Текст книги "Закалка клинка"

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

– Не может этого быть, – сказала жена колесника.

– А вот есть, однако же.

– Нет, не может, не может быть! – Она нахмурила брови. – Он же прикован к постели, никогда не выходит из дворца…

– Из кельи, – поправил ее муж. – дом Патриарха называется «келья».

– Да как бы он ни назывался! Все равно это не может быть Патриарх. – Она прищурилась, силясь получше разглядеть. – Ну, на вид, конечно, вылитый он…

– Ну вот, ты сама убедилась.

– Ничего подобного! Мало ли, просто кто-то очень похожий. Подумай, с чего бы это Патриарху вставать с постели, когда он так болен, только ради того, чтобы посмотреть судебный поединок?

– А-а… – колесник понизил голос, – штука в том, что он дружит с этим Лорданом, и не шутя. Они были большими друзьями в час нужды. Говорят, Патриарх и сам замешан в его дела.

Жена разинула рот от изумления.

– Да ну тебя! Чтобы Патриарх Алексий…

– Так говорят, только и всего.

– А ты не верь всему, что люди болтают. Я вот не верю ни единому слову!

Женщина с минуту пристально изучала человека на противоположной галерее для зрителей, даже позабыв, что принялась было жевать медовый пряник.

– Ты уверен? – спросила она наконец.

– Я, конечно, не хочу выносить поспешных суждений, – важно отозвался ее муж, – да только я слышал, что…

– И он еще посмел заявиться сюда, – скандальным шепотом перебила его жена. – Как только хватает духу показаться всему народу?..

На этот раз плакаты с программой, расклеенные повсюду, вызывали огромный ажиотаж. О таком роскошном мероприятии и мечтать нельзя! Сочетание причины суда и его участников оказалось таким, что даже при специальном подборе трудно было пожелать лучшего. Великолепная и загадочная девушка-фехтовальщица, недавно назначенная адвокатом-поверенным, против печально известного полковника Лордана, обвиненного в измене, – это значило, что заседать в суде будет сам городской префект в роскошном ритуальном облачении, окруженный телохранителями в парадных доспехах, – и, в довершение всего, бесплатный вход!

Нужно ли говорить, что присутствовали все городские сановники. Генерал-губернатор, которого высокое положение обязывало сидеть в личной ложе императора, окруженный главами всех департаментов и толпой разодетых в пух и прах чиновников и ординариев; верхушка правления Ордена, включая самого Патриарха. Но куда подевался городской Архимандрит, который до сих пор сопровождал Патриарха повсюду? Ходили слухи, что он бежал из города или же был изгнан под предлогом назначения куда-то за море – поскольку слишком много знал о причастности Патриарха к темным делам полковника Лордана, в чем бы оный ни подозревался. Так что атмосфера интриги уплотнялась для горожан, пребывавших в последнее время в подавленном состоянии духа по причине опасности, это роскошное представление было ровно тем, что нужно. Помпезность происходящего напоминала им о грозной мощи Перимадеи, о ее несокрушимом величии и силе – а также о неоспоримой правильности всего, что в ней происходило. Как будто бы это событие материализовалось в миг наибольшей нужды, чтобы внушить горожанам законную гордость самими собой и своим городом. Можно подумать, что не обошлось без помощи некоего духа коллективного сознания.

– Как ее зовут? – шепотом спросила жена колесника. – Ну, эту девицу, адвоката-поверенного.

– Не спрашивай меня, – пожал плечами муж. – Полагаю, у нее есть имя, как у всех людей, но не припомню, чтобы хоть раз его слышал.

У входа взревели трубы – сигнал встать всем присутствующим в здании суда. Пока гигантский купол еще вибрировал отзвуками трубного гласа, словно смакуя звук, как ценитель вин смакует глоток прекрасного напитка, главные двери распахнулись, и во главе процессии вошел префект. Ради такого события он заказал новый комплект регалий: золотую мантию, обшитую по вороту и подолу горностаевым мехом, и тиару, вышитую золотом и серебром. В одной руке он нес ритуальный меч, богато украшенный и сверкающий; в другой – книгу ордонансов.

Префект медленно прошествовал, исполненный собственной важности, к предназначавшемуся ему месту и сел, прикрыв колени полами мантии. Остальное пространство кафедры заполнилось его ближайшим окружением – так кварта заливается в пинтовый кувшин. Чиновники толпились, деля меж собой оставшиеся сиденья, в то время как префект обменивался с генерал-губернатором ядовитыми взглядами. Остальные зрители удобнее устраивались на своих подушках, готовясь к созерцанию.

Наконец все важные приготовления были завершены, зрители расселись по местам и успокоились. Префект раскрыл фолиант и кивнул клерку – старому близорукому Теофано, в чьи обязанности более полувека входило восседать сразу под кафедрой, наблюдая день за днем, как гибнут адвокаты.

Теофано зачитал обвинения града Перимадеи относительно заключенного Бардаса Лордана, по случайности и безо всякого права носящего звание полковника. Выше упомянутый Лордан обвинялся:

– В том, что, командуя экспедиционными войсками в борьбе против неприятельской армии, пренебрег своими обязанностями настолько, что позволил означенному неприятелю нанести сокрушительный удар вышеуказанному роду войск, в результате чего армия города потерпела сокрушительное поражение и потеряла девятьсот семнадцать бойцов, в то время как двумстам сорока восьми бойцам были нанесены тяжкие увечья, а также было потеряно боевых скакунов и имущества, принадлежавших как государству, так и частным лицам, на сумму двенадцать тысяч триста восемь золотых квотеров.

Далее, в том, что, командуя обороной города под началом генерал-губернатора, он самовольно и пренебрегая властью Совета использовал запрещенный вид оружия, а именно – горючую смесь, желая раздразнить этим врага и нарушить текущий ход военных действий между неприятелем и народом города Перимадея.

Далее, в том, что, находясь на вышеозначенной службе, он беспечно и безрассудно превысил свои полномочия, результатом чего стали крупные повреждения, нанесенные вышеозначенным неприятелем городским укреплениям, вследствие чего погиб семьсот шестьдесят один житель города и был нанесен урон собственности как государства, так и частных лиц на сумму два миллиона триста сорок девять тысяч пятьсот сорок девять золотых квотеров.

Далее, в том, что, находясь на означенной службе, обвиняемый беззаконно присвоил, пользуясь служебным положением, частную собственность, а именно веревку пеньковую на сумму восемь тысяч четыреста золотых квотеров.

Далее, что, находясь на означенной службе, он совершил хищение государственной собственности на сумму двенадцать тысяч золотых квотеров с целью продажи оной на сторону за сумму десять тысяч золотых квотеров – ради получения собственной выгоды и нанесения ущерба городскому хозяйству.

Когда Теофано наконец закончил, воцарилось почти благоговейное молчание. Префект прочистил горло и вопросил, кто защищает интересы города. Высокая стройная девушка, не старше семнадцати лет на вид, с тонким лицом и светло-голубыми глазами, поднялась с места и назвала суду свое имя и профессиональные характеристики, сообщив, что является городским адвокатом-поверенным. Поклонившись префекту, она снова села.

– Да будет так, – отозвался префект. – Кто защищает интересы узника, Бардаса Лордана?

В тот же миг поднялся темноволосый, гладко выбритый человек чуть выше среднего роста.

– Я, мой господин, – отозвался он, пожалуй, слишком тихо. Называя свое имя, он повысил голос: – Бардас Лордан, инструктор фехтования, собирался представлять собственные интересы в суде.

– Да будет так, – повторил префект и начал зачитывать приложения.

Они были немногим длиннее, чем обычно, изложенные на таинственном языке судебных чиновников, и пока голос чтеца звучал, зрители сидели в зачарованном молчании, не отрывая взглядов от лиц обоих адвокатов и на пальцах заключая с соседями ставки.

На своем месте на зрительской галерее Алексий наконец сдался, оставив всякие попытки ничего не упустить из официальных речей. Все его старания уходили на то, чтобы не дать векам сомкнуться. Монотонный голос префекта накатывал сонной волной, и Алексий чувствовал, как к нему подкрадывается дремота. Он боролся изо всех сил, но…

…вдруг резко выпрямился и обнаружил себя все еще здесь, на галерее, под огромным куполом здания суда, где песчаная круглая арена окружена амфитеатром каменных скамей. За мраморными перегородками адвокаты ждали сигнала к бою. Алексий видел спину Лордана и через его плечо – девушку, по поручению которой он однажды видел тот же самый сон. Теперь она стала старше, вытянулась, стала красива в странном, чем-то беспокоившем его стиле. Алексий видел красные и синие отблески из большого окна-розы, игравшие на ее клинке – тонком, длинном стальном лезвии, зрительно казавшемся продолжением ее руки, указующим пальцем.

Он увидел, как двинулся вперед Лордан – красивым, берегущим силу движением. Девушка мгновенно среагировала, парируя удар в самом начале. Теперь она пошла в атаку, нанося удар легким движением кисти. Плечо Лордана дрогнуло, как будто ему стоило немалого труда вернуть меч в прежнее положение. Он заблокировал удар слишком поздно – обычная ошибка слишком уверенного в себе бойца. Лордан был повернут к Алексию спиной, и тот не видел, куда именно его ранило лезвие – но меч выпал из руки полковника, сам он отшагнул назад и согнулся вдвое. Он умер прежде, чем его черноволосая голова со стуком ударилась о плиты. Девушка не двинулась, лезвие ее меча теперь указывало прямо на Алексия, и взгляд бледно-голубых глаз, повторяя направление клинка, неподвижно замершего в воздухе, вперился ему прямо в глаза…

Алексий отшатнулся, пораженный ощущением уже раз виденного, напрягся в попытке восстановить воспоминание, как кузнец, старающийся удержать ногу подковываемого коня…

…и проснулся. В ушах все еще звучал монотонный голос префекта. Женщина на соседнем сиденье толкала Патриарха в бок.

– Не спите, – прошептала она. – Сейчас все начнется, пропустите.

Алексий благодарственно улыбнулся и выпрямился, все еще стараясь ухватить за хвост ускользающее воспоминание и понять, что с ним надобно делать.

– Ставлю пять квотеров на девицу! – прошептала соседка. – Два к одному.

Алексий с минуту поразмыслил.

– Годится, – так же тихо ответил он и полез за деньгами.

Префект дал сигнал, и двое бойцов изготовились к поединку. Одновременно они подняли клинки, принимая стойку Ортодоксального стиля, так что между ними протянулась дорожка металла, связавшая их так же крепко, как неотрывный взгляд глаза в глаза. Казалось, в такой позиции они простояли столетие – с вытянутыми вперед совершенно неподвижными руками, с клинками, не отклоняющимися ни на волос. Минута, полторы, две; они напоминали пару учитель-ученик, тренирующую древнейшее и необходимейшее изо всех упражнений, чтобы добиться равновесия силы мышц и невозмутимости разума. Три минуты…

Голова Алексия начинала зверски болеть. Он прижал кончики пальцев к вискам, прикрыл глаза, снова открыл их; боль переместилась на уровень груди, и Патриарх согнулся, безуспешно пытаясь дышать. Как раз когда он подумал, что сейчас отключится, чья-то рука легла ему на плечо. В тот же миг боль прекратилась, в голове прояснилось, легкие наполнились воздухом…

– Вы в порядке? – спросил незнакомец. Высокий, крепко сбитый лысый мужчина, в чьей речи проскальзывал иностранный акцент. – Я подумал, что с вами неладно.

Алексий отмахнулся, показывая, что с ним все хорошо. И тут он узнал…

– Горгас Лордан?

– Угадали, – кивнул тот. – Странно, что вы меня знаете.

– Я…

– Тс-с. Потом. – Горгас Лордан напряженно смотрел на арену. – Вы делаете ставки, а?

– Иногда.

– Тогда пять квотеров на нашего молодца. Два к одному.

Ну что же, подумал Алексий.

– Согласен.

И он снова устремил взгляд вниз, на две маленькие фигурки. Лордан в этот миг стоял к нему спиной. Теперь противники медленно ходили по кругу, двигаясь изящно, но сберегая силы. Лордан ударил; девушка парировала обратной стороной клинка и нанесла ответный удар. Лордан отразил удар, слегка опустив руку с клинком и уже видя, что опаздывает, но как раз вовремя…

О-о, внутренне простонал Алексий.

Как раз вовремя для того, чтобы поймать ее клинок на гарду своего. Рука в блоке слегка неестественно вывернулась. Меч девушки не коснулся его тела, только прорезал рубашку. Лордан атаковал, переводя сложный блок в серию сокрушительных ударов. Его противница отступила на шаг, уворачиваясь от меча всем телом и лихорадочно пытаясь прикрыться собственным клинком. Лордан, ни на миг не переставая атаковать, выждал момент и встретил ее клинок жестким блоком, одновременно делая шаг вперед, чтобы максимально приблизиться к противнице и тем лишить ее возможности атаковать.

Но он был слишком хорошим учителем, чтобы не предвидеть возможных вариантов выхода. Девушка сделала рывок назад и в сторону, в точности как ее учили, и в прыжке рубанула Лордана в нижний уровень, по коленям, – ожидая, что тот заблокируется, опустив клинок, и откроет грудь и голову. Но Лордан перепрыгнул через ее меч и парировал в самом начале удар в голову, которого ожидал от нее. Потом Лордан отступил на несколько шагов, не опуская меча, девушка закружила вокруг него, надеясь найти слабое место в обороне и рассчитывая на собственную быстроту. Но она неверно предсказала намерения Лордана. Вместо того чтобы пытаться достать ее сбоку и открыть на ударе плечо, он слегка присел и ударил снизу вверх, на высоту локтя. Она увернулась – только для того, чтобы встретить клинок Лордана у самого сердца, без возможности отбить его мечом.

Резким рывком девушка ушла из-под удара, так что клинок, собиравшийся прошить ее насквозь, всего лишь резанул по боку. Лезвие оказалось острое, боли почти не было – но фехтовальщица впервые была ранена и запаниковала. Забыв о том, чтобы принять более устойчивое положение, она атаковала неистово; Лордан отбил удар, направленный ему в лицо, широкой частью клинка, в то же время отшагивая назад и влево, атакуя ей в лицо с незащищенной стороны. Едва заметным поворотом кисти он рассек противнице правую руку, которую она подняла, чтобы закрыться от удара. Четыре пальца, сомкнутые на рукояти меча, были срублены одним махом – как раз по костяшкам. Меч девушки зазвенел о плиты, Лордан отступил на шаг, делая размах для последнего удара.

Девушка пнула противника ногой. Лордан крутанулся, принимая всю тяжесть удара на бедра и удержавшись на ногах. Пока он выпрямлялся, она отскочила в прыжке на три с лишним ярда и подхватила меч левой рукой.

«Черт, – подумал Лордан, – ненавижу драться с левшами».

Он отступил, собираясь держать дистанцию, и принял стойку старой городской школы – колени подогнуты, направление клинка – под прямым углом вверх. Девушка явно была обучена лишь азам боя левой рукой, и положение ее по-любому было проигрышным – даже если не принимать во внимание болевой шок. Это должно было здорово сбивать ее с толку, но все равно не стоило ее недооценивать. Лордан перенес вес на колени, заставив себя отдохнуть несколько секунд.

Она атаковала – и снова ему в голову. Для него было нетрудно отразить удар и ответить выпадом; для девушки, в свою очередь, не составило сложности уйти от его выпада, все время передвигаясь, кружа и танцуя вокруг противника, как ее учили. Лордан, напротив, оставался на месте. Сейчас время работало против девушки, и она это знала. Фехтовальщица понимала, что должна действовать скорее, пока потеря крови ее не обессилила. Лордан наступил на что-то ногой – и понял, что это такое.

Девушка снова атаковала – финт на уровне глаз, но Лордан заранее знал, что она собирается перевести удар ему в локоть, так что встретил ее клинок блоком раньше, чем она успела это сделать. Ответил коротким выпадом в область ее шеи. Девушка ожидала продолжения, серии ударов (так ее учили), но смогла ответить слабым, неловким движением клинка. Лордан уже видел свой последний выпад, как его меч, сметая ненадежный блок, единым махом входит ей в сердце, и спасения быть не может…

Клинки их со звоном встретились, послышался оглушительный треск. Меч Лордана сломался – в шести дюймах от рукояти.

«Черт, жалко, хоть вой», – подумал он и уже чисто машинально перенес вес на левую ногу, впечатывая в лицо противнице правый кулак. Почувствовал, как хрустнул, ломаясь, ее нос. Голова девушки откинулась назад, и она повалилась на плиты тяжело, как мешок камней, и распласталась на полу. Она упала на собственный меч и с хрустом сломала ему лезвие.

«Жаль, – отметил Лордан. – Конечно, современная работа, но выглядел клинок как поздний местейнский, такой стоит хорошей бутылки вина».

Он взглянул на рукоять в своей правой руке, замечая, что середина клинка дала трещину ровно в том же месте, что и у всех предыдущих. Достаточно, чтобы человек поверил в колдовство, подумал он горько, и разжал руку, давая обломку упасть на каменный пол.

Ладонь его сама собой легла на рукоятку кинжала. Нужно закончить работу – но, черт возьми, на этот раз ему никто не заплатит. Подобный исход означал приговор «вина не доказана» скорее, чем «невиновен», хотя на практике это означало одно и то же. Различие было недостаточным для того, чтобы совершить отвратительный акт, наклониться и перерезать ей горло, замарав руки кровью. Главное теперь он свободен и может идти куда угодно. Лордан перешагнул через тело девушки и удалился с арены под гробовое молчание зрителей.

Алексий повернулся к своей соседке справа.

– Он же не закончил, как положено, – запротестовала та. – думаю, это означает, что все наши ставки сходят на нет.

Алексий задумчиво посмотрел на нее.

– Знаете что, – предложила она, – давайте удвоим ставки, и до следующего боя.

– Я не остаюсь на следующий бой.

Дама вздохнула и полезла за кошельком, отсчитывая десять серебряных монеток. Патриарх поблагодарил ее и повернулся налево, чтобы заплатить долг, – но сиденье Горгаса было пустым.

Слуги уносили тело поверженной фехтовальщицы. Ее уложили на скамью у выхода; после некоторых раздумий один из слуг начал накладывать жгут ей на кисть. Потом ее подняли, подхватили под руки и потащили к дверям. Зрители начали оживать и перешептываться. Такой отличный поединок кончился совершенно непрофессиональным, возмутительным действием со стороны того, кто, казалось бы, инструктор и должен знать толк в судах. Что за пример он дает новому поколению адвокатов? Люди даже начали поговаривать о том, чтобы потребовать обратно свои деньги, пока не вспомнили, что вход был бесплатным. Однако всем по-прежнему казалось, что их не понятно каким образом одурачили.

Лордан сидел на своем обычном месте, далеко от прохода, у окна. Он налил в кубок крепкого вина и выпил одним долгим глотком. Костяшки руки были немилосердно содраны, кажется, что-то не так было с запястьем, и вообще болело все тело.

«Чертова трата времени, – сказал он себе, – но хотя бы все кончилось. Больше на мне ничего не висит, и это уже хорошо».

Конечно, оставалась возможность, что девица будет мстить; но на правой руке у нее остался теперь только большой палец, и карьера ее как фехтовальщика на этом была кончена. А по сведениям, узнанным от Алексия, кулуарное убийство не в ее стиле. Что же до префекта и генерал-губернатора, Лордан искренне надеялся, что с ними проблем не будет. Он достаточно разбирался в политике, чтобы понять, что приговор «вина не доказана» – не лучшее, но вполне приемлемое решение дела для обеих фракций. Это значило, что префект не низложен и не заключен под стражу; что люди генерал-губернатора немного просчитались, но тоже не потеряли лица. Теперь для обеих сторон лучший выход как можно скорее замять эту историю и заодно оставить Лордана в покое, И это ему отлично подходило! Интересно будет узнать, какое впечатление исход сегодняшнего боя произвел на его школу. Возможны все варианты – включая тот, что впечатления не было и вовсе.

Жалко, что Эйтли нет рядом; Лордану всегда помогало ее присутствие, возможность обсудить происшедшее за бутылочкой вина, не опасаясь сказать слишком много или слишком мало. «Раз так, – решил Лордан, – я буду сидеть здесь и пить в одиночку, пока не налижусь достаточно, чтобы захотеть пойти домой». Он хотел было пойти навестить Алексия – того наверняка интересует исход поединка; кроме того, разговор с Патриархом может помочь сладить с сумятицей в мозгах без необходимости мертвецки напиваться. Но наносить дружественные визиты сразу после отрубания чьих-то пальцев казалось Лордану по меньшей мере неуместным. Во всяком случае, сегодня он был не самой подходящей персоной, чтобы навещать главу Ордена. А значит, новости о том, что Лордан все еще жив, могут подождать и до завтра.

Вот тебе и знаменитый серебряный припой кочевников. Лордан налил себе еще вина – на этот раз полкубка: все-таки не хотелось идти домой вдребезги пьяным. Закончить этот кувшин, перекусить чем-нибудь – и домой, чтобы провести остаток дня лежа на кровати, чувствуя себя усталым и подавленным. Отличное окончание отличного дня.

В кувшине осталось вина всего-то на четверть, и Лордан уже подумывал, не заказать ли еще, когда на него пала чья-то тень. Он оглянулся и увидел перед собой знакомого чиновника из ведомства префекта, низенького, толстоватого молодого человека, чье имя, кажется, начина лось на «Б».

– Вот вы где, – сказал чиновник. – Я вас повсюду ищу.

– Присаживайтесь, – пробормотал Лордан. – Возьмите еще один кубок и присоединяйтесь.

Чиновник нахмурился.

– На это нет времени. Ни у меня, ни у вас. Вам приказано незамедлительно явиться к префекту.

– В самом деле? – Лордан откинулся на спинку стула. – А с чего бы мне к нему незамедлительно являться?

– Потому что я вам об этом говорю. И потому, что ваше имя никто не вычеркивал из списков служащих, а значит, вы обязаны повиноваться приказам командования.

Лордан оскалился.

– Как интересно! Извините, я что-то не в настроении. Кроме того, какого черта я ему сдался? Я думал, префекту будет удобно, если я растворюсь в воздухе.

Клерк тяжело вздохнул и подсел к столу, сначала стряхнув рукавом со скамьи разлитое вино.

– Наоборот, – сообщил он, – вы префекту очень нужны. Буду говорить откровенно: он рассчитывает использовать вас в дальнейшей борьбе. Ваш сегодняшний успех может пойти ему на пользу. Восстановление вас в должности исполняющего обязанности генерал-губернатора может доказать городскому правлению, что изначальные предложения префекта себя оправдали, и…

Лордан резко поднялся с места.

– Передайте господину префекту спасибо, но – спасибо, нет. С его стороны очень любезно предложить это мне, но у меня уже есть работа, и другой я не хочу. До свидания.

– Вы говорите так, будто у вас есть выбор, – отозвался чиновник. – Если вы откажетесь вернуться на службу к префекту, я имею полномочия арестовать вас как дезертира. – Он выдавил усмешку. – Дезертирство – это обвинение, по которому в военное время вас могут казнить без суда и следствия. Если, как вы предположили, префект хочет от вас избавиться, вы подарите ему отличную возможность.

Лордан вздохнул и сел на место.

– На худой конец, вы не можете потерпеть до завтра? Я сейчас не в лучшем состоянии, чтобы приступать к каким бы то ни было обязанностям. Может, завтра у меня появится хоть сколько-нибудь сил и желания участвовать в этой головоломке.

– Приказ есть приказ, полковник, – ответил клерк. – Давайте допивайте свое вино, если можете, и я провожу вас до управления, на случай если вы забыли дорогу.

«Ну хорошо же, – сказал себе Лордан. – Похоже, выбора мне не оставили».

– Только после вас, – учтиво кивнул он клерку.

Алексий вернулся домой совсем изможденным. Последний отрезок пути – от главного зала до дверей кельи – выжал из него все жалкие остатки сил. К счастью, жжение в груди и головная боль не мучили Патриарха, но чувствовал он себя так, будто провел последние сутки в порту за разгрузкой мешков с зерном. Поесть чего-нибудь легкого, попить – и в кровать.

Патриарх с наслаждением скинул ботинки и уже готов был улечься, но вошел мальчик-паж.

– К вам посетитель, – сообщил он. – Еще один иностранец.

Алексий выругался сквозь зубы.

– Кто таков?

Мальчик недоуменно пожал плечами.

– Ну, он назвался Лорданом, но это точно не полковник. И чужеземец, как я уже сказал.

– Понятно… Что же, веди его сюда.

Вскоре в комнату уже входил Горгас Лордан.

– Все в порядке, – сообщил он, когда Алексий предложил ему присаживаться. – Я не собираюсь требовать с вас свой выигрыш. Насколько я понимаю правила, вердикт «вина не доказана» уничтожает все ставки, так что мы в расчете.

Алексий вспомнил свою толстую соседку справа, но ничего не сказал. Горгас плюхнулся в кресло, скрестив ноги и закинув руки за голову. Сходство с братом, несомненно, наблюдалось – по большей части в разрезе глаз и в форме челюсти; кроме того, та же способность занимать собой пространство, почти не зависящая от физических характеристик.

– Тогда чем могу быть полезен? – учтиво спросил Алексий.

Горгас улыбнулся.

– Кстати, как вы себя чувствуете? Я испугался, что у вас сердечный приступ, там, в здании суда.

– Все уже хорошо, спасибо, – отозвался Патриарх. – Конечно, устал немного, но это пустяки. Так чем могу быть полезен?

– Я хотел бы увидеться с братом, – ответил Горгас. – К сожалению, не знаю, где он живет. Так как вы – его лучший друг во всем городе, я решил спросить у вас. Надеюсь, я вам не очень помешал? Если я совсем не вовремя могу прийти попозже.

Алексий покачал головой.

– Нет, что вы, все в порядке. Я как раз ничем не занят. Надеюсь, вас не раздражает, что я лежу?

– Лежите, конечно, – пожал плечами Горгас. – Я просто хотел бы получить адрес моего брата.

Алексий на миг задумался, как лучше поступить. Отказать было бы неприлично, может быть, даже опасно – если у Горгаса дурной характер. С другой стороны, из того, что Алексий помнил об этой семье, двое братьев много лет находились в дурных отношениях и не общались друг с другом. Может быть, это и была попытка Горгаса наладить отношения и если ему помешать встретиться с Бардасом, последнему это повредит?

Кроме того, Патриархом владело любопытство. Еще до чудесного исцеления в зале суда он был уверен, что Горгас Лордан каким-то образом связан с таинственной историей, в которую ввязался Патриарх в ночь, когда он пытался наложить проклятие. Тогда он пытался так распорядиться обстоятельствами, чтобы никто не пострадал, кроме него самого и девушки. Так что Горгас мог искать адрес своего брата, что бы прийти к нему в дом и убить его.

– Дело в том, – начал Патриарх осторожно, – что я не знаю, где ваш брат сейчас проживает. Одно время он снимал жилье в Среднем городе, неподалеку от ворот, но потом переехал.

Ну вот, получилось отказать и не сказать очевидной лжи. Сработает ли?

– О, вы меня удивляете, – усмехнулся Горгас. – Я был уверен, что вы знаете адрес друга.

Алексий видел отражение своей полуправды в глазах Горгаса «Проклятие, он мне не верит». Тем не менее Патриарх принял решение и намеревался ему следовать.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Если вам это чем-то поможет, я могу попробовать передать ему послание. Мы встречались с ним на Совете Безопасности, знаете ли; я могу узнать, поддерживает ли отношения с ним кто-нибудь из членов Совета, хотя я бы сказал, что вряд ли такие найдутся.

– Понятно. Что за невезение. Я так хотел поговорить с братом перед отъездом! Мы давно не разговаривали – по правде говоря, много лет. – Горгас Лордан зевнул, прикрывая рот тыльной стороной широкой, плоской ладони. – Я однажды сделал кое-что, чего он мне не простил, понимаете ли. Мне хотелось попробовать наладить с ним контакт – но шансов до последнего времени не было.

Глаза его были яркими и внимательными, он смотрел на Патриарха как один адвокат на другого в зале суда.

– Может быть, если я расскажу вам все сначала, вы поймете, почему я так рвусь с ним увидеться. И это освежит вашу память.

Алексий кивнул, до крайности смущенный, что ложь его так легко раскрылась.

– Попробуйте. Если думаете, что это поможет.

– История довольно неприятная, – начал Горгас, – и в ней немало низменного и гнусного. Есть риск, что вы не захотите иметь со мной никакого дела, когда узнаете правду.

Ногти Алексия невольно впились в ладони. Он сам не понимал, отчего так волнуется.

– Я в самом деле дружу с вашим братом, – медленно выговорил он, – и ценю его дружбу весьма высоко. Я с удовольствием помог бы ему. Если, как вы сказали, ваше намерение – примириться с ним относительно чего-то, что тревожило его многие годы, тогда я помогу вам. Если я решу что вам лучше не вмешиваться в его жизнь, – не обессудьте.

– Хотя бы честно, – улыбнулся Горгас.

Он выпрямился в кресле, расправляя плечи и опуская на колени тяжелые кулаки. Алексий отметил взглядом, как он мускулист и широк в кости. Старший брат Бардаса – во всех смыслах этого слова. Но хотя Горгас Лордан распространял вокруг себя атмосферу жестокости – пусть это прозвучит мелодраматично, но грубую мужественность, пахнущую злом, – Алексий чувствовал, что эта жестокость не направлена в сторону Бардаса или него самого. Если бы его попросили вынести суждение по первому впечатлению, Патриарх бы сказал, что этот странный, неприятно притягательный человек в самом деле любит своего брата, с которым так давно не виделся. Более того, желает ему добра. А почему бы нет? Даже злые люди иногда привязаны к своим братьям.

А этот человек не выглядел злым в прямом смысле этого слова – со значением разрушительной, всеотрицающей силы. Горгас Лордан не был приятной личностью, но было в нем еще что-то… Что-то, заставляющее думать об оружии. Об инструменте, созданном специально, чтобы приносить смерть, но равно способном служить благим и дурным целям в зависимости от того, в чьих руках он окажется. И туч Алексий понял, чисто интуитивно: этот человек не принадлежит себе полностью, хотя, возможно, он об этом и не знает.

– Бардас рассказывал вам о своей семье? – спросил Горгас.

– Кое-что, – ответил Патриарх. – Я знаю, что ваш отец был арендатором фермы.

Горгас кивнул:

– Да, в Месоге. Честно говоря, это только так называлось – ферма. По большей части наша земля состояла из гор и леса. Не больше четверти ее было пригодно для каких-либо работ. Нас было пятеро – четыре брата и сестра. Наша мать умерла, когда мне исполнилось восемь; подцепила какую-то почечную инфекцию. Старшая из нас – сестра; я на год младше, через два года после меня родился Бардас. Клефас был следующим, на год младше Бардаса, а последний Зонарас. – Он улыбнулся. – Вы запомнили, кто за кем, или мне повторить сначала? На самом деле это не так уж важно.