Текст книги "Сердце Дракона. Книга 4"

Глава 319

– Стать богом? – переспросил Хаджар. – Это невозможно. Если я и готов поверить в существование древнего Города Магов и тайных техник в нем – это еще звучит хоть немного правдоподобно, – то эликсир, делающий богом…

– Варвар, – едва ли не хором вздохнули присутствующие в дилижансе.

Хаджар пропустил укол мимо ушей. Он уже привык слушать в свой адрес и в адрес своей родины не самые лестные замечания. К тому же – что он мог поделать с тем фактом, что в Лидусе не сохранилось особых знаний об истории мира и пути развития? А в Балиуме все прибрала к рукам секта Черных Врат, чью библиотеку так некстати сожгли в пылу сражения воины Лунной армии.

– Что ты знаешь о Седьмом Небе, Северянин?

Рахаим задал вопрос тихим, спокойным тоном. Но даже так он смог легко заглушить и перекрыть поднимающуюся волну насмешливых шепотков. Хаджар же, услышав вопрос, едва ли не замер, приняв вид каменного изваяния. Информация о «стране» богов – ее он собирал по малейшим крупицам. Внимательно вслушивался даже в самые бредовые и невероятные легенды и сказки.

Только так он мог увидеть хотя бы тоненький лучик надежды когда-нибудь отыскать ее и спросить у Яшмового Императора за все его ошибки.

– То, что там живут, по легендам, боги, – начал осторожно делиться Хаджар. Он чувствовал, что даже если расскажет абсолютно все, что знает о Седьмом Небе, то окружающие лишь презрительно фыркнут. – Там стоит их Магистрат, где хранится книга, в которой записаны судьбы мира. Слышал, что в их садах цветут удивительные фрукты и цветы. И что из косточки такого фрукта можно сделать целое озеро самого сладкого вина.

Рахаим и окружающие кивали.

– Но слышал ли ты легенду о Цветочном Пире, который боги устраивают раз в тысячу лет? – спросил старик.

Хаджар честно признался, что не слышал. Больше всего данному факту удивилась Ильмена. В ее представлении эту легенду была обязана рассказать своему ребенку каждая уважающая себя мать.

Может быть, так и есть. Но в Лидусе детям, особенно мальчикам, рассказывали древнюю как мир страшилку о Черном Генерале. Хаджару эта история никогда особо не нравилась. Возможно, потому что главный герой в ней умер весьма трагичной и глупой смертью.

– Тогда, пожалуй, впервые за долгое время мне придется примерить на себя роль рассказчика. – Рахаим слегка улыбнулся и подтянул к себе кальян. Взяв трубку, он глубоко затянулся, выдохнул облачко густого ароматного дыма и начал свою историю.

Несмотря на то что большинство и так слышали эту легенду, слушали все равно внимательно. Чего уж там говорить о Хаджаре, который буквально превратился в понятие «слух».

Легенда начиналась издалека. И, как это ни удивительно, во вполне себе обычной стране смертных. Название ее стерлось из памяти и летописей. С тех пор как жили действующие лица, прошло столько времени, что овраги успели превратиться в горы, реки – в леса, озера – в горные хребты, а равнины стали океанами.

Мир сильно изменился с тех пор. Он дышал и, возможно, даже рос. Но люди несли в себе память о древней трагедии. Порой ее ставили на сценах театров империй. Самые разные интерпретации либо срывали гул оваций, либо оплевывались и освистывались.

Так или иначе, все началось в доме простого крестьянина. Это произошло еще в те времена, когда не изобрели пороха и не научились подчинять зверей. То есть разве что не миллионы лет назад.

Стоило только новорожденному издать первый крик, как родители поняли – ничего особенного из него не вырастет. И в целом так оно и было. Юноша рос вполне себе обычным ребенком. Среднего роста, средней комплекции, со средним талантом к развитию. Внешность у него была приятной, но не из красавцев. Девушки за ним никогда не бегали, хоть и не были против общей компании.

А может, это было и не так. Может, юноша вырос писаным красавцем, взмахом ресниц разбивающим сердца сотни девушек…

– Не отвлекайтесь, Рахаим, – поторопила Ильмена, – этот вариант истории рассказывают только девочкам.

– Ах, ну да, – слегка плутовато улыбнулся старик. – Прошу меня простить.

Значит, все же – не красавцем. Ну так вот…

Мальчик рос, как и все. Разбивал себе локти и коленки в дворовых драках. И сердце во время деревенских танцев на праздники. Он не стал служить в армии местного барона. Да тому и не требовались лишние мечи и копья – время было мирное. Еще не пришли тысячелетия бесконечной борьбы за силу.

Практикующих ходило по свету столь мало, что про них слагали легенды. Истинных же адептов приравнивали к богам, еще не зная, что настоящие боги лениво наблюдали за происходящим в мире.

И в тот момент, когда юноша, взяв заплечный мешок и поцеловав на прощание матушку в лоб, отправился в путь, один из богов как раз смотрел в Зеркало Истины. Артефакт, позволяющий наблюдать за любым человеком, где бы он ни находился и какими бы чарами или техниками не был сокрыт.

Дергер, бог войны, скучая, вглядывался в бесконечные просторы мира. Что он там видел – никто не знал. Но внезапно лихо сменяющиеся сцены в Зеркале застыли. И великий бог, сражавшийся с немыслимыми чудовищами еще до того, как появились первые люди, не смог сдержать возгласа восхищения.

В небольшом городе на окраине столь же небольшой страны родилась девочка. Ее крик прозвучал в ту же секунду, что и крик юноши, покинувшего отчий дом. Вот только когда кричала она, отец и мать, правители города, сразу поняли, что у них вырастет поразительная дочь.

Так оно и было…

Пусть она росла в роскоши, но сердце ее не стало черствым, а нрав – жестким и избалованным. Красивым нарядам и шелкам она предпочитала простые платья. Порой – сшитые собственными руками, за что она была благодарна своей старенькой няне, которая за ней ухаживала и учила. Впрочем, уже после десятой весны они несколько поменялись ролями.

Теперь уже девушка ухаживала за няней, а та лишь учила. Естественно, этот факт они держали в строгом секрете от родителей девушки. Те бы не потерпели подобной растраты своих средств. Но сердце у девочки было мягче первого снега и теплее летнего луча. К няне она никогда не обращались иначе, нежели чем «к бабушке».

А та научила ее, как танцевать. Не вульгарно или страстно, а просто наслаждаться жизнью и музыкой. И через танец девочка, став девушкой, действительно научилась любить жизнь во всех ее проявлениях.

Она смеялась, когда от бега наперегонки с подругами разбивала коленки в кровь. Улыбалась уличным музыкантам и всегда выискивала пару монет, чтобы бросить в их походный котелок.

Из девочки вскоре выросла девушка. Красоты такой, что улыбкой могла бы остановить войну, а печальным вздохом – развязать кровавую битву. Но ни одно сердце не было ею разбито. Она любила всех и все вокруг себя, окружая легким весельем и незримой заботой.

Цветы расцветали в ее присутствии, птицы присаживались поближе, чтобы спеть свои лучшие песни, а животные ластились к рукам и ногам. А она – даже на шестнадцатую весну – продолжала носить простые платья, танцевать на ярмарках и смеяться легко и заливисто.

Дергер, чьи руки были в крови настолько, что та уже затапливала сердце, впервые ощутил нечто жгучее на своих щеках. Он дотронулся до них, чтобы обнаружить на пальцах слезы. Пара капель упала на Зеркало Истины, проливаясь дождем на пути юноши, идущего в город к девушке.

– Бесспорно, достопочтенный Рахаим, – слегка поклонился Хаджар, – я еще не слышал рассказчика искуснее, чем вы, но пока не понимаю, как это все связано с цветочным пиром и эликсиром.

Старик вновь выдохнул облако дыма.

– Молодые… вы всегда торопитесь… Слушай внимательно, Северянин, и узнаешь. Всему свое время. Время слушать и время страдать. А история как раз все ближе подбирается к страданиям.

Глава 320

Когда юноша пришел в город, то тут же столкнулся с жестокой реальностью. В деревне к нему относились как к родному. Пусть случалось драться и ссориться, но «по-семейному». Здесь же сразу стражи потребовали немыслимую пошлину за вход. Судя по тому, как они посмеивались, то явно были не против обобрать наивного простачка.

Спорить с ними юноша не стал, да и не смог бы он переспорить рослых мужчин в доспехах и с оружием в руках. Выбор остался весьма простой. Либо расстаться со всеми деньгами, заработанными тяжелым трудом в полях и на мельнице, либо поворачивать обратно.

В результате коротких душевных метаний юноша вошел в город без денег, но с гордой улыбкой. Он легко преодолел первую трудность, и теперь будущее казалось ему пусть и не безоблачным, но посильным.

– Посильным, – тихо повторил Эйнен. – В нашем варианте истории ему сломали ноги и выкинули в канаву.

Рахаим, услышав, пожал плечами.

– Истории на островах всегда пересказываются сквозь призму сотен тысяч путешественников, идущих сквозь ваши земли… То есть – воды.

Ответив на ремарку островитянина, старик продолжил.

– В простых лаптях, холщовых штанах, в заплатанной рубашке и с заплечным мешком. Именно таким юноша предстал на пороге лучшего городского горшечника. По счастливому стечению обстоятельств отец юноши когда-то давно очень сильно помог этому ремесленнику. Тот без особой радости, но принял юношу в ученики. Хотел расплатиться с долгом.

Но кто бы мог подумать, что уже спустя полгода он резко поменяет свое мнение? Теперь юноша был желанным гостем в его доме, спал на чердаке и даже завтракал вместе со своим мастером. Такой чести не удостаивался никто из подмастерьев.

За неполные шесть месяцев выяснилось, что пусть юноша и не обладал особыми талантами или внешностью, но руки у него оказались золотыми. Глина и гончарный круг были ему будто родные братья.

Изделия, выходившие из-под его пальцев, вскоре славились на весь город. Вот только никто не знал, что юноша делает их сам – все думали, что это мастер наконец перешел на следующую ступень… мастерства.

– Повторяетесь, достопочтенный Рахаим, – слегка уколола Ильмена.

Старик лишь улыбнулся.

– Сыновей судьба ремесленнику не дала, лишь двух дочерей. И обе они, как и сам мастер, вскоре смотрели на юношу как на родственника. А тот целыми сутками пропадал в мастерской. Душа его пела и цвела. Ведь он наконец нашел дело, которое у него получалось и приносило удовольствие. Он наконец занялся тем, что любит.

Через маленькое окошко, расположенное у самой мостовой, он порой смотрел на городские ярмарки. В редкие дни отрываясь от работы, подолгу смотрел на прекраснейшую из девушек.

Взметались полы ее простых платьев. Темные густые волосы плыли по воздуху, будто по водной глади. Цветочный аромат ее нежной кожи дурманил голову, а ясные глаза цвета чистого изумруда топили в своей глубине.

Юноша слышал о том, что в городе живет девушка невиданной красоты, но никогда ею не интересовался. Он знал, что такая, как она, никогда не посмотрит в сторону такого, как он.

Да и не нужна была ему самая красивая. Лишь та, что танцевала на городских праздниках и в чьих глазах он тонул.

Так прошло полтора года. И вот в один из светлых весенних дней, когда влюбляется даже вечно свободный ветер, в дверь мастерской ремесленника постучали. На пороге появилась молодая женщина в простом платье, босиком и с корзинкой в руках.

Ремесленника не было на месте. Он уехал с подмастерьями на рынок.

Посетительницу встретил молодой мужчина.

Открыв дверь, он застыл так же… Как и многие другие, слушающие эту историю, – едва ли не засмеялся Рахаим, глядя на лицо Хаджара.

– Продолжайте, достопочтенный, – кивнул Хаджар, почему-то ощущавший, что ему жизненно необходимо выслушать историю до конца.

– В ту же секунду юноша понял, что больше не сможет без этих зеленых глаз. Девушка же поняла, что больше не сможет без этих рук. Таких сильных и нежных.

Она заказала простой кувшин, думая, что заказывает его у столь же простого горшечника. Юноша работал над заказом целую неделю. Без сна и отдыха, не чувствуя ни грамма усталости.

Он сделал кувшин, который сделал бы честь даже королевскому дому. Он бережно завернул его в какие-то тряпки, спрятал в заплечный мешок и бросился к девушке.

Он не знал, что она была «той самой дочерью правителей города». Увидев роскошный дом, он не размышлял ни мгновения. Перепрыгнув ограду, встретил на пути свору сторожевых псов. Те лишь облизали ему руки и ткнулись носами в ладони.

Цветы расцветали под ногами юноши, а птицы присаживались поближе, чтобы спеть. Настолько горячим было его сердце, растопленное весенней любовью.

– В нашем варианте горело у него совсем не сердце, – шепнул Эйнен на ухо Хаджару.

– Забираясь по плющу, обвившему стены дома, юноша не думал ни о чем, кроме глубоких зеленых глаз. Увы, в этот момент за своей возлюбленной смертной смотрел и Дергер.

Без труда он увидел красную нить судьбы, связавшую сердца двух возлюбленных. От гнева и ярости бога в мире началась буря. Штормовой порыв ветра, вспышка молнии, на миг ослепившая юношу, – и с криком тот упал вниз, разбивая кувшин и раня спину.

Девушка, сквозь гром не услышавшая крика, почувствовал неладное. Стремглав она сбежала вниз, в сад, и, увидев раненного юношу, бросилась к нему.

Кто знает, каким образом она втащила его в дом, подняла к себе в комнату и выхаживала в течение недели. Почему об этом не узнали родители и почему ничего не сделал Дергер.

– Пока не сделал, – вздохнул погрустневший Шакх.

В конце концов все тайное становится явным, родители узнали о простолюдине, с которым дочь делила постель.

Скандал, изгнание.

Вновь на юноше простые лапти, холщовые штаны и рубаха. Он попрощался с мастером и его дочерьми. Взял инструменты, немного денег и отправился в путь. Звенело его разбитое сердце.

Оставив стены города позади, он обернулся, дабы бросить прощальный взгляд, но вместо печальной картины встретил улыбку в глубоких зеленых глазах.

Девушка, попрощавшись с благословившей ее няней, бросилась на шею возлюбленному. Вдвоем они ушли далеко-далеко от деревни и города. Поставили домик в лесу, где жили несколько лет. Она, будто не жила никогда в роскоши, ухаживала за коровами и курами. Он – делал горшки, кувшины и посуду, продавая редким покупателям из окрестных деревень.

Несмотря на нужду, они были счастливы.

Вот только Дергер, смотревшей за своей возлюбленной, видел, как с каждым днем ее великолепная осанка сменяется опущенными плечами. Как на нежных руках появляются мозоли. Как все реже она танцует и чаще сидит, обняв простого горшечника.

Бог войны не выдержал. Не смог обуять свой буйный нрав.

Он запряг боевую колесницу дюжиной крылатых огненных псов. Щелчки его кнута – гром. Вой его псов – шторм. Искры от колес – молнии.

Нарушив запрет Яшмового Императора, Дергер спустился с небес. Он забрал с собой девушку невиданной красоты. А что мог простой горшечник?

Лишь кричать вслед и лить горькие слезы. Когда закончились слезы, он плакал кровью. Когда закончилась кровь – душой. Когда исчезла и она – лишь чернотой.

Что стало с юношей – не знает никто. Одни говорят, что он умер. Другие – что отправился искать силу, способную убить бога. Другие, что он продал душу императору демонов.

Что же стало с девушкой? Она не смогла полюбить Дергера. А тот, поняв, что не добьется взаимности, взмахом руки превратил прекраснейшую из женщин в прекраснейшую из статуй.

Говорят, она до сих пор стоит в его дворце и иногда он с ней разговаривает, напоминая о потерянном возлюбленном. Ему нравится смотреть на то, как та страдает и льет слезы.

– Но при чем здесь все же эликсир и Цветочный Пир? – спросил Хаджар.

– В мире всегда должно быть равновесие, Северянин. – Рахаим отложил кальян, и его взгляд устремился куда-то вдаль. – Дергер нарушил приказ Яшмового Императора, и поэтому другой бог… богиня получила право вмешаться. Богиня Любви при помощи силы Яшмового Императора и цветов из его сада сварила эликсир, способный сделать выпившего богом. Потому что лишь бог сможет разбить оковы чар Дергера и освободить девушку. А еще она раз в тысячу лет устраивает Цветочный Пир в ожидании, что на него явится простой горшечник.

Поняв, что это конец истории, Хаджар лишь покачал головой. Неужели чутье его подвело и все, им услышанное, лишь сказка для наивных детей?

Но вновь услышанное в ветре «Глупый генерал» заставило задуматься об обратном.

Глава 321

– Хорошо, предположим, – кивнул Хаджар, – предположим, этот эликсир действительно существует. Я так понимаю, его не хватит на всех желающих.

Из Рахаима мигом выветрилась вся напускная легкость. Исчез старик-рассказчик, а на его месте появился битый жизнью, бывалый Небесный солдат, сумевший пережить тех, кто был в разы сильнее.

Тысячи лет его кожу ласкало безжалостное солнце Моря Песка, и он пока еще не собирался к порогу праотцев.

– Все верно, Северянин. – Караванщик выглядел готовым к прыжку пустынным волком. Раньше бы это сильно напрягло Хаджара, но его грудь грела метка племени Лазурного Неба. – И чтобы у вас с достопочтенным Эйненом не возникало лишних идей и мыслей…

Старик достал из кармана хрустальную граненую пиалу, закрытую крышкой и запечатанную светящимися иероглифами. Внутри плескалась черная жидкость. Такую Хаджар уже видел и потому, схватив клинок, вскочил на ноги и отшатнулся.

В ту же секунду оружие обнажили и остальные присутствующие. В дилижансе закружились разноцветные вихри энергий. Идущие снаружи практикующие отшатнулись – от сосредоточения силы им стало трудно дышать.

Хаджар направил меч на пустынников. Плечом к плечу к нему стоял Эйнен, на чьем посохе блестело копейное жало.

– Спокойствие. – Глаза Рахаима сверкнули.

Хаджар ощутил нечто странное. Будто ему в сердце воткнули иглу. Очень тонкую, почти безболезненно проведя ее сквозь определенную точку на теле. Но одновременно с этим он ощутил жуткую слабость в руках и ногах.

Не понимая, что происходит, Хаджар рухнул на пол, а меч с грохотом вонзился в доски дилижанса. Рядом покатился посох Эйнена, так же не способного удержаться на ногах.

Подобная участь постигла и пустынников.

В итоге из всех присутствующих способным говорить и использовать энергию остался лишь Рахаим. Именно от него исходили белесые жгуты, вонзившиеся в грудь каждого.

Вот тебе и «простой» Небесный солдат стадии пика. На его фоне шейх Умар и предводитель разбойников красного черепа выглядели несмышлеными детьми. Не всегда в этом мире все решала сила.

За тысячи лет Рахаим наверняка нажил немало опыта и знал такие тайны, секреты и техники, которые ставили его даже выше, чем начинающего Рыцаря духа.

– Надеюсь, все мы сможем нормально продолжить наш разговор. – В голосе караванщика звучал неприкрытый приказ. И, видят Вечерние Звезды, ни у кого не возникло мысли спорить.

Белесые жгуты исчезли, и Хаджар с жадностью втянул полной грудью сухой воздух. Просто чтобы проверить, что снова может контролировать свое тело.

Аккуратно взяв меч Горного Ветра, он с той же аккуратностью вернул его обратно в ножны. Особого страха перед Рахаимом Хаджар не испытывал. Бесполезно бояться того, кто одним желанием может свалить два с половиной десятка воинов, из которых шестеро минимум равны по силе начинающим истинным адептам. А один – и вовсе им является.

– Достопочтенный Рахаим, – склонил голову Харад, – вы, как всегда, могущественны и мудры.

– Прошу простить мне мою горячность. – Шакар, прижимая племянника к полу, коснулся лбом досок. Видимо, его связывали со стариком совсем иные отношения, нежели между хозяином и наемным рабочим.

– Время молодых, – отмахнулся Рахаим.

Эйнен вопросительно посмотрел на спутника. Островитянин не мог понять отчего, пусть и горячий, но разумный варвар вдруг так отреагировал.

– Откуда у вас… это? – спросил Хаджар, указывая на пиалу.

– Когда-то давно я бывал в северных землях, Хаджар, – ответил Рахаим, пряча яд секты Черных Врат обратно в кафтан. – Не могу сказать, что мне дешево обошлись эти сто двадцать капель Черного Дыма.

По спине Хаджара пробежало стадо крупных мурашек. Он хорошо помнил, что одна капля сделала с его другом и братом Неро. Он прекрасно помнил, как Рыцарь духа – Крыло Ворона, получил всего десять капель, которые, по словам патриарха секты, были способны отравить целый город. Город размером со столицу Лидуса.

Что же будет, если распылить в двенадцать раз большую долю яда? Накроет территорию, равную целому баронству, если не графству. И подобный яд легко справится с любым, кто стоит ниже, нежели Рыцарь. Да даже самому Рыцарю, если не использовать лекарства, придется с месяц поваляться в постели.

Может, патриарх и не был особо талантливым бойцом, но алхимик из него вышел что надо. Благо в его руках находилось лишь несколько могущественных рецептов, иначе никакая нейросеть не помогла бы одержать победу.

Отравленный кинжал или крепкий меч – вечный спор среди воинов.

– Это моя страховка от ненужных мыслей, – добавил Рахаим, щелкая пальцем по кулону на шее. Хаджар узнал в небольшом хрусталике пару капель антидота. Того самого, ради которого он прожил с тенью бессмертного едва ли не целый год. – Все присутствующие, кроме вас двоих, уже озвучили свое согласие отдать мне эликсир. Теперь дело за вами…

Хаджар посмотрел в спокойные, серые глаза Рахаима. За тысячи лет тот так и не смог сделать шаг вперед и пересечь грань, отделяющую Небесного солдата от Рыцаря духа. А как известно, чем старше идущий по пути развития, тем сложнее дается каждый следующий шаг.

Наверняка Рахаим уже находился на самом конце своей дороги. Впереди уже брезжил свет из окна дома предков. Старик умирал… И если в ближайшее время он не сможет перейти на следующую ступень развития, то тело не выдержит. Так что для Рахаима эликсир значил больше, чем божественность. Для него это был единственный шанс избежать объятий Леди Смерти.

И судя по тому, как аккуратно Харад и Шакар перекрыли путь к отступлению, рисковать старик не хотел. Он бы и не посвящал Хаджара в свои планы, но по короткой обмолвке стало понятно – им требовался Нареченный.

Тот, кто сумел завоевать себе Имя.

Странно, Хаджар не особо понимал, почему это было такой редкостью – собственное имя.

– Достопочтенный Рахаим, – Эйнен, тоже заметивший движения за спиной, обратился к Рахаиму, – мой немного неотесанный напарник неверно выразился. Мы лишь хотели узнать, какая нам выгода участвовать в вашем авантюрном предприятии. Эликсир лишь один, а воинов в армии Санкеша хватит, чтобы укрыть собой тысячу барханов.

Когда требовалось, островитянин оказывался на удивление сладок на язык и речь. Сказывались годы, проведенные за заключением торговых сделок. Рабовладельческих, но все же торговых.

– Оставшиеся сокровища и тайны Города Магов меня не интересуют. – Рахаим спрятал и антидот, изредка бросая цепкие взгляды в сторону Хаджара. – Они будут поделены по всем законам между всеми, кто примет участие в открытии города.

Хаджара будто пронзила острая молния. Внезапная догадка промелькнула в сознании, оставляя за собой не особо приятное чувство, которое испытывает обманутый на базаре дурачок.

– А сколько людей в караване участвуют в этом… предприятии?

– Примерно три сотни, – губы Рахаима слегка дернулись, а в глазах мелькнула насмешка, – остальные на самом деле простые путники. Которых, видят Вечерние Звезды, я доведу до империи, как того и требует заключенный договор.

Договор, в котором указано, что путешествие может продлиться на неопределенный срок в результате различного рода обстоятельств. Вполне себе стандартный пункт для караванщиков, на который уже сотни лет не обращают внимания желающие попасть в империю.

Их больше волнует сохранность своей жизни, а не тот факт, что вместо трех лет путешествие может занять все семь.

– Вижу, – Хаджар покосился в сторону белесых жгутов энергии Рахаима и палаша Шакара, – у нас нет особого выбора. Так что я – за.

Эйнен просто кивнул и скрестил руки на груди.

– Тогда не стану более вас задерживать, – и все же в голосе старика звучало облегчение, – можете возвращаться к своим обязанностям. Раньше чем через год мы к предполагаемому месту, где находился город, не дойдем.

Хаджар и Эйнен покидали дилижанс в тишине. Каждый думал о своем.