Текст книги "Легкомысленное пари"

Теперь, разглядывая его, Маркус понимал: до полного выздоровления еще далеко. Казалось, что одиночество только взрастило в нем демонов боли и страха.

– Зачем тебе все это? – спрашивал его Бирн. – Неужели ты решил разворошить все эти старые дела, чтобы вызвать дамский интерес? Тебе нужна эта пустоголовая блондинка? Этот корсет, набитый тщеславием? Филиппа Беннинг!

– Ты несправедлив, – возразил Маркус. – Нельзя говорить так о леди, которой ты не был даже представлен. – Маркус говорил быстро, боясь, что брат прервет его каким-нибудь издевательским замечанием. – А реальность такова, что Филдстон отказался доверять мне, а эта леди – единственная, кто мне поверил! Черт побери! Все отказываются видеть очевидность угрозы, даже после позора Уитфорда, а она – нет!

– Она использует тебя. А на самом деле – меня! Потому что она думает, что ты – это я. Ей не терпится поразить всех своим балом. Черт побери, Маркус! Почему ты не посоветовался со мной? Разве это только твое дело? – Гнев клокотал в нем как огненная лава.

– Потому что ты не вполне здоров, – спокойно ответил Маркус.

– Чертовски верно, я не здоров. Но я не просил тебя заниматься моей работой! Это моя работа, а не твоя!

– Не моя работа? – взорвался Маркус, опрокинув в порыве гнева маленький столик. – Тогда скажи мне, брат, как я должен был поступить, когда этот захороненный вампир вновь вылез из-под земли? Ничего не предпринимать? Дать ему время добраться до тебя и убить?!

– Возможно, так было бы лучше! – заявил Бирн, поднимаясь.

Маркус оцепенел. Бирн действительно вернулся с войны другим человеком, это и понятно. Но то, что с ним происходило теперь, было уже слишком.

– Я все еще жив, – продолжал между тем Бирн, – и я сам справлюсь с этим… Это мой долг и мое право добить его.

– Но ты не должен заниматься этим один. Вспомни, мы всегда держались вместе!

– Это я прикончил его тогда! – взорвался Бирн, снова опускаясь в кресло. – Я прошел весь долгий путь до этого коттеджа у моря на улице Пуассон. Я один. Да, я шел по наводке, которую дал мне ты. И я застрелил Лорена с расстояния в пять футов из его же оружия. И я забрал оба дуэльных пистолета. И теперь ты заявляешь мне, что он все еще жив?

– Я знаю, это звучит невероятно…

– Этого не может быть. – Бирн снова поднялся – он просто не мог усидеть на месте – и, опираясь на трость, принялся расхаживать по кабинету, насколько позволяло захламленное пространство. – Я знаю, кого я убил. Я говорил с ним, и он ждал меня. И это был Лорен.

«Истинное порождение дьявола на земле», – подумал Маркус.

Война была уже на исходе, с Бонапартом и его сподвижниками было покончено. Кто-то сдался сам, кого-то взяли в плен. На свободе затаился, возможно, один Лорен, кровожадный и циничный. Это был человек без чести, не желавший следовать законам войны, запрещавшим убивать сдававшегося. Он не знал милосердия к врагу, что было дико для просвещенного века. Он дразнил Бирна и Маркуса, обещая сложить трупы Воронов к ногам своего императора. Бирн опередил его, но ушел с незаживающей раной.

Потом брат отыскал брата. Тот лежал без сознания, потеряв много крови, на пустынном берегу. Еще немного, и прилив смыл бы его в пучину моря…

Маркус был уверен, что Лорен мертв, и чувствовал удовлетворение при мысли об этом. Пока Джонни Дикс не доказал ему обратное…

– Я знал, что ты болен. И я хотел уберечь тебя от этого кошмара, – произнес Маркус как можно спокойнее, наблюдая за бешеными шагами своего брата.

– И поэтому ты связался с Филиппой Беннинг? – Голос брата дрожал от негодования. – Ты не Сизый Ворон, а ведь ей нужен именно он, то есть я!

– Это не совсем так, – холодно заметил Маркус.

– Ты уверен? У тебя вид идиота, который мечтает, чтобы его утешили и обласкали, но поверь мне, Филиппа Беннинг не подпустит тебя к своему будуару. Таким несчастным воздыхателям, как ты, вход туда заказан. У нее нет стимула возиться с тобой.

– У нее, – произнес Маркус, – есть некий план. Филиппа Беннинг решила стать моим проводником в высший свет. И она хорошо знает, как этого добиться. Голова у нее отлично соображает. Ты был бы удивлен, если бы тебе пришлось пообщаться с ней. И умоляю тебя, будь поосторожнее в своих высказываниях о Филиппе Беннинг.

Чтобы полностью прояснить свою позицию, Маркус порывисто встал, приблизился к брату почти вплотную и пристально посмотрел ему в глаза. Тот, видимо, понял, насколько серьезно настроен Маркус, потому что в уголках его рта заиграла легкая улыбка и он сказал:

– Если тебе угодно гоняться за этим призраком, изволь. Давай займемся им. Но перестань втягивать Сизого Ворона во всякую светскую чепуху. Шпион, о котором болтают на всех углах, достоин осмеяния. – С этими словами Бирн повернулся к двери. – Я отправляюсь к Грэму и Марии, приятно иногда погостить в родовом гнезде.

– Он оставил свою метку на банкете Уитфорда, – спокойно произнес Маркус.

Бирн задержался у двери.

– Свою метку?

– Да, Лорен умудрился искалечить пару дюжин голубей и засунуть их в пирог Мира высотой в шесть футов, а напоследок выкрал у хозяина свои дуэльные пистолеты.

– Этот старый тюфяк оставил их на видном месте?

– Эти пистолеты – краса и гордость его коллекции, они лежали под стеклом в изящном футляре на бархатном ложе, – сухо пояснил Маркус.

– Черт возьми, меня просто тошнит от этих пистолетов! От всего этого. И что, Филдстон даже после этого проигнорировал тебя? – поморщился Бирн, сильнее припадая на трость.

Маркус обвел мрачным взглядом коробки, доставленные Лесли.

– Как видишь… Бирн глубоко вздохнул.

– Кто следующий поставлен под удар?

– Лорд Гемпшир и его знаменитые бега.

– И твоя миссис Беннинг уже обеспечила тебе доступ туда?

– Еще нет. Ноя жду приглашения. Думаю, ей не составит труда включить в список гостей и тебя.

Бирн молчал, прислонясь к двери и глядя прямо перед собой.

– Тебя не переубедить, – наконец проговорил он. – Ты решил, что это дело рук Лорена, потому что он любил дразнить меня голубем, а не вороном. И по клочку бумаги и капле воска на ней ты определил, что в департаменте засела «крыса» – предатель, но наверняка тебе ничего не известно. Нужно знать, а не вдаваться в пустое фантазирование.

– К сожалению, я вынужден работать с тем, что у меня есть. Одна из угроз уже сработала, не так ли? Угроза, о которой говорилось в том листке, что я раздобыл.

– Отлично, – вздохнул Бирн. – Попробую попасть на эти бега под видом какого-нибудь слуги или наймусь конюхом. На такие мероприятия всегда набирают дополнительный штат.

– Но ты едва держишься на ногах, – заметил Маркус.

– Я буду там, – твердо проговорил Бирн. – Если ты прав, мы докопаемся, кто же зачинщик всего. Но если ты ошибся, я возвращусь в Лейк-Виллидж и больше никогда не суну нос в это дело.

Бирн явно не верил ему. «Он думает, что я сошел с ума, – решил Маркус. – Или даже еще хуже. Он думает, что я хочу воспользоваться его именем и его славой, чтобы добраться до светской львицы».

Трещина между братьями все углублялась.

– Я рад, что ты согласился поддержать меня, – произнес он вслух. – Но тебя никогда не примут в услужение с этой твоей тростью. – Он участливо взглянул на брата. – И не забывай, что ты будешь в лондонском обществе. И там найдутся те, кто может опознать тебя.

– Я уже годами не посещал это общество, – усмехнулся Бирн.

– Так воспользуйся этим шансом. Кто знает? Возможно, это будет самым лучшим твоим перевоплощением, – тоже усмехнулся Маркус.

Бирн мысленно взвесил свои шансы.

– Но я не танцую, – счел нужным предупредить он.

– Я непременно всем сообщу об этом, – пошутил Маркус. – И знаешь, я, пожалуй, отправлюсь к Грэму вместе с тобой. Чтобы Мария не скисла сразу от твоего вида. – Он весело хлопнул Бирна по плечу, но тот остался невозмутим.

– Маркус, если Лорен действительно еще жив, ты дважды не прав, что лезешь в это дело. Да еще втягиваешь и меня, и миссис Беннинг.

Глава 17

Фамильное гнездо лорда и леди Гемпшир находилось неподалеку от Уолтемского аббатства в Эссексе, в уютном местечке вдали от лондонской суеты. Конечно, у них был прекрасный дом в столице, необходимый в связи с деятельностью Гемпшира в палате лордов. Но в конце недели он непременно выбирался на природу. Запущенную ферму он превратил в первоклассный конный завод – самый крупный после Ньюмаркета, вершины британского коневодства. Лорд Гемпшир наслаждался своими выходными, собственноручно сгребая сено и присматривая за порядком в конюшнях. Он считал, что должен ко всему приложить свою хозяйскую руку, а иначе его племенной табун может утратить некоторые свои бесценные качества.

Однако после его женитьбы заведенный порядок был нарушен.

Леди Гемпшир была создана для светского общения. Ее супруг был, несомненно, осведомлен об этом ее качестве еще до брака. Но он надеялся, что ее юная неугомонность уляжется после замужества, когда придется заняться детьми.

Но этого не случилось.

Леди Гемпшир любила Лондон, своих друзей и свою жизнь среди них. Однако своего мужа она так же горячо любила, как и он ее. И оба они с трудом переносили семейную разлуку, когда на одинокой подушке в спальне было слышно дыхание только одного из супругов. И поэтому, когда лорд Гемпшир отправлялся в имение в окрестностях Уолтемского аббатства, его жена следовала за ним.

И обычно им составлял компанию кто-то из ближайших друзей леди Гемпшир.

Все начиналось достаточно безобидно. Леди Гемпшир предупреждала своего мужа заранее, что той или иной из ее подруг просто необходимо побыть на лоне природы. У нее бледный вид, меланхолия и все тому подобное. И лорд Гемпшир обычно соглашался со своей женой, тронутый ее заботой о своих ближних. Но к трем часам пополудни, когда их экипаж готов был сорваться с места, за ними выстраивался эскорт сразу из нескольких экипажей. И с каждым разом количество этих экипажей росло. В их доме собиралось все больше друзей, прибывавших, конечно же, со своими слугами.

Такой распорядок наблюдался в течение всего сезона, и лорд Гемпшир решил положить этому конец. Он больше не в силах был выносить, что его уютный дом стал похож на бродячий цирк. Ничто не лежало на привычных местах, а банки с вареньями и желе исчезали с умопомрачительной скоростью. Под угрозой были и его драгоценные конюшни с племенными жеребцами, которых он поставлял на аукцион и для кавалерии его королевского величества. Чуткие лошадки пугались громыхания дюжин колес и шумных гостей. И тогда лорд Гемпшир решил, что если его жена не может обойтись без своих друзей каких-то два дня, пусть остается в Лондоне. А он будет уезжать один!

Но, оказавшись однажды врозь, супруги были вынуждены прийти к компромиссу. В загородном доме установился мир и покой, потому что было решено приглашать гостей только на единственный уик-энд в сезон.

И этот уик-энд превратился в один из самых пышных приемов для верхушки лондонского общества. Бега Гемпширов! Это звучало как нечто совершенно особенное, недостижимое для простого смертного.

Обычный отдых в конце недели стал событием года в силу сплетения двух страстей: лорда Гемпшира к лошадям и его супруги к балам и светскому общению. Это событие включало спорт, азарт и наслаждение.

Лорд Гемпшир выстроил на своих землях просторный павильон для скачек, как в Аскоте, и несколько вилл вдоль дороги, не говоря уже о конюшнях, отвечавших самым новейшим требованиям, с самыми модными приспособлениями.

Гемпшир-Хаус наполнялся гостями с вечера пятницы, хотя сами бега начинались в субботу с первыми лучами солнца. В полдень устраивалась передышка с ленчем, и гости приглашались для участия в разных потешных соревнованиях, как то: скачки на трех ногах с подвязанным копытом, сидя в седле задом наперед, и прочие глупости – на спор, за деньги и просто для увеселения публики.

Для обычных гостей, которые не были заядлыми лошадниками и коннозаводчиками, тоже было предусмотрено немало разных приятных вещей. Сплетни в гостиной за чашкой чаю, крокет и боулинг, ловля рыбы из озера, которое простиралось перед главным зданием из красного кирпича в георгианском стиле. Позади дома имелся даже лабиринт эпохи Стюартов, в котором юные хихикающие девы могли не только затеряться, но и расстаться со своей добродетелью. И они терялись там ежегодно и томились, скучая, пока не находился рыцарь, готовый рискнуть и отправиться на поиски.

В конце субботнего вечера начинался бал с фейерверками, которые взмывали в черное небо из красочных павильонов в китайском стиле, окружавших большую поляну. Еда подавалась вкусная и простая, в сельском стиле, с кухонь окрестных фермеров. Здесь был такой простор для души и тела, какого никогда не почувствуешь на балах в Лондоне. Играли три оркестра, чтобы не было конца ни музыке, ни волшебной ночи. И были сотни укромных мест в доме и под кронами деревьев, где можно было повеселиться приватно, но зная меру. И это было головной болью для Маркуса.

Он и Бирн прибыли в экипаже Грэма. Мария и слушать не хотела, чтобы они отправились верхом, зная о ноющей ране Бирна. Когда они попали в затор из многих экипажей перед домом, солнце уже ушло за горизонт.

– Это безумие, – ворчал Бирн. – Если бы мы переоделись слугами, как я предлагал, мы бы уже давно были там.

– Твоя нога не позволила нам поступить так, – дипломатично заметил Маркус.

– Я вполне способен обойтись без трости несколько дней, – возразил Бирн.

– Да? Чтобы остальную часть жизни уже никогда не расстаться с ней? Ты этого хочешь? Ты, оказывается, больший идиот, чем я думал, – поспешно продолжил он, боясь, что Бирн его прервет. – Да к тому же слишком много людей здесь знают меня.

– Благодаря этой миссис Беннинг, – нахмурился Бирн.

– О, я понимаю, это против твоих шпионских принципов – являться в дом с парадного хода. Но иногда можно надежнее спрятаться в самом открытом месте, это ты тоже должен знать.

Бирн, однако, только больше помрачнел при этих словах.

Но наконец-то ливрейный слуга распахнул дверь их экипажа, и Бирн стал высаживаться, тяжело опираясь на трость и прерывисто дыша.

«Прошел уже год, – отметил про себя Маркус, – пора бы ему поправиться».

Единственный маленький саквояж с одеждой для переодевания, который они привезли с собой, был немедленно подхвачен слугой, и они последовали за ним в назначенные апартаменты. Другой слуга в это время показывал их кучеру дорогу в каретный двор и к конюшням.

– Здесь, должно быть, сотен пять людей, включая штат домашней прислуги, – заметил Бирн.

– Если считать участников скачек с их конюхами и жокеями, а также всех местных, которые сойдутся завтра, я полагаю, что народу наберется до тысячи, – уточнил Маркус, входя в просторный холл.

Гемпшир-Хаус представлял собой очень внушительное строение с мраморными колоннами у входа, ведущего в зал розового мрамора с куполом на уровне второго этажа. Холодную облицовку стен украшала живопись – изображения лошадей, мирно пасущихся или летящих с развевающейся по ветру гривой. «Какое-то лошадиное помешательство», – усмехнулся про себя Маркус.

На парадной лестнице, занятой преимущественно слугами, несущими господский багаж, показалась величественная леди средних лет, широко улыбавшаяся навстречу Маркусу.

– Мистер Уорт! – произнесла леди Гемпшир, ибо это была именно она. Посреди всеобщего хаоса, устроенного ею же, она являла собой образец спокойствия и собранности.

Маркус весьма ловко поклонился ей и сказал:

– Позвольте мне представить вам моего брата Бирна.

– Очень рада встрече с вами, мистер Бирн Уорт, – произнесла она, отмечая про себя его бледный вид. – Я слышала, вы недавно вернулись из Лейк-Виллиджа.

– Да. И мне сразу повезло застать моего брата готовящимся к визиту сюда. Благодарю вас за такой теплый прием при таком коротком времени знакомства.

Обмен любезностями был прерван появлением новых гостей, переключивших на себя внимание хозяйки.

Поднимаясь по лестнице, они чуть не столкнулись с миссис Тоттендейл.

– Вы наверх, Уорт? Наконец-то я тоже могу вернуться в гостиную. Если бы вы только знали, сколько времени я здесь жду! – произнесла добрая леди.

– Ждете нас, мэм? – спросил Бирн холодным и резким тоном.

– О нет, не вас. Девочки отправили меня следить за ним, за тем, кто только что вошел.

Проследив направление ее взгляда, Маркус заметил внизу леди Гемпшир. Она смеялась над какой-то шуткой Бротона, стоящего с ней рядом. Маркус почувствовал, как напряглось все его тело при виде своего соперника, которого еще и ждали с таким нетерпением. Великолепный представитель ярмарки тщеславия, отметил он про себя. Он так стремился увидеть Филиппу, но ей нужен только этот красавец маркиз. Что ж, иногда холодный душ бывает полезен.

– Вы, верно, подумали, что я нечто вроде служанки, раз меня прислали следить за его приездом? – продолжала Тотти, обращаясь к Бирну. – Но это всего лишь дружеский жест с моей стороны.

Маркус был вынужден срочно вмешаться.

– Бирн, это миссис Тоттендейл, компаньонка миссис Беннинг, – мягко пояснил он брату.

– Миссис Тоттендейл, – произнес Бирн, глазами взывая к брату о помощи. – Никто и никогда не позволил бы себе совершить подобную ошибку. – Он учтиво склонился над ее рукой.

– Хм-хм… Наверное, это оттого, что я уже не так молода, – произнесла миссис Тоттендейл, заработав фальшивую улыбку от Бирна.

– Миссис Тоттендейл, – вмешался Маркус, – не могли бы вы передать миссис Беннинг, что мы благополучно прибыли?

– В этом нет необходимости: она видела вашу карету на въезде еще полчаса назад.

Филиппа заметила фамильную карету Уортов на въезде, потому что, уже три часа болтая с леди в гостиной, то и дело обращала свой взор к окну. Из него открывался отличный обзор. Однако ее беспокойство не осталось незамеченным.

– Филиппа, ты просто не в состоянии оторваться от окна, – заметила обиженно Нора, возвращая свою чашку на блюдце. – Маркиз Бротон явится непременно. И уже скоро.

Филиппа собиралась попридержать свой сюрприз. «Пусть себе воображает, что в голове у меня только Бротон», – решила она. По правде говоря, она уже забыла думать о нем.

Остальные леди в комнате оживились, послышались перешептывания, вынудившие Филиппу покраснеть. Ни для кого не было секретом, что на последней неделе Бротон навещал ее каждый вечер. Разумеется, это было только в ее приемные часы и они никогда не оставались наедине. Однако его завидное постоянство было уже на языках у всего общества.

И теперь Нора решила встать на стражу интересов своей старшей подруги. Наклонившись к ее уху, она взволнованно прошептала:

– Я уговорила Тотти последить, когда он приедет, и тут же дать нам знать. Теперь она стоит там, на лестнице… – Подавая Филиппе блюдо с бисквитами, Нора подмигнула: – Леди Джейн и ее папа явятся только завтра утром, Бротон весь вечер будет принадлежать тебе.

Но это известие не произвело на Филиппу ожидаемого эффекта. После его каждодневных визитов она уже готова была уверовать в свою победу, если бы не была осведомлена, что от нее он каждый раз направляется прямиком к леди Джейн. А раз так, игра продолжается. Значит, сегодня вечером он рассчитывает получить заявленные Филиппой авансы: она вела себя с ним достаточно смело.

Но голова Филиппы была занята скорее Маркусом и той угрозой, что нависла над этим гостеприимным домом. Слишком еще свежа была в ее памяти катастрофа в Уитфорд-Мэншн. Она решила отправиться к леди Гемпшир и ознакомиться со списком ее гостей, чтобы отыскать тех, кого можно подозревать. Через окно она уже изучила каждую прибывшую карету и чуть ли не всех, кто высаживался из нее, но не обнаружила пока ни одного незнакомого лица.

Однако ее ожидал сюрприз. Кое-кого она все же проглядела…

Прошел уже час, как Тотти вернулась в гостиную к своему драгоценному крепкому «чаю», объявив всему женскому собранию о приезде маркиза Бротона. Это вызвало некоторое оживление: громкий шепот, переглядывания и даже блеск глаз и румянец ланит. Но леди могли присоединиться к джентльменам только в назначенный час в главной гостиной, и никак не в голубой и не в приемной, не говоря уже о дамском салоне для отдыха.

Был еще только вечер пятницы, и, значит, предстоял спокойный ужин, а затем карты и скромное музыкальное сопровождение.

Филиппа вошла в главную гостиную, как всегда, обратив на себя восхищенные взгляды. Но глаза ее блуждали по сторонам, отыскивая… отнюдь не маркиза, а Маркуса Уорта. И она увидела его, беседующим, но с кем?..

Возможно ли это?

У его собеседника те же черные с синим отливом волосы, та же бледность в лице, и он опирается на трость, которую она отлично запомнила. Это человек из Гайд-парка! Но что он делает здесь, с Маркусом?

– Миссис Беннинг, – сказал Маркус, когда она, не выдержав, первая подплыла к ним в своем пышном платье. – Позвольте представить вам моего брата Бирна.

Холод пробежал по ее спине.

– Ваш… брат?

– Именно так, – вмешался Бирн. – Мне не терпится поблагодарить вас за приглашение. – Он резко поклонился, опираясь на свою трость.

– Не стоит благодарности. Когда я хлопотала о втором приглашении, то полагала, что речь идет о Грэме. Я думала, что он заинтересовался скачками и будет со своей супругой Марией. Но я приятно удивлена… Хотя Маркус не предупредил меня…

– Бирн – мой второй брат, мэм. Он…

– …был в парке в то утро, – закончила Филиппа.

– Вы должны извинить его за то, что он тогда не представился. Он только что приехал из Лейк-Виллиджа. И он… он…

– …никак не ожидал увидеть своего брата с вами в тот день, – кратко сформулировал Бирн, блуждая взглядом по комнате, как будто у него было здесь более важное дело, чем разговор с ней.

Филиппа ощутила резкое неудовольствие. Что он хотел этим сказать? Что она недостойна внимания Маркуса? Или наоборот? Ей казалось, что в его поведении есть нечто оскорбительное. Но тут последовало официальное приглашение к ужину, и, поскольку маркиза Бротона не оказалось поблизости, она позволила Маркусу сопровождать себя. Его странный братец плелся позади них, предоставленный самому себе.

– Маркус, – прошептала Филиппа, улучив момент, – я проследила за приездом всех гостей и не заметила никого подозрительного. Хотя, конечно, мне неизвестно, что там творится под лестницей и в кухне. – Слегка помедлив, она сочла удобным невесомо опереться на его руку. – Этот дом… он такой просторный, здесь столько мест, в которых можно скрываться… И потом, эти конюшни, охотничий домик, двор, не говоря уже о лабиринте!

– Ночью, когда все уснут, мы с Бирном обшарим здесь все. Думаю, до утра ничего не произойдет.

Филиппе показалось, что Бирн очень слаб и вряд ли может быть полезен, но она дипломатично промолчала.

– Завтра – главный день, – продолжил Маркус, склоняясь к ее уху. – Неприятностей можно ожидать утром на скачках или вечером на балу, когда все расслабятся, включая охрану. – Его дыхание вздымало нежные завитки на ее шее, и это начинало волновать ее.

Оглянувшись назад, Филиппа поймала на себе настороженный взгляд Бирна.

– Маркус, – вздохнула она, чувствуя удары своего сердца, – этот твой брат Бирн… ему можно доверять?

– Само собой, – немедленно отреагировал Маркус с легкой обидой в голосе.

– Я хотела спросить… – Она понизила голос до едва различимого шепота. – Ему известно о Сизом Вороне?

Маркус поймал на мгновение ее взгляд.

– Да, – решительно ответил он. – Пожалуй, он единственный из всех, кто знает о нем все.

* * *

Ужин за хорошим столом – прекрасное занятие для тех, кому не надо беспокоиться о том, чей трехлетний рысак придет первым или какая попона будет лучше играть под лучами солнца. Но для этих троих, прибывших в качестве зрителей, общий ужин превратился в медленную пытку. Филиппа, впрочем, давно привыкла скрывать свои чувства в обществе. Вышло так, что ее место было как раз напротив маркиза Бротона. Место, которое она бы не выбрала. Но маркиз удосужился явиться только к первой перемене блюд. Его опоздание сыграло с ней злую шутку. Она невольно залюбовалась им: так грациозно он усаживался в свое кресло, улыбаясь гостям и устремив на нее взор, полный томления. Невольная улыбка появилась на ее лице, хотя она и думала совсем о других вещах. Сделав над собой усилие, она оторвала взгляд от маркиза и принялась изучать других гостей за столом.

Миссис Херстон, снова с этим тюрбаном, и ее сынок Томас Херстон, разумеется, вне подозрения. Мировая политика – не их дело. Затем лорд и леди Овертон, которые, кажется, прожили пару лет в Греции. Можно ли зачислить их в разряд симпатизирующих неприятелю?

Далее Куэйлы, Финчи, лорд и леди Хаффингтон с их другом сэром Кроули, лорд Стерлинг с Пенни, а рядом семейство Даннингем, затем Кловеры… Никого из них нельзя заподозрить.

К несчастью, Маркус оказался так далеко от нее, что она не могла делиться с ним своими соображениями. Такая досада! Ее внутренний разлад был тут же замечен.

– Миссис Беннинг, – прошептал Бротон через стол, – с вами все в порядке?

– Хм… О, разумеется, сэр. А что это за модный узел на вашем шейном платке? Как он называется? Из какого журнала вы его позаимствовали?

– Ах, вас интересует это? – Бротон лениво прикоснулся к переплетениям, которые на первый взгляд выглядели случайными, но являлись воплощением сложного художественного замысла. – Да, это называется «Голубиное перо». Разве эти изгибы не напоминают вам нежные волнистые перышки на голубиных шейках? Я сам автор этого шедевра.

– Вы весьма искусны, – улыбнулась Филиппа. – Но что, если бы ваш шейный платок был не белым, а голубым, оранжевым или… черным? Как бы вы повязали его тогда?

Он улыбнулся, открыто глядя ей в глаза:

– Возможно, точно так же. Но я бы сменил название. Например, голубая или золотая птичка… А если черный…

Она насмешливо поморщилась, давая ему понять, что это не более чем шутка. Но он упрямо продолжал:

– Черным я бы назвал ворона.

– О нет! – вмешалась Нора, сидевшая через два места. – Назовите ваш узел Ворон – так будет гораздо романтичнее.

Маркиз выстрелил в ее сторону улыбкой.

– Будь по-вашему, мисс Де Реджис. Ворон так Ворон. Но имейте в виду, я уже запатентовал свое изобретение под названием «Никто не узнает секрет Ворона». Такой узел не повторить никому.

Филиппа беспомощно уставилась в сторону Маркуса, как бы призывая обратить его внимание на этот разговор, но тот смотрел в свою тарелку. «Никто до моего бала Беннинг», – ощутив внезапный прилив отваги, сказала себе она. Это будет блестящий момент, с которым она войдет в историю. Стоит ли обращать внимание на какие-то случайные слова? Только Филиппа Беннинг сможет явить обществу главного шпиона Англии!

На лице ее отражалась буря эмоций, пока она не заметила, что Маркус предостерегающе подмигивает. Филиппа немедленно приклеила фальшивую улыбку на свои уста. Не хватало еще, чтобы окружающие заметили ее замешательство. Нет, она будет вести себя как обычно и потому вновь обратила свое внимание на маркиза.

Покинув обеденный зал, дамы и господа вновь разделились на две половины. Дамы отправились в главную гостиную, где Филиппа погрузилась в раздумье. Маркиз явно искал момент, чтобы перемолвиться с ней. За ужином он посылал ей пылкие взгляды и комплименты и всячески направлял разговор в ее сторону. Выходя из столовой, она чувствовала его жадный взгляд, прикованный в своей фигуре, и словно видела его охотничий оскал. Нет, ее почти не влекло к нему, ее скорее угнетала необходимость объяснения с ним. Если Маркус и Бирн отправятся обследовать дом и окрестности, она ни за что не позволит им уйти одним. Значит, нужен какой-то предлог, чтобы удалиться пораньше в свою комнату. Легкое недомогание – так проще всего развязаться с Бротоном, тем более что за ужином он сам отметил в ней некое беспокойство.

– Дорогая, с тобой все в порядке? – спросила Тотти, участливо глядя на нее поверх очков.

В гостиной между тем уже вовсю шли вокальные упражнения под фортепьяно мисс дебютанток. Это занятие предложила хозяйка дома леди Гемпшир в ожидании джентльменов, которые расслаблялись пока на своей половине. Тотти пришлось повысить голос, чтобы ее услышали.

– Ах, Тотти, боюсь, у меня начинается мигрень, – ответила Филиппа.

– Боже, я ничего не могу разобрать из-за этого кошачьего визга! – произнесла Тотти и была, к несчастью, услышана мисс Луизой Даннингем и мисс Пенни, которые были источниками этих звуков.

Какофония немедленно оборвалась. Филиппа заметила легкое подмигивание Норы в сторону двух мисс, застывших в неловком молчании.

Послав Норе неодобрительный взгляд, Филиппа произнесла во всеуслышание:

– Я этого не нахожу. По-моему, это был превосходный вокализ, весьма целительный для души. Но боюсь, что ранний подъем и дорога выбили меня из колеи, мне нужно отдохнуть. Прошу прощения, но я вынуждена откланяться.

Луиза и Пенни, вздохнув с облегчением, вернулись к своей музыке. А Филиппа, сопровождаемая Норой и Тотти, удалилась из комнаты.

– Филиппа, как ты могла?! – воскликнула Нора, когда они оказались в холле. – Ты же сама говорила, что нет ничего более скучного, чем вокализы под фортепьяно мисс дебютанток.

– Совершенно верно, Нора, – спокойно ответила Филиппа. – Но надо отдать должное мисс Луизе Даннингем – у нее формируется очень недурное сопрано.

– Ну и пусть… – проворчала Нора, признавая отчасти правоту Филиппы, но явно не желая восхищаться пением Луизы.

– Если у человека есть хоть крупица таланта, не стоит расхолаживать его, не так ли, Тотти? – спросила Филиппа, обернувшись к своей опешившей компаньонке.

– Я… я полагаю, это правильно, – смиренно согласилась Тотти.

– Если тебе так приятен ее голос, то почему же ты уходишь? – закапризничала Нора. – Ты ляжешь спать, а я должна сидеть там одна и слушать ее?

– Нора, никто из сидящих в гостиной не может превзойти тебя в твоей красоте и талантах, – произнесла Филиппа с ноткой нетерпения в голосе. – Луизе Даннингем потребуется все ее умение, чтобы поймать на крючок будущего мужа.

Нору, казалось, удовлетворило подобное объяснение и особенно комплименты в ее адрес, и к ней вернулось хорошее настроение.

– О, раз так, я готова выдерживать Луизу и Пенни еще хоть целый час или около того!

– Превосходно. А теперь, прежде чем ты вернешься к леди Де Реджис, своей мамочке, я хочу попросить тебя развлечь Бротона сегодня вечером. Он, вероятно, будет очень разочарован моим исчезновением.

Нора посмотрела на нее с хитрой усмешкой:

– Филиппа, ты всерьез думаешь, что маркиз останется внизу и будет слушать мяуканье Луизы и Пенни, если он знает, что наверху его поджидаешь ты?

Филиппа моргнула от растерянности.

– Я его… поджидаю? Нет, Нора, я не…

Но та заставила ее замолчать, понимающе подмигнув и покачав изящно причесанной в новогреческом стиле головкой.