Текст книги "Прогулки с Хальсом"

Глава 14

Москва, октябрь 2007 года

– Ты выдержишь все! – повторила себе Лена сто первый раз, придирчиво вглядываясь в свое отражение. В принципе она осталась собой довольна, только в глазах прячется страх. Лена погрозила страху пальцем: «Исчезни!»

Лена повесила на плечо сумку и вышла из квартиры.

Сегодня после долгой гриппозной недели она впервые идет на занятия. Что и говорить, передумано за эту неделю столько, что можно книгу написать. Отвратительная вещь – болезнь. Особенно когда удача помахала ручкой и сказала «чао». С другой стороны, не все так плохо. За эту неделю Лена сумела составить новый план действий. Сумела переориентироваться на новую цель и даже предприняла некоторые шаги в нужном направлении.

Четыре книги ужастиков позволили Лене сделать осторожный предварительный вывод: Антон Азаров относится к категории мужчин, которые неохотно расстаются с детством. Они цепляются за воспоминания так страстно, что это становится для них важнее сегодняшнего дня. Видимо, Антон Азаров до сих пор ощущает себя мальчишкой, сидящим у костра в окружении приятелей. Лена снисходительно усмехнулась. Разве можно всерьез воспринимать человека, который бесконечно переписывает детскую страшилку под названием «Отдай мою руку!».

С другой стороны, такие люди в глубине души всегда остаются романтиками. Это хорошо. С реалистами вроде господ Рудиных Лена иметь дело больше не желала. Романтизм – благодатная почва, на которой легко приживается цветочек под названием «провинциальная авантюристка».

«Фиг с ними, с Рудиными, – мрачно думала Лена, спускаясь в метро. Ее машину Жанна Юрьевна забрала из гаража в день своего незабвенного визита. – Не такая уж драгоценность их сыночек, на нем свет клином не сошелся. Тряпка слабохарактерная». Ленины раздумья напоминали поговорку «Зелен виноград…», но все же немного успокаивали задетое самолюбие. А когда она внимательно изучила (иначе не скажешь!) книги Антона Азарова и составила новый план кампании, она почти оправилась от горечи поражения.

«Я проиграла потому, что неправильно сориентировалась, – думала Лена. – Во-первых, незачем было связываться с маменькиным сыночком. Эта категория мальчиков никогда не выходит из-под родительского контроля. Даже если бы мне удалось проскочить на красный свет и выйти замуж, Валерик все равно никогда не стал бы самостоятельным человеком. Мамочка руководила бы сыном до самой его смерти… или до моей. Свекровь вроде Жанны Юрьевны обязательно переживет невестку. Из принципа. Она похожа на королеву Елизавету, которая, кажется, поклялась не уступать престол своему сыну. Смешно вечно оставаться принцем Уэльским, – высохшим, унылым и с длинным носом. Нет, это даже хорошо, что у меня ничего не вышло».

Психотерапия приносила ощутимые плоды. Лена чувствовала, как с души падает камень. На этот раз она прицелится гораздо точней, чем раньше, и правильно наведет свои орудия. Нельзя повторять прошлых ошибок.

«Не нужно было придумывать себе несуществующих родителей, – думала Лена. – Это был серьезный прокол, очень серьезный. Слава богу, у меня такая мама, которой стыдиться не приходится. Взрослый мужчина, самостоятельно зарабатывающий на жизнь, не станет зацикливаться на социальном статусе своей девушки. Господи, и куда только я смотрела? Зачем я потратила на подкаблучника целых два года жизни?! Счастье было рядом, всего на два этажа выше! Умный, взрослый, успешный, состоятельный мужик, без всяких дополнительных нагрузок в виде детишек или властной мамочки! И о чем я думала!»

Лена покачала головой и, услышав, что голос в динамике неразборчиво объявил ее станцию, успела быстро выскочить из вагона. Она встала на бегущую вверх ленту эскалатора.

За прошедшую неделю Лена полностью пересмотрела свои взгляды на жизнь. Совершенно незачем иметь общую с мужем профессию. Супруги должны отдыхать друг от друга на работе, а не мозолить глаза круглосуточно. Пускай Антон сидит дома и ваяет свои детские «страшилки», Лена в это время будет делать карьеру в другом месте. С ее умом, образованием, пробивной силой и энергией решить эту задачку труда не составит. Она вскарабкается на вершину незаметно, чтобы у мужа не возник комплекс неполноценности. Сколько семейных пар распалось потому, что мужья не выдержали сравнения с успешными и сильными женами! Нет-нет, Лена ни за что не совершит такую глупость. Она станет всячески поддерживать в будущем муже чувство собственного превосходства, будет восторгаться его детскими книжками, делая вид, что принимает их всерьез. Она даст мужу возможность выговариваться когда угодно и сколько угодно и станет для него такой же незаменимой, как компьютер. С Валериком этот фокус ни за что не прошел бы. У них общая специальность, в которой Лена на голову выше «золотого мальчика». Можно, конечно, плюнуть на карьеру, успех, независимость и прикинуться серой мышкой, но зачем? Она хочет реализоваться, следовательно, ей не подходит такой человек, как Валерик. Со временем у него непременно возник бы комплекс неполноценности. А жить рядом с таким мужем все равно что держать под кроватью взрывное устройство.

Лена дошла до академии, поднялась на второй этаж и на минутку остановилась у окна. Господи, страшно-то как! Сегодня она впервые увидит Валерика после своего разоблачения. «Я выдержу все!» – мысленно приказала она себе, глубоко вздохнула, изобразила на губах приветливую улыбку и распахнула дверь аудитории:

– А вот и я! Соскучились?

Знакомая макушка маячила в дальнем углу аудитории. Валерик наконец появился на занятиях. У Лены тревожно екнуло сердце, но она тут же собралась и на всякий случай приготовилась к худшему.

Наверняка Валерик окатит ее ледяным презрением. Сын такой мамочки должен рано или поздно проявить свои дефективные гены. Плевать! Лена знала, что страшен только первый момент. Потом она выработает иммунитет и станет недосягаемой для любых отравленных стрел.

Лена пошла к своему месту, отметив, что Валерик пересел на противоположный конец длиной скамьи. Вот и хорошо. Иначе пересесть пришлось бы Лене, а ей меньше всего хотелось устраивать демонстративное перемещение перед любопытными однокурсниками. Мама говорила, что подобные жесты – это первый признак глупости и дурновкусия.

Лена села, покопалась в сумке и достала тетрадь с конспектами. Пропущенная неделя – это серьезно, ведь специальность – самая важная вещь на свете. Всякие глупости вроде разбитых сердец и оскорбленного самолюбия даже рядом с ней не стоят… Тут она столкнулась взглядом с Валериком, и все ее защитные укрепления разом рухнули. Лена была готова ко всему, только не к этому.

Валерик выглядел как человек, перенесший серьезную болезнь. Лена думала, что он не ходит на занятия только потому, что не хочет лично выяснять отношения. Визит Жанны Юрьевны подтвердил ее подозрения, и Лена прониклась к Валерику легким презрением. Либо он трус, как все мужчины, либо родители не доверяют ему самостоятельно решать проблемы. И в том и в другом случае Валерик выглядит жалко. Так Лена настраивала себя на предстоящую встречу, но оказывается, она ошиблась.

Валерик несколько секунд смотрел на Лену больными глазами, потом отвернулся, загородился ладонью и начал чертить ручкой в тетради. Лена с трудом перевела дыхание и тоже отвернулась. Никакое ледяное презрение не могло бы ранить ее сильнее, чем тревожный взгляд, молча спрашивающий: «За что ты меня так?»

Лена закусила губу. Черт, еще немного, и она не выдержит, попрется объясняться, а этого делать нельзя. Повторять господа Рудины не станут: вышвырнут Лену из академии и из города. Нет-нет, она должна задавить в себе жалость и держаться стойко! В конце концов, Валерик большой мальчик, как-нибудь переживет!

Она «держала лицо» три бесконечно длинные пары. На каждой перемене шутила, рассказывала анекдоты, громко смеялась. Валерик в общем веселье участия не принимал, сидел в сторонке и пытался не смотреть в ее сторону. Лена раздражалась и от этого веселилась еще демонстративней. Разве он не понимает, что Лене в сто раз хуже, чем ему? Валерик может позволить себе такую роскошь, как разбитое сердце, а Лена нет. У нее нет подушек безопасности вроде богатеньких предков. Лене хотелось схватить Валерика за плечи, хорошенько встряхнуть и крикнуть: «Не я придумала эти глупые правила! Как еще я могла обратить на себя твое внимание?! Разве ты подошел бы ко мне сам?!»

Домой Лена вернулась совершенно разбитая. Почти час ушел на сопли и слезы, потом она внутренне собралась, закрыла глаза и посчитала до ста. Через полторы минуты она встала с дивана спокойная, собранная, холодная. Хорошенько умылась, привела себя в порядок и вышла из дома.

В знакомом детективном агентстве ее встретили как родную. Еще бы! Оторвали почти две тысячи долларов за простейшую справку! Ну да ладно, это дело прошлое. Два года, прожитые в столице, научили Лену уму-разуму. Она обстоятельно изложила новое задание и сразу оговорила: больше пятидесяти долларов в день платить не намерена. Хотите – соглашайтесь, не хотите – всего доброго! Директор агентства недовольно пожевал губами, вздохнул и принял условия ультиматума.

Через неделю перед Леной положили отчет о передвижениях Антона Азарова. Не скажешь, что писатель ведет подвижный образ жизни. Из дома выходит только в магазин и прачечную, ни с кем не поддерживает постоянных отношений. Странно, что у него нет девушки. Может, голубой? Впрочем, зацикливаться на этой мысли Лена не стала. Как говорится, поживем – увидим.

Она еще раз внимательно перечитала отчет. Если погода позволяла, Антон Азаров проводил примерно по часу на одной и той же парковой скамейке. Кормил голубей и думал великую думу. Наверное, придумывал вариации на тему «Отдай мою черную руку!».

План кампании был составлен почти мгновенно. Лена не стала мудрить: то, что сработало один раз, должно сработать и второй. Требуется лишь незначительное дополнение.

Дополнение нашлось у супермаркета, где стайками шныряли беспризорные мальчишки. Пацана лет тринадцати Лена схватила за рукав, когда он попытался незаметно нырнуть в ее расстегнутую сумку. Мальчишка дернулся, но Лена держала его мертвой хваткой.

– Пусти, я ничего не сделал! – заныл пацан, когда понял, что выкрутиться не удастся.

– Стой спокойно и не дергайся, – ответила Лена. – У меня к тебе дело есть. Можешь заработать пару тысяч.

– Рублей? – деловито уточнил нахал, перестав вырываться изо всех сил.

– Ясно, что не евро! Постоишь спокойно пять минут, или мне поискать кого-нибудь поумнее?

Воришка шмыгнул носом и кивнул. Лена отпустила рукав, критически оглядела будущего партнера и сморщила нос. Да уж, видик – лучше не придумаешь. Кажется, зрачки немного расширены… Лена быстро схватила мальчишку за руку и задрала рукав куртки. Ничего не видно, хотя поколение пепси на выдумки хитро. Они могут колоться в любое место: например, в большой палец ноги.

– Колешься? – спросила Лена.

– Не-а, – ответил мальчишка, не раздумывая. – Откуда такие бабки? Иногда клей нюхаю, и все. Да чистый я, не волнуйся, и соображаю нормально. Говори, чего надо?

Лена вздохнула. Ну, была не была, ей выбирать не приходится. Придется принять в команду этот глюк на колесах.

– Слушай меня внимательно… – сказала Лена, отвела пацана в сторону и объяснила, что нужно сделать.

Глава 15

Москва, октябрь 2007 года

Антон отправился на прогулку ближе к вечеру. Работа не клеилась, мысли копошились вялые, как переваренные макароны, а настроение упало ниже критической отметки. Накануне вечером Антон встретил Марика у дверей лифта, и тот не поздоровался. Мало того: не вошел в кабинку вместе с бывшим другом, спустился по лестнице. Антон хотел перехватить его на первом этаже, но не тут-то было. Марк опередил неторопливую кабинку и выскочил на улицу прежде, чем Антон успел открыть рот. На телефонные звонки Марк не отвечал, дверь не открывал. Все. Был у Антона друг и не стало друга.

Жаловаться смешно и нелепо. У Антона есть деньги, любимая работа и комфортный, удобно налаженный быт. Об этом мечтают миллионы людей, а кое-кто готов душу продать за свою мечту. Подписывать контракт с рогатым хвостатым партнером при этом не обязательно. Просто нужно чем-то пожертвовать и на что-то закрыть глаза. Антон так и поступил двадцать пять лет назад: пожертвовал любовью и закрыл глаза на последствия своего предательства. «Ну и как самочувствие? – поинтересовался внутренний голос. – Оно того стоило?»

Антон не нашел ответа. Он получил проездной в красивую жизнь – ведь дьявол никогда не нарушает своих обещаний, если верить его рекламе! Зато не получил самого главного – удовольствия от поездки.

После окончания университета Антону неожиданно предложили работу в солидном информационном агентстве. Должность предполагала по меньшей мере пять загранкомандировок в год, но Вера наложила на проект решительное вето. Антон умолял жену согласиться, чуть ли ни в ногах у нее валялся. Это была возможность сделать себе имя, добиться успеха, стать признанным профессионалом, попасть в обойму… Вера слушала, кивала и монотонно повторяла слово «нет». Ей не нужен муж, добившийся независимости. Ей нужен домашний зверек, которого можно кормить с руки. Споры не стихали целый месяц, а потом Вера поставила вопрос ребром: либо – либо. Антон струсил и уволился из агентства.

Он испугался не только за себя. Мама в последнее время сильно сдала и нуждалась в хорошем лечении. Годы, проведенные в погоне за высоким заработком, не прошли бесследно. Стенокардия, аритмия, сахарный диабет – вот небольшой перечень приобретенных заболеваний. Все они требовали квалифицированного лечения и дорогих лекарств. Антон хорошо понимал, что пройдет немало времени, прежде чем он добьется успеха и материального благополучия. Мама может не дождаться.

Антон сдался на выгодных условиях: к услугам матери были самые лучшие врачи, самые лучшие клиники и самые современные лекарства. Как-то раз Федор Львович даже вывез ее на консультацию в Германию. Антон обеспечил матери комфортную безбедную старость, и это в какой-то мере оправдывало его в своих глазах. Ведь после смерти дяди Леши он остался ее единственной опорой.

Мама умерла в девяносто первом году, и оправдывать себя стало труднее. Ничто не держало Антона в опостылевших хоромах возле нелюбимой женщины, но он почему-то не ушел. Почему?

Антон бросил голубям последнюю горсть воздушных семян, сунул руки в карманы и откинулся на спинку скамейки. Какой смысл врать самому себе? Он снова струсил! Страна разваливалась на куски, деньги обесценились, работы не было, вокруг творился сплошной дурдом. А Антон уже привык к определенному уровню, к комфорту, достатку, отсутствию материальных проблем, которые так унижают человеческое достоинство… В общем, привык к роли домашнего кота с гарантированным продовольственным пайком.

Что и говорить, незавидная роль. Семья Веры отнеслась к их браку более-менее терпимо. Во-первых, он был не первой красивой игрушкой, которую она пожелала приобрести. До Антона Вера два раза выходила замуж за красивых и… скажем так, «неустроенных» молодых людей. Оба брака распались по инициативе мужей после того, как они обеспечили свое будущее. Неудивительно, что Антону не предоставили возможности для маневра.

Вера вспоминала «бывших» со смешанным чувством злости и ностальгии. У нее совершенно отсутствовало такое качество, как деликатность. Она вслух сравнивала Антона со своими мужчинами, и сравнения были не в его пользу. Вадик обладал удивительным вкусом и умел носить дорогие вещи. Андрюша разбирался в коллекционных винах. Коллекция галстуков Вадика вызывала зависть у всех московских стиляг. Андрюша мог починить машину самостоятельно, прямо посреди дороги. Оба они были умны, общительны, обаятельны и красиво ухаживали за женой.

Антон слушал эти рассуждения, задыхаясь от стыда. Господи, до чего же он опустился! Где последняя черта, после которой он бросит эту комфортабельную тюрьму, загородный дом, дорогие шмотки, обеспеченное будущее и уйдет в свою старую хрущевку на окраине города? Ответа не находилось.

Жизнь снаружи напоминала бурное штормовое море, жизнь в доме покойного Федора Львовича Коневского – удобную гавань. Антон полнел от безделья, но все равно оставался привлекательным молодым мужчиной. Вера неумолимо старела, и никакая пластическая хирургия не могла скрыть этого печального факта. В середине девяностых Вера потащила Антона в модный круиз по Красному морю. Если бы он поехал один, то, пожалуй, мог бы получить удовольствие от поездки, но в обществе Веры прогулка по морю и историческим окрестностям превратилась в сплошную пытку. Антон вернулся в Москву, заработав стойкое неприятие подобного рода путешествий. Вера начала обдумывать следующий маршрут, и девушка в турагентстве порекомендовала ей вывезти «сына» на горнолыжный альпийский курорт. После этого случая Вера резко сократила число знакомых и почти перестала выходить на улицу. Они остались в доме один на один.

Девять лет жизни протекли в замкнутом пространстве, среди картин, антиквариата и дорогих безделушек. Именно в эти годы Антон начал писать книги. А чем еще мог заняться человек с дипломом журфака, минимальным опытом работы по специальности и массой свободного времени? Вера литературные опыты одобрила. Она уже побывала дочкой известного художника, женой известного актера и перспективного финансиста, но мужа-писателя в коллекции живых игрушек до сих пор не было.

Особого успеха книги не имели и денег не приносили. Вера отмахивалась от этих вопросов – подумаешь, проблема! Федор Львович оставил дочери состояние, которого хватит внукам и правнукам! Одна беда: их у него не было.

Федор Львович активно подталкивал «молодых» к рождению ребенка. Антон проголосовал «за» и выполнял супружеские обязанности с похвальным рвением. Вера нарадоваться не могла на своего образцового мужа. Если бы она только знала, как трудно было Антону настроиться на нужную волну! Но ребенок того стоил, и он заставлял себя спать с женой столько, сколько нужно для его зачатия.

Прошел год, и стало очевидно: ребенка не будет. Врачи констатировали неизлечимую врожденную патологию. Вера тихо радовалась, а Антон молча злился. Ему казалось, что его надули. Подсунули золотой слиток вместо родной души и даже не спросили, согласен ли он на такую замену. Особенно злила его радость, с которой Вера слушала соболезнования врачей. Другие женщины костьми готовы лечь, чтобы родить, лечатся, годами не вылезают из клиник, а эта стерва… Тут Антон пугался и переставал думать на эту тему. Веру нельзя было назвать умной женщиной, но она обладала дьявольской проницательностью. Если жена заподозрит, какие мысли бродят у него в голове, он окажется на улице с большим кукишем в кармане. Желающих на его место – вагон с прицепом!

Антон делал вид, что не замечает облегченных вздохов жены, стискивал ее руку и шепотом утешал в несуществующих печалях. Ненависть распирала его изнутри, как паровой котел с запредельным давлением, и Антон перебрался в отдельную спальню – боялся, что начнет разговаривать во сне. Вера поступок одобрила. Астма, перешедшая в хроническую стадию, уже не позволяла ей жить полноценной жизнью.

В последние годы жена дорожила Антоном гораздо больше, чем в начале их брака. Почему? Постель ей стала почти не нужна, походы в гости, где Вера демонстрировала Антона на зависть подружкам, тоже прекратились. Но она льнула к Антону с назойливостью полусонной августовской мухи и раздражала его до безумия.

Жить с человеком, который не знает слова «нет», та еще работенка. Мать Веры умерла, когда девочке исполнилось пять лет, Федор Львович дома почти не показывался. Воспитанием Веры занимались гувернантки, как сказали бы сейчас. Коневский платил им огромную зарплату, поставив только одно условие: девочка должна получать все, что захочет. Гувернантки дорожили хорошим местом, поэтому с легкой душой предоставляли Вере право делать все, что ей угодно.

Коневский умер в девяносто втором году. Наследство казалось неисчерпаемым, но деньги очень быстро обесценились, и Вера начала продавать картины. Сначала из дома ушел пейзаж Левитана, затем Антон не досчитался отличного полотна Васнецова «Гамаюн – птица вещая». Вера разбазаривала отцовское наследство с редкой глупостью, почти задаром. Она никогда не торговалась – отдавала картины за предложенную цену с высокомерной небрежностью. А на деньги, полученные от продажи шедевров, покупала к завтраку черную икру. Однажды Антон попытался вмешаться и остановить это безумие, но Вера злобно огрызнулась:

– Это мои картины!

Антон задавил закипающую ненависть и посоветовал жене продать что-нибудь из многочисленных золотых побрякушек. Наивный человек! Без них Вера чувствовала себя голой! Утром она надевала золотые браслеты, а к обеду цепляла на морщинистую шею бриллиантовое колье. Наверное, считала, что тяжеловесные ювелирные украшения компенсируют разрушения, вызванные возрастом.

Постепенно из дома уплыли все картины, кроме одной, которую Антон втайне ненавидел, – автопортрета Хальса. Картина висела на самом видном месте гостиной и распространяла вокруг мрачную тяжелую энергетику. Антон сидел за столом напротив жуткого морщинистого создания, увешанного золотом, смотрел, как оно мажет на хлеб куски полотен Левитана и Васнецова, чувствовал затылком взгляд мрачного растрепанного старика с картины и понимал: вот оно, чистилище. Антон посоветовал жене продать Хальса, но Вера заупрямилась. Не потому, что ей нравилась эта картина, а потому, что она была предметом зависти всех общих знакомых…

Тут раздался громкий женский крик, и Антон быстро поднял голову. В трех шагах от него подросток рвал сумочку из рук какой-то девушки. Ремень сумочки лопнул, девушка упала на колени, а мальчишка бегом рванул прочь вместе со своим трофеем.

Антон, не раздумывая, вскочил со скамейки и погнался за воришкой. Рысью добежал до лестницы, шагом преодолел подъем, задохнулся и остановился. Мальчишка перешел на легкую трусцу, показал преследователю язык и скрылся за поворотом. Патрульной машины поблизости, конечно, не оказалось. Обычный закон подлости.

Антон оглянулся. Упавшая девушка сумела подняться и, прихрамывая, дошла до скамейки. Он вернулся к ней и виновато доложил:

– Извините, я не смог его догнать.

Девушка оторвалась от разбитой коленки, вскинула мокрое от слез лицо.

– Лена?! – изумился Антон.

На скамейке сидела его соседка с пятого этажа. Антон с трудом узнал ухоженную барышню. Тушь разрисовала лицо уродливыми подтеками, одна пуговица пальто была вырвана с мясом, вторая болталась на длинной тонкой нитке. Разбитое колено превратилось в сплошную кровавую ссадину, грязные колготки поехали по всей длине. Антон оторвал пуговицу, болтавшуюся на нитке, протянул ее соседке.

– Возьмите, а то потеряется.

Лена всхлипнула и подставила дрожащую ладонь.

– Спасибо, – пробормотала она сквозь слезы.

Антон сел рядом, достал из кармана носовой платок и осторожно приложил к ссадине на колене.

– Нужно прижечь, – сказал он.

Лена снова всхлипнула, и Антон понял, что должен взять ситуацию в свои руки. Девочка пребывает в шоке, от нее сейчас помощи не дождешься.

Антон сбегал в небольшой магазинчик, купил пузырек одеколона, обработал и прижег ссадину. Лена успела немного успокоиться и молча поблагодарила его взглядом.

– Что было в сумке? – спросил Антон. – Деньги? Документы?

Лена сосредоточилась.

– Денег было немного… рублей семьсот… Документы тоже были. Студенческий билет.

– А паспорт?

Лена покачала головой и снова заплакала. Антон осторожно погладил ее по плечу:

– Ну ничего, ничего, могло быть и хуже. Студенческий восстановить гораздо легче, чем паспорт. Семьсот рублей тоже не смертельная сумма, если нужно, я вам одолжу…

Лена перебила его горестным возгласом:

– Ключи! В сумке были мои ключи!

Она заплакала в полный голос, а Антон замер на месте.

Ключи – это серьезно. Бронированную дверь просто так не откроешь, тут требуется мастер. Когда мастер вырежет замки, дверь придется менять. Да, не повезло девочке, ничего не скажешь.

Антон отряхнул ее испачканное пальто и бодро сказал:

– Ничего, что-нибудь придумаем. Поехали.

Лена широко раскрыла мокрые глаза.

– Куда?

– Домой, куда же еще?

Лена послушно встала и тут же негромко ахнула. Упала на скамейку, обхватила ладонями разбитое колено, тихонько запричитала, баюкая боль. Антон нахмурился:

– Больно?

Лена закивала, всхлипывая.

– Давайте-ка съездим в травмпункт, сделаем снимок. Нет-нет, не спорьте! Травма колена очень опасная вещь! Сможете идти сами или…

Тут Антон замялся. Если девочка скажет «нет», ему придется ее нести. Отчего-то эта мысль вызвала ощущение внутреннего дискомфорта. Но Лена покачала головой:

– Я пойду сама. Можно взять вас под руку?

Антон помог ей подняться. Лена крепко уцепилась за его локоть, и ее голова оказалась рядом с его плечом. Растрепанные волосы пахли шампунем, легким парфюмом и еще чем-то неуловимым, приятным… Наверное, запахом уходящего детства. Антон незаметно вздохнул:

– Ну что, пошли? Вот так, умница, вот хорошо… Не торопитесь, нам спешить некуда…

Антон довел Лену до дороги. Остановил частника, усадил ее в машину и сказал:

– В ближайший травмпункт, пожалуйста.

– Может, лучше в поликлинику? – предложил водитель. – Она тут рядом, минут десять езды.

Антон подумал и согласился:

– Поехали.