Текст книги "Прелесть"

4
Козлы отпущения

Сидя в углу единственной камеры, Стив кисло смотрел на два зарешеченных окошка, за которыми светила луна.

Из другого угла доносился глубокий размеренный храп. Похоже, храпел не один человек, а несколько. Прислушавшись к монотонному звуку, Барнс сделал вывод, что заключенные мирно спят.

Удивительно, что у них такой спокойный сон. Как можно спать, когда знаешь, что тебя скоро вздернут?

У Барнса болел локоть – там, где оцарапала пуля, – и все еще подташнивало, однако он сделал то, ради чего остался в ущелье. Прикрыл девушку по имени Энн.

И еще удивительно, что его спас газетчик. Если бы не этот парень, Карсон бы хладнокровно спустил курок.

Барнс покачал головой. Он ничего не понимал. По крайней мере, теперь ясно, что Карсон в сговоре с шерифом. Но как они сумели одурачить весь город? Похоже, жители действительно верят, что эти двое защищают закон и порядок.

В углу камеры сопят скотокрады. Весьма неглупый ход. Шериф трудится не покладая рук, и его точно переизберут. Еще и виселицу поставили, а это куда культурнее, чем развешивать преступников на деревьях. Пусть люди думают, что дела в городе пошли на лад.

В углу кто-то заворочался, и Барнс вдруг понял, что больше не слышит размеренного храпа.

– Эй, амиго, – прошептал человек, – а тебя за что?

– Застрелил кое-кого, – объяснил Барнс.

– Плохо дело, – сказал незнакомец. – Вот нас, к примеру, повесят за пару коров.

Он вышел в пятно лунного света и остановился перед Барнсом. Другие последовали за ним и присели на корточки. Всего их было четверо.

– Кого ты застрелил? – спросил человек.

Барнс помотал головой:

– Сам не знаю. Я тут мало с кем знаком.

– Надеюсь, что шерифа.

– Не шерифа, – ответил Барнс. – Его я только стукнул. Револьвером по лицу.

– Слышали? – обратился человек к остальным троим. – Он врезал шерифу. Прямо в свиное рыло.

– Расскажи-ка ему, Рамон, – сказал кто-то.

– Молчи! – шикнул Рамон.

Он присел на корточки, и Барнс наконец-то увидел его немытую хищную физиономию. Стоит отвернуться, и такой человек запросто перережет тебе горло.

– Нравится здесь сидеть? – спросил Рамон.

– Не особенно, – осторожно ответил Барнс.

Рамон поводил грязным пальцем по пыльному полу и задал следующий вопрос:

– Знаешь, как отсюда выйти?

– Пока нет, – ответил Барнс, – но узнаю.

– Сколько дашь, чтобы сбежать?

– Нисколько. – Стив насупился. – У меня нет денег.

Рамон старательно водил пальцем по полу. Похоже, рисовал какой-то узор.

– Видел здешних жителей? – спросил он.

Барнс кивнул.

– А человека со шрамом на лице? Его видел? Может, он называет себя Гандерсон. А может, и не Гандерсон.

– Что с ним не так? – спросил Барнс.

– Это он нас надоумил, – сердито прошипел Рамон. – Пришел и говорит: тут, мол, угнать коров – раз плюнуть. Ну мы и угнали. Потом этот Гандерсон ушел, а вместо него явился шериф. – Рамон провел указательным пальцем по кадыку и сымитировал звук, какой бывает, если распороть человеку горло. – Мы считаем, это он нас сдал, – заключил он. – Как думаешь, он все еще в городе? – Рамон наморщил лицо и стал похож на бладхаунда. – Что-то здесь нечисто. Судья запретил нам рассказывать про этого Гандерсона. Ни слова не дал промолвить. Может, судья знает этого Гандерсона и не хочет, чтобы у него были проблемы?

– Он рыжий? – спросил Барнс. – На лице шрам, а на левой руке не хватает пальца?

– Да, это он. Ты его видел.

– Вчера он хотел меня убить, – сказал Барнс.

– А вместо этого ты сам его убил, правда?

– Ну конечно, – кивнул Барнс.

Рамон с облегчением выдохнул и повернулся к остальным:

– Слышали? – Он снова взглянул на Барнса. – Его звали Гандерсон, да? Точно?

– Нет, его звали Кагель, – ответил Барнс. – Но какая разница? Раньше я был с ним знаком. Тогда его звали Тейлор.

– Многовато имен для одного человека, – заметил Рамон.

– Ясное дело, он вас подставил, – сказал Барнс. – Помог Карсону. Лысому нужны были козлы отпущения: свалить на них все, что он вытворял на равнине, чтобы выгнать фермеров. Поэтому Кагель, или Гандерсон, или как его там, подговорил вас украсть коров, и вы оказались крайние. Сделал это по указке Карсона.

– Обманул? – Рамон прищурился.

– Вот именно, – подтвердил Барнс. – Карсон воровал скотину, жег дома и убивал людей. А вас повесят за его грехи.

Рамон покачался на носках и усмехнулся.

– Нет, не повесят. У нас все схвачено. – Он выпрямился. – Иди сюда.

Он переместился к стене напротив. Барнс последовал за ним. Остальные трое наступали ему на пятки. В углу стоял упаковочный ящик. Рамон ткнул в него пальцем:

– Это стол. Чтобы играть в испанское монте. – Он схватил ящик, поднатужился и сдвинул в сторону. – Смотри.

Барнс опустился на земляной пол. На него глазела черная дыра. За спиной у него усмехнулся Рамон.

– Мы копали. Копали как проклятые. Старой миской. Прятали землю под одеялами. Сегодня уйдем, и поминай как звали. – Он дружески хлопнул Барнса по плечу. – Ты убил этого гринго. Пристрелил как собаку. Так что мы возьмем тебя с собой.

– Недавно ты говорил про деньги, – напомнил Барнс.

– Но тогда мы не знали про гринго. – Рамон смущенно развел руками. – Теперь нам не придется его искать и делать то, что нужно было сделать. Ты пойдешь с нами. Вместе сбежим из города.

– Я пойду с вами, – согласился Барнс, – но в городе пока задержусь. Нужно утрясти кое-какие дела.

– Как пожелаешь, – сказал Рамон. – Я полезу первым. А ты вторым.

Лаз был узкий, на одного человека. Здесь было темно и сыро. Барнс протискивался вперед, помогая себе руками и ногами. Наконец тоннель пошел вниз, под тюремную стену, а потом круто вверх. Задрав голову, Барнс увидел звезды.

Рамон протянул ему руку и помог выбраться. Выход из норы был в шести футах от здания. В свете луны – та висела на западе – стена отбрасывала на него черную тень.

Барнс присел на корточки, зыркая по сторонам, а Рамон тем временем вытаскивал остальных.

Через какое-то время все пятеро собрались у стены.

– Теперь мы уходим, – тихо сказал Рамон. – Сперва за лошадьми. Уверен, что хочешь остаться?

– У меня нет выбора, – объяснил Барнс. – Я должен кое-кого увидеть.

– Адьос, амиго. – Рамон протянул ему руку.

– Адьос, – сказал Барнс. – Кстати, не берите мышастого. Он мой.

– Договорились, – кивнул Рамон. – Мышастого не возьмем.

– И потише, – предупредил Барнс. – Не нужно ставить на уши весь город. Лучше поезжайте на восток. Думаю, в холмах на западе полно головорезов Карсона.

– Решено, – сказал Рамон.

Три товарища последовали за ним. Барнс смотрел им вслед. Рамон прошагал несколько ярдов, обернулся и торжественно помахал Барнсу. Барнс помахал в ответ и скрылся в тени домов.

В задней комнате редакции «Трибьюн» коптил фонарь. Хамфри с «бульдогом» в зубах, устроившись на высоком табурете, сосредоточенно набирал шрифт.

Барнс постоял у окна и направился к черному ходу.

С улицы донесся удивленный крик, выстрел, а затем гулкий топот лошадиных копыт. Прогремел еще один выстрел, и над городом повисла мертвая тишина.

Скрипнули петли. Дверь распахнулась. Стоя на пороге, Хамфри всматривался во тьму.

– Сейчас я войду, – тихо сообщил Барнс, – а вы не шумите.

Хамфри вздрогнул, увидел Барнса и сказал:

– А, это снова вы.

Барнс вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Вроде стреляли на западе, – продолжил Хамфри.

– На востоке, – поправил его Барнс. – Только что сбежали мексиканцы. – Он поцокал языком. – Так что ваша красивая виселица пока постоит без дела.

Не сводя глаз с Барнса, Хамфри снова раскурил трубку. Спичка осветила его лицо.

– У вас тут есть револьвер? – спросил Барнс.

– Не-а, – ответил Хамфри. – Но в другой комнате имеется.

– Прошу им пока не пользоваться, – сказал Барнс. – Я пришел поговорить.

Хамфри сделал шаг к пузатой печке в центре комнаты. На ней стоял помятый кофейник.

– Хотите? – спросил Хамфри.

Барнс кивнул.

– Если решили устроиться в газету, – Хамфри снял кофейник с печки, – подумайте еще раз. Работа не сахар. Пашем днями и ночами.

– Я хотел узнать, почему вы спасли мою шкуру, – объяснил Барнс.

Хамфри наморщил лоб.

– Наверное, из чувства антипатии. Надоело смотреть, как Карсон тут своевольничает. Как наводит в городе свои порядки. Я вынужден с ним уживаться, но хладнокровно застрелить человека… Это уж слишком.

– Вы не боитесь, что он запомнил, как вы наставили на него револьвер? И пришел к выводу, что это уж слишком?

– Боюсь, – признал Хамфри. – Но какого черта? Типы вроде Карсона не понимают другого языка. Если ему захочется что-то мне сказать, он знает, где меня найти. – Юноша попыхтел трубкой и с недоумением покосился на Барнса. – А вы не слишком рискуете, друг мой? Стоит ли вам тут рассиживаться?

– Думаете, вместо этого мне нужно уматывать, куда глаза глядят?

Хамфри кивнул:

– Именно эта мысль и пришла мне в голову.

– Не могу, – сказал Барнс. – У меня свидание с Карсоном.

– Почему вы так раскипятились? – осведомился Хамфри. – Не успели приехать в город, как затеяли междоусобицу с местным столпом общества.

– Мне не нравится, когда люди выгоняют соседей с земли, – сказал Барнс. – Устраивают стрельбу в мирной долине, угоняют скот и жгут дома. По-моему, это некрасиво.

– Черт побери, как же я раньше не сообразил! – воскликнул Хамфри. – Теперь все ясно. Я, конечно, понимал, что дело нечисто. Но и подумать не мог, что у Карсона хватит наглости провернуть такую махинацию.

– Он неплохо умеет заметать следы, – заметил Барнс. – Одурачил почти всех местных. Насколько я понял, люди решили, что здесь орудовала банда налетчиков.

– Пожалуй, да. – Хамфри помолчал. – Хотя мне никогда не верилось, что какие-то четверо мексиканцев устроили на равнине сущий ад.

– Они ни при чем, – объяснил Барнс. – Все это сделали наемники Карсона. Ребята с ранчо «Лейзи-кей». А мексиканцев подставили, и на то есть две причины. Во-первых, Карсон замел следы, а во-вторых, его карманный шериф укрепил позиции перед выборами. Ясно, что Карсон нашел бы способ подтасовать результаты, но так проще. Одураченные жители сами проголосуют как надо.

– А как случилось, что вы вошли в эту игру? – Хамфри покосился на Барнса в тусклом свете фонаря. – Вас вызвал Кастер? Или кто-то из его людей?

– Нет, – ответил Барнс. – Я подыскиваю место, где можно повесить револьверы на гвоздь.

– Но, насколько я понимаю, не прямо сейчас. Через некоторое время, да?

В дверь застучали кулаки. Хамфри шикнул:

– Уходите, быстро!

Он отправился открывать, но Барнс не двинулся с места. Проводил Хамфри взглядом и перешел в тень – так, чтобы его не было видно из соседней комнаты.

Скрипнула входная дверь. Чей-то голос прогремел:

– Так и знал, что ты на работе.

– Входите, Осборн, – пригласил Хамфри.

Барнс вспомнил, что Осборн – местный банкир. Обогнув печатный станок, он встал поближе к двери, ведущей в соседнюю комнату.

Под весом Осборна скрипнуло кресло, и банкир продолжил:

– Ты, должно быть, уже знаешь, что Барнс сбежал?

– Впервые слышу, – ответил Хамфри. – Я сидел в мастерской. Накопилась работа.

– Что ж, теперь знаешь, – проворчал Осборн. – Сбежал. И забрал с собой мексиканцев.

– Наверное, Иган рвет и мечет, – предположил Хамфри.

– Карсон разозлился посильнее шерифа, – сказал Осборн. – Он уже избавился бы от Барнса, если бы не ты. – Банкир откашлялся и продолжил: – Я просматривал бухгалтерию. Оказалось, ты должен нам приличную сумму.

– Тысячу долларов, – кивнул Хамфри.

– Плюс процент, – заметил Осборн.

– Вы говорили, что можно забыть про долг, пока я не встану на ноги.

– Верно, – согласился Осборн. – Раньше ты нам нравился. Но обстоятельства изменились, и с долгом нужно что-то делать. Ты просрочил выплату на три месяца.

– Ничем не могу помочь, – сказал Хамфри.

– В таком случае я вынужден буду принять меры, – заявил банкир. – Я смотрел на все сквозь пальцы, потому что считал тебя неглупым юношей…

– Умеющим держать язык за зубами, – подхватил Хамфри.

В комнате повисла напряженная тишина.

– Помалкивать, – наконец продолжил Хамфри, – насчет того, как вы, Иган и Карсон прибираете к рукам всю долину.

– Мне очень жаль. – Осборн вздохнул так глубоко, что скрипнуло кресло. – Я бы с радостью оставил тебя в живых. Просто выгнал бы из города. Но после такого…

Недолго думая, Барнс схватил с печатного станка короткий металлический брусок и в два шага оказался у двери.

Осборн сидел напротив редактора с кольтом в руке. Побледневший Хамфри привстал и замер, вцепившись в крышку стола. Он не отрываясь смотрел на дуло револьвера.

Барнс изо всех сил швырнул брусок, тот со свистом рассек воздух и угодил банкиру в правую руку. Хрустнула кость, рука обвисла, кольт вывалился из пальцев и упал на пол рядом с бруском. Осборн сидел, словно оцепенев, и смотрел прямо перед собой.

Хамфри медленно распрямился и выдвинул ящик стола. Когда его рука снова появилась в поле зрения, в ней был пистолет.

– Только попробуйте открыть рот, – предупредил Хамфри, глядя на банкира, – и я накормлю вас свинцом.

– Теперь это мерзкое существо в нашем распоряжении. – Барнс не спеша вошел в комнату. – И что мы будем с ним делать?

– Лично мне, – сказал Хамфри, – нравится виселица. Но мы не можем повесить его без надлежащих юридических процедур. А карманный судья Карсона отпустит его на волю.

Перепуганный Осборн зашлепал было губами, но Хамфри повел пистолетом, и банкир не издал ни звука.

– Лучше свяжем его, – посоветовал Барнс, – и где-нибудь спрячем. Из него выйдет неплохой свидетель против Карсона и его шайки. Такие, как он, охотно дают показания.

– Во дворе есть старый сарай, – предложил Хамфри. – Там я держу запас бумаги.

– Хороший вариант, – согласился Барнс. – Только вяжите аккуратнее, у него рука сломана.

5
Револьверы на гвоздь

В конторе шерифа было темно. Барнс скользнул внутрь и прижался к стене у двери. Прислушался, не услышал чужого дыхания и пришел к выводу, что в комнате никого нет.

Наверное, все отправились в погоню за мексиканцами, подумал Барнс. Решили, что я сбежал вместе с ними.

Он замер у стены. Наконец глаза привыкли к темноте, и Барнс различил очертания обшарпанного стола, а за ним – вращающегося стула. На столе тускло блестела плевательница, а рядом с ней что-то еще. Барнс едва сдержал победный возглас.

Вот они! Там же, куда их бросил Иган!

Барнс шагнул к столу, схватил свой оружейный ремень, нацепил его и проверил оба револьвера. Заряжены, если не считать двух пустых гильз – прежде чем метнуться к пересохшему ручью, он сделал два выстрела. Заменив гильзы патронами, Барнс вернул револьверы в кобуры.

Послышался стук копыт. Барнс напрягся, инстинктивно шагнул к двери, но тут же вернулся на прежнее место. Бежать было поздно.

Он стоял посреди комнаты, словно загнанный зверь, и озирался в поисках пути к спасению. Внимание привлекла шаткая лесенка в коридоре между кабинетом шерифа и тюремной камерой. Лестница! Наверное, ведет на чердак или в каморку тюремщика, где он спит и готовит себе еду.

Топот приближался. Коней было несколько.

Барнс бросился в коридор и взлетел по лестнице, словно птица. Наверху было черное отверстие, достаточно широкое, чтобы протиснуть плечи. Ухватившись за строганые доски, Барнс подтянулся и забрался на чердак в тот самый момент, когда копыта стукнули в последний раз.

Распластавшись на полу, он прислушивался к тяжелой поступи и неразборчивым людским голосам. К этим звукам добавился шорох на чердаке. Барнс встревоженно обернулся, и на горле у него сомкнулись чьи-то руки.

Обезумев от страха перед неизвестностью, Барнс пробовал вырваться, выгибал спину, изворачивался, взбрыкивал, словно конь, пытался сбросить руки с горла, но душившие его пальцы смыкались все крепче. Дыхание сделалось сиплым, мысли спутались, в глазах начало темнеть.

Сквозь гул в голове он услышал, как где-то внизу чиркнула спичка – ужасно неприятный звук – и скрипнула заслонка лампы. Глаза резануло светом, проникшим на чердак из отверстия в полу. Он не переставал сопротивляться, но пальцы на горле превратились в стальные клещи. Барнс уже не мог дышать, черный шар в голове становился все больше и, наконец, оглушительно взорвался ярким фейерверком.

Барнс обмяк, стукнулся головой об пол и вдруг почувствовал, что его перестали душить, приобняли за плечи и перевели в сидячее положение. Он дышал и не мог надышаться. Фейерверк в голове потускнел, а в темноте раздался испуганный шепот:

– Тихо, старина, спокойно, договорились? Вот и славно. Я не знал, что это ты, ей-богу, не знал.

Язык не слушался, и вместо ответа Барнс лишь продолжил жадно глотать воздух.

Боб Кастер! Он не понял, с кем имеет дело, и чуть не задушил лучшего друга. Барнс выпрямил спину и уставился на человека, присевшего перед ним на корточки.

Внизу заскрипели сапоги. Раздался резкий голос:

– Ну-ка цыц! Вроде я слышал возню на чердаке.

– Проклятье, Карсон, не было там никакой возни, – пробурчал шериф. – Ты просто дерганый из-за этого Барнса. Он теперь повсюду тебе мерещится.

– Ага, дерганый, – злобно сказал Карсон. – Скажи-ка, где его револьверы?

– На столе, – ответил шериф. – Там же, где и были… – Осекшись, он помолчал и неохотно согласился: – Ну ладно. Может, там и правда кто-то есть.

Присев у лаза, Барнс и Кастер слышали, как шериф вышел в коридор и остановился у лестницы. Барнс подумал, что сейчас он, наверное, глазеет на отверстие в потолке.

– Лучше спускайся, Барнс, – прогремел голос шерифа, – а не то мы поднимемся, и тогда тебе несдобровать.

– Тебе придется выкуривать не одного, а двоих, шериф, – звонко отозвался Кастер. – Так что тащи сюда побольше людей. И не забудь предупредить, что они идут на смерть.

По коридору прошаркали сапоги, и Карсон сердито крикнул:

– Ну же, полезай за ними! Чего встал?

– Первый, кого я увижу, получит пулю в живот, – предупредил Кастер.

Он говорил, не повышая голоса, но внизу его определенно услышали. Рядом с лестницей кашлянул револьвер. Пуля прошила доски в добрых десяти футах от лаза и гулко ударила в крышу.

Барнс потер саднящую шею.

– С какой стати ты сюда явился?

– Решил, что найду тебя в тюрьме, – ответил Кастер. – Энн сказала, что ты остался задержать погоню, но в ущелье было тихо-мирно. Вот я и подумал, что тебя не стали убивать на месте.

– Почему не привел своих людей?

– Возможности не было. Заволновался, выехал вам навстречу. По пути встретил Энн.

Внизу бахнул еще один револьвер.

– Похоже, мы с тобой крепко влипли, – посетовал Барнс. – Отсюда никуда не деться. Рано или поздно нас выкурят.

Загремели кольты, и в полу появились новые отверстия. Теперь стреляли чаще.

– Хватит! – крикнул шериф. – Никакого толку. Ты в них вовек не попадешь.

– И как же ты до них доберешься, шериф? – едко осведомился Карсон.

– Голодом заморю, – ответил шериф. – Сверху только один путь, по лестнице. Нам нужно просто сидеть и ждать.

– Я знаю способ получше, – сухо сказал Карсон.

По полу застучали сапоги.

– Эй! – одернул его шериф. – Поставь! Всю тюрьму мне спалишь.

– Это я и собираюсь сделать.

Свет замигал. Должно быть, Карсон поднял лампу и приготовился бросить ее в стену.

– Нет! – завопил шериф.

У лестницы разбилось стекло, и тут же полыхнул огонь, стал лизать сухие стены.

Барнс вскочил на ноги. У него на глазах отверстие в полу превратилось в огненную пасть, изрыгающую дым и пламя. На чердаке стало светло.

– Давай, живо, – Кастер схватил его за руку, – уходим через крышу.

Барнс вырвался:

– Нас там перестреляют, как котят.

Обвел глазами чердак и заметил шаткий стол, а на нем топорик. Подбежал к нему, схватил и крикнул:

– Пол!

На чердаке становилось дымно. Языки пламени, вырываясь из отверстия в полу, доходили до самой крыши.

Барнс упал на колени, вонзил топорик в щель между досками и дернул изо всех сил. Протестующе скрипнули гвозди.

– Хватайся! – крикнул Барнс, взглянув на Кастера. – Тяни! – И закашлялся, набрав полную грудь дыма. На шею ему упал уголек. Было чертовски больно.

Вдвоем они оторвали доску над тюремной камерой, и Кастер отшвырнул ее в сторону. Снизу пошел прохладный воздух. Дышать стало чуть легче. Снова заскрипели гвозди: Барнс принялся воевать со второй доской. Тоненько пискнув, она капитулировала.

– Вниз, – велел Барнс.

– Но…

– Прыгай! – завопил Барнс. – Другого выхода нет!

Он толкнул Кастера, и тот свалился на земляной пол.

Бросив топорик, Барнс последовал за ним. С глухим шлепком приземлился на ноги, пошатнулся, поймал равновесие и секунду постоял, чтобы очухаться. Из-за пожара в камере было светло как днем.

У стены стоял ящик, служивший столом для игры в монте. Рядом с ним зиял вход в тоннель.

– За мной!

Барнс встал на четвереньки, пополз вперед и через какое-то время увидел круг света над головой. Осторожно высунулся и посмотрел, что творится снаружи.

Огонь уже перекинулся на дранку. Из-за пожара на улице стало светло. Барнс заметил двоих, они стояли с револьверами в руках и не отрываясь смотрели на крышу.

Нас поджидают, подумал Барнс. Рванули бы поверху, и все, пиши пропало.

Собравшись с силами, он подтянулся, выскочил из норы, едва устоял на ногах, выхватил оружие и развернулся.

Двое на улице заметили его и что-то крикнули. Барнс вскинул револьверы.

Один успел выстрелить. Барнс почувствовал, как мимо виска просвистела пуля, и тут его пушки – левая, правая, левая, правая – принялись выстукивать морзянку верной смерти.

В свете пожара видно было, как двое стрелков зашатались. Один мешком упал на землю. Другой пробовал поднять револьвер. Постояв так пару секунд, он подался вперед и рухнул лицом вниз.

В плечо Барнсу что-то ударило с такой силой, что его швырнуло вбок. За спиной сердито рявкнул кольт. Пуля взбила фонтанчик пыли и камушков ног.

Рядом отрывисто залаял еще один револьвер. Барнс выпрямился, повернул голову и поднял револьверы. Вернее, попытался – послушалась только одна рука, правая. Левая безвольно повисла, оружие выпало из пальцев. По предплечью, пачкая рубашку, щекотно струилась кровь.

К Барнсу вразвалку приближался шериф Иган с двумя кольтами. Вдруг он запнулся, словно слепой, у которого отобрали трость.

У выхода из тоннеля присел Кастер. В руке у него дергался револьвер. Дуло вспыхивало чуть ли не ярче пожара.

Шериф снова запнулся и сел на землю. Он был похож на уставшего медведя. Выронив револьверы, он бессильно опустил руки и с недоумением уставился на ладони. В свете пламени, пожиравшего тюрьму, Барнс хорошенько рассмотрел Игана и решил, что у шерифа довольно глупый вид.

Кастер вскочил на ноги и помчался во тьму, подальше от огненного столба.

– Стив, давай! – крикнул он на бегу. – Сейчас они слетятся, как мухи на…

Где-то в темноте бахнул револьвер. Кастер споткнулся, тяжело рухнул на землю, дернулся и затих.

Стив бросился к нему.

– Боб! – завопил он. – Боб!

Невидимый револьвер бахнул еще раз. Тяжелая рука сшибла с Барнса шляпу, и та покатилась в сторону пылающего здания.

Стив сделал крутой разворот и отскочил в сторону. В темноте полыхнуло красным. Барнс услышал шепот пули. Поднял руку с револьвером и выстрелил в сторону красной вспышки.

Не успел ударник щелкнуть по пустой гильзе, как Барнс уже несся вперед, втянув голову в плечи. Ноги работали словно поршни, а онемевшая левая рука тянула вбок, затрудняя движение.

Заметив впереди участок, поросший высоким сорняком, Барнс бросился туда, заполз как можно дальше. Вжался в землю и, тяжело дыша, кое-как перезарядил револьвер здоровой рукой.

Бурьян шептал на предрассветном ветру. Пламя над тюрьмой поднялось выше. По убежищу Барнса заплясали причудливые тени.

Он крепко сжал револьвер, чувствуя, как по телу разливается волна ярости.

Боб Кастер погиб. Его застрелил какой-то подлец, вставший так, чтобы видеть человеческие фигуры на фоне горящей тюрьмы, а самому остаться незамеченным. Стоял и дожидался момента, когда будут четко видны их силуэты, а потом спустил курок.

Бурьян шептал на предрассветном ветру. Барнс осторожно привстал и выглянул из своего укрытия. Прямо перед ним – футах в десяти, не больше, – был деревянный столб. До Барнса постепенно дошло, на что он смотрит. Он окинул взглядом мрачное сооружение из свежей древесины.

Это была виселица. Та самая, что привлекла его внимание, когда он приехал в город. Виселица для четверых – в прошлом арестантов, получивших смертный приговор за чужие грехи, а ныне свободных людей.

Очередные кандидаты в жертвы Карсона. Человека, который прошелся по равнине огнем и мечом…

Вдалеке послышался голос:

– Он где-то там, возле виселицы. Начинайте. Сделайте так, чтобы он высунулся…

Слова утонули в грохоте выстрела. Пуля отскочила от виселицы. Загремели другие револьверы. Сорняки прибило к земле свинцовым ураганом.

Стив слился с землей. Он узнал этот голос. Карсон велел своим псам загнать жертву. Теперь они будут простреливать площадь, дюйм за дюймом, чтобы Барнс выскочил на видное место.

Значит, это Карсон прятался в темноте. Это его пуля сразила Боба Кастера. Это он посадил человека с винтовкой напротив гостиницы. Это он собирался хладнокровно пристрелить Стива в ущелье. Короче говоря, за Карсоном накопилось немало долгов.

Пули сбивали верхушки сорняков, шипели в траве, впивались в землю.

Барнс покрепче сжал рукоятку кольта. В горле стоял твердый ком, а на языке вертелось что-то вроде молитвы:

«Просто дай мне сделать выстрел, один меткий выстрел, больше ничего не прошу, один только выстрел…»

Проговаривая эти слова, словно боевой марш, он привстал на четвереньки и двинулся вперед.

Он не убегал от полыхающих револьверов, а полз им навстречу, полный мрачной решимости.

«Кроме меня, никого не осталось, – думал он. – Кроме меня, некому встать за Боба Кастера и его идеалы. За домашний очаг, за тучное стадо, за субботний вечер в городе. За место, где можно повесить револьверы на гвоздь.

Я уже давно ищу такое место, – думал он. – Потому что устал от порохового дыма. Мне надоело драться и проливать кровь. Но такого места мне уже не найти, и мои револьверы будут говорить, пока я способен держать их в руках».

Барнс приготовился к рывку. Сейчас он резко распрямит ноги и встанет в полный рост. Пуля, ударив в землю перед ним, осыпала лицо пылью. Еще одна срезала травинку над головой.

Издали донесся звук, похожий на барабанный бой. Ритмичный, еле слышный за оружейным грохотом и свистом пуль.

Выпрямившись, Стив поднял револьвер.

Перед ним была цепь стрелков. Темные фигуры, а за ними – сияющая куча углей, недавно бывшая городской тюрьмой.

Револьвер дернулся у него в ладони. Один из стрелков вскинул руки, закричал и упал ничком.

Чья-то пуля разорвала Стиву рубашку. Его револьвер дернулся снова. Еще один враг вздрогнул, сложился пополам и рухнул на землю. Как в театре теней, подумал Барнс.

Ногу ему расцарапали огненные когти. Свинец с гулом пронзил воздух рядом с его щекой. Перед Барнсом, словно светлячки, плясали огненные вспышки.

Вперед выскочил человек в белой рубашке. Черный галстук развевался на ветру. Из его руки вылетело пламя, и пуля больно ударила Барнса в бок.

Карсон! На него бежал сам Карсон в своей белой рубашке, нарядном жилете, при черном галстуке. Узел, должно быть, ослаб, и галстук мотался из стороны в сторону.

Стив почувствовал, как в руке подпрыгнул револьвер. Услышал возглас Карсона. Увидел, как враг оступился.

Но были и другие возгласы, крики и дробь копыт за пепелищем. Шум нарастал. Гикающие всадники врезались в цепь стрелков и смяли ее, верша свою месть револьверным огнем и лошадиными копытами. Над тюрьмой повис пороховой дым.

Барнс почувствовал, как револьвер выскальзывает из ослабевших пальцев. Понял, что ноги едва держат его, но приказал себе не падать. Он стоял во весь рост и смотрел, как к нему ковыляет Карсон.

Вместо правой руки у него была кровавая клякса. Пуля вошла в ладонь, разорвала ткани и раздробила кости. Левой рукой он шарил в кармане плаща.

Почуяв неладное, Барнс из последних сил бросился вперед. Он сорвался с места в тот самый момент, когда Карсон вынул руку из кармана и занес ее для удара. В руке блеснула сталь.

Барнс всем телом врезался в Карсона. Заметил, что клинок начал движение вниз, и выставил предплечье, чтобы блокировать удар. Нож угодил ему в запястье и располосовал руку до локтя, но из-за столкновения Карсон потерял равновесие и попятился, утратив свое преимущество.

С яростным воплем Стив перехватил руку Карсона, стиснул ее, словно клещами, вывернул и дернул на себя. Нож вылетел из онемевших пальцев. Карсон упал. Барнс прыгнул на него.

В глазах у него сгустился красный туман, тающий в черноте. Наконец от красного тумана остались две крошечные точки.

Его схватили за плечи, приподняли, оторвали от Карсона. Барнс пришел в себя.

– Вот и славно, старина, – сказал голос. – Нужно, чтобы хоть кто-то дожил до суда.

Барнс дернулся, пытаясь освободиться.

– Боб, – промямлил он, – это не ты. Тебя убили.

– Как видишь, нет, – сказал Кастер. – Пуля оцарапала голову. Я потерял сознание, но потом очнулся, и теперь как новенький.

Барнс стряхнул его руки, с трудом поднялся на ноги. Пошатываясь, глядел на окружающую его толпу и чувствовал, как в плече пульсирует боль.

Прямо перед ним стоял человек с такими огромными усами, что за ними не было видно лица.

– Парень, – сказал усатый, – с тобой хоть в горы, хоть в разведку.

Барнс хотел что-нибудь ответить, но язык не слушался.

– Я Рэндалл, – продолжил мужчина, – Джим Рэндалл. Энн – моя дочка. Могу сказать, что наши ребята сделают все, о чем попросишь. Ну, почти все.

– Пустяки, – просипел Барнс. – Ничего мне не надо. Разве что гвоздь, чтобы повесить револьверы.

– Мы их одолели, – сказал Рэндалл. – Почти все мертвы, а остальные улепетывают так, что пятки сверкают. Пора нам вернуться на свою землю.

Невысокая фигурка, выскочив у него из-за спины, бросилась к Барнсу.

– Нельзя было так делать, – всхлипывала Энн, – нельзя было оставаться в ущелье…

Барнс приобнял ее здоровой рукой.

– То было начало, – сказал он, – а теперь конец. – Он взглянул на отца Энн. – Скажите, а есть тут место, где дом поставить?

Рэндалл окинул их взглядом, улыбнулся и ответил:

– Не удивлюсь, если найдется.