого, который бежал к Черкассам, преследовал по одному берегу Днепра гетман Сомко, а по другому полковник Приклонский, который, опередив Хмельницкого, занял Черкассы и, оставив там полковника Гамалию с его полком, сам выступил против Хмельницкого. Но тот, отчаянно атаковав, разбил корпус Приклонского полностью и остатки загнал на Днепровский луг, где спас их князь Ромодановский пушечной стрельбой с другого берега Днепра. Хмельницкий после того снова направился к Каневу, чтобы в нем укрепиться или собраться с новыми силами, но Генеральный старшина Лизогуб, оставленный Сомком в Каневе, спрятавшись за городом в кустарниках, неожиданно напал на войско Хмельницкого, разбил его и рассеял. Сам Хмельницкий, вскочив в лодку на берегу Днепра, спасся на другом и тайно спрятался Лубенском монастыре у своего друга архимандрита Амвросия Тукальского, которому когда-то сделал много добра.

Поражение Юрия Хмельницкого возродило в Малороссии страшные замешательства, междоусобицы и всякого рода беспорядки. Неожиданно в ней появилось пять самовольно провозглашенных гетманов, которые избрали себе разные партии и протекции, один – турецкую, другой – польскую, третий – российскую. Двое из них были правобережные полковники Тетеря и Дорошенко, а два левобережных – полковники Сомко и нежинский Васюта, и один из запорожских есаулов Иван Брюховецкий. Этот, будучи у Юрия Хмельницкого большим фаворитом и одновременно предателем, сумел нажить большие деньги. Когда его командир и покровитель прятался по буеракам и по тюрьмам, с помощью подарков и банкетов он тем временем собрал при себе многих сторонников и поэтому был избран гетманом от наибольшего числа казаков и прежде всего запорожцев, которые самовольно вмешались в выборы, хотя перед этим их не признавали. Полковник Васюта, прокладывая себе дорогу в гетманы, направил донос царю о незаконном избрании Брюховецкого, взяв себе в адвокаты влиятельного тогда архиепископа Мефодия. Но царь, рассудив, дал доносчику и его адвокату такую резолюцию: «Поскольку избрание гетманом Малороссии, согласно с договорными статьями прославленного гетмана Зиновия Хмельницкого, зависит от урядников и тамошних казаков, то мешать им в том ни в коем разе. И если Брюховецкого уже избрали гетманом, то так тому и быть, а Васюте необходимо искать уважение казаков, чтобы после смерти Брюховецкого его избрали гетманом, а до того быть ему в прежнем ранге спокойно и не волноваться».

Доносы и жалобы на Брюховецкого не только не прекратились, но их стало еще больше. Васюта, повторяясь, просил царя их рассмотреть и расследовать. Наказной гетман Сомко также уведомил царя о нарушениях прав и договоров малороссийских фортельным избранием Брюховецкого, усилив тем самым перед царем жалобы Васюты, поскольку Сомко многими заслугами военными достаточно доказал свою преданность царю и интересам всей России, да и в войске его честность высоко уважалась. Поэтому царь все же решился отправить комиссию, чтобы проверить и рассмотреть жалобы и доносы на Брюховецкого. Членами комиссии были назначены князь Гагин и боярин Кирилл Хлопов со многими думскими дьяками и подьячими. Но поскольку Брюховецкий был очень богатый и запорожец, то есть из числа тех людей, которые там живут и не сеют, а расходуют, как и собирают, то все доносы и жалобы на него в глазах членов комиссии и их думских дьяков были паутиной, сквозь которую шершень, конечно, пробивается, а муха в нем вязнет. И жалобщиков по тому правилу комиссия очень скоро обвинила и осудила, а о Брюховецком в рапорте царю оповестила, что «Иван Мартынович является честным человеком и заслуживает быть гетманом, поскольку он хоть и не ученый, но умный и ужасно как злодеист и справный. Посадив его на границах, можно спать в Москве без страха». Тем временем, пока ожидали царской резолюции на это сообщение, самых важных жалобщиков, Сомка и Васюту, комиссия арестовала и отдала самому Брюховецкому, который, заковав их в железо, держал в подземной тюрьме. В одну из ночей послал в тюрьму своих запорожцев, а те отрубили им обоим головы. Варварское и преступное убийство Сомка и Васюты настроило всех полковников малороссийских против Брюховецкого и привело к большому возмущению. Но Брюховецкий тем же оружием, т. е. подкупом, и через сильную свою партию в Москве сумел утихомирить возмущение против себя и по всяческим поводам выгнал из полковников тех, кто противился ему, а на их место назначил запорожцев. Те полковники, знавшие только лишь своеволие и беззаконие, уничтожили все устройство и военную дисциплину в реестровых полках, учрежденных еще князем и гетманом Ружинским и укрепленных гетманом Зиновием Хмельницким, вместо этого учреждено янычарское убийство, своеволие и непослушание. А Брюховецкий, чтобы восстановить свои потери, которые он понес за удержание гетманства, начал разрушать усадьбы полковников, которых он отстранил от власти, и для этого сам ходил с запорожцами по Малороссии и ограбил много семей, особенно семьи Васюты и Сомка. И этого последнего большие богатства в Переяславе, собранные в малороссийскую казну, когда он был Наказным гетманом, забрал все до нитки и поделился ими со своими запорожцами. А запорожцы, особенно те, что были из них урядниками, нанесли много вреда Малороссии, мало меньшего от разрушений татарских, не говоря уже о всяких их бесчинствах. Вся собственность жителей была ими присвоена, как общая.

Правобережные полковники, наблюдая за непрекращающимися наглыми выходками Брюховецкого и явным попустительством этому Москвы, совсем отошли от российской стороны и, помирившись со своими Наказными гетманами Дорошенко и Тетерей, соединились с Польшей. Царь, желая восстановить покой и вернуть порядок в Малороссии на основании предыдущих с нею договоров, прислал в город Батурин, хотя и несколько поздновато, думного дьяка Башмакова с приказом собрать всех урядников и казаков и согласовать с ними утверждение гетманом Брюховецкого либо избрать другого гетмана при общем согласии. Но те урядники и генеральные старшины, которые еще остались и которые были в Батурине, сказали Башмакову, что «собрание теперь созвать некому и некогда, ибо половина Правобережной Малороссии, не перенеся нынешнего правления, отсоединилась от нас и присоединилась к Польше, имея своих начальников, а остальные мечутся среди неизвестности своей собственной судьбы, вынуждены готовиться отбивать врага и охранять свои семьи. Поляки, пользуясь беспорядком в Малороссии, собрали большие силы и под командой короля идут к нашим границам». Думный дьяк заявил на это, что «за Соборным уложением дела с королями его не обходят», и сразу же выехал в Москву.

Польский король Ян Казимир в начале 1663 года, приблизившись со своей армией к границам Малороссии, отправил впереди себя Правобережного Наказного гетмана Тетерю и тамошних полковников Гуляницкого, Богуна и еще троих, которые, проходя беззащитную Малороссию, грабили, разрушали и жгли все, что встречалось на пути, оправдываясь тем, что это они мстят Брюховецкому за обиды братьев своих и товарищей, которые он им причинил. Однако месть эта была такая же разумная и справедливая, как цыганский ум, по которому цыган бьет свою мать, чтобы жена его боялась.

Тем временем король польский прошел с армией своей через всю Малороссию и, не встретив нигде сопротивления, взял в осаду город Глухов, в котором закрылся Генеральный судья Животовский с тремя реестровыми полками: Черниговским, Сародубским и Нежинским. Осада города была длительной и жестокой. На город сброшено до 100 тысяч бомб и гранат и предпринято несколько штурмов. Но все было напрасно: осажденные частыми вылазками и нападениями на польский табор нейтрализовали все попытки овладеть городом, нанеся полякам большие потери, уничтожив многих их людей. В конце концов король, постояв под городом девять недель и не видя перспективы успеха, снял осаду и отступил от города. К тому же узнал, что русские войска начали собираться: один корпус под командованием князя Ромодановского в Гадяче, где и гетман Брюховецкий со своим войском находился, второй под командованием князя Куракина стоял в Путивле, а третий под командованием князя Черкасского шел от Брянска. Движение королевской армии началось от Глухова на Новгород-Северский. В авангарде были правобережные казаки их войска, которые продолжали разрушать и сжигать все на своем пути, в арьергарде шел Коронный гетман с польскими войсками.

Гетман Брюховецкий с российскими войсками, преследуя польскую армию, шел в пределах видимости ее арьергарда и непрерывно на него нападал. Когда армия с королем переправились через реку Десну недалеко от села Пироговки, то он, напав на арьергард, отбил его от переправы и все обозы и запасы артиллерии польской армии взял как свою добычу. Коронный гетман, отсеченной таким образом от королевской армии, отступил левым берегом Десны вниз по ее течению и, проходя той частью Малороссии аж до города Остра, уничтожал огнем и мечом все на своем пути. Гетман Брюховецкий, который его преследовал, переправившись через Днепр, устроил там также большие разрушения и опустошения народу малороссийскому, который принял сторону Польши, мстя ему за такие же разрушения на своем берегу Днепра, причиненные их гетманом Тетерей и полковниками. Вот такое бешеное взаимное мщение и междоусобица означали дикость и варварское уничтожение своего безвинного народа, который вовсе не принимал никакого участия в преступлениях своих полководцев.

Гетман Брюховецкий, надумав подчинить себе правобережные полки силой оружия, выслал своего Кошевого запорожского атамана Сирка в города Чигирин, чтобы в нем захватить тамошнего гетмана Тетерю, а сам пошел к городу Черкассы, который, захватив, ограбил, как враг, и поспешил в Чигирин. Но гетман Тетеря, узнав о приближении Сирка, забрал все свое имущество и отошел со своим войском к Заславлю. А когда следом за ним двинулся Брюховецкий, то он из Заславля, бросив свои войска, перебрался со всеми пожитками в Польшу, где поляки ограбили его до нитки и вынудили бежать в Молдавию в полной нищете. Брюховецкий, соединившись с Сирком под Чигирином, попробовал его захватить, но воевода Чарнецкий, который засел в нем после Тетери с сильным польским гарнизоном, их от города отбил, к тому же к Чарнецкому на помощь подоспели татары и вынудили Брюховецкого отойти за Днепр.

Воевода Чарнецкий, возгордившись от своих успехов под Чигирином, оставил тот город под охраной гарнизона, а сам с татарами пошел к городу Белая Церковь, который поддерживал Брюховецкого, чтоб овладеть им и отдать его для опустошения татарам. Однако казаки тамошнего полка, засевши возле города в кустарниках, совершили удачное нападение на Чарнецкого, самого его убили, а его войско разогнали. Тем временем Кошевой атаман Сирко с реестровыми и своими казаками, узнав о походе Орды татарской с Чарнецким, немедленно направился в ее сторону и полностью ее опустошил, а главный город Аккерман, или Белгород, захватил приступом, уничтожил его жителей и, ограбив, сжег его. То же самое он сделал и с укрепленными местечками Буджаком, Паланкой и Каушанами. Наконец, услышав о возврате в свои селения татарских орд, которые бешено спешили на помощь, ушел от них в Молдавию, и при переправе через Днестр возле города Сороки ему нанес серьезное поражение польский генерал Маховский, от которого, однако, он отбился и вернулся в Малороссию.

Наследник воеводы Чарнецкого, Шаблик, в апреле 1665 года с корпусом польских войск, усиленных нанятыми калмыками и татарами, напал на гетмана Брюховецкого, который стоял с войсками казацкими табором возле Белой Церкви, и атаковал его со всех сторон. Однако гетман, имея хорошо укрепленный артиллерией табор, не только отбил нападение, но, построив из пехоты сильную фалангу, в свою очередь напал на польский табор и после жестокой сечи и кровопролития разбил его и разогнал войска. При этом уничтожил огромное число знатных поляков, которые готовились занять чиновничьи должности в городах и полках Правобережной Малороссии, где прибрежная сторона признавала гетманом Брюховецкого, а пограничные с Польшей и Молдавией полки избрали себе за гетмана, вместо Тетери, старшину по фамилии Опара. Но татары белгородские, которые вмешивались тогда в дела казацкие и их выборы, поймали того Опару, отослали королю польскому, который повелел его повесить. Гетманом же Правобережной Малороссии признали тогда от татар и Польши есаула из команды Тетери, Петра Дорошенка, который бывал иногда, как и Тетеря, Наказным гетманом. И еще один, который называл себя на той стороне гетманом, какой-то Децик, имел при себе войско из волонтеров и мародерствовал с ними в польских селеньях, но был пойман Брюховецким и брошен в нежинскую тюрьму, где и умер.

Гетман Брюховецкий, прославившийся своими значительными военными успехами, задумал побывать в Москве для того, чтобы отдать дань уважения царю своему, и поэтому в начале сентября 1665 года, собравши многочисленную кавалькаду из генеральных старшин и многих полковников, двинулся с ними в Москву. Встреча и прием были для гетмана чрезвычайными. Все, что пышность и достаток рождают, все это было использовано с превышением, и после первых приветствий начатые и много раз повторенные банкеты удивили гетмана и привели его в восторг. И когда он уже считал себя вознесенным к самому небу, как «Запорожская Сечь-мать и Великий луг-отец», то Московское правительство ему посоветовало просить у царя ласки, чтобы он именовал его московским боярином, ибо, как говорили они, «так общаться лучше и свободнее с местными боярами». Гетман принял сразу это предложение как наибольшее блаженство, и, конечно, ему в этом никто не сопротивлялся и сразу пожаловали великим воеводой и думным боярином. После этого женили его на свояченице царской, а многих полковников и старшин переженили на боярских дочерях, и все шло с огромным успехом. Угощение при том сопровождались в полной мере щедростью, и лаской, и всеми возможными богатствами. А когда той пережененной Малороссии приближался час ехать домой, то снова предложили гетману от правительства Московского, что ему «нехорошо быть единым в казацкой земле, а надо иметь ему от царской особы помощников и охранников. А понеже он, с милости божьей и царя, есть великий воевода, то должны быть при нем и малые воеводы, которые ему бы служили и помогали». И так уговорили гетмана выпросить у царя малых воевод, что тогда же и было сделано с большим успехом и большой милостью. Генерального писаря Шийкевича, который объяснял этот пункт иначе, как большую милость, тут же выслали из Москвы в сибирские остроги на вечное проживание, а остальных урядников и самого гетмана, отпуская, одарили от царя очень щедро.

Жалованные царем воеводы начали съезжаться в Малороссию в январе 1666 года. Они тянулись сюда разными путями и дорогами и за три месяца заполонили Малороссию, заняв все города и местечки. Штат каждого из них был достаточно многолюдный, они имели при себе всяких ступеней подьячих, мерников, вагарей, приставов и пятидесяцких с командами. Обязанности их обозначил в думном приказе и подписал сам думный дьяк Алмазов, и состояли они в том, чтобы пересмотреть и переписать все имущество жителей до последней скотины и всякой мелочи, и обложить все это налогами. Для этого должны быть открытыми для них комары, спижарни, комоды и все другие потайные места, не исключая погребов, пасек, хлебных ям и клунь, и даже голубятников. В городах и местечках проезжие на базар дороги и улицы были закрыты и поставлена охрана с охранниками и приставами. Со всего ввозимого на базар и вывозимого с него брали дань по усмотрению и за росписью воевод, и они за всякую утайку наказывали виновных с примерной жестокостью. Обычные в таких случаях придирки смотрителей заканчивались взятками и физическим наказанием. Новизна эта – хотя, как сказать, может быть она была обычной в других странах, но для малороссов оказалась злой, губительной и слишком нестерпимой. И народ от нее застонал и считал себя пропащим. Нарекания против гетмана эхом прошли из одного краю земли к другому. Предпринимаемые сглаживающие меры малороссийского правительства не согласовывались с поведением воевод и их подручных, и взрыв народного гнева стал неизбежным.