Текст книги "Идеальная зависимость"

– 34 —

Кулак взмывает в воздух.

Прошло три дня с тех пор, как Кайден ушел, и я чувствую себя застрявшей в нескончаемом кошмаре. Не могу перестать прокручивать перед глазами картину, как он стоит у двери, равнодушный к моим словам, а его твердое намерение уйти мучает меня с каждым его шагом.

Удар.

В квартире больше не осталось его вещей. В этом и был его план, не так ли? Если Кайдену понадобится уйти, он сможет просто исчезнуть, и никто не узнает, что он когда-то здесь жил. Ему суждено бежать. От прошлого. От себя.

Удар.

Кайден ушел. Действительно ушел. Ни разу не позвонил и не написал, чтобы узнать, все ли со мной в порядке. Я тоже не пыталась выйти с ним на связь. Какой смысл искать того, кто не хочет быть найденным?

Удар.

Желаю забыть тот день, когда я встретила его. Забыть, как он смотрел на меня, будто боялся, что я могу причинить ему вред, если останусь.

Удар.

Хочу забыть, как страх превратился в обожание, когда мы тренировались вместе в первый раз. Как он был полон решимости победить меня.

Удар. Удар. Удар.

И самое главное, я хочу забыть, как обожание превратилось в нечто сакральное.

УДАР.

Хочу забыть наш первый поцелуй.

УДАР.

Забыть, как у меня перехватывало дыхание, когда он неторопливо снимал с меня одежду. Осыпал поцелуями, будто всю жизнь хотел поклоняться моему телу. Его руки на моей коже. Изучающие. Ласкающие. Любящие.

УДАР. УДАР. УДРАР.

Хочу забыть тот первый раз, когда мы занимались любовью, и как мне хотелось заплакать от всеобъемлющего счастья, поскольку я знала – это лучшее, что со мной случалось.

УДАР. УДАР. УДАР.

Кайден любил меня. Любил, пока не уничтожил. Только этим словом я могу выразить то, что он сделал. Оцепенение и тоска, когда он покинул квартиру, разрушили меня до такой степени, что я больше не могу себя узнать.

УДАР. УДАР. УДАР. УДАР.

Кажется, я тону в бурлящем котле из собственной боли и горечи, карабкаясь к поверхности, чтобы сделать вдох. Но дышать не получается, я задыхаюсь, мне нужен воздух, пожалуйста, хватит…

Из моих глаз брызгают горячие слезы, и я протягиваю руку, чтобы остановить качающуюся боксерскую грушу. Срываю с рук бинты и впиваюсь в голову пальцами, будто когтями. Я хватаю ртом воздух, желая набраться смелости и справиться с болью, склеить разбитое сердце, но ничего не получается. Мое собственное тело хочет наказать меня – и это справедливо – ведь в первую очередь именно я ответственна за агонию.

Я виновата во всем.

Перевести стрелки не на кого. Может быть, на Джакса. Я убедила себя, что он посеял во мне это мстительное и гневное семя, а затем позволил ему взойти, когда предал. Но это лишь оправдания.

Я сделала все самостоятельно.

И причинила боль многим людям на своем пути. Даже тем, кто этого не заслужил.

Я чувствую себя разбитой и навсегда сломленной.

Никакая месть не принесет мне облегчения.

Что со мной не так? Почему я позволила гневу овладеть мной и разрушить самые доверительные отношения, в которых я состояла? Кайден обращался со мной, как с королевой, и просил лишь одного – выбрать его, а не стремление отомстить. Я не прислушалась к его просьбе и вынудила сдаться в самом финале чемпионата.

Я даже не успела признаться Кайдену в любви. Была слишком напугана, зациклена на идее, что люди, которым я доверяю и которых люблю, так или иначе предают меня.

Но изолировав себя от них, я начала падать на дно.

Я тянусь к бутылке с водой и телефону, которые лежат на ковриках рядом со мной. Экран загорается, показывая полпервого ночи. Я не хожу на работу уже три дня. Ссылаюсь на болезнь. Джулиан лишних вопросов не задает. Он понимает, через что я прохожу, и что не стала бы просить отгул, не будь в нем нужды.

Кажется, я никогда не позволяла себе так надолго погружаться в собственные мысли. Возможно, это потому, что я ненавижу оставаться с ними наедине. Они пугают и могут только разрушать мою внутреннюю защитную оболочку.

Бороться в октагоне с противником для меня легче, чем дышать.

Бороться с собой – самый сложный поединок.

– Гляньте-ка кто здесь. Большое спасибо, что не отвечала на наши звонки. Видимо, у тебя нет семьи и друзей, которые могут начать беспокоиться, – щекочет мой слух низкий голос. Я разворачиваюсь, и каждый мускул в моем теле напрягается.

– Мне нужно было побыть одной, – тихо бормочу я.

Эванс заходит в спортзал через заднюю дверь, за ним тащится Брент. Они плюхаются на коврики рядом со мной, обеспокоенно глядя мне в глаза.

Мы не виделись с того дня, как я вернулась домой из больницы, и они почти ничего не знают о том, что действительно произошло между мной и Кайденом. Плюс ко всему, я стараюсь не проводить много времени дома – там слишком много болезненных воспоминаний. Поэтому пытаюсь всячески отвлечься, чтобы вновь прийти в форму.

– Сиенна, мы реально переживаем, – говорит Брент, подползая ко мне и опуская руку на плечо.

– Я в норме. Просто была занята, – оправдываюсь я.

Занята поиском противоядия для разбитого сердца.

– Что, черт возьми, случилось с вами двумя? – шепчет Брент.

– Кайден просто не мог простить себя за то, что произошло во время боя, – расплывчато говорю я. Не уверена, что смогу рассказать о нашем с Кайденом разрыве без слез – рана еще не затянулась, и я до сих пор не оправилась от того, что мы наговорили друг другу той ночью.

– Кайден – идиот, – злится Эванс, тяжело вздыхая. – Всегда винит себя за все, что случается с близкими.

Мне жаль, что Уильямс не может преодолеть ненависть и чувство вины, чтобы понять простую истину – никто не может контролировать все плохое, что происходит с людьми вокруг. Несмотря на все мои попытки убедить Кайдена в этом, я все равно не смогла достучаться до него.

Патриция была права – наши шансы на счастливые отношения равны нулю. Мы неосознанно внедрили внутренние проблемы в нашу любовь, отказываясь что-либо менять.

И в итоге ни один из нас не выиграл.

– Кайден сказал, что не вернется, – говорю я, подтягивая колени к груди и обнимая их.

– Серьезно? Если он так поступит, мне придется пересчитать ему кости, – бормочет Эванс.

– Ты шутишь? – с ужасом в голосе спрашивает Брент. – Кайден мой брат.

– И мой лучший друг. Да, у него есть проблемы, но свалить из города не лучший выбор, – резко говорит Эванс. – Когда он вернется, то не услышит от меня дружеского «Добро пожаловать домой, бро». Помяни мое слово.

Я искренне смеюсь.

– Я скучал по твоей улыбке, Сиенна, – говорит Брент, и уголки его губ слегка приподнимаются.

– Чувак, дай мне погрустить. Меня только что бросили, – говорю я.

Говорить это вслух кажется странным. Когда мы с Кайденом были вместе, я верила, что это навсегда.

– Знаешь, расставание не обязательно должно быть чем-то плохим, – говорит Брент, поглаживая меня по затылку.

– Би, все расставания – это отстой. – Эванс удивленно приподнимает бровь. – Что, черт возьми, ты ляпнул?

– Посмотри на это с другой стороны, – начинает Брент, и сочувствующий взгляд встречается с моим. – Не расстраивайся из-за того, что у вас больше не будет замечательных совместных воспоминаний. Радуйся, что всего лишь за несколько недель ты сделала Кайдена самым счастливым парнем в мире. Оглянись назад на каждый поцелуй, которым вы наслаждались, и улыбнись. Помни, каково это – обладать его сердцем, и будь благодарна за то время, что вам удалось провести вместе. Возможно, все закончилось не на лучшей ноте, но вы действительно любили друг друга. По-настоящему. Постарайся взглянуть на все под другим углом, Сиенна, и ты сможешь выбраться из этой ситуации.

Я таращусь на Брента, недоумевая, как, черт возьми, он умудрился придумать такую прекрасную, воодушевляющую речь.

И он абсолютно прав. Несмотря на всю боль, Кайден смог до неузнаваемости изменить мою жизнь за столь короткое время. И я так сильно люблю его за это. Каждое воспоминание о нас – драгоценно. Могу только надеяться, что, когда пройдет душевная боль, я смогу с радостью говорить об этих временах.

Все-таки одной любви недостаточно, чтобы удержать двух людей вместе. Иногда реальная жизнь приносит множество неприятностей, и это нормально. Когда подобное происходит, мы должны простить и отпустить не потому, что хочется, а потому, что надо.

Нравится мне это или нет, но мы с Кайденом разошлись. Возможно, это к лучшему, и, возможно, мне следует попытаться отыскать в этом нечто хорошее. Я обязана попробовать.

– Спасибо, Брент. – Я шмыгаю носом, чувствуя, как снова наворачиваются слезы. – Ты хороший друг.

Я заключаю его в объятия. Брент с радостью обхватывает меня руками, утешая нас обоих.

Эванс прочищает горло.

– Полагаю, вы уже достаточно потискались.

– Брент, – говорю я. – Скажи, пожалуйста, своему другу, чтобы он не вел себя, как ревнивый придурок.

– Эванс, ты можешь не вести себя…

– Да, да, я понял, – ворчит он. – Ревновать не буду, но прыгать от счастья тоже.

Не хочу, чтобы Эванс жаловался, и решаю обнять его. Их объятия дарят мне желанное успокоение, которого я жажду после трех одиноких, мучительных дней, и я действительно благодарна, что мы друзья.

– Однажды ты забудешь о Кайдене. А, может быть, и не забудешь. Никто бы так просто не справился с теми чувствами, которые были между вами, – с серьезным выражением лица говорит Брент. – А пока постарайся жить дальше. Без него.

Я киваю.

Эти слова жалят, но мне нужно было их услышать.

Я никогда не смогу предсказать, вернется ли Кайден. И я не должна тосковать по его возвращению. Нет никакого смысла откладывать свою жизнь ради кого-то другого. Нужно двигаться дальше, найти себя и не зависеть от присутствия Кайдена. Возможно, он хочет именно этого.

Разлука пойдет нам обоим на пользу.

Кайден, без сомнения, помог мне восстановиться после Джакса, но теперь я должна спасти себя сама.

– Значит, начну все сначала, – говорю я.

– Отличная идея, – соглашается Брент.

Новые начинания. Звучит неплохо. Процесс будет трудным – даже болезненным – и не всегда будет идти так, как мне хочется.

Но я готова. Справиться со всем. Ради себя.

Я последую совету Брента.

Начну с чистого листа и с новой главы.

– 35 —

Следующие несколько недель проходят не так мучительно. Беседа с парнями действительно помогла мне многое понять. Потребуется много времени, чтобы сосредоточиться на устранении собственных проблем – чего я избегала уже долгое время.

Я следую их совету и начинаю все сначала. Точнее – пытаюсь. Помимо борьбы, я взяла за правило отправляться каждое утро на пробежку, дабы получить здоровую дозу витамина «Д». Начала медитировать. Никогда бы не подумала, что буду заниматься подобным, но это идет мне на пользу, особенно после напряженного и хаотичного дня. Еще я стараюсь готовить. Раньше едой занимался Кайден, а теперь я с радостью составляю себе меню из блюд, приготовленных мной собственноручно.

Рутина, не связанная с борьбой, принесла приятное чувство спокойствия и стабильности, которых давно не было в моей суматошной жизни. Я, конечно, время от времени прихожу в клуб колотить грушу – особенно когда чувствую себя подавленно, но теперь я могу разбавить дневной график и другими вещами.

Кажется, все постепенно приходит в норму.

Ну, по большей части. Есть один момент, который до сих пор не дает мне покоя.

То, чего я избегаю почти всю жизнь.

То, на чем постоянно настаивает отец.

– Психотерапия, – говорит он спокойным голосом. – Я должен был предложить это тебе, когда мы с твоей мамой расстались. Но я не понимал, что ты в этом нуждаешься. Я был неправ.

– Папа, – неуверенно бормочу я. – Мне не нравится рассказывать свои проблемы всяким незнакомцам.

– Ты даже мне про них не рассказываешь, Сиенна, – вздыхает отец.

– Я не думала, что ты вообще захочешь это слушать, – сухо отвечаю я. – Мне казалось, ты всегда был слишком занят бесконечными свадьбами и прочим.

Слышу, как Элисон кричит издалека: «Она права!» Я люблю эту женщину и то, как она шутит о предыдущих браках отца, имея при этом непоколебимую уверенность, что этот брак – последний. Они относятся друг к другу очень трепетно, и это сразу бросается в глаза.

– Если серьезно, психотерапия поможет тебе справиться с обидой на нас, которая появилась после развода. Возможно, пережить расставание тоже будет легче.

Я открываю рот, уже желая возразить на его предложение, но папа опережает меня, добавляя строгим отеческим тоном:

– Прежде чем говорить, что ММА помогает, подумай еще раз. Ты три года была в токсичных отношениях с мужчиной, который относился к тебе хорошо только тогда, когда ему было удобно. Потом ты перетащила прошлую травму в новые отношения, и те разрушились. Не похоже, чтобы борьба все-таки помогала.

Я захлопываю рот. Слова отца на мгновение заставляют меня замолчать.

Черт, ненавижу, когда он прав. Обычно я неохотно с ним соглашаюсь, но на этот раз я обдумаю его предложение.

Как бы я ни любила спорт, оказавшийся захватывающим побегом от реальности, теперь я начинаю понимать, что так было всегда. Я убегала. Это помогало мне избавиться от сдерживаемых эмоций, но не позволяло по-настоящему встретиться с проблемами лицом к лицу.

Отрицать не стану – борьба все еще часть моей жизни, и я никогда не променяю ее ни на что другое.

Но больше не буду рассчитывать на то, что она все исправит.

– Знаю, это страшно. Но мне кажется, терапия действительно пойдет тебе на пользу. – Голос отца смягчается, развеивая тревогу.

Я сохраняю тишину. Предложение кажется пугающим, но я пообещала себе начать все сначала, а психотерапия – не самый плохой шаг.

– Ладно, – ворчу я. – Хорошо.

– Умничка, – говорит отец, и я почти могу представить, как он улыбается.

И это единственное заверение, которое мне необходимо.

Я только сейчас поняла это, и в долгу перед отцом. Я в долгу перед всей семьей. Потому что с тех пор, как развелись родители, я не могу найти эмоциональный баланс. Вместо этого я сосредоточилась на других вещах – на спаррингах и на Джаксе. Может быть, именно поэтому мне казалось, что я никогда не смогу стоять на собственных ногах. Физически я была сильна, но психологически – мне нужно было его одобрение и подтверждение моей значимости.

Поэтому я злилась, когда Джакс ушел от меня. Я злилась на него больше, чем на Бет. За три года мне пришлось отдать Джаксу так много «себя», что потом я просто не знала, как жить дальше с жалкими остатками.

Я уверена, дальше будет легче. Со временем.

* * *

Сеансы с доктором Розенталь, моим психотерапевтом, оказались легче, чем я ожидала. Мы видимся два раза в неделю и обсуждаем последние события в моей жизни. Прошла всего пара сеансов, но я уже чувствую себя спокойнее и начинаю осознавать свои реакции на определенные жизненные ситуации.

По ее словам, у меня давние травмы покинутости и недоверия, и мне не хватает самосознания и мотивации, чтобы анализировать свои действия. В итоге, я закрываюсь, прибегаю к мести, дабы преодолеть боль.

В словах доктора определенно есть смысл.

Я собираюсь поработать над «доверием». Есть отличный способ потренироваться, и, вероятно, преодолеть травму.

Именно поэтому две недели спустя, когда Бет приезжает ко мне в гости, я не захлопываю дверь перед ее носом. Ожидая, когда она заговорит, я держу дверь распахнутой, что, к сожалению, не так много для начала.

– Привет, – начинает она.

– Привет.

Она – точно прекрасный хаос. Длинные светлые волосы собраны в неряшливый пучок, бледная кожа, брови нахмурены. Черты лица выглядят резче, чем обычно, как будто она немного похудела, и я внезапно начинаю беспокоиться, что она, возможно, не ест.

– Гм, – произносит сестра тихим и напряженным голосом. – Можно войти?

Я медленно киваю.

– Конечно.

Я придерживаю для нее дверь, и она входит внутрь, едва волоча ноги, словно не хочет здесь находиться. По правде говоря, я чувствую то же самое. Но нам действительно нужно поговорить и прояснить ситуацию, а не ходить вокруг да около.

Бет обнимает себя за плечи, неторопливо осматривая квартиру. Возможно, она размышляет о том, как вынудила меня перебраться сюда после измены. Я не собираюсь говорить ей, что это было настоящим благословением. Пока не собираюсь.

– Я порвала с Джаксом, – признается она.

– Хорошо…

Мой голос затихает. Не знаю, что ей на это ответить.

– Понимаю, ты не хочешь меня слушать, – хрипит она. – Я обманула твое доверие и не заслуживаю второго шанса. Но ты была права. Во всем. Джакс использовал меня. Манипулировал. Несмотря на нашу ссору, ты все равно предупреждала меня, а я просто отмахнулась от тебя.

– Бет, ты моя сестра, – говорю я, пересекая комнату, чтобы расстояние между нами не казалось таким далеким. – Я возненавидела твое предательство и обман, но мне не было плевать. Я не хотела, чтобы Джакс сделал тебе больно.

Жаль, что я не защищала Бет изо всех сил. Глядя на нее сейчас, я испытываю угрызения совести. Она выглядит точь-в-точь такой, какой я была два месяца назад – потерянной, сломленной, разбитой горем от расставания. Я хочу обнять сестру, утешить и сказать, что ей плохо лишь сейчас, но время залечит все раны. Она обязательно пройдет через это, а потом встретит парня, который будет любить и дорожить ею по-настоящему.

– Ага. Мне следовало к тебе прислушаться, – признается она со вздохом. Ее задумчивый взгляд снова возвращается ко мне. – Прости, Сиенна. За все прости. Я была глупой, ревнивой младшей сестрой. – Она прижимает пальцы к вискам, будто хочет ослабить напряжение, звенящее под кожей. – Ты идеальная, понимаешь? Ты сильная, крутая и веселая. Когда ты открываешь рот, все парни разом влюбляются в тебя. Хотела бы я обладать твоей уверенностью.

Бет не понимает, что это неправда. У меня тоже были проблемы с парнями, и я такая же неуверенная, как и любая другая женщина. Если я расскажу это Бет, она мне не поверит. Я приучила себя строить храбрую и жесткую мину: если не показываешь свою уязвимость – то ее действительно нет. Кажется, в это поверила не только я, но и все мои близкие.

Бет медленно выдыхает.

– До Джакса в мою сторону не смотрел ни один парень. Я почувствовала себя особенной, когда он начал уделять мне внимание. Была так рада, хоть и знала, что это неправильно. А потом я стала одержима этим чувством и не хотела ничего останавливать. – Сестра снова смотрит на меня с грустью. – Даже если это причинило бы боль тебе.

Мое тело наполняется нежностью. Тяжесть, сковывавшая меня ранее, спа́ла. Воцарилось новое ощущение – покоя и легкости, которых мне не хватало все прошлые месяцы.

– Спасибо, Бет. Мне нужно было это услышать. Ты тоже меня прости. Я не должна была разрывать с тобой связь. Знаю, я вела себя, как стерва, и буду работать над собой. Даю слово, – говорю я, обхватывая ее ладони и сжимая их. Мои губы изгибаются в ласковой улыбке. – Ты потрясающая девушка, Бет. Любому парню повезет, если ты просто посмотришь на него. Я рада, что ты бросила Джакса. Он тебя не заслуживает.

Она наклоняет голову.

– Ты серьезно?

– Ага, – говорю я и удивленно ухмыляюсь. – Не могу поверить, что ты завидовала мне. Это я всегда завидовала.

Она смотрит на меня так, будто я неудачно пошутила.

– Что? Ерунда какая.

– Ага. Я паршивая овца в семье. Папа явно любит тебя больше. Ты его образцовый ребенок.

– Я играла эту роль, потому что не знала, кто я на самом деле, – говорит Бет с такой откровенностью, которую я никогда от нее не слышала. – Всегда старалась быть идеальной. Оправдывать ожидания. Но это было так утомительно. Мне казалось, Джакс снял с меня это бремя. В какой-то момент я так устала плясать под чужую дудку и быть для всех невидимой. Джакс реально внушил мне, что я особенная и принял меня такой, какая я есть.

Я понимаю, что она имеет в виду, поскольку чувствовала то же самое до встречи с Джаксом. И решила, будто его принятие равносильно настоящей любви.

– Он так манипулирует девушками, – сухо говорю я. – Очень раздражает.

– Мне кажется, он действительно любил тебя в своей извращенной манере, – говорит сестра, сжимая мои плечи. – Когда ты попала в больницу, он возненавидел себя. Джакс действительно не хотел сделать тебе больно. – Она делает паузу, сдерживая слезы. Ее грудная клетка вздымается, когда сестра хочет выдавить из себя следующие слова. – Когда ты узнала про измену, то подумала, что именно ты была его ошибкой, верно? Это не так. Я – его ошибка.

– Ох, Бет.

Остатки моей сдержанности исчезают, и я крепко обнимаю сестру. Она прижимается щекой к моему плечу, будто давно жаждала этих объятий.

– Мне очень жаль, что я позволила Джаксу встать между нами. – Бет всхлипывает. – Но с ним покончено. Обещаю. Мне нужно разобраться в себе, но я больше никогда не буду встречаться с такими мужчинами, как он. А самое главное – я так сильно по тебе скучала. Ненавижу, что позволила нам отдалиться друг от друга.

– Я тоже очень скучала. – Мой голос становится шепотом.

И это правда, даже если ее трудно признать. Дистанция пошла нам с Бет на пользу. Если бы она не начала встречаться с Джаксом, я бы никогда не поняла, какой он кусок дерьма и никогда бы не нашла Кайдена.

Разве я могу обижаться на сестру после этого?

– И, – добавляю я, – пришло время простить измену и обман.

Она смотрит на меня и шмыгает носом.

– Правда?

– Да, – говорю я, вздыхая. – Для этого и существуют старшие сестры, верно? Было жутко утомительно так долго обижаться на тебя. Неприятно признавать, но я понимаю, почему ты поступала подобным образом. И я рада, что ты, наконец, все поняла и одумалась.

Бет слегка отстраняется от меня, улыбаясь:

– Можешь сказать: «я же тебя предупреждала». Отнекиваться не стану.

– Я же тебя предупреждала. – Я игриво пихаю ее локтем и ухмыляюсь. – Да, черт возьми, предупреждала миллион раз.

Смех Бет взлетает вверх и растворяется в воздухе, даря этому моменту столь необходимый заряд радости.

– Спасибо. – Сестра опять шмыгает носом. Она колеблется, теребя кофту руками, прежде чем спросить: – Ты бы хотела… обратно переехать ко мне?

Ее предложение застает меня врасплох. С тех пор, как я поселилась в квартире Кайдена, мне никогда не приходили в голову мысли о переезде. Я привязалась к этому месту. Даже готова защищать его, если понадобится. Квартира стала моим домом несколько месяцев назад, но я никогда не чувствовала себя так хорошо, как здесь.

– Не знаю, – говорю я, опуская руки по бокам и оглядываясь по сторонам. – У меня есть незаконченные дела, поэтому я останусь тут. По крайней мере, пока не почувствую, что готова съезжать.

Бет понимающе кивает.

– Но ты будешь навещать меня? – говорит сестра, и ее глаза наполняются надеждой.

– Конечно.

И на этот раз, когда я смотрю на младшую сестру, мое сердце становится легким, как перышко, а гнев, который сковывал меня раньше, уходит, оставляя после себя только веру в лучшее.

Шаг вперед, ни шагу назад.

* * *

Через три дня я посещаю клуб, с удивлением обнаруживая, что он кишит людьми. Судя по всему, после трагедии во время финала у общества испортилось мнение о «Переломной точке». Менеджменту пришлось на некоторое время залечь на дно. Никто не знает, когда они снова откроют клуб. Возможно, чтобы похоронить скандал, они закроются навсегда, именно поэтому бывшие бойцы «Точки» сейчас оказались здесь.

Сомневаюсь, что Джулиан в восторге от нового контингента. Он вынудил их поклясться, что с подпольем покончено, если они хотят тренироваться в его клубе. Некоторые из них согласились, в конечном итоге решив, что тренировки с легендой ММА будут гораздо более ценными. Это увеличит их шансы стать профессионалами и не попасть за решетку из-за нелегальной деятельности.

Когда у нас с Джулианом появляется время поговорить по душам, я рассказываю ему все в подробностях. Он рад слышать, что я пытаюсь наладить отношения с семьей. Джулиан устал быть заменой моего отца, что совершенно справедливо. Для него это было непросто, и я охотно освободила Джулиана от «родительских» обязанностей.

– Кстати, об обязанностях… – начинает босс, вставая со стула, чтобы снять связку ключей с крючка на двери.

Он недолго смотрит на них, вздыхает и бросает мне. Я ловлю ключи в воздухе и потрясенно открываю рот, когда понимаю, что это значит.

– Ущипните меня, – опасливо говорю я, глядя на связку.

Я чувствую себя Индианой Джонсом [37]37
  До́ктор Ге́нри Уо́лтон «Индиа́на» Джонс-мла́дший – вымышленный персонаж, герой серии приключенческих фильмов.


[Закрыть], который нашел Святой Грааль. В воздухе должна играть эпическая музыка, а мое лицо – сиять в желтом свете.

– Это не значит, что я позволяю тебе руководить всем клубом, поняла? – резко говорит Джулиан. – Я просто уезжаю в отпуск на Западное побережье на пару недель. Хочу навестить друзей и семью, а ты могла бы присмотреть за спортзалом и тренироваться здесь, когда приспичит. Справишься?

– Ты еще спрашиваешь, – усмехаюсь я, сжимая ключи. – Да, черт подери.

– Не заставляй меня сожалеть об этом решении. – Он смотрит на меня со всей серьезностью. – Предупреждаю, если ты что-нибудь тут попортишь…

– Ты выследишь меня с мачете? Договорились.

Хочу обнять Джулиана, поблагодарить за доверие, убедить его, что я не подведу. Но босс не любит объятий и прикосновений, поэтому я просто посылаю ему воздушный поцелуй.

– И еще. Пока ты не ушла, – нерешительно добавляет он. – Ты сказала, что никогда не поедешь на официальные соревнования, но, если вдруг передумаешь… – Босс хватает со стола листовку и протягивает мне. – Пробы на следующий сезон состоятся через пять месяцев. У тебя есть все шансы проявить себя, Сиенна.

Мои глаза пробегают по тексту. В нем описаны все подробности женского соревнования, и я задумчиво кусаю губу. Несколько месяцев назад, если бы Джулиан предложил мне в этом участвовать, я бы отказалась. Мне нравилось тренировать других людей, но, кажется, со временем я забыла про свои собственные способности.

Теперь мне впервые захотелось сосредоточиться на себе.

Я поднимаю взгляд и смотрю на Джулиана.

– Хорошо. Я подумаю.

По его лицу расплывается ухмылка.

– Ладно, мне хотелось еще потренироваться перед закрытием, – говорю я, хватая ключи и флаер, и толкаю дверь, ведущую в зал.

– Окей. Сиенна?

– Да?

– Я горжусь тобой. Ты прошла долгий путь.

Что ж, когда босс дал мне ключи, я не плакала, но сейчас слезы подступают к глазам. Я сдерживаю их, поскольку не хочу, чтобы Джулиан видел, как много эмоций одолевают мой разум.

– Спасибо, – выпаливаю я, выбегая из кабинета.

Обычно из меня сложно выбить слезу, но терапия многое поменяла.

Плач – это естественная отдушина. А естественная отдушина ведет к здоровой психике.

Черт бы вас побрал, доктор Розенталь.

Я делаю свою обычную разминку, начиная с легкой пробежки и заканчивая выпадами. Обматывая руки бинтами, я забираюсь в октагон и боксирую в воздухе, сохраняя легкость в ногах и постоянно перемещаясь по всему периметру клетки. Это серьезная кардиотренировка, которая поможет избавиться от лишних калорий из-за нарушенной диеты. По прошествии десяти минут мое сердце безумно колотится, а пульс грохочет в ушах.

Мне нравится изучать физические лимиты своего тела, наслаждаться адреналином. Раньше я думала, что это единственный способ справиться с происходящим вокруг. Я охотилась за адреналином, погружалась в него, пока не начинала падать с ног.

Я родилась настоящим бойцом, а когда сражаюсь – эмоции руководят мной.

Но я больше не позволю им заманить меня в ловушку.

– Меньше моргай, и тогда увидишь, куда целится противник. Иначе он застанет тебя врасплох, – слышу я низкий голос, который моментально начинает меня злить.

Я удивлена, что этот человек пришел сюда. Он ищет меня только в тех случаях, когда его эго находится под угрозой. Сейчас я не могу придумать ни одной причины, по которой он мог бы прийти в клуб. Насколько я помню – между нами все кончено навсегда.

– Чего ты тут забыл? – Я с раздражением оборачиваюсь и упираюсь кулаком в бедро.

Джакс стоит у подножия клетки и смотрит на меня, как напуганная маленькая собачка. Он выглядит так, будто прошел через ад и вернулся обратно. В глазах сквозит усталость, а на лице темнеет щетина, что поистине редкое зрелище. Джакс никогда не позволял себе выглядеть неопрятно.

– Я пришел, чтобы извиниться, – говорит он.

– За что именно? – Я опускаю руки на трос, наблюдая за Джаксом с возвышения. – Ты сделал так много дерьма, что я сбилась со счета.

Он вздергивает подбородок и поджимает губы, пытаясь собраться с духом, чтобы заговорить.

– Той ночью, во время финала… когда я тебя ударил… – При воспоминании Джакс вздрагивает всем телом, глаза наполняются ужасом. – Клянусь, я не хотел, чтобы ты пострадала, Сиенна. Даже не заметил, как ты забралась в октагон. А когда ты потеряла сознание, лежа на бетонном полу… Это был худший момент в моей жизни. Прости, что все так получилось. Тебя быстро выписали из больницы, и я неимоверно этому рад.

Трудно сказать, лжет Джакс или нет. Все три непростых года, пока мы были в отношениях, я постоянно пребывала в неопределенности.

Но, кажется, сейчас я слышу правду – он искренен.

– Понимаю, ты не хотел причинять мне вред, – говорю я. – Спасибо, что извинился.

– Хочу, чтобы ты знала – я бы никогда не сделал тебе больно по собственной воле. В прошлом месяце до меня дошло, как сильно я облажался, пока мы были вместе, – говорит он напряженным голосом. От вида его измученного лица, в моем горле застревает комок. – То, что я сделал с Бет – ужасно. Мы с тобой так хорошо ладили, пока я все не испортил. Но я никогда не переставал думать о тебе. Никогда не переставал любить.

Боже, вот заладил.

– Джакс, – начинаю я, перепрыгивая через канаты. – Скажу это в последний раз, поэтому, пожалуйста, внимательно меня выслушай. Ты меня не любишь. По крайней мере, не так, как я этого заслуживаю. Я достойна бескорыстной любви. И никакой другой.

Мои недолгие отношения с Кайденом превзошли отношения с Джаксом. Быть любимой Кайденом было так просто, но в то же время приносило удовольствие: то, как открыто он говорил о своих чувствах, как прикасался ко мне, как защищал и поддерживал. Я не знала, каково это – быть поглощенной настоящей любовью, пока не встретила его.

– В жизни не всегда получается иметь все, что захочешь, – говорю я, хмурясь. – Ты делал больно многим людям, и в этом нет ничего хорошего. Возможно, тебе нужно начать все сначала. Подальше отсюда, подальше от меня и Бет. Внутри тебя что-то сломалось. Почини это, и жизнь изменится в лучшую сторону.

– Как я смогу починить, если не знаю, какая часть меня сломана? – хрипло говорит Джакс.

– Без понятия. И я не буду помогать, потому что не обязана тебя исправлять. Я три года пыталась это сделать, но у меня ничего не вышло. – Я указываю на него пальцем. – У тебя проблемы, Костолом. И я не буду тем человеком, к которому ты бежишь, когда боишься с ними столкнуться.

Он кивает и отводит взгляд. Его загорелый лоб пересекают тонкие морщинки, пока он размышляет над моими словами. Джакс делал со мной ужасные вещи, и сейчас я жду, когда во мне поднимется гнев…