Текст книги "Сердце Дракона. Книга 4"

Глава 301

Эйнен едва ли не донес Хаджара до ближайшей палатки лекарей. Отдав спутника «на руки» целителям, островитянин растворился в тенях. Видимо, спешил вернуться обратно на поле битвы.

Хаджар повернулся на восток – туда, где все еще пылало зарево сражений. Все же со стороны эта битва сильно отличалась от привычной войны северных королевств. Слишком много здесь присутствовало сильных практикующих.

Вспышки техник, взрывы, крики – все это смешивалось в одну симфонию смерти.

Хаджар вздрогнул, вспомнил рассказы Серы о битвах между империями. Ведь если здесь рядовой солдат – это практикующий, то там – истинный адепт. Как будет выглядеть битва между тысячами истинных адептов? И что они оставят после себя вместо полей и лугов? Ибо даже сейчас пустыня постепенно превращалась в небольшой филиал бездны.

Хаджара отнесли в лазарет, и захлопнувшийся полог отсек его от сражения.

К раненому подошел один из главных лекарей. Их было легко отличить по желтому камню в центре тюрбана. Простые медики носили красный.

Оглядев Хаджара, он что-то отрывисто прошептал помощнику. В итоге Хаджара уложили на самодельную кровать. Несколько составленных столов с накинутой на них белой тканью. Лежать было жестко, но боли Хаджар все равно уже не ощущал. Его радовал тот факт, что не приписали к «безнадежным».

Хаджар успел повидать на своем веку такие вот лазареты. И в данном случае зрелище никак не отличалось от предыдущего. У стенок сидели и стояли самые «свежие» из воинов. Сломанные руки, отсеченные пальцы, порванные уши, выбитые глаза. Их быстро латали, давали какого-нибудь успокаивающего снадобья и отправляли обратно. Кого-то – в бой, других – на стены.

Стен в Курхадане не имелось, так что в этом случае Хаджар немного покривил душой.

Второй вариант – это как с Хаджаром. Тяжелораненые, но не смертельно. Их клали на носилки и кровати, перевязывали, зашивали, кому-то что-то ампутировали, давая прикусить палку или ложку. Опять же, в случае с пустыней – все тяжелые спали мирным сном.

Довольно жутко было наблюдать, как храпящему солдату двое «красных» лекарей отрезали руку, висящую на лоскуте мышц и кожи.

И третий «вид» раненых – безнадежные. Им тоже давали снадобье. Те засыпали, а потом, когда их дыхание останавливалось, специально поставленные у лазарета воины выносили их трупы.

– Выпей. – К Хаджару подошел один из лекарей и протянул склянку с пахучим оранжевым снадобьем.

За тряпичными стенами палатки прогремел взрыв. Зашатались столики, зазвенели многочисленные склянки и колбы. Полыхнуло зарево, на миг окрашивая все вокруг жирным алым цветом.

Хаджар залпом осушил содержимое. Он надеялся, что по прошествии времени проснется не у порога дома праотцев, в где-нибудь в ином месте. В конце концов, оказавшись после битвы в лазарете, никогда не знаешь – уйдешь оттуда сам или тебя унесет кто-то другой.

Сон нашел свою жертву довольно быстро. Возможно, Хаджару не потребовалось бы и зелье, чтобы уснуть. Но так он точно не чувствовал роящихся вокруг него лекарей. Те же, вооружившись иголками, нитями и мазями, буквально штопали тело иноземца. Ран было так много, что приходилось работать в несколько смен.

Благо работа была не сложной, скорее, просто рутинной. Не было рассечено ни вен, ни сухожилий, ни нервов. Только поверхностные порезы на коже или глубокие рассечения мышц. Простая, но утомительная работа для лекаря-практикующего. И, простите за каламбур, море практики для «красных» целителей.

Хаджар же видел сон.

Изумительный и спокойный.

Он сидел на холме, а вокруг раскинулось море травы. Высокая, зеленая, она качалась в такт ласкам ветра. А тот игрался с редкими птицами, пролетавшими под массивными кучевыми облаками.

Волосы Хаджара приятно развевались, а с лица уходила испарина. Он был одет в свои любимые, простые, изношенные одежды. Голову закрывала широкая соломенная шляпа с прорезью с правой стороны.

Хаджар откинулся на спину, сорвал травинку, отправляя ее в рот, и заложил руки за голову. Сквозь прорезь он смотрел на плывущих по небу белых гигантов. Вместе с ветром те что-то ему нашептывали, а Хаджар слушал и улыбался. В бескрайнем море зеленой травы он был свободнее, чем где угодно до этого. Он мог отправиться куда угодно и увидеть что угодно.

Это был хороший сон и, наверное, оттого очень короткий.

Правый бок пронзила острая боль, и Хаджар, скривившись, едва не упал со своего «ложа». Он все еще находился в лазарете. Как и сотни солдат вокруг, Хаджар был забинтован едва ли не с ног до головы. Местами, растекаясь желтыми пятнами, сквозь плотную ткань просачивались мази и зелья. Они, как и подобает, дурно пахли.

Сквозь колышущийся на ветру полог пробивались утренние лучи солнца. Судя по тому, что город не горел, не было слышно плача женщин, курхаданцы победили. Что неудивительно, учитывая оставшийся у них численный перевес в адептах. Даже несмотря на битву с Рыцарем, их оставалось не меньше полутора десятков.

Некоторые лекари, утомившиеся после ночной смены, спали прямо на полу. Другие – облокотившись на тумбочки. Все еще снующие между ранеными главные целители смотрели на это с неодобрением, но будить не спешили.

Хаджар попытался встать, но заметил, что его левая рука закована в некую субстанцию, не позволяющую ее сгибать. Это было очень похоже на Земной гипс, коих он некогда вдоволь износил, вот только ощущение исходящей от субстанции энергии говорило, что она не просто фиксировала руку, а еще ее и лечила.

– Тебе сильно повезло, Северянин, – прозвучал усталый голос. К Хаджару подошел высокий седовласый мужчина с зеленым камнем в тюрбане. Главный лекарь. – Если бы не амулеты бедуинов, да будут прокляты эти чехары, то ты отправился бы к праотцам.

Странно, но теперь Хаджару не было все равно, когда «свободных» жителей моря песка называли чехарами. Видимо, и лекарь заметил реакцию Хаджара на произнесенные слова.

– Я давно не видел начертанного Имени, – продолжил он говорить. – И столь же давно я не видел чар, делающих из простого клинка императорский.

Взгляд у лекаря был строг и суров. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, куда клонил разговор мужчина.

– Спасибо за вашу помощь, достопочтенный, – кивнул Хаджар.

С трудом он поднялся с «койки». Замотав одной рукой тюрбан, он поднял спящую на тумбочке Азрею. Та быстро юркнуло в свое излюбленное «жилище». Запахнув кафтан и нацепив пустые ножны на пояс, Хаджар вышел наружу.

Все это время лекарь не думал ни помогать, ни останавливать раненого. Оставалось только надеяться, что благодарность за помощь в битве наблюдательного целителя распространялась и на сокрытие тайны. В конце концов, за посещение верхней части оазиса следовала немедленная кара. А старец явно что-то слышал или даже знал об Игнес.

Оказавшись снаружи, Хаджар опытным взглядом окинул раскинувшееся у подножия города поле брани. Стервятники уже кружили над телами. Песок превратился в мешанину из стали и алой корки. Ручей все еще был полон крови, но выглядел скорее розовым, нежели багровым.

По полю сновали сотни воинов. Они вовсе не мародерствовали – собирали тела в огромные повозки. Спешили поскорее сжечь до тех пор, пока утреннее солнце не поднимет такое зловоние, что даже лучшие духи́ не спасут от смрада.

У простого человека при взгляде на такое всегда ум заходит за разум. Хаджар же лишь подставил лицо северному ветру. Закачались висевшие на лбу амулеты шамана бедуинов.

Племя вернуло ему свой долг. Он спас жизнь их ребенку, а они – ему.

Вот после такого и не верь в карму.

– Хорошо, что ты уже на ногах, Северянин, – в другой ситуации Хаджар был бы даже рад этому голосу, – шейх хочет видеть тебя и Эйнена.

А может, и верь…

Глава 302

Ильмена, после битвы выглядевшая живее всех живых, подставила было плечо Хаджару, но тот отрицательно покачал головой. После взрывов в городе еще не убирали улицы и на мостовых было разбросано достаточное количество палок и щепок.

Хаджар выбрал одну покрепче и подлиннее и, используя в качестве костыля, отправился следом за провожатой. Судя по тому, как его тело реагировало на качающиеся впереди упругие бедра, лечили его на совесть. А может, таким образом выходил из него жар битвы.

Ильмена, слегка повернув голову и краем глаза заметив реакцию Хаджара, лишь победно ухмыльнулась. Ее походка стала чуть грациознее и плавнее.

Женщины…

Вскоре, вслед за легким дуновением, из тени вынырнул Эйнен. Он, как и Хаджар, тоже шел, опираясь, правда, на свой посох. Или копье. Сложно было понять, владел ли островитянин двумя оружиями, или это было одно, просто способное менять свою форму.

Левая рука лысого висела на перевязи. На лице зелеными пятнами «сверкала» повязка, закрывавшая правую скулу и левый глаз. Он сильно хромал на левую ногу, а через всю грудь, подставленную солнцу, тоже шла перевязь. Но даже через нее были заметны края хорошо сшитой, ужасной рваной раны.

– Бился с адептом, – пояснил на языке островов Эйнен.

Ильмена дернулась, услышав незнакомый язык, но виду, опять же, не подала. Хаджар же понял намек спутника. Несмотря ни на что, Эйнен все так же никому не доверял. Не доверял он, скорее всего, и Хаджару. Но тот тоже являлся для местных чужаком, так что имел меньше возможностей участвовать в их интригах и заговорах.

– Что такое императорский клинок и зов крови? – спросил Хаджар.

Подобные вопросы он отложил на время битвы, но это не значило, что они перестали его волновать.

Эйнен покосился на спутника и тяжело вздохнул. Учитывая повязку на лице, выглядело это несколько неприятно и жутковато. До дворца шейха им предстояло пройти едва ли не через весь Курхадан, так что времени на разговор было предостаточно.

– Ты действительно не знаешь, что такое зов? – В тоне Эйнена звучала тонна недоверия.

– Если бы я знал, то не спрашивал бы.

Мимо пробежал чумазый мальчик-оборванец. В рваном, грязном тряпье, он прижимал к груди пару хороших военных сапог и несколько кожаных мешочков. Все – с гербом черепа на красном фоне.

Никто его не остановил. Ни редкие горожане, ни стражи. Понятие мародерства в пустыне распространялось только на «своих». Взять же что-то с тела убиенного противника – честь и святая обязанность.

– Про зов расскажу позже. Для этого понадобится много времени. – Чувствовалось, что Эйнен все еще не верил в незнание собеседника, но не собирался настаивать. – Что же до императорского клинка, то здесь все просто. Не знаю, каким образом, но то, что с утра было простым мечом, стало артефактом императорского уровня.

– Прости мне мое невежество, о светоч всезнания, ведающий об истинном пути развития, – островитянин скривился от неприкрытой подколки, – и об артефактах, но мои познания ограничиваются артефактами уровня земли.

– Видит Великая Черепаха, северные королевства действительно населяют варвары, – вернул укол Эйнен. – Ты вообще знаешь, каким образом артефакты отличаются по уровню?

– По качеству, – пожал плечами Хаджар.

В этот момент он второй раз за все время услышал, как ругается лысый. Увы, на этот раз тот использовал какой-то диалект своего языка, так что Хаджар уловил лишь общую суть.

– До уровня земли – все так. Но после, чтобы создать артефакт уровня неба, необходимо обладать уникальными материалами, но, что важнее – знаниями и навыками. Лишь артефактор, достигший стадии владеющего, способен на такое. И это уровень неба. Чтобы пройти дальше, уровня владеющего недостаточно.

В этот момент Хаджар буквально превратился в слух. Он давно не только догадывался, но и слышал, что путь меча не заканчивается на ступени владения.

– Не смотри на меня так, Северянин, я не учился в имперских академиях и многое мне неизвестно. То, что я знаю – подслушано мной среди многочисленных путешественников.

Ну да – острова. Они, как и Море Песка, являлись приграничной зоной. Правда, приграничной к чему – этого Хаджар не знал. Таких больших карт в Лидусе не было. А та, что была продемонстрирована Южным Ветром, осталась в памяти спящей нейросети.

– Единственное, что мне известно, императорский артефакт легко отличить от всех предыдущих по наличию источника силы. Что-то такое есть в этих предметах, что самостоятельно источает энергию.

Хаджар кивнул. Именно такие ощущения он испытывал, когда сражался при помощи зачарованного Игнес клинка. Будто бы бился не один, а на пару с кем-то.

– Но это касается настоящего императорского клинка. На твоем же лежали какие-то могущественные чары. И, видит Великая Черепаха, если бы я встретил адепта, способного на подобное заклинание, то немедленно развернулся и побежал бы со всех ног.

– Почему?

– Подумай головой, Северянин. Если, чтобы создать императорский артефакт, нужно обладать немыслимой силой и знаниями, то, чтобы заколдовать простой меч, доведя его до такого уровня, нужно быть…

– На порядок сильнее, – кивнул Хаджар.

– А теперь расскажи мне, как так получилось?

Хаджар посмотрел на Эйнена, затем оглянулся и начал свой рассказ. Он опустил лишь те детали, что касались привязанного к его поясу мешочка с браслетами друзей. Просто не хотел бередить и без того еще не заросшие раны.

Второй раз за день и третий раз за все путешествие Эйнен выругался.

– Клятые духи, – произнес он. – С детства отец учил меня обходить их родины стороной, а я, получается, сражался за нее…

– Родины духов? – переспросил Хаджар.

Эйнен едва не споткнулся на ходу.

– Чему учат вас в ваших королевствах?! Вы хоть имена своих предков знаете?!

Возможно, Эйнен ничего такого и не имел в виду под этой фразой, но для жителя севера… Что ж, от того, чтобы не броситься с кулаками («кулаком») на островитянина, Хаджара удержал только тот факт, что они уже подошли к дворцу.

Видимо, в пустыне не уважали не только стены, но еще и заборы. Никакого намека на ограждение вокруг дворца не было. Просто в какой-то момент мощеная улочка упиралась в пышный сад. Такого разнообразия цветов, плодоносных деревьев и кустов Хаджар не видел даже в столице Лидуса.

Среди цветочного великолепия вились песчаные дорожки. По краям стояли стражи с начищенными шлемами и легкими кожаными доспехами. Будто каменные изваяния, они не шевелились, держа ладони на рукоятях огромных палашей. Каждый из них был по уровню силы равен гвардейцам империи, «охранявшим» дворец в Лидусе.

Ильмена, не замедляя шага, смело вошла в сад. Никто из стражей не дернулся.

Эйнен и Хаджар снова переглянулись.

Подобное могло означать только одно – стражи уже видели Ильмену. Более того, они знали, что она может беспрепятственно посещать дворец шейха. Какому чужаку могла быть оказана подобная честь? Да даже если бы Хаджар и Эйнен в одиночку одолели всю армию разбойников, им бы такого не перепало.

Незаметно они кивнули друг другу.

Возможно, опасность с окончанием битвы не миновала. Напротив, они в данный момент самостоятельно шли в логово к хищнику.

Видят Вечерние Звезды, это путешествие с каждым днем становилось только интереснее.

Глава 303

Вблизи дворец выглядел еще величественнее, чем издали. Оно и понятно. Все эти изысканные барельефы с изображенными на них сценами древних битв; все скульптуры, выточенные с таким мастерством, что при беглом взгляде выглядели вполне себе живыми. Более того, застывшие в танце, окруженные воздушными нарядами девушки – действительно будто танцевали.

Фонтаны с разноцветной водой. Беседки, покрытые золотом, а их колонны – белые кости неизвестных зверей, украшенные резьбой и драгоценными камнями.

Все это великолепие скрывал от взгляда путешественников пышный сад. Сам он ничуть не уступал по красоте дворцу, но все же одно дело – восхищаться творением природы, а совсем иное – рук человеческих.

Миновав ряды стражей, стоящих по краям дорожки, троица подошла к парадному входу во дворец. Хаджар уже бывал в таких строениях и потому ожидал увидеть огромную лестницу или нечто подобное.

Его сильно удивило отсутствие последней. Садовая дорожка попросту примыкала к высоким, золотым и серебряным дверям. Левая створка, сделанная из серебра, была украшена изображением луны. Правая, золотая – солнца. По центру, на изгибе арки, висел простой факел. Вот только светил он на огромный, размером с голову Хаджара, алмаз.

Нетрудно было догадаться, что он олицетворял скопление Вечерних Звезд. Во всяком случае, отраженный от его многочисленных граней свет факела именно это и напоминал.

У входа гостей ждал не кто иной, как Шакар. Глава охраны каравана выглядел спокойным. Он даже не держал руки на рукояти палаша. Но тем не менее взгляд его серых глаз был тяжел и суров.

– Выглядите вы не очень, – произнес он, пытаясь добавить иронии в тон, но не вышло.

Фраза прозвучала сухо и буднично. Караванщик явно волновался. Вот только его повод для беспокойства оставался неясным.

– Спасибо, достопочтенный Шакар, – слегка поклонился Эйнен, – ваш комплимент нам льстит. Не расскажете, как вам удалось выйти из битвы без единой царапины? Нам было бы полезно узнать пару секретов вашего мастерства.

Шакар дернулся, как от пощечины, но смолчал. Хаджар же только закатил глаза. Если чего и не хватало островитянам, так это чувства юмора.

– Это он так шутил, – шепнул Хаджар спутнику.

– Получилось у него не очень, – ледяным тоном ответил Эйнен.

Когда задевали честь и гордость лысого, он становился весьма неприятным человеком.

Прервав весьма колкую пикировку, Шакар с силой ударил кулаком по серебряной створке. Спустя пару секунд послышался хруст тяжелых механизмов. Он сопровождался лязгом ворота и шестеренок.

Наконец створка дернулась и медленно двинулась в сторону, обнажая длинный желоб в полу, по которому двигался запорный штырь. Несмотря на кажущуюся воздушность и легкость, дворец оставался мощным крепостным укреплением. Одна только толщина его стен могла внушить осаждающим толику апатии. По скромным прикидкам Хаджара – толщина составляла не меньше полутора метров.

Не у каждого бастиона в Лидусе имелись настолько крепкие стены…

Ох уж эти пустынники. Всегда в их словах и делах есть двойное дно. Вокруг города действительно не имелось стен. Но можно было быть уверенным, в случае действительно серьезной опасности половина курхаданцев спокойно могла укрыться во дворце.

Как еще иначе объяснить, что внутри дворец выглядел весьма обыденно? Огромные залы, широкие коридоры и практически ни единого предмета роскоши. Обстановка выглядела весьма и весьма аскетично.

На полах кое-где лежали протоптанные, старые ковры. На стенах – ни известных на всю округу гобеленов пустынников, ни тех же ковров. Порой мелькали картины, но явно подаренные. Повешенные не к месту и просто «из уважения к дарителю». Никаких скульптур, никаких ваз, фарфора или шелкового тюля. Внутреннее убранство отсутствовало во дворце как таковое.

Именно поэтому каждый шаг по коридорам отдавался гулким, стальным эхом.

Шакар уверенно вел за собой посетителей по хитросплетениям коридоров и залов. Каждый один в один похож на предыдущий. В какой-то момент, лишенный поддержки нейросети, Хаджар перестал даже пытаться запомнить маршрут движения.

– Он здесь явно не впервые, – на языке островов прошептал Эйнен.

Хаджар кивнул. А вот Ильмена все же никогда прежде здесь не бывала. По ней было видно, что она боится отстать от Шакара и затеряться в пустом каменном мешке. Но почему тогда ее так легко пропустили стражи?

– Караван Рахаима часто останавливается в Курхадане, – напомнил Хаджар.

– Часто ли во дворец твоего королевства захаживали торговцы, которые «часто останавливались в столице»?

Хаджар не ответил. С таким аргументом сложно было спорить. К тому же ему и самому не нравилось происходящее.

Спустя примерно двадцать минут, что говорило о гигантских размерах дворца, Шакар остановился около высоченных дверей из кости и красного дерева. Надо понимать, что дерево для Моря Песка ценилось даже больше, чем золото и драгоценные камни. Просто потому, что здесь его было крайне мало.

К примеру, целый отряд охраны в караване следил за сохранность одного небольшого дилижанса, доверху наполненного досками из простой древесины. А здесь – благородная порода.

– Не говорите с шейхом, пока он не заговорит с вами первым, – не оборачиваясь, спиной к слушателям говорил Шакар. – Не смотрите ему в глаза и, ради света Вечерних Звезд, не смейте даже касаться оружия.

Выдохнув и поправив тюрбан (демоны и боги, Шакар действительно волновался!), глава охранников каравана открыл двери. И в то же мгновение Хаджар зажмурился. Открывшийся его взору вид сильно контрастировал с предыдущим.

Слово «аскетичность» как-то само собой вернулось обратно в глотку. Огромный, просто невероятных размеров зал утопал в роскоши. Беломраморный пол, украшенный узорами из чернил самых разных цветов и переливов, был укрыт ворсистыми, пушистыми коврами. На многочисленных подушках лежали мужчины и девы. Они вкушали яства с золотых и серебряных подносов и, прикрыв глаза, курили кальяны, обвешанные драгоценными камнями.

Под сводом, сверкающим от драгоценностей и росписей, плыла музыка. Сладкая и мягкая, она исходила от инструментов, которые… играли сами по себе. Арфа, лютня, ронг’жа, парящая в воздухе флейта, пара труб – музыка из них лилась без помощи музыкантов.

Одно это зрелище заставило Хаджара замереть и широко открыть глаза. Чего уж говорить про то, что он сперва принял за скульптуры в фонтанах. Демоновы фонтаны стояли по разным углам зала. Мраморные, с золотом, они сыпали вовсе не водой, а все теми же драгоценными камнями. И в этих камнях, гладких и круглых, купались полуобнаженные красавицы.

Где-то у подножия дальней стены среди сотни подушек и такого же количества прекрасных дев лежал шейх. Хаджар узнал его по одеждам. Вблизи он выглядел несколько иначе, нежели с оружием в руках стоявший на крыше воин.

Нет, теперь это был не могучий Рыцарь, а разомлевший от сытой жизни аристократ. Пальцы, обвешанные массивными кольцами, полуразвязанный пояс и едва ли не спущенные шаровары. Скучающие ласки льнувших к нему молодых красавиц.

Затуманенный взгляд, направленный в никуда. Губы, по инерции втягивающие сладкий дым из кальяна.

Хаджар успел повидать на своем веку таких вот «уставших от жизни аристократов». И неважно, какого цвета была их кожа и кого они поминали всуе.

– На колени, – шикнул Шакар.

Он, подобрав полы кафтана, опустился на колени и зарылся лбом в ворс ковра. Следом за начальством опустилась и Ильмена. Десятки вельмож тут же повернулись к ней, жадно пожирая глазами часть пониже спины. Девушка сильно покраснела, но терпела.

Хаджар понимал, что краснела она не от стыда, а от злости. Бессильной ярости.

Внезапно музыка замолкла.

Взгляды аудитории соскользнули с филейной части Ильмены. Теперь они смотрели на двух воинов, гордо стоящих по центру зала.

Ни Эйнен, ни Хаджар, не сговариваясь, и не думали преклонять колени.