Текст книги "Наследство Найтингейлов"

Глава 18

– Проклятие! – пробормотал он, опускаясь перед ней на колени. Кэролайн стояла неподвижно, ничего не понимая и пристально глядя на него.

– Подумай, сможешь ли ты принять это, Кэролайн? И если то, что я сделаю, потрясет тебя до самых твоих крошечных девственных пальчиков на ногах, знай, что именно о таком я мечтал едва ли не с нашей первой встречи.

И, не говоря ни слова, он резким движением поднял ее платье, нижние юбки и сорочку.

– Придержи их!

Кэролайн молча повиновалась, все еще непонимающе глядя на Норта. Теперь она осталась обнаженной, и он долго не мог насмотреться на ее белые бедра, сильные и упругие, на треугольник тугих завитков каштанового цвета и осторожно коснулся этих звитков кончиком пальца.

– Расставь ноги.

Кэролайн, охнув от неожиданности, подчинилась, тут же сообразив, однако, что теперь ее поза гораздо более устойчива.

– Ты уверен, что хочешь этого, Норт? – все же пролепетала она. – Смотреть на меня вот так? Ужасно смущает, честное слово. Никто в жизни не видел мою талию.

– Я смотрю не на твою чертову талию, а на то место, которое стану ласкать губами и руками. Боже, как ты прекрасна!

– Норт, но, наверное…

Его рот коснулся крохотного холмика, пока пальцы раскрывали ее, словно лепестки цветка. Кэролайн замерла и тут же, к своему полнейшему изумлению, ощутила дрожь, потрясшую ее с головы до ног. Колени подогнулись, и девушка рухнула на землю, утопив Норта в ворохе юбок. Он оказался на ней, прямо на ней, пристально глядя в подернутые дымкой глаза.

– Ты прелестна, – повторил он, целуя. И прежде чем Кэролайн успела сцепить руки у него за спиной, Норт быстро встал и уставился на нее сверху вниз.

– Я все время представляю тебя такой – юбки подняты до самой груди, живот обнажен. Да, да, ты постоянно стоишь у меня перед глазами. Но, знаешь, Кэролайн, ты гораздо красивее здесь, во плоти, чем в моих фантазиях. Мне нравится сочетание белых чулок и черных ботинок для верховой езды. Добавляет таинственности. Ну же, вставай, мы едем домой.

Он поднял ее и отступил, наблюдая, как Кэролайн дрожащими руками приводит одежду в порядок. Девушка была непривычно молчалива.

– Господи, – засмеялся Норт, – да ты и вправду смущена! Наконец-то мне удалось заставить тебя держать язык за зубами.

И тут же застонал, согнувшись от боли в три погибели, – маленький крепкий кулачок врезался прямо ему в живот. Но Норт лишь ухмыльнулся и объявил:

– Мы поженимся на следующей неделе, в пятницу, хорошо? Хватит у нас времени, чтобы подготовиться?

Кэролайн подняла голову, заметила искорки лукавства в темных глазах, веселую усмешку в уголках красиво очерченного рта и покачала головой:

– Нет, я предпочла бы среду.

– Ох, Кэролайн, слишком длинный у тебя язык, но мне и это нравится. Ладно, помиримся на четверге. Придется найти епископа и взять специальную лицензию на брак, поскольку не стоит тратить время на церковные оглашения.

– Да, это несколько недель, верно?

– Месяц, три недели из которого викарий будет объявлять прихожанам о нашем намерении пожениться. Долго, слишком долго. Я хочу видеть тебя совсем обнаженной, чтобы бесконечно ласкать. Ты поднимешь для меня юбки еще раз?

– Норт!

– Как приятно хоть раз в жизни переговорить тебя, Кэролайн. Я привык проводить время в мрачном молчании, слушая, как остальные смеются и шутят, но сейчас, когда мы вместе, я наслаждаюсь, заставляя тебя краснеть и смущаться.

Он снова расплылся в улыбке, погладил Кэролайн по щеке и подал руку:

– Ну же, едем, Кэролайн, у нас еще полно дел. Осторожнее, тропинка очень крутая.

Только гораздо позже, ночью, ворочаясь без сна, в ненавистном одиночестве, Кэролайн сообразила, что мистеру Ффолксу ничего не стоит убить Норта, сделать ее вдовой и силой заставить жениться. Но нет, это чистый абсурд! Его попросту повесят за убийство! Она становится настоящей истеричкой! Разум затуманился от всех неожиданно восхитительных вещей, которые делал с ней Норт на берегу. Да, конечно, она смущена, потрясена, но не может забыть странного тепла, разгоравшегося внизу живота при одной мысли о том, как его губы касались ее, язык проник в рот… Господи! Что же произошло бы, не остановись Норт и продолжай ласкать ее ртом и руками.

В это время в Маунт-Хок и Норту было не до сна. Он стоял в библиотеке перед своими любимцами, причем на лицах всех троих отражались одинаковые эмоции – недоверие, ужас, протест и полнейшее оцепенение.

– Какого дьявола здесь происходит, черт вас возьми? Я женюсь на Кэролайн Деруэнт-Джонс. Она станет новой леди Чилтон и вашей госпожой. Вы ее видели и знаете, что в ней нет ни капли алчности. Кэролайн согласилась выйти за меня замуж лишь из-за тех теплых чувств, которые питает ко мне. Хотите услышать, какого она мнения о вас троих? Ну, так я скажу: она считает вас безгранично изобретательными и сказала, что восхищается коварством и столь ярко выраженными творческими способностями.

– Дело не совсем в этом, милорд, – пояснил Триджигл, выступая вперед. – То есть не в алчности.

– Тогда в чем, черт возьми?

– Вот, – объявил Триджигл и вручил Норту тонкую книгу в алом кожаном переплете. – Пожалуйста, милорд, прочитайте. Это необходимо. Решение, которое вы принимаете…

– Я уже принял его, – бросил Норт, но все же взял маленький томик. – Какого дьявола вы мне это суете?

– Мы думали… возможно, именно потому вы и позвали нас всех, – пояснил Триджигл. – Поэтому и сочли за лучшее подготовиться. Это заметки вашего прадеда, деда и, наконец, отца.

– Понятно, – с отвращением поморщился Норт. – Разве им недостаточно того, что они сочинили о короле Марке? Неужели им мало той проклятой измены, о которой они толковали с утра до вечера? И это сочинение должно помочь мне превратиться в такого женоненавистника, как и вы, старые безумцы? Предков моих уже поздно исправить, но послушайте внимательно: у меня нет с ними ничего общего, совершенно ничего. Ну а теперь убирайтесь, и немедленно! Кэролайн и я поженимся на следующей неделе, и если среди блюд свадебного обеда будет нечто, хотя бы отдаленно похожее на омерзительную сардинью голову, я собственными руками выпущу из вас кишки и повешу на первом же суку. Уж я позабочусь, чтобы никто из вас не действовал мне больше на нервы.

– Все это достаточно понятно, милорд, – вмешался Кум, – но ни одна женщина не жила в Маунт-Хок со времени вашего прадеда. Пожалуйста, милорд, послушайте нас. Этого просто не может быть!

– Совершенный вздор.

– Мистер Кум говорит правду, – подтвердил Триджигл. – Женщинам не позволено здесь жить.

– С этого дня позволено, – объявил Норт. – Ну же, немедленно вон, все трое!

Полгрейн, Кум и Триджигл нехотя закивали и медленно выбрались из библиотеки. Норт, посмотрев им вслед, покачал головой. Но Триджигл и не подумал сдаваться:

– Умоляю, милорд, прочтите то, что написали мужчины Найтингейлов. Все это правда. Проклятие, которое висит над всем родом…

– Дьявол! Ну хорошо, я прочту, только это ничего не изменит.

– Вам не следовало покидать этот дом в шестнадцать лет. Вы так и не узнали истины, в противном случае могли бы понять почему…

– И ты бы ушел из дому, Триджигл, имея такого отца. Этот жалкий ублюдок, он… – Норт осекся и постарался взять себя в руки. – Уходи, Триджигл, уходи поскорее.

– Хорошо, милорд, но мне совсем этого не хочется. Все мы только стараемся защитить вас, оградить от чужих людей, чтобы вы по-прежнему жили здесь, с нами, одинокий и счастливый.

– Убирайся, несчастный идиот!

– Да, милорд.

Флэш Савори устроился напротив лорда Чилтона, сидевшего за письменным столом, и без всяких обиняков объявил:

– Беннет Пенроуз скрывался в Гунбелле недели за три до убийства Элинор Пенроуз. Он жил там под собственным именем, но фамилию изменил и назвался Йорком. Именно поэтому вы и не знали об этом, когда пытались расследовать обстоятельства ее смерти, милорд. Да, старина Беннет Йорк пытался всех нас перехитрить, но только я разоблачил его.

– Превосходно, Флэш. Он мог убить ее в надежде, что Элинор оставит ему все деньги.

– Верно. Сомневаюсь, чтобы он знал о существовании мисс Кэролайн, а если и знал, думаю, старина Беннет, как истинный мужчина, и представить не мог, что кто-то способен оставить такое состояние обыкновенной женщине.

– Кэролайн тоже может грозить опасность, но долго это продолжаться не будет. Как только мы поженимся, все ее деньги перейдут ко мне. И маленький негодяй останется с носом.

Норт откинулся на спинку стула и закрыл глаза:

– Остается только мистер Ффолкс. Не очень-то мне нравится, что он здесь живет, и, пожалуй, не стоит дольше терпеть его в Маунт-Хок.

– Советую освободить его, милорд. Сразу же после свадьбы. Только предупредите его, что он попадет на виселицу, если с вами что-нибудь случится.

– Вижу, вы все обдумали, Флэш.

– Да, милорд, так же, как и вы. Кроме того, я успел поговорить с капитаном. Ему доставит большое удовольствие объяснить мистеру Ффолксу условия его новой жизни.

Норт только усмехнулся:

– Тогда, кажется, все улажено. Однако у нас нет улик против Пенроуза. Этот чертов кинжал – где убийца спрятал его? Как только доктор Трип обрел способность говорить о трагедии, бедняга сказал, что это самый обыкновенный нож, который можно найти на любой кухне. Не охотничий, не рыболовный, ничего из ряда вон выходящего.

– Я собираюсь побывать в спальне мистера Беннета Пенроуза в Скриледжи-Холл сегодня же вечером. Наш мальчик, как всегда, будет глушить эль в Гунбелле. Посмотрим, что я смогу раскопать. Кроме того, я узнал от миссис Фрили – язык у нее длинный, сами знаете, и… – Флэш, немного помедлив, гордо выпятил грудь. – Да, это чистая правда, дамы находят меня вполне привлекательным. Ну что ж, во всяком случае, она сказала, что леди Пенроуз не первая женщина, погибшая при загадочных обстоятельствах. Три года назад еще одна дама была заколота ножом. Вдова торговца Элизабет Голдолфин, жившая около Перранпорта. Состоятельная, но в отличие от миссис Элинор отнюдь не богатая женщина.

– Еще какие-нибудь совпадения?

– Мисс Фрили упомянула, что вдова встречалась с каким-то джентльменом, но больше ничего не смогла вспомнить. Зато пообещала увидеться с приятельницами, живущими в тех местах, и постараться все разузнать подробнее.

– Прекрасно, значит, мы продвигаемся вперед и делаем явные успехи.

– Поздравляю с женитьбой на мисс Кэролайн, милорд. Прекрасная девушка, полная жизни, огня и лукавства… а уж этот ее язык… представляете, даже капитан признался, что она сможет доводить вас куда почище, чем леди Виктория! Уж с такой не соскучишься!

Норт раздраженно хмыкнул. Однако мысль о долгих ежедневных прогулках по болотам в компании гончих почему-то больше не казалась такой привлекательной.

– Постараюсь выяснить, был ли наш красавчик Пенроуз в тех местах, когда убили миссис Голдолфин. Насколько я понимаю, он уже несколько лет болтается в округе. Маленькому негодяю в то время было столько же, сколько вам. Может, он жил на ее деньги, а может… ладно, посмотрим.

В час ночи Норт все еще не спал и, облокотившись на подушки, перелистывал страницы маленького томика, взятого у Триджигла. Норт Чилтон просто не верил своим глазам. Конечно, в этот дом никогда не допускались женщины, и он не раз гадал о причинах столь странного обстоятельства, но с самого детства всякие его вопросы мгновенно и резко пресекались. Когда же мальчик пытался узнать хотя бы что-то о матери, отец коротко объяснял, что эта шлюха, развратница давно уже отправилась на тот свет, как того и заслуживала. Тогда Норт не понимал смысла грязных оскорблений, но ощущал ярость, гнев, горечь отца. Лет с пяти, когда поселился в Маунт-Хок после кончины матери, Норт уже сообразил, что лучше упоминать о ней как можно реже.

Норт покачал головой, откинулся на подушки и закрыл глаза. Слова, написанные отцом, запечатлелись в памяти огненными буквами: «Мужчины рода Найтингейлов не страдали слишком сильно, поскольку вовремя успели понять, что они не таковы, как другие. Раньше я не верил отцу и деду, но теперь верю. Клянусь всеми святыми, они оказались правы! Но, слава Богу, у меня есть сын, продолжатель рода, новое поколение Найтингейлов, следующий виконт Чилтон, а эта мерзкая распутница навеки исчезла из моей жизни. И отныне все будет хорошо. Он избежит того, через что прошел его отец. Я смогу все объяснить Норту и молю Бога лишь о том, чтобы сын выслушал меня и поверил. Норт, в свою очередь, даст Маунт-Хок наследника и поскорее избавится от шлюхи, которой по необходимости окажут честь выносить следующего Найтингейла. Мой сын будет свободен. И не испытает сердечной боли, как все мы когда-то. Он поверит мне».

Эта запись была сделана, когда Норту было всего пять лет. Он отчаянно пытался припомнить те времена, но в ушах звучали лишь вопли, крики и плач… женский плач. Плач матери? Норт не мог сказать точно. А потом он оказался здесь. Ему сказали, что мать умерла. И за этим последовали годы и годы страданий, невзгод, ненависти, злобы и полного мрака. Что же все-таки случилось?

Он снова пролистал заметки, но прочел лишь написанное отцом, и Богу известно, этого оказалось вполне достаточно. Он ужаснулся. И был потрясен.

– Милорд?

– Да, Триджигл, в чем дело?

– Осмелюсь спросить, милорд, вы прочитали книгу, которую мы принесли?

Норт откинул голову на спинку стула. Триджигл появился в тот момент, когда он сочинял объявление в «Газетт» относительно предстоящей женитьбы на мисс Деруэнт-Джонс.

– Прочел, по крайней мере ту часть, что написал отец.

– Понимаю, сэр, – кивнул Триджигл, бросив на хозяина полный надежды взгляд и стараясь держаться как можно тише, поскольку отнюдь не был глуп.

– Написано совершенно в духе отца: проклятия и вопли в адрес всех представительниц женского пола, жалость к себе, тоска, которую он постоянно топил в бутылке с бренди, ярость и бешенство. Ничего нового. Однако его состояние под влиянием деда с годами лишь ухудшалось. В моей памяти оба сохранились как безжалостные, жестокие садисты, ненавидевшие всех и вся, и, очевидно, поэтому растерявшие даже тот невеликий ум, которым наградил их Бог.

– Милорд, но он был вашим отцом!

– Да, и одновременно мерзким старым безумцем, Триджигл! Боже, как я презирал его! Но теперь хватит об этом! Через четыре дня в Маунт-Хок поселится виконтесса Чилтон. Первая… за сколько времени? Даже вы трое этого не знаете, верно? Насколько мне известно, я появился здесь лишь в пять лет, когда моя мать умерла. Но почему она не жила здесь, пока была замужем за отцом? Молчишь? Не важно. Чего еще ожидать от приспешника моего папаши! Но запомни, я не стану прятать свою жену в Лондоне, словно любовницу, и не запру навечно в одно из отдаленных поместий. Этот дом станет принадлежать ей, как и мне. И если вы не сможете смириться с этим, Триджигл, значит, всем троим придется покинуть Маунт-Хок.

– Милорд, мы останемся, чтобы охранять вас, выполнять ваши желания, заботиться о том, чтобы вы ни в чем не знали нужды.

– Не стоило говорить с тобой так резко, – вздохнул Норт. – Однако я ничего больше не желаю слышать об этом. Уходи, мне нужно дописать объявление.

Норт долго смотрел в спину эконому. Все это, конечно, вздор и чепуха, но слуги верили каждому слову, каждому обвинению. Поразительно, как горечь прошлого все еще продолжает отравлять их сердца.

И тут он представил потрясенное, но явно заинтересованное выражение лица Кэролайн, когда заставил ее придерживать юбки и сорочку и ласкал на пустынном берегу. Улыбнувшись, Норт заметил, что руки немного дрожат. Он защитит ее. И все будет хорошо. Он станет ее мужем, качество, совершенно новое для него, к которому Норт не слишком стремился до сих пор. Зато Кэролайн отныне будет всегда спать в его постели, именно там, где он хотел ее видеть, а что может быть лучше этого? Она прекрасна и, кажется, готова отдаться ему, и он желал ее больше, чем какую-либо женщину в своей жизни. Отныне не нужно будет искать женщину на ночь, содержать любовницу или заводить роман с замужней дамой – последнего, Норт, во всяком случае, избегал, как чумы.

Лишь в этот момент он понял, что причиной постоянного стремления к одиночеству, так долго владевшему им, оказались горечь и едва сдерживаемая ярость, семена которых были посеяны отцом, ненавидевшим род людской, а женщин в особенности. Вероятно, все-таки в юности Норт легче поддавался дурному влиянию, потому и пытался избежать измены и предательства, отвернувшись от людей и посчитав, что не нуждается ни в чьем обществе.

В отличие от Кэролайн он не понимал, как бедна его жизнь. В отличие от Кэролайн ему необходимо было показать свет, радость и счастье, вывести его из мрака скорби и разочарования. Он станет мужем Кэролайн. И получит право смеяться всю оставшуюся жизнь.

Глава 19

Разбудил Кэролайн пронзительный вопль. Девушка испуганно вскочила и, отбросив одеяло, метнулась к двери, надевая на ходу халат. Уже оказавшись в коридоре, она снова услышала крик – на этот раз едва слышный, словно кричавшему зажали рот. Небо, да это же Элис! Кэролайн помчалась к комнате девочки и распахнула дверь. На маленьком столике у кровати горела единственная свеча. Ей не привиделся кошмар. Беннет придавил девушку к перине, стараясь раздвинуть ей ноги. Элис отчаянно сопротивлялась. Беннет, размахнувшись, ударил ее по лицу.

– Заткнись, дрянь! Заткнись! Если бы ты не хотела этого, сейчас не бегала бы с брюхом! Закрой рот и лежи смирно!

– Нет, нет, – лепетала Элис, продолжая вырываться.

– Беннет!

Он неожиданно замер. Прошло несколько мгновений, прежде чем Беннет повернулся к Кэролайн. Та запахнула пеньюар, свободной рукой откидывая растрепавшиеся волосы. Беннет непонимающе тряхнул головой.

– Кэролайн? Что ты здесь делаешь?

– Клянусь Богом, ты пьян, грязная свинья! Немедленно встань!

– О нет, она здесь и будет моей! Видела бы ты, как она весь день на меня посматривала! Только что не умоляла прийти к ней ночью.

Кэролайн в который раз пожалела, что при ней нет пистолета, но ничего не поделаешь, приходилось действовать тем, что под рукой. Подняв тяжелую дубовую скамеечку для ног, обитую красивой гобеленовой тканью, она спокойно сказала:

– Беннет, я с тобой говорю. Может, все-таки повернешься в мою сторону?

– Убирайся, Кэролайн, если не хочешь, чтобы и с тобой было то же самое, – пригрозил Беннет, но не успели слова слететь с языка, как он, что-то поняв, замер.

– Нет! – охнул он, опомнившись и отскакивая от Элис. – Нет, Кэролайн!

Но поздно. Кэролайн, собрав все силы, опустила табурет на его голову и, отступив, молча наблюдала, как он обмяк и медленно падает. Элис пришлось оттолкнуть Беннета, чтобы тот не свалился на нее.

– О, мисс Кэролайн, клянусь, я не просила его приходить! Даю слово, мисс…

– Тише, Элис. Погоди, я проверю, жив ли чертов негодяй.

Встав на колени, Кэролайн прижала ладонь к сердцу Беннета.

– Не умер… как жаль… – покачала она головой, поднимая глаза на Элис, выглядевшую совсем ребенком, бледным, осунувшимся и дрожащим.

– Он принудил тебя, Элис?

Девушка покачала головой; выбившиеся из косы прядки светло-каштановых волос спадали на лоб и щеки.

– Нет, только набросился на меня и ударил.

– Я услыхала твой крик и тут же прибежала.

– Как я рада! Он не думал, что я закричу. Мне на несколько секунд удалось вырваться, только он уже был в такой горячке, что ничего не понимал. И продолжал обзывать меня совсем как викарий.

– Знаю, знаю, – прошептала Кэролайн и, охваченная внезапной яростью, пнула Беннета ногой в ребра. Жаль, что мистер Пламберри не валяется рядом, она показала бы им обоим!

– Ну вот, – выдохнула она, – теперь мне легче. – Переступив через Беннета, она села на край кровати и, обняв Элис, прижала к груди.

– Все кончено, и тебе нечего бояться. Клянусь, такого больше не случится. Даю слово. Хочешь как следует дать ему хорошего пинка, Элис?

Элис немедленно перестала плакать и осторожно отстранилась:

– Пинка?

– Ну да, за то, что он пытался сделать с тобой.

Элис тревожно моргнула, но неожидано, сообразив что-то, улыбнулась.

– О да, – выдохнула она. – О да! – Она медленно спустила ноги с постели, встала над Беннетом и ударила его ногой в бок.

– Еще раз, Элис. Он вполне это заслужил.

Элис не нужно было упрашивать. Она снова лягнула Беннета и удовлетворенно объявила:

– Это было вело… великолепно! Мисс Кэролайн, поверите, я даже ногу ушибла об этого проклятого мерзавца!

– Господи Боже, что здесь происходит? Кэролайн!

На пороге появился задыхающийся Оуэн. Он, по всей видимости, бежал так быстро, что даже не успел завязать халат.

– Беннет! Этот проклятый ублюдок! Я…

– Ты ничего не сможешь ему сделать, по крайней мере сейчас, так что успокойся. Спасибо за то, что пришел так быстро. А, вот и Эвелин с Мэри Патрисией!

Девушки, конечно, не так спешили, поскольку тяжелые животы мешали двигаться.

– Какое несчастье, – охнула Эвелин, с первого взгляда поняв, что произошло, – бедная девочка!

– Все обошлось, – заверила Кэролайн. – С ней ничего не случилось. Элис только что пару раз врезала что было сил по его жалким ребрам. Не беспокойтесь, с Элис все будет в порядке. Однако я бы хотела попросить мисс Мэри Патрисию принести Элис стакан теплого молока, чтобы она немного успокоилась, прежде чем вздумает наградить и нас пинками.

Элис хихикнула. Человек, едва не изнасиловавший ее, лежал на полу, однако она хихикнула. Кэролайн так обрадовалась, что была готова танцевать.

– Превосходная идея, мисс Кэролайн, – кивнула мисс Мэри Патрисия.

– Оуэн, пожалуйста, втащи Беннета в его спальню. Господи, да у него кровь на голове. Может, стоит позвать доктора Трита? – Оуэн не считал, что нужно вообще кого-то звать, кроме разве палача, но Кэролайн при виде крови, сочившейся из раны на голове, вздохнула: – Поезжай за доктором Тритом, Оуэн. Не хватало еще, чтобы Беннет отправился в ад прямо здесь, в Скриледжи-Холл. В конце концов, Оуэн, именно я его ударила, и, случись что, меня отправят на виселицу за убийство.

– Пусть хоть сгниет, Кэролайн.

– Можно я еще раз ударю его, мисс Кэролайн?

– Жаль, конечно, но не стоит.

Кэролайн вместе с Оуэном поволокли Беннета в его спальню и кое-как взвалили на постель. Пока Кэролайн наспех перевязывала рану, Оуэн быстро одевался:

– Я вернусь, как только смогу. Если этот ублюдок очнется, огрей его по голове еще раз.

Кэролайн почти безуспешно попыталась выдавить улыбку. После ухода Оуэна она оставила Беннета и вернулась к Элис. Подруги утешали ее, как могли, поили молоком, гладили по голове, говорили, как она сильна и как отделала несчастного подонка.

– Он мертв, мисс Кэролайн? – осведомилась Эвелин.

– Нисколько. Этот негодяй к тому же пьян, и надеюсь, что он проснется на следующее утро с самой ужасной головной болью, которую только можно себе представить! А уж его ребра точно будут все в синяках. Так что не стоит беспокоиться об этом.

Но Кэролайн тем не менее тревожилась. Если Беннет останется здесь, всегда будет существовать возможность, что он попытается снова напасть на девушек. Она покачала головой:

– Как я рада, что услыхала твой крик, Элис, и вовремя успела!

– Но я смогла крикнуть только однажды, да и то тихо, пока он не закрыл мне рот рукой.

– Но я слышала тебя так ясно, будто все происходило в моей спальне! Такой громкий вопль!

– Нет, мисс, честное слово, я просто счастлива, что разбудила вас, но все-таки знаю, что пищала, совсем как крохотный мышонок.

Именно Бесс Трит объяснила, в чем дело, пока доктор Трит зашивал рану Беннета.

– Видите ли, позади спален есть несколько соединяющихся друг с другом дымоходов. Самый большой ведет из комнаты Элис в вашу. Дымоход, словно тоннель, усиливает каждый звук.

– Так этот ужасный вопль был всего-навсего слабым плачем?

– Совершенно верно. Думаю, дело в том, что у деда последнего сквайра Пенроуза были жена и любовница. Он отослал жену в Лондон заказать новый гардероб, а в ее отсутствие велел выстроить потайной ход, после чего поселил в доме любовницу под видом гувернантки. Умная жена быстро разгадала все, но поскольку ничего не теряла и, наоборот, стала гордой обладательницей богатых нарядов, не стала поднимать шума. Говорят, что в те времена ее спальня была самой последней по восточному коридору.

– Как интересно! Никогда бы не заподозрила!

Бесс Трит рассмеялась.

– Думаю, жена не осталась внакладе, потому что с тех пор каждый год отправлялась в Лондон за новыми платьями и тратила на них немалые деньги, причем муж и слова не говорил.

Кэролайн тоже рассмеялась.

– Нет, Бесс, это все чистые фантазии, – возразил доктор Трит, обрезав нитку и начиная перевязывать Беннету голову. – Просто одна из тех историй, которые любят рассказывать долгими зимними вечерами. Ну вот, он приходит в себя. Жаль, что только сейчас. Не возражал бы против того, чтобы он как следует почувствовал боль от иглы, пусть хоть на несколько секунд!

– Бенджи, как можно! Ведь ты врач!

– Что ж, мерзкий пьянчуга заслужил бы это за все, что пытался сотворить.

Беннет, застонав, попытался отстраниться, но доктор велел:

– Лежите смирно, я почти закончил. Хныкайте сколько хотите, но не шевелитесь.

Когда он отошел, Беннет поднял глаза на стоявшую рядом с постелью Кэролайн.

– Ты? – пробормотал он, коснувшись кончиками пальцев готовой расколоться от боли головы. – Ты ударила меня скамьей!

– Радуйся, что при мне не было пистолета, иначе я наверняка пристрелила бы тебя, жалкое подобие мужчины!

– Послушай, Кэролайн, шлюшка сама набивалась, она хотела меня, она…

Кэролайн схватила скамеечку для ног, стоявшую у камина перед большим мягким креслом, и подняла над головой:

– Продолжай, Беннет.

Взглянув на девушку, он с трудом пожал плечами.

– Не хочешь верить – дело твое. Оставь меня в покое. Черт, ребра горят, словно обожженные!

Доктор Трит и не подумал предложить ему настойки опия, просто посоветовал несколько дней пролежать в постели.

– Ни спиртного, ни женщин, – велел он, – иначе существует опасность заражения, а мозговая горячка почти наверняка кончается смертью.

– Прекрасно придумано, – кивнула Кэролайн, как только они вышли в коридор.

– Вот именно, – хмыкнул он. – Ну а теперь, Кэролайн, я хочу осмотреть вас и убедиться, что все в порядке.

– Меня? Да я свежа, как майское утро! Это Элис нуждается в осмотре.

– Обязательно, но только после вас. Бесс немедленно отправится к Элис и начнет без меня.

Бесс молча улыбнулась, кивнула и зашагала по коридору, к спальне Элис.

– Ну же, дорогая моя, пойдем.

Войдя в комнату, доктор велел Кэролайн сесть на постель и послушал сердце. По правде говоря, он вообще не позаботился осмотреть ее и, выпрямившись, без предисловий сказал:

– Меня невероятно беспокоит кое-что, Кэролайн, как, впрочем, конечно, и вас. Поскольку вы и Норт собираетесь завтра пожениться, не думаю, что…

Но Кэролайн, не дав ему договорить, улыбнулась и протянула руку.

– Не волнуйтесь, доктор Трит, я знаю, что делаю. Вот увидите. Кстати, и Элис, и я со всех сил пинали Беннета в бок. Я очень довольна, что у него все ноет.

И, рассмеявшись, обняла доктора и поцеловала в щеку:

– Не нужно зря тревожиться.

– Элис совершенно здорова, – сказала с порога Бесс. – Никаких болей, только немного разнервничалась, что вполне понятно при подобных обстоятельствах. Дать ей укрепляющую микстуру?

– Нет, только капельку опия в молоке. Она сразу же заснет.

После отъезда Бесс и Бенджамена Кэролайн вместе с окончательно проснувшейся миссис Трибо обошли весь дом, желая убедиться, что все окна и двери как следует заперты.

– Конечно, поскольку мистер Пенроуз живет здесь и имеет вторые ключи, это просто глупо, – призналась Кэролайн. – Но так я себя лучше чувствую.

Она отослала миссис Трибо в постель, уложила Элис, велела Эвелин и мисс Мэри Патрисии идти спать и направилась к себе. Оказавшись в спальне, Кэролайн глубоко вздохнула, поскорее заперла дверь и только потом потянулась и потерла шею, чувствуя, как усталость тяжелит веки. Пора ложиться. Кэролайн начала было развязывать пояс халата, но тут за спиной раздался мужской голос:

– Пожалуйста, не раздевайтесь, мисс Кэролайн.

Девушка испуганно обернулась, прижав руку к груди.

– О, я едва в обморок не упала! Флэш Савори, как вы здесь оказались?

– Я уже довольно давно в доме, просто не хотел показываться, боялся, что добрый доктор не так меня поймет. Нужно было обыскать спальню Беннета. Вы огрели его по голове, Кэролайн? Я верно понял?

– Да, он пытался изнасиловать Элис, а ведь ей всего четырнадцать, только четырнадцать, и девочка к тому же беременна. Я заставила ее как следует врезать ему ногой по ребрам. Она сразу почувствовала себя немного сильнее!

– И правильно сделали. А где же Оуэн?

– Оуэн? Создатель, да я же послала его за доктором Тритом, а потом совсем о нем забыла. Тут его нет?

– Не видел.

Кэролайн неожиданно усмехнулась:

– Зато я, кажется, знаю. Собственно говоря, мы должны были услышать… – И, склонив голову набок, торжествующе показала на дверь, из-за которой раздавались мужские голоса.

– Точно. Он съездил за его милостью, – кивнул Флэш. – Сообразительный молодой человек, этот Оуэн. Зато ваш нареченный, кажется, чем-то расстроен.

Но он оказался не прав. Норт был не просто расстроен, он был в бешенстве. С силой распахнув дверь, он ворвался в комнату и увидел Кэролайн в полураспахнутом халате и с растрепанными, беспорядочно падавшими на плечи волосами.

– Какого дьявола ты тут натворила, Кэролайн Деруэнт-Джонс?! Проклятие, я не могу оставить тебя одну даже на час без того, чтобы ты не попала в очередную беду и не затеяла драку! Клянусь, что поседею и умру раньше времени от твоих выходок, не дожив и до тридцати! А, это вы, Флэш? Что это, спрашивается, вы делаете в спальне Кэролайн? Жалкий ублюдок, если ты осмелился коснуться…

Кэролайн, рассмеявшись, шагнула к Норту и обняла. Прошло несколько мгновений, прежде чем он опомнился и прижал ее к себе.

– Все в порядке, Норт. Все в порядке. Жаль, что Оуэн не предупредил меня, когда отправился за тобой. Я бы его отговорила. Но с твоей стороны очень мило приехать так быстро. Ох, да ты еще не отдышался!

Она поцеловала его прямо на глазах Оуэна и Флэша сладостным целомудренным поцелуем, пронзившим, однако, Норта, словно удар молнии. Сжав руки Кэролайн, он отодвинул ее от себя.

– Расскажи, что здесь произошло, черт побери! И что этот ухмыляющийся подонок делает в твоей комнате?

– Хорошо, но сначала давайте спустимся вниз и я налью вам бренди.

Потребовались не один, а два бокала бренди и множество вопросов со стороны Норта, прежде чем тот наконец не успокоился. Он встал у камина, долго разглядывая сапоги, прежде чем выговорить:

– Пойдем, Флэш! Мы вдвоем обыщем комнату этого проклятого мерзавца. И если отыщем что-нибудь, вышвырнем его из окна.