Текст книги "Не целуй невесту"

С замешательством я справляюсь так же хорошо, как и с близкими отношениями.

Когда фильм заканчивается, Скайлар садится и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Ее голубые глаза покраснели и опухли от слез, а хвостик на голове перекосился еще больше, чем раньше.

Этот образ не должен быть привлекательным, но Скайлар все равно выглядит привлекательной для меня. Такой восхитительной.

– Ты хороший парень, Джуд, – мягко говорит она.

– Иногда, – я подмигиваю ей, и Скайлар улыбается.

– Я знаю, что ты на это не подписывался, но спасибо тебе за заботу обо мне.

– Я смутно припоминаю, что соглашался с чем-то про болезни и здравие, – отвечаю я с усмешкой.

– Да, но это не были настоящие клятвы.

Нет, не были.

Но каким-то образом они вдруг такими стали.

Глава 21
Джуд

На следующий день в восемь утра я спускаюсь на кухню и с удивлением обнаруживаю там Скайлар, которая грызет круассан, глядя в окно. Выглянув через ее плечо, я вижу, что ее внимание привлек бурундук, бегающий по старой каменной стене на заднем дворе.

– Почему ты так рано встала? – спрашиваю я. – Ты же говорила, что хочешь сегодня поспать допоздна.

Скайлар отворачивается от окна.

– Я хотела, но не смогла заснуть. Похоже, события прошлого вечера потрясли меня. Я уже давно так не психовала. Терапевт предупреждала, что это может произойти, когда я начну есть новую пищу. Наверное, я надеялась, что этого не произойдет.

– Не думаю, что это шаг назад.

– Надеюсь, что нет. Мне совсем не нравится это чувство, – она наблюдает за мной, пока я сажусь в кресло и натягиваю старые рабочие ботинки. – Ты сегодня работаешь? Сегодня воскресенье.

– Нет. Собираюсь навестить тетю и дядю.

– Я не знала, что у тебя есть тетя и дядя.

– Они уже в возрасте, им за семьдесят. Они практически выжили из ума, и я заглядываю к ним несколько раз в месяц, чтобы убедиться, что они не сожгли дом дотла и не отправили половину своих денег заморскому принцу через Интернет.

– Это кажется забавным, – смеется Скайлар.

– Можешь поехать со мной, – небрежно предлагаю я. – Если хочешь.

Она ненадолго прекращает жевать.

– В самом деле? Ты хочешь, чтобы я познакомилась с твоей семьей?

– Почему нет? – пожимаю плечами я. – Не вижу проблемы. Это будет весело. Я рассказал им о нашем соглашении несколько недель назад.

В ее глазах мелькает удивление.

– Мне казалось, ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал, что мы поженились.

– Я не хочу, чтобы все вокруг знали, но они – семья. И я не думаю, что моя тетя полностью поняла суть ситуации, когда выслушала меня.

– Думаю, мне бы не помешало проветриться, – говорит она. – Твоя тетя будет пытаться накормить меня?

– Возможно. Но она не обидится, если ты не будешь есть. Я не планировал оставаться на обед. Просто короткий визит. С тобой наверняка все будет в порядке. Я прикрою тебя, не волнуйся.

– Ладно, – Скайлар оглядывает свои джинсы и белый свитер. – Мне стоит переодеться?

– Нет, ты выглядишь великолепно.

– Схожу за обувью.

Десять минут спустя она возвращается вниз, добавив к наряду серебряные сережки-цепочки со свисающими с них маленькими звездочками, фиолетовый шарф с блестящими звездочками и темно-фиолетовые винтажные кожаные ботинки с большими металлическими пряжками сбоку.

– Теперь я готова. Мне пришлось добавить немного блеска.

Рассмеявшись, я тянусь за ключами, лежащими на стойке, но Скайлар касается моей руки.

– Давай возьмем мою машину. Ты можешь сесть за руль.

Я качаю головой. Сегодня утром у меня так сильно болели спина и шея, что я едва смог встать с постели, так что мне не хочется заползать в машину, которая находится в футе от земли, и потом вылезать из нее.

– Не выйдет. Моя спина все еще слишком болит, чтобы так наклоняться.

– Это отстой, – хмурится Скайлар.

– Может, в следующий раз.

* * *

По дороге к тете и дяде я останавливаюсь в закусочной «Данкин Донатс», чтобы выпить столь необходимый мне сейчас кофе. Скайлар соглашается съесть один глазированный манчкин [15]15
  Манчкин – миниатюрный пончик, обычно продается в наборах по 10 шт.


[Закрыть].

Не спрашивайте меня, как кто-то может съесть только один манчкин. Это противоестественно.

– Привет, Джуд, – чересчур дружелюбным голосом поет молодая девушка в окошке кассы, наклоняясь за стеклянную перегородку, как делает каждый раз, когда я прихожу сюда. Как будто я никогда раньше не слышал, чтобы кто-то так выпевал мое имя. – Ты сегодня рано.

Я киваю ей, принимая заказ и бросая чаевые в банку.

– О, привет, Скайлар, – продолжает она, глядя мимо меня. – А я тебя и не заметила сначала. Путешествуешь автостопом?

– Да, – отвечает Скайлар. – Но теперь мы с ним объединились, чтобы убивать пустоголовых неудачниц. Когда заканчивается твоя смена?

– Заткнись, сука! – бросает девушка в ответ.

Прежде чем отойти от кассы, я запускаю руку в банку с чаевыми и забираю свой доллар обратно.

– Ты ее знаешь? – спрашиваю я, засовывая доллар в передний карман.

– Ага, мы вместе ходим в школу.

А-а, теперь я вспомнил. Это одна из тех девчонок, которые доставляли Скайлар неприятности в первый день в школе.

– Обычно она работает здесь по выходным, – киваю я.

– Похоже на то. Она знает твое имя. И время, когда ты обычно приходишь, – ворчит Скайлар.

Неужели это намек на ревность, исходящий от моей фальшивой женушки?

– Обычно она делает мне дерьмовый кофе.

– Я не удивлена, – Скайлар ковыряется в своем манчкине, отрывая крошечные кусочки, прежде чем съесть их. – Пейдж – идиотка.

Не желая разжигать пламя школьной драмы, я включаю плейлист с песнями Doors, и мы вместе поем People Are Strange.

– Моррисон [16]16
  Джим Моррисон (1943–1971) – поэт, певец, автор песен и лидер группы The Doors.


[Закрыть] был одним из великих, – комментирует Скайлар, когда песня закончилась. – Такой глубокий и поэтичный. Не говоря уже о том, что чер-р-ртовски сексуальный.

– Под конец уже нет.

Она наклоняет голову в сторону.

– Верно. Но в расцвете сил он воплощал в себе все.

Уж не знаю, воплощал ли он в себе все. Он прославился тем, что большую часть времени был капризным, обдолбанным и эмоционально неустойчивым.

– У тебя в плейлисте есть какие-нибудь песни группы INXS? – спрашивает Скайлар. – Майкл Хатченс напоминает мне Джима Моррисона.

Похоже, Скайлар испытывает явное влечение к морально покалеченным мужчинам. Я вижу в ее будущем разбитое сердце.

– Вообще-то, есть, – я беру свой телефон, нахожу нужную песню и нажимаю на воспроизведение.

– О! – визжит Скайлар, услышав первые аккорды. – Don’t Change – така-а-ая классная. Она и Never Tear Us Apart – мои любимые песни. Ты слышал кавер-версию песни Never Tear Us Apart, которую исполняют Ashes and Embers? Это просто что-то невероятное.

– Слышал. Песня чертовски хороша.

– У Ашера Валентайна самый эмоциональный голос на свете. А как играл тот чувак на скрипке? – Скайлар обмахивается рукой. – Эпично на всех уровнях.

– Может, мне включить кондиционер, чтобы охладить тебя, Искорка? – поддразниваю я.

– Эй ты, помолчи, – ухмыляется она в ответ. – У девушки должен быть объект обожания.

– Даже в наши дни?

– Да. Так же, как и у мужчин. Я уверена, что ты превращаешься в полного дурака, когда такие девушки, как Пейдж с ее ресницами длиной в милю, флиртуют с тобой, – игриво обвиняет она и тычет меня в руку.

– Могу тебя заверить, что меня совсем не интересуют такие девушки… нет, назовем их женщинами, так как я вообще не увлекаюсь молоденькими девушками… такие, как Пейдж.

– Почему это? – Скайлар с любопытством прищуривается, глядя на меня. – Она хорошенькая и всегда ухоженная, как фотомодель, которая только что сошла с подиума.

– Вот это мне и не нравится. Мне нравится естественная женская красота, а не тонны макияжа. Мне не нравится, когда женщина откровенно флиртует, чтобы привлечь мое внимание, когда она всегда «готова» и старается выглядеть и вести себя идеально круглыми сутками. По-моему, женщины выглядят гораздо привлекательнее, когда сидят с растрепанными волосами, в пижамных штанах и дурачатся.

– Как я? – ее голос звучит с надеждой. – В пижамных штанах?

– Вообще-то, да. Уютный домашний вид может быть сексуальным.

Заткнись, Джуд.

– Может, тогда мужчины постарше другие, потому что все парни в школе охотятся за яркими и популярными девушками. Они даже не замечают таких, как я.

– Поверь мне, они замечают тебя. Но знаешь, что я думаю? Они боятся тебя, потому что ты не проявляешь к ним интереса. Так называемые красотки флиртуют с ними, приглашают парней обратить на них внимание. А ты? Ты не пытаешься привлечь их внимание. Ты уверена в себе и уникальна. Это их отпугивает.

Если так подумать, даже я, возможно, потратил слишком много времени, наблюдая, как Скайлар каждый день ходит на школьную парковку и обратно.

Она поворачивается ко мне, ее лоб наморщен от раздумий.

– Ты действительно так думаешь?

– Ага.

– Фу, – пренебрежительно говорит она и откидывается на спинку сиденья, чтобы уставиться взглядом в лобовое стекло. – В любом случае меня не интересует ни один из них.

– Неужели в вашей школе нет любителей пофилософствовать, эмо, музыкантов? Когда я учился, их там было полно.

– Я таких не встречала.

– Проверь под трибунами, – советую я. – Они обычно тусуются там.

– Проверю, – смеется Скайлар.

У меня осталось много воспоминаний о том, как мы тусовались под трибунами с друзьями, курили сигареты и косяки, вели разные философские дискуссии.

– Значит ли это, что ты считаешь меня милой и сексуальной? – внезапно спрашивает Скайлар, играя с кнопками управления сиденьем. – Подожди… а это подогрев для зада?

– Да.

– Да – ты считаешь меня милой и сексуальной? или да – это подогрев сиденья?

Я проскакиваю мимо машины, которая слишком долго не поворачивает. Мой мозг делает то же самое – пытается уклониться от разговора. Конечно, Скайлар чертовски мила и сексуальна, но это не значит, что я хочу вслух признать это.

– Да, это подогрев для зада.

Уклонился.

– Зачем кому-то подогревать свой зад? Почему этот подголовник не нагревается? Вот это бы мне понравилось.

Закрыв на мгновение глаза, я качаю головой и сдерживаю смех.

– Я пугаю тебя, Лаки? – игриво спрашивает Скайлар. – Своей уверенностью и растрепанными волосами?

– Да. Я просто в ужасе, – поддразниваю я в ответ, прежде чем сделать глоток кофе.

– Похоже, что так, – ее голос становится тише, и Скайлар искоса смотрит на меня с кривой усмешкой. От этого занятия ее отвлекает звук уведомления на телефоне, и она достает аппарат из кармана, чтобы прочитать сообщение.

Спасительный звонок.

– А ты не хочешь знать, считаю ли я тебя милым и сексуальным? – интересуется Скайлар, откладывая телефон на колени.

Я смотрю в зеркало заднего вида и борюсь с желанием сказать «да».

– Нет.

– Почему нет?

– Ну посмотри на меня. Конечно, ты считаешь меня сексуальным, – я одариваю ее лукавой улыбкой. – Но во мне нет ничего милого.

– Ты горячее, чем эта грелка для сидений, – говорит она, нажимая кнопку выключения на сиденье. – Надеюсь, ты не доплачивал за эту опцию. Это полная хрень.

– Согласен.

– И для протокола, я думаю, что ты довольно милый. Особенно когда улыбаешься. Но не своей фирменной хитрой сексуальной улыбочкой, а так, как улыбаешься, когда устал. Это очень мило.

Фу. Милый. Когда это произошло?

Я смотрю на Скайлар и изображаю невинность.

– Какой-такой хитрой сексуальной улыбочкой?

Она закатывает глаза.

– Не прикидывайся идиотом. Ты знаешь, о чем я. И ты чертовски хорошо знаешь, что это сводит всех женщин с ума.

– Правда? – кокетливо спрашиваю я, сворачивая на улицу, на которой живут мои тетя и дядя. – А ну-ка, поподробнее.

Я не должен флиртовать с ней, но не могу остановиться. Подтрунивание друг над другом ужасно возбуждает меня.

– Ты так улыбался Ребекке. В тот день в магазине.

– Я ей не улыбался, – усмехаюсь я.

– Еще как улыбался.

– Должно быть, это вышло случайно. Разве я тебе так улыбаюсь?

– Что? Ты не можешь контролировать свое собственное лицо? – спрашивает она с дразнящим сарказмом.

– Когда как, – пожимаю я плечами.

– Ты осел, – со смехом ласково говорит она. – И да, ты пару раз улыбался мне своей хитрой улыбочкой.

Я въезжаю на подъездную дорожку к дому тети и дяди и глушу двигатель.

– Ну, это было ненамеренно. Мне бы не хотелось сводить тебя с ума, как ты выразилась, – говорю я, намеренно посылая ей улыбку, о которой идет речь.

Ее щеки краснеют, Скайлар улыбается и качает головой.

– Не волнуйся. Я не против того, чтобы немного сойти с ума, – отвечает она, открывая дверцу и выпрыгивая из грузовика.

Я набрасываюсь на этот лакомый кусочек, как голодная собака, хотя знаю, что не стоит этого делать. В моем воображении у Скайлар над головой висит огромная светящаяся неоновая вывеска с предупреждением: «ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ». Но почему-то я продолжаю придвигаться ближе.

Глава 22
Скайлар

– Может, нам стоило принести что-нибудь с собой? – вполголоса спрашиваю я, когда мы вместе поднимаемся по ступенькам кирпичного ранчо. Почему я не подумала об этом раньше? Мне следовало принести торт или цветы по случаю знакомства с родными Джуда. Я не хочу, чтобы они посчитали меня невоспитанной.

– Не-а, – Джуд делает еще одну затяжку, а затем тушит сигарету в каменной вазе у двери. Похоже, эта ваза с воткнутой в середину композицией из искусственных цветов служит огромной пепельницей. – Мое появление с подарками может вызвать у них шок.

– Но мы пришли вместе.

– Не волнуйся. Мы заскочили, чтобы просто проведать их, а не остаться на ужин в честь Дня благодарения.

– Я знаю, но…

Входная дверь распахивается, и очаровательная миниатюрная женщина с седыми волосами до плеч и в очках в проволочной оправе предстает перед нами с открытым от шока ртом.

– О, мой Господь! – всплескивает руками она, и ее губы растягиваются в широкой улыбке. – Это правда! – она поворачивает голову и кричит кому-то в доме. – Эл! Пришли Лаки и его жена! Она настоящая! Ты должен мне двадцать баксов!

Джуд протискивается мимо тети, задержавшись на секунду, чтобы поцеловать ее в щеку.

– Да, да, да, – ворчит он, хотя и улыбается. – Вы двое – настоящая катастрофа.

Я следую за ним внутрь, и его тетя закрывает за нами дверь.

– Какая же ты прелестная штучка! – улыбается она мне. Я чувствую, как краснеют мои щеки.

– Она не штучка, – возражает Джуд. – Тетя Сьюзи, это Скайлар. Скайлар, это моя тетя Сьюзи, а вон там, – кивком головы он указывает за наши спины, где в гостиной сидит пожилой мужчина, – дядя Эл.

– Мне очень приятно с вами познакомиться, – говорю я, наклоняясь, чтобы поцеловать женщину в щеку.

– Входите, входите. Устраивайтесь поудобнее. Мы так рады, что вы к нам заглянули. Лаки, ты должен посмотреть, что случилось со стиральной машиной, – просит тетя, когда мы переходим в гостиную. – Она снова издает этот лязгающий звук, и из нее вытекает вода с пеной.

Я моргаю, не веря своим глазам. Неужели все это настоящее? Но все настоящее, и мое сердце трепещет от волнения.

Мы словно попали в машину времени и перенеслись в дом 1960-х годов.

Я чувствую себя так, словно попала на небеса!

Расцветка ковра представляет собой головокружительный оранжево-коричневый узор. На окнах висят оранжевые занавески. Стены отделаны панелями из темного дерева. Мой наметанный глаз, исследовавший блошиные рынки и антикварные магазины, подсказывает мне, что вся мебель и декор явно подлинные, а не дешевые копии. Самое удивительное, что, несмотря на то, что всем вещам уже много лет, они не выглядят изношенными или грязными, как бывает в некоторых старых домах, где все забыто, заброшено и никогда не обновлялось. Легкий цветочный аромат наполняет воздух. Здесь все чисто – специально сохранено и ухожено. Как в музее.

Я замечаю, что Джуд наблюдает за мной, пока я оглядываю комнату. Мое сердце трепещет, когда он подмигивает мне, поймав мой взгляд.

Он знал, как мне здесь понравится. Это один из самых крутых домов, в которых я когда-либо бывала.

– Мы думали, что Лаки морочит нам голову, когда он объявил, что у него есть жена, – говорит дядя Эл, сидящий в оранжевом кресле в углу. У дяди Эла низкий и хриплый голос, как у заядлого курильщика. Мужчина напоминает мне старого хиппи: длинная белая борода и волосы, очки, похожие на очки его жены, выцветшие татуировки на руках. На голове у него зеленая вязаная круглая шапочка. У Джуда его глаза и его ухмылка плохого парня. Я почти уверена, что в свое время дядя Эл и тетя Сьюзи были довольно привлекательной парой.

Я улыбаюсь дяде, не зная, что ответить.

– Липовая жена, – поправляет Джуд, садясь на такой же оранжевый диван и похлопывая по месту рядом с собой. – Это ненастоящий брак. Я уже говорил вам обоим. Мы просто друзья.

Я обхожу стеклянный кофейный столик в форме бумеранга и присаживаюсь к Джуду на диван.

– Что это за чушь собачья? – дядя Эл кивает мне своим бородатым подбородком. – И ты с этим согласна, милая?

– Да, – отвечаю я, нервничая под его пристальным взглядом. – Я полностью согласна с этим. Джуд оказал мне большую услугу, женившись на мне, чтобы я могла на какое-то время получить медицинскую страховку.

Я надеюсь, что придерживаюсь той же версии, что и Джуд. Жаль, что он не проинструктировал меня по дороге сюда.

Дядя Эл указывает на нас.

– Ну вы ведь по-настоящему нравитесь друг другу, верно?

Мы с Джудом смотрим друг на друга и слегка усмехаемся.

– Конечно, – соглашается Джуд. – Тем не менее мы все еще узнаем друг друга.

Тетя Сьюзи, порхавшая по комнате, останавливается у входа на кухню.

– Я не понимаю, почему вы, молодежь, вечно хотите встречаться и узнавать друг друга получше, прежде чем пожениться. Единственный способ узнать кого-то получше – это жениться на нем.

Дядя Эл кивает и дергает себя за бороду.

– Я женился на ней через месяц после знакомства и ни разу об этом не пожалел.

– Это чертовски безумно, – комментирует Джуд.

– Я думаю, это здорово, – говорю я. – Так романтично.

– Жизнь слишком коротка, чтобы чего-то ждать, – добавляет дядя Эл. – Она мне понравилась, я женился на ней.

– Он был таким же дикарем, как и ты, Лаки, – кричит тетя Сьюзи из кухни. С моего места ее не видно, так как между комнатами стена. Теперь я понимаю, почему новые открытые планировки так популярны. – Мне потребовались годы, чтобы приручить его.

Дядя Эл ухмыляется и качает головой.

– Она так и не приручила меня. Я просто позволил ей думать, что она это сделала.

– У вас красивый дом, – хвалю я, когда тетя Сьюзи возвращается с тарелкой, полной крекеров и нарезанного сыра. Она ставит тарелку на кофейный столик и садится в старомодное зеленое кресло напротив нас.

– Спасибо. Наши лучшие годы пришлись на шестидесятые, поэтому мы подумали, почему бы не окружить себя этим навсегда?

– Это очень круто, – комментирую я, рассматривая все детали: статуи, вазы, лампы, старые часы. Даже телевизор и радио имеют винтажный вид.

– Большую часть интерьера составляют вещи, которые мы приобрели при покупке этого дома.

– Все это здорово, пока не начинает ломаться, – фыркает Джуд.

– Лаки сказал нам, что ты работаешь в магазине и занимаешься фотографией? – спрашивает тетя Сьюзи, пропустив мимо ушей замечание Джуда.

Киваю, надеясь, что они не подумают, будто я использую их племянника в своих интересах.

– Я учусь в выпускном классе школы, но работаю неполный рабочий день в бутике в городе. Я работала там кассиром, но недавно меня повысили. Теперь фотографирую товары и размещаю их в Интернете, чтобы продвигать их и привлекать людей в магазин. Это очень весело.

– Она очень талантливый фотограф, – добавляет Джуд.

– Молодец. Я люблю фотографии, – замечает тетя Сьюзи.

– Сколько тебе лет? – обращается ко мне дядя Эл.

– Не спрашивай ее возраст! – восклицает его жена. – Никогда не спрашивай женщину о ее возрасте.

– Ей восемнадцать, – отвечает Джуд, запихивая крекер в рот.

Готовясь к шоку и ответной реакции, я беру крекер и осторожно откусываю его. Я не хочу показаться грубой, отказавшись от закусок, которые Сьюзи приготовила для нас.

– Совсем как я! – вместо шока радуется тетя Сьюзи. – Мне было восемнадцать, когда я вышла замуж за Эла. В то время я чувствовала себя такой старой, хотя была так молода, – она смотрит на своего мужа с тоской в глазах. – Я думала, что знаю все.

– Ты и сейчас думаешь, что знаешь все, – поддразнивает дядя Эл.

Сьюзи поворачивается к нам.

– Возраст не имеет значения. Вы будете развиваться вместе и преодолеете все трудности. Так же, как и мы.

– Послушайте, мы на самом деле не пара, – качает Джуд головой. – Вы ведь понимаете это, верно? Ей всего восемнадцать. И мы просто друзья. Я не хочу, чтобы вы оба с нетерпением ждали, когда у нас появятся дети.

– Я люблю детей! – восклицает тетя Сьюзи, хватаясь за эту идею, как шопоголик – за покупки в «черную пятницу». – Вам не помешает завести хотя бы одного.

Мы с Джудом одновременно взрываемся смехом.

– Нет, тетя Сьюз. Никаких детей.

– Я буду нянчиться с ними. Мне целый день нечего делать.

– Все равно нет, – говорит Джуд.

– Ну, если она будет нянчиться с ребенком… – дразню я, игриво подталкивая его локтем.

Джуд поворачивается ко мне с улыбкой и наклоняется так близко, что на мгновение мне кажется, что он может поцеловать меня.

– Не поощряй их.

– Вы сказали, что живете вместе? – спрашивает дядя Эл, поднимая брови.

Джуд кивает.

– Да, но…

– Тогда почему бы просто не жить в браке по-настоящему? – перебивает его тетя Сьюзи.

– Мы не хотим жить в браке, – отвечает Джуд.

– Это нелепо, – пренебрежительно отмахивается от него тетя Сьюзи. – Вы уже так живете.

Вздохнув, Джуд встает и игриво пинает дядю по ноге.

– Ладно, хватит болтовни о браке и детях. Не хочешь пойти посмотреть на стиральную машину? Вдруг мы найдем в этой штуке пропавшие носки?

Дядя Эл кивает и встает.

– Может, я помогу тебе вытащить голову из задницы, пока мы будем там, внизу.

Джуд хихикает и оглядывается на меня, прежде чем они с дядей направляются вниз по лестнице в подвал.

– С тобой все будет в порядке? – спрашивает он.

Я киваю и тянусь за другим крекером.

– Да, – радостно отвечаю я. – Я в порядке.

Мужчины уходят, и тетя Сьюзи хлопает в ладоши.

– Я как раз собиралась нарезать овощи для супа, который готовлю. Хочешь присоединиться ко мне на кухне, и мы сможем поболтать?

Я заставляю себя улыбнуться, но при упоминании еды и готовки в моей голове звенит маленький тревожный звоночек.

– Ладно.

Сделав глубокий вдох, я иду за тетей на кухню. Со мной все будет в порядке, если она не попросит меня что-нибудь съесть. Я все еще немного не уверена насчет овощей. Они растут в земле. С жуками. Люди и животные могли наступить на них… или еще хуже. Внутри них могут жить насекомые.

Какой кошмар.

Я нервно тереблю пушистый край своего шарфа, следуя за тетей на кухню. Этому методу меня научила мой психотерапевт. Некоторые текстуры успокаивают на ощупь, и это отвлекает меня от беспокойства или чрезмерной сосредоточенности на еде.

– Я так счастлива, что у Джуда наконец-то появился кто-то особенный в его жизни, – говорит Сьюзи, вытаскивая из ящика две разделочные доски и пару огромных блестящих ножей и выкладывая их на столешницу.

Я не сразу отвечаю ей, потому что очарована кухонной техникой цвета авокадо и белой столешницей с крошечными рисунками в виде бумерангов. Точно такое я видела в старых домах и в фильмах.

– Это все оригинальное? – спрашиваю я, прикасаясь к дверце холодильника после того, как тетя достала из него охапку овощей.

– Нет, это крашеные копии. Лаки настоял, чтобы мы обновили технику после того, как загорелась духовка.

Тетя Сьюзи красноречиво закатывает глаза, и я не могу удержаться от смеха. Она тоже улыбается и начинает нарезать сельдерей.

– Лаки полностью обновил нам кухню в прошлом году. Он так много делает для нас. Все чинит, помогает нам оплачивать счета. Ты нашла себе хорошего мужа, милая. Он такой же, как его дядя Эл, – она наклоняется ближе ко мне и шепчет. – Немного грубоват снаружи, но внутри сплошная любовь. Просто не мешай им считать себя крутыми парнями.

Взяв нож и морковку, я подражаю тому, как тетя нарезает овощи, ощущая легкую грусть из-за того, что ее, возможно, огорчил наш ненастоящий брак. Похоже, ей действительно очень хочется иметь большую семью.

– Он отличный парень, – соглашаюсь я. – Но, как он и сказал, мы женаты только на бумаге. У нас нет романтических отношений. Он слишком взрослый для меня, но помог мне как настоящий друг. Мне нужно принимать определенные лекарства. Это не опасно для жизни, но я не могла себе этого позволить без страховки. Я не могу выразить вам, как благодарна Лаки за то, что он предложил мне помощь на некоторое время.

Поправив очки на носу, тетя Сьюзи слушает меня с понимающим выражением в глазах.

– В этом должно быть что-то еще, – говорит она тихим, но дружелюбным голосом. – Даже если ты этого не видишь. Люди не женятся просто так.

Я тоже так считала.

– Это правда, – соглашаюсь я. – Но мы поженились просто так. Я знаю, это трудно понять и звучит безумно. Но на самом деле мы просто друзья.

Я начинаю беспокоиться, что до конца визита нам так и придется втолковывать родным Джуда, что мы не женаты по-настоящему. Несмотря на преклонный возраст, его тетя и дядя, похоже, не страдают какими-либо психическими расстройствами или спутанностью сознания. Они просто не купились на наше брачное соглашение.

– Дорогая, если бы вы были просто друзьями, он бы не привел тебя к нам домой. Он никогда раньше не знакомил нас со своими девушками. Ни разу, – она ударяет ножом по кабачку, как бы подчеркивая свое заявление. – И он все время говорит о тебе, когда приходит или в телефонном разговоре.

У меня перехватило дыхание, и я чуть не отрубила себе кончик пальца.

– Правда? – переспрашиваю я, стараясь говорить небрежно и не слишком взволнованно.

Тетя кивает, открывает шкафчик и достает кучу крошечных бутылочек со специями.

– О да. Постоянно. Похоже, он без ума от тебя. Вот почему я не понимаю вашу чепуху с фальшивым браком.

Мурашки возбуждения и нервозности пробегают по моему позвоночнику при мысли о том, что Джуд говорил с родными обо мне, особенно после того, как он так упорно настаивал, что между нами абсолютно ничего нет. Мне это непонятно.

Честно говоря, я думала, что Джуд пригласил меня сюда только для того, чтобы показать мне крутой декор шестидесятых, но, возможно, я ошибалась. Возможно, он действительно хотел, чтобы я познакомилась с его семьей.

Я боюсь позволить своему разуму перейти к следующей мысли: могут ли у него быть чувства ко мне?

«Нет», – говорю я себе. Это было бы безумием. Даже если я немного глупо влюблена в него, это не значит, что он влюблен в меня. Но что, если бы он влюбился? Честно говоря, я не знаю, хорошо это или плохо. Зародившиеся чувства могут все испортить между нами.

– И возраст не имеет значения, – продолжает тетя Сьюзи, не обращая внимания на мою задумчивость. – На самом деле, я думаю, что так даже лучше. Ты заслуживаешь мужчину, который знает, чего хочет, и может позаботиться о тебе после всего, через что ты прошла.

Выходит, Джуд действительно говорил с тетей обо мне, а не только о моей работе и моих увлечениях. Знает ли она о моей матери? О расстройстве пищевого поведения? Она, должно быть, считает меня ходячей катастрофой.

Я решаю сменить тему, пока не провалилась в кроличью нору чрезмерных размышлений и не потеряла сознание на этом кафельном полу.

– Какой суп вы готовите? – спрашиваю я, высыпая нарезанную морковь в большую миску точно так же, как тетя Сьюзи делала с сельдереем.

– С овощами и рисом. Это мое любимое блюдо. Надеюсь, ты останешься на обед?

– О, мне очень жаль. Я не думаю, что мы сможем. Джуд упоминал что-то о том, что ему нужно вернуться домой.

– Он слишком много работает, – комментирует тетя со смесью гордости и сочувствия. – Ты должна попытаться заставить его расслабиться. Повеселиться немного.

– Я постараюсь, – обещаю я, хотя понятия не имею, как это сделать.

– В детстве Джуд проводил с нами все выходные. Его мать – сестра Эла.

– О, я этого не знала.

– Они оба много работали – его родители. Поэтому мы забирали детей на выходные. Джуд не давал нам покоя своими выходками. Он любил смешить нас. Всегда заботился обо всем и обо всех. Я называла его Маленьким Мистером Помощником.

Это вызывает у меня интерес. Я так много о нем не знаю.

– Что вы имеете в виду?

– Он всегда что-то чинил. Если игрушка ломалась, он часами склеивал ее обратно. Он брал у меня иголку с ниткой и зашивал порванные мягкие игрушки для Эрин.

Мое сердце тает.

– Это так мило.

– Однажды детеныш белки выпал из гнезда у нас во дворе и сломал лапку. Возможно, что и шею повредил, потому что его голова все время раскачивалась, – я улыбаюсь, когда тетя качает головой взад-вперед, чтобы проиллюстрировать свой рассказ. – Как бы то ни было, Лаки сам вылечил бельчонка. Он держал его в большой коробке, брал с собой домой и привозил сюда по выходным.

– Ого, – я пытаюсь представить Джуда маленьким мальчиком, заботящимся о крошечной белке.

– Нога бельчонка зажила, но голова так и продолжила качаться. Он прожил на нашей крытой веранде почти шесть лет. Вел себя совсем как кошка, сидел у нас на коленях и любил, когда его гладили. Он спал в уютной маленькой кроватке. Мы любили его, но на самом деле он был питомцем Лаки. Мальчик очень горевал, когда эта белка скончалась.

– Ох, – я сглатываю комок, образовавшийся в горле. – Это так печально. Но, похоже, вы старались обеспечить ему хорошую жизнь.

– Так и есть. Джуд гораздо более чувствителен, чем показывает это. Он так тяжело воспринял развод своих родителей. А потом, после Эрин… – тетя тяжело вздыхает. – Он так и не стал прежним. Сначала выпивка, потом наркотики. Все это саморазрушение. Мы беспокоимся о нем.

Я не знаю, что сказать об Эрин. Следует ли мне выразить соболезнования? Прокомментировать, насколько все это трагично? Просто ничего не говорить?

– Теперь он ничего не употребляет. Так что это хорошо, – оптимистично говорю я. – Кажется, у него все отлично получается.

– Да. Но, дорогая, прости меня за эти слова… Я знаю, вы двое продолжаете твердить, что ваш брак ненастоящий. Но, если есть шанс на большее, я думаю, твой муж сделает тебя очень счастливой. Он заслуживает того, чтобы его кто-то любил. Чтобы о нем заботились так, как он пытается заботиться обо всех остальных. Ему так трудно доверять и впускать людей в свое сердце.

Я киваю и проглатываю неожиданные слезы.

– Вы правы. Он действительно этого заслуживает, – у меня не хватает духу сказать ей, что это никогда не буду я. Это не то, на что подписывался Джуд.

И я чувствую себя ужасно из-за того, что его женитьба на мне может помешать ему найти подходящую женщину.

– Я, наверное, болтаю слишком много, – извиняющимся тоном говорит тетя Сьюзи. – Но я ничего не могу с собой поделать. Он для нас как сын.

– Вы не болтаете слишком много. Все это очень мило. У вас есть собственные дети? – я не смогла удержаться от любопытства и надеюсь, что это не прозвучало грубо.