Текст книги "Сияние потухших звезд"

А если они подстраховались? Если они сами взорвут эту поганую бомбу через десять-двадцать минут… Уже семнадцать, в лучше случае. И та участь, которую он, Цин, готовил пассажирам звездолета, ждет его самого. И тысячи человек вокруг – если он не свалит к чертям подальше из этого космопорта.

Первым делом необходимо избавиться от бомбы. Но куда ее можно всунуть? Куда выкинуть? Не запихнешь же ее в камеру хранения или не вышвырнешь в мусорный бак. Может, в этом городе есть река? В каком ее нет?!

Цин поспешил вдоль стены, мимо касс и бесконечной шеренги скамеек, мимо растянувшихся на полу грязных, полуодетых людей, мимо нескольких патрулей охраны – в черном и с кучей имплантов. У одного из охранников Цин заметил электронные глаза и дернулся в сторону – что, если в этих глазах распознаватель взрывчатки?! Впрочем, едва ли. Будь эту взрывчатку так просто распознать – черта с два пронесешь ее на звездолет.

Он протиснулся сквозь узкий турникет, вышел к входному залу и двинулся к выходу. Но не дойдя остановился. Сквозь прозрачные двери он различил стоящий через дорогу автомобиль, похожий на боевой броневик – черный и с башней наверху. Из такой могла бы вылезти серьезная пушка. Возле машины стоял, скрестив руки на груди, человек в черном блестящем плаще и с лицом почти полностью механическим – боевой киборг. А чуть поодаль в стороне – другой, почти такой же, болтавший с охранником космопорта.

Цин замер в нерешительности – всего на какое-то мгновение или два, но этого хватило, чтобы карауливший одиноко человек в черном заметил его, опустил напряженные руки и двинулся к дверям.

Цин бросился в сторону, наверное, слишком резко, слишком стремительно, и уже только краем глаза успел увидеть, что человек снаружи среагировал, ускорил шаг, даже побежал. Цин проскочил мимо дверей и свернул в какой-то узкий коридор, плотно забитый людьми, прущими в одну сторону – на беглеца. Этот упругий душный поток изо всех сил пытался выдавить Цина прочь, но он ухватился за поручни у стен и буквально пополз вперед, плечами и головой пробивая себе путь. Людей оказалось так много, что большинство не могли и разглядеть причину внезапно пошедших по толпе волн. Цину пришлось пригнуться, чтобы уменьшить площадь собственного тела, а со всех сторон заиграла дикая монотонная музыка – так здесь приветствовали прибывающие и отбывающие корабли. Уже?! Так рано?!

Цин выскочил в коридор и на миг обернулся – длинный железный человек в черном плаще с трудом протискивался сквозь людскую реку, отчаянно орудия локтями и плечами. Цин поспешил по круговому проходу, заметно менее переполненному, свернул в сторону раз, второй, третий. Все переходы казались одинаковыми – узкими, тонкими, белыми с чуть приглушенным желтоватым светом и какой-то мелкой зеленью, растущей узенькой полоской вдоль поручней. Сквозь прозрачную стену одного из коридоров была видна широкая панорама укрытого черным небом города, сияющего красочными огнями надвигающейся ночи. Города невысокого, всего в пару этажей, – лишь вдали, в темноте, вроде как на самом горизонте различались тусклые фигуры высоток, то прямых, то скругленных; а где-то далеко в стороне двигались колоссальные краны, но отсюда они казались совсем уж нелепыми пятнышками. Окно закончилось и пошел резкий спуск с эскалатором. Цин перепрыгнул через ступеньки и едва не зацепился на последней. Он снова оказался в большом, далеко вытянутом зале, конец которого терялся за множеством голов в сиянии инфопанелей. Вверху что-то беспрестанно пикало. Цин прислонился к узкому блоку камер хранения и спешно обернулся вновь. Сперва он решил было, что преследователь отстал, затерялся в лабиринте коридоров. Но нет, тот, очевидно, просто спутал пути и теперь стоял далеко наверху, на втором этаже, и напряженно выискивал Цина в толпе.

Цин пригнулся (правда сразу сообразил, что зря) и перешел в очередной коридор. Этот оказался гораздо длиннее прежних, к тому же уходил в длинный поворот, из-за чего невозможно было разглядеть, что впереди. Все стены облепили экраны с рекламой, двигающиеся параллельно движению и часто друг друга перекрывающие.

На полу валялись грязные скомканные бумажки, обрывки пластиковых пакетов, бесформенная жижа от раздавленных фруктов и мороженного. Барахлящая система визионизации то скрывала мусор белоснежным пластиковым полом, то исчезала.

И вновь коридор закончился узким длинным залом и, судя по расширению в конце, – там он сообщался с предыдущим, сливаясь с ним в единое целое. На крошечной инфопанели впереди Цин разглядел надпись: «Южные ворота», – а под ней еще одна прозрачная дверь наружу. Цин поспешно шагнул было к ней, но остановился, да так резко, что едва не налетел на группу мужчин в темных неряшливых одеждах. И у этого входа снаружи ждала черная машина, возле которой дежурили два боевых киборга. Цин не успел понять заметили ли его снаружи и торопливо прижался к стене прямо у двери, так, чтобы снаружи его не было видно. Впрочем, если бы сейчас кто-то глянул в зал со второго этажа, то прячущегося беглеца заметили бы едва ли не первым делом, настолько несуразно он выглядел.

Ну и что теперь? Цин был уверен, что все выходы перекрыты таким же образом, будь их тут хоть сто штук. Можно попытаться выскочить в окно где-нибудь в туалете, но, во-первых, окна скорее всего узкие и, вполне возможно, не открываются, а во-вторых, участок улицы под ними скорее всего просматривается снаружи. Караулит его явно не шпана подзаборная, в конце концов. Может, просто спрятаться и переждать где-нибудь в кафе? Но что это решит?

Проходивший мимо высоченный мужчина в странной эластичной шляпе, спадающей вместе с волосами до лопаток, отпихнул Цина в сторону, и тот спиной наткнулся на чуть прикрытый щиток. Цин спешно обернулся. Входы в закрытую аварийную сеть аэропорта. Цин немного опустил голову, достал из запястья короткий шнур и соединил его с разъемами щитка. Шнур этот уходил в визионистский блок, вшитый в руку Цина когда он только начал работать по профессии. Внутри хранились десятки рабочих программ на все случаи жизни, среди которых, разумеется, были и предназначенные, так сказать, для живого выступления – контроля визионизации пространства прямо на ходу, на концертах и праздниках.

Использовать шнур было, в принципе, не обязательно. Подключиться к сети можно и удаленно, но в таком случае придется искать нужные порты, на что уйдет, возможно, немало времени.

На роговице глаза кратко дублировалась та же информация, что и на закрытом миниэхо – всплывающие экраны, видимые каждому, в такой толпе лучше не светить. Вход в систему. Вход в подсистему. Визионизация. Зал А, зал Б, зал 320 и подземный зал, посадочные площадки с первой по двадцатую, кафе (16 заведений), служебные помещения (43 наименования), туалеты… Доступ к большинству функций, разумеется, был закрыт или серьезно ограничен, но до нескольких опыт Цина добраться позволял. Цветовые и световые эффекты, звук… Вот оно – система 462, «убрать предмет». Одна из базовых функций визионизации, позволяющая убрать из поля зрения любой статичный объект. Естественно, он продолжит существовать в пространстве, но станет невидимым, и потому возникнет опасность столкновения. Чтобы избежать подобного, как правило, невидимые объекты не убирали полностью, а заменяли другими, более презентабельными. К примеру, обновляли кору и добавляли листвы иссохшим деревьям, сохраняя примерную структуру ветвей. Цин выставил координаты и выключил объект – и тотчас его фигура исчезла для всех зрителей в зале и с любого из этажей. Его по-прежнему могли обнаружить специальные приборы космопорта и выдать мельчайшие волнения воздуха, но не более того. Даже боевые глазные импланты, в большинстве случаев, терялись в визионизациях – иначе какой в них был бы толк?! Однако, «объект статичный»… Это значило, что едва Цин сделает шаг в сторону, как он выйдет из невидимой зоны и «материализуется».

Он обернулся в поисках преследователей, но никого по-прежнему не увидел. Впрочем, в такой-то толпе…

Нужно все просчитать. Анимировать «объект статичный» так, чтобы он мог перемещаться в пространстве вместе с Цином. Сколько нужно времени? Секунд пять дойти по прямой до внутренней двери, еще три секунды на коридор между ней и дверью внешней, и примерно полметра действия визионизатора снаружи (дальше система уже просто не действовала). После этого – все. Выходит, секунд десять. Цин просчитал все дважды, выставил координаты и двинулся в путь.

Сделал несколько шагов к двери, пытаясь попадать в ритм движущегося статичного объекта, и едва не сбился – один из бойцов снаружи приблизился к внешней входной двери и разглядывал зал. Ждать нельзя – невидимость движется сама по заранее проложенным координатам, и Цину остается только успевать за ней.

Человек в черном заметил, что внутренняя прозрачная дверь открылась сама собой. Удивился. Цин приближался к внешней двери – в нескольких десятках сантиметров от наблюдателя. Если она откроется самостоятельно и Цин выйдет на полметра за пределы космопорта – окажется лицом к лицу с врагом. Дыхание сперло, каждый новый вдох давался с таким трудом, будто в горле выдвинулась защитная крышка, от напряжения замутило в глазах.

А ждать нельзя… В этот миг мимо просочилась сердитая старушка, распихала воздух локтями, открыла внешнюю дверь, и Цин шмыгнул в щелочку. Он вышел из невидимости прямо за спиной бойца в черном. Второй, к счастью, как раз рассматривал другую стену космопорта.

Цин оказался на огромной круговой площади, радиально заставленной машинами, в большинстве своем наземными. В центре – дорожная развилка, а по краям, помимо стен космодрома – мелкие забегаловки и салоны услуг.

Цин двинулся мимо припаркованных машин чуть пригнувшись и склонив голову – так, он надеялся, его не увидит стоявший у бронемашины. Тот, что оставался у двери продолжал таращиться внутрь. Цин обошел наблюдателей и заскочил в комнату мотопроката. Стены его шли полукругом, как у эскимосского иглу, но образовывали длинный коридор, вдоль которого выставлены были не слишком аккуратными линиями десятки самых курьезных мотоциклов для проката. Внутренности обволакивал полумрак – помещение освещали только тоненькие полоски бледно светящихся ламп и мигающие экраны для съема техники.

Внутри воняло жженой резиной и пластиком, гудела прямая ритмическая музыка, даже не музыка, а один невежливо стучащий в мозг ритм. Чуть в стороне, в глубине зала мужчина в футболке с подкатанными рукавами напряженно переходил от одного мотоцикла к другому, щупал ручки, тормоза, крутил кнопки на приборной панели, присматривался, согнувшись, к стеклам или крышам (где они были), водил пальцами по сиденьям и колесам, и переходил к следующему, раз за разом неприязненно кривя физиономию. Еще двое, кажется, девушки (они были далеко в полумраке, с короткими резкими прическами и в мужской одежде), выбирали себе двухместный мотоцикл с крышей.

Дышать все еще было тяжело и больно. Цин подошел к панели и глянул на список мотоциклов. Только наземные модели, ни одной воздушной. Вообще, Гамма Тора сильно не благоприятствовала воздушному транспорту своими катастрофически короткими днями и морозной погодой (которая на высоте становилась просто невыносимой). Да и кому нужен воздушный транспорт в таком низком городе?

Цин выбрал простой старый мотоцикл, вскочил в седло и двинулся к выходу из зала, к концу трубы. Легкое жужжание колес практически скрадывалось монотонной музыкой.

Мотоцикл выбрался на улицу со стороны ведущего к космопорту проспекта. Отсюда нельзя было разглядеть ни входов в залы, ни наблюдателей. Цин повернул машину резко прочь и помчался по широкой дороге, освещаемой кое-как тусклыми, еще не ночными фонарями, и разноцветьем оконный огней. Над стеклом проецировался защитный экран, который должен был отводить потоки холодного колючего воздуха от человека без шлема. Но получалось плохо. Струи ветра скрючивались изумительными узлами, огибали защиту и больно кололи глаза и щеки. Цин чуть пригнулся, чтоб спрятаться под стекло, но сильно лучше не стало.

Город с мотоцикла не казался таким уж низким, как сверху. На фоне едва ли не черного неба терялись во тьме крыши даже двух и трехэтажных домов. В глаза била богатая пестрая роспись вокруг окон и вдоль крыш, с характерными для системы Тора этническими мотивами – с кружочками, завитушками и раздвоенными языками. Цвета нарочно выбирались такие ослепительно резкие, чтоб хорошо различались в непрестанной темноте. Из окна низенького дома выползла рисованная фигура растянутого животного, вообще-то чем-то похожего на жабу, длинный язык которой волнистой линией заплетался через всю стену и уходил за угол. На следующем уже была розовая птица, тонкими извивающимися крыльями охватывавшая здание от края до края.

Мимо домов порхали молчаливые голоэкраны, рекламирующие дешевые лекарства и кредитные организации. Они словно бы поджидали прохожих и выскакивали вдруг из-за угла, липли к лицу. И бесполезно было махать руками, чтобы оттолкнуть их или спугнуть. Реклама отставала только тогда, когда понимала, что не способна заинтересовать клиента и тотчас набрасывалась на следующего.

Дождь то накрапывал – тяжелый, почти как град – то пропадал. Но лужи на дорогах и узких тротуарах, похоже, не просыхали годами, а может, и больше. Люди, в одеждах таких же кричащих, как и краски домов, шлепали по ним и не обращали внимания. Все здесь было кислотно ярким, неестественно выпяченным, болезненным. Прически, то торчащие столбом, то рассыпающиеся шипами, то развевающиеся цветастыми змеями. Куртки – ярко малиновые с толстенными рукавами, изумрудные, косые и наполовину срезанные, апельсиновые с тысячей лиловых точек. Ослепительные вывески, измазанные красками машины, даже цвета фонарей попадались чем дальше, тем все более сумасшедшие и психоделические. Гамма Тора изо всех сил пыталась компенсировать вечную серость своей природы этим живописным парадом огней.

Мотоцикл остановился на перекрестке, замигал фиолетовый светофор, и снова пошел дождь; совсем слабый поначалу, он с каждым мгновением становился все сильнее и сильнее. Дождь липкий и холодный.

Что теперь то? Трасса впереди расходилась сразу несколькими путями, и он не знал какой выбрать. Куда ехать? И зачем? Нужно было собраться с мыслями. Разобраться во всем. Цин поискал в навигаторе какую-нибудь забегаловку с гостиницей на окраине города. Маленькую и неофициальную, можно доходный дом. Что-то такое, где не просят документов и не звонят по полициям чуть что. Цин выбрал наугад и свернул налево, когда светофор перестал мигать и просто погас.

Мотоцикл не спеша двигался по сужающейся улице, а дождь усиливался. Цин смахнул воду с лица и на мгновение обернулся. Огромная, как броневик, черная машина следовала за ним метрах в тридцати.

Цин обернулся снова, затем переключил камеру приборной панели на задний вид. Точно такая махина, что стояла у аэропорта. Цин свернул на узенькую одностороннюю улочку, на другую, третью, проскочил по тусклой дорожке мимо мусорных баков и снова выбрался на более-менее широкую трассу, перегруженную движением. Каким-то неведомым образом черный бронеавтомобиль проследовал за ним, пролез своей жирной тушей сквозь улицы-кишки и со скрипом выскочил на дорогу – теперь уже гораздо ближе, чем прежде. Стоило сейчас Цину затормозить, как в его зад тотчас впечатался бы огромный черный бампер.

Мало того, впереди и чуть в стороне по соседней полосе не торопясь катил еще один такой же броневик. Да к тому же смещался еле заметно в сторону Цина, чтобы перекрыть траекторию.

Дождь начал лупить со страшной силой. Дорога превратилась в зеркало, и городские огни бушевали теперь со всех сторон, сверху и снизу. Улица стала похожа на калейдоскоп.

Цин снова свернул – трасса сузилась и пошла вдоль лавочек и сувенирных. На тротуарах попадалось все больше народа. Броневик впереди растерялся и остался позади, зато задний, наоборот, ускорился и висел почти уже на колесе. Цин дал газу и ушел на тесную улочку, где и дороги-то не было – один только тротуар, да и на тот едва ли влезут человека три в ряд. Мало того, этот щуплый тротуар резко разделился пополам, и одна из его частей полетела вниз лестницей. Цин остался на прямой дороге на прежней высоте, выскочил под ряд длинных, залитых фонарным светом арок, пролетел под ними со скоростью пули, выскочил на растянутую широкую площадь, переполненную народом (машины сюда, кажется, вообще не пускали) и помчался вдоль ее края, мимо домов. Сзади завизжала женщина, одна, другая. Цин невольно обернулся – один из бронеавтомобилей топил по площади вокруг фонтана, распихивая людей.

А площадь кончилась, и дорога опять внезапно сузилась. И тотчас перед мотоциклом Цина появился второй броневик. Цин дал по тормозам, заболтался, чуть не вылетел из седла и объехал машину по краю тротуара на одном переднем колесе. Вторая, преследовавшая по пятам, чудом не влетела в перегородивших путь коллег.

Дождь молотил уже просто сплошной стеной. Сердце колотило, как проклятое. Цин обернулся – обе машины неслись за ним по такой тоненькой дорожке, что догони они сейчас – и уже не разъехаться. Все поплыло в глазах. Цин запаниковал по-настоящему. Краски смазались, мир потерял контуры.

Мотоцикл едва не поскользнулся, свернул раз, еще и еще. Заплясал в лабиринте крошечных улочек, мелких кафе, лавочек, киосков, съездов и разъездов, среди бегущих от дождя людей, среди сигналящих и пытающихся хоть куда-то влезть курьеров… Четвертый, пятый, шестой, сердце стучит – тук, тук, тук.

Дорога так резко ушла в низину, что мотоцикл понесло потоком воды, и компьютер уже не сумел его выправить. Он свалился на бок, скользнул по мокрым камням метров на пять, подскочил на тротуаре и со страшным грохотом и звоном влетел в пеструю витрину магазина. Переднее колесо стукнулось об оконную раму, и мотоцикл, выбросив прочь водителя, завертелся волчком и вонзился в стеллажи. Цин проехался по полу еще немного и остановился только тогда, когда с силой стукнулся спиной о пластиковый прилавок, устроив в нем приличную вмятину.

В уши хором закричали. Свет в магазине замерцал, краем глаза Цин увидел фигуры людей, кто-то приближался, кто-то, наоборот, шарахнулся в сторону. Трещал дождь. Цин приподнялся на одной руке и пополз по коридору вглубь магазина. Привстал на четвереньки, затем приподнялся совсем. Он шел по тесному проходу в сторону подсобных помещений, кто-то налетел слева, отшатнулся. Цин почти ничего не видел – только мутные тени и неясные фигуры. Он припал к стене, надавил на нее, и она отодвинулась; стена оказалась дверью. Цин опять вывалился наружу, под иглы дождя. С усилием волоча ушибленную ногу, он поплелся подальше во тьму, в какой-то совсем уж мерзкий, бесцветный переулок, заваленный горами пахучего мусора. Здесь город менялся, и не в лучшую сторону. Грубо слепленные, исполосованные трещинами стены искривлялись и косили, темноту кое-как отгоняли лишь редкие огоньки из редких окон. Ни одного фонаря. Цин споткнулся о мусорный пакет, вывернув наружу его полужидкое содержимое, с трудом удержался на ногах и поплелся дальше, держась за стену. Ничего не было слышно, кроме шума дождя. Вода текла повсюду – по волосам, лицу, шее, по стене, за которую он держался, по непромокаемой куртке, по грязному полу, и в потоке ее чего только не плыло. Впрочем, что именно там плыло и не разглядеть в потемках.

Цин несколько раз сворачивал и наконец выбрался на очередную цветастую улицу. Пронзительный контраст ввел его в оцепенение, но Цин быстро пришел себя и, не замечая и не желая замечать ничего вокруг, ввалился в салон автоматического беспилотного такси.

– Добрый вечер, вас приветствует индивидуальный предприниматель Мачадо Чансонхо, – произнес резковатый женский голос, в салоне загорелся холодный бледный свет. – Благодарим за то, что выбрали наши услуги. Вы находитесь в беспилотном такси марки…

– Езжай уже, – раздраженно сказал Цин, опускаясь пониже на сиденье.

– Куда желаете ехать?

Цин назвал адрес мини отеля, который нашел в навигаторе мотоцикла.

– Благодарим за то, что выбрали наши услуги, – повторило такси. – Дорога займет двадцать восемь минут.

Машина незаметно тронулась, выехала на проезжую часть и покатила по широкой улице.

– Желаете что-нибудь посмотреть или послушать? – не унимался женский голос. – Мы можем предложить вам самые трендовые шоу и визуальные композиции из Адении.

– Не надо, приглуши свет.

– Насколько сильно приглушить свет?

– На половину, или еще чуть больше, и затени стекла, чтоб снаружи сложно было разглядеть салон.

– Свет приглушен на пятьдесят процентов, окна затенены.

Внутри стало чуть теснее, мир снаружи потускнел и отдалился. Цин почти лежал на широком заднем сиденье, пытался отдышаться. Он стряхнул с куртки воду и провел рукой по волосам, лицу.

– Сделай в салоне чуть теплее.

– Насколько теплее желаете сделать?

– На двадцать пять процентов.

– Температура салона повышена на двадцать пять процентов.

Болела ушибленная спина, и нытье ее только усугублялось скрюченным положением Цина. Но он не желал садится прямо – салон нельзя было полностью затенить от взгляда окружающих, запрещено законом.

– Дай обзор с наружных камер на экран позади переднего сиденья.

– Обзор включен.

На экране, возникшем перед Цином, появилась дорога впереди. Он чуть сдвинул проекцию в сторону, увеличил и стал крутить камеру – справа от машины, слева, позади. Грузовики, автобусы, мотоциклы, такси, в большинстве своем древние развалюхи… Преследователей нигде не было видно. Цин проверил трижды – ни следа.

Мир снаружи тек и расплывался каплями дождя, сбегавшим по прозрачному пластику окон. Как будто рисовался акварелью по ходу движения. Огни, не такие яркие как прежде, под темными стеклами все тускнели, серели и пропадали совсем, мир поблек. Потянулись улицы почти без рекламы, только с редкими вывесками то ли лавочек, то ли подвальных трактиров. Но и вывески эти попадались все реже, рубиновые и пурпурные, как маяки во тьме. Желтоватый свет фар едва ли освещал темную дорогу и служил скорее сигналом для пешеходов, самому автоматическому такси он был ни к чему.

Вот уже стали гаснуть и огни в окнах, по краям дороги выстроились сплошные, ровные темные стены, кажется, каких-то складов, старые, изъеденные ржавчиной ограды, потрескавшиеся, избитые жизнью заборы. Машина пошла волнами от ям и выбоин, заметно снизила ход и подпрыгивала на каждом ухабе, болью стреляя в спину Цину.

– Долго еще? – спросил он, но такси не ответило.

Навигатор на экране миниэха показывал, что машина отклонилась от курса минут десять назад и ушла далеко в сторону зон старого грузового космопорта. Прежний курс с карты исчез и никакого другого взамен не появилось. Машина шла своим, только ей ведомым путем. И едва Цин попытался отследить его – как все погасло. Экран у сиденья, датчики и индикаторы на приборной панели. Даже лампочки у дверей, указывающих на то, что они не заблокированы, и в сиденьях. Один лишь общий рассеянный свет продолжал кое-как освещать салон.

Что-то не так, такси перехватили и, похоже, управляли дистанционно. Цин чуть приподнялся (в спине кольнуло резкой болью) и выглянул наружу, но стояла страшная темень, а стекла залило дождем. Могло показаться, будто машина движется в пустоте. И света фар отсюда не разглядеть.

На всякий случай Цин попробовал открыть дверь. Ожидаемо не получилось. Он перегнулся к передним сиденьям и через шнур из разъема в руке попытался подсоединиться к закрытой системе управления машины. Но безуспешно, не удалось пройти и первого файерволла. Здесь нужен хакер, а максимум, на что хватало Цина – настройка визионизатора.

По салону метнулся яркий свет фар, Цин резко обернулся – позади к такси приближалась машина. Не видно было ничего, даже ее формы – только свет.

Такси сделало небольшой разворот и остановилось почти поперек дороги, перегородив ее наполовину. Тишина.

Свет фар снаружи тоже замер – встали и преследователи.

Цин подергал все двери еще раз, попробовал сдвинуть крышу, поискал в полу люк. Все напрасно. Неужели вот теперь – конец?! Кто это вообще? Что им надо? Хотя, уж если они пошли на такое – взломали такси и приволокли его в самое темное место на планете – не сложно догадаться, что ничего хорошего им не надо. Цин сполз совсем на пол и взглянул на изображения с камер, передававшееся на парящий над рукой экран миниэха – из черной машины вышли сразу четверо, у двоих в руках небольшие ручные фотонные пулеметы; два других стали позади машины, возможно, караулили случайных свидетелей. Вылезший с пассажирского сиденья двинулся к такси.

Думай, думай, идиот… Взгляд Цина лихорадочно метался по приборной панели такси. Можно ли войти в одну реку дважды? Цин подключился к интерфейсу такси, забрался в открытую панель визионизации…

Человек в черном подошел к машине и резко рванул заднюю дверь на себя. Внутрь ворвались ночной холод и крошечные иголки дождя. В машину глянуло сперва дуло фотонного пулемета, и только после него к проему нагнулся человек в черном. Пусто. В такси никого не было. Только рюкзак небрежно валялся на пассажирском сиденье в полумраке и теплоте. Человек открыл его и сразу же наткнулся на банку с бомбой, просверлил ее датчиком в глазном импланте. Встряхнул и бросил обратно в рюкзак, взял его с собой и двинулся назад к своей машине.

Цин боялся пошевелиться – он едва успел выставить координаты прозрачности, и теперь стоило хоть чуть-чуть пошевелить локтем, как тот сразу же выполз бы на свет божий. Дождь легким вихрем врывался в салон и, упав на невидимый объект, мог выдать его наблюдателю. Цин перестал дышать.

– Пусто, только рюкзак оставил, – донесся голос. – Центон внутри.

– А судя по сканеру – его миниэхо до сих пор в такси, – ответил второй мягким, почти женским голосом.

Тот, что утащил рюкзак, внимательно присмотрелся к такси и пошел обратно. Цин изо всех сил ухватился за ноготь, к которому был прицеплен миниэхо, и пытался содрать его прочь, при этом не шелохнувшись. Человек с оружием подошел ко все еще открытой двери, хотел было наклониться, как где-то чуть впереди заскрипело, блеснули яркие разноцветные фары, и на дорогу выехали две машины. Кислотных цветов, с шалящими, мигающими отовсюду огнями, они выскочили из темноты и так резко затормозили рядом с такси и черным бронеавтомобилем, что во все стороны брызнули волны грязи.

Из первой машины вывалилась разом целая толпа молодежи в легкой не по погоде одежде и с оружием в руках. Похожи на бандитов. Позади из второй машины выбрался огромный толстяк и следом за ним щуплая, маленькая девушка с беспорядочно смятыми на голове фиолетовыми волосами. Вылезший первым высокий парень в сиреневой футболке и с сиреневыми наточенными зубами взмахнул автоматом.

– Ну и какого хрена вы за уроды такие? – сказал он, сильно картавя и выставляя вперед физиономию с каждым слогом. – Вы откуда такие…

Парень не договорил. Все четверо в черном вскинули фотонные пулеметы и дали по обоим машинам несколько залпов. На мгновение стало ярче чем днем. Беззвучные лучи продырявили легкие машины насквозь; зазвенело стекло, заскрипел метал. Никто из мужчин не успел и вскрикнуть. Парню в фиолетовой футболке разнесло пол тела, а оставшуюся перебросило через вспыхнувшие искрами машины и унесло в темноту. У толстяка лопнула голова, а стоявшего перед ним крепко сбитого качка разорвало напополам. Вскрикнуть успела только девушка. Она дико заскрипела, свалилась на колени, поползла быстро-быстро и юркнула в темный переулок, тотчас исчезнув из поля зрения. Только ее крик еще доносился пару секунд. Стоявший возле такси человек чуть сместился в сторону и дал залп в переулок – вспышка от каждого выстрела прожектором разрывала тьму, разбрасывая дугами на своем пути капли дождя.

– Да похер с ней, пусть валит, – сказал тот, с женским голосом.

Залитые кровью машины брызгали искрами в темноте. Остановившаяся чуть дальше вспыхнула было оранжевым пламенем, но сразу погасла. Где-то звонко стукнулось о землю стекло. Барабанил дождь. Цин сорвал с пальца миниэхо, на мгновение выставив в видимую зону плечо и локоть, и швырнул на соседний коврик.

– Ну что там?

Человек в черном наклонился и заглянул в салон такси. Осмотрел приборную панель, сиденья, двинул руку вдоль спинки и тут заметил валяющийся на полу миниэхо.

– Нашел, – сказал он и вылез из машины. – Этот?

– Да, похоже, сбросил его.

– Что теперь? Кончаем машину?

Человек с автоматом с силой захлопнул дверь и сделал несколько шагов в сторону от такси.

– Не надо, заметят, – сказал второй и полез обратно в машину.

– Да мы тут и так уже повоевали.

– Этих клоунов искать не станут, они и мамке родной не нужны.

Других слов Цин не разобрал – бойцы сели в бронемашину, и та мгновенно исчезла в темноте.

Стало невыносимо тихо. Дождь неслышно стучал по крыше и неровными струями тек по стеклам, смывая бледные капли крови; беззвучно, казалось, искрили разодранные в бою машины; ни звезд, ни неба. Прошло, вероятно, минут десять, прежде чем Цин привстал и огляделся, но вокруг чернела тьма. Двери по-прежнему не открывались. Еще через несколько минут свет в салоне стал чуть ярче, загорелись индикаторы приборной панели, лампочки, экраны. Что-то мягко пикнуло. На табло в центре засветилась надпись: «Статус: свободен». И уже через мгновение: «В пути».

На экране появилась новая траектория, и машина неспешно двинулась в ночь.

3

Несмотря на плотные, могучие, частые тучи на Сита b редко шли дожди. Тяжелая атмосфера, обычно совсем непрозрачная, серым ковром низко нависала над землей, закрывала поверхность от лучей звезды Сита и не позволяла планете нагреваться. Из-за постоянной облачности все вокруг казалось бледным и неприветливым, застывшим и холодным. Редкие щуплые деревца кое-где проступали сквозь льняного цвета песок и медленно поднимающиеся бурые скалы. Только широкое ярко-зеленое поле вокруг биологической станции выразительно контрастировало с унылым, однообразным пейзажем. Искусственно выведенные цветы с выразительным, густо закрученным карминово-оранжевым бутоном достигали высоты в половину человеческого роста, стояли прямо, как штыки, и редко колыхались под легкими порывами чахлого ветерка. Станция, составленная из нескольких прямоугольных строений, расположилась как раз в центре кругового поля неправильной формы, возле выдававшегося чуть в стороне пруда, по которому лениво текла блестящая, сильно отражающая жидкость.

Энкердецени Волков, сильно постаревший за годы, проведенные на Сита b, стоял в поле, нежно водил ладонью, закрытой плотным серым скафандром, по стеблям, и смотрел на возвышающийся далеко-далеко вулкан, один из крупнейших на планете. Вулкан давно спал. Уснул задолго до появления людей как вида и проснется он, возможно, много лет спустя после их исчезновения, если вообще когда-нибудь проснется. Быть может, какое-нибудь другое существо будет стоять здесь, на месте экзобиолога Волкова, устало сожалеющего о бесполезно прожитой жизни, и будет оно смотреть на взмывающие в небо столбы пепла. Не останется в памяти ни Волкова, ни долгих пяти лет изучения и селекции этих высоких цветов, хлорамидам, как их назвали ученые. Впрочем, Волков думал о том, что не нужно ждать миллионов лет. Не надо ждать вообще сколько бы то ни было. Никто не знает о хлорамидам сейчас, а уже через три дня, когда прибудет корабль Эл Тун Фарм – все данные будут засекречены, возможно и навсегда. И хлорамидам исчезнет в мрачных орбитальных лабораториях фармацевтического гиганта, превратившись в колоссально дорогие таблетки, которые могли бы спасти миллионы, но, в силу своей стоимости, спасут единицы. Разработанные на Сита b сложнейшие химические соединения – в сочетании местными микроорганизмами – способны были дать бой массе проблем сердечно-сосудистой системы. Особенно тем, что появились в последнее время из-за изменившихся условий труда и экологии некоторых планет. Беда в том, что современными болезнями кровеносных систем страдают в первую очередь бедняки, которые никогда не смогут себе позволить дорогое лекарство, созданное для высших слоев общества. Для тех, кому по средствам и так избегать подобных осложнений. А значит – все было зря. Все эти годы тяжелого, напряженного и такого вдохновенного труда. Все эти выдающиеся достижения, все то, чего заурядный экзобиолог Энкердецени Волков и не мыслил достичь, но достичь сумел. Все это – прах и пустота. Какими бы ни были возвышенными помыслы, какими бы ни были благородными цели, они теряются и гибнут, когда на пути встает экономическая выгода. И как бессмысленно это все на фоне вечного, казалось бы, вулкана, который тоже когда-то родился и, без сомнения, когда-нибудь умрет!