Текст книги "Преодоление. Арзамас-16: как это было. Историко-аналитическое исследование"

Наш путь в этом направлении был очень похож на путь американцев. В ходе создания своего ядерного оружия, приняв «Манхэттенский проект», американцы пришли к необходимости создания Лос-Аламосской лаборатории. Наметив основные вехи отечественной атомной программы, и мы приступили к строительству собственного ядерного центра. Такой же была и дорога англичан к своему атомному учреждению в Олдермастоне.

Тем не менее, любая тождественность процессов в истории относительна. Она связана с сутью процессов, стратегической линией их развертывания. Но общее, как правило, выражается в виде форм, имеющих очень большое своеобразие. Особенно это касается нашего атомного проекта.

Неповторимость отечественной истории не могла не наложить на отечественный атомный проект свой отпечаток. Как же начиналась судьба первого ядерного центра страны, ныне Российского федерального ядерного центра – Всероссийского научно-исследовательского института экспериментальной физики? Какими были первые страницы истории города-объекта, прошедшего через десятилетия секретного существования, известного теперь всему миру, как Арзамас-16 или Саров?

Глава 6. Под сенью глухих мордовских лесов

Начало истории первого отечественного ядерного центра принято датировать апрелем 1946 года. 9 апреля 1946 года было принято закрытое постановление Совета министров СССР о создании конструкторское бюро при Лаборатории № 2 Академии наук СССР. Названо оно было КБ-11. Задача этой организации в решении комплекса проблем строительство новой атомной промышленности становилась предельно ясно и четко – создать «изделие», то есть атомную бомбу.

Указанным постановлением определялось и руководство КБ-11. Его начальником назначен Павел Михайлович Зернов, главным конструктором – Юлий Борисович Харитон. Самой организации еще не было, и этим двум людям, каждому из которых было чуть больше 40 (Зернову – 41, а Харитону – 42), предстояло возглавить трудный процесс ее становления, а затем и практического осуществления атомного проекта.

Принципиальному решению о формировании научно-исследовательской и опытно-производственной базы для создания первых образцов нового оружия предшествовало обсуждение в Первом Главном управлении вопроса о ее месторасположении. Оно должно было отвечать ряду особых требований. Поскольку планируемая работа была сверхсекретной, это место не могло находиться в густонаселенных местностях и рядом с большими городами. Более того, его предстояло «закрыть» от любого любопытного взора. Европейская часть России, как известно, равнинна и естественной защитной преградой мог быть только лес. Конечно, можно было бы укрыться за горами или в глухих лесах Сибири, либо на любой другой малообжитой территории страны. Российские просторы позволяли это сделать. Не позволяло другое – послевоенная разруха, дефицит всего и вся, ограниченность тех ресурсов, которые страна могла выделить для своей ядерной программы. Ради секретности нельзя было поэтому позволить себе забраться с атомным проектом в слишком далекую глушь. В этом случае пришлось бы многократно увеличить расходы на обеспечение инфраструктурной связи с Москвой, научными учреждениями столицы, центрами снабжения. А связь должна была быть оперативной. Так что вариант «далеко от Москвы» с самого начала не подходил.

Малонаселенность и близость к Москве были не единственными требованиями. Необходима была достаточно обширная территория. Ведь предстояли большие объёмы работ со взрывчатыми веществами. Для этого нужны полигоны, специальные площадки, специальное складское хозяйство и т. п. Кроме того, принималось во внимание, что в абсолютной «пустыне» начинать подобное дело тоже было невозможно. Должны были быть хоть какая-то начальная материально техническая база и энергетические мощности.

Итак, был нужен некий «медвежий угол» в лесном массиве, расположенном не очень далеко от столицы с элементами индустриального производства.

При обдумывании территориальной привязки будущем ядерного центра первое, что подворачивалось под руку руководителю ПГУ Б.Л. Ванникову, были предприятия его Наркомата боеприпасов. Частично они уже отвечали тем необходимым требованиям в силу своего оборонного характера. Да и судьба многих из них в условиях предполагавшейся после войны демилитаризации была проблематичной. Поэтому имело смысл использовать одно из подобных предприятий, наиболее подходившее для реализации поставленных целей.

В конце 1945 года в ПГУ была сформирована инициативная группа, в которую вошли заместитель Б.Л. Ванникова по Наркомату боеприпасов П.Н. Горемыкин, а также руководители будущего объекта – Ю.Б. Харитон и П.М. Зернов. Перед ними была поставлена задача определиться с местом для строительства КБ-11. Первые три месяца следующего года группа, вместе и поодиночке, ездила по стране, присматривалась к разным предприятиям и территориям. Но выводы поначалу были неутешительными. Подходящего по всем параметрам «уголка» никак не могли найти.

В числе мест, подвергшихся досмотру, был и завод номер № 550. Здесь 2 января 1946 года побывал Горемыкин. Однако, как и в ряде других случаев, оценки возможных перспектив его использования в качестве базы для строительства КБ-11 не последовало.

Этот завод был расположен в поселке Сарова, славившемся некогда известным всей России монастырем. Монастырь к этому времени уже давно не действовал. Однако его былая слава – не единственная особенность этих центральнороссийских мест. В ту эпоху большинство бывших монастырей России стали опорными пунктами системы ГУЛАГ. Саровский не был исключением. Наряду со многими он был на учете в этой системе и неоднократно использовался для содержания заключенных. В данных обстоятельствах это понималось скорее как плюс, чем минус. С самого начала реализации планов грандиозного строительства по созданию ядерного центра предполагалось использовать рабочую силу ГУЛАГа.

Итак, монастырь – ГУЛАГ – ядерный центр. Это далеко не все вехи, удивительно богатой событиями истории этих мест, в который соединялось, казалось бы, совершенно несоединимое…

Перелистаем и мы некоторые страницы этой истории, убедимся, как много в ней интересного и неожиданного…

Дыхание веков

Восточный район Мещерской низменности среднерусской равнины. Реки с медленным, плавным течением. Сосновые и еловые, мрачновато-темные и светлые лиственные леса с чащобами, болотами, веселыми березовыми опушками. Место слияния двух речек – Сатиса и Саровки. Название рек происходит от исчезнувших древних мужских мордовских имен – Сатис и Саров. Последний, видимо, под русским влиянием принял женский род, благодаря чему сочетание обоих названий приобрело поэтическую окраску – брат Сатис и сестра Саровка.

Русь домонгольская… В эпоху Древней Руси место будущего ядерного центра относилась к так называемой Мордовской земле (междуречье рек Цны, Оки, Волги и Суры). Жили здесь преимущественно мордовские племена. На западе вдоль реки Вад располагался большой лесной массив, который, перекинувшись через реку Мокша, шел далее к Мурому, образуя знаменитые Муромские леса.

В северо-восточной части территории проживало более многочисленное мордовское племя эрзя, на юго-западе – племя мокша. Вели оседлый образ жизни, занимались преимущественно пахотным земледелием и разведением скота. В ХХ-XII веках начался процесс распада родового строя. С начала формирования феодальных княжеств все чаще происходили междоусобные столкновения. На западе по реке Оке мордва граничила с сильным Черниговским княжеством, крупный город, которого, Муром, образованный в 860 году, находился совсем рядом с мордовскими поселениями. В 1127 году Муромо-Рязанское княжество выделилось как самостоятельное из княжества Черниговского, а к середине XII века в результате дальнейшего процесса феодального дробления из него образовались два удельных княжества – Муромское и Рязанское.

Древняя Русь переживала не самый лучший период своей истории – период феодальных распрей и междоусобиц. И все это время местность, где образовался спустя века город с ядерным центром, находилась на границе, разделявший племена, земли, княжества, и, естественно, была свидетелем частых конфликтов, решавшихся с помощью силы.

В княжествах Древней Руси феодальное закрепощение крестьян шло более интенсивно, чем у мордвы, поэтому многие русские, не желая мириться с подневольной жизнью, переселялись на свободные, малонаселенные просторы Мордовской земли, главным образом в ее северо-восточную часть. Мордва не препятствовала новым соседям. С русскими у нее складывались дружеские взаимоотношения. От русских мордовские племена перенимали более совершенные способы земледелия и более высокую культуру. С течением времени численность русских переселенцев стала значительной, возникли целые селения и местности с преимущественно русским населением, проживавшем под властью мордовских князей. В отличие от простого люда князя плохо ладили между собой. Воевали и русские князья с мордовскими и мордовские друг с другом.

Для защиты от нападения соседей населённые пункты обносились рвами и земляными валами, на которых ставился высокий частокол. У русских такие укрепления назывались острогами, а у мордвы – твердями.

В середине XII века возросло значение Владимиро-Суздальского княжества, в состав которого вошло и Муромское. В 1220 году в результате похода великого князя Юрия Всеволодович граница Владимиро-Суздальского княжества была передвинута к устью реки Оки и здесь был заложен город крепость – Нижний Новгород. Завоевательные походы Юрия в Мордовские земли предпринимались неоднократно: в 1226, 1228, 1229 и 1239 годах. В итоге значительная территория племени мокша попала под влияние Владимиро-Суздальского княжества.

Еще до этих походов в оборонительных целях, в местах нынешнего ядерного центра мордва возвела твердь. По тем временам это был град «яки царственнейший прочих», как утверждает предание. В числе многих других он был захвачен и заселен русскими. О пребывании их здесь свидетельствуют археологические находки, в частности, кресты. Ни мордва, ни последние владельцы «царственнейшего града» – золотоордынцы не исповедовали христианство, а потому каменные кресты не могли быть завезены ими как военные трофеи. Очевидно, они сохранились со времен пребывания в городе русских, перед захватом его монголо-татарами.

В 1239 году, после разорения Рязанского, Московского и Владимирского княжеств, южнорусских земель и города Киева, монголо-татарские орды вторглись в Мордовские земли. Летопись гласит: «Того же лета на зиму, взяша татарове Мордовскую землю, и Муром пожгоша, и по Клязьме воеваша. И град святыя богородица Гороховець пожгоша, а сами идоша в станы свои, и сами не видяху и где кто бежит…»

В 1298 году земли по берегам рек Алатырь, Мокша, Сарма, Сатис были захвачены татарским князем Бахметом, выходцем из Золотой Орды. Места были богатые и привольные, и князь решил здесь укрепится. Свою роль сыграло и то, что вследствие распрей в Золотой Орде Бахмет не хотел туда возвращаться. Имевшиеся в этих местах мордовские тверди и русские грады были превращены в опорные пункты захватчиков. В их числе была и та крепость, которая существовала на месте ядерного центра. В те времена ей дали имя Сараклыч (по другим источникам – Сараклы). В переводе с татарского это означает «желтый кинжал» или «желтая сабля». Существует множество легенд о происхождении названия. Вот некоторые из них.

У князя в 1310 году родился сын-первенец. Произошло это событие на рассвете с первым лучом солнца, прорезавшим тьму, как кинжал. Поэтому и наречен был княжеский отпрыск именем Сараклыч. Так же был назван и город-крепость.

Другая версия связывает имя крепости с понятием «город желтых» (т. е. монголов) с саблями.

Есть и третье предположение, исходящие из того, что данное название очень точно соответствует описанию местности. От материкового высокого берега точно на запад отходит клинообразный холм. У самого его подножия протекает с севера река Сатис, а с юга – Саровка. В конце холма они сливаются. Осыпи крутых берегов холма имели выходы минерала доломита желтого цвета. Вот почему место и крепость были названы «желтым кинжалом».

Крепость Сараклыч была большой и хорошо укрепленной. Она делилась на четыре града, разделенных рвами и валами, что делало их как бы самостоятельными оборонительными рубежами. Три небольших града размещались на узкой части холма, а четвертый, значительно крупнее, был огражден с восточной стороны более чем двухкилометровым высоким валом, высотой примерно 6 м, и глубоким рвом, проходившими по дуге от одной реки к другой, и местами, вписывавшимися в природный овраг. Это укрепление называлась «татарским валом». 650 лет существовал этот вал. Время сделало его ниже и ровнее, но к моменту начала строительства ядерного центра он все еще впечатлял своими размерами. Срыли его только 1956 году.

А сам Сараклыч существа почти век. В XIV веке отношения Золотой Орды и русских княжеств были уже иными. Активно шел процесс объединения русских земель вокруг Москвы. Укреплялись Суздальско-Нижегородское княжество, расширявшее свои границы на восток, вдоль берегов Волги до устья реки Суры. Проводились акции «возмездия». Так, объединенные войска Суздальско-Нижегородского и Московского княжеств под руководством городецкого князя Бориса и московского воеводы Федора Скибло зимой 1377-1378 годов предприняли успешный поход против монголо-татар в Мордовских землях. Во время похода была захвачена и разорена золотоордынского крепость Сараклыч. Но она была восстановлена. Тем не менее в 1389 году крепость пала. По одному из преданий ее разрушили мордовские племена, жившие рядом. Долго они терпели грабежи татарского князя, взимавшего с них дань, но в конце концов не выдержали его расправ, напали на крепость и сожгли его дотла. Другая версия, не расходясь с первой по дате, утверждает, что русские войска под началом князя Бориса, городецкого воеводы, воодушевленные победой Дмитрия Донского на Куликовом поле, осадили город. Им помогало мордовское население. Девять дней длилась осада, татары не выдержали и бежали в глухие темниковские леса. Город-крепость был разорен.

Его старое названия постепенно забывалась, появились новые, например, «Старое городище». Были такие, которые отражали эмоциональные впечатления людей от увиденного безмолвного величия развалин в дремучем лесу – «Черный город», «Чертово городище».

После бурных событий, связанных с нашествием и изгнанием монголо-татар, история как бы забыла об этих местах. Нет никаких свидетельств, даже преданий о том, что здесь происходило. В течение последующих почти трех столетий рвы и валы крепости, как и весь холм, где раньше стоял город, поросли густыми непроходимыми лесами. Тишина и забвение пришли на эту землю…

А в XVI веке в ближайшей округе один за другим стали возникать православные монастыри. В 1555 году в Арзамасе был построен большой мужской Спасский монастырь. В 1580 году здесь же был открыт Никольский женский монастырь. К XVII веку в этом небольшом русском городке насчитывалось уже три мужских и два женских монастыря. В 1670 году на противоположном берегу Мокши был возведен вблизи Темникова, рядом с имением знаменитого русского адмирала Ф. Ушакова, Санаксарский монастырь. Кстати, в этом монастыре он нашел свой последний приют. А вскоре монастыри поменьше были основные в Краснослободске. В окрестностях появилось много монахов отшельников.

Во второй половине XVII века старое городище бывшей золотоордынской крепости Сараклыч привлекло внимание монахов-пустынножителей. Длительность их пребывания здесь была разной. Зачастую, прожив некоторое время, монахи не выдерживали лишений и покидали старое городище. Случалось и так, что их изгоняли «вольные стрелки» Муромских лесов, промышлявшие разбоем на дороге Ардатов-Темников. Но с 90 годов семнадцатого столетия в бывшей крепости появились постоянные жители. Одним из первых был монах арзамасского Введенского монастыря Исаакий. Он положил начало монашескому обживанию старого городища. Получив звание иеромонаха с именем Иоан и став настоятелем Введенского монастыря, Исаакий летом 1805 года отправился в Москву с челобитной для получения разрешения на строительство в старом городище церкви. Московским архиереем на челобитной была учинена такая резолюция: «Дать благословенную грамоту церковь строить». Всего за 50 дней силами крестьян близлежащих деревень в старом городище была возведена первая деревянная церковь. 16 июля 1806 года она была освящена.

Этой датой открывается новый период истории этих мест – монастырский. Начался он с Сатисо-Градо-Саровской пустыни, функционировавшей как мужской монастырь. Много загадочных страниц имеет его история. В XVIII веке это и политический процесс (так называемое саровское дело»), и «смутное время» середины века, и строительный бум 70-х годов, когда был возведен Успенский собор – краса и гордость не только монастыря, но и всей округи. Строили его всего 7 лет.

Общероссийскую славу и известность монастырь приобрел не сразу. Но постепенно число паломников росло, и Саровская пустынь приобретала статус русского православного Иерусалима. Росли пожертвования, монастырь благоустраивался, создавал свои подворья в Москве, Тамбове, Темникове, Арзамасе. Накопленные богатства и популярность среди населения помогали успешно пережить стихийные бедствия. А их в истории монастыря было немал: буря 1823 года, землетрясение 1828 года, многочисленные, регулярно повторявшиеся пожары, уничтожавшие как постройки самого монастыря, так и окружавшей его лес. Это наносило большой урон экономике монастыря, так как основные доходы он получал от продажи леса.

Взошла звезда Саровского монастыря на рубеже XIX и XX веков. Его слава связана с именем Серафима Саровского, жившего в монастыре, потом в отшельничестве недалеко от него, и вновь в монастыре в течение более полувека.

Серафим Саровский был причислен к лику святых решением Святейшего Синода Русской православной церкви 29 января 1903 года. Официальная церковная церемония канонизации состоялась в Саровском монастыре в годсемидесятилетия со дня его смерти. На торжествах присутствовала вся императорская семья.

Нынешние жители Сарова, энтузиасты история этих удивительных мест, восстановили по многочисленным источником ту картину, которую являл собой монастырь в начале ХХ века: «Внезапно из-за крутого поворота показался долгожданный Саровский монастырь… Многочисленные купола церквей отливают золотом. Огромная колокольня четырехъярусным столбом уходит в небо. Прежде чем ступить на территорию монастыря, необходимо перейти деревянный мост через быстрый и чистый Сатис. От моста вверх уходила улица, образованная зданиями многочисленные гостиниц. Заканчивалась улица колокольней, рядом с которой был базар. Забора вокруг монастыря не было, его заменяли двухэтажные монашеские кельи. По углам и над восточными воротами стояли высокие башни с длинными острыми шпилями, украшенными флюгерами в виде развивающихся флагов. Внутри монастырского двора паломника поражали красотой два пятиглавых собора – гордость монастыря…» Жемчужиной Сарова называли Успенский собор, его золоченые главы уходили ввысь на 60 метров.

К началу ХХ века саровский монастырь был одним из самых богатых и благополучных в Центральной России. Он владел 26 тысячами десятин земли, имел различные мастерские, лесопильню, маслобойню и другие мелкие специализированные производства. Доход получали в основном от лесоразработок, которые велись силами наемных работников. Строевой лес отправляли во все концы страны и даже за рубеж. Монастырь был не только крупным землевладельцем, но и вкладчикам капитала. Первая сумма в банк под проценты была положена в 1813 году, а через 100 лет капитал монастыря составлял около миллиона рублей в ценных бумагах.

Октябрьская революция 1917 года, начавшись в центре, постепенно вовлекла в свою орбиту российскую глубинку. Традиционно замкнутая жизнь Саровского монастыря дала первые трещины уже в 1918 году, когда выполнялся декрет СНК от 20 января 1918 года. Темниковский уком принял решение, запрещавшее использование наемных работников в монастырях, а также объявлявшее конфискационные мероприятие в отношении имущества монастырей. Но бурные годы гражданского противоборства реализацию этих решений отложили. Только к концу 1921 года имущество Саровского монастыря было объявлено народным достоянием. Минуло еще 6 лет. Но и они прошли как бы стороной, не особенно нарушив спокойствия, устоявшихся ценностей и образы жизни обитателей монастыря. Однако весна 1927 года стала для него роковой.

24 марта 1927 года было принято правительственное решение о ликвидации Саровского монастыря. Монастырь перестал существовать. Монахи и служители церкви освободили монастырь, имущество и здания конфискованы и переданы в ведение Нижегородского управления НКВД.

После кровопролитной гражданской войны Россию захлестнуло безпризорство. На базе бывшего монастыря решили организовать детскую трудовую коммуну. Так в этих местах в 1928 году обосновалась детская трудовая коммуна № 4 имени В.В. Шмидта. Главным методом воспитания был труд. Для обучения вчерашних беспризорников рабочим специальностям в коммуне была создана школа-фабрика по изготовлению поделок из дерева и металла.

Газета «Завод и пашня» 8 января 1929 года писала, что в коммуне «около 4000 свезенных со всех сторон СССР, занимавшихся бродяжничеством и воровством беспризорных. Вначале их везли сюда «гуртами», всех без разбора. Зато они и бежали отсюда тоже «гуртами». Теперь в коммуну принимают только тех, кто работает».

Эта же газета сообщала, что перед коммуной открываются новые перспективы в связи с тем, что задумано строительство ветки узкоколейной железной дороги, присоединяемой к действующей узкоколейке старого железоделательного завода.

Весной строительство действительно развернулось. Первый поезд по узкоколейке, построенной силами воспитанников коммуны, прибыл в поселок Сарова в конце 1930 года. Так вчерашние беспризорники оставили в истории этих мест свой след, обеспечив самое первое, хотя и очень несовершенное, железнодорожное сообщение с транспортной сетью страны, и в первую очередь с центром региона – Нижним Новгородом.

Новая власть с беспризорностью постепенно справилась. В ноябре 1931 года трудовая коммуна поселка Сарова была закрыта. Но, как говорится, «свято место пусто не бывает». А в те времена почти всеми святыми местами (в прямом значении этого слова) распоряжался НКВД. Руководство этого ведомства решило на базе трудовой коммуны Сарова организовать исправительно-трудовую колонию для подростков и взрослых заключенных.

Вскоре силами заключенных поселка был построен завод спортинвентаря. Собственно, завод слишком громкое слово. Фактически это был один одноэтажный производственный корпус. Правда, была возведена теплоцентраль.

В ноябре 1938 года СНК СССР принял решение о ликвидации Саровских исправительно-трудовых учреждений НКВД. Все здания, оборудование и имущество отныне переходили в ведение Народного комиссариата машиностроения СССР. Почему именно к нему? Дело в том, что конце 30-х годов был принят целый ряд партийно-правительственных решений, касавшихся создания широкой сети небольших машиностроительных заводов. Сделано это было с целью последующего наращивания производства военной продукции – мир стоял на пороге войны. В частности, в 1938 году ЦК ВКП(б) и Совнарком СССР приняли постановление о развитие кузнечнопрессового производства. Одновременно Главное управление, ведавшие этим производством, получило задание на выпуск артиллерийских снарядов.

Когда Наркомат машиностроения обрел право на все, что располагалось в Сарова, он обязал ГУ кузнечнопрессового оборудования организовать здесь машиностроительный завод. По новой, утвержденные сверху номенклатуре, саровский завод должен был производить как кривошипные прессы холодной штамповки, так и осколочно-фугасные снаряды калибра 152 миллиметра.

Это задание потребовало расширения мощностей старого Саровского производства спортивного инвентаря. Вскоре началось строительство цеха чугунного литья, термически-штамповочного и инструментально цехов, а также склада снарядов и компрессорной станции. В 1939 году реконструируемый завод начал давать продукцию.

В начале следующего года была изготовлена установочная партия корпусов тяжелых снарядов калибра 152 миллиметра. Она прошла военную приемку и пошел массовый выпуск.

С началом войны саровский машиностроительный завод перешел на двухсменную работу. Отражение на фронте фашистской агрессии сделало и тыл, и фронт – трудовым. Продолжительность рабочей смены была 10 часов и больше. В месяц рабочим предоставлялось всего 2 выходных дня. Очередные отпуска были отменены. Вместо них выплачивалась денежная компенсация. План выпуска снарядов заводу был резко увеличен. К этому времени мощности завода позволяли производить уже до 10 тысяч штук корпусов снарядов в месяц.

В 1941 году Указом Президиума Верховного Совета СССР был образован Народный комиссариат боеприпасов. Саровский машиностроительный завод был передан в его ведение. Теперь он стал предприятием оборонного значения и получил номерной знак – завод № 550.

Военная угроза нашему Отечеству решающим образом повлияла на кардинальные изменение профиля Сарова. Конечно, уже в 20-30-е годы исчезли монашеские кельи, но связь Сарова с обороной страны окончательно определилась в грозные предвоенные и военные годы.

С конца 1942 года на заводе № 550 началась подготовка к выпуску новой продукции. Ею стали комплекты деталей снаряда М-13 для реактивных минометов – знаменитых «катюш». Их окончательная сборка производилась на заводе «Красное Сормово» в городе Горьком. Начиная со второй половины 1943 года, Саровский машиностроительный обеспечивал бесперебойные поставки этой продукции. К этому времени на заводе были созданы все основные виды производства, хотя и небольших мощностей – кузнечнопрессовое, инструментальное, ремонтно-механическое, а также электростанция (суммарная мощность составляла 600 киловатт) и автохозяйство. Оборудование было устаревшее. Цехи маленькие, условия труда тяжелые. Но всю войну труженики этого небольшого, затерянного в дремучих лесах предприятия делали все, что было в их силах для помощи своей сражающейся родине. За годы войны саровские машиностроители отправили в горький около 40 тысяч корпусов для снарядов «катюш».

Еще в годы войны, наряду с постоянным наращиванием производства военной продукции, на заводе № 550 проводилась работа по модернизации цехов, выпускающих прессы. В начале 1944 года было закончено строительство нового корпуса для цеха прессостроения. Его ввод позволил организовать выпуск фрикционных прессов с усилием 60 тонн и увеличить выпуск кривошипных прессов. Объем производства мирной продукции завода предполагалось увеличить путем очередной реконструкции и перехода на производство запчастей для сельхозмашин. Но все обернулось иначе.

Когда закончилась война с Японией и основные производства военного назначения завода № 550 были законсервированы, предприятие оказалось в довольно сложном положении. Причиной было молчание верхов. Еще в середине 1945 года Наркомат боеприпасов всем предприятиям, входившим в его ведение, предложил подготовить рекомендации по перестройке производства на выпуск продукции мирного назначения. Ряд предприятий получили новую номенклатуру, но связанную также с производством военной техники.

Руководство же Саровского завода никаких определенных указаний не получило. Собственные предложения завода к рассмотрению в верхах приняты не были. Единственным распоряжением был полученный в сентябре 1945 года приказ о прекращении производства боеприпасов. В 1946 годзавод вступил без четкой перспективы развития. Не внес ясности и упоминавшийся визит на завод заместителя министра Горемыкина. Наоборот, он усилил сомнения и неуверенность заводчан в завтрашнем дне. Представьте, в последний день 1945 года, накануне Нового года, на завод, где никто и никогда не бывал, приходит правительственная телеграмма. И на второй день нового, 1946 года, прибывает салон-вагон с двумя генералами (С Горемыкиным был еще один генерал из Наркомата госбезопасности). Приехавшие осмотрели завод, рабочий поселок, окрестности, взяли справку о технико-экономическом состоянии завода и в тот же день уехали, не сказав, зачем приезжали.

Откуда было знать саровчанам, что их завод уже фигурирует как одно из возможных мест для сверхсекретного атомного центра страны? Тем временем завод № 550 «поменял», разумеется, не по собственной инициативе, высшее начальство. 7 января 1946 года был опубликован Указ о создании Наркомата сельскохозяйственного машиностроения, в состав которого вошел завод № 550.

Названный Наркомат был достаточно своеобразным. Наряду с предприятиями, действительно отвечавшими этому названию, под его руководством были сосредоточены и такие, профиль которых был очень далек от производства сельхозмашин.