Текст книги "Наследство Найтингейлов"

Глава 32

Маркус Уиндем, граф Чейз, сказал Норту:

– Не могу поверить, что позволил тебе вернуться в Корнуолл. И первое, что ты делаешь, – женишься и начинаешь смеяться и шутить, да так, словно рожден для этого. Куда девалась твоя мрачная меланхолия? Настоящее потрясение чувств, Норт! Поверить не могу!

Норт широко улыбнулся, обаятельно и чарующе, улыбкой, в которой не было и следа меланхолии.

– Что сказать тебе, Маркус? Я встретил Кэролайн, и, кажется, проклятая черная туча, всю жизнь висевшая надо мной, рассеялась, освободив из плена солнце. Стоит ей улыбнуться, и мне становится тепло и радостно.

– Странно, – заметил граф, глядя на жену. – Я знал Дачесс с самого детства и совсем не изменился. Она не сделала ни шага, чтобы улучшить мое настроение или характер. Возможно, мы оба с самого начала оказались слишком совершенными, а ты, Норт, всегда был угрюмым и скучным типом.

– Мой муж уверен, что обладает философским складом ума, – заметила Кэролайн графиня, в уголках губ которой играла легкая усмешка. – Иногда это приводит к довольно тяжелому недомоганию, по крайней мере для него.

– Не могли бы вы объяснить подробнее? – рассмеялась Кэролайн.

– Нет, пока нет, – покачала головой Дачесс. – Говорят, у вас здесь неприятности.

Она отставила чашку необыкновенно грациозным жестом, на мгновение возбудившим зависть Кэролайн.

Она искренне считала Дачесс самым прекрасным созданием в мире. Что же касается графа… похоже, он и Норт старые приятели, чувствующие себя непринужденно в обществе друг друга, обменивающиеся шутками, остротами и колкостями, с тем фамильярным, грубоватым юмором, который так нравится джентльменам. Оба были высокого роста, атлетически сложены, уверенные в себе, но любящему взгляду Кэролайн Норт казался куда более великолепным образцом человеческой породы.

– Да, – кивнул Норт, – Кэролайн упала в обморок четыре дня назад, перепугала меня так, что я еле удержался на ногах. Я предупредил, что, если еще раз вздумает выкинуть такое, просто придушу ее.

– И я с ним согласилась, – объявила Кэролайн. – Как унизительно быть такой противной плаксивой дурочкой!

– Почему вы потеряли сознание? – спросила Дачесс.

Норт немного помедлил, словно не решаясь ответить, но в конце концов медленно выдавил:

– У нас немало трудностей, но важнее всего то, что у Кэролайн будет ребенок.

– Пресвятая Матерь Божья, – воскликнула Дачесс, – как чудесно! Вы просто обязаны хотя бы раз потерять сознание во время беременности, Кэролайн. Поздравляю вас обоих! Маркус старается изо всех сил, чтобы снова привести меня в подобное состояние, если можно так выразиться. Нет-нет, Норт, не стоит чувствовать себя виноватым, и только из-за того, что упомянули при мне о ребенке. Видите ли, Кэролайн, у меня недавно был выкидыш, но я уже поправилась, а Маркус, как уже сказано, человек решительный и пойдет на все, чтобы добиться своего.

– Во всяком случае, прилагаю все усилия, – подтвердил Маркус, перебивая жену и рассеянно проводя рукой по ее волосам, – делаю, что могу, и только ради того, чтобы наградить ее ребенком… за исключением того времени, когда мы путешествуем, конечно. Правда, Дачесс обожает большие экипажи, она положительно изнывает, особенно когда карету подбрасывает и качает на ухабах, и уж тогда ни за что не хочет оставить меня в покое. После первого же дня путешествия я вынужден пересаживаться на коня, чтобы сохранить силы и твердость духа. Но удивительнее всего, я обнаружил, что почти не думаю о младенце, когда люблю ее, и она…

– Довольно, Маркус, – перебила Дачесс, спокойная, безмятежная и сдержанная, как шестидесятилетняя матрона. – Ты смущаешь меня. Знаю, тебе нравится поддразнивать жену и ты добился в этом немалых успехов, но советую придержать свое остроумие, иначе для тебя это плохо кончится, когда мы останемся наедине.

Кэролайн, не в силах сдержаться, хихикнула, потому что огромный темноволосый мужчина, граф Чейз, ухмылялся жене, словно игрок с краплеными картами и выигрышной взяткой. Он даже энергично потирал руки.

– Вы даже представить себе не можете, – объяснил он Кэролайн, – на что она способна, кроме того как сидеть здесь с невинным видом и держать в изящных пальчиках тонкую чашечку. Да-да, глядя на нее, вы видите милое создание, никогда не повышающее голоса, и которому стоит лишь приподнять бровь, чтобы слуги начали суетиться, как бешеные, лишь бы угодить хозяйке. И все же она, именно она, вопила, швырнула в меня испанским седлом, едва не вышибла дух уздой, избила сапожком для верховой езды…

– Маркус, – повторила Дачесс, на этот раз далеко не так сдержанно и безмятежно, – повторяю, придержи язык, по крайней мере пока я не узнаю Кэролайн получше. Представляю, какое странное сложится у нее обо мне мнение, и все по твоей вине.

Норт, покачав головой, отставил рюмку с бренди:

– Кэролайн, дорогая, ты скоро привыкнешь к Маркусу. Что же касается Дачесс, я узнал, что она столь же верный друг, как и Маркус, хотя не отличается возмутительным и беспардонным характером, присущим ее мужу, что вполне естественно, поскольку она леди, а не полоумный похотливый козел.

– И я все это должен терпеть? – осведомился Марк, награждая Норта тычком в плечо.

– Хорошо, если уж ты так настаиваешь, готов отказаться от слова «похотливый».

– Что ты думаешь, Дачесс? – спросил граф у жены.

– Козел не совсем то животное, которое бы выбрала я, но не настолько уж и плохое. Это говорит о том, что Норт знает тебя достаточно хорошо.

– Ну а я считаю Норта богом, – вмешалась Кэролайн. – И поскольку Маркус – его лучший друг, мы должны найти более благородное определение, чем козел. Как насчет пантеры?

– Скорее сам дьявол, – заметил граф, – а я, по вашей логике, должен стать его приспешником.

– Мужчина, которого сравнивают с дьяволом… звучит довольно романтично, – заметила Дачесс. – Вы не согласны, Кэролайн? По-вашему, Норт все же бог?

Кэролайн нежно улыбнулась мужу; в глазах сияла открытая, беззащитная, преданная и чистая любовь.

– Он лучший человек на земле, а я самая счастливая женщина на свете, потому что нашла его в какой-то заброшенной гостинице в Дорчестере.

– Поистине тошнотворно, – поморщился граф. – Я бы лучше послушал о бедах, которые вас преследуют, чем становиться невольным свидетелем всей этой сентиментальной чепухи.

– Он прав, – согласился Норт. – Кэролайн, я рассказал Маркусу обо всем.

– О тете и Куме?

– Я обязан ему жизнью, Кэролайн, и считаю, что могу во всем ему довериться. Кроме того, Маркус обладает блестящим умом и изобретателен, как сам сатана или его приближенные, и, возможно, сумеет увидеть то, что не заметили мы. Что же касается Дачесс, ее ум острее любой бритвы.

Кэролайн медленно кивнула. Норт заметил ее мгновенно осунувшееся лицо и, притянув жену к себе, поцеловал в волосы.

– Вместе мы одолеем любую беду. Одолеем!

Кэролайн простудилась и чувствовала себя отвратительно. Горло болело, она то покрывалась потом, то дрожала от озноба, каждая косточка в теле ныла и болела. Норт налил ей какое-то зелье Полгрейна, которое, по словам последнего, помогало от боли в горле. Дачесс было позволено навестить ее, но при этом приказано держаться подальше.

– Как жаль, что ты заболела, Кэролайн. Это все из-за ужасной перемены погоды, по крайней мере так утверждает Маркус. Он пригрозил побить меня, если и я заболею. Я в ответ пообещала разделаться с ним, если он хотя бы чихнет. Но Маркус только омерзительно ухмыльнулся и объявил, что никогда не болеет. Он всегда так восхитительно высокомерен! Просто душка, не находите?

Кэролайн, почувствовав себя немного лучше, поскольку пакостное снадобье Полгрейна, по всей видимости, подействовало, прохрипела:

– Мне нравится ваш муж. Граф имеет право быть высокомерным, хотя бы потому, что он лучший друг Норта. Зато Норт – само совершенство.

Дачесс улыбнулась, теребя складки бордового платья из мягкой шерсти.

– Я слышала, как Норт в разговоре с Маркусом упоминал о том, что его предки по мужской линии свято верили, будто король Марк похоронен здесь, а не в Фауи, вместе со сказочными сокровищами, конечно. А Тристан и Изольда – любовники, предавшие его? Правда, что у вас есть древняя рукопись?

И Кэролайн рассказала новой приятельнице о Найтингейлах и двух преданиях: проклятии, тяготевшем над мужчинами этого рода, обреченными на неверность жен, и богатствах короля Марка, погребенных вместе с ним в этих местах, под одним из многочисленных холмов или курганов, встречавшихся здесь на каждом шагу. Кто знает, какой из них хранит мрачные секреты древности? В ответ Дачесс поведала Кэролайн о кладе Уиндемов.

– Король Генрих Восьмой! – выдохнула Кэролайн. – Удивительно, просто удивительно и куда интереснее, чем пытаться отыскать доказательства пребывания здесь бедняги Марка.

– Вот уж не знаю, – возразила Дачесс. – Король Генрих жил всего три века назад, а королю Марку – больше тысячи лет. Согласитесь, Кэролайн, разница внушительная.

– Лично я считаю, что все это сказки, родившиеся в болезненных умах предков Норта. Все они несчастные женоненавистники, начиная с его прадеда!

– Расскажите подробнее, – попросила Дачесс, и Кэролайн не смогла ей отказать. – Хм-м, – задумчиво протянула графиня, внимательно выслушав и хорошенько расспросив собеседницу. – Давайте подумаем вместе, Кэролайн. Две дамы куда умнее и сообразительнее, а поэтому имеют больше шансов разгадать все тайны, чем опрометчивые джентльмены, готовые скорее пытаться взять крепость приступом, чем вести переговоры. Им легче действовать, чем думать.

– Это, – заметил граф с порога, – пожалуй, похоже на оскорбление.

– Согласен, – объявил Норт, входя в спальню. – Но по крайней мере моя жена выглядит достаточно окрепшей, чтобы подарить мне улыбку. Это мерзкое пойло подействовало?

У Кэролайн немного закружилась голова, но Норт выглядел так великолепно после утренней прогулки верхом: раскрасневшийся, со спутанными ветром волосами, полный жизненных сил и энергии, что она, мгновенно почувствовав, как подпрыгнуло сердце, невольно улыбнулась:

– Я прекрасно чувствую себя.

– Твоя жена взирает на тебя, словно влюбленная школьница, Норт, – покачал головой Маркус. – Если хочешь знать, ты еще тщеславнее, чем я воображал.

– Мы говорили о короле Марке, – пояснила Дачесс, – и о его сокровищах, скрытых где-то здесь, во владениях Найтингейлов. Что ты об этом думаешь, Норт?

– Что? О, простите, Дачесс. Что вы сказали?

Маркус наградил друга тычком в живот.

– Норт думает, как лучше объявить миру, что он бог, спустившийся на землю, недосягаемый для простых смертных. Если не верите, спросите его жену. Так вы влюблены в него, Кэролайн? И он знает, как доставить вам удовольствие?

– Да, – кивнула она, по-прежнему улыбаясь мужу.

Дачесс, поднявшись, разгладила шерстяные юбки.

– Думаю, Кэролайн пора немного отдохнуть. Она еще не совсем здорова. Маркус, я бы хотела поговорить с тобой. С глазу на глаз.

– Ах, – театрально вздохнул граф, предлагая жене руку, – боюсь, она велит запрячь коней в нашу карету и вынудит меня… – Кулак графини врезался в живот Маркуса.

– Я обнаружила, – вмешалась Кэролайн, – что галстуки Норта – незаменимое средство, если хочешь взять верх над мужем. По крайней мере в тот раз, когда Норт позволил мне воспользоваться ими…

– Каким образом? – полюбопытствовала Дачесс, поднимая черную, изящно изогнутую бровь. Кэролайн залилась краской и мгновенно прикрыла рот рукой. Норт, засмеявшись, наставительно сказал:

– Видишь, дорогая, не существует такой вещи, как шутка для двоих. Может, все-таки расскажешь Дачесс, что ты делала с этими галстуками?

– Обязательно, когда мы останемся одни, – пообещала Кэролайн, притворившись, что чихает.

Норт, правда, заметил ее уловку, но ничего не сказал. У жены опять жар. Будь проклята эта мерзкая простуда!

Назавтра, за обедом, Дачесс объявила:

– Вчера вечером я прочла все записи о короле Марке.

– А перед этим велела мне заниматься чем угодно и не мешать ей, – пожаловался граф, пробуя кусочек великолепной жареной утки с гарниром из кресс-салата и крошечных апельсинов – шедевр Полгрейна.

– Что искренне меня удивило, – продолжала Дачесс, – его послушание. Представляете, заснул, словно обжора после рождественского ужина. Но в любом случае я многое узнала из этой рукописи.

Кэролайн, сегодня чувствовавшая себя гораздо лучше, мгновенно заинтересовалась:

– Что вы обнаружили? Я только просмотрела рукопись, но прочесть подробно терпения не хватило. А ты, Норт?

Норт покачал головой.

– Что вы обо всем этом думаете, Дачесс?

– По-моему, мы должны отправиться туда, где, по словам вашего прадеда, был найден золотой браслет. Как странно, что он исчез! Кроме того, боюсь, он не пожелал определенно сказать, где спрятал сокровище.

– К сожалению, – вздохнула Кэролайн. – Я просто извелась, пытаясь его отыскать.

Граф с недоверчивой усмешкой взглянул на жену:

– Но неужели вы верите всей этой чепухе? Готов поставить свои лучшие ботфорты, что браслет существовал лишь в воспаленном воображении твоего предка, Норт.

– Вынужден согласиться с тобой, – вздохнул Норт. – Думаю, к тому времени, когда прадед начал дневник, в его голове все окончательно смешалось. Вы прочли, Дачесс, весь этот бред и потоки злобы, которые он изливал на свою жалкую распутницу жену. Думаю, он и выбрал короля Марка своим идолом потому, что того тоже предала жена, Изольда Белокурая. Скорее всего мой прадед тешил собственное тщеславие, сравнивая себя с Марком, поэтому и перенес его могилу вместе с бесценным кладом на землю Найтингейлов, тем самым возвеличивая себя.

– Я ездила на то место, Дачесс, – пояснила Кэролайн. – Густая дубовая роща, длинная каменная ограда и множество невысоких холмов. Я тщательно осмотрела все вокруг, но не нашла даже осколка разбитого горшка, совсем ничего. Я была там раза три-четыре.

– Скорее всего никакого браслета вообще не было, иначе куда он девался? Если был украден, почему ни твой дед, ни отец не писали об этом?

Ответа не было.

– Даже трое наших старых ворчунов ничего не знают, – сказал наконец Норт.

– Не важно, – настаивала Дачесс, – я хочу туда поехать. Это напоминает мне о моих поисках в аббатстве, Маркус. Помнишь, мы не верили тогда, что существует наследство Уиндемов, и ошиблись. А вдруг мне удастся отыскать что-нибудь? Ужасно хочется найти сокровище.

– Кладоискательство у нее в крови, – вздохнул граф. – Видели бы вы ее в этом длинном жемчужном ожерелье, которое мы нашли. Только ожерелье, и ни нитки больше…

Маленькая, очень белая ручка жены довольно сильно шлепнула его по губам.

Глава 33

Дачесс с самого утра отправилась разыскивать сокровища, джентльмены решили осмотреть оловянные рудники, а Кэролайн поехала в Гунбелл. Ей хотелось самой увидеть комнату, в которой до исчезновения жил Кум.

Миссис Фрили начала болтать, еще не успев принять у Кэролайн плащ и перчатки. Оказывается, Джеб Пекли, этот несчастный мерзкий пьяница, исправился и стал почти примерным мужем, перестал надираться каждый день и избивать жену и детишек. Услышав столь отрадные новости, Кэролайн широко улыбнулась. Миссис Фрили, не переставая расспрашивать о графе и графине Чейз, проводила Кэролайн в огромную теплую кухню и угостила глинтвейном, чтобы, как она сказала, выгнать сырость из костей.

– Какие у вас прекрасные волосы, миледи, – похвалила она, осторожно касаясь выбившейся из прически прядки. – Словно богатый ковер – ни одного унылого цвета, а переливаются множеством оттенков, совсем как листья на деревьях, что растут вокруг гостиницы. Знаете, я всегда любила эти дубы, клены и вязы. Они так хороши, особенно сейчас, пока еще не успели облететь.

Она трещала словно рассерженная белка, и Кэролайн едва удавалось время от времени вставлять слово. Наконец миссис Фрили повела ее наверх, громко жалея о том, что еще не успела познакомиться с графом и графиней Чейз. Кэролайн представила Дачесс в обществе болтливой миссис Фрили, и картина оказалась настолько захватывающей, что она пригласила хозяйку гостиницы к ужину.

– Видите ли, миледи, ни один мужчина на свете не осмеливался приказывать мне, что и как делать, – объявила миссис Фрили, когда они подходили к спальне Кума.

– Неужели? – вежливо поинтересовалась Кэролайн.

– Во всяком случае, ни один из здешних, – добавила миссис Фрили. – Правда, один такой посмел назвать меня Мег и даже шлепнул по заду, когда я проходила мимо. Я огрела его по дурацкой голове так, что он долго не забудет. А вот мы и пришли! Уверяю вас, здесь больше ничего не найти. Милорд обыскал каждый уголок. Все в округе считают, что Кум был тем безумцем, который убил этих бедняжек. Люди рады, что он исчез, и тревожатся из-за того, что не знают, где он скрывается. Все только об этом и говорят.

– Этого стоило ожидать, – заметила Кэролайн.

Комната оказалась очень уютной, на втором этаже восточной стороны гостиницы. Четыре широких окна были закрыты красивыми кружевными занавесками. Мебель простая, но довольно удобная.

Кэролайн, стоя в центре комнаты, растерянно оглядывалась. Миссис Фрили впервые за то время, что Кэролайн знала ее, не находила слов. Наконец она кивнула, повернулась и бросила через плечо:

– Единственный мужчина, что назвал меня Мег. Красивый парень был! – И оставила Кэролайн одну.

– Это вы убили мою тетю, Кум? – спросила Кэролайн в пустоту. – Все говорят, что вы ненавидели женщин, что наследие Найтингейлов отравило вам душу. Все считают, вы убивали женщин, потому что они отвергли вас или изменили вам. Но никто ничего не знает. Норт тоже не понимает, чему верить. Расспрашивал всех об этом письме от Элизабет Голдолфин. Говорит, что не слышал, будто у вас было прозвище Король Бубен. Она действительно называла вас так и никогда по имени? А другие женщины? И почему только одно письмо? И лишь от нее? Норт очень встревожен, Кум. Говорит, что вы отнюдь не глупы. И не понимает, почему вдруг решили оставить здесь окровавленный нож, если были виновны? О, как бы я хотела знать, что произошло на самом деле!

Но в комнате стояла мертвая тишина… правда, Кэролайн и не ожидала ответа. Вздохнув, она обернулась к большому шкафу.

– Куда ты скрылся? А если сбежал, почему оставил все улики, зная, что их найдут?

И снова молчание… Кэролайн открыла шкаф. Там ничего не было. Все унес Норт. Нижние ящики пахли кедром. Кэролайн подошла к маленькому письменному столу с чернильницей, пером на крышке и тремя узкими ящичками. Она выдвинула каждый. Ни пылинки. Норт нашел письмо в одном из этих ящичков. Он, несомненно, все тщательно обыскал. Кэролайн выпрямилась и еще раз огляделась. Как здесь холодно! В камине не горит огонь. Миссис Фрили объяснила, что еще не успела сдать эту комнату после исчезновения Кума.

– Слишком много болтливых ртов, – пожаловалась она Кэролайн, – каждый мелет языком про окровавленные ножи и о том, что в этой комнате поселился призрак. Ваша милость знает, как мы, корнуоллцы, любим всякие привидения. Если в каждом коттедже, каждом постоялом дворе, каждом кривом дереве не живет свой дух, значит, вы попросту не в Корнуолле. Да-да, скорее в Девоне или Дорсете, у тамошнего народа совершенно нет воображения. Только и знают, что хвастаться своими дурацкими девонскими сливками, которые, позвольте заметить, в подметки не годятся корнуоллским. Однако терпеть не могу терять деньги, а комнату все равно никто снимать не хочет.

Стоя посреди комнаты, Кэролайн не испытывала никаких странных ощущений, от которых мороз идет по коже. Возможно, потому, что она не уроженка Корнуолла и не наделена способностью чувствовать присутствие призрака, не говоря уже о том, чтобы слышать и видеть его.

– Куда же вы делись, Кум? – снова спросила она у пустой комнаты. – Неужели думали, что миссис Фрили не заметит вашего отсутствия? Не понимали, что она и Норт обыщут вашу комнату?

И тут, словно в ответ, раздался легкий царапающий звук. Кэролайн даже подпрыгнула от неожиданности, но тут же поняла, что это ветка дерева стучит в окно.

– Может, в прежней жизни я была корнуоллкой? – предположила она вслух. Это помогало чувствовать себя не такой одинокой.

И Кэролайн сразу стало легче. Правда, она была немного расстроена тем, что ничего не обнаружила, но ясно было, что Норт успел достаточно тщательно все осмотреть. Она уже хотела уйти, но тут заметила красивые резные столбики на огромной кровати в стиле хепплуайт[25]25
  Стиль мебели, преимущественно красного дерева, XVIII века, назван по имени создателя, Джорджа Хепплуайта.


[Закрыть]. Когда-то они поддерживали балдахин и были куда выше, чем теперь. Очевидно, кто-то отпилил их, потому что каждый кончался неуклюже вырезанным ананасом.

Кэролайн медленно побрела к кровати, не сводя глаз с этих ананасов, осторожно коснулась одного из столбиков у изножья кровати. Он не поддался. Она потянула. Ничего не произошло. Второй столбик тоже оказался цельным. Только третий, в изголовье, легко повернулся в руке. Сердце Кэролайн тревожно забилось, но она, взяв себя в руки, осторожно отвинтила ананас. Внутри оказалась пустота. С трудом просунув пальцы в узкую дыру, она нащупала бумагу. Только после нескольких попыток удалось подцепить небольшой квадратик, сложенный несколько раз. Несколько мгновений Кэролайн осматривала находку. Бумага пожелтела и казалась очень хрупкой. Кэролайн очень осторожно развернула квадратик. Она сама не знала, что ожидала увидеть. Возможно, старое любовное письмо со словами прощания… Кэролайн покачала головой. Какие глупости! Конечно, никакое это не любовное письмо, а просто забытый счет или список домашней утвари.

В этом письме содержалась угроза убийства. Оно было написано в мае 1726 года виконтом Чилтоном, прадедом Норта, человеку по имени Гриффин. Чернила выцвели так, что в некоторых местах текст почти не удавалось разобрать, но смысл был достаточно ясен: «Гриффин, держись подальше от моей жены, или мой меч пронзит твое черное сердце». И подпись: «Д. Найтингейл, виконт Чилтон. Донниджер Чилтон». Да, это, конечно, прадед Норта. Странное имя, поэтому она и запомнила его. Но кто этот Гриффин? И почему письмо спрятали в этот давным-давно отпиленный столбик?

Кэролайн разгладила листок и бросилась вниз, в пивную. Она тяжело дышала, и миссис Фрили испуганно спросила:

– Иисусе, дитя мое, что вы там видели?

– Просто не поверите, миссис Фрили. Я нашла это в одном из кроватных столбиков. Взгляните только, как удивительно. Думаю, отсюда берет начало легенда о семейном проклятии Найтингейлов.

Миссис Фрили поспешила увести Кэролайн на кухню, и обе женщины снова расправили смятую бумагу.

– А, Гриффин! – воскликнула миссис Фрили. – Бабка рассказывала мне о нем.

Кэролайн в который раз поразилась цепкой памяти корнуоллцев.

– Кто он? – поинтересовалась Кэролайн.

– Молодой повеса, известный своим буйством по всей округе, беззаботный красавец, получивший в наследство от папаши кучу денег. Настоящий покоритель дамских сердец, хуже самого Казановы. Из этого письма видно, что он наставил рога и прадеду его милости. Знаете, если я верно припоминаю, он не остался в этих местах, а покинул Корнуолл навсегда. Скорее всего отправился в Лондон, чтобы совращать дам из общества. Значит, бросил ее, предоставил самой оправдываться перед мужем и даже не защитил! Неудивительно, что бедняжка долго не прожила. Не знаю только, почему это письмо сунули в кроватный столбик.

– Откуда у вас эта кровать?

Миссис Фрили задумалась:

– Пожалуй, можно узнать, миледи. Выпейте чаю, а я пока просмотрю приходные книги матушки. Она записывала все, что покупала для гостиницы, и, уж конечно, эту кровать не пропустила.

Кэролайн не удивилась, когда миссис Фрили сообщила, что кровать принадлежала семье Гриффинов, в конце концов разорившейся из-за пьянства и распутства наследников. Последние, оставшиеся в живых члены этой семьи распродали все и в конце прошлого века отправились в Америку.

– Да-да, ма так и написала в своей инвентарной книге, что они уехали в Бостон, к родственникам.

Что же, значит, одна из жен Найтингейлов действительно предала мужа. У Кэролайн неприятно защемило сердце. Лучше бы ей не ворошить прошлое. В эту ночь, когда она и Норт, обнявшись, лежали под одеялом, она призналась мужу:

– Я прочла записи твоего прадеда в дневнике. Он ни разу не назвал Гриффина по имени. И кажется, не убил, а если и убил, то похоронил тайком, так что никто и никогда не нашел тела. А твоя прабабка умерла всего лишь месяц спустя. Какой трагический конец!

Норт долго молчал, прежде чем ответить:

– Знаешь, я, наверное, напишу письмо Гриффинам. Говоришь, миссис Фрили упомянула, что они переехали в Бостон? – Кэролайн кивнула, уперлась лбом в плечо мужа, вдохнула его запах и позабыла обо всем.

– Бог мой, – пробормотал Норт, уже гораздо позже, когда наконец снова был в состоянии связать хотя бы два слова, – ты даришь мне видение рая на земле, Кэролайн.

– Никогда не забывай об этом, Норт Найтингейл, – предупредила она. – Как бы я хотела, чтобы могила короля Марка действительно оказалась такой же настоящей, как наследство Уиндемов! Подумать только, Уиндемы сумели по древним книгам и неверным следам найти путь к спрятанному сокровищу!

– Сожалею, милая, но скорее всего это просто фантазии оскорбленных мужчин, и ничего больше.

– Хорошо же ты думаешь о своих предках! Нет, я действительно надеялась, что твоя прабабка была верна мужу. Теперь, кажется, сомнений нет.

– Сомнений нет… Но может, были какие-то причины? Кто знает?

* * *

Кэролайн изо всех сил зажмурилась и сцепила зубы.

– Кэролайн, расслабьтесь же, прошу вас. Я не причиню вам боли, просто проверю кое-что. Норт, отойдите, если, конечно, не желаете занять мое место.

Норт отступил и молча наблюдал, как доктор Трит осматривает его жену. Доктор не поднял ее ночную сорочку, просто сунул руки под одеяло и тонкий батист, а потом, выпрямившись, объявил:

– Живот плоский и мягкий, но я вынужден проверить, как там внутри. – И прежде чем Норт начал задыхаться от гнева, доктор Трит встал и велел сестре: – Принеси горячую воду и мыло, Бесс, да побыстрее.

– Мне это не нравится, – пожаловалась Кэролайн.

– И мне тоже, дорогая, но, как я уже сказал, ничего не поделаешь. Приходится осматривать всех беременных пациенток. Я постараюсь не сделать вам больно, но для собственного и вашего спокойствия нужно убедиться, что все в порядке.

Сначала он пощупал ее груди, и Кэролайн отчаянно пыталась думать о чем-нибудь постороннем. Ей неприятно было само прикосновение пальцев доктора. Эти пальцы, сухие и длинные, проникли внутрь, и Кэролайн почувствовала резкую боль, и хотя он был осторожен и даже нежен, ничего более оскорбительного она в своей жизни не переживала, а когда другая рука нажала на живот, Кэролайн едва не потеряла сознания. Перед глазами все поплыло.

– Ну вот и готово, – объявил доктор Трит, отступая. – Что ж, дорогая, видимо, с вами все в порядке. Ничего страшного, вы вполне здоровы. Придется осмотреть вас еще раз, когда срок будет достаточно большим. А теперь, Норт, спустимся вниз, пока Бесс помогает вашей жене одеться.

– Это было ужасно, – простонала Кэролайн, когда мужчины вышли.

Бесс, нахмурившись, помогла Кэролайн встать с постели.

– Вас не затошнило?

– О нет, просто ужасно смутилась. Я знаю, это глупо, ведь он доктор, но все равно невыносимо. Спасибо за то, что помогли мне, мисс Трит.

– Ну конечно, он доктор, – улыбнулась Бесс все еще багровой от стыда Кэролайн и вручила ей сорочку и чулки.

Дачесс пребывала в угнетенном состоянии духа. Она обыскала каждый клочок местности, о которой рассказывала Кэролайн, но не нашла ничего, ни малейшего следа. Вздохнув, она положила в рот кусочек бланманже и сказала:

– Конечно, прошло столько лет! И так много людей здесь побывало, и каждый считал, что сможет отыскать сокровище. Если бы только твой прадед, Норт, написал поточнее, где нашел этот несчастный браслет!

– Мне очень жаль, Дачесс, но поверьте, этот несчастный браслет никогда не существовал, а если и существовал, наверняка не имел ничего общего с королем Марком.

Граф погладил жену по руке:

– Ты пыталась, как могла, душечка.

Большие часы, скрипевшие так, словно проглотили лягушку, пробили семь раз.

– Как я ненавижу звук этих часов! – поежилась Элис. – Они всегда так противно скрипят?

– Сколько я себя помню. Я уже говорил Кэролайн, что если эта проклятая штука когда-нибудь сломается, я вышвырну их в мусорное ведро, – ответил Норт.

– А мне нравится их бой, – вмешался Оуэн. – Словно сильно простуженный король пытается отдавать приказы.

Кэролайн, засмеявшись, покачала головой:

– Все вы неисправимые романтики и наделены чересчур живым воображением. По-моему, их просто нужно смазать.

После роскошного ужина, состоявшего из тушенной в пиве говядины, пирога с анчоусами, жареной баранины с белыми бобами, бесчисленных салатов и бланманже с миндальными пирожными на десерт, граф и графиня объявили, что в среду уезжают в Лондон. Кэролайн искренне расстроилась. Она полюбила Дачесс и подружилась с ней и с ее невыносимым мужем, позволявшим себе говорить все, что хотел сказать, немилосердно дразнившим жену и тут же не стеснявшимся целовать ее при всех… Кроме того, он обладал блестящим остроумием и был очень занятен, хотя и не так, как Норт, конечно, но все же часто заставлял ее улыбаться.

– Иди сюда, – позвал Норт этим же вечером, в тишине их спальни, – посиди у меня на коленях. Не могу видеть тебя расстроенной. Вот так, милая, лицом ко мне… ах, как я люблю, когда ты рядом… – Он начал целовать жену; нетерпеливые руки уже стягивали с нее халат и ночную сорочку, а ладони ласкали обнаженную грудь.

– Силы небесные, Норт, – пробормотала она и застонала, как только муж прикоснулся к ней. Но как только пальцы раскрыли створки ее нежной раковины и проникли внутрь, она неожиданно сжалась:

– Вот так делал и доктор Трит. Отвратительно!

– Мне тоже не нравится, но ничего не поделаешь, приходится терпеть. Расслабься и забудь обо всем. Это я, не доктор Трит, и думаю не о младенце, а о том, как заставить его мать вопить от наслаждения. Поцелуй меня, Кэролайн, и не думай о неприятностях. Еще, Кэролайн.

И когда он овладел ею, Кэролайн вздохнула от затопившего ее чувственного восторга. Пальцы продолжали сплетать волшебный узор блаженства, Кэролайн громко вскрикнула и обмякла. Норт почувствовал влагу ее слез на плече и застыл.

– Что случилось? Я сделал тебе больно?

– О нет, просто я слишком люблю тебя. Иногда кажется, что эта любовь переполняет меня и не находит выхода.

– Понимаю, – медленно произнес Норт, – понимаю. Господи, как ты меня напугала. Пора спать, Кэролайн.

Но сам он долго лежал без сна, не разжимая объятий, не давая жене отодвинуться, думая лишь о том, что готов отдать все, лишь бы она всегда была рядом. Даже жизнь.