Текст книги "Сияние потухших звезд"

– Кстати да, – заметил Кихан, – я не могу понять, где мы, собственно, находимся. Похоже ударом нас отбросило на приличное расстояние.

– Да и нет, господин Кихан. Мы почти в четырех тысячах световых лет от того места, где произошел удар. Это да, а нет…

– «Нет» в том, что расстояние это совершенно неприличное! – воскликнул Кихан, и его обычно бесстрастное лицо преобразилось, правда, всего на мгновение.

– Вы хотите сказать, что мы проскочили почти тысячу парсек за три сотые секунды?! – подал голос Волков.

– Святая Сатана! – отозвался Метци.

– Да, именно так все и есть, – подтвердил Салук. – Тысяча сто двадцать три парсек, или, если угодно, три тысячи девятьсот восемьдесят девять световых лет. За ноль целых двадцать девять тысячных секунды.

– Так и где же мы? – снова спросил Кихан.

– По-прежнему во фронтире, в условном секторе 6238 Экс Ди. Это место плохо маркировано на гражданских картах. Что еще интересно – я хотел показать вам это.

На главном экране появилась приблизительная, упрощенная карта фронтира, вокруг которого жирными цветными линиями отчерчивались территории признанных (друг другом) государств. Некоторые звезды были помечены маркерами, другие имели собственные названия. Особые участки отмечались символами и скоплениями точек. Таким образом выделялись известные несанкционированные колонии, поселения, станции или всевозможные организации, вынесенные в пределы фронтира, то есть вне зоны функционирования законов крупных государств. В правом верхнем углу, уже вне пределов хоть сколько-нибудь изученных территорий, бледно сияла система Звездного Скитальца.

– Компьютер смоделировал возможное протяжение разлома, который мы видим перед собой, – сказал Салук, – и выглядит это примерно так.

Со стороны Звездного скитальца прочертилась идеально ровная полоса сквозь весь фронтир и концом свои пошла дальше, за пределы экрана.

– Наше изначальное положение здесь, – в стороне от Звездного скитальца, прямо на траектории излучения появилась точка. – А теперешнее вот здесь.

Вторая точка возникла где-то в центре экрана, тоже практически на траектории луча.

– Выходит, нас, так сказать, протащило на несколько тысяч световых лет выстрелом из аномалии, – то ли спросил, то ли сделал вывод капитан.

– Да, как будто захватило водным потоком и пронесло по реке.

– Почему же мы выпали из потока?

– Очень просто капитан. Если увеличить точку первого соприкосновения, хотя здесь все еще очень условно и примерно, – на экране значительно увеличилась зона Звездного скитальца, – видно, что излучение прошло не идеально по корпусу корабля, а скорее по касательной. Нас ударило несколько вбок и, таким образом, отбросило чуть вперед и в сторону. Что подтверждает карта повреждений. Значительно больший урон кораблю нанесен по правому борту.

– Разрешите, – попросил Волков и подошел к приборной панели, взял управление из рук Салука и стал вертеть карту на экране так и эдак.

Он проследовал по траектории движения луча.

– Посмотрите, – сказал Волков, – излучение пересекает двойную звезду. И ее газовый гигант. Вот еще одна звезда.

На мостик вернулся Дика, поставил ящик с инструментами у входа и присел в маленькое кресло. Капитан краем глаза взглянул на мрачное лицо специалиста по двигателям и прикрыл глаза.

– Что случилось с этими звездами и планетами на траектории? Их расшвыряло по сторонам, как и нас? – спросил Кихан.

– Для начала нужно бы разобраться с чем мы имеем дело и затем уже понять, как оно воздействует на пространство, – чуть ли не шепотом сказал капитан. – Есть предположения? Логичные, пожалуйста.

– Некая пространственная флуктуация, вызванная неким ненормальным поведением некоего аномального объекта, предположительно черной дыры, – сказал Волков.

– Вы просто констатируете факт.

– Именно этим и занимается наука. И многим другим, конечно. Кстати говоря, господин Салук, компьютер собрал какие-нибудь данные об этом излучении? Состав, объем, к примеру.

– Все так же, как и с первоначальной аномалией, господин профессор, – пилот развел руками. – Стоит навести анализаторы на объект, как наступает перезагрузка систем. Я ничего не могу получить.

Волков задумчиво разглядывал экраны, увеличивал изображение, уменьшал, двигал туда-сюда. Он попытался рассмотреть космический разрез в деталях, попытался проникнуть внутрь его, но средств корабля, лишенного серьезного исследовательского оборудования вплоть до элементарных телескопов, хватало лишь на самые общие наблюдения.

– Представляю что будет, если это самое врежет куда-нибудь по Адении или Чжи Со, – сказал загробным голосом Метци.

– Нужно передать все наши данные, сколько их есть, ученым на большой земле, – заключил Волков.

– Вы полагаете, зная то, что знаем мы, они каким-то образом сумеют предотвратить худший сценарий? – спросил Кихан, необычайно молчаливый до сих пор.

– У меня нет ответа, – сокрушенно сказал Волков. – Но надо что-то делать, иначе просто невозможно. Нужно попытаться сделать максимум из того, что в наших силах.

Капитан поднял руки, как будто восклицая: «Да что мы можем?!» Кихан тяжело вздохнул и занял место второго пилота. Он снова открыл карту фронтира и долго что-то рассматривал, прикидывал, считал.

– Если записи по фронтиру хоть сколько-нибудь надежны, – сказал он, – то до Адении нам теперь почти четыре месяца пути, в лучшем случае. По идее, на несколько дней раньше мы достигнем пограничных станций, а еще на несколько дней – сможем отправлять сообщения с не слишком большой задержкой через бета-канал. Чжи Со чуть поближе, но это все равно больше трех месяцев и, что несколько серьезнее…

– Неизвестно еще как к нам отнесутся в Чжи Со, – закончил капитан.

– Какой умный у нас капитан, – сказал Кихан через силу. – Теоретически, конечно, никаких проблем возникнуть не должно, но это ведь Чжи Со, а у нас прописка Адении. С такими отношениями, как у наших государств, лучше не строить теорий и ничего не прогнозировать.

– Господа, это все бесполезно размышлять, – подал голос Дика и наконец впервые с тех пор, как вернулся на мостик, поднял голову. – Бета-двигатели разрушены, мы никуда не полетим.

– Как разрушены? – раздалось сразу несколько голосов.

Каратикардха страшно нахмурился, у Салука забегали пальцы, а Волков разочарованно вздохнул и сел на спинку кресла Кихана.

– Их можно отремонтировать? – спросил капитан.

– Да вы шутите, господин капитан? – Дика аж побледнел. – Починить двигатели антиматерии прямо в полете, в космосе? Я категорически сомневаюсь, что нам смогут восстановить их и в доках, даже на Линкерии или где-нибудь еще. Там все наизнанку вывернуто, теперь только менять и то, кому оно надо, ставить на такой корабль как «Танидзам» новые бета-двигатели? Я, конечно, могу еще…

Дика запнулся, капитан развернулся в кресле и строго уставился на него.

– Говорите, – сказал он.

– Я могу попытаться починить несколько отсеков, это даст примерно одну пятую или шестую мощности. В таком состоянии я не обещаю больше двух трех бета-переходов и потом конструкция просто посыплется в хлам.

– Делайте.

– Кроме того, вы же понимаете, что глубина прорыва, соответственно, пойдет на одну пятую, одну шестую, и с такими вводными непродуктивно и вредно прогнозировать результат. Возможно, мы не сможем держаться в бета-пространстве долго, и, скорее всего, скорость будет так себе.

– Идите отдыхать, потом делайте. Что с фотонными двигателями?

Фотонные двигатели вели корабль внутри звездных систем и поэтому редко могли превысить даже три четверти световой, правда в межзвездном пространстве иногда удавалось их разгонять до больших скоростей, но подобные эксперименты, как правило, заканчивались трагедиями. В любом случае, чтобы добраться до Адении на фотонных двигателях придется ползти десятки тысяч лет. Останется ли к тому времени хоть что-то от конфедерации, хоть что-то кроме руин, занесенных пылью?

– Фотонные более-менее, немного поработаю и все будет хорошо. Но это же фотонные, – как будто извиняясь добавил Дика.

– Кстати говоря, Кихан, что говорит карта? – не обратив внимания на последние слова инженера поинтересовался капитан. – Сколько нам до ближайшей колонии или станции? Я имею ввиду в пределах фронтира, разумеется.

– Вы считаете разумным обращаться к жителям фронтира за помощью? – спросил Кихан, разглядывая карту. – Согласно нашей дорогой пропаганде здесь живут только уголовники, бандиты, подонки, преступники, пираты и еще немного мерзавцев самых последних категорий.

– Короче говоря, такие же люди, как и везде.

– Вы слишком высокого мнения о людях. И все же? Первая же попавшаяся станция рискует оказаться базой Черных Пиратов или колонией людоедов, к примеру.

– Никогда не слышал ни о каких колониях людоедов, Кихан, не выдумывайте.

– Ну вот смотрите, самая близкая зарегистрированная Аденией заселенная планета Кему Яда, система Яда, что по нашему счету DR 32-43 NX Fabuola. Боже, как это предполагается читать? В общем, как бы то ни было, компьютер говорит, насколько это в его силах, что там заселено две планеты и есть пересадочная торговая станция, контролируемая неким Синдикатом Шину.

– Расстояние?

– Один переход через бета-пространство, – отозвался почему-то Чидам Салук. – Если удастся починить хоть часть двигателей этого будет достаточно, вероятно, я так думаю.

– Что за Синдикат Шину?

– Пф-пф, – Кихан напряженно читал бегущий по экрану текст. – Ну, якобы некая нелегальная торговая империя. Про них мало что известно, по крайней мере по официальным, не служебным каналам. Ничего особенного не написано, единственное, что обращает внимание – забавная характеристика «анархическая республика», что бы это ни значило.

– Хорошо, Чидам, прокладывайте курс, – капитан встал и принялся демонстративно разглаживать комбинезон. – Дика, за вами двигатели, Метци – машины. Остальные – за мной. У нас остались еще два члена экипажа, которым нужно наше последнее участие.

Кихан вздрогнул.

9

Чтобы получить что-то большее чем то, что уже имеешь, нужно обязательно сделать шаг навстречу желаемому. Но часто так бывает, что шаг этот ведет в пропасть. И в ее глубинах гибнет все – и страсти, и мечты, страдания и память. Рассыпаются в прах целые жизни.

Ардьял Цин Сюнзи переживал последние дни так, словно переигрывал один и тот же по кругу, как если, подойдя к концу, день отматывался и начинался сначала. Так шло уже два, четыре, или семь дней? Или недель? Бог его знает, и что самое главное, Цин не мог бы сказать рад он этому или нет. Последние сутки до того, как он угодил в этот капкан времени, принесли его жизни самые неистовые стрессы, которые способна была выдумать скучная жизнь провинциального безработного визионизатора. Он едва не стал террористом, его преследовали, травили как последнего зайца убийцы и призраки, он удирал от погонь и уже пару раз был так близко к смерти, как большинство из нас подходят только в конце пути, когда бы он ни наступил. И вдруг этот ужас прекратился и пошла череда одинаковых, простых, спокойных дней, когда не нужно беспокоиться о том, что в любой момент твоя голова красочно лопнет и всему наступит конец.

Каждый день он жил – и этого было более чем достаточно.

Он выставил на кислородных баллонах режим экономии и за время пребывания на борту грузовоза израсходовал уже две трети того, что имел. Целыми днями он шлялся по кораблю, обыскивал его, выучил все закоулки и узнал где что лежит. В двух ящиках хранились лекарства, в потайном шкафу в стене оружие для стрельбы в открытом космосе и два фотонных ружья. В стенных пространствах он нашел много законсервированного воздуха. Содержание углекислого газа в нем несколько превышало норму, но если смешать с тем, что уже было в баллонах, можно увеличить запасы раза в полтора.

Корабль делился на четыре части, и ни в одной из них он так и не нашел преследовавшего его призрака. Три части занимали крупные, значительно вытянутые склады (третий, кстати говоря, был заполнен менее чем наполовину), а последнее, головное отделение отводилось под машины и системы управления. В самом конце корабля обнаружился крошечный мостик, но возможность управлять кораблем изнутри блокировалась компьютером, а Цину не хватало знаний, чтобы эту блокировку обойти. Зато он мог следить отсюда за движением, курсом, мог включать как внутренние, так и наружные камеры, обозревать окружающий космос. По картам и мониторам он наблюдал за движением всего конвоя – трех одинаковых, почти черных, сильно потертых, исцарапанных грузовых кораблей и маленького охранного катера с двумя внушительными пушками. Катер этот, да и остальные корабли, летел всегда так далеко, что разобрать даже его контуры с наружных камер можно было только при гигантском увеличении. С виду, если не засматриваться на карты, эти четыре скользящих по космосу корабля никак нельзя было принять за конвой. Казалось, каждый сам по себе, каждый сам за себя и каждый летит к своей цели.

В одном из ящиков в подсобном помещении у мостика он нашел хорошо упакованную еду для космических полетов – черные прямоугольные куски какой-то химии, похожей то ли на масло, то ли на сало. Несмотря на тоскливую внешность, пища оказалась вкусной, и в каждой упаковке вкус этот, к тому же, был свой, не похожий на предыдущий. Цин подсчитал припасы и выходило, что если экономить еду как и воздух, то можно продержаться почти месяц.

Загвоздка в том, что, судя по навигационным картам, до конечного пункта конвоя – системы Одинокой Флейты – почти пять месяцев пути. Правда, за это время предстояло еще и пять остановок; четыре уже, если быть точным. Но во время первой из них, когда конвой подошел к гигантскому комплексу промышленных станций в облаке астероидов и малых планет, пристыковался к докам только первый из кораблей. Целых двое суток по стандартному времени из него что-то выгружали, в него что-то загружали, а потом снова отправились в путь, так и не обратив внимания на второй и третий корабли. До следующей остановки ждать было уже не так и долго, всего несколько дней. Однако согласно данным компьютера конвой вновь должен был подойти к орбитальной станции, только на этот раз совсем крошечной, «социально-торговой», как говорили записи. Населением всего полтора десятка человек.

Даже если корабль зайдет в доки там или на следующей остановке, существует еще одна серьезная проблема – как покинуть судно так, чтобы тебя никто не увидел? И как можно затеряться после этого на станции, где всего пятнадцать человек?

У Цина было более чем достаточно времени на размышления.

Но всего за пару дней до прибытия его разбудил противный колючий сигнал, забегавший по всему кораблю. Звук, чудилось, раздавался сразу отовсюду. Цин вскочил и едва не вылетел из своего убежища – корабль резко дернулся, да с такой силой, что стенка каморки выскочила вперед и врезалась в спину скафандра. Цин вскрикнул, выскользнул из своего убежища и поспешил в пункт управления. Бежать в невесомости оказалось непростой задачкой – поначалу он пытался отталкиваться от крупных предметов и торпедой нестись вперед. Но корабль то и дело продолжало дергать и толкать, из-за чего и опора выскальзывала из-под ног, и пункт назначения выходил совсем не тот, какой предполагался. В конце концов Цин ухватился за перила, тянувшиеся вдоль стены, и с их помощью добрался до мостика. Включил экран.

Далеко-далеко что-то вспыхнуло. Сперва Цин подумал, что это выглянула прятавшаяся за каким-то телом, например, идущим впереди кораблем, звезда. Но нет. При увеличении стало понятно, что разорвалась фотонная торпеда. Чуть в стороне сверкнули еще два разрыва, ярко-фиолетовые, разбросавшие свет и вещество в стороны, как свалившая на поверхность капля.

Впереди шел бой. Неужели разрывы торпед так сильны, что взрывная волна добралась до второго корабля и чуть не сбила его с курса? Казалось, что до них световые годы.

Внезапно Цин увидел на боковом экране покрытый шипами и колючками, угловатый, черный-черный корабль, на борту которого нарисован был черный ворон в красном круге и стояла лаконичная подпись: «Какашка». Рядом с ним, совсем близко от борта грузовоза застыли в пространстве еще два других, таких же заостренных, стрелообразных судна, названия которых разобрать уже не вышло. От них, прихотливо извиваясь, ползли жирные, похожие на насосы, трубы, которые присосками впились в темные борта жертвы. Пираты брали конвой на абордаж.

Их корабли плавно и издевательски неспешно подтягивались к борту грузовоза, как раз к входным шлюзам – техническим и товарным. Невообразимо далеко вновь блеснула вспышка фотонного взрыва. Пиратские корабли выстроились параллельно борту грузовика. Сейчас пойдет абордажная команда, а Черные Вороны, как известно каждому идиоту, в живых не оставляют никого.

У Цина не было времени думать и искать варианты. Ухватившись за перила, идущие вдоль стен корабля, он бросился обратно, к себе в убежище. Можно, конечно, попытаться спрятаться там, но нет – наверняка найдут. Без сомнения, у пиратов есть сканеры на тот случай, если кто-то забаррикадируется, будет сопротивляться или устроит такую вот засаду. Глупо и предполагать, что они не готовы ко всяким неожиданностям. Цин пролез в узкое отверстие своей каморки, схватил ящик с оставшимися кислородными баллонами и выполз обратно. Убежище находилось как раз между двумя огромными залами с грузом, и теперь Цин оказался во втором, срединном. Отсюда сквозь широкие проходы можно было увидеть и то, что творилось в соседних.

Как только Цин двинулся через зал, мимо его лица метнулось что-то увесистое и металлическое. Цин вздрогнул и невольно обернулся – крышка люка. Ее отстрелили снаружи и теперь в отверстие высоко под потолком первого из залов внутрь лезли люди. Цин с такой силой оттолкнулся от ближайшего контейнера, что от боли заболели ноги и затуманилось зрение. Его швырнуло к противоположной стенке зала, он схватился за небольшой технический люк, открыл его, влез в крошечную трубу-камеру, последний раз взглянул в первый зал – внутрь проникло уже несколько человек в черной бронированной одежде. Не закрывая за собой, Цин проскользил по трубе и схватился за ручки люка на другой ее стороне. А дальше только космос…

Он нажал на кнопки на ручках одновременно двумя руками, провернул крепления, и люк словно бы выпал в открытый космос, хотя и остался висеть где-то за пределами видимости на одном шарнире. Цин схватился за края отверстия и вытянулся наружу.

Повсюду была ночь. Чернильная, злобная и холодная, как веснушками расцвеченная миллиардами звезд, миллиардами дальних миров, страшных и добрых, миров, где сейчас умирали и рождались миллиарды существ. Вокруг был космос, всегда как будто бы пустой и одинокий, но на самом деле полный ужасных чудес. Самый морозный и самый горячий на свете.

Цин схватился за ручки на борту корабля и отполз чуть в сторону, вытащил следом за собой ящик с кислородными баллонами и попытался было закрыть люк, но не получилось – нужна третья рука. Тогда он сдвинулся еще чуть и спрятался за небольшую камеру таким образом, чтобы тот, кто решит выглянуть изнутри, из того же самого люка, ничего не увидел. Сквозь скафандр в тело проникал странный мороз, совсем не похожий ни на какой другой. Этот мороз шевелил каждую клетку тела, поднимал дыбом волосы и в то же время совсем не ощущался именно холодом. Потому что мороз – состояние, которому обязательно должен существовать его антипод, жара. Состояние, которое меняется в определенных условиях и в определённое время. Так вот этот холод был абсолютен и всеобъемлющ, и не было ему никаких антиподов и альтернатив, и не был он состоянием, «одним из», а он был всем, и собой, и своим антагонистом.

Цин нашел на ручке ящика защелку и попытался прицепить его к запястью на скафандре, но в это время что-то пронеслось рядом так быстро, что он едва не отпустил руки вообще. Яркий луч размером с половину корабля мелькнул и исчез, на мгновение скользнув тенями по борту. И тут вдруг грузовоз вздрогнул – так резко и сильно, будто в него что-то врезалось. Цин не смог удержать руки в толстенных перчатках. Ручки, за которые он держался, выскользнули и отскочили, отбросив Цина сперва вперед, прямо на корабль, а затем прочь от него. Он панически заболтал руками, ногами, задергался так, будто хотел подплыть обратно к спасительному борту, но космос не вода, и все было напрасно. Цин с болезненной, садистской неторопливостью отдалялся от корабля.

В мозгу пронеслась только одна мысль: «Да ладно?!» И все, погас свет, отключили электричество. Никаких мыслей и чувств. Пустота и в душе, и снаружи, во всем черном, истыканном звездами мире.

Конец. Всё.

Снова мелькнула яркая вспышка, огромная, как и прежде, но так быстро, что сперва подумалось, что показалось. Но через мгновение промчалась вторая, а спустя какую-то долю секунды огромный, лазурного цвета взрыв вспыхнул далеко впереди, там, где когда-то был первый грузовой корабль. Взрыв этот расцвел в космосе бесконечно ярким цветком, узорчатым, переливающимся, с затейливыми наслоениями пластов и вдруг погас, собрался внутрь, будто кто-то пустил время в обратный путь. Мимо Цина пролетело несколько темных осколков – так быстро, что он не успел понять, что это и откуда.

С той же стороны, откуда всего мгновение назад сверкнула вспышка разрыва мелькнуло несколько ослепительных выстрелов. На этот раз гораздо меньше прежних – это уже не фотонные торпеды, а что-то другое. Маленькие точки, словно ввинченные по спирали промчались сквозь космос. Одна, две, три… Один из прилипших к грузовозу пиратских кораблей вздрогнул – он отцепил присоски и срочно отходил в сторону.

То, что случилось дальше уложилось, вероятно, в доли секунды, по крайней мере, так ощутил это Цин. Оттуда, где взорвался первый грузовой корабль вдруг возник катер конвойной охраны. Он примчался и замер с такой невообразимой скоростью, будто появился из ничего. Откуда-то из-под днища катера выскочило несколько спиральных выстрелов. Один чиркнул по борту грузовоза, целясь по прилипшему к нему пирату. Несколько других рванули в сторону отвалившего корабля, но траектории их сместились искажающим полем, и лучи умчались в космические дали. Пират чуть накренился – то ли уходя от выстрела, то ли ради тактической выгоды, – и из глубин его шипастых складок вырвались две тонюсенькие, едва ли толще руки человеческой, светящиеся полоски. Они прочертили сквозь космос изящные линии, одна из которых прошила катер охраны насквозь. Цин заметил, как в том погасли огни, исчезло искажающее поле и корабль замер в мертвой неподвижности. Битва закончилась.

Пират еще немного сместился в сторону и некоторое время ждал, возможно, опасаясь нового залпа. Спустя несколько минут он отошел еще в сторону, а от борта грузовоза отцепились остальные пираты.

Цин посмотрел на разбитый корабль охраны. Его чуть заметно относило прочь от места сражения, медленнее, чем самого Цина. Даже если корабль разбит – в его стенах можно укрыться на время, его рано или поздно обнаружат те, кого отправят собирать останки с поля боя. Внутри остается хоть мизерный шанс на выживание, чего не скажешь о свободном дрейфе в скафандре по открытому космосу. Но как до него добраться? Цина с каждой минутой относило все дальше и дальше, и если потерять еще немного времени, то катер вообще пропадет из поля зрения. Можно, конечно, попытаться разрядить кислородный баллон в качестве двигателя… Цин посмотрел на чемодан. Едва ли он сумеет раскрыть его среди космоса так, чтобы все содержимое не вывалилось в пространство. Да и можно ли предсказать последствия? Что если сила газа окажется слишком мала? Или того хуже, его завертит в невесомости и швырнет куда-нибудь в другую сторону – ведь направить струю надо абсолютно идеально на точку, которая движется и с каждым мгновением становится все меньше и меньше… Есть, конечно, система маневрирования скафандра, но она очень слаба и насколько долго ее хватит?..

Внезапно по борту грузовоза зажегся ряд огней и из двигателя позади рванул ярко-голубой поток энергии. Еще один гораздо мельче вырвался из противоположного бока, корабль неуклюже повернулся в сторону пиратов и задней частью неловко, как свинья среди песочных замков, стукнул мертвый катер охраны. Тот завертелся и понесся с огромной скоростью прямо на Цина. Все произошло так быстро, что тот успел только выставить перед собой руки. Корабль с бешенной силой врезался в Цина бортом, чемодан с кислородом вырвало из пальцев и спустя секунду он исчез в космической темноте. Каким-то невероятным усилием Цин ухватился запястьем за выступающую на борту корабля ручку и завертелся вместе с ним. А может быть, и весь мир закружился в веселом, ярком танце металла, темноты и звезд. Впрочем, черную пустоту ненадолго прорезал яркий свет двигателей грузового корабля, но и он вскоре исчез совсем.

Едва отступил шок от удара, Цин пришел в себя и обнаружил странное – хотя корабль вертелся и мчался сквозь космос с бешенной скоростью, сам Цин не ощущал ни перегрузок, ни тошноты, ни головокружения. Как будто это дикий мир сошел с ума и закрутился вокруг, а сам он, преследуемый и загнанный, замер на месте.

С чувством удивительной легкости Цин пробрался по борту корабля, долез до сквозной дыры в обшивке и заглянул внутрь, но ничего толком не увидел – слишком темно. Да и отверстие оказалось слишком уж крошечным – руку просунуть можно, но не более. Но и этого Цин делать не стал – бессмысленно, зато можно поцарапать или вообще порвать скафандр.

У каждого космического корабля есть люки, через которые можно пробраться на борт снаружи. Это одно из правил техники безопасности, обязательных для всех производителей.

Цин осмотрелся, прополз по крыше корабля, добрался до двигателя, спустился и осмотрел днище. И только заглянув наконец на левый борт, противоположный тому, который ударил его минуту назад, он нашел такой люк. Пока добирался до него дважды чуть не сорвался – руки почему-то постоянно соскальзывали с ручек.

Все же он сумел открыть люк (тот поддался легко) и влезть в шлюзовую камеру, вытянутую капсулу, в которой могли уместиться всего пара человек. Закрыл внешний люк за собой и тотчас принялся отвинчивать внутренний. Это заняло гораздо больше времени, вероятно предполагалось, что за этот люк отвечает электроника.

Вскоре механика все же поддалась и Цин влетел во тьму. Как и ожидалось, на борту не было гравитации и света. Цин зажег лампочку на скафандре. Он оказался в маленьком коридорчике, сжатом стенами с закрытыми дверьми, а впереди виднелись приборы кабины экипажа. Цин добрался до кресла второго пилота и ухватился за его спинку. По кабине летали тысячи крошечных обломков электроники, обшивки и, конечно, кровь. Разорванное на несколько частей кресло первого пилота покрывала бесформенная темная масса, которая когда-то была человеком. Дыра от выстрела виднелась как раз над ним и уходила в днище, насквозь. Едва ли у человека, сидевшего здесь, было время подумать о том, что судьба его подошла к концу.

Цин уселся в кресло второго пилота, пристегнулся, чтобы не улететь и получить возможность дергать за рычаги. Он старался не смотреть на обезображенные останки в соседнем сиденье, но вновь, в который раз за последнее время, поймал себя на мысли, что не чувствует больше того дикого, животного ужаса, который наверняка охватил бы его при виде этой картины еще месяц назад. Теперь не осталось ничего. Да, рядом с ним разорванный на части, сожженный труп. Но ведь и он сам, вполне возможно, очень скоро станет мертвецом, так стоит ли жалеть того, кто опередил его так ненадолго?

Включить альтернативное питание оказалось на удивление просто. Всего-то нужно было нажать на кнопку. На красную кнопку!

Зажегся тусклый золотистый свет, мониторы, клавиатуры, подсветка части приборов. На инфопанели перед Цином загорелась красная надпись «Разгерметизация», свет в кабине стал красным. Под «Разгерметизацией» поползла красная полоса, отображающая степень готовности восстановления обшивки. Она заклеивалась автоматически, а где возможно – закрывалась дополнительными плитами. Через несколько минут процесс был закончен, красный вновь сменился золотистым, а системы корабля начали автоматическое восстановление кислорода на борту. Зажглись еще два монитора сбоку – продолжалось подключение систем. Свет в кабине стал нежно-оливковым – это значило, что починка комплекса жизнеобеспечения завершена и воздухом можно дышать, вернулась какая-то гравитация. Цин запустил полную диагностику всех систем корабля и хотел уже было снять скафандр, но внезапно к нему что-то прикоснулось сзади, в затылок. Раздался глухой, грубый стук по пластику скафандра. Цин обернулся.

Перед ним стоял человек в форме конвойной охраны и с толстым фотонным пистолетом в руке. Другая рука плотно прилегала к телу и была наспех замотана в какие-то тряпки. Разорванную одежду залило кровью, на теле виднелись темные раны. Лицо человека с пистолетом наполовину закрывал разбитый шлем, из-под которого виднелись помятые усы и жесткий, металлический подбородок. Человек едва стоял на ногах.

– Руки, – почти шепотом сказал он.

Цин поднял руки.

10

Человек в форме конвойного охранника развернул кресло Цина так, чтобы тот сидел к нему лицом. Теперь дуло пистолета, по которому бегала туда-сюда розоватая энергетическая полоска, целилось Цину в нос. Мощность выставлена почти на минимум – голову пробьет лишь наполовину.

– Будешь говорить или придется пытать? – устало спросил конвоир.

– Буду, – промямлил Цин.

– Черные Вороны?

– Что? Кто?! Я?! – язык как-то странно двигался во рту, как будто не хотел говорить то, что говорил.

– Отвечай. Двинешься – стреляю.

Конвоир чуть отступил и извлек из какого-то шкафчика в стене пластичные наручники.

– Послушайте, – быстро начал Цин, – вы думаете, я пират? Я что, похож на пирата?

– Ага.

– Чем?! Нос длинный? Прыщ на носу?

– Ага.

Конвоир говорил устало и отрешенно, голос его казался бесцветным настолько, что походил на механический.

– Я же в скафандре компании, вы же видите!

– Не все кто носит женское белье – женщины, хитрец ты офигенный, – даже последние слова он произнес с невыносимой скукой.

Цин не понял.

– Что это значит? Вы носите женское белье?!

Человек с пистолетом ответил взглядом. Отрицательно.

– Ну, слушайте, да зачем мне, если я пират, одевать скафандр компании? Зачем лезть в этот корабль, когда остальные улетели?

Конвоир молча стукнул по забралу шлема рукояткой пистолета и каким-то внезапным движением приковал обе руки Цина к плотно закрытой дверце аптечки.