Текст книги "Волчьи выродки"

– Смотри, Алексей, как им хорошо! – улыбаясь, щурился Жогов. – Наверное, им так хорошо впервые за их короткую и чудовищно ненастную жизнь! А ты хотел их бросить… Смотри, какой у них звонкий смех!..

Алексей в ответ только смущённо покраснел. Вскоре они достигли первой каменной гряды скал и вошли в очень просторное ущелье, где в очередной раз остановились на отдых. На удивление Жогова и Бородина, малолетние беглецы вели себя очень организованно. Они разбились на группы и по жребию сразу определили, кому дежурить на «атасе» (охране) у входа в ущелье. Остальные проявили такие чудеса практического быта, что мужчинам осталось только открыть рты от восхищения. Вся ребятня разбежалась по ущелью – разумеется, с их разрешения – и уже через полчаса собралась вновь с богатым урожаем добытого ими пропитания. Все найденные съестные припасы они складывали в общую кучу перед Жоговым и Бородиным на землю для дальнейшего справедливого дележа между всеми участниками побега. В неё были сложены и ягоды, и грибы, найденные где-то в ущелье под снегом (странно, что всё это росло прямо на камнях, покрытых мхом и лишайником), убитые птенцы и птичьи яйца, которые они отыскали в расселинах скал, какая-то тростниковая трава, по их утверждению, очень съедобная, и многое другое…

– А ты не знал, что с ними делать! – восторженно говорил Жогов, обращаясь к Бородину. – Да ты только посмотри, Алёша: они не только себя, но и нас запросто прокормят!

– В тундре отыскать себе пропитание в конце лета не трудно, но, признаюсь честно, меня удивляет, откуда они знают, как и где его раздобыть, ведь, кроме мрачных деревянных бараков, они в своей жизни ничего не видели, а значит, и знать-то ничего не могли, – обескураженно говорил Алексей, глядя, как у его ног куча съестных припасов с каждой минутой становится всё больше и больше. – По-видимому, голод не тётка…

– А нас учили отыскивать еду в тундре, – заявил им стоявший рядом мальчик, который только что вытряхнул из карманов своего дряхлого в дырах пальтишка небольшую горстку голубики.

– Как «учили»?! – в один голос воскликнули Жогов и Бородин. – Кто учил?!.. Где?!..

– К нам в барак приходили два солдата и постоянно рассказывали о том, как можно выжить в тундре, когда останешься один и заблудишься в ней, – по-детски просто ответил подросток. – Они помогали нам, хотели освободить и всё время готовили нас к побегу. Показывали, что и где растёт, что нельзя, а что можно употреблять в пищу…

У обоих мужчин от удивления открылись рты.

– Как «готовили к побегу»? – едва прошевелил губами Жогов, тараща глаза на подростка. – Вас готовили солдаты?..

– Да. И когда бараки открылись после вечерней проверки, то мы все подумали, что это сигнал к побегу, – улыбаясь от счастья, продолжал рассказывать подросток. – Мы когда увидели вас бегущих по лагерю, то приняли за них… Вы их друзья, да?.. Они скоро нас догонят? – пытливо посмотрел он в глаза мужчин.

Оба мужчины присели на корточки возле подростка, и около них сразу образовался круг из столпившихся беглецов, которых явно заинтересовал разговор.

– Так-так… Вот тебе и на… – задумчиво пробубнил Жогов. – Оказывается, вас уже готовили к побегу, и не я один так к вам отношусь… То-то вы такую прыть проявили! Тебя как зовут, голубоглазый? – улыбнулся он.

– Мартова Женечка, – последовал ответ.

– Так ты девочка?! – в очередной раз раскрыл рот от удивления Жогов.

– Да.

Все дети вообще были острижены наголо, так что различить по половому признаку их было практически невозможно, пока не увидишь, как они ходят в туалет. Кстати, привыкнув друг к другу в бараках спецлага, они совершенно не стеснялись полового различия.

Мужчины переглянулись между собой, и в разговор вступил Алексей.

– Так, значит, Женечка, ты говоришь, что вас готовили к побегу солдаты, – сказал он. – А как их звали?

– Так вы их не знаете? – в свою очередь, разочарованно спросила девочка.

Алексей пожал плечами и, улыбаясь, отрицательно покачал головой.

– Одного звали дядя Саша, а другого – дядя Игорь, – ответила она. – А их фамилий я не знаю…

– А меня зовут дядя Алёша, а вот его – дядя Ваня, – показал Бородин на Жогова. – А чему ещё учили и к чему ещё готовили вас солдаты?

При этом вопросе в разговор включилась вся столпившаяся вокруг них детвора, но разобраться в таком шумном гаме, о чём они говорят, было невозможно. Тогда Алексей попросил всех замолчать, а Женечке продолжить рассказ.

– Они говорили нам, что, когда они откроют нам все бараки и выпустят всех детей…

– Все бараки?! – не сдержал своего удивления Жогов.

– Да.

– Так, значит, они хотели всех освободить, а тут их замысел нарушила наша расторопность с бунтом сумасшедших, – угрюмо промычал Жогов, обращаясь к Бородину. – Вот как, Алёша, мы нарушили их планы! По нашей вине спаслась лишь частица от общего числа малолетних заключённых, а остальным, похоже, уже никогда не вырваться из лагеря после того, что произошло сегодня…

– Так кто же знал?! – не менее обескураженно развёл руками Алексей.

– Ну да… Так что они там говорили вам, когда собирались всех выпустить из бараков? – снова обратился Жогов к девочке.

– Чтобы все, кому удастся перейти через реку, шли к заливу, – продолжала она рассказ. – Вот по этой дороге через эти скалы, – сделала она жест рукой, показывая на ущелье.

– Зачем?

– Они сказали, что когда мы выйдем к заливу, то нам надо дойти по берегу до монастырей… Там, говорили они, спрятано для нас много еды! – с наслаждением проглотила слюну девочка, предвкушая, по-видимому, наесться досыта. – Они её там спрятали, когда ездили снимать колокола с монастырских куполов, – добавила она тоном хорошо осведомлённого знатока.

У Алексея непроизвольно вырвался свист.

– Как вам это нравится, Иван Николаевич?! – с восторгом выдохнул он. – Вы помните, как я вам рассказывал, что и меня возили вместе с группой психов туда для помощи солдатам, снимавшим эти колокола?

– Ну, а как же?! Конечно, помню! – отозвался Жогов. – Скажи, Женечка, а что солдаты собирались с вами дальше делать? Ведь не могли же они вас, такое количество детей, оставить в заброшенных монастырях? Еды там, наверное, и до зимы не хватило бы… Ничего они вам больше не говорили о своих планах?

Девочка застенчиво потёрла стриженую голову и, гордясь тем, что взрослые люди ведут разговор с ней, а не с другими ребятами, ответила:

– Они говорили нам, что отправят нас на другую сторону залива… Там у них какие-то знакомые, которые обещали им принять нас к себе жить!

– Вот это да! – опять непроизвольно вырвалось у Алексея.

– Дядя Саша и дядя Игорь сказали нам, чтобы мы никуда не уходили из монастырей, пока они не придут за нами, – гордо продолжала девочка, – сидели там тихо и не высовывали носа! – вздёрнула она свой носик вверх.

– В общем, полный порядок! – поднялся с корточек Жогов.

У Бородина из груди вырвался вздох облегчения.

– Ну, слава Богу! – пропели его голосовые связки. – Тогда нам и вовсе бояться нечего! Дойдём до монастырей… Там, наверное, и спички есть! Обогреемся, одежду высушим, а то, не дай Бог, простуда какая…

– Мы скоро будем еду делить? – перебила его Женечка, и к её вопросу дружно присоединилась детвора, чей гвалт далеко разнёсся по ущелью.

– Ах, да! – воскликнул Жогов. – Мы заболтались!.. Но такое почётное дело, Алексей, я предоставляю тебе, так как со своими руками я даже на роль пугала не гожусь!..

Бородин немедленно приступил к дележу принесённой детьми добычи. Наверное, для них это были одни из самых приятных минут путешествия к спасительным местам. Сколько счастья излучали их глаза и улыбки – словами не передать! Их радостные голоса разносились по ущелью, словно птичий гомон, и иногда мужчинам приходилось одёргивать их, чтобы они не переходили на восторженный визг. Детвора безропотно подчинялась их требованиям, зная, что от этого зависит их безопасность. Убитых птенцов и птичьи яйца взрослые руководители решили не давать малолетним беглецам, так как боялись, что у детей могут возникнуть осложнения с желудком от сырой пищи, и ограничились только раздачей ягод. Не разбираясь в грибах, они, боясь отравления, их попросту выкинули. Раздав скудные запасы голубики – каждому беглецу досталось по горстке – Жогов и Бородин подняли отдыхающую детвору и двинулись дальше в путь…

ГЛАВА 6.

Времени на отдых в ущелье ушло очень много, около трёх часов, особенно много ушло на справедливый делёж пищи. Себе же мужчины ничего не взяли из того, что принесли дети, посчитав, что вполне могут обойтись без еды и потерпеть до прихода в монастыри, где, по словам детворы, их ждали большие запасы продуктов, заготовленных ранее двумя солдатами из конвойной охраны лагеря. Они торопились и торопили детей, несмотря ни на их усталость, ни на свою. Хотя малолетние беглецы вели себя настолько мужественно, что, без преувеличения, их поведение вызывало восхищение.

В свои права вступил день. Небо полностью очистилось от свинцово-серых облаков, и солнечные лучи нежной теплотой ласкали шагающих детей. В утренней заре колонна походила на огнедышащего сказочного змея. Распаренные ходьбой тела и согревающие солнечные лучи сушили мокрую одежду, и испаряющаяся влага большими клубами пара нависала над движущейся колонной беглецов, делая её сказочным огнедышащим чудищем.

Скалистое ущелье снова сменилось каменистыми холмами, а они, невзирая на усталость, всё шли и шли… Только к вечеру, сделав несколько коротких привалов, они достигли крутого берега Обской губы. Здесь, уже полностью выбившись из сил, они облюбовали между холмов просторную впадину, где и остановились на ночлег. Одежда к этому времени высохла, но к вечеру небо опять затянулось тучами и заморосил неприятный мелкий дождь. Все настолько выбились из сил, что, как только остановились на отдых, сразу повалились на камни и, не обращая внимания на холод и дождь, заснули…

Проспав несколько часов, первым проснулся Жогов: у него от неудобной позы во время сна очень сильно болели плечи и шея, которой он едва ворочал. Холод усилился, и дождь не прекращался; к нему опять прибавился лёгкий снежок. Встав на ноги, Жогов немного покрутил шеей, чтобы разогреть её, затем, вспомнив о невыставленном дозоре, пошёл осматривать местность вокруг расположившихся на ночлег малолетних беглецов. Его знобило от холода, а голод, казалось, выворачивал желудок наизнанку. Чтобы избежать дрожи и головокружения, он решил немного пробежаться, но это только ухудшило его состояние, и он медленно побрёл по ближним холмам. Вокруг было тихо, и если бы не подстерегающая их опасность, то окружающей красотой можно было бы наслаждаться, даже невзирая на унылую погоду. Залив простирался на многие сотни километров и на горизонте плавно сливался с небом, что делало их единым целым. И невозможно было разобрать, где заканчивается залив и где начинается небо… Убедившись, что вокруг всё спокойно, Жогов вернулся к отдыхающей детворе и разбудил Бородина.

– Вставай, Алёша! Пора выдвигаться, пока мы здесь окончательно все не перемёрзли, – сказал он, переминаясь с ноги на ногу, чтобы согреть замёрзшие пальцы ног. – Помоги разбудить остальных…

Алексей, по-видимому, не сразу сообразил, кто перед ним стоит и что от него хотят. Ото сна он пребывал вне времени и пространства, и Жогову пришлось как следует потрудиться, чтобы его растормошить. Поняв, в чём дело, он с трудом поднялся – его мышцы заиндевели от холода и неудобного положения во сне – и, немного размявшись, пошёл будить детей. Занятие это потребовало немалых усилий: никто из детворы не хотел подниматься, а те, кто открывал глаза и пытался встать на ноги, почувствовав боль в суставах и мышцах, снова падал на камни, равнодушно бормоча себе под нос, что… «ещё немножко, ещё чуть-чуть, одну минуточку…» В общем, всё как у детей… И всё-таки после тяжёлых усилий мужчинам удалось поднять на ноги всех до одного, воспользовавшись хитрой уловкой: они, расталкивая детей, стали громко кричать, что за ними следует погоня! Потребовалось меньше минуты, чтобы все стояли на ногах, так как те, кто просыпался, начали сами будить засонь… Ещё через несколько минут все уже стояли в колонне и слушали обращение Жогова.

– Я понимаю, что вам очень хочется спать, но жизнь, я думаю, дороже сна, – говорил он громко, чтобы его слышали все. – Нам нельзя здесь больше оставаться! Во-первых, за нами, я уверен, следует погоня, а во-вторых, от лежания на холодных камнях все мы можем серьёзно заболеть, а лечить нас некому… Потерпите немного, ребята, дойдём до монастырей, там и выспимся…а заодно как следует утолим свой голод!

Последняя фраза лучше всех остальных взбодрила детвору, и они послушно двинулись вслед за идущими впереди мужчинами. И опять монотонная ходьба продолжалась весь остаток ночи и весь следующий день. Остановок стало больше, а отдых продолжительней, но никто из малолетних беглецов не жаловался. По дороге они собирали попадавшиеся им ягоды и разносортную съедобную траву и тем самым хоть немного утоляли постоянно изнуряющий голод. К вечеру второго дня пути они вышли к долине Идолов и увидели долгожданные монастыри. Усталость не позволила детворе ликовать, но их лица осветились счастливыми улыбками. Ничуть не меньше их радовались Жогов и Бородин. Силы как будто удвоились и, преодолев расстояние, отделявшее их от заветной цели, они подошли к долгожданным монастырям. Точнее сказать, это была одна внушительных размеров церковь, а вокруг неё расположились небольшие деревянные хибарки, построенные когда-то очень давно русскими первопроходцами и переселенцами. Оказалось, что ни одно строение с того времени, как их бросили люди, не пострадало, и они были как снаружи, так изнутри вполне пригодными для проживания. Лишь церковь немного пострадала от мародёров, которыми, по словам Бородина, являлись солдаты конвойных войск, населявших полуостров из-за спецлагерей. Им для какой-то надобности потребовалось снять колокола, и они разворотили напрочь крышу купола с креплениями на ней. Из трёх колоколов остался один, самый большой, который по размерам был приблизительно около метра и весил не одну сотню килограммов. Он лежал на боку посреди большого зала перед сломанными входными воротами в алтарь, как поверженный богатырь, но продолжал своим великолепием заставлять смотреть на него с благоговейным почтением.

– Видать, на этого у них сил не хватило, – сказал Бородин, учтиво говоря о нём, как об одушевлённом предмете. – А два остальные были меньше один другого, лёгкие… Их сразу увезли, ещё при мне, но вот за этим, похоже, вернутся.

– Почему?

– Когда я тут был, он ещё висел на колокольне, а сейчас лежит здесь, посреди помещения. Его даже на улице не оставили, а занесли сюда. Видимо, чтобы погрузить его на вездеход, у них не хватило силёнок, и они поехали за подмогой, – высказал он своё предположение. – Так что здесь пока нам нельзя оставаться, а надо как можно быстрее уходить …

– К сожалению, да, – уныло кивнул Жогов. – Но только завтра, а сегодня переночуем здесь… Детвора не может дальше идти, да и мы изрядно устали. Надо сейчас во что бы то ни стало отыскать спрятанные здесь продукты, накормить детей и подкрепиться самим, – он сделал паузу и добавил: – А то завтра с утра нам придётся ноги протянуть, а не в путь выдвигаться!

Бородин не возражал, потому что сам валился с ног от усталости, а от голода, как и все беглецы, просто сходил с ума. Поиски продуктов не увенчались успехом, что привело всех без исключения в горькое отчаяние. Ребята перевернули в церкви и в прилегающих к ней хибарках буквально всё, начиная от погребов и заканчивая чердаками, но все усилия оказались напрасными. Пришлось вместо предполагаемого ужина обойтись талым снегом и лечь спать. Единственным приятным моментом, пришедшим на смену отчаянию, было то, что на ночлег расположились в закрытых от ветра помещениях, где после недолгого пребывания большого скопления людей стало тепло и уютно.

Малолетние беглецы расположились в нескольких хибарках вокруг церкви, так как малые помещения быстрей согревались, а саму церковь, то есть её колокольню облюбовали в качестве дозорного пункта и выставили туда часовых. Из-за внушительных размеров её внутреннего помещения в ней никто из беглецов не поселился. В ней не было ни стёкол, ни ставен, поэтому ветер свободно гулял по её обширному пространству… Жогов и Бородин расположились в одной из избушек и спали на полу вместе с детворой, плотно прижавшись друг к другу, чтобы было теплее.

Ночь выдалась на славу! Голод постепенно улёгся, и беглецы дружно сопели носами до самого утра. Не спали лишь часовые, сменяя друг друга на посту колокольни. С наступлением утра стало ясно, что идти дальше нельзя. От голода и долгого путешествия все обессилели и, к общей беде беглецов, у многих из них начались жар и кашель. Видя всю безвыходность ситуации, Жогов решил посоветоваться с Бородиным и призвал на совет всех детей постарше, которые считались у малолетних беглецов наиболее авторитетными.

– Первый вопрос, который я хочу вам задать, – обратился к детям Жогов, – не учили ли вас солдаты, готовившие к побегу, разбираться в лекарственных травах? Среди нас много заболевших, и надо немедленно что-то предпринять, чтобы предотвратить распространение простуды. Иначе нам всем грозит болезнь, – он сделал паузу. – Вы понимаете, о чём я говорю…

Детвора дружно подтвердила, что ей понятно, какие их ждут печальные последствия, если не заняться лечением немедленно. Однако они так же дружно ответили, что их не научили разбираться в лекарственных растениях. По-видимому, готовившие их солдаты просто упустили из виду возможность их заболевания.

– Ну, а что скажешь ты, Алексей? – чувствуя безысходность, обратился Жогов к Бородину. – У тебя есть какие-нибудь соображения на этот счёт?

Алексей пожал плечами.

– Да какие тут соображения?!.. Я вижу только одно решение, – неуверенно произнёс он, – оставить вас здесь, а самому отправиться к вогулам. Надежды, конечно, мало на то, что они нам чем-то помогут, но всё-таки это шанс… И его надо использовать! – уверенно подвёл он итог своему предложению.

Жогов задумался.

– Похоже, что другого выхода у нас нет, – согласился он с ним. – А если случится так, что тебе удастся с ними договориться, то не побрезгуй воспользоваться своей наглостью…

– В каком смысле?! – не дождался конца реплики Бородин.

– В смысле продуктов, – усмехнулся Жогов. – Выпроси у них что-нибудь съестного…

– Это само собой…

– А мы пока тут сами попробуем что-нибудь сообразить до твоего возвращения, не подыхать же с голоду! Сообразим, детвора? – с задором обратился он к детям, и те ответили дружным возгласом одобрения. – Вот так-то!.. Порядок…

На сборы Алексею времени не потребовалось, он отправился в дорогу незамедлительно. После его ухода Жогов стал обдумывать, что делать ему с оставшейся с ним ребятнёй и как отыскать спрятанные солдатами съестные припасы. «Ведь они наверняка где-то здесь поблизости, – размышлял он, – только очень тщательно припрятаны…» Выйдя из хибарки на улицу, он стал осматривать местность. Заброшенный хуторок с церковью находился на небольшом возвышении между небольшой речушкой, впадающей в залив, скалами-идолами, окружающими долину, прозванную долиной Идолов, и высоким каменистым обрывом, по кромке которого беглецы пришли в это заброшенное и забытое Богом место.

Возле хутора, за его околицей, на обрыве виднелись несколько десятков покосившихся крестов местного кладбища. Чуть дальше погоста, у невысокой скалы, напоминавшей своим видом гигантского медведя, вставшего на задние лапы, находился курган. Увидев его, Жогов сделал вывод, что в давние времена какая-то беда застигла людей врасплох и, чтобы не терять времени, поскольку везде были только камни и рыть множество могил было чрезвычайно затруднительно, они захоронили своих близких в одной братской могиле. Ещё Жогов заметил, что долина Идолов имеет воронкообразную форму, но этому он уже никакого значения не придал. Пока он осматривался и размышлял, где могут быть спрятаны съестные припасы, разбежавшаяся по окрестностям в поисках пищи детвора, стала возвращаться назад. Несли опять почти всё то же самое, что и в первый раз, когда они останавливались на отдых в ущелье: ягоды, грибы, яйца, птенцов. Но, пожалуй, самой большой добычей была большая рыбина, которую принесла Маркова Женечка из впадающей в залив речушки.

– Там их много! – воскликнула она, небрежно бросив почти метрового лосося на землю. – Всем хватит!..

И правда, река кишела обилием рыбы. Обезумевшая от такой находки детвора опрометью бросилась к ней и устроила настоящее побоище для нерестящегося осеннего лосося. Рыбу хватали руками, а если она ускользала, то за ней бросались в воду, несмотря на её леденящий холод. Кто-то раздобыл на чердаках хибарок остроконечные пики, сделанные из тонких жердей, и багры – видимо, они и были предназначены именно для этого жившими когда-то здесь людьми – и ими вытаскивали на берег рыбу. За несколько минут они столько её наловили, что таким уловом можно было прокормить небольшую армию. Голод заставлял детей ловить ещё и ещё, не обращая внимания ни на холод, ни на усталость. Им казалось, что только стоит прекратить ловлю, как она мгновенно исчезнет. Поэтому у них возникло естественное желание заготовить её побольше впрок.

Так, наверное, продолжалось бы до тех пор, пока дети не околели бы от холода, но, в конце концов, увидев, что они не могут остановиться от своей одержимости запастись побольше, Жогов приказал всем оставить это занятие и выйти из воды.

– Нам, помимо еды, ещё и о своём здоровье нельзя забывать, – был его жёсткий приговор, которому все беспрекословно подчинились. – А его у нас не так уж и много, учитывая заболевших…

Всю рыбу отнесли к избе, где ночевали Жогов и Бородин. Именно она теперь считалась у детворы центром их общины, так как в ней проживали взрослые мужчины, ставшие для них главными руководителями. Посмотрев на такой богатый улов, бывший полковник задумался, как и на чём её готовить, и как сохранить остаток той рыбы, которая не будет съедена?.. И опять начались трудные поиски чего-нибудь такого, из чего можно было бы получить огонь. Прервались они, даже не начавшись, внезапным свистом, которым часовые с колокольни предупреждали об опасности.

Жогов хоть и был готов к любым неожиданностям, но испытал такой страх, что на время растерялся. И в очередной раз он ощутил свою беспомощность и горько пожалел о том, что рядом с ним нет Алексея, ведь своими руками он не мог ничего делать: ни разжечь огонь, ни оказать сопротивления… И опять героически повели себя малолетние беглецы. Узнав от наблюдателей с колокольни, что с южной стороны вдоль побережья залива приближается группа людей в странных одеждах, они мгновенно вооружились, кто чем мог. В ход пошли рыболовные пики, багры, дубинки, сделанные из остатков дров, которые были чуть ли не в каждой избе, несколько найденных топоров, камни и прочее… Вооружившись таким образом, детвора заняла оборону в хибарках, предварительно убрав со двора всю рыбу. Жогов отметил про себя, наблюдая за детьми, что все мальчишки и девчонки были одержимы желанием отстоять свою свободу, и по их глазам понял, что они способны пойти на всё, что угодно, лишь бы не было возврата в спецлагерь. Их трясло, как и его, от нервного возбуждения, и в воцарившейся тишине ожидания можно было расслышать частое постукивание зубов, которое издавали наиболее взволнованные участники побега.

С каждой минутой волнение нарастало. К зубной дроби прибавилось голодное урчание желудков, которое выводило из себя и без того нервничающую детвору. Наконец, из-за гряды скал, примыкавших к обрывистому берегу залива, показалась группа людей из пяти человек. Только трое из них были одеты в странные одежды, а двое других были вполне узнаваемы: солдаты конвойной охраны спецлагеря, откуда бежали малолетние заключённые. Завидев их, дети испытали такой страх и одновременно ненависть и воинственное неистовство, что Жогов невольно поймал себя на мысли, что он ни в коем случае не хотел бы оказаться на месте тех солдат во время нападения на них детворы. «По кусочкам на секретики растащат!» – пронеслось у него в голове. И где-то в глубине души он почувствовал облегчение, что вокруг него такие маленькие, но обладающие такой великой силой единства и непокорности люди, что и бояться, в общем-то, нечего… И вдруг радостный визг Мартовой Женечки заставил его оглохнуть:

– Да это дядя Саша и дядя Игорь! – завизжала она от радости. – Это они!.. Посмотрите, ребята!..

Её визг захлебнулся в диком восторге детворы, от которого, казалось, задрожали стены ветхой избушки. Они, как по команде, выбежали на улицу из всех хибарок навстречу пришедшим гостям. Вслед за ними вышел и Жогов. Он увидел, что рядом с солдатами стояли три человека в одежде из оленьих шкур. Судя по их монголоидному типу лица, он сделал вывод, что это кто-то из местных жителей племён хантов, манси, ненцев и других… «Вот почему часовые с колокольни сказали, что идут люди в странной одежде», – подумал Жогов, улыбаясь тому, как дети радостно встречали их. До его слуха донеслось несколько обрывков фраз, одна из которых была: «Да вы и сумасшедшего с собой прихватили!.. Ну, молодцы!.. На что он вам сдался?!»

– Он не сумасшедший! – возразила солдатам Женечка. – Он обыкновенный!

Его реплику подхватила столпившаяся вокруг пришельцев ребятня, и солдаты не без удивления стали рассматривать Жогова.

– Подойдите сюда! – наконец крикнул один из них и помахал ему рукой.

Жогов не заставил себя ждать.

– Вы откуда? Как вас зовут? – спросил окликнувший его солдат, подавая ему руку для рукопожатия.

– Извините, не могу пожать вам руки…

– Его зовут дядя Ваня, – перебила его Женечка. – А руки у него не двигаются, они у него болят!

Солдат убрал руку и с ещё большим удивлением посмотрел на стоявшего перед ним человека. В его глазах отразилось сострадание.

– Я Афанасьев Игорь, – представился он. – А это мои товарищи: Бродягин Александр… Худи, Дора и Неол! Они ненцы… У них есть русские имена, но они предпочитают, чтобы к ним обращались именно так…

– Я Жогов Иван Николаевич, бывший офицер, – сухо представился полковник СМЕРШа. – Бежал из спецлагеря вместе с ребятами…

– Мы это уже поняли, – сказал Афанасьев. – Одежонку-то вам сменить надо, а то ваши жёлто-оранжевые круги издалека видать

– К сожалению, другой одежды у меня пока нет…

– Мы вам достанем…

На вид Жогов определил, что солдатам было не больше двадцати трёх – двадцати пяти лет, но манера разговора выдавала в них не по годам опытных людей.

– Так, ну что мы стоим на холоде? Может быть, зайдём под крышу одной из хибарок и там обо всём обстоятельно поговорим? – предложил Афанасьев.

– Одну минуту, Игорь, – остановил его Жогов. – У вас есть с собой спички?

– Сколько угодно! – полез тот за ними в карман брюк.

– Тогда отдайте их детям, а то они недавно занимались ловлей рыбы, и до сих пор их одежда мокрая… Да и поесть по-настоящему им давно пора! После побега их единственной едой были ягоды, а без горячей пищи, вы сами знаете, долго не протянешь. Я слышал от детей, что вы для них оставили здесь съестные припасы, но вы забыли им указать это место, – с небольшим упрёком в голосе сказал Жогов.

– Да как же забыли? – выкатили от удивления глаза Афанасьев и Бродягин.

– Женечка, – обратился к ней Бродягин, – я же тебе говорил, что все запасы продовольствия для вас находятся в леднике неподалёку от кладбища! Вон в том кургане, – показал он рукой.

– Я забыла, – опустила застенчиво взгляд девочка.

У неё, наверное, впервые проявилась девичья застенчивость. Наблюдая за ней со стороны, Жогов неоднократно удивлялся её мальчишескому поведению и организаторскому умению верховодить. Неудивительно, что солдаты обратили на неё внимание и доверяли ей больше, чем другим малолетним заключённым, хотя, собственно говоря, у них ни от кого не было секретов. В Женечке просто было чуть больше внутренней притягательности, чем в остальных…

– Пойдёмте, – предложил Бродягин и, развернувшись в пол-оборота, направился к кургану, который Жогов вначале принял за братскую могилу.

Хранилище для продовольствия оказалось снаружи хорошо замаскированным, и неудивительно, что детвора, неоднократно пробегавшая мимо него, не заметила входа, тщательно скрытого под камнями. Подземный ледник выглядел внушительно.

– Здесь, помимо наших продуктов, ещё есть и те, которые остались с глубоких, незапамятных времён, – показал на сваленные в ряд туши оленьего мяса Афанасьев. – Кстати, всё сохранилось в лучшем виде, и мы уже сами неоднократно пользовались этими продуктами! Даже рыба не испортилась, – показал он на груду обледеневшего лосося. – Хотя всем этим продуктам лет сто, а может быть, и того больше… Холод!

– Холод тут и вправду адский, – поёжился Жогов.

– А вот продукты, которые оставили мы, – подошёл Афанасьев к деревянным ящикам и рюкзакам, сваленным в одну кучу. – Здесь в основном сухари, консервы, сухой спирт, спички и лекарства…

– Лекарства?

– Да, на всякий случай положили, так как всякое случается… Тем более, что это дети!

– А я, грешным делом, посетовал, что вы, вроде бы, обо всём позаботились, а о самом главном забыли, – с удовлетворением вздохнул Жогов. – Сейчас уже многие из ребят заболели после того, как побывали в холодной воде после побега… У кого жар, у кого кашель, озноб…

– Ничего, всех вылечим и на ноги поставим! – похлопал его по плечу стоявший рядом Бродягин.

– А как вам удалось узнать, что в этом кургане находится ледниковый погреб? – не удержался от любопытства Жогов. – Ведь он так тщательно замаскирован!

– Дело случая помогло, – ответил Афанасьев. – Когда в первый раз сюда приехали за колоколами…

– Кстати, кому и зачем они понадобились?

– Понадобились кому-то для переплавки, а наш начальник лагеря решил, по-видимому, выслужиться перед высоким начальством! – подхватил разговор Бродягин. – Вот и послал наше отделение сюда на вездеходе…

– Сейчас вы тоже на нём приехали?

– Да. Мы его оставили вот за теми скалами, – витиеватым жестом показал направление Бродягин. – Он слишком широкий, чтобы проехать по этой кромке берега между скалой и обрывом.

– Вы приехали за последним колоколом?

– Нет, мы сейчас привезли сюда деревянные катки, чтобы на них вытащить последний колокол по кромке берега на ту сторону за скалы, – ответил Афанасьев. – А под этим предлогом мы, разумеется, решили узнать, удалось ли спастись кому-нибудь из лагеря во время побега.

– Я слышал от детей, что вы хотели освободить всех заключённых спецлагеря? – опять поинтересовался Жогов. – Почему вы на это решились?