Текст книги "Исследователь"

Фред неуклюже последовал его указаниям. Он тренировался завязывать узлы в своей спальне, под одеялом, поздно ночью, в предрассветные часы, когда ему полагалось спать. Исследователь одобрительно кивнул, и Фред почувствовал прилив гордости.

– Теперь смотри.

Он потянул за веревку, и деревце наклонилось, словно отдавая честь. Он воткнул зеленую ветку рядом с рогатиной, туго натянув веревку.

– Зеленая ветка выскочит из земли от малейшего движения. Зверек поставит ногу в петлю, деревце распрямится, скользящий узел затянется – и ужин готов.

– На кого этот силок? – спросил Фред, рассматривая его со всех сторон. – Кто в него попадается?

– Пойдем, – сказал исследователь. – У меня есть другие дела. В силок может попасться кто угодно. Крысы, броненосцы.

– Вы едите крыс?

– Конечно. Если приходится. Чего я только не отведал в эти годы! Не все мне показалось вкусным, но я все равно был рад возможности поесть.

Я ел улиток, пауков…

– Пауков?

– Есть очень вкусные пауки. Я мог бы показать тебе, где их найти. Но у меня нет желания помогать тебе, если только ты не поклянешься молчать об этом месте.

Фред поджал губы.

– Нет? – удивился исследователь. – Ты лучше встанешь на сторону тех, кто наживается на земле и ее истории?

– Это не так! – Фред вспомнил, о каких людях рассказывалось в его книгах. – Не все так поступают!

– Конечно, есть и те, кто так не делает, но сколько их? Ты хочешь пригласить сюда весь мир, а значит, делаешь ставку на мораль этого мира.

Желудок Фреда сжался. Он ничего не сказал. Сердце его болезненно забилось, но он заставил себя не отводить взгляда.

Исследователь грубо отобрал у Фреда мачете и принялся рубить толстые ветки на дрова. Его кольцо блеснуло на солнце.

Фред попытался сменить тему:

– Ваше кольцо… – Он хотел спросить: «Зачем вы носите кольцо в джунглях?» – но подумал, что исследователь не горит желанием отвечать на личные вопросы, а клинок мачете свистел совсем рядом с коленями Фреда, поэтому он лишь спросил: – Хм… из чего оно?

– Рыбья чешуя и кость каймана. – Казалось, гордость исследователя вступила в схватку с его гневом на Фреда. В конце концов он снял кольцо и протянул его мальчику: – Вот, можешь рассмотреть.

На внутренней стороне кольца были вырезаны слова.

– Nec… Aspera Terrent? – прочитал Фред.

– Это латынь. В примерном переводе это значит «трудности не страшат». Думаешь, кольцу в джунглях не место?

Фред действительно так думал, но решил, что лучше этого не признавать. Вместо этого он неловко рассмеялся.

Исследователь поднял брови:

– Раз уж мы заговорили об этом… почему ты на прогулку в джунгли оделся, как государственный чиновник?

В таком костюме только в мэры Танбридж-Уэллса баллотироваться.

Фред удивленно оглядел свою одежду:

– Это моя школьная форма. И джемпер. Отец говорит, что форму стоит надевать как можно чаще. Такой уж он человек. Я не знал, что окажусь в джунглях.

– Одеваться всегда следует так, словно можешь оказаться в джунглях. Никогда не знаешь, где встретишься с приключениями.

– Я учусь в пансионате. В Норфолке. В школе Грешемс. На Кромер-роуд.

– И?

– Просто мне гораздо проще встретиться с учителем географии, чем с приключениями.

Исследователь посмотрел по сторонам, а затем строго взглянул на Фреда.

– И тем не менее ты здесь, – сказал он.

Он осторожно сорвал с дерева ветку, усыпанную ягодами, и бросил ее Фреду. Тот поймал ветку и слишком поздно понял, что она вся в шипах.

У него вырвалось несколько слов, которые не позволяли говорить в школе.

Исследователь чуть изогнул левую бровь. Фред тотчас прекратил сквернословить.

– Проследи, чтобы поел малыш, у которого течет из носа. Он слишком худой. Попробуй ягоды.

Фред положил самую большую ягоду себе в рот. Сок потек по языку. На вкус он был совершенно отвратителен. Фреду захотелось выплюнуть ягоду, но он подозревал, что исследователь этого не одобрит. Проглотив ягоду, он потер язык о тыльную сторону ладони.

– На вкус как бензин! – сказал он. – И барсуки.

– Знаю. Но их все равно надо есть, они богаты витаминами. И вы легко найдете их по дороге в Манаус, они растут у реки.

– Лучше уж я с голоду умру.

– Нет. Идти вам долго. Если есть возможность, лучше не голодать. Когда ты голоден, плохие идеи начинают казаться хорошими. Когда голод становится сильнее, начинаешь чувствовать себя французским философом, а это неразумно.

Он зашагал среди деревьев обратно, и Фреду пришлось бежать бегом, перепрыгивая через корни и муравейники, чтобы не отставать от него.

Тарантулы

Когда Фред вернулся, остальные уже проснулись. Сердитые, они как раз завтракали.

Трудно выглядеть сердитым и жевать одновременно, поэтому девочки отложили бананы, чтобы прожечь Фреда взглядом.

– Где ты был? – спросила Лайла.

– Мы подумали, что он и правда решил отрезать тебе пальцы, – добавила Кон.

Фред все им объяснил: рассказал о силке и о статуях и предложил ягоды в знак примирения.

Когда они перестали плеваться, а Макс прекратил притворяться, будто его тошнит на ботинки Фреда, гнев Кон и Лайлы поутих.

Лайла предложила Фреду три четверти банана.

– Мы нашли их вон там – за той грудой камней, где проступает земля, растет банановое дерево. Бананов было пять, но мы взяли только три, на случай, если они принадлежат, – она махнула головой в сторону статуй, – ему.

Банан был зеленоватый, но Фреду нравились именно такие. Он ел как можно медленнее, но это было трудно: дома бананы бывали редко. Они напоминали о хороших днях.

По городской площади эхом разнесся стук шагов – исследователь шел прямо по бульвару, направляясь к ребятам.

Они поспешно принялись приводить себя в порядок: Кон пальцами расчесала волосы, Лайла пригладила шерстку Баки, Макс облизал руки, как кошка.

В этот момент одновременно случилось несколько вещей. Исследователь подошел ближе, но на них не посмотрел. Казалось, он задумался, смотря на переплетенные ветви над головой.

Фред услышал какой-то шорох и посмотрел на землю.

Из-за упавшей ветки вдруг выползла змея, которая подняла голову, как перископ подводной лодки. Змея была ярко-зеленой, со светлым животом и красными глазами. Фред шикнул и показал ее остальным. Все замерли.

– Не паникуйте, – прошептала Лайла. – Змеи первыми не нападают, помните?

Фред попятился. Змея выглянула из-за ветки и поползла к нему. Похоже, ей не нравилось, что он на нее смотрит.

– Кажется, змея не в курсе, – прошептал Фред.

Змея поползла к ним по стволу дерева. У Фреда перехватило дыхание. Он посмотрел по сторонам, надеясь найти какую-нибудь палку.

Исследователь прошел мимо них, пожевывая палочку. Не сбавляя шага, даже не целясь, он вытащил из кармана камень, швырнул его в змею и попал ей чуть ниже головы. Змея упала на землю.

Не оглядываясь, исследователь пошел дальше, разглядывая переплетенные кроны.

Фред посмотрел на Лайлу и Кон. Они тоже были потрясены.

– Где он этому научился? – прошептала Лайла.

– И зачем он это сделал? – прошипела Кон. – Я думала, ему на нас наплевать. Ему бы было только легче, если бы змея всех нас убила.

– Не говори так! – сказал Макс. – Так нельзя! – Он был полон праведного гнева. – Он убил для нас змею!

И он мой!

Исследователь остановился и повернулся к ним. Кон прикусила язычок и забилась за спину Фреда, но исследователь смотрел на Макса.

Он подошел к ним, наклонился, поднял бездыханную змею и сунул ее в карман.

– Не хватало еще, чтобы ваша гибель была на моей совести, – резко бросил он. – Вы что, не знаете, что делать при встрече со змеей?

– Нет, – ответил Фред. Пожалуй, это и так было очевидно. Исследователь вздохнул:

– На будущее запомните: когда увидите змею, как можно скорее отойдите от нее, не поворачиваясь к ней спиной. Бежать не надо. И напевайте на ходу.

– Теперь нам змеям серенады петь? – спросила Кон. – Зачем?

– Им не нравятся колебания воздуха. Если сумеете ее убить, она вполне сгодится на ужин. Вам следует это знать, если вы хотите добраться до Манауса. Вам многому нужно научиться. Вы умеете рыбачить?

– Нет, – признался Фред. – Разве что чуть-чуть.

– А охотиться?

– Нет, – сказала Лайла.

– Вы умеете ставить силки? Фред уже научился.

– Нет, – ответила Кон. – Как мы можем все это уметь? Я живу с бабушкой. Она не ставит силки – только пыль все время протирает. И ловит мышей в мышеловки. Но она их не ест.

Лайла улыбнулась Кон, блеснув на солнце своим кривым зубом.

– Понятно. – Вздохнув, исследователь укрепился в своем решении и сказал: – Тогда идем со мной.

– Вы только Кон зовете? – спросила Лайла. – Или всех нас?

– Всех вас. Даже Фреда, пускай он и глупец, – строго сказал исследователь. – Даже маленькое недоразумение в кардигане.

– Это он о тебе, Макс, – пояснила Кон.

– Я нашел гнездо, – сказал исследователь. – И поделюсь им с вами. Но больше я ничем вам не помогу. У меня нет времени на детей.

– Чье гнездо? – спросила Лайла. Она подхватила Баку и посадила себе на руку. Он схватил ее за плечо и уткнулся носом в сгиб ее локтя.

– Увидите.

«Увидите», – подумал Фред, пока они гуськом шагали за исследователем, то и дело переходя на бег, чтобы не отставать. Из уст человека, который носил куртку из шкур, на которых болтались чьи-то лапы и мордочки, слово «увидите» звучало не слишком обнадеживающе.

Когда они добрались до гнезда, вспотевшие и перепачкавшиеся, оно выглядело совсем не так, как ожидал Фред. Это была дыра в земле. Точнее, земля была покрыта сухими листьями, и отверстие было едва видно.

– Что там? – спросил Фред. Может, мыши? Мыши ведь копают норы? Он не был уверен, что готов съесть мышь.

– Тарантулы, – ответил исследователь.

– О… – Мыши тотчас показались Фреду более аппетитными.

– Они очень вкусные. Похожи на креветок. – Исследователь посмотрел на Кон, которая стояла с открытым ртом: – Ты рот закрыть не хочешь?

– Вы ведь не едите тарантулов? – спросила Кон.

– А на ленивцев они нападают? – спросила Лайла. Бака выглядывал у нее из-под локтя.

– Мы будем есть пауков! – воскликнул Макс.

Фред заметил, что три этих фразы были произнесены весьма по-разному. В первой слышалось отвращение, во второй – осторожное любопытство, а в третьей – несказанная радость. Ничего не сказав, сам он опустился на колени, чтобы внимательнее рассмотреть отверстие в земле.

– Да. Их можно жарить на костре, как лепешки.

– Разве они не ядовитые? – спросила Лайла.

– Я не буду есть тарантула, – заявила Кон.

– Как хочешь, – пожал плечами исследователь. – Если вы хотите пешком вернуться в Манаус, настанет день, когда вы обрадуетесь, что умеете ловить пауков. Нам понадобятся длинные палки.

– Я не буду их есть, – повторила Кон. – И в этом нет ничего удивительного! – Она повернулась к Лайле и Фреду, рассчитывая на их одобрение. – Это вполне нормально!

– А я бы попробовал, – признался Фред.

– Зачем?

– Я не хочу голодать на пути в Манаус. Что еще нам есть? К тому же вдруг они и правда вкусные?

Лайла задумалась.

– Как думаете, какие шансы? В процентах?

– Низкие, – ответила Кон. – Невероятно низкие.

– Кто первый? – спросил исследователь. Его глаза блестели.

Фред не мог ему полностью доверять.

Когда Фред взглянул на норку, ему показалось, что он заметил какое-то движение внутри. В животе у него заурчало.

– Я, – вызвался он.

– Хорошо, – улыбнулся исследователь. Улыбка была не беззаботной – казалось, в ней было что-то хищное. – Все просто: берешь палку и засовываешь ее в нору. Тарантул вылезет посмотреть, что происходит.

Фред склонился над норой и пошевелил палкой в паучьем гнезде.

– Теперь ты точно пересек черту между смелостью и безумием, – заметила Кон.

– Это может занять некоторое время, так что не сдавайся, – сказал исследователь. – Сейчас хороший сезон для тарантулов. Они должны быть мясистыми.

– Он сумасшедший, – шепнула Кон Лайле. – Мы одни в джунглях с настоящим безумцем.

Фред продолжал трясти палкой. Ничего не происходило. Кон заметно расслабилась.

– Там пусто! – сказала она. – Слава богу, там ничего нет!

Из гнезда показались четыре ноги – сочлененные, тонкие, волосатые. Фред замер.

– Не останавливайся! – рявкнул исследователь. – Отодвинь палку дальше! Вымани его!

На поверхности появился светло-коричневый паук размером с ладонь Фреда.

– Это самка, – сказал исследователь. – Самцы черные. Выбросив руку вперед, он схватил тарантула за туловище, держа пальцы подальше от его хелицер[2]2
  Хелицер – челюсти в виде клешней у пауков, клещей, скорпионов и им подобных. У пауков на вершине хелицер открываются протоки ядовитых желез. – Примеч. ред.


[Закрыть], которыми он сердито размахивал в воздухе.

– Хочешь его погладить? – спросил исследователь.

Встревоженные ленивцы издают звуки, напоминающие одновременно блеяние овцы и крики чаек. Бака тоже тихонько заблеял. Лайла сделала шаг назад, прикрыв рукой глаза ленивца.

Честно говоря, Фреду не очень хотелось гладить паука. Точнее даже, не хотелось совсем. Но сказал он другое:

– Как его погладить?

– По направлению шерсти – от головы к спинке.

– Не надо, Фред! – воскликнула Кон, которая стояла, прижавшись к дереву спиной. Ее перепачканное лицо было совсем бледно. – Он ведь злится на тебя! Он пытается причинить тебе боль!

– Укус этого вида не хуже укуса пчелы, – подозрительно мягким тоном сказал исследователь. Он держал тарантула очень аккуратно. – У моего сынишки… – Он осекся и поправился: – Я знал одного мальчика, который держал его дома. Он был ручным и сидел у него на коленях, пока он ел.

Фред посмотрел на исследователя, но его лицо было непроницаемым. Он коснулся пальцем тарантула. Он оказался на удивление мягким и поежился от его прикосновения.

– Теперь, – сказал исследователь, вынимая из кармана нож и возвращаясь к деловому тону, – нужно разрезать его по спинке, начиная с шеи, – вот так, чтобы ему не было больно. Голову отрубать не нужно. – Он разрезал шею паука. – Потом нужно завернуть его в листья.

Он бросил паука на большой лист и протянул Лайле. Она поежилась, но взяла лист обеими руками.

– Теперь перевяжи лист травой, как посылку. Вот так, хорошо. К востоку отсюда есть еще одно гнездо. Нору тарантула узнать несложно: на поверхности она неглубокая, а потом резко уходит в тоннель. В Манаус вам придется идти по каменистой земле, вы без труда найдете там пауков. Однажды я целый месяц питался одними паукам и бананами. Меня долго мучил желтый понос, но я все же выжил.

Он пошел через джунгли, не оглядываясь. Фред взглянул на свои руки. От них немного пахло кислятиной.

Когда они догнали исследователя, он уже склонился над другой норой, ботинком отбрасывая траву и листья. Эта нора была значительно больше.

– Тот, которого ты завернула, как подарок на день рождения, обычный тарантул. В этой норе, – он ткнул в нее палкой, – живет другой паук – птицеед-голиаф[3]3
  Птицеед-голиаф – один из самых больших пауков в мире. Длина его тела в размахе ног может достигать 28 см. – Примеч. ред.


[Закрыть], или Theraphosa blondi. – Он выразительно посмотрел на волосы Кон. – При опасности птицеед-голиаф сбрасывает волоски со своей попы. Бог свидетель, я бы точно почувствовал себя в опасности, если бы столкнулся с кучей детей. При контакте с кожей эти волоски обжигают, как крапива, только гораздо сильнее. Понимаете?

– Да.

– Хорошо. Не путайте пауков, когда хотите их погладить.

Совет показался Фреду разумным, хотя и не слишком применимым в обычной жизни.

– Почему их называют птицеловами? – спросила Лайла.

Судя по всему, вопрос исследователю понравился.

– Они действительно едят птиц, хотя и редко. В основном они питаются жабами, червями и крысами.

Птицееда-голиафа выманивать из норы не пришлось. Когда Фред наклонился над гнездом, из-под земли появились передние ноги. Фред быстро отшатнулся.

Из норы показались еще четыре ноги и большое круглое тело, покрытое густыми волосами. Кон поморщилась. Макс радостно взвизгнул. Лайла встала перед братом, заслоняя его собой, и крепче прижала к себе Баку.

Паук был огромным, размером с лицо Макса. Он медленно полз к щиколоткам мальчишки.

Спокойно, словно просто чтобы завязать шнурки, исследователь наклонился, прижал паука палкой к земле и взял его за ноги.

– Дайте мне листья. И смотрите под ноги! Он не один. К вечеру они поймали шесть пауков и принесли их к костру, где Лайла аккуратно выложила их в ряд.

– Прекрасно. Теперь поджарьте их на палочках, пока все волосы не сгорят, – сказал исследователь. – Они заскрипят – это из-за горячего воздуха, который будет выходить из их суставов. Это станет знаком, что они готовы. Есть можно все, включая лицо.

– Лицо… – тихо бросила Кон.

Исследователь засмеялся. Он взял два свертка и оставил четыре.

– Теперь ты сам по себе, – сказал он. – Не тревожьте меня больше, или я подам ваши глазные яблоки кайману, как оливки на коктейльной вечеринке.

Он пошел прочь. Ребята еще долго смотрели ему вслед.

Фред наколол своего тарантула на палку и держал над огнем, наблюдая, как он становится темно-коричневым. Лайла пожарила пауков себе и Максу. Кон так и не распаковала своего. Ей даже смотреть на него не хотелось.

– Это паук, – все повторяла она.

Через десять минут пауки засвистели, как чайник.

Фред собрал все свое мужество и стянул тарантула с палки. Он был горячим и хрустящим, но забыть, что это паук, никак не удавалось. Зажав нос, Фред откусил одну ногу.

Вкус его удивил. Паук немного напоминал рыбу и был соленым, как море. Фред откусил кусок побольше.

– Неплохо! – сказал он.

Кон недоверчиво смотрела на него:

– Ты хоть понимаешь, что ешь паука?

Макс откусил небольшой кусочек от своего тарантула.

– Очень вкусно, – объявил он. – Можно мне съесть твоего, если ты его не будешь?

– Нет, – ответила Кон.

– Попробуй ногу моего, – предложил Фред. Паук помог ему почувствовать себя живее. Он впервые смог представить дорогу домой – по-настоящему представить долгие дни пути и ужины пауками и фруктами. Он подумал, как отец встретит его на пристани в Портсмуте и наклонится, чтобы его обнять. Встряхнув головой, он постарался отогнать от себя эту мысль.

– Похоже одновременно на рыбу и курицу, – сказала Лайла. – Совсем неплохо, правда.

– Вы точно меня не обманываете?

– Точно. Попробуй моего. Фред своего передержал. – Лайла протянула Кон паучью ногу.

Кон осторожно взяла ее и понюхала.

– Ничем не пахнет. Только костром, – с подозрением сказала она, а затем зажмурилась, откусила кусочек и удивленно распахнула глаза. – Совсем не… мерзко! Почти похоже на еду.

– Мне нравится, – сказал Макс, изо рта которого выглядывала паучья нога. – Их нужно продавать на ярмарках вместе с мороженым.

Oiseau spectacle двойной прожарки

Тем вечером Фред, Лайла и Кон еще долго сидели у костра, склонившись друг к другу, и шептались. Макс лежал на спине на камнях и усыпал себя маленькими, похожими на клевер цветочками, которые росли у его ног. Бака сидел на коленях у Лайлы, внимательно наблюдая за происходящим.

– Думаю, нужно что-нибудь ему приготовить, – сказала Лайла, мотнув головой в сторону статуй и лиан. – Может, тогда он поможет нам снова.

– Да! – согласилась Кон. – Мужчины любят поесть.

– Нет! Я не хочу, чтобы он мне уши оторвал! – воскликнул Макс.

– Он просто пошутил, Макс, – сказала Лайла.

– Мы на это надеемся, – буркнула Кон, но совсем тихо.

– Хорошая мысль! Но готовим мы плохо, – заметил Фред.

– У тебя нет права голоса, – надменно бросила Кон. – Если бы не ты, нам вообще не пришлось бы беспокоиться. Но чтобы хорошо готовить, нужно только внимание и время, – сказала она, словно повторяя чьи-то слова.

– Мне нравится эта фраза! Кто ее сказал? – спросила Лайла.

– Моя учительница физкультуры.

– Разве учителя физкультуры хорошо готовят? – спросил Фред. Он расчесал комариный укус и поморщился, когда из ранки пошла кровь.

– Нет. Физкультуру она тоже преподавала ужасно. Она заставляла нас ходить по спортивному залу, притворяясь, будто мы едем на лошади. Она говорила, что так мы сможем поднять самооценку.

– И как, получилось?

– Сама как думаешь?

Лайла улыбнулась.

– У нас еще остались ягоды, – сказала она. – Можем поджарить их для него. Вместе с остатками птицы.

Они посмотрели на тушку птицы, которая подсохла на солнце.

– Пахнет она не слишком аппетитно, – заметила Кон.

– Дома мы пережаривали фасоль, которую не съедали накануне, – сказала Лайла. – Мама смешивала ее со специями. Было вкусно.

Ее улыбка померкла при упоминании о маме. Кон посмотрела на Лайлу, а затем вскочила на ноги.

– Я найду камень, чтобы сделать из него сковородку, – объявила она.

– Назовем это птичьей феерией двойной прожарки, – предложила Лайла.

– Лучше oiseau spectacle двойной прожарки, – сказала Кон. – Это по-французски. Все роскошные блюда называются по-французски.

Вдруг они замолчали, услышав рев, который донесся с дальнего конца площади, закрытого лианами. Казалось, ревел медведь, тигр, бензиновый двигатель или страдающий от боли человек.

Лайла погладила Баку, который сидел у нее на плече:

– Это… он?

Рев прекратился столь же резко, как и начался.

– Может… он уходит покричать? Пореветь? Может, у него такая привычка? – предположила Кон. – Я бы не отказалась, чтобы у меня было место, где можно кричать.

Они долго молчали, но рев больше не раздавался. Тогда они снова занялись едой. Появился стервятник. Усевшись на ботинок Макса, он сердито наблюдал, как они готовили птицу, видимо, недовольный, что ему не предложили ни кусочка.

– Я и не знала, что стервятники порой так похожи на строгих тетушек, – заметила Кон.

Когда исследователь наконец вернулся, казалось, он совсем не ожидал их увидеть. Он удивленно посмотрел на ребят, а затем кивнул им, как кивают попутчикам в поезде. Развернувшись, он хотел было удалиться, не сказав им ни слова, но Макс побежал за ним, петляя между молодыми побегами, пробивающимися сквозь камни.

– Вернитесь! – воскликнул он. Это был скорее приказ, чем просьба. – Мы приготовили вам еду!

Исследователь такого не ожидал.

– Что? Это очень мило с вашей стороны, но я не буду есть, спасибо.

– Но вы должны! Мы сделали все специально для вас. Исследователь наклонился к Максу:

– Я восхищен твоим командным тоном, но у тебя в волосах помет стервятника, и это сильно подрывает твой авторитет.

– Пожалуйста? – сказала Лайла. Она тихонько подошла к исследователю, словно к дикому зверю. Бака выглядывал у нее из-за волос. – Может, хотя бы попробуете?

Она протянула исследователю лист, на котором лежали жареная птица и ягоды. Они постарались оформить блюдо, прямо как в ресторане. Из-за несчастного случая с участием стервятника и локтя Макса мясо было перепачкано в золе сильнее, чем они планировали, но Фред решил, что их замысел и так понятен.

– Это узор двойной прожарки, – объявил Макс. – Особое блюдо.

– Что ж, спасибо, – сказал исследователь и откусил кусочек мяса. Вздрогнув, он выплюнул его в кусты: – Господи! Давно не пробовал такой мерзости!

– О! Простите, – тихо пробормотала Лайла. – Мы хотели порадовать вас и потому…

– Пожалуйста, не отрезайте нам уши, – взмолился Макс.

– Нет, я прошу прощения. Вы поступили по-доброму, – сказал исследователь и коснулся кольца у себя на мизинце. – Я и забыл, каким добрыми бывают дети. – Он так сильно встряхнул головой, что с волос на камни упало несколько капель пота. Затем он развернулся и слегка поклонился им: – Прошу меня простить. Нужно разжечь костер до темноты.

Он отошел в дальний конец площади и опустился на колени возле своего гамака. Не прошло и минуты, как сложенные в кучку ветки разгорелись. Он действовал так быстро и так уверенно, что невозможно было уследить за движением его рук. Вытащив из кармана рыбу, он нанизал ее на рогатину. Стервятник не отходил от него ни на шаг.

Исследователь уселся возле костра. Фред краем глаза наблюдал за ним, пока остальные угрюмо жевали подгоревшую птицу двойной прожарки. Исследователь сидел, упираясь локтями в колени, и смотрел в никуда.

– Думаете, с ним все в порядке? – шепнул Фред. – Такое впечатление, что он… не знаю… расстроен.

Кон посмотрела на исследователя:

– Он убивает змей камнями. Такие люди не расстраиваются.

Пока они говорили, исследователь поднялся и подошел к груде кокосов у дерева. У каждого кокоса была аккуратно срезана крышечка. Исследователь открыл один из кокосов, выпил его содержимое, выбросил скорлупу и взял следующий орех. Осушив третий, он вдруг повернулся к детям.

– Вы пьете? – крикнул он.

– Смотря что, – ответила Кон.

– Это кашаса. Я сам ее приготовил. Попробуйте. Дети с опаской пересекли площадь, поглядывая на стервятника. Лайла накрыла Баку своим свитером и положила руку ему на голову, а вторую опустила Максу на плечо.

Они остановились в стороне от костра. Фред хотел было сесть, но никто больше не стал садиться, поэтому он попытался сделать вид, будто просто разминает ноги.

– Садись, мальчик! – сказал исследователь. – Все садитесь. Разве вы не знаете, зачем Бог дал вам задницы? Вот… выпейте немного.

– Что это? – спросил Фред.

– Сахарный тростник. Кокосовое молоко. И еще кое-что. Травы.

– Какие травы? – спросила Лайла.

– Вы когда-нибудь пили напиток, который, как кажется, может либо убить вас, либо даровать вам бессмертие? Этот напиток из таких.

Фред сделал глоток и закашлялся. Вкуса у напитка не было, но он обжигал глотку. У Фреда заслезились глаза и потекло из носа.

– Еще? – спросил исследователь.

– Нет, спасибо. Такое впечатление, что через меня пропустили электрический ток.

Исследователь рассмеялся. В этом смехе была и горечь.

– Когда вырастешь, тебе больше понравится.

Кон понюхала напиток:

– Это алкоголь?

– Строго говоря, да, – ответил исследователь, – но не такой, каким вы его представляете. На вино он не похож, да и действует иначе.

Кон покачала головой. К удивлению Фреда, Лайла потянулась за кокосом:

– Я попробую. Если я хочу стать ученым, мне нужно экспериментировать.

Она выпила жидкость. Бака тоже захотел попить, и его пришлось вылавливать из кокоса. Лайла встряхнула головой.

– На вкус как рвота, та еще гадость.

– Неблагодарные, – буркнул исследователь.

Он снял рыбу с рогатины, положил ее на камень, разрезал посередине и разделил на четыре части.

– Поешьте. Это точно лучше, чем та жуткая птица, которую вы приготовили.

Рыба была горячей, мясистой и вкусной. От нее пахло костром. Быстро слопав свой кусок, Фред с надеждой посмотрел на остатки.

– Это пиранья, – пояснил исследователь. – Чем старше они, когда их ловишь, тем больше похожи на вкус на курицу.

Казалось, исследователь не прочь поговорить. Он взмахнул рукой, стукнул стервятника в грудь и выплеснул на него немного кокосовой жидкости.

– Скажите, что вы об этом думаете? – спросил он.

– О стервятнике? – удивленно переспросила Кон. Ее тон напоминал тон человека, который вынужден хвалить новорожденного ребенка, даже если страшнее этого ребенка не найти. – Он… милый. Пахнет очень… необычно.

– О городе! О джунглях! Их называют зеленым адом. Слышали когда-нибудь?

Фред посмотрел на каменную площадь и зеленый потолок высоко-высоко над головой.

– Джунгли называют зеленым адом, потому что здесь нет роялей. Люди – я называю их людьми, хотя уместнее было бы назвать их идиотами, – приезжали сюда и привозили рояли на спинах слонов. И злились, когда чайные сервизы бились во время штормов. – Он хмыкнул. – Но если вам хочется пожить простой, дикой жизнью, то джунгли скорее рай, чем ад.

Исследователь стал пить из следующего кокоса. Он вздохнул, его глаза заволокло туманом.

– О любви с первого взгляда чего только не пишут. А что такое любовь с первого взгляда, если не узнавание? Это мгновенное понимание, что ты встретил человека, который сделает твое сердце больше, будь то возлюбленный или ребенок. Точно так же и с местами. Именно поэтому я и хотел их разыскать. Поэтому они и нуждаются в защите.

Он смотрел на Фреда, полуприкрыв глаза.

Фред смотрел в костер, избегая его взгляда. Было в этом месте что-то такое, отчего у него сжималось сердце: ему нравился и свет, и простор, и солнце, и зелень. Он понимал, почему другим могло показаться, что здесь слишком зелено, слишком громко, слишком просторно, слишком безгранично, но ему при этом казалось, что джунгли взывают к той его части, о существовании которой он и не подозревал. Должно быть, мысли Фреда отразились у него на лице. Исследователь с громким стуком поставил свой кокос на землю:

– Я вижу! Я вижу, что ты влюбляешься в это место! Разве ты еще не понял, почему о нем не стоит рассказывать? Разве ты не видишь, что нельзя рисковать такой красотой?

Фред колебался. Он не мог хранить такой секрет – это было невозможно. Мир заслуживал узнать об этой красоте. Директор школы созвал бы общее собрание и назвал его героем. Но он никогда прежде не видел, чтобы человек был так убежден в своей правоте, как исследователь, который сидел перед ним.

– Ты не понимаешь, – едва слышно сказал исследователь. – Слова опасны. Я слишком поздно понял, что не имел права рассказывать о множестве интересных вещей. – Вдруг он резко сменил тему и заговорил отчетливее. – Вы сказали, что шли по моей карте. Вы нашли пчел?

– Да, – кивнула Лайла. – Мы взяли у них немного меда.

Она рассказала, как Макс увидел обезьян и муравьев.

Исследователь кивнул:

– Я поступал точно так же. Пчелы – верные союзники. Я покупал табак у торговца в Берлингтон-аркаде. Я провел немало времени в этой части джунглей, но без табака приходится тяжко, а много на себе не унесешь, ведь иначе его учуют ягуары. У меня сделаны табачные заначки вдоль реки. Кстати, вы встретились с моими дельфинами?

– Да! – кивнул Фред. – Но мы не знали, что они ваши.

Исследователь икнул.

– Дельфины добрые, – сказал он не без запинки. – Я кормил их сардинами. Впрочем, возможно, зря. Они слишком легко доверяют человеку. Нельзя быть слишком доверчивым.

– Потом случился пожар, – продолжила Лайла. – Очень сильный. И мы приплыли сюда. Мы решили, что это наименее рискованно.

– Именно так! – воскликнул исследователь и выплеснул немного кашасы на колени Фреду.

Фред постарался не рассмеяться.

– Рискуйте! – сказал исследователь. – Без риска никуда. Нужно знать, что такое страх. Нужно уметь им управлять. Но!

Он сделал паузу, чтобы глотнуть еще кашасы.

– Но? – спросила Лайла.

– Но никогда не рискуйте, просто чтобы произвести на кого-нибудь впечатление.

Фред нахмурился. Такие вещи часто говорили в школе.

– Именно так люди попадают в лапы к ягуарам, но любви им это не приносит. – Исследователь протер глаза и посмотрел на ребят.

– Риски, ягуары… – пробормотала Кон. – Мы запомним на будущее.

– Однажды я пошел на риск. Я любил кое-кого. Двух людей. Была одна женщина. И у нас был сын. Вы знали?

– Нет, мы не знали, – мягко сказала Лайла и переглянулась с Фредом.

– Я проиграл. Я потерял их. – Он поставил кокос на землю и надолго закрыл глаза. – Но я рад, что рискнул.

– Вы что… – начала Лайла.

– Я любил ее безумно, – хрипло сказал исследователь. – Я желал любви, как ребенок, который просится на ручки. Я мог проморгать ее имя азбукой Морзе. – Он пьяно усмехнулся. – Я был очень молод. Никто не говорит, что любовь так страшна. Это не радуги и не бабочки, а безумный танец на спине летящего дракона.