Текст книги "История почти всего. Практическое пособие поедателей времени"

Мне это как то так запало в голову.

…Мысленные образы можно склеивать и эффективно, без фальшивых вставок, сохранять. Наконец-то я этому научился. Под влиянием грандиозных мыслей, снял в себе фильм. Предложил просмотреть прогноз забредшему в Кухню Хетту. Он пробовал удрать, но я толкнул его в кресло, пододвинул котелок с джемом, повернул лицо на экран для проецирования мыслеобразов. Он подёргался, словно кот, получивший наркоз, но смирился.

– В будущем обобществление точек зрения личностей станут единственной мировой религией. Чтобы проявились условия практического бессмертия, необходимо истинное равенство всех. Люди потянутся к такому объединению, когда смерть одного человека действительно ничего уже не значит. Потому, что все другие точная копия этого индивида, по всем параметрам. Видишь то же, что и я?

Вместе со мной Хетт пробирался по магистралям Дома, заглядывал в лабиринты Секторов, дворцы и души. Что там, в таком будущем? Чувство в кишках и печени как тогда, когда я отравился биг-гамом, презентованным веселым поваром на задворках фастфудовского кафе, или пачкой сигарет, выкуренной на спор в прошлом Интернате, за пятнадцать минут.

Всеобщее единение.

Кажется, с созданием воображаемого Единого мира я перестарался.

Призрак собирающего тела в одно месиво, Повара, вошел в саму нашу суть. Всё вокруг стало несущественным. Свобода превратилась в бесструктурную пустоту. Красивые вещи, ранее вызывавшие некоторую симпатию, будто бы покрылись тончайшим слоем пота, и мучительно устали. Еда опреснилась. Из нее, скажем навскидку, ушла тайная соль. Всё, все стало неутешительно, словно бы для человека, которому зачитали приказ о казни, которого уж никак не рассмешат густо размалёванные клоуны. Объединение человечества может быть и таким.

В сплочение душ по темному варианту будет затянуто всё население Дома. Что-то сделать с этим способны только мы, люди правильно объединяющие сознания. Или, Новый Лазарет, наоборот, работает для всемерной реализации чужого замысла? Нечистый невидимый Клоун смотрит на нас через миллионы электрических глаз и так странно, по-своему, смеётся?

Хетт задумался. Затем начал говорить что-то о любви. Невнятно. Не совсем по теме, как мне показалось.

– Знаешь, Тур, настоящая любовь, когда ты живешь в большом Приюте, и о тебе заботятся. Неизвестно точно, Кто. Игрушки – именно те, которые нужны тебе для правильного развития. Полезная пища. Если когда-нибудь лишают десерта, то для того, чтобы ты лучше усвоил пищу. Или, оказывается, твоя конфетка другому ребенку нужна еще больше. Комплекс всех необходимых упражнений. Читабельные учебники. Тренировочные залы.

Наверное есть материнская, ну, или отеческая любовь. Привязанность, привычка, эгоизм, самолюбование, – вот вам их синонимы. Это, когда тебя выделяют, хотят предоставить только лучшее, а остальным детям – уже нет. Наверное, так. Только такая любовь, мой друг, я думаю, не совершенна.

…Вечер. Светильники гаснут. Остаётся дежурный свет. Я – дежурный по Лазарету.

Прочь разговоры и коллективные мысли! Наполняюсь эгоизмом. Молча прогуливаюсь по полостям Лаза. Полосатые, словно зебры двери с белым кругом в левом верхнем углу. Люк в отдел Корпус. После катания на шарахающемся «железном» лифте, еще пахнущим жидким азотом прошлого груза, пройдусь вдоль вольеров, проверю, накормлены ли звери. Здесь может встретиться Аква; мазнет меня шершавым взглядом, разбрасывая попкорн и, чуть повиливая, пройдет дальше.

Импровизированный дворец Эри. Танцовщица смотрит беспокойные ответственные сны. Направо логово Бра и Хетта. Похоже, друзья никогда не спят.

Возле Броневых Залов Домена – легионер в лоснящихся от оливкового масла пластинчатых доспехах. Начала собственной Службы Безопасности Нового Лазарета. Увидев мою повязку дже, хранитель отсалютует коротким мечом.

Дежурный по отделу сегодня дин Арен. Он забавный. Однажды я застал его, сидящего в лаборатории со стеклянной банкой на макушке. Внутри сосуда плавали растрепанные внутренности куриного яйца. Так он, оказывается, выяснял, не сглазили ли его в прошлой жизни, или, может, даже, кто-то здесь. Я посмеялся, а через две недели Арен представил Совету дже работоспособное устройство, выявляющие информационные болезни. После доработки в Эври, оно пошло в серию, стало настольным прибором специалистов по душам. И мне, кстати, тоже пригодилось. Пару пси-червей и троянов, мешавших общаться, тормозящих мышление, услал в карантин. Всё-таки, человек и компьютер ужасно похожи.

В коридоре, на полу, стенах и потолке отдела Эври плюшевые нейроны, оставшиеся от отбушевавшего уже Карнавала. За порогом, окаймленным неоновыми огоньками – Медиаториум. Там – Острова совмещённого Спектра, Пристани и Порталы. Здесь собираются специалисты Общей Реанимации. Пользуясь Устройствами, как костылями души, они проникают в точки зрения живших сто, пять тысяч, или миллион лет назад, похожих на них людей.

В рабочее, иногда и личное время Медиаториум оккупируют Мастера Танков – ведущие ответственных проектов. Дисциплинированно, словно добрые священники, извлекают на свет бестелесные души. Тренируются разговаривать с ними, словно высокооплачиваемые психологи, оставаясь при этом бескорыстными батюшками и мамочками. Получают заряд мудрости и животворной энергии.

Здесь склад объектов, выловленных из пластов Времени. Жаль, эти предметы пока еще быстро рассыпаются, словно вынутые из саркофагов мумии.

Вот – пятиметровый каньон, весь застланный надувными матрасами и подушками. Груды лат и мечей. Фосфоресцирующие стенные газеты. Бассейн, подсвеченный прожекторами, с муляжом ржавой, но грозной субмарины. Это тоже зачем-то очень нужно.

В помещении спортзала даже сейчас, в полночь можно увидеть работников высшего ранга, лексов и дже, вдали от глаз подопечных эрков, соревнующихся в прыжках. Некоторые наловчились улетать с трамплина намного дальше, чем положено по законам Ньютона. Такие у нас здесь игры. Так теперь живём.

До сих пор не разобрался; то ли я попал в круг людей, намеревающихся исполнять мечты друг друга, беззастенчиво пользуясь ресурсами мира; приобретать апартаменты, кушать морепродукты, трогать красивых людей, – то ли бескорыстно работаем на саму Жизнь. Мы не изменимся? Как поставить диагноз?

Вот, в этот вечер все нормально, идет степенная служба, а завтра произойдет решительная перемена всего, что мы сделали вместе. Как будто нет различимой грани между тем, что приходит как случайная мысль и совместным решением об измене. И это не предательство даже, а необходимое для продолжения Истории Жизни расставание. Да. Такая же необходимая потребность, как произвести выдох после вдоха.

У Древних Инков были такие вот курьеры, бегущие по тропам и гулким каменным дорогам, от одного приюта к другому. Молодежное движение Хаски и Лисы, взяли подобный бег за основу своей жизни. Почти на каждой улице Дома есть зет граффити, в которых зашифровано, где можно найти ночлег, запрятана пара монет АурумСити и время, когда здесь становится опасно.

Я убываю в свободный поиск. Некоторые считают, что это просто такой интересный отпуск. Нужно понять, что в Доме почти так же хорошо, как у нас, изучить это, проследить корни, и присвоить. Лекс Груденер – создатель теории того, что к Раю, Счастью, вообще, всему такому Высшему, добро и зло прокладывают примерно одинаковые пути. Нельзя пренебрегать наработками конкурентов. Дориан, Эри, Хетт, Груденер и Детка сопровождают меня в начале. Но, потом я должен набрать опыт в одиночестве, отключившись, словно обычный человек, забыв, членом какой могущественной системы я являюсь. Не то, чтобы я хотел этого, просто, так получается по жизни.

Миную шлюзы, выхожу из лифта, долго передвигаюсь по УниверСити, неся на поверхности души узор мыслей Друзей. Дори лучше всех нас знает Дом. С ним внутренний мир обогащается ассоциациями, стихами и красочными воспоминаниями. Сложно со всем этим расстаться и представить, что ты один. Побудьте еще со мной. Смотрите, как здесь весело!

…Мы окунаемся в конгломерат тоннелей, лифтов, терминалов, где везде разноцветно конфетно, витает запах белковой подростковой пищи. У Лис и Хасок, благодаря их покровителям, рекламным фирмам, открыты визы всех Секторов, где каждый раз встречаешь все новые времена и нравы. Можно спрятаться от друзей и старости, будто тихая, оторвавшаяся от законов стаи, разорвавшая общественный договор камбала. Плаваешь по тоннелям, перепрыгиваешь из мира в мир, словно бы окунаешься внутрь богато наряженной Мировой Души.

Угадываю обрывки схем мыслей древних строителей, прохожу за Стену по технологическим отверстиям в Крыше. Что, слишком быстро? Большая часть впечатлений прячется в архив. Там их потом можно будет расписать красками, немного приукрасить. Страшно и приятно. Небо исполосовано электрическими проводами. Подхожу к краю, смотрю в пятикилометровую глубину. Ступаю в пустоту. Воздух подхватывает тело у самой земли, будто вытянувшийся с неким запозданием парашют. Я у подножия Дома, впервые за сотню лет вижу жилище человечества со стороны. Смотрите! Разбегаюсь в клубах пыли, поднимаюсь на метр, два, избегая тяжеловесных ругательств, затем лечу, словно ангел. Необъяснимый, щекочущий восторг, словно музыка в различных частях тела. Поднимаемся выше, вдоль стены с узорами балконов – террас, лоджий, засыпанных пылью, утративших очертания, загадочных до того, что приятно щемит сердце. Взлетаем выше Крыши. И еще пару сотен метров.

То, что Дом вырос в форме квадрата, видно по соответствующим надломам горизонта. Крыша необитаема, место табу, но есть колодцы Свалок и внутренних дворов, где различимо дно и люди. Есть надстройки, вентиляционные кратеры, патрубки и роботы-уборщики.

Много ящериц. В этом закутке – несколько десятков сплетшихся скелетов. Ищем дальше. Что следует запечатлеть в долговременной памяти? Природа требует новизны, только тогда ей хочется жить дальше.

Интересно пролететь над Крышей сотню километров, до противоположного обрыва Дома. Я исполняю, смотрите и восхищайтесь. Открываются новые пристройки – мозаика изъеденных ветром и временем террас. Они тоже закрыты, с тех пор, как выход за пределы единственного жилища человечества полностью запрещён. Оборудование, груды мебели, рассыпавшиеся подиумы, колонны. Интересно смотреть на это всё, напитываясь прерыистым пульсом бушевавшей здесь когда-то жизни.

Эти пристройки будто бы отлиты из седого железа. Это как… Невозможно точно артикулировать то, что видишь глазами. Пусть – мавзолеи, пирамиды, фальшборты, террасы, каронады и мансарды. Обычные слова не передают действительность. Если хочешь что-то сказать правильно, нужно быть как мы, чтобы Транслировать душу.

– Алекс, можешь приземлиться там?

Агата сейчас она на связи, лопает что-то в Столовой, а я должен исполнять!? Ощущая в полости рта вкус золотистых зерен, переворачиваюсь в воздухе и, описав красивый полукруг, словно коршун, падаю на Крышу.

Есть, что смотреть! Кладбище старинной строительной техники. Ее переправляли на Крышу, или сбрасывали вниз.

Это что? Агата и Хетт, хватит жевать! Колодцы внутренних дворов Дома! Я могу видеть людей внизу. Кажется, они тоже видят нас, и машут руками.

Пережив приступ восторга, получив порцию одобрения от остающихся на связи Друзей, совершаю новые полеты. Брожу по стрелам огромных древних кранов. Да-да, это я, человек, умеющий летать. В отличие от вас. Правда, здорово!? Осматриваю внутренности кабин. Корявые рычаги, циферблаты, кнопки. Стоит напрячь области мозга за переносицей, и видны бегающие по ним руки. Нет, прошлое не исчезает, нужно только уметь взять.

Зависаю строго в центре над колодцем двора и осматриваю внутренности. Читатель! Чтобы понять, о чем речь, смотри фотографии внутреннего двора Коулун-Сити, вот, хотя бы так, для затравки. Где-то есть золотое сечение, оно гармонизирует постройки, тогда здесь – чугунное, свинцовое, стальное и железобетонное. Иду по периметру колодца, ножками, под стихи Дориана, пока не отыскиваю следующий, запыленный кусок Рая.

 
…Летят безумно птицы, тихо млея
От предвкушенья благ неведомых долин
И серые холмы смешат, и зло невообразимо…
 

Как вам его стрит-стихотворения? Поднимаемся выше, и летим туда, откуда веет сладкой жизнью!

Да! мы попали правильно, спасибо за подсказку, лекс Груденер. Вот это постройка! Будто остров посреди огромного внутреннего двора. Как объяснить тем, кто не с нами? Вообрази, читатель, слиток микросхем, перемноженный на самого себя миллиард раз. Золотая чешуйка под электронным микроскопом. Нечто квантовое, гудящее, будто гигантский Трансформатор.

Жду, когда соберется компания из Хетта, Дори, Агаты, Детки, Ливи и Рея, и начинаю Трансляцию.

«Я сам теперь – вибрирующее бестелесное сознание. Улавливаю дрожания помещений, коридоров, шахт, механизмов, пульсации напряжения, журчание воды, возгласы людей, музыку и шелест ветра. Металлический и солёный, как кровь, привкус биологического поля.

Атомная подводная лодка перед потрясенным ныряльщиком-дикарём.

Можно представить, что там, внутри – соты, однообразные тоннели, объединяющие миллионы ячеек. Но людей нет. Слишком они пестрые, противоречивые и беспорядочные. Их сложно уместить в холодную Вечность.

На самом деле они там, во множестве, интригуют, флиртуют, до тошноты занимаются своими играми. Разлитое в ауре Трансформатора летучее золото хочется впитать всеми фибрами души. Запрудить поток сознания, чтобы он никогда не истерся. Красивая детская кровь в обмен на ваши вибрации».

Вот такой я выдаю спич, и Друзья, на той стороне информационнуй трубы, определенно, проникаются моими состояниями. Дают советы, как себя вести, куда лететь, чем дельным, заняться. Многоголосье перерастает в смутную песню, затем ангельский хор и четкий мой внутренний голос. Я знаю, чем сейчас займусь.

Взлетаю выше, выше, лавирую между проводов, в короне высокого напряжения, а затем падаю, падаю на огромную, словно Луна Крышу. С ходу пробираюсь в мир, где перманентно кипит похожий на пиратский рейд, буйный и злой праздник жизни. По ходам вентиляции, где иногда встречаются скелеты беглецов-неудачников, от пыли, проводов и ржавых болтов, туда, где все становится чище и невнятнее.

Заранее натягиваю улыбку.

Спускаюсь все ниже, по техническим залам, коридорам и комнатам Сектора радости, блаженного АурумСити. Готовлюсь оценить биологическую кашу земного Рая всем телом. Кто и как получает здесь пищу, когда утоление голода сменяется вкусом депрессии и неожиданной старостью? Помучившись с кодом доступа, получив откровение от давно умершего мастера, открываю люк в жилой объем АурумСити.

Я знал, что будет хорошо, но, не настолько же! Будто попал в полость огромного мозга. Это конечно, общее впечатление, а вы ждете деталей. Шарики. Вот, что здесь основное. Мелкие, как бисер или пыль, и, также крупные. Они носятся везде, везде, выписывают в воздухе сложнейшие узоры. Могут замереть, но, обычно пребывают в движении.. Что-то, возможно, символизируют, сбивают с мысли, оценивают мое настроение по потенциалам кожи, дыханию, биению сердца, и выдают им свое соответствие. Это красиво, и совершенно нереально. Не вижу ни одного человека, но уже околдован, полностью сбит с толку.

Вычислили ли меня секретные службы Дома? Мы, Друзья Лазарета выше этого? Каждая крупинка пыли здесь на контроле. Может быть, всякая частица материи. Как все управляется? Световыми лучами, звуковыми вибрациями, или квантовыми компьютерами? В туалете мне не нужно заботиться об интимной гигиене, унижаться перед самим собой, все происходит без привычных манипуляций. Наверное, в давние времена у властителей были слуги, которые все санировали без него. И здесь так. Во всех областях. Не могу сказать, что мне не нравится. Только вы не смейтесь.

– Привет! Вы довольны? – Это произносит, делая смешные, но чуть жутковатые гримасы полотенце, изображающее примерно такого слугу. Я молча киваю. Улыбаюсь. Полотенце взвивается и ласково, очень нежно, но с достаточным усилием, протирает руки. Пыль слетает с одежды, едва видимой струйкой уносится в окошко вентиляции. Я иду дальше, забывая об осторожности и встречаюсь, наконец, с живыми людьми.

Они очень, очень красивые! Добрые. Нежные. Ласковые. Умные и добрые. Говорят то, что хочешь слышать. Глянем внутрь? Уж мы то, Друзья, умеем проникать внутрь самой сути, в сплетение нейронов, синапсов и ацетилхолиновых рецепторов!

Хихиканье Детки, возглас Ливи, глухое бормотание Хетта. Это куклы! Так вот, неведомые механизмы умеют составлять их из пыли и атмосферной влаги. Для кого?

Детка принимается говорить что-то, но я почти не разбираю ее слова. Слишком много новых впечатлений. Индивидуальный опыт рвет связь родственных объектов. Скоро я останусь полностью один.

Как это все сделано? Людьми ли? Прислоняюсь к стене, разбрасываю стеклистые нити-трубочки. Впитываю информацию из среды и связанного с ней времени. Пространство теперь – будто наклоненный аквариум, в котором плавают сотни искривленных, удивительно объемных человеческих лиц. Разговариваю с ними одновременно, и выбираю то, что кажется Началом этого Рая. Сосредотачиваюсь.

…Белый лабораторный стол. На нем провода, тиски, паяльник, тестеры. Вот начало этой изумительной магии. Надувной шар с приклеенными к бокам полосками фольги. Ферромагнитные сердечники, обмотанные проволокой, резонаторы, радиодетали… Человек, глазами которого я это вижу поднимается со стула, касается кнопок, самого шара, и тот, вибрируя, приниматся выписывать по комнате, задуманный ученым, правильный круг.

Вот так родилось это волшебство. Шарики, простенькие беспилотные летательные аппараты уменьшались до микрочастицы. Все это оборудование – терминалы передачи биотоков, силовые установки, генераторы вибраций, становилось компактнее, пока, будто бы, не исчезли вовсе. Оказалось, материя сама готова подчиниться разумной человеческой мысли, без тайных магнитов.

Техники отошли в сторону, остались программисты. Они, посоветовавшись с тысячами книг, набрасывали эскизы танцев шариков, их сочетаний, улыбок, эмоций, гримас и запасных, на все случаи жизни, словосочетаний.

В конце концов – вот как все устроено, после неожиданного упрощения технологий – практически одни лишь программы управляют, ранее такой грузной материей. Задумывай, что хочешь – немыслимой сложности конструкции, световые музыкальные инструменты, поющие люстры, ожившую одежду, мебель, посуду, пульсирующие, светящиеся, словно глубоководные рыбы, стены, маненкены людей и животных – все, все будет исполнено, вполощено и, оживлено.

Но, где потребители всего, люди из розовой ткани, хрупкие и ненадежные, капризные и требовательные, для которых все это создано?

Магия техники создает стены подобные шкурам животных, ласковое пламя, пышную траву, золотых рыбок, нежных кошек, и все такое, немыслимое и восхитительное. И еще – полный бред и тайную угрозу. Из коридора выходит огромный тигр, становится напротив и смотрит. Я, конечно, знаю, что зверь собран из мириадов управляемых электрическими полями пылинок, повинуется программам, разработанными программистами, обычными людьми, любящими порнофильмы, и проливающими кофе на клавиатуру. Но, это знание проваливается на второй, третий и сотый планы сознания. Сейчас истина – вопрошающий тигр.

На всякий случай выключаю центры опасения. Так реальный зверь перестает, как правило, воспринимать вас жертвой. Медленно ухожу.

Если присмотреться, здесь много разных непродуманных существ. Некоторые эти программисты были явно не в себе. Мы сделаем Рай лучше.

В поисках людей забредаю далеко, в вязь лабиринтов помещений, коридоров, дворцов. Людей здесь уже нет.

На всякий случай выписываю им рецепты правильной жизни на обрывках картонных коробок, расклеиваю листовки везде, куда нельзя дотянуться обычному человеку. Мой долг исполнен. Пользуясь необъятной памятью, выбираюсь из лабиринтов этого отдела АурумСити, выхожу на лунную поверхность, улетаю, вновь бросаясь в пустоту. Летающие шарики? Неплохой улов.

Так вот, мирно, по крысиному и лисьи, я тяну из мира намагниченные проволочки Вечности. Стараюсь отыскать, что еще в мире есть долгоиграющего, интересного; Ками, в чем присутствует Бог, как говорили древние японцы.

Теперь какое то время, приземлившись, можно просто идти по гремучей вентиляционной шахте, и ни о чем не думать.

Перепархиваем на Сектор Девон. Он похож на музей старинных вещей. Отыскивается все, но, будто бы влажное, ветхое, пропитанное эмоциями.

С предметами, впитавшими аромат чьих-то симпатий можно играть, будто девочка с любимыми куклами. Если уметь спрашивать, они проигрывают чувства людей, которые их любили, составляют лекарство от уныния, болезней и старости, всего, что вы сейчас подумали.

Отпускаю разум без ошейника. Информация об АурумСити переваривается где-то в затылке и соседней галактике, на соответствующих полочках души. Хочу теперь стать совсем молодым, и не умным. Утверждено. Буду истекать слюной, ночью мёрзнуть и утром отогреваться. Приставать к людям, будто прохожие мои друзья, принимать подачки без возражений. Вилять привязанным к бедру мохнатым хвостом. Проходя через опасные кварталы, смотреть в глаза бандитов без особой опаски. Приносить любой брошенный предмет желающим – таков один из загадочных обычаев Хаски.

И бежать, бежать, гремя подковами на ботинках, чтобы весь этот мир переместился в меня. В тебя.

Хорошо, когда тело здоровое, свежее, и желает труднодоступной простой еды. Привет, любезные биг-гамы, с соусом из кетчупа и майонеза, со слипающимся на языке влажным тестом! Сколько желаний очищается от наростов повторений! В душе гремит мелодия металлической скрипки, песня о том, что можно найти всё, что тебе нравится.

Можно пройти по тоннелю и заскочить в многокрасочный людный магазинчик. Пробежать по узлу лестниц, просто так завернуть в галерею кварталов, до шахт лифтов, способных унести в пустыню Сетана или пестроту Пандуса, переварить впечатления, чтобы вновь захлебнуться чувствами.

– Никогда не была в этой области Девона! Здесь всё такое необычное… (рвущимся, мерцающим голосом – дже Бинга).

В ресторане быстрого питания раздаю биг-гамы нуждающимся, рассчитываюсь ходкими монетами АурумСити, не желая слушать слова официанта об идентификации, выбегаю из заведения.

Все новое!

Если войти в информационную ауру места, многое интересно меняется. Это как береговая линия, фрактал; если смотреть с высоты гладкая, не манящая; спускаешься и видишь, что, вот теперь она длиннее. Так и в обычной улице, после входа в прошлое, открываются новые размерности. Видите, как я? Сделайте поправку на серый цвет глаз. Отставьте от себя еду или инструменты, благожелательно сосредоточьтесь. Здесь кто-то долго шагал от стены к стене и размышлял, как бы покончить со всеми. Там некий человек впервые получил дар – звон ласковых слов и сияющие глаза. На этом перекрестке случилось столкновение Лемуров и одухотворенных Хаски, закончившееся победой моих духовных друзей. Так дельфины побеждают акул – короткими точными ударами в жабры. Стену с граффити долго рассматривал чей-то, оставленный в личной собственности, маленький, сияющий ребёнок.

Хорошо быть таким как Хаски, с цепочкой, обвивающей щиколотку, свисающим с бедра хвостом, молодым и прыгучим. Люди хотят расспросить тебя о тебе, прошлом и будущем, будто ты святой ангел, следят за каждым движением, так что тонизируешься, словно плывешь в слое электризующего озона.

По новому обычаю представители движения путешествуют вдвоем, с домиками, немного напоминающими перевернутые лодки. «Где появляемся мы, все становится лучше» – таков их девиз. Отойдя от своего жилища, они пасуют друг другу бурлящую газировкой бутылку. Такое незатейливое развлечение – пинать «Бутыль Желаний» пару кварталов, включая в игру прохожих и полисменов. Ведь это действительно важно, привлечь к себе внимание.

…Связь с Лазаретом перекрылась, тремя слепящими ударами, в лицо, грудь и солнечное сплетение. Все необходимые для настройки с Друзьями мысли сминаются. Только что я пользовался объединенным сознанием. Теперь совершенно один. И все эти, или почти все сверхъестественные способности, ушли. Контролеры Дома, оказывается, вовсе не снисходительны к мальчику с фальшивой Визой, не идентифицированному, и без электронного Компаньона.

Безрадостное пробуждение. Тюрьма. Жизнь в автономном режиме – теперь это навсегда? Был ли я недавно ангелом?

С левой стороны три ступени. Три или четыре? Бачок с водой. Медная ложка для ее распределения. В середине камеры открытая воронка туалета и маленький лифт – раздача пищи. По периметру – двадцать… два сидящих на корточках, человека. Попасть в ЭкзоСити можно за нарушение Общественного Порядка, в его широком понимании, а выйти – лишь по произвольному желанию неизвестного Контролера.

Время летит быстро и очень медленно. Поймете ли вы меня теперь?

Мой новый знакомый, Радж, раскачивается, сидя на корточках. Я уговариваю его поверить общей мечте о свободе. После включения человека в работу, мысли приобретают объем и четкость. Мы дышим синхронно, прислушиваясь к импульсам соединенных ниточкой пальцев. Нажимаем прорисованные на камне клавиши, набираем Номер Побега. Это психологическое упражнение, называйте, как вам кажется правильным, помогает выкарабкаться из тупиковой ситуации, и, после первых наборов не отменяется. Главное, когда мыслишь – делать что-то в реальности, как некое продолжение желания.

Мой внутренний ритм переходит будущему другу. Для высвобождения способностей нужны минимум двое. Атмосфера разряжается. Мы ощущаем, что уже где-то подготавливается схема нашей эвакуации.

…Я умею летать, но – всего лишь мелкий воришка. Меня ловят под потолком супермаркета, где я высматриваю лакомую всячину. Ну, а во второй серии сновидения я находился в будущем, где все счастливы, и царит справедливость. Демонстрирую свою летучесть как фокус, безразличным, очень хорошим людям. Меня опять игнорируют.

И тогда я становлюсь злым. Чтобы всегда замечали.

Такие сны.

Наяву восстановилась четверть Способностей. Вспоминаю отрывки упражнений на сосредоточение, тысячи раз повторенные в тренировочном зале Лаза. И еще – лица Детки, Ливи, Хетта, Эри, доменов, Столовую и наш Общий Котел. Записываю в перезагруженную Вечную память.

Охранники приходят в камеру и мы, совершенно без эмоций, пристраиваемся к ним. Видеть за других, это как жонглировать бокалами, составленными в зыбкую пирамиду. С постными лицами, мелкими шажками, на выход. Несколько въевшихся навсегда мысленных кадров – стена из красного, словно вспотевшего кирпича, озадаченное, старающееся сфокусироваться лицо контролера, шлагбаум. Холод в спине, когда ворота тюрьмы остались позади, но, не далеко. Нейтральная Зона, шлюз в другие Сектора. Выходим из транса. Мы ушли.

Или мы могли бы остаться. Благодаря синхронизированным молитвам все бы здесь улучшалось; отношения между заключенными и охранниками, быт, чистота, пространство, освещенность, так, что Рай произошел бы в тюрьме сам.

Мы ушли из ЭкзоСити в свое время. Редкая удача. Вы и сами, наверное, заметили, что исполнение желаний обычно невыносимо запаздывает. Наша жажда свободы не девальвировала в сточенную монету. После побега Радж еще мог смеяться, был мышью, прыгающей из опрокинутой банки на свободу.

Разошлись мы на перекрестке 3D лифтов, в Нейтральной Зоне, месте табу для полиции. Еще три дня остаточной синхронизации я беззастенчиво упивался чувствами попутчика. Ну, а он, конечно – моими. Солнечный шатёр – как еще это изобразить наглядно? Телесная часть Раджа рыскала в Секторе Тоттенхаос, где, на Зеленом рынке беглецы получают Ай-Ди браслеты, переформатированных Компаньонов, вдыхают алкогольные пары муви-масок, другая, – у нас, в мире восхитительного полета над плоскогорьями Времени. Ну, вот так, в первом приближении, хотя вам и кажется, что это экзальтация.

Для смены ситуации

Я следую дальше, путем правильного питания. Без особых трудностей миную шлюз. Маленькие пестрые магазинчики, кричащие вывески, живые и пластиковые пальмы, песок, фонтанчики, рыбки. Радиаторы в Сетане жарят вовсю.

Немного Белого Вина со Специями, чтобы вспыхнул салют. Почему, если и так хорошо, нельзя обойтись без напитков, закругляющих у мира острые углы?

Поев инжира и медовых фиников, пробираюсь к Крыше, выведывая коды доступа вентиляционных тоннелей у мертвых технических работников. Протискиваюсь в шахту, цепляясь за теплые жгуты проводов. Всего четыре с половиной километра, а уже так мало воздуха для легкого дыхания.

Снова открытое Небо. Пространство – четкое ощущение, что оно затянуто гудящими электрическими проводами. Распахнутся ли невидимые крылья и на этот раз? Не вошел ли я в излишне плотное взаимодействие с простыми земными удовольствиями?

Шаг в пустоту. У самого подножия Дома распахивается мой невидимый парус. Я снова могу летать. Все именно, как нужно – ангел в мире хаоса и зла, ждущего откровений. Вряд ли я променяю такое удовольствие на комфорт в благоустроенной среде праведников на пенсии. Вы поняли?

Здесь нет ни одного человека. Летите и шагайте! Приземлившись в пыль, слоняюсь среди груд мусора и автоматических заводов. Бараки, машины, раскрошенные плиты, серые деревья говорят со мной обо всём. Вот разумные собаки, поселившиеся в бараках строителей Дома, понявшие, как работают выключатели, краны с водой, отопление. Инфораструктура трансформирует своих обитателей. Вдали грохочет огромный шагающий мусоросжигающий завод. Вдруг там еще живут люди, полубезумные, настойчивые?

Это аэродром. Обвалившиеся, уткнувшиеся в землю, неожиданно огромные самолёты. Я долго, внутренне молча рассматриваю все это сумеречное великолепие. Один аэробус разбит на краю взлетой полосы.

Накатывают волны нечеловеческой тоски. Будто поворот выключателя – и настроение кардинально меняется. Теперь понимаю, почему гибли люди, потерпевшие кораблекрушение, хотя на плоту была и пресная вода, и консервы. Они теряли связь со всеми своими духовными родственниками, и аккумуляторы души разряжались.

Обратный путь, вентиляционное отверстие, служебные лифты, почти на автопилоте.

Сектор Тоттенхаос. Иногда он выглядит вполне мило. Случайный разговор в посёлке пятнадцати квартир. Бар с забавной вывеской; две жирные утки и селезень. Смехотворные напитки. Фотография собаки, к голове которой приставлен пистолет и призыв, во избежание смерти животного, приобретать товары только здесь. Разноцветная пыль, принесенная из дребезжащего жерла вентиляции. Просроченные, но вполне съедобные продукты. Старая, вполне славная музыка.