Текст книги "Политическая система Российской империи в 1881– 1905 гг.: проблема законотворчества"

Как писал министр публицисту генералу А.А. Кирееву 31 августа 1903 г., помимо «борьбы с крамолой», целью его политики является усовершенствование «органических норм гражданского общежития»[1070]1070
  Письмо В.К. Плеве к А.А. Кирееву // Красный архив. Т. 5. 1926. С. 201–203; Киреев А.А. Дневник // ОР РГБ. Ф. 126. К. 13. Л. 259.


[Закрыть]. В личном разговоре с Киреевым он обрисовал целую программу реформ, предполагавшую большее участие общества в политической жизни страны[1071]1071
  Киреев А.А. Дневник // ОР РГБ. Ф. 126. К. 13. Л. 312 об. – 314.


[Закрыть]. Частью этого проекта было как раз учреждение Совета по делам местного хозяйства, куда входили бы представители правительственной администрации, земств и городов[1072]1072
  Примечательно, что учрежденный по инициативе В.К. Плеве Совет по делам местного хозяйства очень напоминал задуманный в начале 1903 г. В.П. Мещерским Губернский совет, в который, помимо представителей различных ведомств и губернаторов, должны были войти руководители органов местного самоуправления (предводители дворянства и председатели земских управ). Результатом работы этого учреждения стало бы «устранение причин, препятствующих приближению народных нужд к престолу и ускорение хода дел по их удовлетворению в центральных учреждениях». Иными словами, Губернский совет стал бы постоянно действующим экспертным центром (Мещерский В.П. Проект создания Совета по делам местного хозяйства // РГАДА. Ф. 1378. Оп. 2. Д. 25. Л. 1–2). В аналогичном проекте Мещерского эта коллегия была названа Советом по местным делам (Мещерский В.П. Рукопись статьи о создании Губернского совета // РГАДА. Ф. 1378. Оп. 2. Д. 26. Л. 3–4). В отличие от Совета по делам местного хозяйства она действовала бы при императоре, став фактически надведомственным учреждением.


[Закрыть]. Причем все вопросы, касавшиеся местного хозяйства, должны были рассматриваться в этом учреждении. В ходе беседы Плеве с Киреевым министр внутренних дел отметил, что «центр тяжести реформы лежит в призыве на помощь администрации земских людей. Их состав будет предъявляться правительством. Оно берет известные лица, правда, из числа выбранных землею, но все же им избранных. Удачен ли будет выбор?! И как они будут действовать, говорить? Если над ними будет висеть дамоклов меч ссылки за их слова, то, конечно, их деятельность будет равна нулю.»[1073]1073
  Киреев А.А. Дневник // ОР РГБ. Ф. 126. К.13. Л. 267.


[Закрыть].

23 сентября 1903 г. генерал А.А. Киреев написал письмо министру, в котором фактически пересказал программу политических преобразований, задуманных министром. В частности, Киреев писал: «Вы говорите (и в этом заключается большая сила Вашей аргументации): широковещательная программа и замена одного строя другим не вызовет и поставит на “государево дело” все пригодные силы (общественные) России!.. В конце Вашего письма Вы говорите о великом деле “обновления” нашего государственного строя (материального, умственного и религиозно-нравственного) и прибавляете, что такой гигантский труд под силу только “нашему историческому самодержавию”!»[1074]1074
  Письмо А.А. Киреева В.К. Плеве // ГА РФ. Ф. 586. Оп. 1. Д. 767. Л. 4–5.


[Закрыть] Иными словами, речь шла о привлечении общественных деятелей к законотворческому процессу, что должно было способствовать постепенной трансформации политического режима.

По словам С.Е. Крыжановского, Плеве таким образом хотел «сблизиться с общественными кругами», для того «чтобы освободить себя от постоянной войны с третьим элементом»[1075]1075
  Падение царского режима: Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917 г. Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. М.; Л., 1926. Т. 5. С. 387.


[Закрыть]. Впоследствии Крыжановский формулировал позицию Плеве так: «Россия представляется ему в виде огромного воза, влекомого по скверной дороге тощими клячами – чиновничеством. На возу сидят обыватели – общественные деятели – и на чем свет ругают лошадей, ставя им в вину и плохую езду, и дурную дорогу. Вот этих-то господ, – прибавлял покойный, – следует снять с воза и поставить в упряжку, пусть попробуют сами везти, а чиновника посадить с кнутом на козлы – пусть подстегивает»[1076]1076
  Крыжановский С.Е. Заметки русского консерватора // Вопросы истории. 1997. № 2. С. 118.


[Закрыть].

Именно тогда, при Плеве, Совет по делам местного хозяйства действительно был создан, но работать он начал лишь несколько лет спустя после смерти своего «родителя»[1077]1077
  См.: Могилевский К.И. Столыпинские реформы и местная элита. Совет по делам местного хозяйства (1908–1910). М., 2008. С. 24–44.


[Закрыть]. Что сталось бы с ним, начни он функционировать уже в 1904 г., можно только догадываться. Прочие министры побаивались этой инициативы Плеве. Они видели в ней попытку расширить сферу компетенции МВД[1078]1078
  Половцов А.А. Дневник, 1893–1909. СПб., 2014. С. 448.


[Закрыть]. Возможно, именно Совет по делам местного хозяйства имел в виду В.Н. Орлов, когда говорил, что перед смертью Плеве даже обдумывал возможность создания «Государственной думы»[1079]1079
  Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999. С. 121–122. Значение этой задумки В.К. Плеве вполне оценили современники: например, В.И. Ковалевский (ГА РФ. Ф. 586. Оп. 1. Д. 420. Л. 12). В апреле 1902 г. А.С. Суворин говорил с В.К. Плеве о возможности созыва «маленького Земского собора, человек в 200–300». Министр внимательно выслушал и сказал: «В кабинете министра внутренних дел можно говорить о представительстве, но в печати нельзя». «А когда вы служили при графе Лорис-Меликове, я называл себя земско-соборником,» – отмечал Суворин. «Времена переменчивы», – констатировал Плеве [Суворин А.С. Русско-японская война и русская революция. Маленькие письма (1904–1908). С. 206].


[Закрыть]. В любом случае одиозный в глазах оппозиционной печати министр внутренних дел пытался найти modus vivendi власти и общества в чуть расширенном по сравнению с прежним коридоре возможностей. Ему казалось, что таким образом можно уйти от политических вопросов, сконцентрировавшись на более важных: социальных и экономических.

15 июля 1904 г. в 10 часов утра прогремел взрыв, очевидно, ускоривший ход событий: в тот день В.К. Плеве был убит членом боевой организации эсеров Е.С. Сазоновым. Смерть государственного деятеля, воспринимавшегося как паладина реакции, породила надежду на смену курса и либерализацию внутренней политики. «Как ни ужасно, но убийство Плеве у всех вызвало вздох облегчения, а у многих радость, и, пожалуй, прежде всего в рядах самой бюрократии, непосредственно знавшей и чувствовавшей, что, как выразился Крыжановский (С.Е. – К. С.), с Плеве никакого дела иметь нельзя было», – впоследствии вспоминал И.В. Гессен[1080]1080
  Гессен И.В. В двух веках: Жизненный отчет // Архив русской революции. М., 1993. Т. 21–22. С. 175. Практически о том же писал С.Ю. Витте А.Н. Куропаткину 19 августа 1904 г. (Переписка С.Ю. Витте и А.Н. Куропаткина в 1904–1905 гг. // Красный архив. 1926. Т. 6. С. 71). Впрочем, могла быть совсем иная оценка жизни и деятельности Плеве. Будущий главноуправляющий землеустройством земледелием А.В. Кривошеин писал на следующий день после гибели министра внутренних дел: «Я считаю смерть Плеве огромной потерей, это был самый выдающийся по уму и твердой воле человек из всех современных сановников. Заменить его более чем трудно. Как начальник он часто бывал труден, но зато при нем была полная уверенность, что когда нужно, он не даст в обиду и не обидит сам» (Письмо А.В. Кривошеина Е.Г. Кривошеиной 16.07.1904 // ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 27. Л. 97).


[Закрыть]. «Но ведь Россия – не революционерка, и она, действительно, нуждается в глубоких улучшениях жизни. Он же (В.К. Плеве. – К. С.) не хотел ничего делать. Почему? Да, вероятно, просто потому, почему и все министры не хотят: не желают уменьшать своей власти, не хотят перестать быть владыками над царем и народом», – записал 9 августа 1904 г. в дневнике публицист «Московских ведомостей», один из идеологов консерватизма Л.А. Тихомиров[1081]1081
  [Тихомиров ЛА.] 25 лет назад: Из дневника Л. Тихомирова // Красный архив. 1930. Т. 1. С. 59. Аналогичная точка зрения традиционно доминирует и в историографии (См.:Judge E.H. Plehve: Repression and reform in Imperial Russia. Syracuse. 1983. P. 244–245).


[Закрыть]. Примерно в это же самое время М.В. Челноков в письме к Д.Н. Шипову делился своими надеждами на коренное преобразование государственного строя, а Д.Н. Шипов, отвечая товарищу, рассказывал, что «в Москве видел графиню В.Н. (Бобринскую. – К. С.), носится по городу и повсюду ораторствует о необходимости общественным представителям подать коллективное заявление государю, что он должен разделить ответственность перед страной и представителями общества и что должно быть немедленно учреждено временное правительство»[1082]1082
  Шелохаев С.В. Д.Н. Шипов: Личность и общественно-политическая деятельность. С. 255–256.


[Закрыть]. О серьезных преобразованиях думали и в «высших сферах». Так, согласно записи в дневнике А.С. Суворина от 4 августа 1904 г., через два-три дня после гибели В.К. Плеве министр юстиции Н.В. Муравьев во время доклада императору обрисовал отчаянное положение в России, указал на деспотический характер власти покойного министра внутренних дел и говорил о неотложности реформы системы управления страной[1083]1083
  Суворин А.С. Дневник. C. 466.


[Закрыть]. Даже директор Департамента полиции А.А. Лопухин не испытывал симпатий к Плеве и его политике и, беседуя с Гурко о его гибели, отметил: «Так дальше продолжаться не могло»[1084]1084
  Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого. С. 218. Командир отдельного корпуса жандармов (1902–1904) В.В. фон Валь подозревал А.А. Лопухина в причастности к убийству Плеве. 26 января 1909 г. он писал: «Роль Азефа в революционном деле была настолько видная, что он не мог не знать о том, что готовится покушение на Плеве – когда, кем и в каком месте. Имеются данные, что он даже руководил этим делом. Но как агент он должен был предупредить Лопухина. Если он этого не сделал, то его следовало немедленно привлечь, но ничего подобного не было сделано и он продолжал получать богатое содержание. Является сомнение, что он предупредил Лопухина, а тот, заметив некоторую к нему перемену Плеве, допустил совершение. Это подозрение подкрепляется словами, сказанными Лопухиным В.И. Гурко и министру юстиции Муравьеву. В обоих случаях он сказал, что в этом убийстве нет ничего странного, так должно было кончиться и слава Богу, то конец настал. Слова его были различны, но смысл был именно такой. Затем, в день погребения Плеве, он подошел к сыну и стал его уверять, что он, Лопухин, ни в чем не виноват и просил его ни в чем не винить» (Письмо В.В. фон Валя Юрьеву 26.01.1909 // ГА РФ. Ф. 102. Оп. 265. Д. 366. Л. 119).


[Закрыть]. Новый курс должен был стать «земским», нацеленным на диалог с обществом. Это было провозглашено министром внутренних дел П.Д. Святополк-Мирским в самом скором времени после того, как он получил назначение.

В общественных кругах ожидали нового министра, способного предложить реальную альтернативу политике В.К. Плеве. Не случайно, что назывались имена И.Л. Горемыкина, запомнившегося в качестве государственного деятеля «проземской» ориентации[1085]1085
  Мельгунов С.П. Из истории русской печати: К 50-тилетию «Русских ведомостей» // Голос минувшего. 1913. № 10. C. 221.


[Закрыть], и его оппонента конца 1890-х гг. С.Ю. Витте, считавшегося основным противником В.К. Плеве[1086]1086
  Суворин А.С. Дневник. С. 467.


[Закрыть]. Однако 25 августа был назначен князь П.Д. Святополк-Мирский. Близкий ко двору генерал А.А. Киреев, беседовавший со Святополком 13 августа (т. е. за две недели до назначения), остался крайне высокого мнения об этой кандидатуре и рассчитывал, что как раз новому министру удастся провести преобразования в духе славянофильской теории[1087]1087
  [Тихомиров ЛА.] 25 лет назад: Из дневника Л. Тихомирова. С. 62.


[Закрыть]. И действительно уже при назначении Святополк-Мирский изложил государю своего рода программу реформ, которая полностью соответствовала чаяниям публицистов славянофильского толка. Новый министр внутренних дел настаивал на необходимости проведения политики веротерпимости, расширения компетенции органов местного самоуправления, либерализации политики в отношении печати, национальных окраин. Наконец, Святополк-Мирский коснулся и политического вопроса, сказав о важности «призыва выборных в Петербург» для обсуждения общегосударственных вопросов. Император как будто бы во всем с ним соглашался[1088]1088
  [Святополк-Мирская Е.А.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 241–242.


[Закрыть].

Замыслы нового министра не стали секретом для публики. Как вспоминал Д.Н. Любимов, «газета “Русь”, с каждым днем делавшаяся все более левой, писала: “Это министерство перелома от бюрократического насилия к правовому порядку.”. А.С. Суворин в своих тогда пользовавшихся широкою популярностью “маленьких письмах” (в “Новом Времени”) пошел еще дальше. Среди хмурого сентября он прямо объяснил весну. “Разве – восклицал Суворин – речь нового министра внутренних дел, сказанная 16 сентября, не веяние весны? Не ясный ее признак? Она дает прекрасное настроение, повышает русского человека?..” Даже в крайней оппозиционных газетах были сочувственные отзывы. Объявлялось, как бы перемирие. Речь Мирского рассматривалась как предисловие и нервно ожидалось объявление коренных реформ, которые за этим вступлением должны были, по их мнению, последовать»[1089]1089
  Любимов Д.Н. Русское смутное время.1902–1906: Воспоминания // ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 460. Л. 158. А.С. Суворин в связи с этим вспоминал В.К. Плеве, который, в частности, говорил: «Вы хотите весну, а я предпочел бы лето, когда все созрело и плоды готовы» [Суворин А.С. Русско-японская война и русская революция. Маленькие письма (1904–1908). С. 181].


[Закрыть].

Осенью 1904 г. возбуждение общества неуклонно росло, подпитываясь одновременно завышенными ожиданиями успехов реформаторского курса Святополк-Мирского и вместе с тем неуверенностью в положительном исходе дела. «Вчера провел два часа у Мирского взаимное интервью. О “ней”, Костиной жене (т. е. о конституции. – К. С.), говорили много и свободно. Созыв выборных губернских земских собраний, местных людей для разработки совместно с министерством разных вопросов – в его программе», – писал орловский земец А.А. Стахович издателю журнала «Освобождение» П.Б. Струве. И, тем не менее, продолжал Стахович, «дремать нельзя, а, напротив, спешить. так как осенняя “весна” может быть, как все весны, больно коротка и заменят штюрмеровской или другой какой-либо. “зимою”.»[1090]1090
  Письмо А.А. Стаховича П.Д. Долгорукову // РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 90. Л. 53.


[Закрыть]. «Я боюсь, что нахожусь в положении человека, который выдал вексель на сумму, которую он уплатить не может», – еще 3 октября говорил сам П.Д. Святополк-Мирский. «Метаморфозы столь неожиданные, что все словно растерялись и в глубине души мало кто верит в ее (новой эры. – К. С.) прочность, – записала в своем дневнике О.Н. Трубецкая, сестра философов и общественных деятелей С.Н. и Е.Н. Трубецких. – Каждый день слухи о падении Мирского, и в преемники ему прочат фон Валя, Клейгельса или Штюрмера. Заранее уже отпетых или отпеваемых»[1091]1091
  Трубецкая О.Н. Из пережитого // Современные записки. 1937. № 64. С. 287.


[Закрыть]. Подобное ощущение зыбкости ситуации в стране сохранялось в течение всей правительственной «весны».

9 октября 1904 г. у П.Д. Святополк-Мирского был очередной всеподданнейший доклад. Министр удивился тому, что царь высказал желание дать ему рескрипт, в котором бы утверждалась незыблемость существующего порядка. «Как же, Ваше Величество, ведь я говорил, какие перемены я нахожу нужными, и Вы согласились». Николай II на это ничего не ответил, а Святополк-Мирский вновь вернулся к теме участия земцев в подготовке важнейших решений (например, касавшихся крестьянского вопроса). Напомнил о Земском соборе, по его мнению, удачно сочетавшимся с самодержавным правлением. И император по обыкновению не возражал[1092]1092
  [Святополк-Мирская ЕА.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 247.


[Закрыть]. Правительство старалось идти на уступки земству. Так, согласно письму С.Н. Гербеля Д.Н. Шипову от 15 октября 1904 г., «вопрос о Тверском земстве отчасти улажен и последует разрешение возвратиться в губернию земским деятелям»[1093]1093
  Письмо С.Н. Гербеля Д.Н. Шипову // ОР РГБ. Ф. 440. К. 5. Д. 40. Л. 2.


[Закрыть].

Россия вступала в острую фазу политического кризиса, когда любой новый шаг – вперед или назад, влево или вправо, или даже просто стояние на месте – предопределял его эскалацию. Об этом в том числе писал К.Ф. Головин Святополк-Мирскому: «Для власти одинаково опасно оставаться неподвижно на месте и идти навстречу к так называемому общественному мнению. В первом случае недовольство, становясь затяжным, грозит постепенно заразить весь народный организм, во втором – многие из самых благонамеренных и разумных могут при теперешнем настроении быть увлечены потоком гораздо далее, чем сами бы того хотели»[1094]1094
  Письмо К.Ф. Головина П.Д. Святополк-Мирскому 08.11.1904 // ГА РФ. Ф. 1729. Оп. 1. Д. 609. Л. 1. Спустя пару месяцев, в феврале 1905 г., С.Л. Толстой писал отцу Л.Н. Толстому о схожем понимании современной ему политической ситуации: «Когда правительство не соответствует требованиям народа и его нравственному уровню, – а русское правительство, по-видимому, именно таково, – то оно приходит в упадок, разлагается; в нем нет сильных людей, нет единодушия между правителями, и главное, у него нет уверенности в себе и оправдания своим поступкам. Приходит время, когда правительству выгоднее идти на уступки, чем не уступать, а одни уступки влекут за собой новые уступки. Наконец, вся организация и сила правительства, даже войско может обратиться против него же» (Письмо С.Л. Толстого Л.Н. Толстому 06.02.1905 // Отдел рукописных фондов Государственного музея Л.Н. Толстого. Ф. 1. А7. № 110/5. Л. 2 об. – 3).


[Закрыть]. Периодически ходили слухи, что вот-вот дадут конституцию. «Конституция висит в воздухе», – записал 27 октября в своем дневнике А.А. Киреев[1095]1095
  Киреев А.А. Дневник // ОР РГБ. Ф. 126. К. 13. Л. 353.


[Закрыть]. 31 октября княгиня А.П. Ливен говорила жене министра Е.А. Святополк-Мирской, что в Москве на днях ждут конституцию[1096]1096
  [Святополк-Мирская Е.А.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 251.


[Закрыть]. О тех же самых настроениях во второй столице сообщал и князь Б.А. Васильчиков две недели спустя, 14 ноября[1097]1097
  Там же. С. 253.


[Закрыть]. «Повторяют с разных сторон, что молодая императрица принимает активное участие в политике и стоит во главе конституционной партии», – записал 27 ноября в дневнике граф А.А. Бобринский[1098]1098
  Бобринский А.А. Дневник // РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 292. Л. 142.


[Закрыть]. Пройдет несколько дней, и 2 декабря он напишет, что 6-го все ожидают оглашения конституции[1099]1099
  Там же. Л. 144 об.


[Закрыть].

Вместе с тем в обществе говорили и о возможности скорой политической катастрофы. К.П. Победоносцев еще в сентябре предрекал, что курс, выбранный Святополк-Мирским, неизбежно приведет к кровопролитию как на улицах столицы, так и в провинции[1100]1100
  Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 295. Как уже отмечалось, в начале 1904 г. катастрофические ожидания разделял С.Ю. Витте. Тогда же, в феврале 1904 г., князь В.П. Мещерский тоже утверждал, «что теперешняя анархия кончится переменой политического режима» (Бентковский А.К. Дневник // ОР РГБ. Ф. 218. К. 558. Д. 1. Л. 14 об. – 15).


[Закрыть]. 19 октября в салоне Е.В. Богдановича на тот момент один из видных чиновников Министерства внутренних дел Б.В. Штюрмер предрекал скорую революцию[1101]1101
  Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 299.


[Закрыть]. Неделю спустя, 25 октября, публицист крайне правого толка Н.А. Павлов делился с Богдановичами своими планами по продаже имения и перевода всех денег за границу, «так как близится время, когда надо будет бежать из России»[1102]1102
  Там же. С. 301. С.Ю. Витте так определял проблему, с которой столкнулся П.Д. Святополк-Мирский: «Повернул корабль, но не справился. Его корабль за собой потащил» ([Шереметев СД.] Дневниковые записи С.Д. Шереметева о С.Ю. Витте / публ. Л.И. Шохина // Отечественная история. 1998. № 2. С. 156).


[Закрыть]. В конце ноября по Невскому проспекту ходили толпы с красными флагами. Пока полиции еще удавалось справиться с этими выступлениями[1103]1103
  Из дневника Константина Романова // Красный архив. 1930. № 6. С. 99. Ситуация разворачивалась в неизвестную для правительства сторону. Согласно воспоминаниям Д.Н. Любимова, «в Харькове, 6 ноября, после заседания юридического общества состоялся на улице митинг и устроилась процессия. Несли флаги с надписями “долой войну”, “долой самодержавие”, “да здравствует учредительное собрание”, “да здравствует республика!..” То же самое было 20 ноября в Одессе и в Саратове, причем несли флаги с надписями “да здравствует социальная революция!”. Никаких энергичных мер не принималось, и престиж министра внутренних дел быстро шел на убыль» (Любимов Д.Н. Русское смутное время. 1902–1906: Воспоминания // ГА РФ. Ф. 5881. Оп. 2. Д. 460. Л. 100).


[Закрыть]. «На днях я имел счастье представляться царю и докладывал ему искренно и правдиво, как мог и умел, о состоянии, в котором находится общество, – писал 15 декабря П.Д. Святополк-Мирскому московский предводитель П.Н. Трубецкой. – Я старался объяснить ему, что то, что происходит, n’est pas une fimeute, mais une revolution (не мятеж, но революция. – К. С.); что вместе с тем русский народ толкают в революцию, которую он не хочет и которую государь может предотвратить». Но это можно сделать, продолжал П.Н. Трубецкой, лишь доверившись общественным силам, пойдя им на серьезные уступки[1104]1104
  Шаховской Д.И. «Союз Освобождения» // Либеральное движение, 1902–1905 гг. М., 2001. С. 578.


[Закрыть].

1 ноября Святополк-Мирский вновь у императора. Опять он говорил о необходимости участия выборных в законотворческом процессе. «Да, это необходимо, – соглашался государь, – вот им можно будет разобрать ветеринарный вопрос». «Ваше Величество, да я не о том говорю, – тут же отреагировал министр, – а о праве постоянного участия в законодательстве»[1105]1105
  Там же. С. 251.


[Закрыть]. Спустя несколько дней, 4 ноября, Святополк-Мирский дал указание помощнику начальника Главного управления по делам местного хозяйства С.Е. Крыжановскому составить соответствующую записку. «Исходная точка – невозможность двигаться дальше по старому пути и необходимость привлечь общество к участию в делах законодательства. Указания князя были весьма неопределенны: ни в чем не затрагивать основ самодержавного строя, не намечать никаких новых учреждений, не касаться земских начальников, а с тем вместе облегчить общественную самодеятельность и наметить ряд льгот, могущих быть благоприятно принятыми общественным мнением и не угрожающих прочности ни государственного строя, ни порядка управления. Все это было высказано отрывочно и в значительной части в виде ответов на вопросы»[1106]1106
  Крыжановский С.Е. Записки русского консерватора // Вопросы истории. 1997. № 2. С. 119.


[Закрыть].

Если правительственная «весна» осени 1904 г. внушала обществу одновременно надежды и опасения, то полицейские чины и цензурные власти она полностью дезориентировала. Так, по воспоминаниям современника, местные власти Саратовской губернии вполне благосклонно относились к организации банкетов, на которых открыто заявлялось о необходимости введения конституции. Например, такого рода банкет состоялся 2 ноября в здании вокзала при проводах делегатов на ноябрьский земский съезд. Собралось около 150 человек: земцы, представители «третьего элемента»[1107]1107
  Так в 1899 г. самарский губернатор Г.В. Кондоиди назвал земских служащих (Кизеветтер А.А. На рубеже двух столетий: Воспоминания, 1881–1917 / вступ. ст. и коммент. М.Г. Вандалковской. М., 1997. С. 163).


[Закрыть], врачи, адвокаты. Открыли шампанское, звучали тосты, советы, наказы. Кто-то из земских служащих прочел адрес с изложением политических требований «третьего элемента». Когда же собравшиеся вышли на перрон, некоторые даже затянули «Марсельезу». И вот только тут терпению жандармов, спокойно наблюдавших за всем происходившим, пришел конец. Они подбежали к толпе и пригрозили, что могут принять суровые меры[1108]1108
  Л-аго И. Банкетная кампания в Саратове // Минувшие годы. 1908. № 12. C. 3031.


[Закрыть]. «Год назад ссылали в места за допущение желаний самых законных, высказанных в тайных совещаниях в губерниях, а теперь статья в журнале “Права”, кажется, – целиком из “Освобождения”», – писал орловский земец, человек, влиятельный в столичных кругах, А.А. Нарышкин историку Н.П. Барсукову 6 декабря 1904 г.[1109]1109
  Письмо А.А. Нарышкина Н.П. Барсукову 6.12.1904 г. // ГА РФ. Ф. 1729. Оп. 1. Д. 318. Л. 130.


[Закрыть]По всей видимости, Нарышкин имел в виду весьма резкую по тону статью Е.Н. Трубецкого «Война и бюрократия», опубликованную 26 сентября и вызвавшую настоящий фурор в обществе[1110]1110
  Трубецкой Е.Н. Война и бюрократия // Право. 26.09.1904. № 39. Стб. 1871–1875.


[Закрыть]. Она понравилась как человеку весьма умеренных взглядов А.В. Олсуфьеву[1111]1111
  Письмо А.В. Олсуфьева А.А. Гирсу // ГА РФ. Ф. 892. Оп. 1. Д. 204. Л. 46.


[Закрыть], так и неославянофилу А.А. Кирееву[1112]1112
  [ТихомировЛ.А.] 25 лет назад: Из дневника Л. Тихомирова. С. 63.


[Закрыть]. Как вспоминал И.В. Гессен, ее всюду цитировали, выражения Трубецкого стали крылатыми, а редакция получала множество писем с выражением сочувствия и одобрения[1113]1113
  Гессен И.В. Указ. соч. С. 181.


[Закрыть]. «Статья брата Евгения в № 39 “Права” “Война и бюрократия” имела совершенно исключительный успех, – сделала пометку в записной книжке О.Н. Трубецкая. – Не только со всех сторон сыпались ему приветствия, но учреждались стипендии его имени в университетах и других высших учебных заведениях. Он блестяще открыл эру нового направления внутренней политики – “эру попустительства”, как ее называет здешний Трепов, “эру доверия к общественным силам”, как называют ее земцы»[1114]1114
  Трубецкая О.Н. Из пережитого. С. 286–287.


[Закрыть].

То, что опубликование такой статьи не повлекло за собой санкции цензурного ведомства, было симптоматичным. «Зверев (начальник Главного управления по делам печати. – К. С.) сегодня говорил, – записала 4 ноября в своем дневнике А.В. Богданович, – что печать страшно разнуздалась, но поделать он ничего не может – этих писателей надо наказывать, а ему дано теперь только право их увещевать и просить»[1115]1115
  Богданович А.В. Три последних самодержца. С. 304.


[Закрыть]. Со стороны же правительственная политика по отношению к периодическим изданиям казалась противоречивой и лишенной всякой определенности. «Отношение к печати в лице Зверева самое неустойчивое: нынче дозволено одно, а завтра за это наказывают журнал и т. д. Но публика совсем сходит с ума, и слышатся рассказы довольно странные; в Москве обедал в “Русских ведомостях” и тоже наслушался массы странностей и противоречий», – писал 22 ноября И.И. Янжул А.И. Чупрову[1116]1116
  Письмо И.И. Янжула А.И. Чупрову 22.11.1904 // ЦГА Москвы. Ф. 2244. Оп. 1. Д. 3039. Л. 96 об.


[Закрыть]. Иными словами, значительное смягчение полицейского контроля и реальные завоевания общества серьезно повышали градус настроения в стране. И оно постепенно доходило до точки кипения. 4 декабря великий князь Константин Константинович записал в своем дневнике: «У нас точно плотину прорвало: в какие-нибудь два-три месяца Россию охватила жажда преобразований; о них говорят громко. Калуга, Москва, а теперь и Петербургская дума единогласно постановили адрес, в котором всеподданнейше требуют всякой свободы. Революция как бы громко стучится в дверь. О конституции говорят почти открыто. Стыдно и страшно»[1117]1117
  Из дневника Константина Романова // Красный архив. 1930. № 6. С. 100–101.


[Закрыть].

А.В. Тыркова в январе 1905 года вспоминала, какое сильное впечатление на нее произвели прошлогодние сентябрьские газеты с туманными намеками на учреждение народного представительства. Она тогда жила в эмиграции и входила в круг П.Б. Струве. Как раз тогда к издателю «Освобождения» приехали П.Н. Милюков и князь П.Д. Долгоруков. Они чрезвычайно скептически отнеслись к слишком эмоциональному отклику Тырковой на газетные заметки, а Милюков заявил, что «нам еще надо годами, а не месяцами считать ход политического освобождения России». А в октябре П.Н. Милюков сам побывал в Петербурге и вернулся совсем в другом настроении: «То, что мы задумывали с таким трудом, лепили по маленьким кирпичикам ценой усилий и ухищрений, считая, что еще годы и годы придется вести черную политическую работу, – все это уже есть. И больше того. Жизнь ушла вперед. Надо догонять, чтобы не отстать». И, по словам А.В. Тырковой, он говорил «с удивлением и почти жаром, насколько горячность возможна для такого рассудочного, осторожного человека»[1118]1118
  Наследие Ариадны Владимировны Тырковой: Дневники. Письма / сост., автор предисл., введ. и коммент. Н.И. Канищева. М., 2012. С. 68.


[Закрыть].

Настроения же в земской среде, действительно, очень быстро менялись. Так, еще 9 октября И.В. Гессен писал П.Б. Струве, что земские деятели, общавшиеся с П.Д. Святополк-Мирским, подлаживались под взгляды министра и не решались выразить собственную точку зрения. Например, П.Д. Святополк-Мирский в разговоре с Ф.А. Головиным заметил, что многие опасаются, как бы превращение задуманного еще Плеве Совета по делам местного хозяйства в совещательное представительное учреждение не стало бы прелюдией к введению конституции. На это Головин ответил, что абсолютное большинство земцев – противники конституции, и лишь крайние элементы, составляющие меньшинство земских собраний, не удовлетворятся реформой Совета. Долго с министром общался и князь Г.Е. Львов. Он заявил, что у деятелей местного самоуправления «нет никакой программы», и выразил опасение, «что если земство будет спрошено, оно окажется несостоятельным»[1119]1119
  Письмо И.В. Гессена П.Б. Струве 09.10.1904 // РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 77. Л. 54.


[Закрыть]. Иначе говоря, в начале октября 1904 г. земские лидеры не чувствовали себя слишком уверенно: прежде всего они пока не верили в возможность широкой поддержки радикальных политических требований в земской среде.

В начале ноября должен был состояться земский съезд, в сущности, санкционированный самим министром внутренних дел. К этому моменту общественные настроения в корне изменились, качнувшись влево. В «высших сферах» эту перемену явственно ощущали. Так, жена министра внутренних дел Е.А. Святополк-Мирская 30 октября 1904 г. записала в своем дневнике: «По-моему, они (земцы. – К. С.) делают большую ошибку, и, по-моему, тут есть даже доля подлости: пока их держали в страхе – молчали, а теперь, когда человек явился, который хочет удовлетворить все разумные требования, они все портят тем, что торопятся и хотят скандалы делать»[1120]1120
  [Святополк-Мирская Е.А.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 251.


[Закрыть].

На земском съезде в ноябре 1904 г. возобладали конституционалисты. «Факт тот, что резолюция нашего съезда сыграла огромную роль. Прежде запретные мысли после нее стали везде выражаться открыто и приобрели права гражданства», – писал 27 ноября жене П.А. Гейден[1121]1121
  Письмо П.А. Гейдена С.М. Гейден 27.11.1904 // ГА РФ. Ф. 887. Оп. 1. Д. 102. Л. 59.


[Закрыть]. Теперь идеи конституционализма становились общераспространенными. «Иногда, когда вдумываешься в то, что творится, когда смотришь на это мгновенное, почти чудесное преображение страны, кажется, что находишься накануне Великой французской революции, – утверждал освобожденец В.Я. Богучарский 3 декабря 1904 г. – Как там в [17]89 году не было ни одного республиканца, а вскоре не осталось уже ни одного монархиста, так у нас сейчас профессора, чиновники, домовладельцы, думцы, еще вчера не интересовавшиеся конституцией и почти не слыхавшие про нее, сегодня вдруг совершенно необычайным образом единогласно вотируют конституционные резолюции»[1122]1122
  Письмо В.Я. Богучарского Н.А. Герд 03.12.1904 // РГАСПИ. Ф. 279. Оп. 1. Д. 66. Л. 20.


[Закрыть].

И все же и в конце ноября Святополк-Мирский продолжал настаивать на своем. Он убеждал императора в необходимости «либеральных реформ». Если «не удовлетворить вполне естественных желаний всех, то перемены будут и уже в виде революции». Как и прежде, министр сводил свою программу к трем пунктам: законность, веротерпимость и участие представителей общественности в законотворческой деятельности. Реализация этих положений позволила бы ограничить административный произвол. На этот раз Николай II уже возражал. Он был уверен, что перемен желали лишь интеллигенты. Народ же в своем большинстве оставался предан монарху[1123]1123
  [Святополк-Мирская ЕА.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 259.


[Закрыть].

Записка императору с подробным изложением программы реформ была подготовлена Крыжановским к 19 ноября. Помимо пункта о призыве выборных, она заключала в себе мысль об обеспечении начал веротерпимости в России, отмене правовых норм, дискриминировавших сословные (крестьяне) и национальные (евреи) группы, об объединении правительственной власти (т. е. создании кабинета министров), расширении контрольных полномочий Сената, сферы прерогатив органов местного самоуправления, о замене общинной собственности частной 1.

На заседании особого совещания 2 декабря 1904 г. проект Святополк-Мирского провалился. Против него выступили С.Ю. Витте и В.Н. Коковцов, видимо, не без успеха убеждая императора, что самодержавие и представительный строй несовместимы. Святополк-Мирского поддержали Д.М. Сольский, Э.В. Фриш и А.С. Ермолов. Царь же явно склонялся к точке зрения их оппонентов. Он отмечал, «что власть должна быть тверда и что во всех разговорах земцев он видит эгоистическое желание приобрести права и пренебрежение к нуждам народа»[1124]1124
  Записка П.Д. Святополк-Мирского 19.11.1904 // ГА РФ. Ф. 543. Оп. 1. Д. 51. Л. 1-43.


[Закрыть]<sup>[1125]1125
  [Святополк-Мирская Е.А.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 260.


[Закрыть]</sup>. К 5 декабря Витте подготовил свой проект, куда менее определенный, чем проект Святополк-Мирского, но все же предполагавший реформу Государственного совета с приглашением представителей общественности[1126]1126
  Там же. С. 261.


[Закрыть].

Судя по записям графа А.А. Бобринского, еще в начале декабря лица, близкие к престолу, рассчитывавшие на Земский собор, были уверены, что государь все же подпишет необходимый указ. 8 декабря Бобринский нарисует в своем дневнике известную ему по слухам идиллическую картину совещания высших сановников империи: великие князья (в том числе и Сергей Александрович), П.Д. Святополк-Мирский, С.Ю. Витте, К.П. Победоносцев – все дружно выступили в пользу участия выборных в Государственном совете, а также наметили целый ряд других либеральных реформ. «Словом, историческая минута, – в приподнятом состоянии духа констатировал А.А. Бобринский, – и о всем этом будет Манифест в субботу 11-го (декабря. – К. С.)»[1127]1127
  Бобринский А.А. Дневник // РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 892. Л. 147 об.; [Бобринский А.А.] Дневники А.А. Бобринского, 1910–1911 // Красный архив. 1928. № 1. C. 130.


[Закрыть]. Согласно записной книжке О.Н. Трубецкой, как раз 8 декабря министр юстиции Н.В. Муравьев примерно то же и в таком же приподнятом настроении рассказывал своим знакомым[1128]1128
  Трубецкая О.Н. Из пережитого. С. 292.


[Закрыть]. И все же в действительности совещание прошло несколько иначе. За проект Святополк-Мирского выступили только Ермолов и Фриш. Сольский был за участие выборных, но не в составе Государственного совета. Витте и Коковцов – за присутствие на заседаниях высшего законосовещательного учреждения назначаемых представителей общественности. К точке зрения Сольского присоединился великий князь Владимир Александрович, что в итоге поспособствовало ее временному торжеству[1129]1129
  [Святополк-Мирская ЕА.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 262–263. Сам князь П.Д. Святополк-Мирский рассказывал о подготовке Указа так: «Мирский предложил государю ввести в Государственный совет выборных от общественных учреждений и говорил, что это необходимо для успокоения общественного настроения, но что из этого выйдет, не знаю – может быть, через 20 лет конституция. Просил организовать совещание. Государь сказал, что пробовал, но из совещаний ничего не выходит. Мирский объяснил это тем, что государь торопится на совещаниях высказать свое мнение.
  Государь дал список: Рихтер, Воронцов-Дашков, Ермолов, Муравьев, Сольский, Фриш, Гессе. Мирский спросил о Победоносцеве. Государь – не стоит, он будет говорить все то же, что мы знаем. Мирский просил о Витте. Государь – он франмассон, но Мирский настоял. Вечером Мирский вспомнил о Коковцове и просил Гессе доложить государю и 3-го получил согласие. 3-го Мирский написал собственноручно всем приглашенным на 4-ое вечером. У него были: Витте, который возражал и говорил, что лучше конституция и Коковцов, который также был против. 4-го в поезде оказался Победоносцев, получивший записку государя “Приезжайте помочь разобраться в хаосе”.
  4-го на совещании (был и Михаил Александрович) все возмущались общественным движением и настаивали на правительственном сообщении. Мирский подчинился, рассчитывая на Указ. Прения сосредоточились на 3-м пункте. Возражали Победоносцев, Витте и Коковцов. Витте вилял. Фриш и Сольский говорили за образование особого совещания из выборных (Сольский “от населения”) как первой инстанции и не боялись за самодержавие. Их мнение взяло верх, но выборные должны быть от местных общественных учреждений. Витте, ссылаясь, что вопрос компетенции Совета министров, а его делопроизводство при Комитете министров, предложил редакцию Указа поручить ему и Нольде.
  7-го было второе совещание при участии великих князей Владимира, Алексея и Сергея. Принята редакция Мирского. Возражали вновь Сергей Александрович и Муравьев. Государь поручил Мирскому представить указ в переписанном виде, что и было представлено 8-го утром. 11-го был вызван Витте и вечером написал Мирскому – 3-й пункт исключен. 12-го Витте рассказывал Мирскому, что государь сомневался относительного 3-го пункта и хотел изменить редакцию, на что Витте сказал, что изменять не следует, и будто государь вычеркнул. Муравьев слышал от Сергея Александровича, что Витте побудил государя исключить 3 пункт. Мирский в тот же день подал в отставку» (Рассказ П.Д. Святополк-Мирского в изложении Д.Н. Шипова об издании Указа 12 декабря 1904 г. // ОР РГБ. Ф. 440. К. 3. Д. 13. Л. 1).


[Закрыть].

Следующие два дня Бобринский только и писал в дневнике о предстоявшем Манифесте[1130]1130
  Бобринский А.А. Дневник // РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 892. Л. 148.


[Закрыть]. «Всеобщее ожидание завтрашнего дня и Манифеста…Члены Государственного совета вроде кретина Толя и подобных ему повесили нос. Чиновники бесятся», – записал он 10 декабря[1131]1131
  Там же. Л. 148 об.


[Закрыть]. А на следующий день: «Большое разочарование. Никакого Манифеста нет»[1132]1132
  Там же. Л. 149; [Бобринский А.А.] Три последних самодержца. С. 130.


[Закрыть]. 12 декабря вышел указ без какого-либо упоминания возможности участия выборных в законодательной работе, и несколько дней спустя, 16-го, А.А. Бобринский записал: «Вялое чувство. Какая-то общая неудовлетворенность»[1133]1133
  Бобринский А.А. Дневник // РГАДА. Ф. 1412. Оп. 8. Д. 892. Л. 151 об.


[Закрыть]. 13 декабря 1904 г., сразу же после опубликования Манифеста, Л.А. Тихомиров с горечью заметил: «Я боюсь, что Государь одинаково не может не уступить, не сопротивляться, а это, конечно, способно из ничего создать гибель»[1134]1134
  (Тихомиров ЛА.) 25 лет назад: Из дневника Л. Тихомирова // Красный архив. 1930. Т. 2. С. 52.


[Закрыть].

11 декабря император провел совещание с великим князем Сергеем Александровичем и С.Ю. Витте и в итоге пункт проекта указа, предусматривавший политическую реформу, вычеркнул[1135]1135
  Из дневника Константина Романова // Красный архив. 1930. № 6. С. 102.


[Закрыть]. Великие князья – Михаил Александрович и Александр Михайлович – ездили к Николаю II, уговаривали его восстановить пункт о выборных, однако безрезультатно[1136]1136
  [Святополк-Мирская Е.А.] Дневник Е.А. Святополк-Мирской за 1904–1905 гг. С. 267.


[Закрыть]. На аудиенции у императора 13 декабря Святополк-Мирский фактически подал в отставку. Николай II не возражал, отметив лишь, что он не может принять ее прямо сейчас. Министр заметил: «Дай Бог, чтобы я ошибался, но я убежден, что через 6 месяцев вы будете раскаиваться, что уничтожили пункт о выборных. По-моему, немыслимо управлять страной без поддержки общественных сил. Другие держатся другого мнения. Их теперь и нужно призвать. Вот Витте говорит, что без этого можно обойтись». На это замечание император ответил: «Я бы его сейчас же назначил, если был бы уверен, что он не масон»[1137]1137
  Там же. С. 266.


[Закрыть].

Вместе с тем даже в отредактированном виде Указ 12 декабря 1904 г. подразумевал проведение цикла значимых преобразований: укрепление законности, расширение полномочий органов местного самоуправления, обеспечение независимости судебной системы, проведение социально ориентированной политики в рабочем вопросе, утверждение начал веротерпимости, отмена постановлений, дискриминировавших права различных национальных групп, смягчение цензурных ограничений[1138]1138
  ПСЗ. Собр. 3-е. Т. 24. С. 1196–1198. См.: Реформы в России. С древнейших времен до конца XX в. Т. 3. С. 253–255.


[Закрыть]. По мысли С.Ю. Витте, они должны были бы хотя бы отчасти снизить градус общественного напряжения, породившего политический кризис. «Если бы правительство многие годы систематически не занималось подобными упражнениями, если бы правительственные люди не душили бы без разбора разума и сердца, – всё, хотя России и неопасное, – но им неудобное и несимпатичное, – то правительство ныне имело бы, кроме большой обезумевшей толпы, кричащей нам “пошли вон” – и тихую, меньшую толпу, которая бы изрекала бы этот возглас не по отношению правительства, а к этой обезумевшей толпе», – писал Витте Победоносцеву 25 декабря 1904 г.[1139]1139
  Переписка С.Ю. Витте и К.П. Победоносцева // Красный архив. 1928. № 5. С. 107.


[Закрыть] К непосредственной подготовке реформ приступили уже в конце декабря, в том числе и к реформе Сената с предоставлением ему большей самостоятельности. В связи с этим же С.Ю. Витте ставил вопрос о недопустимости высочайших повелений, которые не проходили бы обсуждение в Государственном совете[1140]1140
  Там же. С. 268.


[Закрыть].

Предсказание Святополк-Мирского сбывалось с сильным опережением. Не через полгода, а через два месяца император согласился на созыв законосовещательного представительства, а менее чем через год царь подписал Манифест 17 октября, провозглашавший созыв законодательной Думы. Россия стремительно, за считанные месяцы входила в революцию. От прежней стабильности не оставалось и следа. Происходила эскалация настроений и нарастание ожиданий. Волна радикализма подхватила и бюрократию. 8 ноября 1904 г. К.Ф. Головин писал Святополк-Мирскому: «Наиболее существенная опасность, как мне кажется, не в открытых манифестациях оппозиционного характера, ни даже в уличных беспорядках, – она в том полном отсутствии поддержки и сочувствия, какое правительство встречает повсюду, даже среди тех общественных классов, которые естественно призваны поддерживать существующий им порядок»[1141]1141
  Письмо К.Ф. Головина П.Д. Святополк-Мирскому 08.11.1904 // ГА РФ. Ф. 1729. Оп. 1. Д. 609. Л. 1 об.


[Закрыть]. Высшие сановники империи неожиданно для многих оказались оппозиционерами, требовавшими смены политического режима. Более того, они стали важнейшими участниками революции. Это была одна из многих «ахиллесовых пят» «старого режима», который надеялся забыть о политике, но которого политика настигла врасплох.

* * *

Ограниченность публичного пространства для политической активности в России рубежа веков вовсе не отменяла политику в принципе. Она загоняла ее в «подполье», придавала ей конспирологический характер даже среди представителей высшей бюрократии. В итоге слабо улавливаемый политический подтекст присутствовал даже при обсуждении законопроектов в чиновничьих коллегиях (например, в Государственном совете). Политические проекты, альтернативные существовавшему, вынашивали порой самые одиозные (разумеется, для общественного мнения) сановники империи. К моменту же обострения политического кризиса 1904–1905 гг. убежденность в необходимости Реформы в России способствовала складыванию консенсуса в чиновничьей среде, представители которой в значительной своей части были не готовы отстаивать правящий режим.