Текст книги "Мятущаяся Украина. История с древнейших времен"

Правобережный гетман Дорошенко, воспользовавшись неспокойным положением народа и настраивая его против гетмана Брюховецкого, взбунтовал сначала город Переяслав, и его жители, убив своего воеводу, полковника Дашкова, который жил в части города, называвшейся Богушевкой, сожгли его квартиру и подались под команду Дорошенка. А он, соединившись с ними и с частью своих войск, двинулся к городу Золотоноша, где квартировал князь Щербатов с корпусом войск. После легкой перестрелки выгнал их из города, а воеводу со штатом уничтожил. Полковник Маховский, который спешил на помощь Щербатову, прибыл с войском своим в город в то время, когда в нем Щербатова уже не было, и Дорошенко, окружив этот корпус, после слабого сопротивления забрал его весь в плен вместе с его командиром. Поскольку они квартировали в Малороссии, нанося большой вред народу, то в качестве наказания всех пленных отправили в Крым как подарок хану. Переходя от Золотоноши вглубь Малороссии, Дорошенко силой оружия овладел городами Прилуки, Нежин и многими местечками. Воевод, что были в них, перебил. Целью его было освободить народ от воеводского гнета и, сделав тем ему большое добро, склонить его на свою сторону и стать великим гетманом на всю Малороссию. Однако народ, хотя и был обижен воеводами, не потерял своего рассудка и добрых обычаев. Он, предвидя, что от плохих начинаний такие и последствия будут, всячески сторонился действий Дорошенка и почти всех воевод, что не попали в его руки, оберегал от убийства, а многих отправил со своей охраной в Россию. О Дорошенко народ мыслил, как о соблазнителе, что хочет передать народ под власть поляков, с которыми держался он заодно. Народ о таком союзе и слышать не хотел.

Польское правительство, не ведая, с каким намерением Дорошенко вошел в Правобережную Малороссию и бунтует там народ, но зная, что бунт и уничтожение московских воевод противен тамошнему правлению, задумало воспользоваться этой ситуацией и оторвать от Дорошенка под непосредственное свое властвование эту часть Малороссии. Для этого в 1667 году весной отправило туда со значительным корпусом польских войск Коронного гетмана Яна Собиевского, который, вступив в границы Малороссии, провозглашал народу, что он есть его гетман, а Дорошенко будет при нем Наказным гетманом. Народ, уставший от непостоянства правления и частых в нем перемен, привык всему верить и ничего не делал для своей защиты. Дорошенко, узнав о поползновениях поляков на его правление, выступил сразу с войсками своими против Собиевского и, встретив его за городом Заславлем, напал на корпус польский со всей жестокостью. После долгой баталии заставил бежать поляков, а обозы и запасы с артиллерией достались Дорошенко как добыча. После этого он начал погоню за поляками, но гонец из Крыма, тамошний мурза Умет Кочуба, который прибыл за Дорошенком, оповестил его, что соратник Брюховецкого запорожский Кошевой атаман Серко во время нынешней отправки татарских войск по указанию султана в закубанскую экспедицию напал с казаками своими на Крым, мародерствует в тамошних городах и селах, уничтожает все огнем и мечом, а самого хана загнал в горы, и хан просит у Дорошенко защиты, обещая ему равнозначную помощь в случае необходимости. Дорошенко с чрезвычайным желанием принял предложение хана, зная, как тот при нынешних обстоятельствах будет ему необходим, и немедленно отправился в Крым только с конницей, прекратив успехи Серко. Но самого Серко и его главного войска захватить не сумел, ибо тот, захватив в приморских крымских городах достаточное количество водных судов, двинулся с ними в лиман и прибыл в Сечь с большой добычей.

Российский царь в том же 1667 году из политических соображений или из прямой необходимости выслал сильный корпус своих войск под командованием воеводы Косагова к границам запорожским, к городу Кодак, объясняя это тем, что он должен оборонять запорожских казаков и часть Малороссии от наскоков крымских татар. Запорожцы, поразмыслив, пришли к выводу, что этот корпус есть для них вредный и надуманный, а цель его – прекратить их связь с Малороссией, и очень жаловались на это царю, заявляя, что «всякое правительство, которые подозревает свой народ в каких-либо против себя замыслах, дает само народу способ и средства идти на то, чего он еще не делал или не думал делать. А отделять нас от Малороссии, нашей отчизны, разрушенной в край воеводами и угнетаемой всякими московскими затеями, есть то же самое, что раздувать зажженный огонь или бросать в него топливо. Что же касается татарских наскоков, то это считается у нас с ними за игру в шахматы, и мы всегда справлялись с ними, и защитить себя в любое время способны». Царь, поразмыслив над возражениями казаков, вернул корпус Косагова в свои границы.

Переговоры о мирных трактатах, которые продолжались несколько лет между Россией и Польшей, в том году закончились подписанием мира на 30 лет. Поляки, которые ездили тогда через территорию Малороссии, специально распространяли слухи в народе, что российская сторона за город Смоленск с его поветами, которые Польша уступила России, взамен отдает всю Малороссию с ее жителями в польское подданство. Правительство Малороссии, заметив по этой причине большое в народе и войске беспокойство, выслало в Москву двух военных канцеляристов – Мокриевича и Якубовича, разведать, что решено в отношении Малороссии в мирных с Польшей трактатах. Но те посланцы только и разведали, что поляков, особенно их посланцев, очень хорошо у царя и бояр принимают и относятся с большим уважением. О содержании трактатов разведать они ничего не смогли, поскольку от них старательно все скрывали, а на вопросы отвечали, что «дела российские военных Малороссии не касаются, и дело военных снять ружье и его использовать, а в вопросах, кому принадлежит земля, должны знать воеводы городские и провинциальные, которые, если у вас они есть, то это знают».

Не удовлетворившись данными разведки и движимый народным возмущением, гетман Брюховецкий выслал в Москву Генерального старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича и писал через них царю, что «в связи с тайными с Польшей трактатами распространены поляками слухи о передаче им в подданство Малороссии, которые возмутили войска и ее жителей, и потому просит он царя убедить его и народ относительно содержания этих трактатов, по которым если действительно Малороссия отдается полякам, то он, в связи со своим титулом гетмана, обязан принять оборонные меры против них и выбрать новые союзы и протекции. Если же она остается, как и раньше, под протекцией России, то верность и чувство приязни народа Малороссии к Российской державе суть неизменны и постоянны. Таинственность и предательство в этом случае суть многогрешные и позорные, особенно между народами единоверными и единоплеменными. Всему миру известно, что народ местный, познав от поляков неслыханных в человечестве варварств и всякого рода преследований, освободился от них собственной силой и мужеством, а соединился с Россией по доброй воле своей и единственно через единоверие. Поэтому отдавать его или другому дарить, никак и никто не имеет права, и в противном случае готов он снова оборонять себя оружием до крайнего предела, и скорее согласится умереть с оружием в руках, чем сносить позорное ярмо врагов своих. И это есть истинно и неизменно, о, царю! Если же здесь замешалась злоба за воевод, то и тут основной причиной является не народ, а правительство российское, приславшее их вопреки прав и договоров народных с инструкциями просто такими египетскими, или вавилонскими, и Польша, которая прислала к нему гетмана своего Дорошенко, который народ и взбунтовал. Но, помимо всего этого, сам разум учит, что за десять виновных преступников не отвечают миллионы безвинного народа, который оберегал воевод». Царь на послание Брюховецкого написал ему только то, что прислано будет в Малороссию тысяча пеших стрельцов с небольшим числом воевод, которые будут размещены по городам и поветам, «и они начнут управлять народом и награждать его в зависимости от заслуги и положения каждого, а баламутов и смутьянов карать судом и расправой. Писано же в книгах христианских: ему же честь – честь, и ему же страх – страх, то есть на плохих – гнев, а на хороших – смелость. А тебе, гетман, и всей старшине казацкой смотреть за войском, его состоянием и служить верой и правдой, а о войне и мире не беспокоиться и трактатами с Польшей не докучать нам: в них все то написано, что хорошо, а на плохое никто не пойдет».

Такой царский ответ смутил Брюховецкого и всю старшину с ним, а полученное от Правобережного гетмана Дорошенка письмо и вовсе вывело его из равновесия. Он писал в нем: «Такой начальник в народе, каким ты есть, Иван, виновен перед божьим судом и человеческим. Народ, который доверил тебе свою судьбу, пролил неизмеримое количество крови своей, потерял неизлечимо предков своих и потомков на полях брани, ведя долголетние войны с поляками за вольность свою и свободу. Но какую он имеет теперь вольность и свободу? Воистину никакой, только настоящую злобную химеру. Многолетние труды их и все нажитое их по́том забирают у них воеводы и приставы, суд и расправы тоже в их руках. И что же остается несчастному народу? Только нищета, горе и стон. Вы со старшинами своими обогатились в Москве женами, но за их приданое народ расплачивается, и ты уподобляешься тому пастуху, который держит корову за рога, а другие ее доят. Если же ты не имеешь своей силы и отваги, то можно поискать и на стороне. Если нет в христианстве правды, то можно попробовать ее найти у чужоверцев. Ведь не зря говорят, что если человек тонет, то и за бритву хватается. И это не есть грехом и глупостью, а крайностью, вызванной необходимостью. Я готов все отдать на пользу народу, даже свою жизнь, но бросить его в тяжкой неволе и думать мне нестерпимо».

Брюховецкий, раскачиваемый со всех сторон, боясь окончательного своего упадка, в 1668 году избрал себе пристанище самое позорное. Он просил у хана крымского союза, а у турецкого султана опеки и вечной протекции. Для этого послал в Крым Генерального старшину Степана Гречаного, а в Царьгород – старшину Григория Гамалию и канцеляриста Каспаровича. Тем временем воевод, что оставались в Малороссии, прогнал силой в их границы, а тех, которые возвращались снова, не пустил и завернул обратно. При этом многих перебил и перевешал своих старшин и казаков, которые защищали воевод.

Старые казаки, как приверженцы своей веры и давних обычаев, ненавидевшие Брюховецкого за его намерения искать союза и протекции у магометанцев, непримиримых врагов христианства, и за казнь своих людей, которые охраняли воевод, тайно сообщили об этом князю Ромодановскому, советуя ему атаковать своими войсками город Котельву, где находились запасы Брюховецкого и сам он со своими сторонниками часто там находился. К Дорошенко послали поверенных с просьбой прибыть к ним в Полтаву и принять на себя гетманство, на которое они его избирают. Дорошенко, поспешая на тот призыв, прибыл в город Опошня, застав там большое собрание товарищества и казаков, которые единогласно избрали и провозгласили его гетманом Малороссии по обоим берегам Днепра. Брюховецкий, узнав об избрании Дорошенка гетманом, бросился из Котельвы в глубь Малороссии с намерением искать силы, которые его бы защитили. Но казаки, догнав его в местечке Коломак, засудили судом и расстреляли, а жену его отправили с честью к князю Ромодановскому.

Запорожские казаки, будучи всегда в единстве с Брюховецким, как со своим творением, не были согласны с избранием Дорошенка гетманом, и поэтому, отказавшись подчиняться Дорошенко, избрали себе гетмана по фамилии Суховий, который был у них войсковым писарем. К этому гетману присоединились и некоторые правобережные полки, такие как Чигиринский, Уманский и другие. Чтобы обеспечить себя от посягательств Дорошенка, предполагая, что он на стороне российской, от который тоже побаивались мести за воевод, ими убитых, то на этот случай они пошли на связь с ханом крымским, признав его как наивысшего своего начальника. Дорошенко, узнав о событиях в Запорожской Сечи, послал туда брата своего Григория и нескольких старшин поздравить Суховия с гетманством и просить его и все войско тамошнее быть с ним в единомыслии и дружбе, стараясь объединенными силами оберегать отчизну от всех сторонних вражеских намерений, и что он не имеет намерений вдаваться ни в какие протекции, которые принесут народу разрушения своими обманами, интересами и всякого рода предательством и неправдой. Однако узнав через брата своего, что запорожцы к нему и его советам не склонны и что они союзных им татар имеют намерение вести на грабеж Малороссии, сам отправился в правобережные полки, чтобы привести их в состояние обороны, а на левом берегу поручил командовать Генеральному есаулу Демьяну Многогрешному, провозгласив его Наказным гетманом. Но Многогрешный, будучи человеком честным и умным, предвидел, что колебания Порошенко не сулят ничего хорошего, а замыслы его напрасные и вредные. Он сообщил об этом князю Ромодановскому, убедив его в непоколебимой преданности своей и всего войска, которым он командует, царю и царству российскому, и просил только князя помочь ему отбить татар и запорожцев, которые идут для бунта и грабежа Малороссии. Князь немедленно отправил сына своего против татар с большим корпусом. Но этот молодой князь, не соединившись с Многогрешным, а надеясь сам добыть славу победителя татар, пошел на них с одним своим корпусом и был ими разбит и взят в плен возле местечка Гайворон. Отец, не смогши ему помочь, отомстил свою скорбь на жителях Нежина, которые не пустили к себе нового воеводы и закрыли от него город. Ромодановский, разрушив городские ворота, отдал город на разграбление своему войску, а Многогрешный тем временем, разбив татар и запорожцев возле города Лохвица, гнал их аж до реки Самары и отобрал у них всех пленных и награбленное.

В начале 1669 года князь Ромодановский огласил Наказному гетману Многогрешному царскую волю, чтоб собрать в Малороссии общий совет и избрать настоящего гетмана вместо убитого Брюховецкого и чтоб от нового гетмана прислали депутатов на подтверждение предыдущих постановлений и договоров с Малороссией.

Многогрешный, выполняя волю царя, пригласил урядников и казаков в город Глухов и устроил выборы гетмана, итогом которых стало избрание самого Многогрешного. Все единогласно решили быть ему гетманом и утвердили формально это избрание. Депутатами отправлены к царю Генеральный писарь Карп Мокриевич и переяславский обозный полковник Лукаш. От собрания и гетмана получили они наказ просить у царя подтверждения их прав и привилегий, скрепленных договорными статьями гетмана Богдана Хмельницкого, и чтоб помимо тех статей ничего другого в Малороссии не учреждалось, разумеется, и воеводы тоже, которые недавно снова появились в городах, что, по сути, отменяло эти статьи.

Царь принял депутатов с большой милостью, и по их просьбе все предыдущие договорные статьи, заключенные с гетманом Богданом Хмельницким, подтверждены, обновлены и утверждены в полном объеме. Царь обещал от себя и своих наследников царским словом оберегать их вечно и нерушимо, прощая при этом и отправляя в вечное забытье все заговоры и брожения, которые случились из-за нарушений договоров.

Дорошенко узнав, что его Наказной гетман Многогрешный избран от войска и утвержден царем настоящим гетманом всей Малороссии, и побаиваясь ответственности от этого гетмана за власть свою на землях правого берега Днепра, которые были послушны Дорошенко, и что, в связи с ссорой с поляками и запорожцами, на них надеяться невозможно, отправил от тебя посланцами в Царьград Генерального судью Белогруда и есаула Портянку с двумя другими старшинами. Через них он просил султана турецкого принять его под свою протекцию и вечное подданство со всей Малороссией, где он является верховным начальником, или гетманом, и чтоб султан в знак своей милости и опеки дал ему свои клейноды, бунчук и флаг и выделил ему в помощь корпус своих войск против бунтовщика Многогрешного, который захватил у него несколько провинций. Султан принял посланцев ласково через своего визиря и с большой охотой согласился принять Дорошенка и народ малороссийский в свое подданство и в знак своей милости послал Дорошенку клейноды свои, бунчук и флаг с полумесяцем, а в помощь направил 6 тысяч войск под командою чауша Ислам-Екмена. Посланцев же от гетмана и народа на верность их подданства привели к присяге обычаем христианским в Соборной патриаршей церкви. От Патриарха константинопольского, видимо по велению султана, была выдана посланцам открытая грамота, которая отлучала от церкви и предавала анафеме всех, кто не подчинялся гетману Дорошенко и против него бунтовал. Та грамота наделала большого шума в Малороссии, но не меньше она навредила и власти патриархов, которую перед тем они имели в церкви и духовенстве малороссийском. Многие, кто протестовал, считали, что эта грамота запрещает подчиняться всякой другой власти, кроме дорошенковой, под страхом анафемы. Однако митрополит киевский Сильвестр объяснил своим посланием в церкви и разъяснил народу, что та грамота является либо вынужденной под властью султана турецкого, либо украдена обманными заверениями и происками Дорошенка, и поэтому она для народа никчемна, и он ее навеки отменяет и Патриарху возвращает. А Патриарху писал митрополит, что грамота его и анафема вызвали великое беспокойство русского народа и раздор в самой церкви христианской, все считают, что она запрещает подчиняться законной власти и велит идти за волей преступника и выродка рода человеческого Дорошенком, и что этого Дорошенка, которого она защищает, следует лишить чести и сбросить с гетманства за контакты с народом иноверным на погибель народа христианского. И он теперь ничто другое, как врун и обманщик, который по-злодейски присвоил себе титул гетмана. Народ же русский, избравший, согласно с правами своими и уставами, другого гетмана, подчиняется царю русскому, то есть христианскому, с ним единоверному и единодумному, то есть подчиняется власти законной и анафеме за это никак не подлежит. Патриарх, хотя по этому посланию и отменил свою грамоту, но уже всякого влияния на церкви в Малороссии совсем лишился, и церковь эта, бывшая перед тем в подчинении Патриарха через митрополита своего Киевского, что имел сан и положение экзарха патриаршего, стала с тех пор признавать над собой одно только иераршество – российское.

Гетман Запорожский Суховей с казаками запорожскими и татарами крымскими двинулся было в правобережные полки, послушные Дорошенко, чтобы заставить их силой признать себя гетманом. Но турецкий чауш, который был с Дорошенко, призвал к себе начальников татарских и велел им именем султана отойти от Суховея и быть в союзе с гетманом Дорошенко, поскольку он подданный султана. Татары после того соединились с Дорошенко, а Суховей с запорожцами отошел от Дорошенко в районе города Канева и пришел к Умани, и там с досады на свои неудачи сложил с себя гетманство и вручил его уманскому полковнику Ханенку, которого запорожцы признали за своего гетмана. Дорошенко, преследуя Суховея и Ханенка, пошел было с чаушем и турками взять в осаду Умань, но там горожане вовсе ему не сопротивлялись, открыли ворота и сообщили, что Суховей вместе с Ханенком подался за реку Буг, чтоб соединиться с белгородскими ордами. Дорошенко, продолжая преследование только с казаками и татарами, попался в руки своих врагов, которые возле Желтых Вод окружили его со всех сторон, и погибель Дорошенко была неизбежной. Однако Запорожский Кошевой Серко, недовольный тем, что у него на Сечи завелись гетманы, понижающие его власть, и который по этой причине надзирал за этим гетманском, неожиданно напал со своей ватагой на Ханенко и Суховея и выручил Дорошенка. Тот вернулся на Белоцерковщину, где разместил татар на зимние квартиры. А они отблагодарили его за это по-татарски: забрали в плен хозяев квартир, с ними их семьи и пошли в Крым. Хотя на это и жаловался Дорошенко Двору султана, но в ответ ничего не получил. И сказал Дорошенко: «Вот такой хлеб татарский и их плата».

Правобережная Малороссия, начиная с 1670 года, была разделена на две части между двумя самозваными гетманами, непримиримыми между собой врагами, что вызывало страшные междоусобицы и опустошения Малороссии. Дорошенко удерживал за собой Правобережные полки до польской границы, Ханенку подчинялись полки Чигиринский, Уманский и полки над Бугом и Днестром, которые размещались аж до Галичины. Дорошенко тогда был под протекцией турок, а Ханенко, будучи в согласии с запорожцами и крымцами, искал еще протекцию и у польского правительства через посредство тамошнего вельможи Михаила Вишневецкого. Но когда с польской стороны предложили ему прибыть в город Острог на конгресс и подписать договорные статьи, то он с этим не согласился, очевидно памятуя о судьбе многих гетманов, купившихся на польское приглашение, а потребовал столько заложников из сенаторов польских, сколько с ним на конгрессе будет урядников. Но и поляки тоже с этим не согласились, а уговорили Ханенко согласиться на их протекцию на основании статей, заключенных с Малороссией, известных как Гадяцкие, с гарантией соседних держав, по которым признавалась вся Малороссия с поляками в единстве, а гетман – наивысшим и единовластным ее начальником. В соответствии с этим соглашением от короля польского была прислана Ханенку булава и все клейноды, которые подтверждают гетманство. Дорошенко, завидуя Ханенку за утверждение его на гетманство христианской монархией, закрепленное очень важными в христианстве знаками, которых он не имел, напал со своим войском на город Умань, где обычно находился Ханенко, взял его в осаду с намерением захватить в нем Ханенка и уничтожить с ним вместе это гетманство. Но уманские казаки с гвардией гетмана, совершив против Дорошенко очень удачную вылазку, разбили его войска и убили его полковника Жеребила, а Дорошенко спасся бегством.

7 января 1672 года гетман Многогрешный умер от ран и с большими почестями военными и церковными был похоронен в Батурине. Все урядники и народ с искренней скорбью оплакивали этого достойного человека. Он, несмотря на всю свою смиренность, был хорошим военачальником, и видным политическим деятелем, и справедливым судьей. В его правление после Зиновия Хмельницкого только ему можно было бы приписать эти высокие качества. Чтобы оповестить царя о смерти гетмана, в Москву выехал Генеральный писарь Карп Мокриевич с другими старшинами. Царь принял их очень милостиво, жалел умершего гетмана, достойного его уважения и доверия, и в конце советовал урядникам выбрать себе такого гетмана, который был бы по своему характеру подобен Многогрешному. Царь обещал своим царским словом подтвердить их выбор и народа малороссийского и придерживаться своей протекции союза с Малороссией на основании первоначальных статей Зиновия Хмельницкого. Для присутствия во время выборов гетмана назначены были со стороны царя князь Григорий Ромодановский, Иван Ржевский и Афанасий Ташлыков. Выборы проведены в том же году в июле в казацком таборе между городами Путивлем и Конотопом, в местности, которая называлась Казацкая Диброва, куда все урядники и депутаты собрались. Гетманом избрали Генерального обозного Ивана Самойловича, уроженца города Зинькова, сына священника, который тут же в присутствии царских послов был приведен к присяге со всеми урядниками и войском на верность службе царю и его наследникам.

Дорошенко, рыская по правому берегу Днепра с места на место, не предвидел для себя ничего благоприятного, а наоборот, замечал в народе и войске склонность их к России и командованию тамошнего гетмана. И поэтому прилагал все усилия, не брезгуя подкупом, чтобы склонить самого султана с его армией на завоевание сначала территории подвластной Ханенко, а потом и всей Малороссии. Султан Магомет IV, который тогда имел свою резиденцию в Адрианополе, согласившись на уговоры, на самом деле выступил к границам Малороссии, а 1 августа 1672 года взял в осаду Каменец-Подольский, где султана встретили крымский хан и Дорошенко со своим войском. Горожане со своим слабым гарнизоном могли обороняться в городе только 15 дней, а потом, не имея запасов и достаточного количества сил военных, 16 августа сдали город и капитулировали. Султан, въезжая в город, показал свою силу тем, что повелел, прежде всего, выкопать из земли всех мертвых и вывезти их кости далеко за город, вынести со всех церквей, до того турками ограбленных, все иконы и разложить их по улицам города вместо тротуара для турецких пешеходов, а потом те церкви превратить в турецкие мечети, из которых, по просьбе горожан, оставлено три для христиан и армян. После такого своего успеха султан отправил крымского хана и Дорошенка с их войсками в Галичину, чтобы завоевать там тамошние города Львов, Броды и другие. А сам, проходя со своей армией по территории, подвластной Ханенку до реки Случь, уничтожал все, что попадалось ему на пути, все селения подвергал огню и мечу, то есть по-турецки. Поляки, собравши свое войско и соединившись с Ханенком и его казаками, выступили против хана и Дорошенка и, разбив несколько их ватаг, приостановили их продвижение, прогнав к головной турецкой армии. Однако напасть на нее не отважились, а прибегли к переговорам и выкупам. И так, удовлетворив султанских чиновников подарками, а самого султана значительной суммой червонцев под видом военный контрибуции, выслали его тем самым в свои границы, и он вернулся на зимовку в город Бухарест.

Татарские орды, которые воюют со всеми народами обычно как наемники или за добычу, часто использовались в этом качестве претендентами на гетманство в Малороссии и поляками, которые их нанимали, и они каждый раз в таких случаях проходили по землям запорожским и их улусам с неизбежными обидами и нанесением вреда казакам. Кошевой атаман Сирко, хотя и был добрым соседом, который знал и уважал потребности людей военных, но когда в 1673 году татары, возвращаясь по землям запорожским из Каменец-Подольского, захватили многие табуны лошадей и скота запорожцев и несколько мальчиков, которых запорожцы всегда набирали из своей родни для наследства, то Кошевой не посчитал такой поступок за шутку или забаву, а решил отплатить татарам за это с лихвой. И начал он их наказывать по очереди. Отправившись со своим войском на Белгородчину и уничтожив там татарские улусы огнем и мечом аж до Белгорода, захватил этот город приступом, ограбил его и сжег дотла. Потом, собрав на Белгородской и Хаджибеевской морских пристанях достаточное число судов, поплыл на них с пехотой в Крым и велел коннице идти туда же. Пристав к берегам Карасубазара, захватил и разрушил все приморские города, которые до сих пор не знали подобных гостей, а значит, были без обороны. Потом, перейдя весь Крым до города Ора, или Перекопа, соединился там со своей конницей и дальше разрушал татарские поселения. И таким образом, отомстив татарам за обиды свои сторицей, вернулся на Сечь с богатой добычей. Сирко тот был в своем роде человеком необычным и единственным. Он с малочисленным своим войском всегда счастливо воевал и был победителем, не заводя, однако, ни с кем неправедной войны. Баталии ему казались игрушкой, и ни одной из них он не проиграл. Татары крымские и белгородские, те страховища и бич всем народам, были у Сирка пугливыми оленями и зайцами. Он несколько раз проходил сквозь их селения и укрепления, несколько раз загонял всех татар в Кефские горы, где и сами их ханы не раз прятались в ущельях и горных кустарниках. Татары считали Сирка великим кудесником и обычно называли его русским шайтаном, но ссорясь между собой, каждый раз отдавались на его суд, говоря: «Как Сирко скажет, так тому и быть». При больших своих добычах он не был нисколько жадным и корыстным, и все шло на других и даже на его врагов. Одна татарка того аула, откуда запорожцы забрали скот, пришла к Сирку с малыми детьми, жалуясь ему, что у нее отобрали единственную корову и «чем же мне кормить детей?». Сирко сейчас же завернул весь табун скота того аула и приказал аулу: если не будет у коровы татарки молока, чтобы они всей громадой ее детей от своих коров молоком кормили; а на одежду детям дал материи несколько мотков, чтобы они, как вырастут, не воевали с русаками. Одним словом, Сирко был человеком удивительным и редких качеств, что касается храбрости и военных успехов, и при достаточном числе войска он легко мог бы сделаться Тамерланом или Чингисханом, то есть великим завоевателем, но он был запорожец, то есть из племени юродивых или сумасшедших. Однажды ему писал гетман Самойлович, упрекая, что на запорожских степях вольно кочуют некоторые татарские аулы. Он на то ему ответил, что делается это с позволения войска Запорожского по причине недорода у татар травы и что в таких случаях и они, запорожцы, иногда от них имеют такое же послабление. И, наконец, закончил так: «Если бы сам черт, пан гетман, помогал людям в их крайней нужде, то пренебрегать тем не надо, ибо говорят же люди: нужда и закон меняет. А поскольку мы живем с татарами по-соседски, то помогаем один другому, и это разумному человеку нисколько не удивительно, а только нам удивительно то, что ты, пан гетман, много возле нас пользы имеешь, как твой покойный батюшка на подаяниях парафиян в Зинькове, чего мы на дальнейшее искренне вам желаем».

Гетман Самойлович, вступив в управление Малороссией, призвал правобережные полки и всех жителей объединиться с ним под российской протекцией, и многие тамошние начальники отозвались готовностью на такое единение, но считали препятствием в том своих самозваных гетманов Дорошенка и Ханенка и их глупые протекции. Поэтому в начале 1674 года Самойлович и князь Ромодановский с войсками начали поход в правобережную Малороссию для усмирения тамошних гетманов. Поход сопровождался желаемыми успехами. Правобережные города Черкассы 7 января, а Канев 3 февраля поддались Самойловичу, как только его войска появились. Начальник Каневского гарнизона Генеральный старшина Яков Лизогуб тоже соединился с Самойловичем. Уманский гетман Ханенко после смерти своего опекуна короля польского Михаила Корибута-Вишневецкого и когда в Польше королем был избран бывший коронный гетман Ян Собиевский, который ему не симпатизировал, в марте того же года сдал свое гетманство Самойловичу и вручил ему свои гетманские клейноды, булаву и другое, полученные от короля. Самойлович назначил Ханенку достаточные для проживания средства, и выделен был ему дом в городе Киеве.