Текст книги "Частное право. Преодолевая испытания. К 60-летию Б. М. Гонгало"

3.1. Обсуждение реформы наследственного права вновь возвращает нас к теме завещаний в простой письменной форме (домашним порядком, олографические завещания). Такая форма завещания в качестве общего правила допускалась русским дореволюционным правом и теперь существует во многих государствах. По какой причине, находясь, например, в Германии, можно, не будучи в каких-либо чрезвычайных обстоятельствах, а просто так, составить завещание самому, не прибегая к содействию публичных институтов (интересно, что такое завещание будет иметь силу и в России – п. 2 ст. 1224 ГК РФ), а в России нельзя? Самый распространенный ответ – потому, что у нас низкий уровень правовой культуры и, если верить своим глазам, а не статистике, низкое качество работы правоохранительных органов. Немногочисленные смельчаки, решившиеся на подделку завещания относительно наследства, открывающегося в Германии, скорее всего окажутся в тюрьме. В России, наоборот, действительные наследники должны быть счастливы, если им удастся отстоять право на наследство. В итоге на сегодняшний день рисков выходит больше, чем получаемых преимуществ. Таким образом, по-видимому, придется ждать роста правосознания и довольствоваться существующей в действующем российском законодательстве конструкцией закрытого завещания, которая позволяет избежать раскрытия содержания завещания и проверки его нотариусом.

3.2. Порядок составления завещаний. Целью данной регламентации является обеспечение соответствия содержания завещания адекватно сформированной воле завещателя. В связи с этим возникает ряд предложений, нуждающихся в обсуждении. 1. Не является ли правило об обязательном собственноручном написании закрытого завещания излишне строгим? Почему ничтожно завещание, которое завещатель набрал на компьютере, подписал и в конверте передал нотариусу? 2. Не является ли правило об обязательном собственноручном написании и подписании чрезвычайного завещания излишне строгим? При авиакатастрофе, кораблекрушении, захвате заложников, другой трагедии не до изготовления документа. Почему не разрешить выражение последней воли иным способом, гарантирующим достоверность, например, путем записи завещания на камеру электронного устройства? 3. Не следует ли по аналогии с ч. 2 ст. 575 ГК РФ запретить наследовать по завещанию от граждан, находящихся на излечении, от их супругов и от их родственников лицам, работающим в соответствующих лечебных учреждениях их супругам и их родственникам. Дело в том, что исходя из встречающихся на практике злоупотреблений дополнительная гарантия осознанного и свободного составления завещания в виде свидетеля в этой сфере малоэффективна. Схожее регулирование в отношении завещаний пациентов и заключенных предусматривалось проектом ГУ (ст. 1421). 4. Действующая редакция Кодекса предусматривает факультативное присутствие свидетеля при составлении нотариально удостоверенного завещания и обязательное присутствие свидетеля (свидетелей) при передаче и вскрытии закрытого завещания, составлении завещания, приравненного к нотариально удостоверенным, и составлении завещания при чрезвычайных обстоятельствах. Предложения по совершенствованию норм об участии свидетелей изложены О.Е. Блинковым[306]306
  Институт свидетелей и недействительность завещания в постсоветском наследственном праве // Наследственное право. 2011. № 3. С. 31–35.


[Закрыть]. Дополнительно представляется, что обязательное присутствие свидетеля при передаче нотариусу закрытого завещания является излишним. В этой части действующий закон кажется непоследовательным. При составлении обычного завещания закон признает нотариуса лицом, которое способно гарантировать подлинность действий, совершенных завещателем, а при передаче закрытого завещания степень доверия к нотариусу вдруг ослабевает и для действительности закрытого завещания требуется участие двух свидетелей. Этот вопрос можно было бы обойти стороной, если бы не правила п. 2 и 3 ст. 1124 ГК РФ. Приведу последний пример. Звезда эстрады решает составить завещание в пользу своего близкого человека и не желает никому, включая нотариуса, сообщать об этом. Нельзя всех заставлять знать наследственное право, поэтому если случится так, что наследник будет приглашен для свидетельствования передачи конверта с завещанием, то такое завещание может быть оспорено законными наследниками. При этом полагаю, что нотариус в целях обеспечения тайны завещания не должен разъяснять пришедшим к нему завещателю и свидетелю правила ст. 1124 Кодекса.

Увы, объем статьи не позволяет раскрыть всю проблематику сделок mortis causa. Неосвещенными остались типичные завещательные распоряжения, включая чрезвычайно актуальный вопрос о широте полномочий душеприказчика; существующие в иностранных правопорядках специальные составы недействительных сделок и приемы толкования завещания.

Еще раз желаю Вам, Бронислав Мичиславович, крепкого здоровья и надеюсь, что благодаря Вашим усилиям некоторые рациональные предложения, касающиеся обновления наследственного права, удастся воплотить в жизнь.

Развитие института прав членов семьи и бывших членов семьи собственника жилого помещения

Л.Ю. МИХЕЕВА, доктор юридических наук, профессор, заместитель руководителя Исследовательского центра частного права имени С. С. Алексеева при Президенте Российской Федерации

Права членов семьи собственника жилого помещения – один из наиболее сложных с точки зрения правовой политики институтов гражданского права, ведь в основе его лежит членство в семье, которому придано правовое значение. Поскольку круг членов семьи исчерпывающим образом законом не определен (да и не может быть определен), постольку и основания возникновения права пользования жилым помещением всегда зависят от того, какие личные связи правовая система готова рассматривать как семейные.

Традиционно в России институт прав членов семьи собственника жилого помещения выполняет важную социальную функцию. Нужно откровенно признать, что за счет закрепления за членами семьи права проживать в жилом помещении собственника фактически решается вопрос обеспечения жилищем большинства граждан. По этим причинам большое значение имеет определение оснований прекращения прав членов семьи, ведь в случае такого прекращения перед правовой системой встает задача обеспечить условия для появления у гражданина иного жилища[307]307
  В этом отношении неважно, признаем ли мы в полной мере право на жилище (ст. 40 Конституции РФ) и существует ли обязанность у публичной власти обеспечивать граждан жильем. Достаточно того, что члены семьи или бывшие члены семьи, не имеющие крыши над головой, пополняют группу социально незащищенных граждан.


[Закрыть].

Неслучайно российский законодатель не сразу решился на изменение п. 2 ст. 292 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ), в котором изначально (с 1995 г.) было закреплено правило о следовании права члена семьи собственника судьбе жилого помещения.

Важно заметить, что в то время законодатель, как видится, исходил из презумпции конфликта внутри семьи, из того, что нарождающийся класс собственников жилья стремился обособиться от членов своей семьи в имущественных отношениях, ставил свои интересы выше интересов членов семьи и был готов ими поступиться при совершении сделок с жилым помещением. Возможно, такие явления преобладали в начале 90-х годов XX в., во всяком случае это следовало из судебной практики по делам о признании прав на жилые помещения.

Указанный принцип «тотальной» защиты членов семьи собственника был изменен с 1 января 2005 г., когда в тексте п. 2 ст. 292 ГК РФ была удалена частица «не» перед словом «является». Это решение перевернуло все подходы к пониманию прав членов семьи, поскольку, лишившись возможности следовать за объектом, эти права практически лишились правовой защиты, переместившись в ту область общественных отношений, которые находятся вне пределов интереса правовой системы. Такой шаг законодателя, как было указано в пояснительной записке к соответствующему законопроекту, был направлен на «создание максимальной привлекательности жилья на рынке недвижимости и снижение рисков ипотечного кредитования». Какие-либо аргументы, относящиеся к нравственной подоплеке такого решения, в период обсуждения и принятия законопроекта не приводились.

Действительно, потенциальный покупатель или залогодержатель жилого помещения не заинтересован в приобретении прав на объект, в отношении которого сохраняются права третьих лиц. Экономический интерес участников рынка, безусловно, стал основным аргументом для законодателя, не отказавшего членам семьи собственника в защите, но ограничившего эту защиту периодом существования права собственности у определенного лица.

В действующем законодательстве норм о защите прав членов семьи собственника не так уж много, причем часть из них расположена в жилищном законодательстве.

Следует отметить, что большой вклад в формирование этих норм внес профессор Б. М. Гонгало – видный специалист в области жилищного права, один из авторов проекта Жилищного кодекса Российской Федерации (далее – ЖК РФ). Обосновав принцип недопустимости произвольного лишения жилища[308]308
  Гонгало Б.М. Основные начала российского жилищного законодательства (комментарий законодательства) // Нотариус. 2005. № 3.


[Закрыть], он заложил тем самым основные подходы к определению оснований и порядка прекращения прав членов семьи собственника жилого помещения.

Круг лиц, относящихся к членам семьи собственника, определяет ст. 31 ЖК РФ. Возможность ее применения в части определения круга членов семьи собственника связана не только с прямой отсылкой к жилищному законодательству, сохранившейся в тексте п. 1 ст. 292 ГК РФ. Дело в том, что жилищное законодательство регулирует отношения «пользования жилыми помещениями частного жилищного фонда» (ст. 4 ЖК РФ), которые в сущности являются гражданско-правовыми. Таким образом, нормы Жилищного и Гражданского кодексов в части регулирования указанных отношений соотносятся как специальные и общие, что следует в том числе и из ст. 7 ЖК РФ.

Статья 31 ЖК РФ выделяет в принципе три вида лиц, проживающих совместно с собственником, – это члены его семьи, бывшие члены его семьи и граждане, пользующиеся жилым помещением на основании соглашения с собственником данного помещения (п. 7 указанной статьи). В последнем случае речь идет о лицах, заключивших с собственником договор найма, договор безвозмездного пользования или иное соглашение (например, договор пожизненного содержания с иждивением, по которому получатель ренты сохраняет право пользования жилым помещением). Объем прав и обязанностей этой третьей группы лиц определяется не законом, а договором.

Использование в законодательстве термина «граждане, проживающие вместе с нанимателем (собственником)», наталкивает на мысль о том, что существо отношений между владельцем жилого помещения и лицами, которым он разрешил проживать вместе с ним, играет для закона все меньшую роль. Вместе с тем членство в семье сохраняет значение юридического факта в фактическом составе, порождающем право пользования чужим жилым помещением.

Характерной особенностью ст. 31 ЖК РФ является то, что она регулирует указанные отношения лишь в случаях, когда члены семьи собственника и сам собственник проживают в одном и том же жилом помещении. Отметим, что ст. 292 ГК РФ даже не подразумевает такого ограничения, допуская возникновение у члена семьи прав в отношении такого жилого помещения собственника, в котором сам собственник не проживает. Так, например, родители и их взрослые дети зачастую проживают раздельно в жилых помещениях, принадлежащих родителям на праве собственности. Подобная ситуация не охватывается ст. 31 ЖК РФ.

Это противоречие, на наш взгляд, разрешается следующим образом. Положения ст. 31 ЖК РФ являются специальными. Однако указанная статья не может исключить действия положений Гражданского кодекса, нормам которого необходимо в силу ст. 3 ГК РФ отдавать предпочтение. Следовательно, граждане, являющиеся членами семьи собственника жилого помещения и проживающие отдельно от самого собственника в другом его доме или квартире, приобретают в силу ст. 292 ГК РФ право пользования жилым помещением, в котором они живут.

Поскольку ст. 292 ГК РФ устанавливает, что члены семьи собственника имеют право пользования жилым помещением на условиях, предусмотренных жилищным законодательством, содержание этого права определяется положениями ЖК РФ (как уже отмечалось, для случаев совместного проживания самого собственника и членов его семьи в одном и том же жилом помещении).

Содержание прав членов семьи собственника состоит в основном в возможности использовать жилое помещение для своего проживания, причем эти лица (если иное не предусмотрено соглашением с собственником) вправе пользоваться не отдельной его частью, а помещением в целом.

Употребляемое в п. 2 ст. 31 ЖК РФ словосочетание «наравне с собственником» применительно к возможностям пользования означает также, что члены семьи собственника вправе использовать жилое помещение в своих интересах и по своему усмотрению. Разумеется, при пользовании эти лица не должны нарушать закон, а также права и интересы других лиц, поскольку такие действия не может совершать и сам собственник (см. п. 2 ст. 209 ГК РФ). Например, члены семьи собственника, так же как и он сам, не вправе использовать жилое помещение не по назначению (п. 1 ст. 30, п. 2 ст. 31 ЖК РФ).

Необходимо отметить, что право члена семьи собственника жилого помещения в силу п. 3 ст. 292 ГК РФ обладает признаками абсолютной защиты, т. е. его обладатель вправе требовать устранения нарушений его прав на жилое помещение от любых лиц, включая собственника помещения. Такая ситуация не исключается, и в судебной практике встречаются, например, иски о вселении в жилое помещение, предъявляемые престарелыми родителями к своим детям – собственникам жилья.

Абсолютная защита прав членов семьи собственника жилого помещения наряду со следованием, как известно, традиционно рассматривается отечественной цивилистикой в качестве признака вещного характера субъективного права. В силу п. 3 ст. 216 ГК РФ переход права собственности на имущество к другому лицу не является основанием для прекращения иных вещных прав на это имущество, а п. 4 этой же статьи указывает, что вещные права лица, не являющегося собственником, защищаются от нарушения любым лицом.

Принадлежность прав членов семьи собственника к числу вещных уже получила свое обоснование в современной литературе[309]309
  См., например: Скловский К.И. Применение гражданского законодательства о собственности и владении. Практические вопросы. М., 2004. С. 319.


[Закрыть].

Действующая редакция ст. 292 ГК РФ с изменениями, вступившими в силу с 1 января 2005 г., природу этих прав не изменила. То обстоятельство, что эти права за вещью не следуют, т. е. прекращаются с переходом права собственности на жилое помещение к другому лицу, само по себе не превратило их в обязательственные. Следует также помнить, что п. 4 указанной сатьи пока еще ограничивает в некоторых случаях и саму возможность перехода права собственности на жилище. Иными словами, нам бы хотелось вместе со многими другими цивилистами утверждать, что ст. 292 ГК РФ относится к тем самым случаям, когда вещное право предусмотрено законом, хотя и напрямую не названо в ст. 216 ГК РФ.

Однако, как известно, вещные права, ограничения (обременения) прав на недвижимое имущество подлежат государственной регистрации.

В этой связи вызывает интерес причина, по которой законодатель, прямо закрепив в ст. 33 ЖК РФ возможность государственной регистрации права на жилое помещение, возникающего в силу завещательного отказа, не предусмотрел возможность государственной регистрации права члена семьи собственника жилого помещения. Разумеется, фраза «вправе потребовать государственной регистрации права пользования жилым помещением, возникающего из завещательного отказа» не означает, что момент возникновения права на жилое помещение в силу завещательного отказа связан с моментом его государственной регистрации. Однако смысл п. 3 ст. 33 ЖК РФ состоит в том, чтобы предоставить правообладателю возможность самостоятельно, помимо воли собственника жилого помещения зарегистрировать свое право, тем самым обеспечив себе защиту от собственника.

Ни Гражданским, ни Жилищным кодексами, ни иными федеральными законами напрямую не предусмотрена необходимость государственной регистрации права пользования жилым помещением членом семьи собственника. Вместе с тем и это обстоятельство само по себе еще не доказывает обязательственную природу этого права.

Действующее законодательство о государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним в принципе не исключает возможность регистрации ограничений права собственности при наличии права пользования жилым помещением у членов семьи собственника. Пункт 2 ст. 13 Федерального закона «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» допускает осуществление регистрации ограничений (обременений) права собственности по заявлению несобственника, а Правила ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним[310]310
  Приказ Минэкономразвития России от 23.12.2013 № 765 «Об утверждении правил ведения Единого государственного реестра прав на недвижимое имущество и сделок с ним, состава номера регистрации, порядка присвоения при проведении государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним объектам недвижимого имущества условных номеров, которым в установленном законодательством Российской Федерации порядке не присвоен кадастровый номер, форм свидетельства о государственной регистрации права и специальной регистрационной надписи на документах, требований к заполнению свидетельства о государственной регистрации прав и специальной регистрационной надписи, а также требований к формату специальной регистрационной надписи в электронной форме» // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть] предписывают вносить в его подразд. III-6 записи о «прочих ограничениях (обременениях)».

Таким образом, представляется, что члены семьи собственника жилого помещения могли бы претендовать на внесение в государственный реестр сведений об их правах. Законодательство к этому практически готово.

Вместе с тем для того, чтобы такая возможность стала реальностью, необходимы две вещи.

Первая – «политическая воля», как принято теперь говорить, направленная на упрочение прав членов семьи собственника через их государственную регистрацию в реестре. Будучи зарегистрированным в реестре, открытом для всеобщего ознакомления, право члена семьи собственника доводится до сведения потенциального покупателя жилья, что отвращает добросовестного приобретателя от приобретения и тем самым сохраняет пребывание члена семьи собственника в жилом помещении. Как уже отмечалось выше, идея такого рода вступает в непримиримое противоречие с задачей максимального упрощения гражданского оборота жилых помещений.

Вторая – полное и безоговорочное признание таких прав вещными правами, обременяющими недвижимость на условиях, предусмотренных законом или соглашением, что при наличии конфликта между собственником жилого помещения и членом его семьи означает невозможность прекращения права члена семьи без его волеизъявления.

Проект модернизации ГК РФ такое решение предложил, и в ст. 298.3 проектной редакции раздела «Вещное право» право члена семьи было закреплено в качестве ограниченного вещного права социального пользовладения (социального узуфрукта)[311]311
  Проект федерального закона № 47538-6 «О внесении изменений в части первую, вторую, третью и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации, а также в отдельные законодательные акты Российской Федерации», принятый в I чтении 27 апреля 2012 г. // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]. Ввиду того что общее правило, содержавшееся в проектной редакции ст. 224 ГК РФ, предполагало, что любые вещные права на недвижимые вещи возникают с момента их государственной регистрации, право социального пользовладения, принадлежащее члену семьи, также требовало бы обязательной регистрации и лишь после этого могло бы рассматриваться как подлежащее абсолютной защите. Однако после весьма бурных обсуждений этой идеи конструкция права социального узуфрукта из проекта модернизации ГК РФ была удалена и в текущей редакции текста раздела «Вещное право» применительно к основаниям возникновения и содержанию прав членов семьи была лишь предложена отсылка к правилам жилищного законодательства. Чуть позже мы вернемся к проблеме государственной регистрации прав членов семьи.

В силу соответствующих норм ЖК РФ право пользования жилым помещением членом семьи собственника может прекратиться по основаниям, предусмотренным соглашением, заключенным с собственником. Так, при вселении в жилое помещение, принадлежащее одному из супругов, между супругами может быть заключено соглашение, определяющее порядок пользования помещением супругом-не-собственником. В таком соглашении может быть предусмотрен срок существования права пользования или обстоятельства, с появлением которых оно прекращается. Например, не исключается заключение соглашения, в соответствии с которым супруг собственника обязуется покинуть жилое помещение по первому требованию.

Право члена семьи собственника жилого помещения, будучи тесно связанным с личностью правообладателя, прекращается с его смертью.

Жилищное законодательство, учитывая личный характер права члена семьи собственника жилого помещения, разумеется, предусматривает и такое основание его прекращения, как прекращение семейных отношений с собственником жилого помещения.

В соответствии с п. 4 ст. 31 ЖК РФ в случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется. Это правило является диспозитивным, причем соглашение, определяющее порядок пользования жилым помещением бывшим членом семьи собственника, может быть заключено как после прекращения семейных отношений (например, при расторжении брака супругов), так и задолго до этого (например, при регистрации брака).

По смыслу п. 4 ст. 31 ЖК РФ прекращение семейных отношений является основанием для «автоматического» прекращения права пользования жилым помещением. Возможность сохранить это право реализуется только при обращении в суд.

С прекращением членства в семье меняется правовой статус лица в жилищных правоотношениях – он становится «бывшим членом семьи собственника». К таким лицам могут быть отнесены:

1) бывшие супруги. Следует иметь в виду, что речь идет о случаях, когда жилое помещение не является объектом общей совместной собственности супругов (ст. 33–34 СК РФ). Так, например, супруг, которому на праве собственности принадлежит квартира, приобретенная им до брака, вправе в день расторжения брака (см. ст. 25 Семейного кодека Российской Федерации; далее – СК РФ) сменить в квартире замок и тем самым воспрепятствовать пребыванию в помещении своего бывшего супруга. Такие действия нельзя назвать неправомерными. При этом бывший супруг вправе незамедлительно обратиться в суд с иском о «сохранении права пользования»;

2) родители, лишенные родительских прав в отношении ребенка, являющегося собственником жилого помещения. Днем прекращения права «бывшего» родителя пользоваться жилым помещением ребенка является день вступления в законную силу судебного решения о лишении его родительских прав. Судебное решение об ограничении родительских прав таких последствий не порождает (ст. 74 СК РФ).

В свою очередь, дети родителей, лишенных родительских прав, не становятся «бывшими членами семьи» собственника в смысле ст. 31 ЖК РФ и сохраняют право пользования жилым помещением в силу прямого указания п. 4 ст. 71 СК РФ[312]312
  Следует отметить, что первое предложение п. 4 ст. 31 ЖК РФ не учитывает этого положения СК РФ, поскольку не содержит уточнения «если иное не предусмотрено законом».


[Закрыть].

Здесь же необходимо отметить, что отмена усыновления не влечет последствий, аналогичных последствиям лишения родительских прав (см. ст. 143 СК РФ). Поэтому бывший усыновленный не может претендовать на сохранение права пользования жилым помещением бывшего усыновителя и должен быть в ближайшее время устроен в соответствии с одной из форм, предусмотренных законом (опека, приемная семья и проч.);

3) иные лица. Итак, родственники, вселенные в качестве членов семьи (братья, сестры, дедушки и бабушки, внуки, племянники, тети, дяди и пр.), бывшими членами семьи стать не могут в силу природы родственных отношений. Таким образом, речь может идти о лицах, связанных отношениями свойства, а также о «фактических супругах» (сожителях), иждивенцах и других гражданах.

Отношения свойства (зять – тесть, сноха – свекровь, отчим – пасынок и др.) прекращаются в связи с расторжением брака, их образовавшего. При наличии брака правовое положение, например, снохи, проживающей в квартире, принадлежащей свекрови, является относительно устойчивым, поскольку при необходимости первая вправе всегда обратиться в суд и потребовать признания ее права, доказав, что собственник вселил ее в качестве члена семьи. Однако по смыслу п. 1 ст. 31 ЖК РФ если право снохи не было признано, то и говорить о его прекращении нет смысла, так как оно не возникало. При разводе с сыном собственника жилого помещения право снохи пользоваться жилым помещением «автоматически» прекращается (при условии, что оно изначально возникло в установленном порядке).

В случаях, когда на проживание в жилом помещении собственника претендуют «фактические супруги» и иные лица, при прекращении семейных отношений суду необходимо до решения вопроса о возможности сохранить за этими лицами право пользования установить, возникло ли это право.

Пункт 4 ст. 31 ЖК РФ предусматривает возможность «сохранения» за всеми вышеперечисленными лицами (бывшими членами семьи) права пользования жилым помещением собственника на основании решения суда.

Представляется, что законодателем избрана не очень удачная конструкция этой правовой нормы. Прежде всего, на наш взгляд, речь не может идти о сохранении права пользования, поскольку в связи с прекращением семейных отношений это право прекращается. Использование термина «сохранение» создает правовую неопределенность в отношении того периода, когда бывший член семьи был устранен от пользования жилым помещением (если точнее – был лишен возможности владеть и пользоваться жилищем, т. е. выставлен за дверь), хотя впоследствии его право было подтверждено судебным решением.

По-видимому, более верно было бы считать право члена семьи собственника прекратившимся в связи с прекращением семейных отношений (в момент расторжения брака и проч.).

В свою очередь, право бывшего члена семьи пользоваться жилым помещением собственника следует признать самостоятельным правом, возникающим «заново» на основании судебного решения или соглашения с собственником. Содержание этого права определено в п. 6 ст. 31 ЖК РФ.

Ряд вопросов вызывает и возможность установления судебным решением срока существования права бывшего члена семьи собственника жилого помещения. Усмотрение суда в этом случае не ограничено ничем, кроме «прав и законных интересов других лиц» (п. 3 ст. 1 ЖК РФ). В связи с тем, что сроки могут определяться не только истечением периода времени, но и указанием на событие, которое должно неизбежно наступить (ст. 190 ГК РФ), суд может вынести решение, в соответствии с которым бывший член семьи собственника вправе пользоваться жилым помещением в течение своей жизни (до наступления момента его смерти). Не исключено также и «сохранение» права пользования на один или два месяца.

И все же наибольшие затруднения в толковании вызывает следующее положение: «Суд вправе обязать собственника жилого помещения обеспечить иным жилым помещением бывшего супруга и других членов его семьи, в пользу которых собственник исполняет алиментные обязательства, по их требованию».

Представляется, что в этой норме напрасно указано, что «собственник исполняет алиментные обязательства». В настоящее время многие лица, имеющие алиментные обязанности, их не выполняют. Надо полагать, что законодатель имел в виду случаи, когда собственник жилого помещения по закону обязан содержать бывшего члена своей семьи. В сущности, речь идет об обеспечении жилым помещением бывшего супруга, поскольку среди лиц, имеющих в соответствии с законом право на алименты, только бывшие супруги, а также фактические воспитатели (ст. 96 СК РФ), отчимы и мачехи (ст. 97 СК РФ) могут стать бывшими членами семьи собственника.

Для применения указанного правила необходимо предъявление требования со стороны бывшего члена семьи. Однако способ исполнения этого требования неясен. Обеспечение жилым помещением возможно в различных формах: бывшему супругу можно предоставить жилище в собственность, можно заключить в его пользу договор найма жилого помещения, не исключены и другие варианты. По-видимому, в этой норме все же подразумевается предоставление некоего более или менее постоянного права пользования жилищем (или права собственности)[313]313
  Попытку разъяснить это положение предпринял Пленум Верховного Суда РФ в 2009 г., однако и ее нельзя признать вполне удачной. См. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 2 июля 2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации».


[Закрыть]. В то же время аналогии с алиментным обязательством, проведенные законодателем в ст. 31 ЖК РФ, позволяют предположить, что обеспечение бывшего супруга жилищем должно прекращаться по основаниям, установленным для прекращения алиментных обязательств (например, при вступлении бывшего супруга в новый брак).

Право бывшего члена семьи собственника жилого помещения может прекратиться прежде всего в связи с истечением срока действия соглашения с собственником, по которому такое право возникло (п. 4 ст. 31 ЖК РФ). Если право было установлено судебным решением, то основанием его прекращения является истечение срока, указанного в судебном решении. Более того, если до истечения этого срока отпали обстоятельства, послужившие основанием для признания такого права, то собственник вправе обратиться в суд с требованием о досрочном прекращении права пользования помещением бывшим членом семьи (п. 5 ст. 31 ЖК РФ). Такое же право предоставлено собственнику в случаях, когда бывший член семьи использует жилое помещение не по назначению, систематически нарушает права и законные интересы соседей или бесхозяйственно обращается с жилым помещением, допуская его разрушение (п. 2 ст. 35 ЖК РФ).

Однако важнее всего другое. Следует помнить, что право бывшего члена семьи собственника жилого помещения, как и право члена семьи, прекращается в связи с переходом права собственности на это помещение к другому лицу (п. 5 ст. 31 ЖК РФ).

Это последнее обстоятельство фактически уничтожает право бывшего члена семьи. Все рассуждения о возможности его сохранить на основании соглашения или решения суда разбиваются об акт свободного и ничем не ограниченного отчуждения собственником своего имущества. Даже решение суда в таком случае не может быть «сильнее» прав нового приобретателя жилого помещения, тем более, что такие права могут возникнуть в результате наследования. Кстати, на это обращает внимание Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 2 июля 2009 г. № 14 «О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при применении Жилищного кодекса Российской Федерации»: «Если в период действия установленного судом срока права пользования жилым помещением бывшего члена семьи собственника право собственности этого собственника на жилое помещение прекращено по тем или иным основаниям (например, в связи со смертью собственника жилого помещения, в результате совершения собственником гражданско-правовых сделок), право пользования данным жилым помещением бывшего члена семьи собственника прекращается одновременно с прекращением права собственности до истечения указанного срока и он обязан освободить жилое помещение (часть 5 статьи 31, часть 1 статьи 35 ЖК РФ). Если бывший член семьи собственника не освобождает жилое помещение, новый собственник этого жилого помещения вправе требовать его выселения из данного жилого помещения в судебном порядке (часть 1 статьи 35 ЖК РФ)».

Следовательно, нормы жилищного законодательства, увы, работают «вхолостую», лишь декларируя права членов семьи и бывших членов семьи и не обеспечивая возможности перехода этих прав при переходе права собственности на жилое помещение к третьему лицу.

Попытку изменить этот подход предприняло Министерство строительства и жилищно-коммунального хозяйства РФ, подготовившее проект федерального закона «О внесении изменений в Жилищный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» (внесен в Государственную Думу РФ Правительством РФ 14 октября 2015 г. за № 901906-6).