Текст книги "Стражи"

Бури

Мне приснился чертовски поганый сон. Похоже, как у того парня в фильме, который просыпается весь в поту и орет: «Вьетнам… они идут!»

Вроде того.

Мне снились Пэдриг, Шон, Плантер, Форд и Сара Хендерсон. Они выстроились передо мной, мертвые глаза ввалились, и они все тянули ко мне руки. Как я ни бежал, они всегда оказывались передо мной.

Я закричал: «Оставьте меня, иначе я запью!»

Проснулся от собственного крика. Солнце палило в окна, и я ощутил такую смертную тоску, какой никогда не испытывал. Вылез из постели и быстро проглотил таблетку Джеффа. Если бы я еще помнил хоть одну молитву, я бы помолился. Сказал:

– Se do bheatha, a Mhuire. – Первая строчка молитвы Пресвятой Богородицы по-ирландски.

Немного полегчало. В младших классах школы я учился только по-ирландски. В старших классах мы заново принялись учить молитвы по-английски. На какое-то время я оказался обезмолитвенным.

Верил, что, если умру, попаду прямиком в ад. Это были первые ночные кошмары. Когда я освоил новые молитвы, кошмары стали сниться реже. Но почему-то укоренилась мысль, что я был в большей безопасности, молясь по-ирландски.

Я принял душ, с трудом выпил жидкий кофе и оделся. Надел выцветшую почти добела хлопчатобумажную рубашку, бежевые брюки и мокасины. Меня можно было принять за мужика с рекламы «Американ экспресс», только не в фокусе.

Стук в дверь. Я чертовски сильно понадеялся, что это не Саттон.

Джанет.

Она сказала:

– Извините, что врываюсь.

– Ничего.

– Миссис Бейли сказала, что вы уезжаете.

– Верно.

– Я хочу отдать вам вот это. – Она протянула руку. Черные четки. Казалось, они сверкают. Когда их взял, на фоне моей рубашки они показались наручниками. Она добавила: – Они освящены.

– Я очень тронут, Джанет. Я всегда буду носить их при себе.

Она засмущалась, и я добавил:

– Мне будет вас не хватать.

Ее лицо залилось румянцем. Такое уже не часто увидишь. Чтобы больше не смущать ее, я спросил:

– Вы любите шоколад?

– О Господи, обожаю!

– Ну, тогда я подарю вам безобразно огромную коробку самых лучших конфет.

– С собакой на крышке?

– Точно.

Она ушла в неоновом сиянии.

Я положил четки под подушку. Я не отказывался ни от какой помощи.

•••

Когда я переходил через площадь, ко мне подошел полицейский.

«Только этого мне не хватало», – подумал я. Он спросил:

– Мистер Тейлор?

Если они называют вас мистером, бегите к адвокату.

Я сказал:

– Да.

– Старший инспектор Кленси хотел бы поговорить с вами. Пройдите сюда.

Он подвел меня к черному «даймлеру». Открылась задняя дверца, и послышался голос:

– Залезай, Джек.

Я послушался.

Кленси был при полном параде. Эполеты, нашивки – все на показ. С нашей последней встречи он еще больше поправился.

Я спросил:

– Не слишком ли часто ездишь за город?

– Что?

– Поиграть в гольф. Я слышал, ты играешь с разными шишками.

Лицо его стало пурпурным, глаза вылезли из орбит. Когда-то этот парень был тоще крысы.

– Тебе тоже стоит этим заняться, полезно для здоровья.

– Тут не поспоришь – ты тому живое доказательство.

Он покачал головой.

– Вечно ты гадость скажешь, Джек.

Водитель был скроен на манер сортира из поговорки. На шее выпирали мускулы.

Кленси сказал:

– Наверное, мне надо перед тобой извиниться.

– Наверное?

– Насчет самоубийств. Похоже, ты был на верном пути.

– А, здорово: «на верном пути»… Например, насчет местопребывания мистера Плантера?

Кленси вздохнул.

– Его уже давно нет. За деньги можно все купить.

Я не хотел заходить слишком далеко в этом вопросе, поэтому сменил тему:

– Я уезжаю из Голуэя.

– В самом деле. Надеюсь, твой приятель Саттон едет с тобой?

– Нет. Его муза здесь.

Кленси помолчал, потом сказал:

– А ты знаешь, что он однажды пытался поступить в полицию?

– Саттон?

– Ну да. Ему отказали, все-таки у нас свои стандарты.

– Ты уверен? Нас же они взяли.

Он слегка улыбнулся.

– Ты мог бы далеко пойти.

– Да ну?! Может, даже стать таким, как ты?

Он протянул руку. Меня заворожили его ботинки. Черные, тяжелые, надраенные так, что в них можно смотреться, как в зеркало. Я пожал ему руку.

Он спросил:

– Ты уезжаешь из-за Коффи?

– Что… кого?

– Ты его помнишь, ростовщик из Корка. Я отпустил его руку, оторвал взор от его ботинок и сказал:

– Ах да, большой толстый козел. Но в хоккей играть умеет.

– Он под моим началом работает, так послушать его, Энн Хендерсон трахает его, как последняя шлюха.

Слова повисли в воздухе. Я видел, как водитель неловко шевельнулся на сиденье. Мой лоб покрылся потом. Я физически чувствовал, как Кленси ухмыляется мне в спину. Мир качнулся, и я испугался, что упаду. Наверное, на солнце перегрелся. Еще секунда, и я наклонился к машине и со всей силой плюнул на его сверкающие форменные ботинки.

•••

Я зашел в супермаркет на площади. Нужно было выпить чего-нибудь очень холодного. Взял большой стакан кока-колы, насыпал доверху льда и сел у окна. Глаза жгло, и я сжимал мячик в левой руке до тех пор, пока пальцы не заболели. Отпил большой глоток колы, почувствовал, как лед стукнул о зубы. Казалось, глаза мне закрывает красное облако. Выпил еще колы, чтобы подбросить сахару в кровь.

Помогло.

Я стал видеть четче и прекратил непрерывно сжимать мячик. К столику подошел мужчина.

– Джек!

Я поднял глаза. Знакомое лицо, но имени не мог вспомнить.

Он сказал:

– Я Брендон Флод.

– А… Божий человек.

– Можно сесть?

– По мне – лучше не надо, приятель. Мне сейчас легавые не по нутру.

– Так я там не служу больше.

– Все равно.

– Мне нужно вам кое-что сказать.

– Снова о Боге?

– Все в мире о Боге.

Он сел, а я отвернулся к окну. Несмотря на солнце, на горизонте собрались черные тучи. Флод сказал:

– Гроза надвигается.

– Это из Библии или просто информация?

– Я в новостях слышал.

Я не прореагировал, решил, он что-нибудь еще в этом роде скажет и уйдет. Сколько на это уйдет времени?

Он сказал:

– Примите мои соболезнования по поводу смерти вашего друга Шона Грогана.

– Спасибо.

– У меня есть кое-какая информация.

– Какая?

– По поводу машины.

– Говори.

– Желтая машина.

– Ну и что?

– Свидетель говорит, машина намеренно сбила Шона.

– Намеренно?

– Полиция опрашивала свидетелей, но одного они упустили. Мальчика одиннадцати лет, он собирает номерные знаки. Он не разглядел цифры, но наклейку заметил. – Он помолчал. – На ней стояло КЛФН.

– Клифден!

Он встал, кивнул в сторону приближающейся грозы и сказал:

– Господь выражает свое сильное неудовольствие.

Мне надо было походить по магазинам. В кондитерской купил гигантскую коробку конфет. На крышке – забавный пес. Затем пошел в магазин, где продавали спиртное без лицензии, огляделся, но все же отыскал бутылку датского джина. Вернулся в гостиницу и оставил коробку конфет на конторке.

Миссис Бейли спросила:

– Для Джанет?

– Да.

– Она упадет в обморок от счастья.

– Как насчет выпить на посошок сегодня?

– Замечательно. Около одиннадцати?

– Заметано.

•••

ПИРС НИММО

Расположен на западном берегу и тянется от набережной Кладды вдоль набережной Ринганейн. Построен в 1822 году по проекту Александра Ниммо. В то время местные жители активно выступали против строительства пирса. Он использовался до тех пор, пока в 1840 году не построили новый торговый причал. Пирс Кладды отремонтировали в 1843–1851 годах и соединили с пирсом Ниммо в 1852 году.

**********************

На восточном крае пирса видели крыс величиной с домашнюю кошку. Их так и не… окрестили.

Примерно в семь вечера небеса разверзлись и дождь обрушился на город. Сильный и беспощадный. Я лежал на кровати и слушал. Старался ни о чем не думать.

В одиннадцать спустился в бар, где меня ждала миссис Вейли. Я пришел в костюме. Она тоже вырядилась. Сказала:

– Мы как два голубка.

Уверен, это был хороший вечер. Только я ничего не помню. Мой мозг превратился в кусок льда, так что миссис Вейли говорила за двоих.

– Вы не пьете крепкие напитки?

– Временно.

Она не стала расспрашивать. Я поглядывал на часы над баром. Когда стрелки показывали два часа ночи, миссис Вейли сказала:

– Пора и расходиться. – Ее прощальные слова были: – Если вам понадобится друг…

Ее объятие меня растрогало, но не слишком.

Я вернулся в свою комнату и выглянул в окно. Пожалуй, дождь стал еще сильнее. Я взял сумку и сунул туда джин. Затем надел свою шинель, которую я так и не вернул. Затем позвонил Саттону и услышал:

– Алё.

– Саттон, это Джек. Ты сказал, что почти не спишь.

– Точно.

– Мне надо тебя увидеть.

– Ладно, давай завтра.

– Сейчас! Я купил бутылку джина.

– А, вот это разговор. Где встречаемся?

– На пирсе Ниммо.

– Ты что, там же настоящая буря.

– Это очень красиво. Черт, ты же художник, неужели тебя нужно уговаривать?

– Ладно, буду.

На улицах ни души. Когда я добрался до Кладды, ветер дул так сильно, что норовил перебросить меня через парапет. Я видел, как лебеди жались поближе к лодкам.

Добравшись до пирса, я прижался к стене, глядя на темный залив. Он отличался суровой красотой. У футбольного поля мелькнули фары машины, стали приближаться к пирсу. Подъехав поближе, осветили меня. Я махнул рукой. Двигатель замолк, и Саттон открыл дверцу. На нем были лишь футболка и джинсы. Он крикнул:

– Мне нравится!

Борясь с ветром, подошел ко мне и сказал:

– Ты, псих ненормальный, это была классная мысль. Где выпивка?

Я открыл молнию на сумке и вытащил бутылку джина.

Он обрадовался:

– «Дженевер»… Здорово.

Он отпил большой глоток, и я сказал:

– Помнишь, как мы ходили с тобой на танцы?

Он опустил бутылку.

– Ну…

– За нами ехала машина, и я спросил тебя, на чьей они стороне.

– Смутно припоминаю…

– Ты тогда сказал, что они на плохой стороне, а я спросил, что это за сторона.

Он кивнул, и я продолжил:

– Ты тогда сказал, что это такая сторона, когда тебя преследуют в четыре утра.

Он хохотнул, дыхнув джином. Я сказал:

– Сейчас около четырех, и ты – плохая сторона.

– Что?

– Ты убил Шона. Наклейка на номерном знаке, ее заметили.

Он поставил бутылку, подумал.

– Я сделал это для нас.

– Для нас?

Он заговорил быстрее:

– Однажды поздно, у Шона, я разозлился, пытался заставить его прибавить мне зарплату. Сказал ему, что мы убили Форда.

– И ты решил, что Шон на нас донесет?

– Не сразу… Но он меня ненавидел. Этот урод снял мои картины. Рано или поздно, но он позвонил бы.

Я сказал:

– Саттон! – И врезал ему коленом по яйцам. Схватил его за футболку и потащил к краю.

Он завизжал:

– Джек… Господи… Я же не умею плавать!

Я немного подождал, борясь с ветром, потом сказал:

– Я это знаю. – И спихнул его.

Взял каменную бутылку и понюхал. Меня пробрало аж до кончиков пальцев на ногах.

Я откинул руку и зашвырнул бутылку подальше. Если и раздался всплеск, я его не слышал.

Я поплотнее застегнул пальто и вспомнил, как в пабе «Ньюри» Саттон вырвал у меня «Гончую небес» и сказал: «Фрэнсис Томпсон умер с криком: "Вот так умирают алкаши!"»

Я не могу это подтвердить. Ветер выл слишком громко.