Текст книги "Пожизненный найм"

ГЛАВА 7

Ко Дню Корпорации Федор похудел на 7 килограмм. Он и до этого был весьма тщедушен, а к важной дате, день за днем теряя все накопления своего организма, как яблоня теряет листья, он стал похож на унылое ноябрьское дерево, которое к тому же обкорнал неумелый садовник, уверенный, что чем больше обрежешь осенью, тем пышнее отрастет весной. Но Федор, как и его наставники, был убежден, что его духовное тело за это время напротив необыкновенно раздобрело, развилось и окрепло. В конце концов, где вы видели упитанных йогов или толстых праведных монахов?! К тому же, рысцой пробегая мимо зеркал и всё-таки успев разглядеть своё отражение, Федор подбадривал себя мыслью, что сразу после повышения он в два счета наест килограммы обратно.

Но когда за несколько дней до праздника он решил подготовить свою «парадную форму», то обнаружил, что его лучший костюм, на который он рассчитывал, висит на нём, как половая тряпка на швабре. Пришлось экстренно бежать в магазин, запоминать свой новый размер, долго сомневаться в примерочной… По правилам корпорации костюм непременно должен был быть коричневым. И при ярких магазинных лампах было особенно заметно, как не идет этот цвет к посеревшему лицу Федора. Но костюм все равно пришлось купить и ещё пару белоснежных рубашек к нему. Федор думал о том, что зря он поссорился с Валерой, ведь тот так ловко умеет выбирать подходящие шмотки, а тем временем девочка-продавщица виртуозно укладывала и упаковывала его покупки. Глядя на неё, он мельком подумал, что будущих парашютистов стоило бы стажировать в магазинах мужской одежды. Научившись складывать рубашки, они бы гораздо быстрее освоили мастерство укладки парашютов. Федор никогда не интересовался парашютами, потому что их не было в программе института, они никак не касались деятельности «Танит-Групп» и не были модны среди руководства, и от того эта неадекватная мысль испугала его. Ему показалось, что чьё-то игривое сознание вторглось в его разум, дисциплинированный до зубов, и проверяет, как он усвоил материал занятий по управлению мыслями. Он напрягся, вытянулся по струнке, принял от продавщицы упакованный пакет, механически сказал «спасибо», и вышел из магазина, оседлав свои извилины и заморозив все нежелательные электромагнитные импульсы как в промышленном холодильнике…

На День Корпорации он приехал одним из первых. Пока в зале не было гостей, и заканчивались последние приготовления к церемонии, он под руководством Жреца отрепетировал свою скупую на слова роль. Собственно, всё, что ему предстояло сказать, это нечто вроде «спасибо, я очень горжусь оказанной мне честью». А дальше, торжественно неся корзину с дарами, спуститься со сцены и пройдя через живой коридор, остановиться в центре зала. Там, похожий на два соединенных бокала, стоял алтарь. В ножке одного из бокалов помещался прозрачный лифт, дальше – алтарная комната, а потом снова ножка, упирающаяся в потолок. На лифте кто попало не ездил, и никто из Фединых знакомых не знал, как выглядит алтарная комната изнутри, что представляет собой святилище Танит. Именно туда предстояло доставить корзину с дарами. А потом спуститься на лифте обратно в зал. Вот и вся роль. Пионер-отличник, возлагающий цветы к вечному огню.

Может быть, именно это несоответствие длинных изнурительных приготовлений и короткого немногословного пути к алтарю на несколько минут посеяло в Федоре чувство растерянности. На миг ему показалось, что всё это зря, всё это ни к чему хорошему не ведет. Это была ловушка для дурочка, злая шутка, которую сыграли с ним его начальники и коллеги. Завтра, изнуренный, исхудавший, он вернется на свое прежнее рабочее место и всё опять будет как раньше: клиенты с их письмами и звонками, дешевый растворимый кофе и черный латексный фаллос на столе у начальника – образец продукции одного из направлений производства «Танит-Групп». И поймав себя на этих мыслях, Федор понял, насколько он всё-таки устал за последний месяц. Казалось бы, на своем долгожданном празднике он должен чувствовать себя победителем. Но вот он стоит в толпе перед сценой, а внутри него, как вода в ванной, плещется неуверенность. Вдобавок ко всему, в новом костюме, к которому он ещё не успел привыкнуть, ему неудобно и тяжело, как в зимней шубе, когда её примеряешь в июле…

Сотрудники стояли небольшими группками, о чем-то оживленно шутили, и то там, то тут, рассыпались вспышки смеха. Но у Федора во всей корпорации не было ни одного хорошего приятеля, и он стоял один, не зная к кому подойти. Время от времени он замечал на себе взгляды коллег, и ему мерещилось, что они глядят на него не то насмешливо, не то презрительно. Но вся эта душевная кутерьма длилась всего пару минут. А потом Федор поднял глаза на загадочный алтарь, запретную зону для простых смертных, куда сегодня он шагнет и узнает одну из главных тайн Корпорации. Что находится там, внутри бокалов? И действительно ли дары, которые возлагают на Алтарь, на следующее утро исчезают? Среди сотрудников бытовала даже легенда, что алтарная комната – это точка соприкосновения двух миров. Нашего и какого-то другого, параллельного. И день Корпорации – это не просто день основания компании «Танит». Это тот самый день, когда в алтарной комнате открывается лаз в другой мир. Возможно, какое-то существо действительно пробирается сквозь него и пока идет праздничная церемония и последующая пьянка, оно, приникнув к глазкам в стенах, жадно наблюдает за чуждым миром. Возможно, оно действительно поедает принесенные дары. Или те просто проваливаются в лаз в некий момент икс. И никто не знает, где оказываются жертвенные фрукты, покинув наш мир. А никакого существа нет.

По другой легенде из алтарной комнаты можно попасть в астрал. В ней расположена аномальная зона, которую в своё время обнаружило руководство компании. Именно потому так важно духовно и физически подготовить подносителя даров. Иначе он сразу провалится в низшие слои астрала и там местные сущности высосут из него энергию, как жидкую начинку из конфеты набора ассорти. А подготовленный посланец, напротив, попадет именно на тот слой астрала, где обитает тонкая сущность Танит. И она, приняв его символические дары, вполне может оказать подносителю великую милость, например, подсказать, как быстро сколотить состояние, где зарыт золотой клад. Или как избежать крупной неприятности, ждущей в будущем. И в обязательном порядке она должна рассказать, какие опасности подстерегают в грядущем году Корпорацию. Коротко изложить прогнозы изменений на рынке и желательную бизнес-стратегию для «Танит-Групп».

Наконец, третья популярная легенда утверждала, что в алтарной комнате хранится некий артефакт, который Жрец нашел на раскопках древнего ассирийского города Ашшура. Что это был за предмет, никто не знал. Кое-кто даже поговаривал, что он внеземного происхождения. И что нашел его Жрец совсем даже не в современном Израиле, а в горах Тибета. А может быть даже в бывшей рабочей лаборатории великого алхимика Николы Фламеля, в Париже, на улице Монморанси, 51. Возможно даже Фламель, сбежавший из могилы, сам подарил Жрецу этот таинственный и волшебный предмет. Хотя более вероятно, что Жрец, сидя в ресторане «Nicolas Flamel», нашел его на дне бокала сухого красного вина тридцатилетней выдержки. Жрец, вроде бы видел, как официант наливал благородный виноградный напиток и, хотя он не был уверен на сто процентов, ему казалось, что в момент соприкосновения первой бордовой капли со стеклом бокал был пуст. Но когда он уже допивал вино, на дне обнаружилось… может быть перстень? Или медальон на длинной цепочке? Цепочка свилась на дне бокала, как клубок змей и Жрец не сразу понял, что это такое. Он растерянно огляделся по сторонам, но никто из посетителей не обращал на него не малейшего внимания, и даже официант, обычно моментально откликающийся на любой вопросительный жест (видимо новенький), не смотрел в его сторону. Именно поэтому Жрец потихоньку вытащил медальон из бокала и, завернув в салфетку, спрятал в карман. Уже в гостинице он ополоснул его под краном, разложил сушиться на полотенце и внимательно рассмотрел.». SIC. ITVR. AD. ASTRA.» было выгравировано на медальоне. Жрец, ясное дело, растерялся. Черт его знает, что это за абракадабра… Ну ASTRA – это понятно. А вот эти «SIC ITVR AD» да ещё и с точками? Загадку отчасти разрешил хозяин антикварного магазина, расположенного в доме напротив гостиницы. Во-первых, он датировал медальон примерно XIV веком, а во-вторых, перевел надпись с латыни как «Так восходят до звезд», заявив, что это строка из Вергилия. А Вергилий, как известно, был не прост, ох как непрост! Самого Данте водил по миру мертвых… Эта версия подкреплялась ещё и сходством архитектуры алтарной комнаты с громадным бокалом.

Наконец, один очень начитанный сотрудник утверждал, что в алтарной комнате сидит Пятиногий Пес Пиздец. Но когда эрудита спрашивали, что это за зверь, он удивленно поднимал брови и восклицал: «Как, вы не читали?! Это же так интересно! Я могу прислать вам эту книгу». После этого все его собеседники оскорблено поджимали губы и как по команде оставляли его одного. Так что литературная версия в Корпорации так и не прижилась.

И вот сегодня Федор узнает, какая из версий – истинная. Он унесет тайну в своем ясном разуме, где каждая извилина под строгим контролем и не один электромагнитный импульс не проскакивает без благословения хозяина.

Федор уже забыл, что на нем новый непривычный костюм. Он очнулся от своих сладких ручных грёз и обвел глазами зал. Поблуждав, он нашел взглядом Жреца. Тот стоял в компании нескольких ключевых партнеров Корпорации и миловидной девушки, видимо, любовницы одного из них. Девушка была одета в платье цвета колокольчиков и в высокие шнурованные сандалии, похожие на древнеримские калиги. Она стояла к Федору в пол-оборота, и он не знал, красива ли она. Он встречал немало девушек, с чьими профилями он готов был дожить до старости, и чьи лица в фас не годились даже для одной очень-очень темной ночи. Но у неё были чуть вьющиеся светлые волосы до плеч, которые, когда на них падал солнечный свет, излучали сияние и Федя никак не мог оторвать от них глаз. Наконец, девушка, быть может, почувствовав его взгляд, повернула голову и, скользнув глазами по гостям, остановилась на Феде. И он узнал её. В этот момент Федины мысли на секунду остановились, словно кто-то нажал на паузу. Сердце заколотилось быстро-быстро, и показалось, что чья-то рука, будто желая помешать его лихорадочным сокращениям, повелительно сжала его в горсти. Все Федины мышцы судорожно напряглись. И только когда Федя почувствовал легкую эрекцию, он понял, что нестерпимо хочет эту молодую женщину в колольчиковом платье. Но разве она ему по зубам? И Федя тут же взял себя в руки. Потом. Сейчас не время. Да и девушка для него пока ещё слишком крута. Может быть потом, когда он станет начальником подразделения и будет сидеть за столом с черным латексным фаллосом… А где он её тогда будет искать? А впрочем, зачем она ему будет тогда нужна? На Земле минимум четыре с половиной миллиарда женщин, если одна из ста красавица, это сорок пять миллионов. Если даже отнять всех китаянок и старух, так все равно десять миллионов красоток наберется!

И тут Федю окликнули. Он обернулся и увидел Юлю, ту самую Юлю из их отдела, с которой он так долго боролся за значок лидера. Он поздоровался с ней, и моментально придя в себя, вдруг понял, сколько ужасных ошибок он успел совершить за несколько последних минут. Федя не на шутку испугался, что кто-нибудь из начальства мог заметить плотоядный блеск у него в глазах или наоборот его отсутствующий взгляд, который никак не может быть свидетельством глубокого сосредоточения на предстоящей церемонии. Федя стремительно обвел глазами зал и понял, что, к его счастью, за ним никто не следил.

– Федя, ты чего? – удивленно спросила Юля. – Тебе нехорошо? Ты такой бледный.

– А?.. Да все прекрасно. Кажется, в глаз что-то попало. Пойду – промою.

И он поспешил к мужскому туалету.

***

У входа в новый конгресс-холл «Танит-Групп» гостей встречал квартет магрибинских скрипачек под управлением всемирно известного виртуоза мультиинструменталиста, композитора и аранжировщика Ари Хатуля. Вообще-то в свидетельстве о рождении маэстро значилось немножко другое имя, а именно Лев Александрович Кошкин. Псевдоним Ари Хатуль Лёва Кошкин взял, будучи студентом Московской консерватории. Причина для «раскрещивания» была романтическая и оттого несколько дурацкая.

На первом курсе молодой, но очень перспективный музыкант встретился на вечеринке в центре новейшего искусства с дочкой топ-менеджера «РосНафты» – второй после Нефтеальянса нефтяной компании России Машей Абрамцевой.

Маша затащила музыканта на лестницу в подвал, скрывавшуюся в узком проходе за огромным красно-коричневым кубом с размашистой золотой надписью «Рашка», и там проделала с ним такое, о чём сам Лёва даже и мечтать не смел. Отдышавшись, Маша поинтересовалась его именем, после чего потребовала в качестве непременного условия дальнейшего доступа к телу взять себе звонкий псевдоним. «Ну, что это такое – Лёва Кошкин? – возмущалась Маша – Это же совершенно невозможно! Это как будто какого-то грязного егеря в шапке ушанке в лесу зовешь! И нельзя даже в приличном месте сказать… Ты с кем спишь? С Лёвой Кошкиным! Фу, какая пошлость!»

Лёва немедленно согласился. Тогда Маша сунула ему в нагрудный карман визитку и, пока он поправлял штаны, упорхнула прочь. Следующее их свидание состоялось через пару недель в каком-то полуподвальном центре новоизобретенной древней бурятской борьбы «Дуа-моно». Лёву, всю жизнь избегавшего мест массового скопления спортсменов, несколько напугали многочисленные потно-мускулистые юноши и девушки, сплетавшихся в довольно причудливых позах. Поэтому он как-то совсем нерешительно заявил Маше:

– Мне кажется, я нашел очень звучный псевдоним. Яков Драхенблют.

– Ну… – скривилась Маша – Яше Трахтенблюму я точно не дам! – И она отправилась по-бурятски сплетаться на татами с белобрысым клубным инструктором.

За следующий месяц Лёва перебрал ещё десятка три имён на германский и испанский манер, но все они были отвергнуты Машей. И только когда совсем потерявший от полового желания голову молодой скрипач заманил Машу на самое высокое в мире колесо обозрения в «Паркъ Maximъ», и там, на высоте двухсот двадцати метров над землей продемонстрировал ей на своем юникоме оригинал-макет афиши, где черным по белому было начертано «солист Ари Хатуль», Маша сдалась. К тому моменту, когда кабина опустилась вниз, бывший Лёва Кошкин был восстановлен в правах дерзкого любовника совершенно и полностью.

С Машей Абрамцевой молодой музыкант расстался меньше чем через год, а псевдоним остался. Под этим псевдонимом бывший Лёва выиграл несчетное количество музыкальных конкурсов, и стал одним из самых высокооплачиваемых музыкантов мира.

Впрочем, поскольку мама Лёвы Кошкина была чистокровной ашкенази, а папа потомственным кларнетистом, то, в строгом смысле слова, Ари Хатуль был и не псевдоним вовсе, а вполне себе настоящее имя еврейского музыканта с международной известностью, как оно звучало бы, родись он в Земле Обетованной.

***

Лия пришла в концертный зал за несколько часов до начала презентации, надеясь, что здание будет ещё практически пустым, но, к её удивлению, на входе уже вовсю пилили скрипачки Ари Хатуля. Когда Лия только ехала сюда, её снедала неуверенность, но чем больше она поднималась и спускалась по витиеватым лестницам, тем больше её наполняло приятное, согревающее чувство удовлетворения. На каждом шагу она встречала подтверждение своего оригинального таланта, и эти подтверждения были не то, что зыбкие печатные метафоры гениального стихотворца. Каждое из них можно было потрогать, ощутив под ладонью прохладу стекла или металла, гладкость пластика, тепло дерева.

В огромном главном зале было три небольших бассейна и в каждом плавали пестрые резиновые зверюшки – практически весь ассортимент «приличных» товаров корпорации. Утки поворачивали головы и пробовали клювами воду, за ними гнались зайцы на лыжах, перебирали лапами щенки, монотонно жевали сено водоплавающие коровы, качались на воде лотосы и кувшинки… В один из бассейнов добавили немного пены для ванн, и в нем сновали крокодилы, хлопающие пастями, и не дающие пене осесть. Над головой на невидимых нитях разной длины висели экзотические птицы, а на сцене стоял стеклянный стол, в виде гигантского нераспечатанного презерватива в индивидуальной прозрачной упаковке, как будто презерватив был пойман и увековечен древесной смолой, как муха в янтаре. В круглых стульях тоже угадывались резиновые гаранты безопасного секса, только уже без упаковок.

Мимо Лии беспрестанно сновали сотрудники «Танит-Групп» и официанты, заканчивающие последние приготовления к празднику, время от времени кто-то из них подбегал к Лие, и предлагал кофе, соки и бутерброды.

Наконец начали съезжаться гости – сначала лучшие сотрудники «Танит-Групп», потом кое-кто из руководства, а потом и топ-менеджеры компаний-партнеров. От скуки Лия, завидев, как они идут от входа, загадывала их должности, а когда они приближались, читала бейджики и проверяла себя. Ошибалась она редко, не чаще чем один раз из двух – и это не удивительно, ведь её аура было ярко-синей, что говорит о хорошо развитой интуиции…

Наконец, какой-то маленький, юркий, лысый человечек – руководитель отдела внешних контактов – узнал Лию, подскочил к ней, и полилась горячая карамель поздравлений. А следом за ним появился Хлор (так Лия обзывала про себя Жреца, поскольку тот был такой же белесый и так же обеззараживал все вокруг). С появлением Хлора-Жреца, маленький человек запнулся, замолчал и почтительно склонил голову, как будто напрашиваясь на благословение. Жрец скупо улыбнулся, и стал говорить о том, что первой приметой совершенно удачной реализации проекта он считает солнечную погоду, которая позволит без всяких сложностей разрезать красную ленту у главного входа в здание.

– Говорят, что по погоде в день рождения можно судить о характере – продолжал Жрец, – и, судя по сегодняшней погоде, характер у нашей корпорации совершенно ангельский.

Лия вежливо улыбнулась.

– А теперь позвольте представить вас некоторым из наших партнеров.

Здоровяк с массивной шеей, торчащей из белоснежного воротничка, как голова поросенка торчит из белоснежных салфеток, которыми украшено блюдо, сдержано нахваливал здание, Лия улыбалась, смиренно пережидая эту скучную словесную тираду. И тут за спиной мужчины ей померещился знакомый силуэт. «Андрей? Неужели пришел?» – неуверенно обрадовалась Лия.

– А балкончик – это вы сами придумали, или это какой-то классический архитектурный элемент?

– Балкончик? Вы, наверное, имеете в виду террасу? Да, это я её придумала. Мне хотелось, чтобы было такое место, откуда можно увидеть сразу весь зал, – Лия быстро перевела взгляд за спину здоровяка, но никого похожего на Андрея там уже не было.

– Так туда ещё и подняться можно? А я подумал это просто декоративный элемент.

– Хотите, я вас провожу? Оттуда весь зал как на ладони!

– Да-да, покажите нам. Я тоже там не был, – вклинился Жрец.

И Лия повела всю компанию на террасу. Они поднялись по винтовой лестнице, наподобие тех, которые ведут на церковные хоры или маяки, потом прошли мимо огромных монстер и олеандров в горшках и остановились возле края террасы. Через перила перевешивались зеленые лианы с крупными фиолетовыми цветами. Лия наклонилась вниз вместе со всеми, только если мужчины просто рассматривали зал в новом для них ракурсе, она искала глазами Андрея.

С террасы действительно можно было разглядеть каждый закуток: забито жались по углам молодые сотрудники, работающие на мелких должностях и никогда раньше не бывавшие на таких многолюдных мероприятиях. Рассеивала свет массивных люстр вода в бассейнах. Поворачивались чьи-то гладкие лысины, двигались яркие пятна женских платьев, сияли высоко поднятые подносы в руках официантов. Но никого похожего на Андрея среди всех этих людей Лия не увидела.

В это время на сцену вышел конферансье и объявил в микрофон:

– Уважаемые дамы и господа, до начала нашей церемонии осталось десять минут. Просим участников и гостей занять свои места.

– Идемте, господа? – обратился Жрец к засмотревшимся вниз гостям.

– Да-да, пора.

Пока они спускались по лестнице, здоровяк, которого, видимо, очень впечатлило зрелище, обратился к Лие:

– Вы очень талантливый архитектор. Обязательно у вас что-нибудь закажу!

Они спустились в зал, и Лия прошла на свое место за столом на сцене. Приглашенный государственный камерный оркестр грянул торжественную музыку, и церемония началась. Первым на сцену вышел директор департамента строительства и эксплуатации зданий и сооружений «Танит-Групп». Он толкнул длинную речь о том, что сегодня не только день рождения корпорации, но и день рождения её нового детища, того самого здания в котором они все сейчас находятся. Дальше следовала краткая история создания здания и так далее и так далее. Говорил он очень нудно, использовал огромное множество никому не понятных специальных терминов и строительного жаргона, словечки вроде «субструкция» и «нагрузка на ландшафт». Лия чуть не заснула. Она блуждала глазами по залу, и приметила там кое-кого из знакомых, например, главного редактора ведущего российского архитектурно-строительного журнала «Арх&Тех», человека за сорок с лошадиным хвостом засаленных волос, который в дружеских компаниях любую тему сводил к половым отношениям и отпускал такие гадкие, сальные шутки, что даже мужчины морщились, но при этом писал емкие и очень точные статьи в своем журнале да и руководил им весьма умело, так что с его приходом издание расцвело, а тираж вырос в полтора раза. Наконец, раздались аплодисменты, директор департамента сошел со сцены, и его сменил президент Союза Архитекторов России.

– В наше время, когда практически все вновь возводимые объекты в России строятся по типовым проектам, закупленным на Западе, а наша российская архитектура переживает глубокий кризис, конгресс-холл «Танит-Групп» является прекрасным исключением, делающим большую честь корпорации, – помпезно начал президент, надеющийся, что в будущем году корпорация снова выступит спонсором конкурса «Полимеры в архитектуре». – Мне, как президенту Союза Архитекторов России, особенно отрадно, что этот проект не только соответствует всем самым передовых мировым технологиям, но даже в некоторых деталях их превосходит. Современность требует, чтобы строительство имело гуманитарный характер, продиктованный здравым смыслом и заботой о настоящем и будущем среды обитания и корпорация «Танит-групп» достойно отвечает на этот вызов времени. Это демонстрирует нам, что руководство корпорации обладает прекрасным художественным вкусом и высокой степенью социальной ответственности. Не случайно многие руководители корпорации отмечены высокими государственными наградами и входят в Московский областной политсовет партии Президента. И, конечно, мне очень приятно отметить, что архитектор здания – Лия Галаган, выпускница российского архитектурного вуза, ученица моего старого друга, прекрасного специалиста Владимира Андреевича Ячменева.

Надо сказать, что высокую степень социальной ответственности руководство корпорации продемонстрировало еще на этапе выбора места для концертного зала. Считая, что убогие запущенные могилки вызывают в горожанах мрачные чувства, да и вообще пришло время покончить с жутким культом мертвых, они снесли Калитниковское кладбище на берегу одноименного пруда.

Когда-то рядом с кладбищем располагался старинный птичий рынок, о котором писал ещё Чехов, теперь же практически на его месте короли резиновых зверюшек разбили парк и построили себе дворец увеселений. Конечно, иные ретрограды, считающие, что рациональное использование почти девятнадцати гектаров пустующей земли – это неуважение к мертвым, принялись возмущаться. Громче всех раскричалась общественная организация «Старая Москва». Они выходили на митинги с нелепыми плакатами вроде «Здесь похоронен мой дед», «Руки прочь от мертвых!» и «Не отдадим некрофилам Москву!». Вначале, толком не разобравшись из-за чего сыр-бор, к ним присоединилась небольшая группка радикально настроенных школьников, вышедшая на митинг под наскоро сочиненным лозунгом «Анархия – мать порядка, буржуям – место на кладбище!». Но подтянувшийся ОМОН провел со школьниками воспитательную работу, в результате чего одному анархисту сломали палец на руке, другому – ключицу, ещё трем переломали ноги, а остальные четверо в страхе бежали, побросав в осеннюю грязь свои транспаранты. На следующих митингах их уже не видели. «Старая Москва» пострадала от действий ОМОНа куда меньше, поскольку наученная горьким опытом прошлых мероприятий приходила на митинги в специальных надувных резиновых костюмах, которые весьма эффективно защищали от ударов дубинок. Надо ли говорить, что эти защитные костюмы выпускала та же Танит-Групп?.. Но и «Старая Москва» продержалась недолго, уже через месяц, придавленные не одобрившим их общественным мнением, как надгробной плитой, они затихли. И всё-таки однажды, идя на объект, Лия повстречалась с ними. В тот день активисты организации приставали к прохожим в Таганском районе и предлагали им подписать петицию против строительства конгресс-Холла. Одна пожилая женщина остановила и Лию.

– Подпишите петицию! Нельзя допустить, чтобы они оскверняли могилы! Они ведь и так уже всю Москву растерзали, и все им мало, хотят плясать прямо на человеческих костях!

«И почему у нас сумасшедшие гуляют на свободе?» – раздраженно подумала Лия, но вслух сказала:

– Я под бредом подписываться не собираюсь. Оставьте меня в покое.

Когда президент Союза Архитекторов сошел со сцены, наступила кульминация первой части церемонии – торжественная передача генеральным подрядчиком символического ключа от конгресс-Холла генеральному директору «Танит». В ответ генеральный директор поблагодарил всех, чьими усилиями этот проект был удачно осуществлен, а так же гостей, приехавших поздравить компанию. Начальнику строительства, Лие и ещё одному представителю строительной компании подарили сувениры. Лие достался резиновый щенок. На этом первая часть церемонии завершилась, на сцену вышли молодые китаянки, специально выписанные из Поднебесной, и сплясали танец «Тысячерукий Бодхисатва». Их гибкие руки причудливо извивались, постоянно менялась подсветка, и из зала казалось, что на сцене расцветает какое-то инопланетное мыслящее растение.

Тощие китаянки сошли со сцены, и началось подведение итогов года: вручение значков Лидеров, почетных и благодарственных грамот и прочей бутафории и макулатуры. Награждали как сотрудников «Танит», так и их партнеров. К этому моменту Лия уже спустилась в зал в зону для гостей, пила шампанское с редактором «Арх&Теха» и слушала происходящее на сцене только краем уха, поэтому время полетело намного быстрее. После награждения, которое несколько раз перемежалось небольшими развлекательными номерами, на сцену вышел всемирно известный бурлеск-театр «Шелк и бархат». Официальная программа на этом закончилась, поэтому в зале чуть приглушили свет, включили подсветку фонтанов и гирлянды, вплетенные в экзотические лианы под потолком, официанты внесли множество старинных (во всяком случае, так показалось Лие) подсвечников и расставили их на столах, и люди в скучных коричневых костюмах стали менее заметны. «Шелк и бархат» по задумке организаторов должны были, видимо, окончательно покончить со всякой официозностью. Специально для «Танит-групп» они подготовили танцевальный номер на мотив сказки о Золушке, где в качестве реквизита использовалась почти вся продукция корпорации. На сцену вынесли надувные бассейны, с плавающими в них резиновыми зверями и разноцветными фалоимитаторами. Сюжет сказки был истолкован весьма свободно: когда сказочные часы пробили полночь, и Золушка осталась в одних миниатюрных блестящих трусиках прямо посреди королевского бала, она, видимо от отчаяния, бросилась в бассейн. Следом, подражая фаворитке, поскидывали одежду и нырнули в бассейны прочие придворные дамы и кавалеры. Там они свились в один оргиастический клубок, демонстрируя зрителям свои тела: танцовщицы – загорелые ноги и груди обтянутые тонкой белой тканью, которая от воды стала совершенно прозрачной, а танцоры – широкие торсы, на которые лилась вода с их длинных курчавых волос.

В конце эротического номера официанты зажгли свечи в заранее расставленных подсвечниках. Несколько подвесных ламп со свечами, как оказалось, висели в помещении и раньше, просто никто не обращал на них внимание. Эти лампы тоже зажгли. После этого электрический свет выключили окончательно. И когда «Шелк и Бархат» под искренние аплодисменты ушли со сцены, полумрак зала уже был пропитан совершенно новыми запахами – возбужденных человеческих тел и каких-то лесных цветов, эфирными маслами которых был ароматизирован свечной стеарин. Пламя свечей колебалось, отчего по лицам гостей бродили причудливые тени. Лие представилось, что она на лесной поляне на каком-то древним языческом празднике. Вдалеке горят костры и повсюду – маленькие ритуальные светильники, распустились пахучие ночные цветы. Один раз в своей жизни, совсем еще маленькой, Лия вместе с матерью ездила на летний этно-фестиваль и видела празднование ночи Ивана Купалы. Она долгие годы не вспоминала про ту поездку и все подробности стерлись из её памяти, но сейчас смутный образ того вечера всплыл в её сознании, как деревянный кораблик, которому что-то помогло выпутаться из пут придонных водорослей. Это ощущение длилось всего несколько секунд, ровно до того момента, пока на сцену не вышел Хлор в строгом коричневом костюме, никак не вяжущимся с образом ночного леса.

– Дамы и господа, приближается самый торжественный и самый важный момент нашей церемонии. Все вы знаете, что наша корпорация существует, развивается и процветает исключительно благодаря благосклонности невидимых, могущественных сил. Наша покровительница – божественная сущность Танит, позволяет нам преодолевать трудности на протяжении многих лет, поддерживает буквально каждого сотрудника корпорации и обеспечивает преуспевание нашего бизнеса. И ежегодно в День рождения Корпорации мы воздаем почести прекрасной Танит. Мы выбираем самого лучшего из нас, сотрудника, который не просто является членом нашей дружной команды, но который, как любимый ребенок впитал все наши корпоративные ценности и воплощает наши идеалы. И мы доверяем ему необычайно важное дело – действуя от лица всей компании, он должен взойти к алтарю великой сущности, поклониться ей и возложить на алтарь самые отборные фрукты – наш символический дар, чтобы взамен Танит в будущем году по-прежнему не оставила нас. Сегодня честь возложить дары на алтарь предоставляется менеджеру департамента по работе с клиентами, образцовому сотруднику, добившемуся больших успехов на ниве самосовершенствования и саморазвития – Федору Маркушевичу.