Текст книги "Эльфийский бык – 2"

– Ну… там женщина в беде. А он спасатель. Пусть спасает? Ну… чтоб как в сказке… увидит… поцелует… она и оживёт… что? Понимаю, что звучит бредово… но тут вокруг одна сплошная сказка… здравый смысл давно повергнут. Так что, может, и сработает…

Задумались все.

И в том числе Император, поскольку чаёк пустой перестал хлебать. А потом и вовсе выдал:

– По-хорошему, его давно женить надо бы…

Дурдом.

Глава 31. О фантазии и творческой инициативе

Жить нужно или с юмором, или с психиатром.

Вывод, сделанный одной леди в почтенном возрасте после пяти лет психотерапии, завершившейся браком.

– …возвращаются, – доложил Мазин. – Я одного понять не могу… ладно, объект, но как они это с каретой проделывают? Чтоб раз и нету…

– Записал?

– А то…

– Вот умники пусть и разбираются, как они там и чего, – Леший выдохнул с немалым облегчением.

Не любил он гостей.

Точнее, когда объект в гости собирался, поскольку никогда нельзя было сказать, чего от этих гостей ждать. А тут ещё и в инкогнито играет…

– Как объект?

– Слегка помят, но справился, даже силу не вызывая. Я не приближался, но… шеф, эти игры надо прекращать. Сегодня нос разбили, завтра шею свернут. И соперник этот странный. Я бы сказал, что сидит на дропах и давно.

Леший подавил вздох.

Вот нельзя сказать, что он был с Мазином не согласный. Согласный полностью. И объекту выскажет свое частное мнение. И князю… потому как, конечно, силушкой государя Господь не обделил, но ведь не в неё одну всё упирается. Всякое может случится.

Особенно, если позволять.

– Точно сидит, – откликнулся Залесский-старший. – Мозгов уже нет, зато мышцы, нечувствительность к боли и сплошная агрессия.

Дерьмо.

– Возвращайтесь.

– Я бы задержался немного, – в голосе Мазина чётко улавливались сомнения. – Пригляжу… что-то тут творится интересное. Суета непонятная… и машины грузят.

– Срисуют.

– Обижаешь… похожу, послушаю… пригляжусь, что да как.

И Мазин отключился.

Зараза… хотя да, место это сам объект обозначил, как потенциально опасное, но полез же. И без сопровождения. Взрослый же ж.

Сам справится.

Ну да… сам… а что морду начистили, так, может, и неплохо. Для полноты ощущений и единения с народом. Народ, он ведь такой, любовь к власти по-всякому показать может. В общем, Леший даже выдохнул. С облегчением… и длилось оно еще пару часов, до тех пор, пока Мазин снова на связь не вышел:

– Встречай гостей, – сказал он. – Выдвигаются. К лесу. Две машины.

Нет, не зря Леший гостей не любил.

Одни проблемы от них… а он почти придумал, как уговорить Весняну уехать. К морю… на месяцок-другой. Даже мысленно речь произносить начал, тренироваться типа, а то как-то просто говорить выходило легко. А о чём-то посерьезней, так будто мозги перемыкало. Вот и тренировался.

А тут гости.

Чтоб их.

Типа в белых одеяниях Леший срисовал ровно в тот момент, когда указанный тип вышел из машины. А за ним – здоровяк, при виде которого Залесский-младший напрягся.

– Сидеть, – велел Леший.

– Сижу… это…

– Да понял я.

– И куда дальше? – раздался нервический голос типа в белом.

– Туда, – указал здоровяк.

Какой-то он помятый. И на типа смотрит на редкость недобро, так, что на месте этого, в одеяниях, Леший крепко бы заволновался. Впрочем, следом из машины выбрался еще один клиент. Невысокий. В костюмчике и при связке артефактов. И щит хороший, даже невооруженным взглядом заметен, если присмотреться… хорошо присмотреться.

Умеючи.

– Не беспокойтесь, Анатолий Парфенович, – голос у типа ласковый, медовый. – Это необходимо для дела.

– Я всё равно не понимаю, что мы тут… это что?

Конопля в лунном свете казалась черной, да и в целом вставала сплошной стеною.

– Конопля? – удивление в голосе.

– Нам к лесу, – подсказал тот, что в костюме. – Тут дорожка быть должна… нужно навестить ваших девочек… уговорить их не делать глупостей.

– Сейчас?

– А когда?

– Я думал, утром…

– К утру они успеют опомнится и что-нибудь придумают… вы же не хотите упустить свое имущество?

– Наблюдаем, – принял решение Леший, потому как следом за первой машиной появилась вторая, из которой выбралась четверка бойцов.

Количество, конечно, не то, чтоб опасность представлять. Но… шум поднять успеют. Да и смысл трогать? Приказа зачищать всех не было.

– Смотрим, – приказал Леший. – Морок, ты ту четверку держишь. Ворон… страхуй. И фиксируйте…

– Вперёд зайду, там точка хорошая, – метка Ворона сместилась чуть в сторону.

– Действовать нужно быстро, решительно… – тип с артефактами продолжал увещевания. И этого, в белом, под ручку взял. – Сейчас они настроены крайне негативно, а потому нам важно продемонстрировать свою готовность пойти до конца.

– Я… не уверен всё-таки, что стоит туда соваться… вы не знаете, на что они способны…

Троица двинулась по тропинке, а вот четверка прикрытия слегка отстала.

Леший держался в стороне. Съемка велась, вот только снимать в ночном лесу – ещё то развлечение, как и гулять по нему.

– Я помню, что обещал Игнату Потаповичу, и готов…

Тип в белом споткнулся, охнул и рухнул лицом в куст…

– Готов, – произнёс тип в костюме, приложив к лицу платочек. – Я уж начал волноваться, что и вправду до этого Подкозельска дойдём, пока подействует…

– Можно было бы…

– Глыба, вот заткнись, а? Ты и без того сегодня влетел… сам будешь объясняться, какого хрена драку затеял.

– А чего он…

– Вот и расскажешь, как вернемся, чего он, чего ты, и что там вообще произошло. Мотоцикл отправить придется.

– Так…

– Придётся. Сам подставляешься, это ладно, но вот что ты меня подставил, это, Глыба, залёт… что стал? Бери, понесём…

– Куда?

– Боже, почему ты такой тупой… вон туда и понесём… и аккуратно… проверь ещё, чтоб вправду кони двинул, а то кто этих просветленных знает…

– Шеф? – раздался в ухе обеспокоенный голос Морока. – Может, того… пока они этого не того…

– Он уже того, по ходу.

– Да дохлый, – Глыба приказ выполнил, заодно и подтвердил предположения Лешего. – Тяжелый, с-скотина…

– Радуйся, что сюда сам дошёл, а то пришлось бы на ручках… вон туда давай.

Отошли недалеко. Тип в костюме огляделся и, указав на приметное кривое дерево, велел:

– Тут копай.

– Может…

– Шеф? – поинтересовался Ворон. – Смотрим?

– Смотрим, – согласился Леший. – И пишем.

Ибо что-то подсказывало, что записи пригодятся.

– Так… я лопату не взял!

– Глыба! – рявкнул мужик и так, что Глыба подпрыгнул. – Не беси меня!

– Так… я же ж… сейчас! Скоренько!

– Бегом!

Бегал Глыба так себе, причем ощутимо так прихрамывая, впрочем, сочувствия к нему Леший не испытывал. Меж тем мужик в костюме склонился над телом, прижал пальцы к шее, потом оттянул одно веко, другое, посветивши в глаза покойника фонариком.

Брезгливо вытер пальцы и огляделся.

– Дурь, – сказал он. – Какая ж дурь-то… совсем он свихнулся…

Кто свихнулся, Леший не понял.

Глыба вернулся с парой лопат и помощниками, которые и взялись копать могилу невинноубиенному типу в белом. Яма вышла узковатой, да и глубина её внушала сомнения.

– Кто так трупы-то закапывает?! – Ворон вовсе возмутился до глубины души. – Так его ж найдут сразу!

– Ага… – откликнулся Морок. – Ты сходи, выскажи им критические замечания. А лучше вовсе покажи мастер-класс…

– Тихо, – прикрикнул Леший. – На кой вообще яму копать, когда вокруг болота? Кинул, булькнуло и конец проблеме…

Все задумались.

Меж тем мужика в яму спихнули, потом тот, в костюме, вытащил из кармана нож, покрутил его…

– Потыкай, Глыба…

– Я?

– Ты.

– А… может… не надо…

– Надо. Надо, чтоб выглядело, будто его баба била…

– Хрена с два, – Ворон опять не удержался. – Любая вменяемая экспертиза покажет, что ранения были нанесены посмертно.

– Это если вменяемая, – отозвался Залесский. – А если купленая, то покажет, чего надо показать…

– А…

– Тыкай! – рявкнул тот, в костюме. – Глыба… не беси меня… он мёртвый уже! Давно мёртвый… он и ехал сюда мёртвым. Или ты покойников боишься?

И по выражению лица Глыбы Леший понял – и вправду боится.

Странный человек.

Но по ходу этого, в костюме, Глыба боялся куда сильнее. А потому, склонившись над телом, он пару раз ткнул в него ножом…

– И чего дальше…

– Дальше… дальше закапывай.

А нож он обернул платочком, убрав в карман.

– И пометь тут… как-нибудь… завтра приведёшь… хотя нет, Глыба… морда у тебя, извини, доверия не внушает. Да и другое дело будет к тебе… ты, – тип в костюме ткнул в ближайшего из помощников, который пытался прикрыть могилку слоем дёрна. – Ты завтра покажешь могилу… ну и расскажешь, что видел.

– А что я видел?

– Вот это правильный вопрос… идём, я тебе расскажу, что ты видел…

И убрались.

– Шеф, – подал голос Ворон. – А что делать будем?

– Дай подумать…

Леший и вправду задумался. На первый взгляд, дело их не касалось. На второй… стрёмное оно было, а в контексте происходящей вокруг Подкозельска херни вполне себе в рамки задания вписывалось.

И…

– Раскапываем, – решился Леший. – Ворон…

– Что сразу Ворон?

– Болтаешь много… надо будет тело убрать…

– А могилу так и оставим? Пустой?

– А какие варианты?

– Ну… шеф, я тут барсука видел, – подал голос Залесский-младший, правда явно сомневаясь. – Дохлого… недалеко лежит.

– Во…

– Издеваетесь?

– Ты что, шеф… это ж нехорошо выйдет. Завтра люди придут. Искать. То есть с ожиданиями, с надеждами можно сказать, – Ворон явно веселился и веселья своего не скрывал. – Покойника не найдут. Опечалятся…

– А дохлый барсук их утешит?

Всё же чувство юмора у Ворона была своеобразным. Хотя…

– Может, он им хоть как-то компенсирует горечь утраты… и вообще… одно дело – совсем пусто, и другое – барсук… он даже почти целый!

Леший вздохнул.

Поднял очи к небесам, отметив, что до рассвета осталось всего ничего. И решился:

– Неси!

Покойника вытаскивали они с Вороном. На всякий случай Леший еще раз проверил пульс, который отсутствовал.

– Отравили, – Ворон посветил мертвецу в лицо. – Видишь? Губы чёрные и белки глаз…

Белками это назвать было сложно.

– Тот точно не ошибся, этот еще там, в машине, покойником был… – Ворон наклонился, втянув воздух. – Яд тёмный… на силе… и на крови.

Он головой потряс.

– Знаешь, шеф, этого надо передавать в центр… я не уверен, но сдается, его редкостной дрянью накачали.

– Передадим.

– В прошлый раз Якутин возмущался, что мы посылку неправильно оформили… что задержанные не могут проходить по графе «Трофейное оборудование». Весь мозг мне выел. А я ж не нарочно. Отменил бы там… акт бы составил… а он мне капал и капал! – Морок помог младшенькому притащить барсука, который по размерам больше походил на небольшого медведя.

– Если бы только тебе, – Лешего передернуло, поскольку только за вчерашний день от Якутина, считавшего себя доктором интендантских наук, не меньше, четыре письма пришло.

И все ругательные.

То рюкзак не с тем инвентарным номером они со склада забрали, будто сами пришли и сами забрали. То вдруг степень износа на момент окончания задания определить требовалось… кто б ещё сказал, когда это окончание будет.

То предположить расход боеприпасов.

Ориентировочный.

Ага… а потом не приведи Боже ориентировочный с практическим разойдется.

– Надо ямку подкопать, а то несолидно выйдет, – заметил Ворон.

Барсук был куда объемней покойного мужика в белых одеждах.

– Подкопаем, – Морок отер руки. – Так вот… я подумал… а давай оформим покойника как материальную ценность? Пускай принимает на ответственное хранение… и условия обеспечивает.

Леший поглядел на Залесского по-новому.

Этакого изощренного коварства он не ожидал.

– Нет… а чего? Как совать мне артефакт с полустёртыми силовыми дорожками и нулевым запасом, так это нормально… мол, новых на всех не напасёшься.

– А мне истерику устроил в прошлый раз, что ботинки того… – сказал Ворон, вытащив саперную лопатку. – Ну я ж не виноват, что их на полигоне задело. Меня тогда целиком задело… и подгорели немного… они вообще по первому уровню защиты значились. А там и третьего не наскреблось.

– Вы ж понимаете, что он такого не простит? – Леший и сам вдруг припомнил, пусть не ботинки, но котелок, у которого ручка отвалилась. Может, оно и мелочь, но…

Попробуй им без ручки попользуйся.

И главное, из зарплаты вычли как за новый, а Якутин ещё говорил, что Леший ему благодарен быть должен, мол, без штрафных обошлось за порчу имущества.

– Но так-то… если подумать… труп ценный… – Леший обошёл покойника. – Вот прям видно, что не простого человека ухайдокали… и сохранить его надо. Для экспертиз там и прочего. Со всем тщанием. Так что…

Основания худо-бедно натянуть можно.

А там Якименко сам пусть разбирается. В том числе и с трупом.

Меж тем яму для барсука расширили. И тушку уложили на спину. Залесский отступил, разглядывая.

– Чего-то не хватает… – Ворон перевел взгляд с барсука на покойника. – Как-то… не похож.

– А должен?

– Ну… если так-то… понимаешь, Леший, вот придут они завтра копать. Раскопают барсука… а трупа нет… и связи с трупом нет. Это же неправильно. Нужно разуму дать зацепку…

Он подошёл к мертвецу и, наклонившись, вытащил белую тряпку.

Кашне?

Понюхал.

– Тут отравы нет, да и с уликами без неё проблем не станет… а вот ему, – Ворон нацепил грязный шарф на шею барсука и бережно расправил концы. – Ему пригодится…

– И цветочки! – Залесский притащил букетик. – Незабудочки… вон, покойник держит же. Тоже беленькие.

Только теперь Леший обратил внимание, что мертвец и вправду сжимал в руке тонкую веточку незабудки.

– Закапывайте уже, – буркнул он. – Чтоб вас…

– Не ругайся, – Ворон аккуратно пристроил и цветочки. Барсук обрел какую-то серьезность, даже появилось что-то донельзя печальное в образе его. – Сам понимаешь… воздух тут такой… на творчество пробивает. Покойся с миром, друг барсук… мы не знали твоего имени…

И голову склонил.

А следом Залесский.

Воздух? Нет, проблемы не от воздуха… проблемы от отсутствия конкретной работы, потому как в армии нет страшнее существа, чем бездельничающий солдат. В нём просыпаются инициативность и фантазия… в общем, перекрестился Леший весьма искренне.

Что-то подсказывало, что если так пойдет и дальше, то барсуком дело не ограничится…

Глава 32. В которой рассказывается о разнице между магами смерти и некромантами, а также о всяких иных важных вещах

«Женат – это не политкорректно. Нужно говорить «мужчина с ограниченными возможностями»

Из разговора двух джентльменов за чашкой утреннего портвейна

Софья Никитична проснулась незадолго до рассвета.

Сама.

С ней оно и прежде случалось, большей частью по причине тоски и одиночества, и мыслей, которые имели обыкновение перед этим самым рассветом оживать и мешать отдыху.

Но ныне виноваты были не мысли.

Она прислушалась к себе.

К ощущениям.

И, накинув любимый халат, несколько утративший вид и в целом мало соответствовавший обычному образу вдовствующей княгини, вышла во двор.

Темно.

И звезд не видно. Небо мутное такое, будто в чай плеснули кислого молока, а оно створожилось. И вот эти белесые ниточки нервировали.

– Что-то случилось? – князь тоже вышел. В тапочках на босу ногу.

А пижама у него голубая.

С ирисами.

– Что? Подарок… внучки… отказываться неудобно, да и мягкая, – сказал он, словно бы оправдываясь.

– А я сама купила… как-то гуляла по ярмарке… благотворительной. И купила вот, – Софья Никитична погладила халат. – Удобный…

– И тебе идёт.

– Тебе тоже…

– Кофе?

– Не стоит. А то точно не усну…

– Что тебя потревожило?

– Ощущение… где-то рядом произошёл выброс силы. Тёмной… довольно далеко, до меня лишь эхо докатилось.

– Но докатилось?

– Верно. Не хочешь прогуляться?

– Сейчас?

– Ты не спишь. Я не сплю… кто-то там тоже не спит, старается, жертвы приносит…

– Полагаешь? – князь помрачнел.

– Почти уверена. Жертвы точно были. У тьмы множество оттенков. Это лишь люди несведущие полагают её единой, – София Никитична с удовольствием опёрлась на предложенную руку. – На самом желе та сила, которую называют тёмной, весьма… разнообразна.

На улице было пусто.

И фонари погасли. И со временем она ошиблась всё же, до рассвета ещё пару часов. А потому люди спят… наведённым сном. Когда князь сказал про ментальное воздействие, Софья Никитична постаралась и сумела-таки выделить его.

И вправду едва заметное.

Словно дымка, висящая над городком. Но вот ночью оно стало яснее. Отчётливей.

И она сказала об этом.

– Пожалуй, ты права, – князь несколько мгновений прислушивался. – Определённо права…

Слышать о своей правоте было приятно.

– И воздействие такое… весьма направленное…

– Город спит?

– Эта часть – определённо. Интересно, это каждую ночь так?

– Кстати, спится здесь и в самом деле неплохо, – вынуждена была признать Софья Никитична. – Я думала, воздух свежий… отдых…

– Мне тут передали, что князь Кошкин весьма… желает поздравить нас. Лично. И получить ответы на некоторые вопросы…

– Ох, – стало до крайности неудобно. – Извини… Пашенька порой бывает несдержан… особенно, когда волнуется… но… я ему позвоню! Я звонила, но у него было занято… потом то одно, то другое… я, конечно, передала, что всё хорошо, что я отдыхаю, но боюсь, может не поверить.

Прогулка к лесу.

И снова к реке.

Данька…

И вправду неудобно. А сейчас звонить не время. Это у неё бессоница. А Павел, должно быть, спит. И нехорошо будет его беспокоить.

Как и Ванечку.

– Буду весьма благодарен… только не говори, где ты, потому как он ведь явится.

Всенепременно.

И нарушит такой чудесный отдых, не говоря уже о легенде.

На границе города фонари светили тускло. И к тому же мерцали. Две вспышки… три вспышки. Одна. Странный ритм, от которого начинает болеть голова. Софья Никитична коснулась виска, сдерживая силу, которую этот ритм тоже нервировал.

А вот князь на фонари смотрел с немалым интересом.

– Надо же… как интересно.

– Что это?

– Ментальные отпугиватели. Одна из функций… в современных тюрьмах, да и в колониях-поселениях подавители обозначают границу. Правда, там мощность совсем иная. Они не позволяют людям приблизится к определенной черте… но чтобы в городе…

– То есть, здесь людей держат в городе?

– Полагаю, лишь по ночам. На рынок вон приезжают, и продукты привозят. Уезжают. Так что о полной изоляции речи не идёт… позволь?

Князь осторожно коснулся висков, потом провел черту над лбом и давящее неприятное ощущение исчезло.

– Лучше?

– Да. Спасибо.

– Ты маг и сильный, и тебе это вот лишь неприятно. А обычному человеку будет ещё сложнее… пересечь границу сможет не всякий. От силы духа зависит. От характера… как с любым ментальным воздействием.

– Мы… пройдём?

– А надо? – князь подал руку.

– Надо… – Софья Никитична переступила границу.

Любопытно.

Теперь тьме ничего не мешало. Она подобралась к границе города, растеклась вдоль неё, выпустив тонкие щупальца, что шарили, пытаясь обнаружить в ограде брешь…

И к Софье Никитичне потянулись.

И к князю.

– Погоди… теперь моя очередь, – Софья Никитична нарисовала защитный знак на лбу Чесменова, подпитав его силой. – Теперь она не тронет… Знаешь, такое чувство, что эта ограда не от людей, а от неё…

Тьма сгущалась, обретая плотность.

От неё пахло кровью.

И свежей смертью.

Софья Никитична сделала вдох, позволяя тьме проникнуть внутрь. Запахи обострились. А с ними тьма принесла ошмётки чьих-то воспоминаний.

Какие-то люди…

Софья Никитична старательно запоминала их. Женщин.

Мужчин.

Детей… детей было больно запоминать, но она их нарисует. Возможно, удастся установить, кто это, а стало быть, и чьи воспоминания.

Ощущения.

Имена… да, имена тоже были. И запомнились. А потом тьма отползла, откатилась волной, и столь стремительно, что Софья шагнула, не желая отпускать её. Но и сил удержать не было.

Она выдохнула…

– Софьюшка?

– Погоди… – Софья Никитична подняла руку. – Пока… не прикасайся. Эта сила может быть опасна… сейчас.

Тьма, обретшая материальное воплощение, покрывала ладони и запястья капельками чёрной росы. Крохотные, они впитывались в кожу, вымораживая её.

И та становилась белой.

Софья закрыла глаза. Не то, чтобы в этом была нужда, но… зачем пугать человека чернотой в глазах… она и так останется до полудня, если не дольше, пока сила полностью не ассимилируется.

Опять придётся прятаться за очками.

– Всё…

– Это выглядело… впечатляюще, – признался Чесменов, разглядывая собственные руки. Их словно туман окутывал.

– Позволь… если не хочешь заболеть, – Софья втянула туман и впитала в себя.

– Магия смерти?

– В какой-то мере.

– То есть?

– Это скорее ближе к классической некромантии. Хотя нас часто путают с магами смерти.

– А есть разница?

Софья посмотрела на лес и вынуждена была признать, что, кто бы не отозвал волну, идти в лес ночью неразумно. А к утру и остатки тьмы развеются.

– Есть… думаю, нам стоит вернуться в город.

Спорить Чесменов не стал.

– Прошу… так в чём разница. Признаться, мне пытались объяснить, но это как-то… сложно.

– Мой наставник когда-то сказал так… если у вас есть тётушка, которая по каким-то причинам слишком уж подзадержалась на свете нынешнем, ввергнув тем самым законного наследника в печаль, то ему стоит обратиться к магу смерти. А вот если наследник подозревает, что любимая тетушка отбыла в мир иной не по причине затяжной болезни, то позвать уже стоит некроманта. Он призовёт душу тетушки… а если некромант сильный, то и саму заставит явиться и дать показания.

– Гм… полагаю это будет весьма… эпатажно.

Софья хихикнула.

– Да… наставник, правда, добавлял, что если некромант окажется сильным, но не очень умелым, прийти может не одна лишь тётушка, а все родственники, так или иначе связанные с объектом… говорил, что имелись прецеденты.

Странно идти по темному сонному городу и беседовать о некромантии.

Или не некромантии?

– На самом деле грань зыбкая. Я тоже могу убить человека… хотя сделать это, не оставив следов, куда сложнее… маг смерти просто вытянет жизненную силу и кончина будет выглядеть максимально естественно. А он сумеет поднять мертвеца, но… одного, да и то придётся потратить изрядно сил. Они способны управиться с любой болезнью почти… и любую почти вызвать. Скажем, выпустить тот же чёрный мор или серую зыбь.

Чесменова явно передёрнуло от перспективы.

– Я же поднять армию из тех, кто умер от этой вот зыби… но эпидемию не остановлю, даже если вывернусь наизнанку. А они – не остановят армию… в общем, сложно всё.

– Сложно, – согласился князь.

И подумалось, что уж он-то должен знать о различиях.

– Ещё они видят близость смерти, её отметку, знак, если хотите… и когда обретает она плотность, изменить судьбу человека уже невозможно… ах да, и вот эту силу маги смерти не поглотят. Им нужны живые… или почти живые… не всегда люди.

– Сумароковы…

– Да, известная династия целителей, – Софья позволила себе улыбку. – Когда-то… им делали предложение… мои родители. Давно. Надеялись, что их мой дар… не смутит. Он и не смутил, но там оказались какие-то сложности… и не вышло.

К счастью?

Или нет.

– С точки зрения обывателей, Сумароковы исцеляют… конечно, не всегда и не всех… и чтобы использовать силу так, надо учиться… контролировать… очень жёстко, тонко. Я так в жизни не сумею.

– У тебя и без того полно талантов.

– Льстишь?

– Стараюсь понравится… в конце концов, кому мне ещё льстить, как не жене, – это князь произнес с насмешкой. И Софья фыркнула. А потом вспомнила, что разговор-то серьезный.

– Нынешняя тьма… она ближе к темной силе. К моей силе. Она рождена смертью и страданиями, мучениями, которые длились долго, а потому тьма сохранила остатки памяти жертв.

И радость окончательно погасла.

Софья Никитична запахнула халат и сказала:

– Я нарисую тех, кого запомнила.

Кто бы мог подумать, что сие умение будет полезно.

– И имена назову…

– Это очень поможет.

– Их убили не так давно. Не сегодня, – Софья сосредоточилась на ощущениях. – И даже не вчера. Я бы сказала, что в разное время, но сила уходила в один источник… и это тоже необычно.

– Почему?

Фонари едва теплились. Дрожали, что огоньки свечей на ветру…

– Если уж всё дошло до человеческих жертв, причем не единичных… я бы сказала, что весьма не единичных… логично было бы озаботиться алтарём, который впитал бы силу. Однако при наличии мало-мальски приличного алтаря никаких всплесков не было бы. Мне в целом не понятна природа этой волны…

Софья задумалась.

Стоило признать, что знания её были до отвращения скудны. И это расстраивало.

Несказанно.

– Существуют… заклятья сложные… которые формируются порой… годами и десятилетиями. Создается основа их. Своего рода печать… контуры её… – она нахмурилась, вспоминая, что читала… ведь и читала исключительно потому, что книга оказалась интересной.

Настолько, что даже возникло желание попробовать.

И это желание испугало Софью несказанно. А потом она подумала, что это ведь глупо… пробовать… поднимать мертвецов и всё такое. Ну кому в современном мире нужна некромантия?

Выходит, что кому-то нужна.

– И наполнить их энергией надо, но… для начала эту энергию собрать и сохранить. Но если энергии очень много… и рядом есть возмущения… какие-то нарушения… не знаю, – вынуждена была признать Софья Никитична. – Что-то, что дотягивается до хранилища силы… что-то настолько мощное, что его энергия рушит защитные контуры вместилища… тогда один всплеск породит другой.

– Выясним, – пообещал князь. – Всенепременно выясним…

А потом добавил:

– Ты когда-нибудь встречала рассвет?

– Случалось… но давно.

И повторить она не откажется.

Если в хорошей компании.

А компания была очень даже неплохой.