Текст книги "Сияние потухших звезд"

Когда станция приняла размеры угрожающие и на бортах ее можно было рассмотреть каждую деталь, каждую трубу и каждую направляющую лампочку, беспилотники сбросили скорость. Отсюда спаренные в космический комплекс два грузовых корабля казались настолько огромными, что еще чуть-чуть и смогут посоперничать с естественным спутником планеты – громадной темной каменюкой, из которой периодически выстреливали вулканические газы. Исполин нависал и угнетал.

Кихан и Волков обошли станцию чуть со стороны и направились к докам – именно там, по информации Салука, на поверхность выступала сеть технических люков. Старший помощник все пытался отыскать на бортах хоть какие-то признаки турелей, но то ли те сняли, то ли надежно замаскировали, чтобы разить внезапно и исподтишка.

Два дрона проскользнули над станцией, приблизились на расстояние вытянутой руки к поверхности и остановились. Кихан отыскал взглядом квадратный люк со сглаженными углами и, держась одной рукой за дрон, второй потянулся к ручке. Попытался ухватиться, но не вышло. Попытался второй раз, третий. Кихан замер и тупо вытаращился на ручку люка. Волков молча наблюдал за ним и видел все происходящее.

Кихан попробовал снова вцепиться в ручку, на этот раз медленно, потихоньку. Он отвел ладонь чуть правее, затем в сторону ручки, по ней и… сквозь нее. Кихан отпрянул. Рука в который раз прошла прямо сквозь выступ на люке. Кихан и Волков переглянулись.

– Капитан, вы такое видели? – потерявшим самообладание голосом спросил Кихан.

Каратикардха никогда не видел старшего помощника таким растерянным.

– Что там? – встревоженно спросил он.

– Включитесь на наши камеры, чем вы там заняты? – сердито произнес Кихан и еще дважды пронес ладонь сквозь ручку люка.

– О, – только и сказал капитан.

– И что это значит? – спросил Салук.

– Станция – голограмма? – предположил Волков.

– Никогда о таком не слышал, – заявил Кихан.

– Станция настоящая, – ответил Салук. – Она имеет массу, создает помехи и искажения в пространстве.

– Позвольте мне, – попросил Волков.

Кихан подвинулся, биолог занял его место и без подготовки сунул руку прямо в люк – она ушла внутрь почти по локоть. Не вынимая руки, Волков обернулся и уставился на Кихана.

– Что чувствуете? – спросил старший помощник.

– Ничего, как в пустоту сунул. Хотя нет, постойте, – задумался Волков, – какое-то легкое электрическое покалывание, но едва-едва различимое.

– Может это быть, к примеру, антиматерией? – предположил Кихан.

– Что, станция? У меня не хватит компетентности ответить на этот вопрос, – сказал Волков.

Все молчали.

Второй инженер Дика, крутившийся ранее по всему кораблю, теперь сидел на мостике за своими пультами, напряженно размышлял и звонко тарабанил пальцами по приборной панели. Капитан скосил на него недовольный взгляд.

Додумать Волков никому не дал.

– Я вхожу, – вдруг сказал он и нырнул в станцию прямо сквозь люк.

– Что? Постойте, профессор! – воскликнул капитан, подпрыгивая над креслом.

– Этот человек – самый шальной из всех нас, – усмехнулся Кихан.

Волков провалился сквозь массивную стену как через плотный, настолько плотный, что из него можно лепить снеговиков, туман. Мелькнули какие-то провода, толстые, тонкие, несколько широких труб, и крупные частицы, мчавшийся сквозь них, пролетели через Волкова, не сбившись с пути. И снова стена, на этот раз чуть уже, но защищенная двумя слоями энергетического поля, затем сложные энергосети из смешанных энергопотоков, которые и вызывали тот странный колющий эффект и наконец, с легкостью преодолев все расступающиеся перед ним препятствия, Волков вынырнул в тусклой вытянутой комнате, забитой ящиками всех мыслимых габаритов. Он не успел вовремя остановится, и ноги чуть ли не по колени ушли в пол, пришлось задействовать маневровые двигатели скафандра, чтобы подняться на приличную высоту. Похоже энергополя каким-то образом воздействовали на пространство вокруг – если присмотреться, можно было заметить едва видимое колебание всего и вся, даже складки скафандра перетекали легкими волнами.

Позади из потолка вылез Кихан. Он промахнулся еще сильнее и утоп в пол так, что на виду осталась одна голова. Кихан выругался и непроизвольно забарахтался руками и ногами, без особого эффекта.

– А что, если мы все умерли, когда нас ударило лучом, – в коммуникаторе прозвучал встревоженный голос Салука, – и превратились в призраков?

– Я был бы не против, – отозвался все еще не выбравшийся наверх Кихан, – если бы это не доставляло таких несчастий.

– Помолчите, – тихо сказал Волков.

Он приблизился к стене с дверью и просунул сквозь нее голову. За стеной, а скорее – за дверью, оказался плохо освещенный коридор, оба конца которого заканчивались двойными поворотами. В коридоре было пусто, хотя откуда-то издалека справа слышались голоса.

– Думаете, нас могут услышать? – спросил Кихан.

– Не знаю, но лучше поосторожничать.

Волков прошел сквозь другую стену и оказался в еще одном складском помещении, значительно крупнее прежнего, а потом в еще одном и еще. Один за другим в ряд выстроились склады космопорта, и только спустя несколько минут они вдруг сменились крупным помещением с высокими колоннами. Волков высунул голову из стены. Спиной к нему стоял длинный человек и просматривал списки в своем миниэхо. Рядом с ним покачивалась от нетерпения весьма грузная женщина в форме космического пилота.

– Ну что вы копаетесь? – спросила она. – У нас срочный груз, вы же видите!

– Не мешайте мне, – гнусавым голосом отозвался стоящий спиной. – Я работаю.

– Так вы быстрее работайте, время же идет, нас товар ждет на той стороне, портится.

– Чем больше вы разговаривайте…

– Так вы и не разговаривайте. Не отвечайте. Работайте и все. У нас там товар в говно будет.

Женщина оглушительно цыкнула и отошла в сторонку, связалась по миниэхо с кем-то из своей команды и матерными выражениями, приправленными незнакомыми Волкову жаргонизмами, пыталась объяснить причину задержки. В какой-то момент она повернулась к чиновнику порта и уставилась прямо на Волкова. На его зловеще торчащую из стены голову. Волков вздрогнул.

– Охренеть, Паза, – воскликнула большая женщина и так и замерла с открытым ртом.

Было видно, что стоящий спиной к Волкову чиновник порта поднял голову, и, вероятно, взгляд его сейчас был не самым благожелательным.

– Что, что такое? – послышалось из миниэха.

– Ой, перепутала, – громко взвизгнула женщина. – Нам же не сегодня вылетать, а завтра! Ой я дура прибитая!

– Ты ослина, Рукамани! – сердито запричитали в миниэхо. – Только вернись на корабль, я из тебя паштет смолю!

– Вот я в дно шибзданутая! – полная женщина весело расхохоталась. – Как я могла так перепутать?!

– Ты еще смеешься?! Рукамани, третий раз уже за три полета! Я тебе попу откручу и на голову надену!..

– Да ладно, вам, ладно, – улыбалась Рукамани, – пробежали и забыли!

Волков вылез из стены полностью и бесшумно прошел сквозь огромный причальный зал, но никто не обратил на него внимания. Он слетел по коротким ступеням и на этот раз решил двигаться как приличные люди – по коридору. Вместе с Киханом они спустились в нижний отсек (пришлось пройти сквозь пол, потому что лифт на вызов не реагировал), и вышли из сектора доков. По пути попадались люди, – кто в скафандрах, кто в рабочих комбинезонах, кто в повседневной одежде, – и никто и глазом не повел в сторону парочки пришельцев. Особенно плотная толпа собралась возле гигантского склада, перегруженного контейнерами. Кипела работа, и вполне вероятно, никто не заметил бы Волкова и Кихана светись они как звезды.

– Интересно, что если снять шлем? Будет ли воздух? – спросил Кихан.

– Вероятно, да, но я бы не советовал экспериментировать, – ответил Салук.

– Эй, погоди, – Кихан остановился возле мужчины, командовавшего рабочими.

Толпа шумела. Волков обернулся. Кихан попытался положить руку мужчине на плечо, но она легко прошла сквозь тело. Кихан отдернул руку и, кажется, вздрогнул, посмотрел на Волкова. Тот никак не отреагировал и пошел дальше.

Вскоре добрались до спального комплекса.

– Что мы ищем, собственно? – спросил Кихан.

– Просто смотрим, – задумчиво ответил Волков. – Наблюдаем реакцию.

Кихан остановился и просунул голову сквозь стену, и тотчас высунул ее обратно с такой скоростью, будто влез в печку.

– Что там? – удивился Волков.

– Туалет.

– Судя по тому как скоро вы выскочили, – послышался в голове голос Ниями, – туалет – мужской.

– Я, между прочим, джентльмен, – заметил Кихан. – Иногда.

Наконец, пройдя утомительными, длинными, монотонными коридорами, они вышли в центр управления станцией. И хоть комнату он занимал здоровенную, увешанную мониторами и по стенам, и в центре, со множеством пультов для множества сотрудников, сейчас тут осталось всего двое – молодой парень со вставными кибернетическими глазами, который сидел в дальнем углу возле технического экрана, и девушка, стоявшая на площадке в центре. В руке она держала чашку какого-то сильно горячего напитка и мучительно разглядывала мониторы.

– У меня от чаглука уже галлюцинации, – сказала она. – Моя смена вообще когда-нибудь закончится?

– Тебе нужно научиться спать на рабочем месте, – отозвался парень. – Я здесь уже трое суток и не уверен, что кто-нибудь придет меня сменять.

– Ты здесь и ешь, и спишь?

– Да, и все другое, о чем ты подумала.

– Фу, хорошо, что ты так далеко.

Волков приблизился к девушке на расстояние вытянутой руки. Пар валил из чашки в ее руке со страшной силой. Волков провел сверху ладонью и, конечно же, ничего не почувствовал. Да и в любом непонятно на что он рассчитывал – в скафандре то. Понимание, как обычно, пришло чуть позже.

– Вы меня видите? – спросил Волков. – Девушка!

Девушка сделала глоток чаглука из своей раскаленной чашки и засунула палец в ухо, поболтала его там со смешным звуком и вздохнула.

– Что это было? – удивился Кихан. – Она ощутила какие-то колебания?

– Как знать? Эй, девушка! Ответьте мне, пожалуйста! Кихан, как привлечь женское внимание?

– Скажи ей, что она толстая.

– Джентльмен, – прокомментировала Ниями.

– Можешь потрогать за грудь, – продолжил Кихан.

Как ни странно, именно это Волков и сделал. Он провел рукой сквозь тело девушки – от плеча до живота. Ничего не почувствовал.

Девушка нахмурилась. Посмотрела в чашку – чаглук заканчивался.

– Вот так я уже не играю, – расстроился Кихан.

В помещение вошел мужчина в форме, чем-то похожей на военную, сердито посмотрел на мерзких штатских, скривил физиономию соответственно отношению к ним и уселся в кресло у входа. Девушка и не обернулась, только взгляд скосила, презрительно поморщилась и пошла за новой кружкой.

Волков и Кихан вернулись на «Танидзам» только через несколько часов, так ничего толком и не прояснив. Положение становилось все безнадежней и загадочней, причем даже если загадочность эту удастся разрешить, безнадежность едва ли куда-то денется. Скорее станет только очевиднее.

– Я полагаю, что мы застряли в чем-то похожем на бета-искривление, – говорил Волков, сидя уже в кресле второго пилота. – По сути, некоей энергетической волной нас швырнуло через пространство с такой силой и скоростью, что мы сместились относительно этого пространства примерно также, как происходит, когда уходишь в бета-пространство. Но если в бета-пространство мы переходим целиком, то есть выходим из одного пространства, чтобы переместиться в иное, то в данном случае, как мне видится, мы сделали своеобразный шаг в сторону бета-пространства, недостаточно большой, чтобы перейти в него, но вполне сносный, чтобы покинуть наше пространство. Таким образом мы, выражаясь метафорически, застряли между диваном и стенкой, то есть между двумя принципиально разными мирами.

– Это все на уровне теории?

– Еще хуже! Теория имеет под собой фактические основания, помимо логических, а я только поэтически сочиняю, фантазирую, в общем и целом, пытаясь подогнать реальность под факты. К сожалению, мы не знаем ни характера излучения, атаковавшего нас, ни способа перемещения в пространстве, которым мы прыгнули на тысячи световых лет. По сути, наша наука толком до сих пор не разобралась в самом бета-пространстве, все что мы знаем о нем – практика и никакой теории. Точнее никакой единой, разумной, доказанной теории. А предположений миллион, конечно.

– Я знавал мужчину, у которого была схожая с нашей проблема, – очень серьезно произнес Кихан, и все лица обратились ь к нему. – Он пошел делать себе операцию по смене пола, но в середине процесса автодоктор сломался…

Ниями громко цыкнула.

– И он застрял… – попытался продолжить Кихан, – между…

– Вы ведь о себе говорите, старший помощник? – спросила Яланиюма.

Она сидела, как обычно, у входа, но спинку настроили так низко, что кресло больше походило на кровать.

– Злые, сердитые люди, – сокрушенно проговорил Кихан, – застрявшие между телегой и кобылой.

– И что вы предлагаете, профессор? – спросил капитан. – Где выход? Решение?

Волков развел руками и даже головой замотал.

– Никаких представлений, – сказал он. – Могу только с уверенностью сказать, что если мы полетим дальше – то только усугубим положение. Запасы наши не вечны, и если мы двинемся в сторону Адении, то наверняка не сможем их пополнить, и рано или поздно…

– Рано, профессор. Дика, – капитан позвал через рацию в ручке кресла.

– Я в двигателе, капитан.

– Сколько прыжков сможем сделать? Вы что-нибудь починили?

В коммуникаторе что-то затрещало, потом звонко грохнуло.

– Простите, я тут занят настройкой, – задумчиво сказал Дика. – Но, если оставить как есть – не больше одного бета-перехода стандартного типа или двух в два раза меньше. Есть пара интересных идей, если получится, смогу выгадать на еще один полноценный бета-переход, но не больше точно.

– Работайте, Дика, – капитан посмотрел на Волкова. – Что думаете?

– Серьезный вопрос.

Капитан объявил перерыв на два часа для размышлений.

Волков отправился в свою каюту, заперся и все это время не открывал дверь. Кихан и Каратикардха строили предположения в столовой, Ниями пошла спать, а Яланиюма пить. Огромный грузовой корабль казался сонным, погруженным в тихие мечтания. Он висел в темном пространстве, немного освещаемый голубоватым светом звезды и планеты неподалеку, и молчал, задумчиво и мрачно.

Через два часа команда собралась на мостике. Пришел даже старший инженер Метци – он стоял, сложив руки на груди, скучал и оставлял при себе свое мнение что бы ни случилось.

– Мы возвращаемся к разлому, – сказал капитан и посмотрел на Волкова, тот задумчиво кивнул несколько раз. – Возможно, этот прыжок станет для нас последним.

13

Легкий пассажирский корабль спускался к затопленному солнечным светом полю. Песок, покрывавший его, начал водить хороводы и клубиться, когда до поверхности оставался еще почти километр. Машины спешно отъезжали в стороны, разбегались какие-то люди. Цин сидел у окна и видел только яркую оранжевую звезду, освещающую Иш Хнит и все остальные планеты системы практически круглые сутки. Солнце к вечеру не опускалось и до горизонта, а потом снова шло наверх. Только глубоко на южном полюсе веками царствовала холодная, снежная ночь.

Последние несколько суток, пока Цин летел вместе с остальными от станции разрушенной до пересадочной над Иш Хнит, Франсуа, с которым удалось завести более-менее дружеские отношения (по крайней мере, он поделился с Цином своим настоящим именем, то есть порядковым номером) давал советы и указания как себя вести, куда пойти, с кем, как и о чем говорить. Он составил внушительный список укрытий, где можно спрятаться на день, два, год или даже всю жизнь, обозначил их на картах. Франсуа научил, как избегать таможенных проверок, как свободно регистрироваться под чужими именами и где находить корабли, которые провезут и вовсе без регистрации, как передвигаться по городу так, чтобы тебя не фиксировали камеры, не замечали полицейские. Откуда такие специфические знания у обыкновенного конвоира, на протяжении последних десяти лет ходившего в один и тот же рейс, Цин не спрашивал (впрочем, он помнил, как тот заикнулся о своей службе шпионом Эл Тун).

Мужчина, которого Цин вытащил из корабля, до сих пор оставался в коме, и врачи на пересадочной станции не смогли сообщить ничего конкретного. Женщина с короткой прической и татуировками, его сестра, несмотря на бандитскую внешность, оказалась стеснительной до невозможности и почти не отходила от постели брата. Старик, ее дядя, молчал с мудрым видом и, кажется, ни разу так ничего и не сказал. И теперь вся компания осталась наверху, на орбитальной станции. Цину удалось украсть их из лап смерти едва ли не в последний момент, и после этого Франсуа взглянул на своего задержанного несколько под другим углом. По крайней мере он больше не пытался заковать Цина в наручники и даже великодушно позволял ходит в туалет. Франсуа называл это дружбой.

Когда корабль наконец сел на песочный космодром Иш Хнит, отбросив волну пыли, Цин увидел три огромные серебряные пирамиды, знаменитые на весь мир технологические шедевры, в глубинах которых прятались от глаз не только кабинеты местных властей, но и жилые комплексы для обеспеченных людей. Золотые верхушки пирамид расщепляли солнечные лучи, и те ярчайшими, ослепительными стрелами разбегались во все стороны.

– Давай без лишних слов, как я сказал, – прозвучал сзади голос Франсуа, когда они спускались по трапу. – Иди стороной, доберешься до места на такси и к завтрашнему утру покинешь планету другим человеком.

Цин не ответил – слишком много людей окружало их куда ни глянь. Он молча кивнул, но теперь лишь обратил внимание на большую пылевую змею, которая тянулась от здания космодрома к только севшему космолету. Из пыли вынырнули три черных бронеавтомобиля, стремительно приблизились к трапу и остановились так внезапно, что несколько человек на первых ступеньках отпрянули, кто-то упал, кто-то заматюгался и погрозил кулаком. На машинах стоял значок – солнце, восходящее над горизонтом. Сан Рико Райз.

Сердце Цина упало.

Инстинктивно он попытался остановится, двинуться назад, к космолету, но людская толпа захватила его, поволокла вперед, к сходу с трапа. Когда из броневиков высыпали люди – вооруженные, некоторые в тяжелой броне, неповоротливые и здоровенные, стало тихо, матюги прекратились, причитания и стоны смолкли. Поток донес Цина до первой ступеньки, и на плечо ему тотчас легла черная рука в перчатке из непробиваемых сплавов.

– Ардьял Цин Сюнзи? – сказал обладатель перчатки. – Пройдемте с нами, садитесь в машину.

Цин обернулся, ища глазами Франсуа, но тот лишь хмуро смотрел на бронеавтомобили и не мог ничем помочь.

– Вы меня спутали, – пролепетал Цин. – Я не он.

– Пройдемте, – повторил мужчина, сжал плечо Цина и выволок его из толпы.

Тотчас по бокам нарисовались еще двое бойцов, схватили Цина под руки и мгновенно запихнули на заднее сиденье броневика. Не успел он сообразить что происходит, как машины тронулись, а по бокам сидели двое здоровенных мужчин в шлемах и с оружием.

– Вы кто такие? – спросил Цин, и ему показалось, что голос прозвучал настолько предательски тихо, что никто его не услышал.

– Служба безопасности Сан Рико Райз, – неожиданно ответил мужчина с бронебойной перчаткой.

Он сидел впереди, рядом с полностью кибернетическим водителем.

Машины так быстро покинули космодром, что поднятое ими облако плотной рыжей пыли еще несколько часов клубилось в воздухе и опадало на ветру. Почему-то здесь тоже, как и на Гамма Тора, ездили на обычных, а не аэромобилях. Впрочем, вполне понятно почему – наземные машины во много раз дешевле летающих.

Они проскочили мимо низенького здания космопорта и выехали на главную дорогу, в конце которой хорошо различались основания пирамид, усеянные переливающимися в солнечном свете балконами с драгоценными камнями и цветными стеклами, со множеством завитых украшений.

Цин хотел спросить что-то еще, но, обнаружив на себе несколько холодных и мрачных взглядов, промолчал, уставился в окно и решил ждать.

Конвой резко свернул в сторону, и пирамиды пропали из виду, по крайней мере, на некоторое время. Их строили с расчетом, что видны они должны быть из любой точки города и пригорода, но когда вы вплотную стоите и к самой невысокой стене, чуть не упираясь в нее носом, – никакие расчеты не помогут.

Место блестящих алмазами пирамид за окном заняли серые пластиковые трущобы. Они уходили далеко в бесконечность длинными змеями невысоких домов этажа в два-три. Дома эти то разрастались бесчисленными пристройками, то, наоборот, крошились руинами стенами и обваленными комплексами. Халупы покрылись пылью, грязью, трещинами, большинство окон вместо стекол или его заменителей закрывали пакетами или какой-то непонятной грязью с ближайших свалок. Повсюду, там и тут висело мокрое, сырое белье – не только на окнах и веревках поперек дороги, но и на перилах, и на подоконниках, и на немногочисленных, явно давно разбитых фонарях. Машина шныряла по узким улочкам, то спускалась вниз, то поднималась наверх через какие-то расквашенные ступеньки, вздымавшиеся прямо посреди дороги, и все это время создавалось впечатление, что с обоих боков ползет одно и то же здание. Кишка слева и кишка справа; лишь очень изредка они расступились перед поворотом или перекрестком, но и в этих случаях дома соединялись перегородками на втором, третьем этажах или на крыше. А иногда, въезжая на невысокий холм, можно было разглядеть окружающий город и поразиться контрасту – высоченные, серебряно-золотистые пирамиды словно бы утопали в болоте трущоб. По крайней мере Цину не удалось заметить ни одного строения, которое могло бы заполнить промежуток в цепочке эволюции.

Улицы переполнены были народом, в основном пешим, иногда попадались велосипедисты, но ни разу больше Цин не увидел ни одной другой машины, кроме конвоя, в котором везли его самого. Поэтому целыми толпами бродили прямо посреди дороги, наискось, поперек, дугами и кругами, играли дети, работали мастера, слонялись праздные компании, накачанные алкоголем или дешевыми наркотиками. Так что продвигались автомобили медленно, тормозили ежесекундно, истошно сигналили и подпихивали зазевавшихся. Ведь и заметив позади огромные черные броневики, пешеходы продолжали свой путь по центру дороги как ни в чем не бывало, убежденные что они такие же участники дорожного движения, как и эти машины. Отчего ехать приходилось зигзагами по петляющим лабиринтам улиц. Если бы водитель был человеком, у него наверняка закружилась бы голова и сдали нервы.

Мало того, народа на улице собиралось только больше с каждой минутой, высыпали наружу целыми семьями. Кто-то напялил броские карнавальные костюмы, кто-то тащил украшенные искусственными цветами транспаранты, кто-то готовил непонятного назначения механизмы. Город приготовлялся к празднику, и конвой из трех мрачных броневиков походил на забредший в организм вирус.

Вдоль дороги дюнами свален был мусор, и в одном лишь месте, у широкой, по меркам Иш Хнит, двери с аркой образовывался небольшой просвет. Сюда-то и заехали все три бронеавтомобиля и остановились. Цина выволокли наружу в узкий, прохладный коридор, затолкали в крошечную дверь для карликов и дальше потащили под руки уже в каком-то настолько темном помещении, что не видно было тех, кто тащил.

Скрипнуло несколько дверей, стучали каблуки, на незнакомом языке кто-то командовал. Цина ввели в небольшую квадратную комнату и швырнули на стул, да так, что вместе они едва ли не полетели кубарем в стену. Внезапно зажегся свет – холодный, голубой, как в больнице, и от света повеяло морозом. В комнату вошел человек в шлеме, закрывавшем лицо, хотя верхушка головы, лысый скальп, полностью отделанный блестящим металлом, оставался напоказ. Открыт был и подбородок, из которого выбивалось несколько корявых волосков то ли от бороды, то ли от длинных усов. Или из носа, конечно.

Как ни странно, руки этого нового человека были голыми и настоящими, без каких бы то ни было следов имплантов. По краям от двери остались стоять навытяжку двое охранников с крошечными фотонными пистолетами.

Цин выпрямился на стуле и удивился, что у него это так легко получилось – его даже не удосужились связать. Или приковать к чему-нибудь.

– Вы Ардьял Цин Сюнзи? – спросил человек с железным лбом.

– Нет, я говорил…

Человек резко выпрямил руку в сторону Цина, и над ладонью его вспыхнул экран миниэха – мгновенное сканирование выдало изображение Цина, его имя и какие-то биографические сведения.

– Вы Ардьял Цин Сюнзи? – повторил железный лоб.

– А вы кто? – Цин решил пойти в контратаку, правда уверенности в его голосе не звучало.

– Служба безопасности Сан Рико Райз. Отвечайте на наши вопросы.

– Что вам от меня надо? – не унимался Цин.

Вместо ответа человек в маске снова что-то нажал на миниэхо. Стул внезапно врезал электрическим зарядом. Цин подскочил и отлетел в угол комнаты, дурным взглядом озираясь вокруг. По всему телу носились судороги.

– Сядьте, – приказал человек с железным лбом, и Цин послушно уселся назад на стул. – А теперь отвечайте на вопросы. Вы взорвали звездолет Сигмунда КТ12-С, следовавший на Гамму Тора?

– Нет, – Цин сел поудобнее и уставился исподлобья. – Ничего я не взрывал. Я вышел из звездолета, а он полетел дальше.

– И тогда вы активировали детонатор?

– Говорю вам я ничего не взрывал! Корабль полетел дальше, и я не видел и не слышал никакого взрыва.

– В таком случае, когда вы активировали детонатор?

Цин сперва уставился на человека в маске, потом сокрушенно опустил голову.

– Я не взрывал корабля и, вообще, сомневаюсь, что его кто-либо взорвал.

Цин пожалел, что на железноголовом шлем и нельзя видеть выражение лица. Тот ничего не сказал и снова занялся изучением экранов миниэха.

Сейчас он достанет пистолет и прострелит мне голову, подумал Цин и почему-то мерзкое тепло разлилось по телу. На какое-то мгновение подумалось, что и к лучшему. И пускай! Только бы наконец весь этот балаган кончился к чертовой матери! Бесконечный побег непонятно от кого и непонятно куда… То есть, от кого и понятно – ото всех. А вот – куда? И может ли у этой гонки быть конец другой, кроме смерти? И вообразить-то сложно, что от него просто вот так вот возьмут и отцепятся. Гораздо легче удавить заразного свидетеля (или террориста, в зависимости от того, какую сторону занимать) в какой-нибудь тесной холодной комнатке на краю Вселенной. Пройдут тысячелетия, прежде чем сюда заглянет хоть кто-нибудь. Впрочем, нет, скорее всего заглянут – уже скоро, уже завтра, или даже сегодня, но бросят на труп скучающий взгляд, пожмут плечами и пнут ножкой.

Да и что ждать от будущего в любом случае? Никому не нужный человек без интересов и без талантов. Просто кусок материи в пространстве. Как бы он прожил свой остаток, если бы однажды к нему не зашел человек в казённом комбинезоне и не предложил стать террористом? Спился вусмерть? Или после того, как его вышвырнули бы за неуплату долгов на улицу, сдох бы где-нибудь как несчастный бродячий пес, в каком-нибудь вонючем уголке вонючего города? Он размышлял об этом раз за разом едва ли не каждый день. Но альтернативы не находилось, поэтому и перспектива скорой смерти на какой-то миг не слишком опечалила Цина и скорее наоборот, сделала его злее и фаталистично надменнее.

Целую вечность спустя человек в маске выключил-таки свой миниэхо, и в это время в комнату вошел другой – в маске белого цвета с черными полосами на щеках. Может быть, так у них обозначаются звания? В любом случае, у этого в белой маске на голове лежала аккуратно зализанная кучка липких волос, а подбородок снизу выпирал вперед как корабельный таран.

– Похоже вся история фикция, – сказал лысый, вновь включил свой миниэхо и придвинул один из экранов вошедшему.

Тот глянул всего краем глаза.

– Неважно, – сказал он. – Кто еще об этом знает?

Железноголовый не ответил, только пожал плечами.

– Что тогда? – глядя на Цина сказал он после некоторой паузы. – Кончаем и сворачиваемся?

– Нет, у меня есть распоряжения на его счет. Кто отдал вам приказ взорвать звездолет? – спросил Цина тот, что был в белой маске.

Цин развел руками.

– Такой же, как и вы – в казенном костюме и маска на все лицо.

– Еще что?

– Больше ничего не знаю.

– Сколько обещали?

– Пятнадцать миллионов.

– Заплатили?

– Нет, взрыва же не было.

– Почему? Почему вы не взорвали звездолет?

Цин задумался. Почему он не взорвал? Сейчас-то он мог бы себе ответить на этот вопрос, сейчас бы он и на мгновение не подумал о том, чтобы продать чужие смерти. Но тогда… Тогда он был другим человеком. Что ему, человеку, сброшенному на дно с лестницы, на которую он только ступил, было до каких-то там жизней? Скорее наоборот, он был зол. Он ненавидел всех. И вот, как выяснилось, – не способен оказался сыграть и роль злодея, не смог реализовать ничего, даже пожиравшую душу ненависть к сломавшему его миру. Ничтожество какое…

– Там были люди, – чуть ли не шепотом сказал Цин.

– И что?

– Я не мог убить людей. Корабль должен был быть пустым.

Почти, по крайней мере, смалодушничал Цин.

– Вам же обещали заплатить деньги.

– Разве можно купить человеческие жизни за деньги?

– А почему, собственно, нет? Деньги не более чем универсальная мера оценивания. Оценивать можно все. И все имеет свою цену. Жизнь, тем более жизнь людей низшей касты, стоит не так много.

– Да как же можно определить цену человеческой жизни?!

– Так, как вас должны были учить в школе. Из потенциального дохода от каждого конкретного индивида вычитаются прогнозируемые на него расходы и индекс прибыли и является показателем ценности человека. У большинства людей этот индекс, впрочем, имеет отрицательный показатель, вот почему такие люди, представители низших каст, считаются лишними. Их жизнь приносит исключительно убытки.

– И чья жизнь дороже – ваша или моя?

– Ваша, – не задумываясь ответил человек в белой маске. – В отличие от вашей, за мою жизнь никто не даст ни гроша.

– Что с ним делать? – спросил железноголовый, косясь глазом то на начальника, то на Цина.

– Поступил приказ. Перевозим в точку «япет», там посмотрим, кто им заинтересуется.

– Сейчас?

– Выезжаем через пол часа.

Человек в белой маске двинулся было к выходу, но Цин остановил его.

– Скажите, если бы вам приказали убить ребенка, – спросил он, – вы бы убили?

– За деньги?

– Нет, приказ командования.

– Убил бы. Я ведь солдат, – невозмутимо произнес человек в белой маске и вышел из комнаты.

Через полчаса в допросную заявилось сразу шестеро – с крупными винтовками и в мощной тяжелой броне. Двое снова схватили Цина под руки и поволокли по тем же самым темным коридорам, что и в прошлый раз. Он решил не сопротивляться и ждать дальнейшего. Да и толку было сопротивляться – в таком-то положении?!