Текст книги "Наследство Найтингейлов"

Глава 23

– Какого черта вы сюда явились, Пенроуз?

– Мне все надоело! – завопил тот. – По какому праву, Кэролайн, ты увезла моих беременных горлинок? Разве не помнишь, что тетя Элинор назначила попечителями нас обоих? А тут еще этот жалкий вор, папаша Оуэна, Роланд Ффолкс, остался переночевать и уговорил меня сыграть партию в вист! Гнусный шулер, понятно? Гнусный! Ограбил меня до нитки, выманил последнюю гинею! Последнюю! Без конца подливал бренди, правда, очень хороший, но вконец затуманивший мозги. Я бы столько не пил, конечно, но он все подливал и подливал, а утром, подумать только, этак снисходительно ухмыляется и советует мне никогда не пить за картами. Проклятый напыщенный старый осел! Уехал с моими денежками!

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Кэролайн. – Надеюсь, он вернется в Ханимид-Мэнор.

– Довольно, Пенроуз, – велел Норт таким тихим, спокойным тоном, что Кэролайн съежилась от страха: сейчас перед ней вновь стоял прежний, мрачный, зловещий и, возможно, очень опасный Норт Найтингейл!

– Но…

– Молчать! Послушайте меня внимательно. Беременные леди здесь, в Маунт-Хок, поскольку никто не может быть уверен в том, что, останься они в Скриледжи-Холл, вы не опуститесь до насилия. Да, да, я знаю все о том, как вы попытались изнасиловать Элис, несчастную четырнадцатилетнюю девочку. Только последний подлец способен на такое!

– Ей скоро исполнится пятнадцать, и все это гнусная ложь! Зачем ты все придумала, Кэролайн? Грязная шлюшка заигрывала со мной, терлась о меня, как кошка, пускалась на все уловки, только что сама не просила меня прийти и взять ее. Мне не очень-то и хотелось из-за этого отродья в ее брюхе, но она хотя бы не смогла обвинить меня в том, что я отец ублюдка. Проклятие, какой же я подлец?! И хотя девке еще и пятнадцати нет, выглядит она на все шестнадцать.

– Беннет, – вмешалась Кэролайн, предостерегающе положив ладонь на руку Норта, – прошу, подумай хорошенько над моим предложением. Я заплачу тебе пять тысяч фунтов за отказ от попечительства над девушками и передачу мне всех прав. И ты немедленно покинешь Скриледжи-Холл. Мало того, уедешь из Корнуолла и больше никогда не вернешься. Деньги будут выплачены, но лишь в том случае, если ты перестаешь быть моим компаньоном.

– Пять тысяч фунтов?

Норт не вмешивался в разговор и выглядел сейчас всего лишь заинтересованным наблюдателем, но Кэролайн, зная его лучше, чем вообще возможно узнать кого бы то ни было за столь короткое время, успела заметить веселую усмешку, кривившую уголки рта. Да-да, ошибиться невозможно. Она не подведет его. Не имеет права.

– Да, пять тысяч. Мистер Броган может составить договор, тебе остается лишь подписать его.

– Десять тысяч, Кэролайн, и не гинеей меньше. Наверняка моя доля стоит вдвое дороже! Просто пытаешься воспользоваться моей бедой, поэтому и заставила Ффолкса подпоить меня и обыграть.

Норт, внимательно изучавший свои ухоженные ногти, предложил, не поднимая головы:

– Позволь мне прикончить его, Кэролайн. Поверь, он и пяти тысяч не стоит. Да, пожалуй, это – лучшее решение. Отправлю на тот свет быстро, без лишних слов, и тогда нам никогда в жизни не придется больше видеть эту мерзкую физиономию. Можно похоронить его под яблоней. Вряд ли кто-нибудь хватится. И уж конечно, никому не будет дела.

Беннет поперхнулся и поспешно вставил:

– Хорошо, согласен на семь.

Торг продолжался в самой цивилизованной манере до тех пор, пока обе стороны не согласились на шесть тысяч триста фунтов.

– Но этого не хватит, чтобы заполучить наследницу, – заспорил Беннет.

– Возможно, – согласился Норт, щелчком смахивая с рукава невидимую пылинку, – но вполне достаточно, если, конечно, отказаться от карт, бренди и хорошенько поработать мозгами. На такие деньги можно жить вполне сносно и довольно долгое время. Позвольте мне объяснить без обиняков, Пенроуз, – я вас спасаю. Иначе вам придется умереть с голоду, потому что могу поклясться, ни единая душа в мире не пожелает вам одолжить хотя бы гинею или предложить тарелку супа.

– Согласна, – кивнула Кэролайн, подходя к дверям библиотеки. – Кроме того, ты сам предложил отказаться от всего за пять тысяч. В чем дело, Беннет? Куда девалось твое очарование? Или засомневался в том, что добьешься успеха?

– Нет, конечно, мне все удастся. Просто нравится сознавать себя совладельцем имения в Корнуолле. И будущий свекор тоже посчитал бы меня куда более важной персоной, если объявить, что я живу в таком доме, как Скриледжи-Холл… Гром и молния, да ты босиком! – неожиданно задохнулся Беннет. – Ангелы небесные, голые ноги!

– Пенроуз, – со зловещей мягкостью пояснил Норт, – у Кэролайн такие изящные ножки! Я испытываю огромное удовольствие, когда смотрю на них.

Кэролайн, безмолвно тряхнув головой, рывком распахнула двери. И едва не сбила с ног Триджигла и Кума. Оба не выказали ни малейшего смущения, хотя их только что застали за столь неподобающим занятием, как подслушивание.

– Я не слышал ваших шагов, мисс, – объявил Кум вместо извинения. – Ах да, это, должно быть, из-за того, что вы босая, как весьма громко воскликнул мистер Пенроуз. Это неприлично. Смотреть стыдно.

И, поглядев на Норта, осведомился:

– Милорд, что прикажете делать нам?

Кэролайн неловко откашлялась:

– Пожалуйста, немедленно пошлите кого-нибудь за мистером Броганом, Кум. Немедленно.

– Милорд?

– Вы слышали ее милость, Кум, – процедил Норт.

– Не уверен, стоит ли мне соглашаться, – снова завел Беннет. – Придется отказаться от всего и навсегда.

Норт молча обернулся и взглянул на него. Он и слова не произнес, просто смотрел на Беннета, и Кэролайн успела заметить, что муж даже не сжал кулаки. Наоборот, выглядел абсолютно хладнокровным и спокойным. Сама она готова была наброситься на кузена и мечтала лишь об одном, чтобы тот дал ей хоть какой-то повод для драки. Какая это была бы радость, – видеть жадного ублюдка, распростертого на полу библиотеки! Но Беннет чисто звериным инстинктом понимал, что сейчас лучше не поднимать шума.

Наконец Норт взял его за руку, вывел из комнаты и приказал:

– Можете подождать в холле, Пенроуз, только держите при этом рот на замке.

Возвратившись в библиотеку, он прикрыл дверь и начал необычайно внимательно ее рассматривать.

– Что ты делаешь, Норт? – удивилась Кэролайн.

– Вспоминаю, не сохранился ли где ключ от этой двери.

– Можно продеть в ручку стул, – посоветовала она.

– Нет, мне нужен обыкновенный надежный ключ. Такой, который можно повернуть в скважине, чтобы сюда не ворвались ни Триджигл, ни Кум, ни даже Полгрейн, если тому придет фантазия покинуть кухню.

Кэролайн подошла к окнам, выходившим на восточную сторону Маунт-Хок, и невольно залюбовалась крутым склоном холма, усеянным обломками скал и камешками до самого подножия, где тускло сверкала узкая извилистая лента ручья. За спиной раздался голос Норта:

– Теперь нам не хватает только, чтобы неожиданно появился Роланд Ффолкс и, размахивая пистолетом, потребовал остаток твоего состояния или пристрелил бы меня и силой принудил тебя стать его женой.

– Я просто седею от ужаса при одной мысли об этом, – призналась Кэролайн. – Вот, посмотри, прямо над правым виском белый волос.

– Гром небесный! Так ты лгала мне! Я считал тебя юной красавицей, а ты, оказывается, всего за ночь превратилась в старуху! Обманула мужа, волчица в овечьей шкуре, дряхлая кляча в одеждах девственницы!

– А знаешь, Норт, – задумчиво протянула Кэролайн, – все это довольно забавно. Ты такой остроумный человек, и когда смеешься, кажется, искренне наслаждаешься жизнью. Где тот романтический герой, мрачный и зловещий, за которого я выходила замуж? Именно ты оказался не тем, за кого себя выдавал. Обещал, что будешь всегда серьезным, никогда не улыбнешься, не заговоришь и станешь вести себя как можно более таинственно. А с тех пор даже ни разу не отправился с гончими на болота.

– Будь я проклят, если знаю, что с ним случилось, Кэролайн! Может, он наконец понял, что демонический вид и хмурое лицо вовсе не так уж симпатичны, а одинокая жизнь довольно скучна и утомительна.

К концу дня Беннет Пенроуз оказался обладателем шести тысяч трехсот фунтов и передал Кэролайн права на все, о чем только мог вспомнить мистер Броган. Норт, Кэролайн и три беременные дамы вышли на древние ступеньки крыльца, чтобы проводить его. Мистер Броган, извинившись, отбыл на встречу с другом, хотя Кэролайн заподозрила, что на самом деле этот «друг» носит юбки и находится с поверенным в гораздо более близких отношениях, чем обыкновенная дружба. Мистера Брогана выдали глаза: слишком блестящие, взгляд отсутствующий, словно он находился за много миль от Маунт-Хок. Интересно, была ли тетя Элинор для своего поверенного не просто другом? Миссис Фрили была права: мистер Броган красивый мужчина. Ему давно пора обзавестись женой.

Кэролайн заметила, что Элис боязливо прижимается к Эвелин и та ободряюще гладит девочку по руке.

– Милорд!

– Слушаю, Триджигл.

– Трое слуг женского пола выражают недовольство своими комнатами.

– Но я сама выбрала им спальни, Триджигл. Три комнаты, расположенные рядом в восточном крыле. Очень уютные.

Триджигл казался таким же немым, как огромные дубовые двери.

– Триджигл, – очень тихо велел Норт, – думаю, лучше во всем признаться.

– Э-э-э, хорошо, милорд. Видите ли, дело в том… мы посчитали, что эти комнаты недостаточно хороши для слуг женского пола, присутствие которых здесь нежелательно и совершенно не нужно, и поэтому решили отвести им более роскошные покои.

– И где же вы их поселили, Триджигл?

– На третьем этаже.

– Где именно? – продолжал допрашивать Норт тихим зловещим голосом.

– Как раз под чердаком… очаровательная комната, и зимой там так тепло.

К удивлению Норта, Кэролайн расхохоталась:

– Неплохая попытка, Триджигл, но неужели вы думали, что вам это сойдет с рук?

– Оставалось надеяться только на то, что они проникнутся к нам таким отвращением, что немедленно и без всяких объяснений покинут Маунт-Хок, – вздохнул Триджигл, упершись взглядом в какое-то ему одному видимое место над плечом Кэролайн. – Самая старшая, миссис Мейхью, угрожала даже пожаловаться вам, и поэтому я посчитал, что приличнее будет, если сначала вы все услышите из моих уст.

Кэролайн укоризненно покачала головой.

– Пожалуйста, Триджигл, отведите их в те комнаты, что выбрала я. И постарайтесь проявить хоть немного терпения. Я знаю, это трудно, но видите ли, милорд теперь женатый человек, а в таких случаях без служанок и горничных просто не обойтись.

– И больше никаких выходок, Триджигл, – предупредил Норт. – Надеюсь, это понятно?

– Вы говорите так спокойно, так мрачно и жестко, что просто невозможно не понять, милорд. Ужин готов, милорд. То есть Полгрейн приготовил ужин для вас и для нее. Просто не знаю, что делать с остальными гостями.

– Почему бы тебе не пойти со мной, Триджигл? – вкрадчиво предложил Норт. – Мы все обсудим, и, кроме того, я хотел поговорить насчет странных лиц, появляющихся в окнах. – Подмигнув Кэролайн, он железной хваткой сжал руку эконома и потащил его в дом. До Кэролайн только сейчас дошло, что на месте Норта должна быть она. Ей следовало отчитать Триджигла и раз и навсегда положить конец фокусам обезумевших стариков. Теперь Кэролайн хозяйка в этом доме, и именно она, а не муж, перехитрила утром Полгрейна, заставив приготовить великолепный завтрак. Правда, все еще впереди, и для решительных поступков у нее сколько угодно времени! И она отправилась к горничным и попыталась успокоить их разгулявшиеся нервы, объяснив, что они попали в дом, хозяйство которого велось исключительно мужчинами. Беседа Норта с экономом увенчалась успехом, поскольку стол к ужину был накрыт на шестерых, а блюда отличались удивительным вкусом и разнообразием – от кур под соусом карри до уток по-французски, тушенных в бордо, и камбалы с приправой из чеснока и горчицы.

– Жаль, что меня не было, когда вы торговались с этим мерзавцем Беннетом, – вздохнул Оуэн. – Но по крайней мере он убрался отсюда, как и отец. Уверен, что он отказался от всего, Кэролайн?

– Мистер Броган стоял над ним и следил за каждым движением, – успокоил Норт. – Не волнуйся, Оуэн.

– Вот видишь, – заметила тут Элис, – говорила же я, что все будет в порядке. У тебя больше нет причин для страха.

– Аминь, – вставила Эвелин. – Гнусный, подлый негодяй.

– Тише, тише, – покачала головой мисс Мэри Патрисия, – леди так не выражаются, Эвелин, даже когда искренне возмущены недостойным поведением мужчины.

Но Эвелин только дерзко умехнулась:

– Прекрасно. Скажем, Беннет Пенроуз далеко не безупречная личность.

– Безупречная? – протянула мисс Мэри Патрисия. – Превосходное определение, Эвелин.

– Я слышала, как его милость сказал это мисс Кэролайн. Что-то насчет того, будто ее исполнение было безупречным, и при этом казался таким довольным… вот я и решила, что это, должно быть, нечто прекрасное.

– Вот как? – удивился Оуэн. – Не знал, что ты играешь на каком-то инструменте, Кэролайн.

Ужин проходил мирно и весело, до тех пор пока Триджигл вновь не появился в столовой: подбородок поднят, взгляд устремлен в пространство, губы поджаты. Подойдя к хозяину, он наклонился и прошептал ему на ухо:

– Доктор Трит здесь, милорд. Похоже, что еще одна Особа Женского Пола убита.

– Что? – закричал Норт, вскакивая. – Невероятно! Триджигл, признавайся, что выдумал это!

Глава 24

Миссис Нора Пелфорт лежала лицом вниз на берегу у Сент-Эгнес-Хед. Волны лениво играли безжизненным телом. Волосы слиплись от крови, одна прядь обвивала рукоятку воткнутого в спину ножа. Море успело сорвать с нее почти всю одежду, и вздувшаяся кожа была покрыта ссадинами и царапинами. Норт встал на колени около Бенджамена Трита:

– Не можете сказать, сколько она пробыла в воде, сэр?

Не получив ответа, Норт поднял глаза. Голова доктора была опущена, глаза закрыты, губы сжаты в тонкую болезненную линию.

– Она была моим другом, – наконец выдавил он измученно. – Будь все проклято, Норт! Она была моим другом. И после смерти Элинор меня спасла лишь ее доброта. Нора утешала меня, всегда была готова выслушать и оказывалась рядом, когда боль становилась невыносимой. Проклятие, Норт, я так устал от смерти, так устал! А теперь снова насилие и гибель. Норт, я этого не выдержу.

– Давайте унесем ее, сэр. Лучше завернуть миссис Пелфорт в одеяло.

Доктор Трит, словно в трансе, поднял голову и уставился на Норта.

– Простите меня, – выдохнул он, покачивая головой. – Простите. Боюсь, вы правы. Она не должна больше лежать здесь. У Норы были такие прекрасные рыжие волосы, она так гордилась ими, а теперь в прядях запутались водоросли, и все покрыто кровью.

Кэролайн стояла на вершине утеса вместе с Оуэном и несколькими обитателями Гунбелла и Сент-Эгнес, когда на узкой тропинке показалась скорбная процессия: впереди Норт, с перекинутым через плечо телом, позади – сгорбленный доктор Трит.

– Да, – заметил один из горняков, отшвырнув ногой комок глины, – еще одну из наших женщин прикончили.

– И за что?

– Просто так, вот за что, – вмешался второй.

Кэролайн узнала подавальщика из пивной миссис Фрили в Гунбелле.

– Мисс Мег это не понравится, говорю я вам. Кто же убивает наших женщин?

Норт осторожно положил миссис Пелфорт в фургон и накрыл шерстяным одеялом. При жизни она была довольно хорошенькой, не старше тридцати пяти, с вьющимися волосами и спокойными темно-синими глазами. Ее муж был когда-то обойщиком в Тревеллесе, и Нора вот уже несколько лет как овдовела. Дети давно выросли, она жила одна, если не считать слуг. Норт едва знал миссис Пелфорт, и вот теперь она мертва, зарезана, совсем, как Элинор Пенроуз. Иисусе, что с ними происходит?!

– Ее все здесь любили, – вздохнул горняк. – Никогда не задирала нос. Кто расправился с ней? Милорд, вы здешний судья. Найдите злодея.

Норт только сейчас узнал Пиллета, шахтера с рудника «Уил Дэвид».

– Я сделаю все, что смогу, Пиллет, все, что смогу. – И, повернувшись к Оуэну, добавил: – Узнай, где сейчас Беннет Пенроуз.

Оуэн, кивнув, быстро ушел. Мужчины тихо переговаривались, качая головами, и наконец нехотя разбрелись по домам. Только ближе к полуночи Норт и Кэролайн смогли добраться до спальни. Норт споткнулся о стоявший не на месте табурет, выругался сквозь зубы и отшвырнул его ногой.

– Интересно, уж не Триджигл ли специально поставил его здесь? Может, надеялся, что ты упадешь и сломаешь свою прелестную шейку, мерзавец этакий!

Он замолчал, прислушиваясь к громкому звону огромных напольных часов, бивших полночь, невероятно уродливому произведению рук брюссельских часовщиков, стоявших в холле Маунт-Хок и переживших несколько поколений Найтингейлов. Проклятое чудище! Не меньше двухсот лет, и никак не сломаются! С какой радостью Норт велел бы их выкинуть!

– О чем ты думаешь, Норт?

– Что? О, просто прислушивался к чертовым часам. Отвратительный звук! Скорее, какой-то странный скрежет, не находишь?

– Да, ты прав. Словно задыхающийся от гнева человек пытается кричать.

– Мне нравится твой образ мыслей, Кэролайн, пожалуй, не стоило идти сегодня со мной на берег.

– Но я не могла иначе. Что же происходит? И можно ли все это понять?

Норт подошел к камину, встал на колени и разжег огонь.

– Я послал Оуэна проверить, куда девался Беннет. Он, вероятно, уже успел уехать, но кто знает? Конечно, нам ясно, что он не убивал твою тетю, но возможно, заметь, только возможно, расправился с миссис Пелфорт.

– Но зачем ему это?

– Бог знает! Может, она давала ему деньги. Что, если он был любовником Норы, и она устала от него или он от нее, особенно теперь, когда на Беннета свалилась неожиданная удача. Во всяком случае, мы все узнаем утром. Послушай, Кэролайн, становится холодно. Хочешь остаться сегодня в этой спальне?

– Это зависит от того, где будешь спать ты. Я только хочу быть с тобой.

Норт поднялся, подошел к жене и, сжав ее лицо большими ладонями, прошептал:

– Мне нравится не только твой ум, Кэролайн Найтингейл, но и ты сама. Необыкновенная женщина.

И начал целовать ее. До этой минуты Кэролайн считала, что смертельно измучена и устала так, что тут же заснет. Но свинцовое чувство тяжести рассеялось, как дурной сон, а на смену пришла бурлящая энергия, мгновенно унесшая ее за облака, пробудившая неудержимое желание пуститься в пляс и целовать Норта, пока тот не застонет от наслаждения. Он повернул Кэролайн к себе спиной, поднял тяжелое покрывало каштановых волос и, наклонившись, принялся покусывать и осыпать поцелуями ее уши и шею.

– Очень мило, жена, очень, – заверил он, но Кэролайн вывернулась, почувствовав, как язык легонько щекочет нежную мочку.

– Я хочу видеть тебя, – раскапризничалась она. – Всего, с головы до ног, пожалуйста!

– Снова оказаться в твоей власти? Обнаженным? Как прошлой ночью?

Кэролайн торжественно кивнула:

– Думаю, мне будет очень полезно как следует познакомиться с твоим телом, теперь, когда я немного пришла в себя. Да, только начнем медленно-медленно, чтобы я не испугалась и не упорхнула в ужасе из спальни.

Норт погладил ее по щеке, отступил, и не прошло и трех минут, как он, оставшись обнаженным, лукаво улыбался жене.

– Возьми меня, Кэролайн, – объявил он, широко раскинув руки. – Приказывай, что делать, чтобы угодить тебе.

Глаза Кэролайн вспыхнули от возбуждения и предвкушения новых наслаждений. Пальцы дрожали от нестерпимого желания дотронуться до Норта.

– Ложись на постель, Норт, на спину, пожалуйста.

Он растянулся посреди широкой постели и с надеждой осведомился:

– Может, собираешься привязать мои руки к спинке кровати?

Кэролайн по-птичьи склонила голову набок:

– А это еще зачем?

Норт расхохотался над ее невинностью.

– Чтобы полностью повелевать мной. А иначе мне может взбрести в голову неожиданно наброситься на тебя, повалить на кровать и одолеть своей мужской силой, напугать и принудить к повиновению. Вдруг похоть завладеет мной, и тогда ты погибла.

– Вожделение может захватить и меня, Норт. Это звучит немного странно еще и потому, что вчерашней невесте не подобает знать о подобных вещах. Наверное, мне следует держаться скромно, целомудренно и благоразумно… но я не такая. Где твои галстуки?

К тому времени когда она ухитрилась обмотать его запястья полосами белого шелка, оба весело смеялись.

– Ну вот, теперь ты по-настоящему в моей власти, Норт Найтингейл.

– Да, – протянул он задумчиво, – ты, кажется, вполне довольна собой.

– Как! Ты уже жалеешь, что отдался мне на милость?

– Нет, просто думал, что, может быть, следует написать собственное руководство для женихов. Заверить их, что если на вторую ночь новобрачной придет в голову привязать их к кровати, значит, так и нужно, и они не должны тревожиться, если жена начнет прыгать через ограду сада или пытаться играть сюиты Баха, сидя в ванне. Следует исполнять любые желания дамы.

– Прекрасная мысль! – кивнула Кэролайн.

Встав с постели, она зажгла свечи и начала раздеваться, возбужденно блестя глазами, дразня недосягаемой близостью, прекрасно понимая, что делается с Нортом. К тому времени как тонкая сорочка скользнула на пол, разлившись светлой лужицей, Норт почти задыхался.

– Кэролайн, – с трудом проговорил он, безуспешно пытаясь освободить руки, но неожиданно замер, поняв, что испытывает безумное наслаждение. Плоть отвердела, словно каррарский мрамор, из которого была высечена каминная доска, сердце колотилось так сильно, что болели ребра, воздух тяжелыми толчками вырывался из легких. Ему никогда не приходило в голову, что молодая жена с такой готовностью будет учиться любовным играм в супружеской постели и даже захочет соблазнять мужа, пока его желание не станет непереносимым.

– Мои волосы, – спохватилась Кэролайн и медленно подняла руки, упиваясь своей властью над Нортом, начала по одной вынимать шпильки. – Ну вот, – наконец объявила она, тряхнув роскошными волосами, – теперь я готова уделить вам внимание, милорд.

Норт откинулся на подушки и закрыл глаза. Тело настойчиво пульсировало, словно обожженное. Норт сознавал, что она смотрит на него, внимательно изучает, и ничего в жизни не желал так, как мгновенно почувствовать прикосновение ее губ. Но ожидание все затягивалось, до тех пор пока Норт не понял, что сейчас закричит. И в это мгновение теплые ладони распластались по его груди. Норт напрягся. Ладони скользнули ниже, к животу, и он тихо застонал. Ладони легли на заждавшуюся, налившуюся кровью плоть, и Норт выгнулся дугой, чувствуя, что вот-вот впадет в блаженное забытье, взмолился:

– Кэролайн, милая, остановись, умоляю!

Но она, словно не слыша, наклонилась и поцеловала гордо стоявший отросток. Норт громко охнул, охваченный изощренной мукой и почти теряя сознание. И снова эти тонкие маленькие ладошки запутались в волосах на груди.

– Я очень рада, что именно ты мой муж, Норт.

Грудь Норта часто вздымалась, но он нашел в себе силы открыть глаза и взглянуть в ее широко раскрытые и зеленые, как болотная трава у подножия восточного склона, глаза. Губы чуть приоткрылись, и Норту захотелось целовать ее, пока оба не погибнут от удушья.

– Теперь ты меня развяжешь, Кэролайн?

– Нет, вряд ли. Я хочу целовать тебя и ласкать тоже. Боюсь, я все перепутала. По-моему, гораздо интереснее начать с вершины горы, чем э-э… скажем, с середины.

– Да, – согласился Норт, но, почувствовав легкое прикосновение ее рук, вздрогнул.

– У тебя восхитительная манера мыслить здраво.

– Следовало начать с твоего прекрасного рта, Норт.

Она встала на колени над мужем, и ее великолепные волосы душистым дождем рассыпались по его плечам. Наклонившись, Кэролайн поцеловала его, легко обводя языком нижнюю губу, словно не вполне уверенная, что делать. Но Норт ничуть не возражал. И хотя терпение было на исходе, он не собирался ей мешать. Пусть сегодня все будет так, как захочет жена.

Кэролайн снова поцеловала мужа, на этот раз более уверенно, и когда ее язык скользнул между его губ, Норту показалось, что он сейчас взорвется. Но она отстранилась, пристально оглядывая мужа.

– Страсть пожирает меня лишь от прикосновения к твоим губам, Норт. Я должна немедленно остановиться, иначе придется пропустить остальные ступеньки.

Кэролайн выпрямилась, глубоко дыша, и Норт обнаружил, что не может отвести глаз от двух упругих холмиков, увенчанных затвердевшими ягодками сосков.

– Мне нравится, что ты весь покрыт темными волосами, – пробормотала она, гладя густую поросль мелких завитков. – Такие густые и теплые. У меня нет ничего подобного.

– Нет, – согласился Норт, гадая, что она будет делать дальше.

– Твой рот, о твой рот, всегда этот прекрасный рот, – выдохнула Кэролайн и, снова нагнувшись, приникла к его губам. – Никогда не думала, что это так чудесно – целовать мужчину. – Нежные груди прижались к его груди, чуть подрагивая, лаская его плоть, и Норта охватили испепеляющая страсть, безумое желание оказаться в ней. Он резко дернул за галстуки, стягивающие его запястья. Послышался треск разорванной ткани. Он медленно опустил руки и прижал к себе Кэролайн.

– Прости, милая, но я, кажется, больше не могу. Ты, наверное, счастлива, но для меня это слишком.

Впившись в ее губы, он быстро перекатился, так, что Кэролайн оказалась снизу, и стал покусывать ее ребра, живот, грудь, из последних сил пытаясь сдержаться. Но тут теплые ладони провели по его спине. И Норт, не вынеся сладостной пытки, приподнялся, глядя в ее раскрасневшееся лицо и думая о том, что никогда не встречал женщины прекраснее, ни в этой жизни, ни в предыдущих. Он ласкал створки нежной раковины, пока не почувствовал теплую влагу на пальцах, и, не собираясь больше ждать ни одного мгновения, слился с ней, врезаясь глубже и глубже, терзая губы поцелуями, пока Кэролайн наконец не охнула. С губ сорвался полустон-полукрик, и Норт торжествующе улыбнулся, заглушая поцелуем ее крики. Только потом он излился в нее животворным потоком, уверенный, что сейчас от ослепительного, исступленного экстаза разорвется сердце.

– Норт?

– Хм-м? – Головы их лежали рядом на подушке. Как могла Кэролайн так быстро очнуться? Норту хотелось немного отдышаться, ничего больше, только отдышаться, чтобы пережить первые несколько мгновений, однако она уже сумела выговорить его имя.

– Давай заведем дюжину детишек, хорошо?

– Угу, – машинально пробурчал он, продолжая медленно, равномерно втягивать воздух, но в этот момент Кэролайн чуть шевельнулась под ним, и к неожиданному удовлетворению Норт ощутил, как начинает вновь разбухать и твердеть в ней, наливаясь силой.

– А, будь что будет, – пробормотал он, чувствуя, как она тугими ножнами сжимает его плоть, и, конечно, большего чуда на земле просто не могло быть. Но тут его осенило.

– Что? – выдохнул Норт, боясь шевельнуться.

– О, Норт, это так прекрасно, пожалуйста…

Он, должно быть, не так ее понял. И подумает об этом позже. Норт снова вознес Кэролайн к вершинам блаженства, содрогнулся в сладостных конвульсиях, казалось, сосредоточивших в себе все, что было самого важного в жизни мужчины, и теперь, обессиленный, счастливый, насытившийся, готов был уснуть не меньше, чем лет на десять. Он прижал к себе жену, почувствовал теплое дыхание на своем плече и закрыл глаза.

– Дети, Норт, – повторила она, чуть прикусив кожу на его груди. – Пусть у нас будет много-много детей.

Норт застонал.

– Я была единственным ребенком, и мне это не нравилось. Иногда было так одиноко. Я помню, что мать ходила беременной несколько раз, но ни один ребенок не выжил. Как-то я даже попросила отца дать мне маленькую сестренку, но он только покачал головой и отвернулся. Помню, мне было лет семь, и я услыхала, как горничные толковали между собой о том, что мама едва не умерла от последних родов, и тяжело вздыхали при этом. Надеюсь, в этом я не похожа на нее.

Царица небесная, как она могла думать столь связно, чтобы высказывать подобные вещи? Он не был готов к этому. Просто не готов.

Норт поцеловал ее волосы, вдыхая запах лаванды, и это было последним, что он помнил. Вскоре раздался легкий храп, и он погрузился в глубокий сон удовлетворенного мужчины. Кэролайн прижалась к нему. У Норта был тяжелый день. Человеку необходим отдых.

Она неожиданно представила Нору Пелфорт и вздрогнула. Что же все-таки здесь происходит?

– Что ты имела в виду, черт возьми, когда заявила, что не похожа на мать? Конечно, не похожа, гром и молния! И не смей больше говорить о таком!

Кэролайн так перепугалась, что от неожиданности подскочила. Норт, опершись на локоть, окинул ее свирепым взглядом, продолжая рассерженно бормотать что-то, но через мгновение уже снова спал, и Кэролайн покачала головой. Скорее всего, он вообще не просыпался по-настоящему.

Она крепко обняла мужа, почему-то обрадованная его гневной речью. Наверное, он все-таки немного неравнодушен к ней… совсем немного, и, значит, дело не только в мужской похоти. Что же касается женской похоти… конечно, это вполне естественно. Но она еще питала к Норту и теплые человеческие чувства, возвышенные и нежные, не имеющие ничего общего с телесными, чистые и цельные, переполняющие сердце. Однако странно только, что эти чувства ничем не давали о себе знать, пока Норт ласкал ее. И еще муж ужасно нравился ей, вот такой, лежащий на спине, с закинутыми под голову руками.