Текст книги "Сияние потухших звезд"

– Я задаю вопросы – ты отвечаешь, – холодно сказал конвоир. – Не отвечаешь – получаешь перелом. Логика ясна? Повторить?

– Я сотрудник компании, я сбежал с корабля…

– Приложи палец к панели, – конвоир чуть ослабил на время затяжку наручников и показал на маленький серый квадрат под элементами управления.

Цин в недоумении, корявым движением, пытаясь сидеть лицом к человеку с оружием, попытался достать скованными руками до панели позади себя.

– Клоун, сука, – вздохнул конвоир. – Перчатку сними, едрить твою мать, господи.

Цин отстегнул перчатку скафандра левой руки и в полуобороте дотронулся-таки до серой панели. На маленьком экране появилась надпись: «Пользователь не опознан».

– Ну и? – конвоир затянул наручники обратно и поскучнел еще больше. – Какой компании? Закрытого акционерного общества Черные Вороны?

– Эл Тун.

На самом деле Цин понятия не имел какой из корпораций принадлежал астероид.

Конвойный охранник снял остатки шлема, прищурился и несколько секунд разглядывал Цина. А Цин – его. Нос и левый глаз, да почти вся левая половина лица конвоира были закрыты металлом, кое-где поверхность имплантов пробило мелкими осколками, а внутри двигались какие-то крошечные механизмы. Обе руки его тоже сделаны были из темного, гладкого металла с множеством выемок, в которых чего только не пряталось. Может быть, даже штопор. В любом случае, почти половина тела этого человека состояла из разного рода имплантов и киберпротезов.

– И что Эл Тун делать на кораблях с Моди?

Выходит, шахты на астероиде принадлежали кому-то другому…

– Шпионаж, – неуверенно выговорил Цин и оценивающе глянул на конвоира.

Тот устало вздохнул и отошел вглубь кабины, глазами поискал куда бы сесть.

– Хорошая история. Рассказывай еще, – сказал он. – Когда я был лет над сорок моложе, я как раз и занимался шпионажем в пользу Эл Тун. И последнее дело для людей той профессии называть своего реального работодателя. В любой ситуации, пусть она разворачивается и в его пользу – шпион будет врать. Лучше выдаст себя за кухарку или проститутку, но никогда не признается, что он шпион. Потому что последствия такого признания всегда неочевидны, всегда необратимы и всегда негативны. Шпионам стреляют в лицо без предупреждения.

– Но я и правда работаю в компании, не знаю почему компьютер меня не опознает. Я устроился как раз перед вылетом конвоя.

– Ну это еще куда ни шло. Могли удалить за то, что не вышел на смену.

Конвоир немного опустил дуло пистолета, и теперь оно смотрело в пол.

– Наверное, да, – ухватился за возможность Цин.

– Логично. Зарегистрировался, залез в грузовик и наводил свою шайку на конвой по мере его движения.

– Ничего я не наводил! – Цин хотел бы развести руки, но они оказались прикованы так крепко, что он и плечами не мог пошевелить. – Я случайно оказался внутри. Меня… зажало… контейнерами. Ногу прищемило, и я не успел выбраться.

– И никак не связался со станцией на Моди.

– Стыдно было.

Цин попытался улыбнуться, не получилось. Конвоир юмора не оценил, отвернулся и пустым взглядом смотрел куда-то на приборную панель, думал.

– Ну хорошо, – сокрушенно сказал Цин, – я расскажу вам правду.

– Не стесняйся.

– Меня преследовали. У меня была связь с одной женщиной, а она оказалась…

– Мужчиной?

– Нет, слушайте, не перебивайте. Она оказалась женой главаря крупного наркокартеля. Мне пришлось бежать и скрываться. В меня стреляли со всех сторон. Я бежал на Моди, мне стреляли в спину, но не попали…

– Слава Богу, – с безразличием заметил конвоир.

– Я высадился на Моди, они прилетели за мной и туда. Я попытался скрыться и тогда залез в грузовоз.

– А причем тут пираты?

– Какие пираты?.. Вот именно! При чем тут пираты?!

– Скучно. Давай пооригинальнее.

– Ну ладно, только теперь, раз уж я вижу, что вас никак не переубедить, я скажу правду. Я агент компании. Меня послали вместе с конвоем тайно наблюдать за тем, как справляется со своими обязанностями охрана.

– Да уж. Встречал я бандюгов и поизобретательнее.

– Это потому, что я – не бандюг.

– Все люди бандюги. Просто у некоторых хорошее алиби.

Человек с пистолетом встал и двинулся к Цину, отчего тот инстинктивно вжался в приборную панель. Конвоир схватил его за плечо и грубо отодвинул вместе с креслом в угол комнаты. Сам подтащил к приборной панели другое, устроился на него и принялся что-то изучать в компьютере.

Цин спешно придумывал в уме варианты побега. Один дурацкий, другой невыполнимый, третий трагикомичный. Ничего не годилось. Не похоже, конечно, чтобы это полуандроид собирался-таки пристрелить его, но наверняка дай ему повод и смущаться не станет. Иногда дольше всех живет тот, кто меньше всего обращает на себя внимания. Иногда нет – пятьдесят на пятьдесят.

Не слишком глубокая эта мысль тем не менее прочно засела в мозгу Цина, и он решил пока помалкивать и наблюдать. Тем более что его кресло оказалось зафиксировано, а руки связаны наручниками.

Конвойный охранник тем временем оценивал положение. Конвой не добрался до ближайшей станции всего в двух днях пути. Если лететь к ней без грузовых кораблей, то можно успеть за сутки или и того меньше, тем более что, по уверению компьютера, двигатели не пострадали – выстрелом пробило те системы корабля, которые имели свои дубли.

Станция впереди всего лишь крошечная забегаловка, в которой, судя по информации, всего один охранник самого низкого уровня и никаких защитных систем, кроме искажающего энергощита. И это в пространстве, где объявились Черные Вороны! Нужно срочно доложить о ситуации.

– Как зовут? – внезапно спросил конвоир и Цин, если бы мог, подскочил на стуле.

– Меня? Жюль… Буассон… Зовут.

– Ну да, а меня Франсуа Флажерон, – несмотря на все тот же бесцветный голос, конвоир явно иронизировал.

Кажется, он намекал на какую-то популярную визуальную оперу.

– Очень приятно.

Последняя фраза осталась без ответа.

Конвоир попытался связаться со станцией, корабль отправлял сигнал, но не получал ничего в ответ. Он попробовал раз, другой, третий – результат один. Конечно, можно предположить, что системы корабля неисправны, но из головы не лез другой вариант – корабли пиратов в двухдневном переходе от торговой станции. Пусть торговая она только формально. Учитывая размеры и положение, станция редко принимала гостей и не могла похвалиться серьезным товарооборотом.

Тогда Франсуа проложил курс, запустил двигатели, проследил несколько минут за тем, как корабль выравнивается, набирает скорость и внезапно резко входит в бета-пространство, – от чего у Цина настолько помутилось в глазах, что он перестал вообще различать предметы почти на целый час, – после этого он встал, открепил разрушенное кресло первого пилота и вместе с останками своего несчастного напарника увез все этого куда-то в глубину корабля.

Цин подождал пару минут – конвоир не возвращался. Впрочем, у него должно быть много дел. Цин подергал руки в эластичных наручниках, попытался отцепить от ручек дверцы, но он до сих пор ничего не видел, дергал наугад и безуспешно. К тому же из-за того, что кресло пришлось отодвинуть от приборной панели, теперь руки Цину приходилось держать в постоянном напряжении на весу, из-за чего те болели и не слушались. Он попытался сдвинуть кресло – тоже неудачно, оно закреплено у пола намертво. Чтобы передвинуть, нужно дотронуться либо до рычажка в основании, либо до кнопки на обратной стороне левой ручки – и то, и другое невозможно, когда руки строго зафиксированы на уровне плеч.

Позади послышался звон, потом шаги – «Франсуа» вернулся, покрутил головой (детали Цин разобрать не мог), что-то осмотрел на панели управления и, кажется, нажал какие-то кнопки, возможно, попытался снова вызвать станцию, хотя вряд ли – в условиях бета-пространства навестись на крошечную цель та еще работенка. После он развернулся, посмотрел на Цина, вздохнул и ушел. Открылась и закрылась дверь.

В комнате стало почти совсем тихо – что-то жужжало вдоль стен и иногда пикало на панели приборов, равномерно и негромко.

Следующие несколько часов прошли в страданиях и ожидании. Руки болели страшно, затекли ноги, ломило спину. Только спустя много времени конвоир вернулся вновь, и Цин попросил его убрать наручники. Вместо это Франсуа пододвинул кресло чуть вперед, давая рукам упасть на колени и расслабиться.

– Мне нужно сходить в туалет, – сказал Цин.

– Вы в скафандре, – только и ответил конвоир, снова посмотрел на панель приборов и снова ушел прочь.

Некоторое время Цин проспал. Разбудил его будильник, встроенный во внутренний компьютер в запястье. Экран, установленный с имплантом в глазной роговице, чуть померк и высветил надпись: «6:00».

Как же я мог об этом забыть?! – подумал Цин.

Компьютер в запястье! Конечно, едва ли получится через него войти в систему управления кораблем, для этого нужны серьезные хакерские навыки. В основном системы имплантов Цин использовал для беспроводного контроля визионизации в реальном времени – когда это было возможно, когда сеть не блокировалась. Этим его навыки, в общем-то, и ограничивались. Ну да, еще он умел включать игры.

Цин попробовал подключиться к компьютеру корабля и к его чудовищному удивлению – все вышло. Перед глазами поплыл видимый только ему одному экран управления. Скорее всего, система защиты сбросилась во время перезагрузки, которую провел он сам, Цин. Он считал траекторию, путь, скорость, время прибытия. Он мог бы все изменить. Мог бы замедлить корабль, мог бы сбить с пути или выключить все системы… Но зачем? Что этим можно добиться? Он стал размышлять, но мысли спутал «Франсуа». Конвоир вернулся в кабину, недоверчиво покосился на Цина и привез обратно кресло первого пилота – с дыркой, но уже пустое и чистое.

И тут Цина осенило… Он перенастроил компьютер в запястье на систему конвоира. Ведь тот был наполовину, а может быть и больше, – киборгом. Без сомнения, в теле самозваного «Франсуа» целая туча систем, которыми можно управлять изнутри, через кабель, к примеру, а скорее всего, и удаленно. Некоторые ставят себе сердечные импланты – отключишь такой через сеть и до свидания. Можно выключить глаза – оба они у конвоира искусственные. Можно завладеть его металлическими руками. Много чего можно – хотя бы на время, хотя бы на чуть-чуть, самое главное все как следует продумать.

Перед Цином появился второй экран – подключение к единой системе имплантов работника охраны 266-387 Nektia. Вот оно его настоящее имя. То есть, подобие имени. Компания заменяет своим низкоквалифицированным работникам имена на коды с аббревиатурами для того, чтобы легче их каталогизировать. Если в вашей конторе десятки миллионов сотрудников – полные тезки могут ввести неприятную сумятицу. А еще больший хаос ждет огромные семейные и клановые поселения, где детей называют одними и теми же именами, не заморачиваясь и на то, чтобы дать им порядковый номер.

Интересно, как этого человека называют родные? Nektia – едва ли, это аббревиатура, которую используют миллионы человек и значит она и профессию, и положение звездной системы, и привязку к конкретному отделу.

Эй, послушай-ка, двести шестьдесят шесть тысяч триста восемьдесят семь…

Или еще лучше – мой дорого двести восемьдесят шесть тысяч триста восемьдесят семь…

Уж лучше Франсуа Флажерон.

Остался один вопрос: как, отключив господина «порядковый номер такой-то», освободиться самому? Вероятно, умелый хакер мог бы взломать руки конвоира так, чтобы получить к ним дистанционное управление. Но как быть неумелому?

А тем временем катер подошел к выходу из бета-пространства и Цину снова подурнело. Неужели прошло уже два дня? Сколько же он спал?

Конвоир уселся в кресло второго пилота.

Корабль завибрировал, как болтающийся кусок жира, и вернулся в мир. Зажглись звезды на мониторе, где-то в углу угадывались очертания яркой туманности малиново-салатных цветов.

Франсуа вновь отправил запрос на станцию и вновь не получил ответа. Несколько секунд он сидел неестественно неподвижно, затем принялся что-то искать в компьютере.

Времени оставалось совсем мало. Корабль подойдет к станции уже в считанные минуты.

Можно обездвижить конвоира и забрать управление на себя. И что дальше? Пока он пристегнут к дверце никакой вариант не несет пользы, разве что добавляет немного времени. Однако решить важнейший вопрос наручников нужно в самом начале. Как только Франсуа сообразит, что его взломали и кто это сделал, а это случится очень даже скоро, жизнь взломщика подойдет к печальному и несвоевременному концу.

Пока Цин усиленно и безуспешно размышлял, на главном экране в кабине появилось изображение станции – увеличенное с весьма мощных камер корабля.

И сразу стало понятно, почему корабль так и не получил ни одного ответа на все свои запросы.

Станция темнела черным, корявым, бесформенным пятном на фоне холодной, далекой от своей звезды планеты. Шлюзы и коридоры между корпусами были разорваны, цилиндрические жилые комплексы сплюснуты, раздавлены, длинные технические помещения и склады, выдававшиеся чуть в стороны выпотрошены и смяты, как будто не были они покрыты прочнейшими из известных сплавов, а слеплены из боящегося жары масла. Крупный космический комплекс словно потек, а потом вдруг резко прекратил и замер навеки в таком удивительном виде.

Ни одного огонька не горело на станции. Ни одного направляющего луча не проецировали ее доки. Все было темно и мертво.

Непроглядно черные и мрачные поля мелких обломков засеяли пространство вокруг руин, а чуть в стороне виднелось два изувеченных остова кораблей, одного транспортного, похожего на те, что потерял конвой, и другого небольшого, станционного. Этот последний был сплюснут, как врезавшаяся в стенку пуля. А транспортник походил на выжимаемую тряпку, только ничего с него не капало. Кораблей, вероятно, когда-то было больше, по крайней мере, на это намекали бессчетные обломки, которые уже начали растягиваться кольцом по орбите планеты.

Корабли тоже молчали и спали мертвым сном.

Конвоир долго глазел на мониторы, рассматривал то станцию, то корабли. Он последовательно вызывал всех, кого мог бы вызвать, однако навигационная система катера не находила ничего, что может принять и ответить на вызов на расстоянии многих парсек.

Франсуа медленно развернулся в кресле и уставился на Цина.

– Вы же знаете, что я не пират, – предупреждая возможные последствия сказал Цин.

Конвоир тяжело вздохнул.

– И тем не менее, – заявил он, – тебе придется долго объяснять полиции кто ты такой и откуда взялся, да еще и одновременно с Черными Воронами.

Мне с полицией, в общем-то, не по пути, хотел бы сказать Цин, да только едва ли подобное заявление могло быть воспринять адекватно человеком (или получеловеком), который считает тебя жуликом настолько, что только-только тыкал тебе в лицо дулом пистолета.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения, – неожиданно сказал Франсуа, и Цин не сразу понял, о чем речь.

На одном из внутренних экранов на роговице глаза Цина появились какие-то цифры, замигали красные полосы. Компьютер продолжал сканирование обломков.

– Там есть выжившие, – сказал Цин. – Сканирование обнаружило живых существ в одном из кораблей и на базе.

Франсуа недоверчиво обернулся на свои мониторы, но они были настроены на телеметрию катера. Конвоир прищурился и достал из кобуры пистолет.

– Да, у меня есть доступ к бортовым системам, – внезапно разозлился Цин. – Уж извините, руки поднять не могу.

Франсуа несколько минут изучал информацию на мониторах, затем подключил их к своему миниэхо и, шумно грохая ногами по полу, вышел из кабины. Цин обратил внимание на его хромоту. Некоторое время спустя Франсуа вернулся уже в темно-оранжевом скафандре, подключил его информационную панель к данным компьютера. Корабль чуть заметно двинулся вперед. Аккуратно огибая крошево осколков, скребущих как вилами по корпусу, он подошел к останкам транспортника. Конвоир обернулся, молча глянул на Цина холодным взглядом и ушел опять.

За дальнейшим Цин мог следить только через подключение на роговице.

Компьютер зарегистрировал открывшиеся наружные шлюзы. Франсуа вышел из катера, прошел по ободку вдоль борта и, с силой оттолкнувшись, прыгнул в сторону скрюченного корабля.

Из-под миниатюрных двигателей в его скафандре беззвучно выстреливали крошечные сиреневые струйки. Пролететь нужно было всего каких-то метров тридцать, или чуть больше, однако уже на подходе к кораблю в скафандр с силой врезался острый металлических обломок, то ли невидимый в темноте, то ли просто проносившийся рядом. Пластик шлема треснул, но не раскололся, откуда-то вырвалась струйка крови. Конвоира отбросило в сторону, он попытался в последнем рывке успеть ухватиться за какой-нибудь выступ на звездолете, а вместо этого налетел на несколько торчащих из корпуса арматур. Одна вонзилась в ногу, другая в бок. В отрешенное от страстей космическое пространство брызнула темная кровь.

Тем не менее, Франсуа сумел дотянутся до бортов корабля и резким движением обеих рук снял себя с пик. Скафандр затянулся снаружи, но внутри заливался кровью, она выбивалась снизу и забрызгивала шлем. Конвоир прополз по борту несколько метров, и Цин с удивлением отметил, что тот даже не замедлился, двигался быстро, как ни в чем не бывало. Наконец он просунулся в узкую щель, оставшуюся от сжатого в гармошку входного люка. И упал на колени. Внезапно все тело перестало повиноваться. Отключились глаза, руки, дыхание стало тяжелым, движения самопроизвольными, а вскоре он уже и вовсе не мог пошевелиться. Все многочисленные электронные импланты отключились в одно мгновение.

11

Экран, с помощью которого Цин хотел подключиться к имплантам Франсуа, – погас. Словно порвалась сцеплявшая их нить – больше никакие сигналы не поступали на побитый катер конвойной охраны и никакие не доходили до упавшего на входе в транспортник Франсуа. С бортовой камеры Цин видел только его торчащие из темноты ступни.

Он погиб? Убит? Или просто потерял сознание? Или только отключились импланты, помогавшие ходить?

Надо что-то делать, прямо сейчас. Пока Цин пытался прорваться, достучаться до отключившегося конвоира, оба корабля, дрейфуя, понемногу отходили друг от друга. В транспортник врезался крупный осколок от станции – здоровенная труба коридора, – и, вздрогнув, корабль чуть отошел по диагонали.

Цин напряг руки и с чувством безнадежности от того, что не может придумать толковой идеи, стал дергать их то туда, то сюда, пытаясь то ли выскользнуть из наручников, то ли вырвать их из ручки дверцы. После десятка рывков он почувствовал, что плечи и кисти рук больше не выдержат. Мерзкая боль пошла по всему телу, отравляющая, сводящая с ума.

Нужно думать, выиграть сражение интеллектом. Но с ним то и проблема – затуманенный раздражением мозг строптиво отказывался соображать. Что можно сделать? Добраться до приборной панели, и что? С приборной панели нельзя открыть наручники. Их вообще никак нельзя открыть ни своими руками, ни дистанционно. Можно побаловаться с дверцей, к которой они прицеплены, открыть ее, к примеру. Но и это бессмысленно. Вот если бы каким-то образом снять эту ручку… Отломать, открутить. Сделать с ней хоть что-нибудь. Дистанционно, опять-таки, невозможно, это просто ручка, кусок какого-то металлического сплава. Цин ухватил ее обоими руками, осмотрел, но не нашел места, где бы ее можно было отсоединить, снять. Ведь это вполне логично. В такой позе, ухватившись за ручку, как за спасительный канат, он простоял минуты три, но ему они показались мгновением.

Боже, какой я идиот, подумал Цин, глядя на свои руки.

Руки в скафандре. Ведь за все то время, что он пробыл на битом катере, он так и не смог, по понятным и разумным причинам, снять свой проклятый скафандр! И наручники были напялены на запястья прямо поверх него (он даже одел обратно перчатку после того, как снял ее для опознания). Цин попытался втянуть руки под скафандром внутрь, вытащить их из рукавов, но оказалось, что дело это не такое и простое. Места внутри было так мало, что руки просто некуда втягивать, а наручники сидят так крепко и глубоко, что протянуть сквозь них кисти можно только одним забавным способом – отрубив их. Цин не стал и думать о таком варианте, хотя вскользь заметил, что и отрубить себе руки он тоже никак не может.

Цин дернул руки раз, другой, уже зная, что ничего не получится и давая себе время подумать. После этого он обратился к компьютеру и вывел на внутренний экран панель управления скафандром. Тут можно было узнать о запасе топлива, герметичности, температуре, проверить запас кислорода и пищи в контейнере, подогнать скафандр под свой размер или изменить его конфигурацию, если вам, к примеру, откусили ноги…

Вот оно! Цин резко увеличил объем скафандра в несколько раз. Тот практически мгновенно раздулся воздушным шариком по всей своей площади. Внезапно потолстевшие в шесть раз запястья с легкостью разорвали наручники, и те отскочили куда-то в сторону приборной панели. Цин стал похож на слона, которого запихнули в собачью будку. Превратившийся в шар скафандр заполнил собой всю рубку.

Сдувался гораздо дольше.

Освободившись от оков, Цин вычислил траектории обоих кораблей и задал команду приблизиться еще немного, тем более что яма между ними несколько увеличилась. Пока корабль выравнивался крошечными движениями множества направляющих двигателей и занимал место поближе к транспортнику, Цин обыскал его внутренности. Ему так и не довелось сделать этого раньше.

В одной из комнат он обнаружил ящик для оружия. Вероятно, теперь он превратился в гроб. Проверять догадку Цин не стал, вместо этого отыскал несколько тросов для работы в открытом космосе, в том числе один электронный, движениями которого можно было управлять удаленно. Накинув их на плечо, Цин вошел в шлюзовую камеру и только тут вдруг удивился тому, что делает. Еще недавно, будучи визионистом-неудачником, без работы и надежд, с долгами и проблемами, он спивался в своей одинокой маленькой кладовке, не думая о том, что жизнь его способна укатиться в еще большую яму. Но она туда свалилась, полетела камнем в бездну, с грохотом и взрывами. И вот он, человек, которого, сбившись с ног, ищут целые суперкорпорации со всеми их армиями мозгов и мускулов, вот он стоит перед крошечным окошком в космос, чтобы перепрыгнуть еще большую бездну, абсолютно бесконечную бездну, и все для того только, чтобы спасти человека, который ему хоть и не враг, но и не друг уж точно. Цин поразился собственному героизму и улыбнулся где-то под темным забралом шлема.

Наконец он открыл внешний люк. Корабль подобрался к транспортнику так близко, что теперь прямо из шлюза были видны торчащие впереди ноги конвойного охранника. Рукой до них, конечно, не подать, но метра три, может быть, четыре – не самая внушительная величина по меркам Вселенной.

Цин глубоко вздохнул и прыгнул. И прыжок этот, к его неожиданности, оказался так силен, что Цин не только перемахнул пропасть, но с глухим шлепком влепился в борт транспортника. В глазах как будто даже потемнело, хотя в условиях невесомости удар не показался таким сильным, каким был на самом деле. Тросы, которые он одним концом прицепил у выхода из корабля, а другим зацепил за скафандр, потянулись следом. Цин вцепился в искривленные зигзагами края прохода, ведущего внутрь корабля, потянулся и оказался в полнейшей темноте. У ног валялось (хотя на самом деле чуть парило над полом в невесомости) бесчувственное тело конвоира Франсуа, но и его Цин мог разглядеть с трудом, а куда уходил коридор дальше могло бы остаться полной загадкой, если бы автоматически не замерцали фонари на скафандре. Впрочем, до конца коридора они все равно не достали. Цин огляделся, посмотрел на конвоира, потормошил его за плечо – никакой реакции. Тогда он снял с плеча тросы: управлявшийся дистанционно прикрепил к поясу, а один из обычных в районе шеи. После этого задал программе команду с помощью экрана на скафандре и трос, подняв бездыханное тело над полом, потащил его сквозь космос обратно к родному кораблю. Второй неуправляемый Цин зацепил у входа для себя, – на случай, если возникнут осложнения с обратной дорогой.

Тело Франсуа затянуло в шлюзовую камеру. Цин отлетел от входа и двинулся вглубь коридора, но фонарик, и без того чуть живой, тут же погас. Он попытался вызвать экраны над рукой скафандра или внутри, чтобы узнать, где могут быть выжившие, но и те не работали. Все электронные системы скафандра отключились. Мало того, встроенный в запястье компьютер, передававший картинку на глаз – тоже не отзывался. Цин оказался в полной темноте, один на рассыпающемся корыте. Конечно, позади виднелся разрез входа и звезды за ним, но возвращаться не имело никакого смысла. Цин попробовал пролететь немного наощупь, наткнулся на что-то – коридор, оказывается, закончился. Он пролез в тонкую щелочку полуприкрытой исковерканной двери и оказался в просторном, хаотично забитом контейнерами зале – его удалось разглядеть благодаря звездному свету, проникавшему внутрь сквозь бесчисленные раны в борту корабля. Когда звезда местной системы выглянет из-за планеты здесь станет совсем светло. Но пока что пришлось пробираться в полумраке, а некоторые углы манили буквально непроглядной темнотой. Отталкиваясь от контейнеров, Цин быстро добрался до следующей стены – пригодились навыки, приобретенные длительным полетом в одиночестве на похожем судне.

Теоретически, грузовые суда устроены достаточно просто и типически (правда эта модель серьезно отличалась от той, на которой Цину пришлось провести несколько дней раньше), и если где и искать выживших, то делать это нужно скорее всего в голове корабля, или где там у него находится мостик. Проблема только в том, что вся конструкция гротескно искажена и те коридоры, который раньше были идеально прямыми, теперь могли искривляться буквально на сто восемьдесят градусов! Цин пролез в следующий зал – тот делился высокими переборками на две части и был забит разным мелким хламом, некоторые коробки разлетелись на куски и вырвавшееся оттуда парило теперь в пространстве тысячью мух. Ложки, вилки, ножи, киберпротезы, миниэхо, обувь, парики, трусы. Цин попытался было обойти эту тучу хлама вдоль стен, но с ужасом обнаружил, что стены движутся! Точнее говоря – они извивались, вспучивались и проседали, как мокрое, и не только мокрое, белье под легким ветерком. Как будто весь корабль был тряпичный. Тоже самое творилось и с полом и, что самое удивительное, со всеми теми предметами, парящими в вакууме – они то вытягивались, то закручивались, то, наоборот, втягивались и становились маленькими, толстыми. Колебания пространства, впрочем, были не катастрофическими, поэтому Цин заметил их только теперь.

Он с брезгливостью отодвинулся от стены, и вдруг зажегся свет. Фонарики на скафандре вспыхнули так внезапно, что Цин вздрогнул и едва не завертелся в пространстве – пришлось хвататься за извивающийся край переборки. Тотчас же над правой рукой загорелся маленький экран с физиономией Франсуа на нем.

– Где вы? – сказал Франсуа резко.

Похоже он уже некоторое время пытался достучаться до Цина, не зная, что у того с приборами.

– Отвечайте! Что вы делаете?

– Я на корабле, – сказал Цин, и конвоир тотчас изменился в лице, напрягся. – Пытаюсь найти выживших.

– Какого хрена вы там делаете?! – возмутился Франсуа, похоже пропустивший мимо ушей последнюю фразу.

Впрочем, возможно всеми виной помехи. Цин продолжил движение.

– Ищу вы… – попытался повторить он.

Но не договорил. Свет вновь погас, экран закрылся и исчез. Цин замер, обернулся, опираясь на переборку возвратился на метр назад, и приборы опять подали признаки жизни. Вместе с экраном вернулось и лицо Франсуа.

– Электричество отрубается, – констатировал Цин.

– Что? – никак не унимался Франсуа.

– Будьте готовы вместе с кораблем, – сказал Цин. – Я попытаюсь найти выживших.

Цин бегло взглянул на очаги жизни на карте сканера.

– Что? – повторил конвоир, но Цин его уже не услышал.

Он полетел дальше, и энергия пропала. Добравшись до конца зала, он вошел в сеть коридоров жилых отсеков. Свет фонариков то появлялся, то пропадал. Из отдельных труб продолжали непредсказуемым образом выходить технические газы. Некоторые выскакивали пулей, другие разбрызгивались мелким спреем, третьи делились на тысячи струй и змейками расползались по сторонам. В каком-то из углов Цин обнаружил жидкость – она выползала из отверстия в трубе примерно сантиметров на пятьдесят, а после всасывалась обратно, как на отматываемой пленке. Всосавшись, движение начиналось сначала. Цин не мог объяснить с чем связана такая разность поведения. Он полагал, что в схожих условиях схожие вещества должны вести себя примерно одинаково. Впрочем, этот корабль был полон загадок.

Цин двинулся было к мостику по указателям на стенах, но, когда на мгновение вновь вернулась энергия, обнаружил, что по крайней мере три человека до сих пор скрываются в одной из кают поблизости, и только двое на мостике. Он приблизился к запертой двери каюты. Свет снова пропал. Конечно, дверь можно открыть вручную, но что, если внутри, в герметичном помещении, есть воздух и люди без скафандров? Цин попробовал вернуться на несколько шагов назад, к свету, и вызвать обитателей комнаты через компьютер, но никто не отозвался. Хотя сканер продолжал утверждать, что там трое живых.

Оглядевшись, Цин убедился, что в коридор ведут две открытые сейчас переборки – все остальные помещения заперты надежно. Он последовательно перекрыл обе двери и долго и педантично проверял не пропускают ли они воздух – для этого пришлось расходовать газ из скафандра. Он выпускал тонкую струйку в щелочку двери и смотрел просачивается ли он, или разбредается прочь. Потом эту же самую операцию провел прямо посреди коридора. Воздух выскочил из отверстия в направляющих двигателях и превратился в маленькое облачко, никуда не всасываясь и не разбегаясь.

Наконец, убедившись, что принял все возможные (или пришедшие в голову) предосторожности, Цин повернул переключатель над дверью в ручной режим, слегка приоткрыл ее, скользнул внутрь и тотчас запер за собой. Внутри оказалось почти совсем темно – слабый лучик света, проникавший сквозь небольшое отверстие под потолком, кое-как озарял лишь ее центр. Ни света, ни кислорода, а значит, предосторожности оказались излишни.

Цин сумел разглядеть в комнате три неподвижных тела в скафандрах. Он подлетел к одному из них – женщина. Множество имплантов и татуировок, в том числе и на лице, которое Цин только и мог разглядеть из-под шлема, не позволяли сказать и примерно сколько ей лет. На лоб лезли светло-сиреневые коротковатые волосы. Увидев Цина, она с трудом приоткрыла глаза и посмотрела на него мутным, пустым взглядом.