Текст книги "Мятущаяся Украина. История с древнейших времен"

Турки, дождавшись ночи, пошли к своим черкесским границам, а татары их прикрывали.

Гетман Вишневецкий, захвативший возле Астрахани в турецком таборе большую добычу, поделил ее между своими войсками и московскими, отдав последним и тяжелую артиллерию, но отделивши при этом часть добычи для малороссийской казны. Таким поступком малороссийские войска сильно смутились, особенно казаки запорожские и охочекомонные и явно высказывали недовольство, и в одну из ночей, отделившись числом в пять тысяч, оставили лагерь гетмана. Проходя вниз Дона, остановились в его гирле на косе выше города Азова на противоположном от него берегу и построили там город Черкасск по имени казацкой столицы города Черкассы. Здесь остались они навсегда, пригласив к себе донских казаков, которые в небольшом числе жили в своем местечке Донском, слились с ними и переженились, приняв все обычаи тех казаков и сделав тот город главным для всего войска Донского.

На место Вишневецкого, который освободил пост гетмана в связи с тем, что был отправлен от Польши в зарубежные страны, в 1574 году гетманом был избран Генеральный обозный Григорий Свирговский. Он, по указу Речи Посполитой польской, которая через своих министров руководила Польшей, в связи с отъездом короля Генриха во Францию, приглашен был валахским господаром Йоаном Липулою на помощь его народу против турок, которые на него нападали. Вступив в Молдавию с малороссийским войском, он дал первую битву туркам возле города Сороки 23 апреля 1575 года, где, разбив войско турецкое, главного их пашу Кара-Мустафу и многих чиновников турецких, захваченных в плен, отправил со многими флагами и добычей в Варшаву.

После такой оглушительной победы гетман разделил свое войска на две части и одну из них под командованием полковника Саввы Ганжи отправил в столицу Валахии Бухарест, а с другой пошел сам через Яссы к Галацам.

Одновременно он послал специального гонца на Запорожскую Сечь с наказом к кошевому атаману Феську Покотило, чтобы тот выслал свою пехоту на лодках к Черному морю, чтобы не допускать турецких десантов в Дунай и Днестр. Кошевой выполнил наказ, и это оказало сухопутному войску большую услугу. Запорожцы, разъезжая на своих лодках по Черному морю и в гирлах обеих рек, перехватили и пленили много судов с войском и военными припасами, а войдя в Дунай, они разрушили и сожгли многие прибрежные укрепления и селения. Гетман и Ганжа, проходя со своим войском Молдавию и Валахию, встречали турецкие корпуса и отряды, которые с успехом разбивали и разгоняли.

Очистив те земли от турецкого нашествия, гетман повернул от Дуная в Бессарабию под город Килию. Но здесь получил он предательское сообщение одного армянина, что в городе спрятаны огромные ценности, награбленные турками в Молдавии и Валахии и хранятся в городе под надзором небольшого гарнизона в ожидании, пока запорожские лодки отойдут с Дуная, чтобы потом переправить их в Турцию. Гетман, привыкший побеждать несравнимо большие силы и крепости турецкие, решил с ходу обложить Килию и взять ее штурмом. Отправив войска на приступ и не оставив в своем лагере обычного резерва, начал навальную атаку с трех сторон. Но взорванные турками в двух местах мины подняли гетмана и многих казаков в воздух и посеяли панику и смерть, а турки, которые тут же напали со всех сторон, убили многих казаков, а остальных разогнали. Они, долго скитаясь по Молдавии, нашли корпус полковника Ганжи и с ним вернулись в свои границы.

На место погибшего гетмана Свирговского в 1576 году гетманом избрали полковника Федора Богдана. Он, собравши остатки войск Свирговского и пополнив их, имел повеление от короля Стефана Батория преследовать крымских татар, которые в отсутствие Свирговского нападали на границы Малороссии и пленили многих тамошних жителей, и в январе 1577 года двинулся всем своим войском на Крым. Идя вниз по Днепру, он отправил из Сечи пять тысяч запорожских казаков на лодках под командованием войскового есаула Нечая с наказом войти в Черное море, пристать к крымскому берегу в районе городов Козлова и Керчи и блокировать тамошние гавани до его прибытия.

При переходе крымской степи гетмана встречали многие татарские полчища, но он их, храбро принимая, всегда прогонял с большими потерями. Наконец, наступило время генерального сражения, которое гетман заранее предвидел и хорошо подготовился. Повернув от Днепровского лимана на Орскую или Перекопскую линию, он был атакован между Кинбурнскими кучугурами и каменным Дариевым мостом всеми татарскими ордами под руководством самого хана Девлет-Гирея. Их наступление, людской гвалт и топот лошадей напоминали всеразрушающую бурю. Малороссийская армия шла четырьмя батавами (пеший казачий строй, фаланга, колонна), устроенными так, что ее обоз и конный резерв были в середине, а артиллерия, расставленная по всех фасах, могла действовать вокруг армии. Противник был допущен с фронта на мушкетный выстрел, и тогда открыли огонь со всех пушек, который продолжался непрерывно более часа. Татарская конница, которая пыталась нападать с фронта, была встречена и поражена пиками. Сильный ветер, который поднялся в то время, очистил воздух от дыма и открыл ужасную картину татарских трупов, которые покрыли всё вокруг армии казаков. Гетман, заметив, что татары, отступая к линии, растянулись с двух сторон моста, который соединял Кинбурнскую косу с Перекопской степью, двинулся к мосту и гирлу затоки и, отделив значительную часть татар от их полчищ, выпустил на них резерв конницы, подкрепленный одной батавой. Они, прогнав татар до затоки, всех там перебили и перетопили, а те, что остались по другую сторону, сколько ни пытались помочь отрезанным, вовсе не имели успеха из-за водной преграды и постоянной стрельбы из лагеря гетмана. Казацкое войско дошло до линии без всякого сопротивления, и гетман, подумав, что брать ее штурмом дело долгое и не без потерь, ночью переправил значительную часть своей конницы через Гнилое озеро (Сиваш) бродом и плавом. Достигнув с той стороны первых ворот на линии, конница отбила их и впустила всю армию. Напав на город Ор, который назывался Перекопом, армия овладела им штурмом, уничтожила весь гарнизон, разрушила крепость и сожгла город.

От Перекопа армия продолжала свой поход боевыми порядками до города Кафа. Застав его в осаде запорожскими казаками, совершили с ними генеральное наступление и в течение короткого времени овладели им, подвергнув все убийству, грабежу и огню, оставив в живых лишь пятьсот русских пленников. Когда войска повернули, чтобы обойти горы и напасть на Бахчисарай и Козлов, то возле речки Салгир встретили их ханские посланцы из самых уважаемых мурз, поднесли гетману дорогие подарки и умоляли его от имени хана заключить мир. На мир согласились, условившись собрать и вернуть всех пленных русских, а для гарантии того предоставить в заложники пятнадцать мурз. Все то татарами было выполнено, и гетман, получив еще 713 пленных, вернулся в Малороссию с огромной добычей.

Морским войскам гетман приказал посетить те турецкие города, которые покупали у татар и держали в неволе русских пленных. Выполняя приказ, те войска неожиданно напали на приморские города Синоп, Трапезунд и на многие местечки, подвергая их мечу и огню, забрав у них пленных и большую добычу.

При короле Батории, когда турки непрерывно нападали на христиан, живших вдоль Дуная, их государи и князья просили у короля помощи. Король дал повеление гетману Богдану совершить с малороссийскими войсками сильную вылазку в турецкие земли, отдаленные от польских границ, и отлечь их силы от соседних с Польшей христиан.

Гетман, отправив сначала в Черное море запорожского есаула Нечая с тремя тысячами запорожских казаков на их лодках, сам двинулся со всем малороссийским войском в Крымские степи и, перейдя их на виду Ординской линии и татар, которые его походу никаких препятствий не устраивали, вступил в границы донских казаков. Те встретили гетмана приветливо и предоставили ему необходимую помощь, особенно в переправе войск на своих судах за реку Дон, а потом и за реку Кубань. Гетман, проходя за Доном черкесские земли, не предпринимал против них никаких враждебных действий. И черкесы, с удивлением глядя на войско, тоже ничего враждебного не предпринимали, а продавали войску скот и другие продовольственные припасы.

Переправившись за Кубань, гетман начал враждебные действия против турок, сжигая и уничтожая все, что встречалось на пути. Запорожские казаки, плавая лодками возле берегов этой земли, устраивали такое же разрушение прибрежным селениям. Турки, не ожидая такого нападения и будучи не готовыми к обороне, спасались бегством.

Гетман, проходя с войском всю Анатолию, посетил и ее столичные города Синоп и Трапезунд. Не пытаясь захватить их крепости из-за отсутствия необходимой для того артиллерии, он ограбил и сжег только их форштаты (предместье). Достигнув предместья Царьграда с восточной стороны тамошней протоки, напал на турок со всех сторон и заставил их, захваченных врасплох, спасаться на судах в самом Царьграде.

Ограбив и сжегши предместья, малороссийское войско отступило назад к Черному морю и на протоке, устроив переправу из запорожских лодок и других плавсредств, захваченных у турок, вступило в Болгарию, объявив тамошнему народу, что они как единоверные и единоплеменные ничего плохого им делать не будут. Успокоенные болгары провожали казаков до самого Дуная, предоставляя в потребностях дороги всякую помощь, и тут же оповестили гетмана, что турки, которые нападали на Сербию и других придунайских христиан, повернули неожиданно назад и потянулись к Андрианополю. Гетман, переправившись через Дунай запорожскими и захваченными судами между городами Силистрией и Варной, вступил в Молдавию и, поравнявшись с городом Килия, напал на него неожиданно на рассвете. Взяв штурмом, вырезал в нем всех турок и армян, а город ограбил и полностью сжег, мстя таким образом за смерть преданного гетмана Свирговского и многих с ним казаков. Вернулся гетман в свои границы со славой и большой добычей.

Король Баторий воздал гетману и всему малороссийскому войску надлежащую справедливость, наградив их за заслуги подарками, почестями и другими привилегиями, которые отражают мужество. Гетману, у которого были польские клейноды – булава повелителя и знамя Белого Орла, он добавил бунчук – клейнод азиатский, который отражал победы над азиатским народом. Для резиденции гетмана и всего малороссийского трибунала построил за свой счет город Батурин, а в Черкассах повелел гетману иметь своего наместника, которого со временем стали называть Наказным гетманом.

Для короля Батория было присуще относиться с уважением к русскому народу. Он своей справедливостью и лаской вселял всем народам королевства дух единства и братского согласия. Не слышно было между ними никаких ссор или неприязни, в том числе и на религиозной почве. Признание и милость короля к воинству и русскому народу объясняется в его Привилее (законодательный акт), изданному в 1579 году: «Принимая во внимание большой труд русского рыцарства, который они показали и всегда оказывают в обороне и расширении общей родины от супостатов и вечных иностранных претендентов, особенно от тех треклятых иноплеменных магометанцев и басурман, уничтожающих отчизну и захватывая в неволю христианский люд, как это недавно за нашего королевства случилось, но милостью божьей и отвагой верного русского гетмана нашего Богдана и войсками его казаков это отражено и отплачено, утверждаем и подтверждаем все права, вольности и привилегии войска и всего русского народа, ранее установленные и утвержденные, и как из веков оно было, так пускай и пребудет на вечные времена, и пусть никто не осмелится нарушить их права и вольности…»

Вскоре после совершенного похода гетман Богдан умер. В 1579 году новым гетманом стал полковник Павел Подкова. Он сам был из волохов, из рода князей или господарей тамошних. Заслуги перед малороссийским войском и совершенные им подвиги в военных действиях дали право на избрание его гетманом.

При нем отняли звание волохского господаря у Петра Подковы, дяди гетмана, взбунтовавшиеся волохи. Петр Подкова прибежал к гетману и выпросил у него согласие на то, чтобы вернуть ему утраченное звание и власть.

Гетман, снарядив семь полков реестровых казаков и два полка охочекомонных, выступил с ними в Валахию. В двух битвах малороссийские войска разбили и разогнали волохов. Гетман приблизился к столице Валахии городу Бухаресту, чтобы взять его в осаду. Но жители города вышли ему навстречу и просили стать их господарем вместо его дяди, который при этом присутствовал и дал свое согласие. Гетмана после долгих раздумий убедили просьбы и клятвы волохов принять у них господарский титул и вступить для этого в город. По завершении по такому случаю обрядов и празднеств Подкова остался исполнять обязанности господаря Валахии, а войска с полковниками и другими чинами он отпустил в Малороссию с благодарственной грамотой ко всем чинам и казакам за их к нему уважение и старание. При себе Подкова оставил двадцать казаков, наиболее преданных ему, а с другими расстался, как с родными, в слезах и печали. Но не успели еще они вернуться домой, как узнали о смерти гетмана. Вернувшись с его телом, казаки рассказали, что его подло убили: один вельможа, пригласив господаря в свой дом на крестины ребенка, пригласил туда и его убийц из числа бунтовщиков. Они, напав неожиданно на Подкову, отрубили ему голову, положив ее на порог, а с ним убили одного старшину и двух казаков. Тело Подковы схоронили в Каневском монастыре.

На место убитого гетмана Подковы в 1582 году избрали гетманом Генерального есаула Якова Шаха. Первым его старанием было отомстить за смерть гетмана Подковы, который был большим другом Шаха и казакам очень любезный. Он доложил королю, что турки взял под свою протекцию Валахию и Молдавию и, особенно усиливаясь в Валахии, приближаются к польским и русским границам. Поэтому от короля Батория был выслан гетману приказ оберегать границы и приумножить на них войска и разъезды. Гетману этого только и надо было. Приумножив войска, он выслал их разъездом вниз Днестра, а сам с большой силой двинулся вверх той же реки и, поймав возле границы несколько турок воинского звания, отослал их королю как доказательство своей бдительности.

Между тем, сделавший неожиданный поход от границы, гетман напал на город Бухарест, разрушил и сжег его предместье, а крепость обложил и потребовал от горожан выдать тех, кто убил гетмана и господаря Подкову, угрожая в противном случае превратить все в пепел и кучу камней. Горожане исполнили его требование и выдали 17 человек виновных вместе с самим боярином, который отдал Подкову на смерть. Гетман обрезал им уши и носы, приказал повесить их на виду горожан с надписью, прибитой на церкви Никольской: «Так наказаны вероломцы и предатели, что проливают кровь невинную христианскую». Турецкое правительство не оставило без внимания нападение гетмана с войском на Валахию и Бухарест. Их султан потребовал от короля через посланцев своих возместить нанесенный ущерб и, кроме того, отдал приказ арестовать всех купцов польских и русских, которые вели торговлю в Молдавии, Валахии и в Крыму. Король польский, приступая к удовлетворению турецких требований, отдал гетмана под суд и отослал его в военный малороссийский трибунал с универсалом, повелев старшине генеральной и всему войску судить гетмана. Он был отстранен от гетманства и осужден на пожизненное заключение в Каневском монастыре, где с его согласия принял монашество и окончил в нем свою жизнь.

На место гетмана Шаха в 1583 году гетманом избрали из полковников Демьяна Скалозуба. В начале его правления крымские татары, в связи с недоговоренностью между правительствами Польши и Турции в отношении волохской операции казаков, по-злодейски напали на малороссийские границы и полонили несколько сотен людей возле местечек Опишня и Котельва. Гетман при первом известии об этом немедленно двинулся со своей конницей в Крымскую степь с намерением перехватить татар с пленниками, не допустив их до Орского Перекопа. Но он не успел. От пойманных «языков» он узнал, что татары забрались уже за Перекоп и сожгли всю степь на день пути до Перекопа. Гетман, отступивший к своим границам, докладывал королю о вражеских поступках татар. От короля гетман получил приказ не начинать войны явной, в которую турки, будучи теперь без дела, вмешаться могут, и старался вызволить пленников другим способом.

Не признавая в этом пункте другого искусства, кроме военного, отдал секретный приказ запорожскому кошевому Нечаю увеличить свои лодки до максимального числа и приготовить их и войско в секретную экспедицию. Прибыв с конницей в Сечь и спешив тут три полка реестровых казаков, посадил их с таким же числом запорожцев в лодки и отправил на море под командою войскового писаря Ивана Богуславца и полковника Карпа Перебейноса. Тем партизанам велел гетман пройти лиманом и морским берегом до крымских городов, закрыть их гавани и суда, которые будут выходить из них, просматривать и отбирать пленников, если они в них окажутся. Одному из отрядов было приказано подойти к гирлу Перекопской затоки. После этого сам гетман с достаточным числом конницы и пехоты двинулся к Орской линии и, приблизившись к ней, закрыл ее ворота, делая вид, что намерен переходить линию.

Тем временем прибыл в затоку первый отряд запорожских лодок, в которые пересел ночью гетман, не оповещая войска, а велев только генеральному обозному Якову Сурмиле командовать войском и продолжать попытки зайти за линию с тем намерением, чтобы татары, побаиваясь вступления казаков в середину Крыма, быстрее сбывали пленных в свои города, где их отбивать на лодках станет возможным.

Отплыв от берега, гетман соединился со своей флотилией и, назначив ей разные крымские гавани, сам поплыл в Керченскую затоку, отделяющую Крым от острова Тамань, где ожидал освободить наибольшее число пленников. Однако, войдя в затоку, он был атакован турецкими судами, вышедшими из Азовского и Черного морей, ими окружен и после длительного боя взят в плен со всем войском, что осталось после боя. Его отвезли в Царьград, где уморили голодом. Писарь Богуславец тоже был захвачен в плен возле города Козлова, но потом его освободили запорожцы при помощи Семиры, жены турецкого паши, которая отправилась в Малороссию и была женой Богуславца. Остатки казацких войск с обозным Сурмилою вернулись в свои границы.

Глава 4. Польские гонения русского народа

В 1592 году гетманом избрали Генерального есаула, служившего в малороссийском войске, натурального польского шляхтича Федора Косинского, в пору которого и началась эпоха уничтожения русского народа. Этому народу довелось испить самый горький кубок, какого со времен Нерона и Калигулы не приходилось пить христианам.

Папа Римский Климент VIII задумал так называемую Унию, т. е. объединение под своим началом католической и православной церкви. В 1595 году в Брест-Литовский были приглашены украинские епископы и митрополит киевский Михаил Рогоза с многочисленными архимандритами и протопопами на «братский» совет. Названо это собрание Духовным Собором Греческой церкви. Председательствовал папский нунций, который передал русскому духовенству папское благословение и призвал к единению веры, сопричастию славы властелина мира. Кроме того, он пообещал епископам и монастырям во владение сёла с подданными, а православным священникам по пятнадцать домов с рабами из их же прихожан. Это было утверждено и решением короля и Сената, которые слепо подчинялись папской воле.

Русское духовенство, за исключением всего лишь трех епископов, клюнуло на эту приманку и подписало согласие на Унию, подтвердив присягой. Несогласных епископов подвергли унижениям, обрезали им бороды, изгнали с собрания, объявив о лишении сана и должностей. Образно говоря, священники-перевертыши получили от папы римского своеобразный «Томас».

Гетман Косинский, узнав о важных брестских новостях, сразу же сделал от себя весомые послания, одно – к королю и Сенату, другое – к самому Брестскому Собранию. В первом он докладывал, как наместник королевский, «что перемена в вере и обычаях народных, которые в Бресте устанавливаются духовенством без согласия народа, являются препятствием очень опасным и к исполнению неудобным, и что усмирить умы людей и совесть каждого есть делом почти нечеловеческим, и он не надеется удержать народ в слепой покорности духовенству и своеволию правилам нововведений церкви и просит правительство отвернуть это зло или дать время народу на раздумья».

К собранию в Бресте гетман писал как вождь своего народа, «что собранное туда русское духовенство не имеет от чинов нации и от народа никаких поручений на введение в их веру и обряды перемен и новшеств, а без этого не имеет оно власти и тем отягощать народ своевольными их правилами и выдумками, что это духовенство, будучи избранным в их службу от чинов и народа и содержащееся за их счет, может все это потерять от тех же чинов и народа при их недовольстве, а он, гетман, ни за что здесь не ручается и советует собранию прекратить принимать постановления до всеобщего совета и обсуждения».

На эти обращения гетмана правительство и собрание, делая вид, что делают гетману уступку, пригласили его на совет в Брест. Но когда он туда приехал, то был немедленно арестован и отдан под суд Собора Рымского и Русского, которые, предъявив ему вину отступника, осудили на смерть и, замуровав в одном из замков в каменный столп, названный клеткой, заморили голодом.

Так гетман Косинский за преданность свою благочестию и спокойствию народа стал первой жертвой Унии. Казаки, узнав о его заключении, собрались числом в семь тысяч и двинулись к Бресту, чтобы его освободить. Навстречу им выдвинулись польские войска, которых казаки возле местечка Пятная разбили наголову и разогнали. Не застав Косинского в живых, они бросили клич к всеобщей борьбе.

После такого варварского убийства гетмана Косинского правительство Польши приказывает Коронному гетману занять Малороссию польскими войсками, ввести во все ее города гарнизоны и строго запретить чинам и казакам иметь право на выборы гетмана, а русскому духовенству, которое только вернулось с Бреста, всячески способствовать обращению церквей и народа в Унию. Духовенство начало эту работу своими посланиями до всех церквей и народа, в которых говорилось: «Мы, ревнители правоверия, отцы русской церкви, по изволению Святого Духа в Бресте, судивши и рассудивши неспокойную нынешнюю пору Иераршества церкви греческой, с нами единоверной, и затруднения наши в требах церковных с ним отношений, усложняющиеся дальностью пути и вредными наговорами варваров, здесь поселившихся, что известно всему миру, что все греческие и Иерусалимские патриархи, народы и церкви подпали с давней поры под иго неверных басурман, турок, и от них вводятся в невольный тот народ Агарянские обычаи, противные христианству, да и само их богослужение и христианские обряды насилуются теми проклятыми иноплеменниками частыми запрещениями и озлоблениями, от чего не слышно уже совсем церковных звонов, что зовут христиан на молитву, и не видно процессий, украшающих обряды и службу христианскую. А московское христианство, будучи с нами также единоверным, заразилось уже давно расколом Стригольщины, возникшего от жидовства, и ересью, недавно внесенной армянским монахом Мартином, осужденного в Константинополе и сожженного в Киеве. А поэтому не стоит нам, истинно верующим, иметь отношения с такими отсталыми народами. Покоряясь воле Святого духа и нам, отцам церкви, наследуя многие наши религии христианские – итальянскую, венецианскую, иллирийскую и греческую, – надо объединиться с церковью римской католической, то есть древней апостольской, с которой была наша религия на протяжении многих веков в полном единстве и согласии, но оторвана поклепами константинопольского Патриарха Фотия без уважительных причин. Поэтому призываем вас всех, отцов русской церкви, братию нашу во Христе, и вас, чада духовные, православных мирян, присоединиться к нашему единомыслию и приложиться к древней церкви нашей вселенской римской, где все апостолы и верховный из них Святой Петр живот свой за нее положили, а его преемник святой Папа сейчас со славой владеет, его же уважают все цари и властители земные и всей душой ему раболепствуют, и его святое благословение и на вас, православные христиане, будет и будет!»

После оглашения во всех селах и парафиях этого послания по всем церквям были развешаны особые эпистолы, сообщающие о тех изменениях и уговаривающие народ подчиниться власти, которая божьей волей и милостью так действует на его пользу, душевную и телесную. Непокорливым угрожали анафемой и отлучением от церкви.

Пока духовенство меняло церковные антиминсы и требники и придумывало формулировки прославления и уважения своего Папы, польские войска, получив приказ помогать духовенству в утверждении Унии, исполняли его тщательно. Будучи расставленными во всех важных церквях, прежде всего в городах и местечках, с оголенными саблями заставляли народ в церкви стоять на коленях и бить себя в грудь по-римски, а при чтении Символа веры добавлять известную молитву. При этом поднимались сабли над головами народа с угрозой рубить тех, кто не подчиняется их приказу.

Чины и малороссийские казаки, которых не пустили в главный их город Черкассы, занятый гарнизонам Коронного польского гетмана, собрались в городе Чигирине и после длительных совещаний постановили единогласно, что на основании стародавних прав и привилегий, которые королями, договорами и пактами утверждены, избрать гетмана с правом и привилегией предыдущих гетманов. В соответствии с этим решением в 1596 году был избран гетманом Генеральным есаул Павел Наливайко, и от него и от всех чинов и войска малороссийского через посланца своего полковника Лободу королю Жигмунту Третьему послано прошение такого содержания: «Народ русский, будучи в единстве сначала с Княжеством литовским а потом и с Королевством польским, не был никогда им завоеванный и подвластный, но, как союзный и единоплеменный, от единого корня славянского или сарматского возникший, по доброй воле соединился на одинаковых и равных с ними правах и привилегиях, договорами и пактами торжественно утвержденных, а защита и сохранение тех договоров и само состояние народа поручены помазанникам божьим, наияснейшим королям польским, как и вашему королевскому величеству, что поклялись в том во время коронации перед самим Богом, который держит в деснице своей весь мир и его царей и царства. Сей народ в необходимости общих усилий объединенной нации ознаменовал себя разносторонней помощью, братской и союзной верностью, а русское воинство прославило Польшу и удивило весь мир героическими подвигами своими в битвах и в обороне, в расширении пределов польского государства. И кто устоял из соседних государств против русского воинства? Загляни, наияснейший король, в отечественные хроники, и они то подтвердят. Спроси своих старцев, и скажут тебе, сколько потоков пролито крови русских воинов за славу и целостность общей польской нации и сколько тысяч русских воинов пало от мечей на ратных полях за ее интересы. Но недруг, который добро ненавидит, который вышел из ада, разорвал то священное единство народов на общую погибель. Польские вельможи, эти магнаты власти, завидуя нашим правам, потом и кровью добытых, и наученные духовенством, которое завсегда вмешивается в мирские дела, их не касающиеся, подвели наияснейшего короля, нашего пана и милостивого отца, лишить нас выборов гетмана на место покойного Косинского, недавно казненного неправедным, позорным и варварским способом, а народ возбудили наглым обращением его к Унию! При таких притеснениях, устроенных нам и народу магнатами и духовенством, мы не совершили ничего такого враждебного, нарушающего закон, поэтому, избравши себе гетмана согласно с правами и нашими привилегиями, отдаем его и себя самих наимилостивейшей опеке наияснейшего короля и отца нашего и просим покорнейше подтвердить право нашего выбора, а мы готовы проливать нашу кровь за честь и славу вашего величества и всей нации».

Отправленный с этим прошением Лобода имел у короля частную аудиенцию, на ней король удивлялся поступкам своего правительства и сказал Лободе, что он на первом же Сейме будет стараться упразднить затеи правительства и духовенства, а до того времени велел гетману и войску вести себя мирно с войсками и польскими чинами.

Гетман Наливайко отправил во все города чиновников и помощников, а до самых важных отправил самого полковника Лободу с универсалом, в котором сообщалось о его избрании в соответствии с существующими правами и привилегиями и о своем вступлении в управление с разрешения короля. При этом он советует чинам, войску и народу не предпринимать ничего враждебного против польского войска, расквартированного по городам и селам, ждать появления приказа об их выводе из верховной власти. Что касается Унии, то каждому вести себя спокойно, прислушиваясь к своей совести. Гетман также известил Коронного польского гетмана о своем правлении, согласно воле короля.

Но вскоре к гетману стали приходить известия из городов и сел, что посланные им урядники и помощники оскорблены и изгнаны, а многих поляки и убили, и что польские войска собираются в Черкассы и в Белую Церковь в полном вооружении. Стало ясно, что в планах поляков предусмотрено покончить с независимостью русского народа, лишить его своей веры и ополячить. Поэтому Наливайко вынужден был собрать свое войско в Чигирине и стал обозом над рекой Тясмин, где, укрепив свой лагерь окопами и артиллерий, стал ждать действий поляков. Они вскоре явились большим числом под руководством Коронного гетмана Жолкевского. Наливайко сперва выставил против них на возвышении три белых хоругви, т. е. знамена с крестами, с вышитым на них девизом: «Мир христианству, а на виновника – Бог и его крест». Поляки же напротив знамен, которые призывали к миру, выставили на виселице трех малороссийских урядников – Богуна, Войновича и Сутыгу, которых гетман послал в город. На их телах виднелась надпись: «Смерть бунтовщикам!»

Поляки начали атаку на казацкий лагерь. Наливайко заранее устроил в потайном месте за табором сильную засаду из отборного войска, выстроенного фалангой. Когда началась с обеих сторон сильная стрельба из пушек и мушкетов, он вывел свою фалангу из засады и ударил неожиданно по самому центру польской армии. Одновременно двинулись казаки из табора и, поставив поляков между двух огней, смешали их, нанеся им жестокое поражение. Убийство и сеча продолжались более семи часов. Казаки, имея перед глазами бесчестно замордованных своих товарищей, так ожесточились против поляков, что и слышать не хотели о согласии или извинениях. Раненых и поваленных на землю добивали, тех, кто бросался в реку, и утопающих вытягивали арканами и резали. Словом, спаслись бегством только те, которые имели быстрых коней, а остальные погибли. При разборе трупов подсчитано, что поляков погибло 17 330 человек. Мертвых поляков собрали вокруг виселицы, на которой висели товарищи казаков, и там зарыли, а своих товарищей торжественно погребли в Чигиринской церкви Преображения Господнего.