Текст книги "Политическая система Российской империи в 1881– 1905 гг.: проблема законотворчества"

Бюрократия и общественность. «Мы» и «они»

В прошлом видный государственный деятель В.И. Гурко писал в своих воспоминаниях: «С самого начала царствования [Николая II] выявилась неизбежность конфликта между теми двумя силами – правительством и общественностью, – под знаком взаимной борьбы которых прошла большая часть царствования Николая II»[999]999
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 35. См. также: Туманова А.С. Общественные организации и русская публика в начале XX в. М., 2008. С. 23–26.


[Закрыть]. Борьба общественности и правительства, чиновников и земцев проходит «красной нитью» и в мемуарной литературе, и в историографии. В действительности же четкой грани, отделявшей общественность от представителей власти, не было. В качестве примера можно привести семью князей Трубецких, братьев Сергея и Евгения, двух известных философов, общественных, оппозиционных деятелей, членов кружка «Беседа». Их сводный брат князь П.Н. Трубецкой был предводителем московского губернского дворянства. Московский губернатор Г.И. Кристи был женат на их сестре М.Н. Трубецкой. Московский обер-полицмейстер, а затем петербургский генерал-губернатор Д.Ф. Трепов также породнился с семьей Трубецких, выдав свою дочь за племянника князей Сергея и Евгения П.В. Глебова. Их двоюродный брат А.А. Лопухин был директором Департамента полиции. А.Д. Оболенский, товарищ министра внутренних дел (1897–1901), с 1902 г. товарищ министра финансов, а впоследствии (с 1905 г.) обер-прокурор Синода, был двоюродным братом их матери[1000]1000
  Трубецкая О.Н. Из пережитого // Современные записки. 1937. № 64. С. 284.


[Закрыть]. Это лишь один пример, которых можно привести довольно много. Так, родственные отношения связывали В.Н. Коковцова с семьей Петрункевичей[1001]1001
  Ивановский А.В. Воспоминания // ОР РГБ. Ф. 414. К. 2. Д. 2. Л. 196–197.


[Закрыть]. У правителя канцелярии, министра внутренних дел Д.Н. Любимова мужем сестры был граф В.Ф. Доррер, один из лидеров правых, депутат Третьей Думы от Курской губернии. Братом жены был экономист, близкий к социал-демократическим кругам, а впоследствии член партии кадетов М.И. Туган-Барановский. Некоторых лидеров партии кадетов – братьев Долгоруковых, председателя Второй Думы Ф.А. Головина – Любимов знал с детства[1002]1002
  Любимов Д.Н. Русское смутное время. 1902–1906: Воспоминания // ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 460. Л. 25.


[Закрыть]. Видный член партии кадетов, депутат Первой Думы В.Д. Набоков (кроме того, сын министра юстиции Д.Н. Набокова) был сослуживцем Любимова по Государственной канцелярии[1003]1003
  Он же. События и люди // РГАЛИ. Ф. 1447. Оп. 1. Д. 39. Л. 34.


[Закрыть]. Причем неразрывную связь между земством и бюрократией можно проследить не только на примере семьи, но и отдельных персоналий. Например, сам В.И. Гурко, столь решительно разделявший «их» и «нас», в прошлом товарищ министра внутренних дел, отстраненный в 1906 г. от государственной деятельности, стал видным представителем Тверского земства[1004]1004
  Менделеев П.П. Свет и тени в моей жизни. Обрывки воспоминаний. С. 249253. См. также: Fallows T. The zemstvo and the bureaucracy // The zemstvo in Russia. Cambridge, 1982. P. 177–242.


[Закрыть].

Многие представители высшей бюрократии были деятельными земцами: министр внутренних дел И.Л. Горемыкин (в Боровичском уезде Новгородской губернии), министр земледелия А.С. Ермолов (в Ряжском уезде Рязанской губернии), министр путей сообщения князь М.И. Хилков (в Бежецком уезде Тверской губернии), председатель департамента Государственного совета Д.М. Сольский (в Санкт-Петербургском земстве), члены Государственного совета князь Л.Д. Вяземский (в Тамбовском земстве), Н.С. Абаза (в Санкт-Петербургском земстве), попечитель Московского учебного округа граф П.А. Капнист (в Миргородском уезде Полтавской губернии), попечитель Санкт-Петербургского учебного округа Ф.М. Дмитриев (в Сызранском уезде Симбирской губернии), сенаторы князь М.Н. Шаховской (в Новгородском земстве), Н.С. Таганцев (в Вышневолоцком уезде Тверской губернии), М.В. Красовский (в Козелецком уезде Черниговской губернии), М.Н. Любощинский (в Санкт-Петербургском земстве) и многие другие[1005]1005
  Веселовский Б.Б. История земства. Т. 3. С. 588–589. См. также: Савельев В.В. Начало земской карьеры Б.В. Штюрмера // Исторические записки. М., 2006. № 9 (127). С. 74–92.


[Закрыть].

Случалось и иное. Нередко земские деятели становились высокопоставленными администраторами. В 1885 г. председатель Алатырской уездной земской управы А.Д. Пазухин возглавил канцелярию министра внутренних дел, став ближайшим сотрудником графа Д.А. Толстого. В 1886 г. волоколамский уездный предводитель дворянства Д.С. Сипягин получил должность харьковского вице-губернатора. С этого началась его государственная карьера. Примечательно, что в том же году тамбовским вице-губернатором стал другой будущий министр внутренних дел, а тогда зарайский уездный предводитель дворянства А.Г. Булыгин. В 1895 г. харьковский уездный предводитель дворянства князь П.Д. Святополк-Мирский был назначен пензенским губернатором. Симбирский гласный Ю.Д. Родионов стал нижегородским вице-губернатором (1895). Верейский предводитель дворянства В.К. Шлиппе – екатеринославским губернатором (1889). Тверской губернский предводитель дворянства А.А. Ладыженский – рязанским вице-губернатором (1893). В 1897 г. симбирский губернский предводитель дворянства князь И.М. Оболенский был назначен херсонским губернатором. Председатель херсонской губернской земской управы Ф.П. Никитин стал директором департамента (1895), а впоследствии товарищем министра земледелия и государственных имуществ (1904). Примерно тогда же смоленский губернский предводитель дворянства (а в недалеком будущем председатель Третьей Думы) Н.А. Хомяков возглавил департамент того же министерства (1896). Таких примеров было довольно много[1006]1006
  Там же. С. 585–588.


[Закрыть].

Власть и оппозицию объединяли бесконечные нити семейных, родственных, дружеских связей. Иногда так случалось, что противоправительственные объединения складывались в самой близи престола. По воспоминаниям видного земского деятеля, а впоследствии председателя Второй Думы Ф.А. Головина, в мае 1896 г., во время коронационных торжеств, граф П.С. Шереметев, лично хорошо знавший Николая II, много говорил «о борьбе земского начала с бюрократическим, о ничтожности личности государя. Весь этот разговор вел к приглашению меня в состав тайного общества под названием “Беседа”»[1007]1007
  Государственные деятели России глазами современников. Николай II: Воспоминания, дневники. СПб., 1994. С.82; См.: Соловьев К.А. Кружок «Беседа». В поисках новой политической реальности. С. 32.


[Закрыть]. Так – на официальном празднестве при участии высшей российской аристократии – начинало складываться первое политическое объединение русской либеральной оппозиции.

«Что такое у нас общество? – задавался вопросом К.П. Победоносцев в письме к Николаю II от 22 мая 1899 г. – Смешение лиц, принадлежащих к так называемой интеллигенции, очень пестрое, шатающееся во все стороны смешение чиновников с праздной толпой обывателей мужчин и женщин»[1008]1008
  Письма К.П. Победоносцева к Александру III.T. 2. С. 319.


[Закрыть]. Чиновник, порой даже высокопоставленный, – неотъемлемая часть такого общества, которое в значительной своей части было оппозиционно и сильно недолюбливало бюрократию, в особенности столичную.

«Все зло у нас имеет своим источником Петербург, его чиновничество, его дворцы и проч. Зло это так глубоко въелось в наши отношения, что искоренить его может только катастрофа. Видно это всего лучше со стороны, ибо когда попадаешь в эту атмосферу, то она ослепляет, заволакивает глаза», – записал 18 сентября 1902 г. в дневнике бывший московский губернатор и действующий московский городской голова князь В.М. Голицын[1009]1009
  Голицын В.М. Дневник за 1902 г. // ОР РГБ. Ф. 75. Д. 24. Л. 6. Еще в ноябре 1899 г. Голицын записал: «Итог пятилетнего царствования [Николая II] – все больший и больший раскол между правительством и народом, между Петербургом и Россией, какое-то особенное преобладание двора, придворной сферы в правительственной деятельности и в общем строе дела» (Там же. Л. 126 об. – 127).


[Закрыть]. Бюрократию традиционно обвиняли в органическом неприятии земства и вообще всякого общественного самоуправления. Эта оценка не вполне соответствовала реальности, однако определенные основания у нее были. Недолюбливал земство сам Александр III. На всеподданнейшем отчете олонецкого губернатора за 1887 г. против того параграфа, где говорилось, что земство «строго держится закона и в действиях своих постоянно идет рука об руку с администрацией», Александр III поставил помету: «Утешительное исключение». «Походом» на местное самоуправление пошел Д.А. Толстой. Весьма определенную точку зрения высказывал К.П. Победоносцев: «Земские учреждения в нынешнем виде вносят в отправления государственные безнравственные начала безответственности – разрушая сознание долга и необходимую определительность и способность к учету хозяйственных операций»[1010]1010
  Переписка С.Ю. Витте и К.П. Победоносцева // Красный архив. 1928. № 5. С. 103.


[Закрыть].

В этом обер-прокурор Св. Синода соглашался с Витте, который, видимо, сам не во всем был с собой согласен. И все же в ответном письме министр финансов счел необходимым отметить: «Что касается записки о земстве, то я, конечно, совершенно с вами согласен, что терпеть нынешнее земство нельзя. Но одно дело распространять эту заразу, а другое излечить ее там, где она внедрилась более 30 лет тому назад. Иными словами, пока не стоит ставить вопрос об упразднении земства. Слишком уж в высших сферах заворожены идеей местного самоуправления». На практике же, по мысли Витте, следовало усовершенствовать работу местной администрации, что сделало бы земство излишним[1011]1011
  Переписка С.Ю. Витте и К.П. Победоносцева // Красный архив. 1928. № 5. С. 104.


[Закрыть].

Одновременно с тем в бюрократической среде была популярна идея протянуть руку дружбы земству. В ноябре 1902 г. министр юстиции Н.В. Муравьев в разговоре с военным министром А.Н. Куропаткиным говорил о необходимости «вернуть доверие земству» и «начать допускать земских людей (людей от земли, по Муравьеву) к участию в том или другом виде в обсуждении государственных дел». С этой точкой зрения соглашался и сам Куропаткин: «Россия должна управляться при гармоничном развитии трех сил: бюрократии, дворянства, земства. Это наши три кита». В стране же, вопреки этому, установилась абсолютная гегемония бюрократии[1012]1012
  [Куропаткин А.Н.] Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1923. № 2. С. 11. А.Н. Куломзин отметил в своих воспоминаниях: «Начало 1901 года не предвещало ничего хорошего. Вот что у меня записано под 21 января 1901 года. Вечером 21 января после заседания дворянской комиссии министр юстиции Н.В. Муравьев завел меня в полутемный зал заседаний Комитета министров и сказал мне, что, по его опыту и чутью, революционной партией подготовляется опасное движение, которое Министерство внутренних дел по своему неумению выпустило из рук, что по обстоятельствам времени, если и нужны некоторые одерживающие меры, то рядом должна быть проводима широкая либеральная политика во внутренних делах, иначе государству грозят серьезные замешательства» (Куломзин А.Н. Пережитое. Воспоминания. С. 808–809).


[Закрыть]. Примечательно, что на этот момент противником любых уступок земству являлся С.Ю. Витте, который чуть позже стал восприниматься как едва ли не главный защитник земских учреждений[1013]1013
  [Куропаткин А.Н.] Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1923. № 2. С. 13.


[Закрыть].

Значение общественной службы признавалось и его критиками. В 1880-е гг. Д.А. Толстой обосновывал необходимость земских начальников именно тем, что «приличные люди», подобно его сыну, не пойдут в полицейские чиновники. Их могла привлечь лишь общественная служба, на которой они получили бы известную независимость от министра внутренних дел[1014]1014
  Записки А.А. Половцова Александру III // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 706. Ч. 3. Л. 114.


[Закрыть].

Бюрократия и общественность имели возможность поддерживать контакты, регулярно встречаясь в салонах Богдановичей[1015]1015
  Обычно около 20 человек собирались у генерала Е.В. Богдановича на завтраках, которые отличались особой изысканностью. Иногда там бывали специальные приглашенные. Тогда на завтраки приходили уже несколько десятков человек. «Завтраки Богдановича очень привлекали служебных и деловых людей, которые старались получить приглашение “бывать” у генерала. Во-первых, Богдановичи жили в весьма центральном пункте – на Исаакиевской площади, дом № 9. Заходить к ним было удобно. Во-вторых, у Богдановича бывали на завтраках разные влиятельные его приятели из высших учреждений, иногда даже министры. Гости сами собой создавали интересный круг, который привлекал каждого из них. Можно было встретить нужного человека, закинуть словечко просьбы в удобной обстановке, разузнать кучу новостей в разных ведомствах» (Тихомиров ЛА. Тени прошлого. М., 2000. С. 681–682; См. также: Леонов М.М. Застолья в российских салонах второй половины XIX – начала XX в. // Вестник Тверского государственного университета. Серия: История. 2011. Вып. 1. С. 3544). См. также: Стогов Д.И. Правомонархические салоны Петербурга – Петрограда (конец XIX – начало XX в.). С. 137–174).


[Закрыть], В.П. Мещерского, писателя К.Ф. Головина и даже либерального журналиста К.К. Арсеньева. Например, завсегдатаями салона Головина были обер-прокурор Второго департамента Сената Н.А. Хвостов, сенатор (в прошлом товарищ министра земледелия) А.А. Нарышкин, товарищ министра земледелия (в будущем государственный контролер) П.Х. Шванебах, а вместе с ними лидер Псковского земства граф П.А. Гейден, суджанский предводитель дворянства А.В. Евреинов и др.[1016]1016
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 279–280. 29 ноября 1897 г. Н.А. Хвостов писал Ф.Д. Самарину: «Я хочу предложить Вам в среду вечером отправиться со мной вместе на журфикс к одному моему близкому приятелю Константину Федоровичу Головину. Это очень умный образованный человек. Будучи в параличе и совсем слепым, он пишет романы и финансовые статьи. По средам у Головина собирается всегда человек десять, редко больше. Там бывают и приезжие предводители, и профессора. Иногда бывает сенатор [Н.С.] Таганцев и [С.С.] Гончаров, бывали [А.Н.] Куломзин и оба Оболенских. Бывал [А.С.] Ермолов до назначения в министры, бывает [А.А.] Нарышкин. По отношениям моим к Головину я уполномочен водить к нему всех своих знакомых, за то он бывает премного благодарен» (Письмо Н.А. Хвостова Ф.Д. Самарину // ОР РГБ. Ф. 265. К. 206. Д. 6. Л. 3). Ф.Д. Самарин последовал совету и 3 декабря зашел к Головину, в его квартиру на Сергиевской улице Санкт-Петербурга. На следующий день он написал жене: «Головин занимает нарядную квартиру в первом этаже. Собираются у него в большой гостиной, отделанной очень хорошо, хотя не по-модному, а скорее на старинный лад. Сам он сидит неподвижно в кресле. Одет он в какую-то блузу или куртку, а ноги покрыты пледом. Вид у него крайне жалкий – худой, измученный, на лице ни кровинки. Левая рука и правая нога не действуют, а в другой ноге часто происходят какие-то судороги, по-видимому, для него очень мучительные.
  Глаза, как мне показалось, полузакрыты. Не видит он ровно ничего. Словом, он производил бы впечатление страдальца, умирающего, если бы он не говорил. А говорит он безумолку буквально. Он, очевидно, человек образованный, очень начитанный, память у него громадная, и есть некоторая доля остроумия. Он привык, чтобы его слушали, и сам себя слушает. Надо признаться, что это производит несколько неприятное впечатление» (Письмо Ф.Д. Самарина А.Н. Самариной 04.12.1897 // ОР РГБ. Ф. 265. К. 155. Д. 2. Л. 69).


[Закрыть]

Министр внутренних дел И.Л. Горемыкин (1895–1899), имея опыт работы в Боровичском земстве, хотел поддерживать добрые отношения с деятелями местного самоуправления. Именно по этой причине он отстранил от должности крайне непопулярного среди общественности тверского губернатора П.Д. Ахлестышева, несмотря на его многочисленные связи в столичных кругах[1017]1017
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 79.


[Закрыть]. Горемыкин приостановил введение в действие лечебного устава, который существенно ограничил прерогативы органов местного самоуправления. Из Государственного совета был отозван министерский законопроект, предусматривавший изъятие продовольственного дела из сферы компетенции земств. А в 1898 г. инициировал обсуждение вопроса о введении земства в Западном крае, а также в Астраханской, Оренбургской и Ставропольской губерниях[1018]1018
  Там же.


[Закрыть]. Именно на эти проекты Министерства внутренних дел С.Ю. Витте разразился своей известной запиской, в которой доказывалась невозможность совместить самодержавие и самоуправление[1019]1019
  Понимать эту записку можно было по-разному, например, буквально, полагая С.Ю. Витте апологетом самодержавия и принципиальным противником земских учреждений. Д.Н. Шипов оценивал ее иначе. В декабре 1899 г. он писал Ф.Д. Самарину: «Эта записка, составленная как будто в защиту принципа самодержавия, в действительности несомненно преследует диаметрально противоположные цели и имеет в виду установить и доказать неизбежность конституционного режима. Витте ставит вопрос так: земские учреждения, обеспеченные в своей самостоятельности, вполне отвечают своему назначению на представление участия народному представительству в местном управлении, [что] обусловливает такое же участие в управлении верховном, а это противоречит самодержавию, следовательно, нужно выбирать одно из двух. Хотя он и говорит, что, по его убеждению, конституция – великая ложь нашего времени, он не указывает никакого выхода» (Письмо Д.Н. Шипова Ф.Д. Самарину 26.12.1899 // ОР РГБ. Ф. 265. К. 208. Д. 29. Л. 30). По сути, схожим образом рассуждал Б.Н. Чичерин, подозревая Витте в неискренности. 7 марта 1899 г. он писал Д.А. Милютину: «Один человек, который прежде произвел на меня впечатление живого и сильного, хотя весьма неподготовленного ума, С.Ю. Витте, в нынешний приезд представился мне с весьма невыгодной стороны. Он представил совершенно невежественную и раболепную записку о несовместимости земских учреждений с самодержавием и защищает эту точку зрения так, что я не могу верить, чтобы он при своем уме мог действительно так думать» (Письмо Б.Н. Чичерина Д.А. Милютину 07.03.1899 // ОР РГБ. Ф. 169.
  К. 77. Д. 54. Л. 1). В январе 1900 г. в беседе с П.С. Шереметевым Чичерин так высказался о Витте: «У этих людей нельзя знать, куда они ходят. Он также будет защищать другое, если нужно» (Сообщение П.С. Шереметева о своем разговоре с Б.Н. Чичериным 15 января 1900 г. // ОПИ ГИМ. Ф. 31. Оп. 1. Д. 142. Л. 5 об.).
  Сам же Витте весьма откровенно высказывался о своем критическом отношении к земской деятельности. В частности, он говорил князю П.Н. Трубецкому, что «находит, что высокое земское обложение служит одним из главных причин земельного кризиса, что поэтому он готовит проект запрещения земствам повышать дальше обложения и об изъятии из их ведения больничного и школьного дела» (Письмо В.В. Мусина-Пушкина И.И. Воронцову-Дашкову 31.03.1897 // ОР РГБ. Ф. 58. Р. I. К. 55 Д. 2/1. Л. 7 об.).


[Закрыть].

Сменивший Горемыкина в должности министра внутренних дел Д.С. Сипягин симпатий к земству не испытывал, зато в своей политике хотел сделать ставку на поместное дворянство. С этой целью он планировал учредить при министерстве особый департамент по делам дворянства, который должен был возглавить екатеринославский губернский предводитель А.П. Струков[1020]1020
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 86.


[Закрыть].

С общественными деятелями пытались наладить отношения не только министры внутренних дел. В 1902 г. по инициативе министра земледелия А.С. Ермолова состоялся Всероссийский кустарный съезд в Петербурге, на котором председательствовал граф П.А. Гейден. При Министерстве же земледелия был образован особый Сельскохозяйственный совет. На его заседания, обычно продолжавшиеся около двух недель в году, приглашались общественные деятели и сельские хозяева[1021]1021
  Там же. С. 74.


[Закрыть]. Д.А. Философов, статс-секретарь Департамента торговли и промышленности, был гласным в псковском губернском земском собрании, где считался представителем либерального крыла. Не случайно в 1905 г. он однозначно высказывался в пользу т. н. четыреххвостки – всеобщих, прямых, равных и тайных выборов[1022]1022
  Там же. С. 116.


[Закрыть]. Другой статс-секретарь, П.А. Харитонов, в начале века вроде бы принадлежал к «реакционерам». Он был ближайшим сотрудником Плеве и готовил проекты, целью которых было низведение финляндской автономии к нулю. В полемическом задоре он доказывал своим сослуживцам, что и земство должно подчиняться губернаторам. Более того, по его мнению, между органами местного самоуправления и правительственной администрацией не было никакой разницы, т. к. они все занимались делами государственного управления. Один из возражавших парировал: «А ведь разницу-то легко определить. Сводится она к тому, что, когда здесь, в правительственном учреждении, вы что-либо мне заявляете, я должен вам сказать – слушаюсь, ваше превосходительство. Состоя же с вами в земстве, я бы вам сказал: изволите завираться, Петр Алексеевич». В 1905 г. столь решительный противник земства Харитонов неожиданно полевел и уже вместе с Философовым настаивал на необходимости всеобщих выборов, а в 1906 г. выступил сторонником принудительного отчуждения земли[1023]1023
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 116–117.


[Закрыть], что не помешало ему в 1907 г. стать государственным контролером.

Борец с земством в конце XIX в. С.Ю. Витте был его надеждой в начале XX столетия. По сведениям Гурко, в то время министр финансов находился под сильным влиянием А.Д. Оболенского и орловского губернского предводителя дворянства М.А. Стаховича. Обе эти фигуры имели немалые связи в земских кругах. «Для Витте князь Оболенский и Стахович были в течение нескольких лет нимфами Егериями – истолкователями внутреннего строя русской жизни, обладателями дара распознания смысла и сущности господствующих в стране общественных течений. Происходило это, разумеется, от того, что сам Витте не был вовсе знаком с русской провинциальной жизнью и вообще с бытовыми условиями страны»[1024]1024
  Там же. С. 253.


[Закрыть].

Непримиримый противник Витте министр внутренних дел В.К. Плеве встречался с земцами с первых дней своего руководства ведомством[1025]1025
  В историографии имя В.К. Плеве с реформами не ассоциируется (разве только с полицейскими). Напротив, у него прочная репутация реакционера и, соответственно, непримиримого противника подлинного реформатора С.Ю. Витте. Впрочем, можно предложить и другую интерпретацию фигуры Плеве, которой придерживались многие в начале XX в., в том числе и сам Витте. Плеве – отнюдь не идейный реакционер, а карьерист, с легкостью менявший свои убеждения ради успешного продвижения по службе. Согласно дневнику А.Н. Куропаткина, в ноябре 1903 г. «Витте сделал следующую характеристику Плеве: человек не государственного склада ума, никаких новых широких путей не изобретет и России не выручит. Но очень умен, опытен, обладает сильным характером, лично смел, очень хитер и чрезвычайно способен к интриге. Необычайно умеет скрывать свои мысли и планы» ([Куропаткин Л.Я.] Дневник А.Н. Куропаткина // Красный архив. 1923. № 2. С. 82). Спустя два месяца Витте дал расширенную характеристику своему вечному оппоненту: «Великий человек на малые дела; глупый человек на дела государственные. Неоткуда явиться у него достаточному кругозору. Прошлое к тому не подготовляло. Домашнего воспитания не получил, в семейной жизни ничего не нашел. 20 лет был прокурором и упражнялся в красноречии без внутреннего убеждения в справедливости им произносимого; 20 следующих лет ведал делами полиции и полицейским сыщничеством на политической подкладке. Все, что имеет, добился своим трудом. Огромная, почти невероятная выдержка; исключительное уменье владеть собою; никто не знает, что он думает; личное мужество. Низкопоклонство сверху. Политика с государем – одно поддакиванье. Отсюда ряд неудачных назначений. Там, где сам выбирает, – люди дельные и ему нужные, но хамы» (Там же. С. 101). По словам Витте, Александр III несколько раз отказывался назначать Плеве на «самостоятельную должность», т. к. он «отличный полицейский, но не имеет никаких убеждений» ([Витте С.Ю.] Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания: В 2 т. Т. 2. СПб., 2003. С. 33). Командовавший корпусом жандармов П.В. Оржевский говорил так про Плеве: «По течению и мертвая рыба плывет» (Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 131). А будущий министр земледелия А.А. Риттих, считал Плеве только «отчаянным карьеристом» (Остен-Сакен Ф.Р. Дневник // РГАДА. Ф. 1385. Оп. 1. Д. 1073. Л. 64).
  Впрочем, была и совсем другая оценка. Сотрудник Министерства внутренних дел В.Ф. Романов, в частности, писал: «Плеве знал, что за опоздание в реформах расплата близка, он высчитывал, сколько обычно бывает неудачных покушений, и высчитал, что следующее покушение на него будет его смертью. Не проще ли в такой обстановке даже заядлому карьеристу уйти со сцены? Никто, обвиняя Плеве, никогда не подумал, особенно Витте в своих воспоминаниях, какие же причины побуждали Плеве оставаться на своем посту, уже будучи приговоренным к смерти. Не следует ли эти причины назвать их настоящим именем – “благородное сознание своего долга”? Ведь если карьерист-воин, дослужившись до высоких должностей, не бежит от службы после объявления, хотя бы и гибельной беспобедной войны, то он получает к названию “карьерист” еще и эпитет “герой”» (Романов В.Ф. Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции, 1874–1920 гг. С. 111–112).


[Закрыть]. Сам Плеве говорил: «Я, конечно, готов искать опоры в дворянстве и в земстве – в людях направления [Ф.Д.] Самарина»[1026]1026
  Киреев А.А. Дневник // ОР РГБ. Ф. 126. К. 13. Л. 209. См. также: ОР РГБ. Ф. 440. К. 2. Д. 27. Л. 1. В начале мая 1902 г. состоялся разговор между В.К. Плеве и А.Н. Куропаткиным: «Плеве считает, что Сипягиным наделано много ошибок. Зная, что я стою за земство, Плеве спрашивал меня, глубоко ли запало у государя недоброжелательство к земству. Я ответил, что не верю, чтобы глубоко. Что государь введен в заблуждение главным образом талантливо написанной запиской С.Ю. Витте против земства, где доказывалось, что самоуправление и самодержавие несовместимы. Что если государю докажут, что Сипягин смешал самодержавие с самоуправством и возмутил всех против существующего порядка, докажут, что и в земстве, как и в офицерской семье, и в Государственном совете могут быть вредные и даже опасные для самодержавия люди, но масса земцев верноподданные, горячо любящие свою родину, самостоятельные, способные скорее, чем чиновники. Плеве высказался, но осторожно, что он согласен с моим мнением о земстве» (Куропаткин А.Н. Дневник // РГВИА. Ф. 165. Оп. 1. Д. 1871. Л. 75 об.).


[Закрыть].

Уже разбирая причины крестьянских беспорядков в Полтавской губернии, он провел совещания с деятелями местного самоуправления. Плеве убеждал их в готовности правительства привлечь общественность к обсуждению вопросов государственной важности. Земцы же, вопреки всем ожиданиям, просили министра внутренних дел совсем о другом: о введении в губернии положения об усиленной охране[1027]1027
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 148.


[Закрыть].

Знаковым событием стала беседа Плеве с председателем московской губернской земской управы Д.Н. Шиповым 2 июля 1902 г.[1028]1028
  Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 192–193.


[Закрыть] Незадолго до этого Плеве убедил императора объявить Высочайший выговор всем участникам земского съезда 23–25 мая, в том числе и самому Шипову. Буквально за три дня до Шипова Плеве принял предводителя орловского дворянства М.А. Стаховича, также присутствовавшего на том земском съезде[1029]1029
  Письмо М.А. Стаховича Д.Н. Шипову // ОР РГБ. Ф. 440. К. 6. Д. 36. Л. 7 об.


[Закрыть]. Министр весьма грубо обошелся с ним и отчитал за участие в этом форуме[1030]1030
  Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 193.


[Закрыть]. Казалось бы, Шипову был уготован такой же неприятный разговор. Однако, наоборот, министр на этот раз был чрезвычайно любезен и обходителен, во многом соглашался с московским земцем и просил незначительные уступки в обмен на серьезные обещания.

«Я сторонник земских учреждений и убежден, что никакой государственный строй немыслим без привлечения общества к местному самоуправлению, – утверждал Плеве. – Я не признаю возможным управлять страной при посредстве армии чиновников и не признаю, чтобы земские учреждения противоречили нашему государственному строю». И, по мнению министра, земству только не стоило вмешиваться в политику, а надо было ограничиться местными делами[1031]1031
  Там же. С. 197.


[Закрыть]. Но из это вовсе не следовало, что земцы будут отстранены от разработки решений общегосударственного значения. Плеве высказал желание время от времени консультироваться с деятелями местного самоуправления, высказывая лишь сомнение относительно того, что это обязательно должны быть избранные представители земства. Например, ими могли быть председатели губернских управ – по определению сведущие и уважаемые люди, достойные всяческого внимания[1032]1032
  Там же. С. 201.


[Закрыть].

Основная мысль, которую вынес Шипов из этого разговора, заключалась в том, что в обмен на обещание не возбуждать политических вопросов на земских собраниях (и прежде всего забыть об общеземском представительном собрании) Плеве гарантировал устранение всего того, что мешало нормальной работе органов местного самоуправления. В будущем же он обязательно пригласит председателей губернских управ к участию в разработке важнейших для страны законопроектов[1033]1033
  Письмо Д.Н. Шипова Д.И. Шаховскому 27.07.1902 // РГАСПИ.Ф. 279. Оп. 2. Д. 123. Л. 1–2.


[Закрыть].

Вернувшись в Москву, Шипов в первую очередь рассказал о случившимся членам губернской управы. 18 июля он встретился с председателями земских управ и гласными[1034]1034
  Савельев АА. В.К. Плеве и земство // Земство и власть. Арзамас, 1995. С. 69.


[Закрыть]. Шипов прекрасно понимал, что съезд в данных условиях провести невозможно, а все же следовало сообщить земцам о состоявшихся беседах и узнать их точку зрения. Присутствовавшие распределили между собой губернии, с которыми они обещали связаться по этому вопросу[1035]1035
  Там же. С. 70.


[Закрыть]. Шипов также разослал письма хорошо знакомым земским деятелям, в которых пересказывал содержание своей беседы с Плеве и просил последовать совету министра. «Мне представляется несомненным, что если даже все то, что говорилось ими (В.К. Плеве и С.Ю. Витте. – К. С.) об участии общества в государственной жизни, не соответствует их искренним взглядам, однако они не видят возможности идти прежним курсом, и если постройка моста через пропасть, отделяющую правительство от общества, и не составляет их искреннего желания, тем не менее они постройку этого моста признают неизбежной, чтобы самим не свалиться в эту пропасть, – писал Д.Н. Шипов М.А. Стаховичу 20 июля 1902 г. – Земству эту перемену необходимо принять во внимание и, думается мне, следует выполнить указания Плеве, т. е. постараться, чтобы в ближайшем, по крайней мере, будущем земскими людьми нигде не возбуждались вопросы политического характера, под которыми в данное время понимаются вопросы о выборном представительстве в центральных учреждениях, а также открыто не ставить вопросов, имеющих целью объединить деятельность всех земских губерний»[1036]1036
  Письмо Д.Н. Шипова М.А. Стаховичу 20.07.1902 // ОР РГБ. Ф. 440. К. 5. Д. 13. Л. 2.


[Закрыть].

В земских кругах к беседе Д.Н. Шипова и В.К. Плеве отнеслись со всей серьезностью. «Во всяком случае такие переговоры министра внутренних дел с представителем земских учреждений являются знаменательным фактом – это что-то вроде договора, совершенно не свойственного министрам самодержавия, привычным лишь к приемам грубой расправы», – говорилось в письме Н.Н. Львова П.Б. Струве от 11 сентября 1902 г. При этом, согласно Львову, земство в данном случае раскололось. Одни, подобно Д.Н. Шипову, говорили о необходимости пойти на определенные уступки, рассчитывая на ответные шаги со стороны правительства. Другие видели в предложении В.К. Плеве ловушку и начало «земской зубатовщины». Но даже многие скептики «готовы в настоящее время смолкнуть в расчете, что раз только состоится съезд представителей губернских управ, то один этот факт сам по себе явится столь важным событием в жизни земства, что он неминуемо повлечет за собою такие последствия, которые трудно себе представить в настоящее время. При всеобщем возбуждении министру ни в коем случае не удастся втиснуть земство в сферу одной хозяйственной деятельности, хотя бы в расширенных размерах»[1037]1037
  Письмо Н.Н. Львова П.Б. Струве // РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 82. Л.103 об.


[Закрыть]. Таким образом, земцы, в большинстве своем, так или иначе рассчитывали на партнерские отношения с властью.

Однако надежды на компромисс с могущественным министром быстро таяли. В июне 1902 г. Плеве испросил у императора право отменить земские статические обследования в некоторых губерниях, т. к. видел в земских статистиках революционных агитаторов[1038]1038
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 287.


[Закрыть]. 20 июля Плеве запретил обсуждение на земских собраниях докладов председателей и членов управ, внесенных в виттевское Особое совещание по нуждам сельскохозяйственной промышленности (о котором речь была выше). Очевидно, министр опасался единовременного возбуждения однотипных ходатайств о привлечении выборных представителей земств к работе в этом совещании[1039]1039
  Кризис самодержавия в России, 1895–1917. Л., 1984. С. 122–123.


[Закрыть]. В московский комитет по нуждам сельскохозяйственной промышленности губернатор Г.И. Кристи ввел значительное число чиновников, формируя тем самым послушное себе большинство и обессмысливая работу земцев в этом совещании[1040]1040
  Шипов Д.Н. Воспоминания и думы о пережитом. С. 217.


[Закрыть]. А в начале сентября Шипов из достоверных источников узнал, что Плеве уговорил Витте дать свое согласие на изъятие оценочного дела из ведения земства. «Да, тяжелое время приходится нам переживать, – писал Шипов Челнокову 18 сентября 1902 г., – и к чему, приведет Россию бессмысленная политика, которую хочет проводить Плеве. Он, очевидно, хочет лавировать, хочет богатство приобрести, и невинность соблюсти.»[1041]1041
  Переписка Д.Н. Шипова с М.В. и Е.К. Челноковыми (1897–1914). С. 214–215.


[Закрыть].

Впрочем, ненависть общественных деятелей к Плеве была оправдана лишь отчасти. Многие решения принимались не по его воле. Так случилось и с неутверждением А.А. Муханова в должности предводителя черниговского дворянства. Император вопреки сложившейся традиции утвердил второго кандидата, набравшего меньшее число голосов. Плеве дважды просил императора этого не делать, но напрасно. В итоге министру пришлось отвечать за императорское решение. Подчиненные предлагали Плеве дать понять черниговскому дворянству, что эта суровая мера была принята не по его инициативе. Плеве на это отвечал: «Моя обязанность – защищать государя, а не подвергать его нападкам общественности»[1042]1042
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 284–285.


[Закрыть].

Впрочем, и самому Плеве далеко не всегда хватало такта[1043]1043
  С подчиненными Плеве вел себя начальственно и даже «величественно». Вызов в кабинет Плеве неизменно становился настоящим событием для чиновников канцелярии, и его побаивались, опасаясь злого языка государственного секретаря (Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 123). О сарказме Плеве ходили легенды. Прежде всего по этой причине подчиненные его недолюбливали. Вместе с тем Плеве с большей симпатией относился к тем, кто был способен отвечать на его едкие остроты, а не к подобострастным исполнителям. По мнению Гурко, к числу последних принадлежал Б.В. Штюрмер, директор Департамента общих дел МВД. Он был готов выносить любые оскорбления начальства (Там же. С. 134–135).
  Плеве побаивались в собственном ведомстве. Порой он бывал тверд и даже жесток с подчиненными. Однажды один из них возмущался тому факту, что на вакантное место был назначен не он, а некое другое лицо. Этот чиновник был полон решимости поставить предел этим безобразиям и пошел на прием Плеве. Государственный секретарь вскоре позвал курьера, дабы тот помог этому служащему. После краткого внушения со стороны Плеве ему сделалось дурно и он «впал в обморочное состояние» (Лопухин В.Б. Записки бывшего директора департамента Министерства иностранных дел. С. 118).


[Закрыть]. Желая поставить земцев «на место», он организовал ревизии органов местного самоуправления, которые должны были производить сотрудники министерства Н.А. Зиновьев и Б.В. Штюрмер. Первый, ревизуя деятельность Московского земства, проявлял непомерную грубость. В своем отчете преимущественно останавливался на недостатках земской работы, практически игнорируя ее достижения. Да и недостатки, отмечаемые Зиновьевым, в значительной своей части были мнимыми (например, то, что губернское земство проводило совещания председателей уездных земских управ и что это противоречило законодательству, но было обусловлено жизненной необходимостью). Б.В. Штюрмер ревизовал Тверское земство. Беседуя с его представителями, Штюрмер показывал себя либералом. Его же отчет (в действительности составленный И.Я. Гурляндом) состоял из перечисления недостатков работы земства. Для тверичей это стало неприятной неожиданностью. Итогом доклада Штюрмера явилось то, что 16 января был установлен особый режим управления Тверским земством, чья управа на следующие три года была назначена правительством. Министр внутренних дел получил право высылать из губернии тех, кто дурно воздействовал на земское управление. Среди высланных был и лидер «либеральной партии» И.И. Петрункевич[1044]1044
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 290–292. Надо иметь в виду, что на положение в Тверском земстве жестко отреагировал сам император. 1 января 1904 г. он написал В.К. Плеве: «Прошу Вас приехать ко мне завтра в пятницу в 3 часа по делу о Тверском губернском земстве и особенно Новоторжском. Настало время треснуть неожиданно и крепко» (Письмо Николая II В.К. Плеве 01.01.1904 // ГА РФ. Ф. 586. Оп. 1. Д. 950. Л. 11).


[Закрыть].

Идя на эти меры, правительство нарушало закон. Петербург мог назначать состав земской управы лишь после двукратного неутверждения выборного состава управы. Плеве, прежде чем пойти на этот шаг, обсуждал его с ближайшими сотрудниками. Практически все высказались против. Исключение составил Штюрмер. Вместо того чтобы высказать свое суждение по этому вопросу, он прочел свой проект всеподданнейшего доклада, в котором предлагалось не только назначить состав управ, но и ввести в Тверской губернии положение о чрезвычайной охране. Ни слова не говоря, Плеве взял эту бумагу, разорвал ее на части и бросил в корзину[1045]1045
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 293.


[Закрыть].

Репрессивная деятельность министерства не могла не остаться незамеченной. Оценки его руководителя земцами стали жестче и категоричнее. «Очевидно только одно, что на постройку моста через пропасть, отделяющую правительство от общества, о чем говорил Плеве, рассчитывать в близком будущем нельзя и скорее можно предвидеть расширение этой пропасти, пока в нее не свалится наша самодержавная бюрократия», – писал Шипов жене друга, Е.К. Челноковой, 7 октября 1902 г.[1046]1046
  Переписка Д.Н. Шипова с М.В. и Е.К. Челноковыми (1897–1914). С. 218.


[Закрыть] Впрочем, и В.К. Плеве «разочаровался» в Д.Н. Шипове. «Всеподданнейше представляю Вашему Императорскому Величеству копию письма одного из редакторов “Освобождения”, адресованное Марии Александровне Стахович, но предназначенное ее брату. Из письма следует заключить, что Шипов и Стахович организовали земскую партию для борьбы с существующим порядком, снабжают журнал “Освобождение” материалами», – докладывал министр царю 4 ноября 1902 г.[1047]1047
  Доклад В.К. Плеве Николаю II 04.11.1902 // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 859. Л. 3.


[Закрыть]

И все же слова Плеве, сказанные Шипову летом 1902 г., не были просто словами. В январе 1903 г. председатели земских управ съехались в Петербург для консультаций в Министерстве внутренних дел по организации ветеринарного дела в России. Плеве обещал идти на уступки, говорил о «необходимости взаимного доверия и понимания»[1048]1048
  Письмо М.В. Челнокова Д.Н. Шипову 18.01.1903 // ОР РГБ. Ф. 440. К. 6. Д. 54. Л. 1.


[Закрыть]. Земцы разбирали закон – статью за статьей[1049]1049
  Там же. Л. 4.


[Закрыть]. Плеве же в частных беседах с земскими предводителями ругал закон. Говорил о том, что он результат работы Государственной канцелярии и в его подготовке принял участие товарищ Витте – князь А.Д. Оболенский[1050]1050
  Письмо М.В. Челнокова Д.Н. Шипову 20.01.1903 // Там же. Л. 9 об. – 10.


[Закрыть]. «Вы понимаете, – объяснял министр внутренних дел, – что простое чувство приличия по отношению к Государственному совету не позволяет сказать: закон, Вами утвержденный, никуда не годится, его надо ломать весь. Было бы хорошо, если бы удалось внести хотя и самые существенные, но, по возможности, немногочисленные изменения, расширить область инструкционных распоряжений.»[1051]1051
  Там же. Л. 10.


[Закрыть]

Плеве порицал бюрократию, как будто бы не причисляя себя к ней: «Странные люди – эти чиновники. Они никак не могут понять, что нужно очень и очень ценить в людях охоту работать, любовь к своему делу. Мы здесь обязаны относиться к работе местных людей благожелательно, с вниманием и уважением. Наши чиновники все уповают на инструкции. Можно написать 100 инструкций и приказов, и все это останется мертвой буквой»[1052]1052
  Там же. Л. 21–22.


[Закрыть].

При этом министр был последователен в отстаивании своей точки зрения: земства должны были заниматься хозяйственной деятельностью и не вмешиваться в политику. Плеве спрашивал М.В. Челнокова: «Прошу Вас сказать откровенно, действительно падает работа, муравьиная работа, если можно так выразиться, земства и оно устремилось теперь к большим вопросам, всеобъемлющим, оставляя без внимания ежедневную работу?»[1053]1053
  Там же. Л. 13.


[Закрыть]

Земцы шли на диалог с Плеве, но при этом рассчитывали сыграть на противоречиях, имевших место среди бюрократии. В начале 1903 г. среди них упорно ходили слухи, что Витте в своем противоборстве с Плеве искал поддержку со стороны представителей органов местного самоуправления. Так, в письме от 19 января 1903 г. Челноков сообщал Шипову о задуманных Витте серьезнейших преобразованиях, направленных на поддержку земства: «Суть его (проекта Витте. – К. С.) вот в чем: инспекция (дорожная. – К. С.) уничтожается, все дороги переходят к земству, в Петербурге учреждается совет по дорожным делам с участием представителей земства, поставленный совершенно самостоятельно. Земству передаются огромные денежные средства.»[1054]1054
  Там же. Л. 8 об.


[Закрыть].

Плеве же продолжал собирать земцев, консультироваться с ними по самым разным вопросам. 8 апреля 1903 г. он принимал делегацию предводителей и депутатов дворянства. Министр их опрашивал о перспективах создания в России мелкой земской единицы, о взаимодействии земцев с земскими служащими, т. н. «третьим элементом»[1055]1055
  Письмо Ф.А. Головина Д.Н. Шипову 08.04.1903 // ОР РГБ. Ф. 440. К. 5. Д. 47. Л. 1–2.


[Закрыть].

В начале августа 1903 г. земцы собрались в Петербурге, чтобы обсудить проект дорожной реформы, разработанный уже Министерством внутренних дел. Он был значительно менее благоприятен для органов самоуправления, чем тот, что вроде бы подготовил Витте. Совещание было созвано Плеве, который обещал пойти земцам на уступки и в этом обсуждаемом вопросе[1056]1056
  Письмо Н.Н. Раевского Д.Н. Шипову // ОР РГБ. Ф. 440. К. 6. Д. 22. Л. 5 об. – 6.


[Закрыть]. Министр всячески демонстрировал свою готовность к диалогу, при этом строго оставаясь в сфере управления, но не политики. По словам земца Раевского, «Плеве совершенно незнаком с вопросом, сказал, что ничего не имеет против обсуждения вопроса на земских собраниях, ибо это “не конституцию писать”». Впрочем, и Витте занимал схожую позицию[1057]1057
  Там же. Л. 5.


[Закрыть].

Управление должно было стать более эффективным, что сняло бы остроту многих социальных вопросов. Это, в свою очередь, должно было привести к упрочению политического режима – так казалось Плеве в дни его министерства. В том числе и в связи с этим он задумывался о реформе местного управления. Плеве планировал ее выстроить в соответствии с французским образцом, подразумевавшим тесную связь местной администрации с органами самоуправления[1058]1058
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 149.


[Закрыть]. В Министерстве внутренних дел обдумывался вопрос преобразования губернской администрации, учреждения полноценной власти на уровне уезда и создания мелкой земской единицы, в качестве которой Плеве рассматривал приход. Он командировал своих сотрудников в западноевропейские страны для изучения постановки там местного управления[1059]1059
  [Любимов Д.Н.] Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. СПб., 1904. С. 48–49.


[Закрыть].

При этом министр поставил вопрос о децентрализации власти, передачи максимальных полномочий губернаторам. То, что можно было предоставить им без санкции Государственного совета, они получили согласно высочайшему повелению 10 декабря 1903 г. Остальное было отдано на обсуждение специальной комиссии Государственного совета под председательством С.Ф. Платонова[1060]1060
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 155–156. При этом далеко не все губернаторы соглашались с мыслью о необходимости децентрализации системы управления и предоставлении новых полномочий «хозяевам губерний». Так, по мнению А.В. Бельгарда, который в тот момент занимал должность эстляндского губернатора, дополнительные прерогативы не могли быть полезными, учитывая тот факт, что губернаторы в большинстве своем не могли должным образом распорядиться теми полномочиями, которыми и так располагали. «Децентрализация в общем порядке государственного управления и, по моему мнению, представлялась настоятельно необходимой, но она должна была бы начаться с децентрализации самой центральной власти и выразиться в разделении делопроизводства всеобщего государственного управления не по роду дел, а по районам, с выделением, конечно, в особый центральный орган всех вопросов законодательного характера, а также всех тех отраслей управления, которые связаны с прерогативами верховной власти и имеют общегосударственное значение» (Бельгард А.В. Воспоминания / вступ. ст., подг. текста Е.Н. Андреевой; коммент. Г.М. Пономаревой, Т.К. Шор, Н.Г. Патрушевой. М., 2009. С. 146–147).


[Закрыть]. Ее решения император утвердил 19 апреля 1904 г.[1061]1061
  Письмо Николая II великому князю Сергею Александровичу 30.04.1904 // ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 71. Л. 80 об. – 81.


[Закрыть] По оценке В.И. Гурко, эти постановления, уменьшившие объем канцелярской переписки и отчасти ускорившие принятие решений, все же едва ли предоставили большую свободу действий местной администрации[1062]1062
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 156–157.


[Закрыть]. Тем не менее за годы министерства Плеве губернаторы действительно получили новые полномочия. Так, им были подчинены жандармские управления и местная фабричная инспекция[1063]1063
  Корелин А.П. Проблемы местного управления в России на рубеже XIX–XX вв. // История и историки: историографический вестник. 2005. М., 2006. С. 195. Примечательно, что проект реформы встревожил предводителей дворянства, о чем писал князь П.Д. Долгоруков князю П.Н Трубецкому 3 ноября 1903 г.: «Предстоящая губернская реформа не может не озаботить предводителей дворянства, так как по достигающим публику сведениям в этом усиливающем бюрократический строй проекте предполагается, что Губернский училищный совет будет происходить под председательством губернатора, а уездный – инспектора, т. е. все училищное дело отнимается у дворянства» (Письмо П.Д. Долгорукова П.Н. Трубецкому // ЦГА г. Москвы. Ф. 380. Оп. 3. Д. 18. Л. 22 об. – 23). Весьма критично оценивал наметившиеся тенденции и опочецкий предводитель дворянства П.А. Гейден: «Я со страхом смотрю на то, как элементы порядка тщательно оттираются, а бездомное и беспринципное чиновничество все забирает в свои руки. Может быть, это основано на добросовестном убеждении руководителя этой политики. Но тогда это несомненно доказывает его умственное убожество. Я думаю, что физические и математические законы в общем применимы и к общественному организму. Равновесие лишь тогда устойчиво, когда центр тяжести ниже центра фигуры. Теперешнее обратное положение вещей не может не грозить катастрофой» (Письмо П.А. Гейдена А.Ф. Кони 18.10.1903 // РО ИРЛИ. Ф. 134. Оп. 6. Д. 2. Л. 20).


[Закрыть].

Плеве готовил реформу и собственного Министерства. Он планировал объединить некоторые из департаментов своего ведомства и превратить их в главные управления, во главе которых стояли бы начальники, во многом независимые даже от министра. В частности, им следовало предоставить право самостоятельно защищать внесенные ими законопроекты в Государственном совете[1064]1064
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 157.


[Закрыть]. Плеве задумывал создать в рамках своего ведомства особый «Департамент труда», который сосредоточил бы в своих руках решение рабочего вопроса. Именно это новое учреждение должно было «расширить права рабочих и удовлетворить многие их требования»[1065]1065
  [Янжул И.И.] Воспоминания И.И. Янжула о пережитом и виденном за 18641909 гг. СПб., 1911. Вып. 2. С. 67.


[Закрыть]. Как уже отмечалось выше, в 1903 г. известный экономист И.И. Янжул по просьбе Плеве подготовил проект государственных экзаменов для чинов Министерства внутренних дел. Его реализация должна была способствовать повышению образовательного уровня сотрудников ведомства[1066]1066
  Там же. С. 61. В личной беседе с В.К. Плеве И.И. Янжул описал целую программу реформ, которая включала преобразования в области рабочего вопроса, высшего образования и правового положения евреев. По словам Янжула, министр внутренних дел в целом с ним соглашался и был готов к серьезным подвижкам по этим направлениям.
  При этом И.И. Янжул способствовал привлечению статистика и публициста А.В. Погожева на службу в Министерство внутренних дел. Тот должен был заняться изучением рабочего вопроса и составлением аналитических записок на сей счет (Погожев А.В. Из воспоминаний о В.К. фон Плеве // Вестник Европы. 1911. № 7. С. 259–280).


[Закрыть].

Наконец, Плеве обдумывал возможность реформы высших законосовещательных органов империи. Так, он полагал необходимым включить представителей общественности в состав Государственного совета[1067]1067
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 148.


[Закрыть]. Еще будучи государственным секретарем, В.К. Плеве подготовил новое Учреждение Государственного совета, допускавшее их участие в особых совещаниях, которые могли предварять обсуждение наиболее сложных вопросов[1068]1068
  [Любимов Д.Н.] Памяти Вячеслава Константиновича Плеве. С. 24–25.


[Закрыть]. Плеве извлек из архивов записки П.А. Валуева, М.Т. Лорис-Меликова, Н.П. Игнатьева с предложениями преобразования государственного строя и планомерно знакомил императора с их содержанием[1069]1069
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 148.


[Закрыть].