Текст книги "Исследователь"

Река

Большие и прочные листья для крыши удалось отыскать не сразу. Первая партия разорвалась в руках у Фреда, от сока второй кожа покраснела и зачесалась, но на третьем дереве оказались мясистые листья длиной с руку. Фред с Лайлой разорвали их на полоски, а затем сплели в большие квадраты, которые разместили на ветвях опорных стволов. Кон сидела на траве у входа в шалаш и веточкой ковыряла землю. Фред заполз в берлогу и поднял голову. Солнце больше не просачивалось сквозь тысячи муравьиных нор. Свет внутри был темно-зеленым, как под водой, среди затонувших сокровищ. Неожиданно Фред почувствовал триумф.

– Отлично! – крикнул он. – Зазоров почти нет.

Лайла возликовала. Фред выполз из шалаша и слишком быстро выпрямился. Внезапно у него закружилась голова, а перед глазами замелькали цветные пятна. Легкие скрутило.

– С тобой все в порядке? – спросила Лайла.

– Все хорошо, – ответил он более резко, чем следовало. После перенесенной пневмонии он терпеть не мог, когда его спрашивали, в порядке ли он. И все же он попытался улыбнуться и добавил: – Спасибо.

Фреда отправили в Бразилию к двоюродному брату отдохнуть и восстановить здоровье. Брат готов был целыми днями играть в бридж в темной гостиной, и Фред такого не ожидал. Но отец сказал, что это единственный выход.

– Я не могу сидеть дома и присматривать за тобой, – пояснил он. – Я нужен фирме.

– Я и сам могу о себе позаботиться, – просипел Фред.

– Ни в коем случае, – отрезал отец.

Сколько Фред себя помнил, отец с каждым годом работал все дольше и дольше. Лица матери Фред не помнил, лишь изредка оно являлось к нему во снах.

Он никогда не видел, чтобы отец носил хоть что-то, кроме костюма, и со временем костюмы словно стали для отца второй кожей. Казалось, без галстука на людях не появлялся даже его голос.

– Ты обращаешься со мной, как с ребенком, – сказал Фред.

– Чепуха, – ответил отец. – Не спорь, ты ведь толковый мальчик.

В характеристиках Фреда из школы-интерната всегда содержалось слово «толковый». «Толковый. Неприметный в классе». Иногда у них не получалось придумать ничего такого, что отличало бы его от одноклассников, и к характеристике добавляли: «Становится все выше».

Фред знал, что на самом деле он не такой. Точнее, он действительно был высок. С этим никто не мог поспорить: он так быстро вырастал из одежды, что лодыжки у него постоянно мерзли.

Но он не был ни неприметным, ни толковым.

Фред был полон надежд и стремлений, просто у него еще не было возможности доказать это, ведь его отец всегда уделял гораздо больше внимания чистоте его ботинок и гладкости бровей. Но соображал Фред быстро. Он хотел от мира большего, чем он пока что ему давал.

Теперь он попытался улыбнуться Лайле.

– У меня просто обезвоживание. Нам нужно найти питьевую воду, – сказал он. – Без еды жить можно долго… – Вот и нет! – возмутился Макс.

– …но без воды долго не проживешь.

– Думаете, можно пить из этой… – Лайла не сразу нашла подходящее слово, – сточной канавы?

Фред посмотрел на лужу:

– Пить из нее, конечно, можно, но думаю, после этого мы долго не проживем. Но мы должны быть у реки, – заметил он.

– Она была слева, когда мы разбились, – подтвердила Лайла.

– В каком направлении мы бежали? – спросила Кон.

– Солнце встает на востоке, так что, если стоять лицом в эту сторону, слева будет северо-восток, – сказал Фред.

– Как это поможет, если мы не знаем, в каком направлении бежали? – огрызнулась Кон. Она была бледна, а под глазами у нее темнели круги, словно кто-то прижал к ее лицу обмазанный краской палец.

– Да, толку от этого мало, – признал Фред.

Но к северо-востоку оттуда была Англия. Его сердцебиение немного замедлилось: на северо-востоке были его спальня, книжный шкаф, прислоненная к стене крикетная бита. Там был отец.

Кон расправила плечи, словно готовясь к бою:

– Значит, придется гадать?

– Я слышал, что, если следовать за муравьями, они отведут тебя к воде, – сказал Фред.

– За муравьями?! – воскликнула Кон. – Мы будем слушаться муравьев?

Лайла взглянула на Кон, а затем опустила глаза и принялась высматривать муравьев в траве.

– У тебя есть другие предложения? – спросила она. Кон вздохнула и наклонилась, чтобы заглянуть под бревно.

Первая группа муравьев их разочаровала. Макс нашел тропинку, протоптанную малюсенькими красными муравьями, и наклонился, чтобы их погладить.

– Смотрите! Они блестят!

– Не трогай! – сказала Лайла и дернула его за руку. – Некоторые муравьи опасны.

– Вот эти? – спросила Кон и попятилась.

– Не знаю! В этом-то и проблема! Опасные называются муравьями-пулями, но я не знаю, как они выглядят.

– Видимо, как пули[1]1
  Свое прозвище этот вид муравьев получил за жало длиной 3,5 мм. Укус муравья-пули гораздо болезненней, чем укусы любого другого насекомого. – Примеч. ред.


[Закрыть], – предположила Кон.

– Не обязательно, – возразила Лайла. – Морские собаки не похожи на собак. Помню, я была очень разочарована.

– Эти просто похожи на муравьев, – заметил Макс.

– Но тебе все равно нельзя их трогать, – сказала Лайла. – Даже не пытайся.

Все четверо пошли на безопасном расстоянии вдоль деревьев, уткнувшись подбородками в грудь. Муравьи привели их к большой куче листьев.

– Ох…

Фред толкнул листья палкой, на случай, если под ними окажется вода, и отшатнулся. Муравьи облепили тушу птицы. Похоже, это был стервятник, от которого остались одни вонючие кости. – Не на это я надеялся, – признался Фред и подумал, что не стоит доверять муравьиным приоритетам.

– Что теперь? – спросила Кон, скрестив руки на груди.

– Давайте попробуем еще раз, – предложила Лайла. – Может, это были не те муравьи.

Вскоре Лайла вышла на след более крупных муравьев, головы которых были размером с подшипник. Они пошли по тропе в глубь леса. Лайла шагала первой. Фред наблюдал за ней. Она была маленькой и двигалась крадучись, как зверь – олень или лемур, – словно слышала что-то, чего не слышали другие.

– Поверить не могу, что мы доверяемся муравьям, – сказала Кон, смахнула паутину с волос и нырнула под ветку. – Даже в сказках говорится о мудрых совах. Никто не обращается за помощью к проклятым муравьям. – Она вызывающе посмотрела на Фреда, когда произнесла слово «проклятый», а затем вскрикнула, когда шип царапнул ее над бровью. – Ненавижу это место!

Фред оглянулся и обнаружил, что поляна скрылась из виду. Внутри у него все сжалось.

– Как вернуться назад? – спросил он.

Зелень леса, казалось, гудела вокруг них.

– Налево у того дерева с грибами, а потом направо у куста с зелеными шипами, – ответила Кон. Она не посмотрела на него и не видела у него на лице удивления, которое он тут же попытался скрыть.

– Вон личинка ползет, – усмехнулся Фред. – Личинки гораздо медленнее муравьев.

Кон не улыбнулась в ответ.

– Мы должны обозначить путь, – сказал Фред, – чтобы найти дорогу назад.

– Хорошо, – кивнула Кон. – С личинкой советоваться не будем?

Фред пошел последним. Через каждые три-четыре дерева он ломал ветку и прикреплял лист на сломе.

Кон покачала головой:

– Это бесполезно. Нужно кое-что получше. – Она оторвала одну из оборок от своей перепачканной белой блузки и привязала ее к дереву. – Вот!

Фред обернулся и посмотрел на нее. В пробивающемся сквозь листву солнечном свете она двигалась скованно, словно не привыкла пользоваться собственным телом. И есть одежда, которая сама по себе предполагает, что ее обладательница должна сидеть на месте и красиво улыбаться. На Кон был как раз такой наряд.

– Хорошо, что у тебя есть оборки, – усмехнулся Фред. Кон пронзила его взглядом:

– Заткнись, крикетный джемпер.

Фред сделал шаг назад:

– Я лишь хотел сказать, что полезно иметь одежду с дополнительными деталями. Для мальчиков такой не шьют.

– Ладно. Как скажешь. Мне твоя вежливость ни к чему.

– Что? – недоуменно переспросил Фред.

– Я просто хочу выбраться из этого мерзкого места и вернуться в школу. Не хочу показаться грубой, но друзей я не ищу. Особенно среди детей.

Лайла их услышала.

– Я не ребенок, – спокойно сказала она, не сводя глаз с муравьев. – Я просто маленькая для своего возраста.

– Сколько тебе лет? – спросила Кон у Фреда.

Фред ответил.

– Но ты не старше меня! – воскликнула Кон.

– И меня, – сказала Лайла.

– Я думала, ты намного старше! – призналась Кон. Фред пожал плечами.

– Я просто высокий, – пояснил он.

– Но это значит, что среди нас нет взрослых! Даже почти взрослых. Мы четверо детей. В джунглях Амазонки.

– Так и есть, – сказал Фред.

– К несчастью, – добавила Лайла.

– К несчастью, – поддакнул Макс.

Он отошел на несколько шагов в сторону, надувая носом пузыри из соплей. Лайла подскочила к нему и схватила братишку за рукав.

– Держись рядом! – велела она, обеспокоенно сверкая глазами.

Они пошли дальше, и Фред почувствовал в воздухе какой-то запах – острый и свежий, скорее синий, чем зеленый.

– Это река? Кажется, я чувствую ее запах, – сказал он.

– Не говори глупостей, – ответила Кон. – Вода не пахнет…

Тут она осеклась. Сквозь густые заросли деревьев Фред увидел серебристое мерцание.

– Сюда! – крикнула Кон. – Я нашла реку!

Они стояли на берегу реки. Вода была ярко-голубой.

– Думаете, там водятся кайманы? – спросила Лайла. Несмотря на солнце над головой, она дрожала.

В долгую зиму болезни Фред прочел десятки книг об исследователях, которые отправлялись в дикую природу, прихватив с собой лишь пробковый шлем да перочинный нож. Эти потрепанные книги занимали целую полку в его шкафу, и в каждой из них подробно рассказывалось о кайманах.

Он решил быть честным.

– Возможно, – сказал он, – но как еще нам добыть воду?

– Что еще за кайманы? – спросила Кон.

– Аллигаторы, – ответил Фред. – Они похожи на крокодилов, только морды у них длиннее.

– И еще они поменьше, – сказала Лайла. – Кажется.

– Кажется? – переспросила Кон. – Прекрасно.

– Кайманы любят греться на солнышке, – заметила Лайла, – а мы здесь в тени, так что, думаю, все будет в порядке.

– Здесь повсюду риски, – сказал Фред. – Я войду в воду.

Волоски у него на руках встали дыбом, пока он осматривал берег.

Он стянул рубашку и снова надел, решив, что ее тоже не помешает постирать.

Он соскользнул в грязь и нырнул головой вперед.

В воде было чудесно. Она успокаивала жжение от порезов и боль в ногах. Фред проплыл немного, а затем нырнул вниз, где было холоднее, и набрал полный рот воды. В ней чувствовался привкус грязи, а на язык сразу налипли водоросли, но в тот момент Фреду показалось, что ничего вкуснее он в жизни не пил: речная вода была лучше горячего шоколада на Рождество и свежего лимонада летом.

– Ныряйте! – крикнул он.

Лайла вошла в реку вслед за ним, неся Макса на плечах. Кон в нерешительности стояла на берегу и казалась встревоженной.

– У нас в школе не было плавания, – сказала она. – Только бальные танцы.

Она медленно вошла в воду и неуверенно поплыла по-собачьи, высоко подняв подбородок.

Фред потер руки и ноги, смывая грязь с саднящих порезов, а затем снова нырнул и открыл глаза в темной воде. Мимо проплыл косяк миниатюрных рыбок, а за ними еще одна, покрупнее. Фред вынырнул, чтобы набрать воздуха.

– Здесь водится рыба! – воскликнул он.

– Попробуй поймай! – отозвалась Кон.

Фред снова нырнул. Маленькая рыбка метнулась прочь, когда он попытался ее схватить. Большая рыба не обращала на него внимания, но было что-то жуткое в ее форме – она была почти круглой, как тарелка. Тут рыба повернулась и оскалилась.

Набрав полные легкие речной воды, Фред закашлялся и вынырнул на поверхность.

– Пираньи! – закричал он. – Выходите из воды!

Макс плавал рядом с ним. Фред схватил его и бросился к берегу, вне себя от страха.

– Что еще за пираньи? – спросила Кон.

– Зубастые рыбы!

Кон выкрикнула слово, которого Фред не ожидал услышать, наглоталась воды и пошла ко дну.

Лайла тотчас схватила ее за плечи.

– Не брыкайся! – велела она. Одной рукой она обхватила Кон за талию и рванула к берегу. – Просто дыши!

Фред и Макс вскарабкались на берег, Кон и Лайла сразу за ними. Они лежали, тяжело дыша, на раскаленной земле.

Кон застонала и запричитала:

– Рыбы! Зубастые рыбы! Здесь везде опасность. Даже рыба может тебя съесть. Что еще? Голуби с клыками? Обезьяны с пистолетами?

– Я читал, – выдохнул Фред, – что они не кусаются, если только не слишком голодны.

– В основном они едят всякую мелочовку, птиц и лягушек, – сказала Лайла и выжала свои волосы, покрытые кашицей из красно-коричневого речного ила.

– Казалось, – Фред сделал глубокий вдох и почувствовал, как его сердце забилось ровнее, – что она ничего не собирается делать. Она была очень красивой. Серебристая, с красным брюшком.

– Красивой? – недоверчиво переспросила Кон.

– Мы не привлечем их, если не будем истекать кровью, – сказала Лайла. – Я знала это, но запаниковала. Мы все равно можем поплавать. Думаю, они нас не тронут.

– Думаешь? Ты все думаешь, и думаешь, и думаешь! – Кон раскраснелась от злости. – Это зубастые рыбы! Пирании! Психоанализом их не проймешь! Лайла посмотрела на Кон. Ее лицо казалось непроницаемым.

– Думаю, – сказала она, – правильнее сказать пираньи», а не «пирании».

– Отлично, – ответила Кон. – Это так мило с твоей стороны: думать о грамматике, пока тебя едят.

Они пришли обратно на поляну. По дороге Лайла своей мокрой рубашкой стерла грязь с лица Макса. Пока они сохли на солнце, от их тел поднимался пар.

Вернуться на поляну было все равно что вернуться домой. Алый попугай сел на ветку над головой Фреда, удивленно каркнул при виде мокрых детей и снова взлетел.

Фред нашел самый острый кремень и отрезал нижнюю часть своих серых школьных брюк, превратив их в грубые шорты. Левая штанина оказалась длиннее правой, но он решил, что это не имеет значения. Порез на ноге чесался. Фред снял джемпер и отжал его.

Внутри него нарастало какое-то странное чувство, которому не мешали ни солнце, ни крик птиц, ни бескрайние зеленые джунгли. От этого чувства кружилась голова.

И оно было похоже на надежду.

«Либо это надежда, – подумал Фред, – либо сотрясение мозга».

Еда (почти)

Хотя Фред выпил столько воды, что живот стал похож на барабан, голод не утихал. Все внутри болело и громко урчало. Кон хихикнула. Фред ударил себя кулаком по груди. Он чувствовал ужасную слабость.

Он ничего не ел с тех пор, как сгрыз яблоко перед посадкой в самолет. Он не знал, сколько прошло времени. Полтора дня? Он попытался восстановить события: полет был в субботу, так что теперь, вероятно, было воскресенье, если только все они не провели долгое время без сознания. Фред поежился и встряхнул головой, отчаянно пытаясь отогнать воспоминания о горящем самолете.

– Думаю, некоторых насекомых можно есть, – выпалил он, в основном чтобы отвлечься от этих мыслей.

Его слова были встречены настолько безразличным молчанием, что ему показалось, будто у этого молчания особенный запах.

– Еще можно поискать фрукты, – добавил он. – Мы точно что-нибудь найдем. Здесь водятся обезьяны, а обезьяны должны что-то есть. Может, бананы? В шалаше были банановые листья. Или ягоды.

– Как мы узнаем, что ягоды можно есть? – спросила Кон.

– Я буду их проверять, – ответил Фред.

– А если умрешь?

– Если найдем какие-нибудь ягоды, проверим их вместе, – сказала Лайла. – Только без Макса.

– Почему без Макса? – спросила Кон. – Раз уж мы рискуем жизнями, почему бы и ему не рискнуть?

– Потому что он еще ребенок! – воскликнула Лайла. – И у него аллергия.

– Это несправедливо! – заявила Кон и ударила маленьким камнем по большому, отчего Макс вздрогнул.

Фред чувствовал, что теряет терпение: было жарко, а живот болел все сильнее.

– Кон, – сказал он. – Перестань.

– Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы мне указывать. Никто не выбирал тебя главным.

Фред прикусил язык, чувствуя, как гневно раздуваются его ноздри.

– Я и не говорил, что я главный!

Лицо Лайлы исказилось.

– Не ругайтесь, – сказала она и сглотнула, чтобы не заплакать, а затем попыталась сменить тему: – Так что ты говорил о насекомых?

– В одной из моих книг говорилось, что можно есть насекомых, которые едят стручки какао.

– Что это была за книга?

– Просто книга об исследователях.

Это была книга о Перси Фосетте, который приехал в Амазонию в поисках золотых городов. От таких книг захватывало дух и глаза лезли на лоб.

– И было ли в этой книге, – недоверчиво произнесла Кон, – описание насекомых?

– Они маленькие, – сказал Фред. – Там сказано не есть насекомых, которые не войдут в ноздрю.

– А еще что-нибудь о них говорилось? – спросила Кон, не скрывая сарказма.

– Нет. – Фред не в первый раз пожалел, что в его книгах почти не было картинок.

– Лайла их узнает, – гордо сказал Макс. – Она все-все о животных знает. Ее чуть не исключили, когда она спрятала белку в парте. – Он усмехнулся. – Мама так рассердилась!

– Помолчи, Макс! – прикрикнула на брата Лайла.

– Насекомые – это не животные! – заявила Кон. – Значит, толку от нее никакого.

– Знаешь, как они выглядят? – спросил Фред у Лайлы. В ее глазах что-то мелькнуло.

– Я не уверена, – ответила Лайла. – Но вообще-то… – Она вскочила на ноги. – Макс, оставайся здесь. Я сейчас вернусь.

– Что? Нет! – Макс отложил лист, который жевал, и надулся. – Подожди!

Но Лайла уже бежала по поляне, и ее обгоревшие косы болтались у нее за спиной.

Следующие пятнадцать минут все чувствовали себя беспокойно. Макс попытался догнать сестру, но она скрылась в подлеске. Ее нигде не было видно. Фред подхватил Макса, чтобы тот не забежал в самую чащу. Макс укусил его за руку, Кон назвала Макса испорченным мальчишкой, и Макс укусил Кон за голень.

Не успела Кон укусить Макса в ответ, как из-за деревьев выскочила Лайла. Глаза выдавали ее радость.

– Слава богу! Я думала, что заблудилась! Я где-то пропустила поворот, – сказала она. Ее дыхание было прерывистым, а лоб блестел от пота. Она превратила свою майку в мешок, который держала обеими руками.

– Ты нашла еду? – спросила Кон.

– Да, – ответила Лайла, но затем ее честность взяла верх и она добавила: – Почти.

Она открыла импровизированный мешок и высыпала на траву целую кучу стручков.

– Не во всех есть отверстия для личинок, – сказала она. – Но я подумала, что какао-бобы нам тоже не помешают.

Она принялась ломать стручки ногтями. Фред взял один из стручков и заметил в нем две дырочки:

– Здесь что-то есть.

Он встряхнул стручок, но из него ничего не выпало. Тогда он сунул палку в дырку и снова встряхнул стручок – у него на ладони оказалась жирная личинка сантиметра два длиной.

– Ура! – воскликнула Лайла. – Эту личинку можно есть!

– Хорошо, – солгал Фред.

Личинка лежала на его руке: она не двигалась, но, казалось, слегка пульсировала. Он понюхал ее.

– Давай же, – сказал Кон. – Это ты предложил.

– Фу… – Фред зажал нос, собрался с силами и откусил половину личинки. Она была мягкой, но внутри как будто состояла из песка. Фред содрогнулся от хруста новой пищи на зубах и с трудом сглотнул. – На вкус немного похоже на шоколад.

– Правда? – спросила Кон, которая всем своим видом демонстрировала, как скептически она настроена. Недоверие выражали даже ее уши, хотя и непросто заставить их выражать хоть какие-то эмоции.

– Но больше похоже на грязь, – признался Фред. – Арахис и грязь.

Вскоре личинки уже лежали перед ними розоватой пирамидой. Фред старался радоваться, что у них вообще есть еда. У него не слишком получалось.

Лайла взяла три самых пухлых личинки и протянула их Максу.

– Нет! Это не еда. Макс ест только настоящую еду. Мама говорит, что насекомых есть нельзя.

Лайла вздохнула:

– Он говорит о себе в третьем лице, когда нервничает.

– Макс не нервничает, – возразил Макс. – Макси просто хорошо себя ведет.

Он потер порез на колене и начал икать.

– Я хочу домой, – сказал он.

– Я знаю, – ответила Лайла и притянула его ближе. – Но другой еды у нас нет. Делать нечего, Макси.

Он оттолкнул ее и ногтем ковырнул порез у нее на щеке.

– Я все маме расскажу!

– Но мамы здесь нет! – Лайла моргнула и запястьем утерла нос.

– Может, поджарить их? – предложил Фред. – И сделать из них блин?

– Поджарить на чем? У нас нет сковородки, – заметила Кон.

– Но у нас есть камни, – сказала Лайла. Она протерла лицо своей кофтой, отчаянно стараясь не унывать. – Можно сделать шоколадные блинчики. Или вроде того.

– Или вроде того, – кивнула Кон. – Исключительно вроде.

Костер

Смешав личинки с какао-бобами, ребята растерли их чистой палочкой и получили пасту, которая отдаленно напоминала разведенную водой муку.

– Теперь просто разведем костер и приготовим их, – сказал Фред.

– Просто, – съехидничала Кон.

– Нам нужен кремень, – сказал Фред.

– И растопка, – откликнулась Лайла.

– И спички, – добавила Кон.

– Я найду растопку, – вызвался Фред.

Лес вокруг них в основном успел высохнуть после ночного дождя. Закусив зубами полу джемпера, Фред сделал гамак для дерева. Ночь в джунглях не улучшила вкуса шерсти.

Вернувшись на поляну, Фред сложил дрова в кучу в нескольких шагах от шалаша.

– Там были кремни, – сказала Лайла. – Можно стереть с них мох и попробовать высечь искру. Кремни не портятся.

– Одного кремня недостаточно, – покачал головой Фред. – Я пробовал. Нужен еще кусочек стали.

Лайла нырнула в шалаш за кремнем. Кон уставилась на часы Фреда:

– Из чего они сделаны?

Фред посмотрел на часы, прикрыв их рукой:

– Из стекла.

– А еще?

– Из стали, – сказал он. – Отец подарил мне их, когда я уехал в интернат.

– Но они сломаны, – заметила Кон.

– Знаю, – кивнул Фред.

– Но если часы сломаны, это ведь уже не часы? Это просто кусок стали.

Фред отдернул руку. Отец никогда не покупал ему подарки на день рождения – этим занималась его секретарша, которая отвозила Фреда в универмаг, чтобы выбрать что-нибудь подходящее. Это был единственный подарок, который отец выбрал для Фреда сам. На нем были выгравированы инициалы Фреда.

Лайла кивнула.

– Возможно, это наш единственный выход, – сказала она. В ее голосе слышалось сочувствие, но была в нем и твердость.

– Хорошо! – ответил Фред, почувствовав необъяснимое, абсурдное желание заплакать. – Хорошо! Используем их.

– Можно мне сначала попробовать? – спросила Кон.

– Это мои часы!

– Я знаю. Но я никогда раньше не разжигала огонь, – сказала она, – даже в каминах дома.

– Даже в ночь костров? – удивился Фред.

– Мне не разрешали.

В глазах Кон были тоска и голод. Она отвернулась от него, рассматривая кремни, как драгоценности. На ее лице промелькнуло странное выражение, но Фред не смог его разгадать.

– Держи. – Он медленно расстегнул ремешок и на мгновение зажал часы в кулаке, исподтишка обводя пальцем буквы на обороте. Кон молча наблюдала за ним. Фред положил часы ей на ладонь. – За мной вторая попытка.

Лайла сложила в кучу измельченные листья и высушенную траву.

– Попробуй здесь, – сказала она, – чтобы искра смогла разгореться.

Кон ударила по камню тыльной стороной часов. Фред поморщился. Она промахнулась и вонзила кремень себе в руку. Не сказав ни слова, она попыталась снова. Сосредоточившись, она прикусила язык и так сильно нахмурила брови, что они прижались к ресницам. Она снова и снова била часами о камень, пока не ссадила все пальцы.

Вдруг кремень и сталь высекли крошечную искру. Кон так удивилась, что выронила кремень.

– Еще раз! – взвизгнул Макс. – Еще, еще!

Вспыхнула еще одна искра, которая исчезла столь же быстро, как и появилась.

– Нужно, чтобы она была прямо над растопкой, – сказала Лайла.

Кон ударяла снова и снова. В конце концов искра зацепилась за травинку, затем за другую. Сердце Фреда подпрыгнуло, он упал на живот и подул на огонек, боясь его потушить. Пламя дрогнуло.

– Нет! Нет, нет, не умирай! – воскликнула Кон.

Лайла подложила к огоньку сухого мха. Фред снова подул. Огонь, казалось, вдохнул, а затем выдохнул пламя. Макс вскрикнул. Лайла подложила в костер связку веточек. Огонь охватил их, сделал из них пять горящих пальцев и съел целиком. Затем выстрелил вверх.

– Еще! – сказал Макс. Он танцевал вокруг костра, хлопая себя по ребрам. – Подбрасывайте дрова!

Фред добавил горсть сухих листьев, потом еще и еще. Огонь затрещал, вселяя в них надежду, и выбросил столб пламени.

Они заулыбались друг другу.

– Мы можем спать посменно, – предложила Кон, – и следить, чтобы он не погас. – Она смотрела на костер, явно гордясь собой. – Мы сделали это. Сами!

Фред спокойно положил часы в карман. Они были поцарапаны и сильно помяты, но в кармане он так крепко сжал их, что у него на ладони образовался круглый синяк.

– Костра прекраснее я в жизни не видела, – заметила Лайла.

– Это точно, – кивнула Кон.

Макс слегка укусил Лайлу за руку:

– Теперь мы можем поесть? Я умираю с голоду.

Фред царапал ногтями землю, пока не нашел плоский камень, который разместил над костром с помощью четырех палок. Лайла разделила пасту на четыре шарика и аккуратно разложила их на шатком камне.

В конце концов блины начали пузыриться. Лайла ткнула в них палочкой.

– Они становятся плотнее, – сказала она.

– И воняют, как ботинки, – добавила Кон. – Вероятно, это значит, что они готовы.

Одно из деревьев возле шалаша было покрыто огромными мясистыми листьями размером с тарелку. Фред сорвал четыре листа и бросил на каждый по блинчику. На ощупь они были горячими и липкими.

– Пожалуй, лучше съесть их горячими, чтобы даже не почувствовать вкус, – сказал Фред.

Он откусил половину блинчика, стараясь не слишком сильно его жевать. На вкус он был неприятно животным. Фреду показалось, что это все равно что есть кашу, смешанную с грязью из-под ногтей, но это было лучше – дико, бесконечно лучше, – чем ничего.

Кон тоже откусила кусочек блинчика и поморщилась, но не выплюнула его.

– Честно говоря, в школе кормят не намного лучше, – заметила она и улыбнулась.

Макс зажал свой блинчик в кулаке, охраняя его от остальных.

– Я не люблю делиться, – сказал он. Блинчик выпирал у него между пальцев.

С каждой минутой на поляне становилось все темнее. Кон встала на ноги:

– Я пойду воспользуюсь… – она замялась и покраснела, – туалетом, так что не подходите. И не смотрите. Иначе поколочу. – Она сделала паузу. – Пожалуйста.

– Давайте выберем место на достаточном расстоянии, – предложил Фред, – и отметим путь, чтобы никто не заблудился.

Они встали рядом друг с другом в сгущающейся темноте и принялись искать подходящее большое дерево достаточно далеко от их костра, но так, чтобы не заблудиться.

– Вон то довольно большое, – сказал Фред.

– И вот это, – добавила Кон.

Деревья были огромные, с церковь высотой.

– Одно может стать туалетом для мальчиков, а другое – для девочек, – сказала Кон.

Лайла вдруг широко улыбнулась – оказалось, что у нее был кривой зуб и ямочка на щеке.

– Это будут наши туалетные деревья.

Шутка была не очень смешной, но Фред засмеялся и уже не мог остановиться. Кон прыснула и прикрылась кулаком. Когда расхохотался Макс, над поляной полетели сопли. Их громкий смех распугал птиц и заставил заворчать всех обезьян, рассевшихся на ночь на далеких деревьях.