Текст книги "Волчьи выродки"

– Да тут всё произошло одно к одному, – поёжился от холода Афанасьев. – Давайте выйдем отсюда на воздух, а то уже холод до костей пробирает! – они вышли из ледника, и он продолжил: – Вот тут, за этим курганом, мы использовали место под туалет… Однажды, когда меня хорошенько приспичило, я прибежал сюда, мне бросилось в глаза, что курган имеет замаскированный вход. Это, как нам потом объяснили наши друзья-ненцы, делается специально для того, чтобы ввести в заблуждение волков или белых медведей, если они вдруг учуют запах кладовой, – пояснил он. – И вот когда мы с Александром увидели, какие тут залежи продовольствия…

– К тому же пригодного в пищу, – вставил реплику Бродягин.

– … нам и пришла в голову мысль организовать побег детей из спецлагеря, – продолжил Афанасьев. – Сами-то мы оба бывшие воспитанники из колонии имени Клары Цеткин и знаем не понаслышке, что значит быть изгнанным из «рая»…я имею в виду из нормального человеческого общества, – пояснил он.

– Я понял, – с сочувствием сказал Жогов.

– А в этом спецлагере такое творится, что уже не могли смотреть на то, что делается, терпение подошло к концу, – сокрушённо покачал головой Афанвсьев. – Решили попробовать спасти детей, сколько получится, а там… как повезёт!

– Рискованно и самоотверженно, – одобрительно вздохнул Жогов. – Но вы ведь и в самом деле могли поплатиться своими жизнями…

– Об этом мы как-то не думали, – перебил его Бродягин. – Тем более что нам опять случай помог! Психопаты взбунтовались и выпустили из бараков всех детей, а те, в свою очередь, бросились бежать… Так что мы не у дел, вне подозрения! А откуда на вас такая одежда, Иван Николаевич? – усмехнувшись, спросил он.

– А я из той когорты взбунтовавшихся психопатов, – с такой же усмешкой ответил Жогов. – Это мы с товарищем организовали бунт психопатов… Товарища моего сейчас здесь нет: он отправился на поиски пропитания и скоро должен вернуться.

У солдат и ненцев появилось выражение искреннего удивления.

– Не удивляйтесь, я вполне нормален и товарищ мой тоже…

– И много вас там таких нормальных было? – с недоумением спросил Афанасьев.

– Не знаю, – пожал плечами Жогов. – Мне известны были только двое…

– А мы-то думали, что там все свихнутые, – покрутил пальцем у виска Афанасьев. – Неоднократно приходилось наблюдать, как они загоняли детей в «шлюзы»… Ночью приснится такое, и просыпаешься весь в поту!.. А у вас, Иван Николаевич, – показал он на руки. – Я хотел сказать: вы по этой причине стали разыгрывать из себя…

– Да, но об этом не хотелось бы говорить и тем более вдаваться в подробности…

– Извините. Не хотелось бередить вам душу, просто спросил из чистого любопытства…

– Я понимаю вас, – смягчился Жогов. – А что сейчас происходит в лагере после нашего бунта и побега?

У Афанасьева и Бродягина лица потемнели.

– А что там ещё может происходить, как вы думаете? – едва шевеля губами, спросил Александр. – Об этом язык не поворачивается говорить…

– Река Салаи стала красной от вылитой в неё крови всех заключённых спецлагеря, – добавил Афанасьев.

– Я так и предполагал, – вырвался из груди тяжёлый вздох у Жогова. – Значит, мстят за тех, кто сумел бежать…

Оба солдата утвердительно кивнули головой.

– Ну, а разыскивать нас не пойдут? Не безопасно нам здесь оставаться?

– Пока нет, – ответил Афанасьев. – К тому, что дети ушли в побег, никто серьёзно не относится: все полагают, что им не выжить в тундре.

– Ну, а что насчёт колокола? Ведь, как я понял, вы сегодня сюда привезли только катки для него, а увозить его будут в другой раз… И, я так полагаю, вы будете не одни?

– С нами будут только ненцы, – сказал Бродягин. – Мы сумели договориться с нашими командирами, что не стоит гнать сюда по такому пустяку целый взвод, так как нам могут помочь наши друзья, которым сейчас нечего делать! Вот они, – показал он на трёх ненцев, – и их сородичи… Они же нам помогут определить всех бежавших детей по стойбищам, – добавил он, запнувшись.

– Вот о последнем хотелось бы узнать поподробнее, – оживился Жогов. – У меня всё из головы не выходит вопрос: что в дальнейшем делать с детворой?! Как вы видите, я со своими руками могу только в туалет ходить, да и то с трудом! Ложку ко рту сам не могу поднести, – продемонстрировал он сгиб в локте правой руки. – Так что помощник я для них, сами видите, какой… Неужели всю ребятню можно куда-то пристроить?

– Можно…

– А как с документами? – не удержал импульсивности Жогов и перебил Афанасьева, когда тот ещё не успел заговорить.

– У ненцев, коряков, хантов, манси и прочих кочевых племён нет ни свидетельств о рождении, ни паспортов, ни вообще каких бы то ни было удостоверений личности… Товарищ Берия по приказу Сталина запретил иметь им документы, чтобы они не покидали родные места и не гнались за «красивой», со всеми удобствами, жизнью в городе! – ответил Бородин. – Так что, Иван Николаевич, в этом плане всё в порядке! Каждое стойбище может принять по несколько детей. Для них это не проблема! А стойбищ только здесь, по Обской губе, насчитывается не один десяток… Всем из них, конечно, дано указание выдавать всех беглых и подозрительных, но у них, к счастью, есть и свои внутренние законы, не позволяющие им не приютить у себя заблудившегося ребёнка! К тому же в те стойбища, куда будут отправлены дети, мы уже хорошо заплатили чуть ли не тонной спирта! Вот с помощью наших друзей-ненцев мы и отправим их на оморочках (лодках) на ту сторону залива, где они будут в полной безопасности, – закончил он.

– Из всего сказанного я понял, что дети до конца жизни будут вынуждены оставаться в стойбищах?

– Другого выхода нет, – жёстко заявил Афанасьев. – Уж лучше жить в стойбищах с оленеводами, чем быть приговорённым к смерти в спецлагере!

– Бесспорно, вы правы, – сдался Жогов. – Вопрос исчерпан…

– У них и для вас найдётся место.

Жогов с благодарностью улыбнулся ненцам, и те ответили взаимностью. Если не считать скорби за казнённых в спецлагере заключённых, которых, по словам солдат, повергли истреблению, то с настроением у него всё было в порядке. Он был счастлив, что так всё складывается. «Не так страшен чёрт, как его малюют! – улыбнулся он своим мыслям. – Всё будет хорошо!.. Жаль, что со мной нет Бородина и он не видит ликования детей!» А детвора и в самом деле ликовала. Из ледникового хранилища солдаты достали огромные железные котлы, которые они нашли в избах и предусмотрительно спрятали на всякий случай, чтобы невзначай их не отправили на переплавку вместе с колоколом. Три котла ёмкостью приблизительно по восемь литров были поставлены на разведённые костры прямо во дворах избушек. В них варили оленину. На других кострах, рядом, детвора запекала на угольях рыбу. Это был, пожалуй, самый счастливый день в их жизни после побега. Они наелись, что называется, от души! Задор, радостный смех не прекращались до самого вечера…

ГЛАВА 7.

С продовольственными запасами решено было обходиться скромнее. За весь день ушло так много рыбы и мяса, что Жогов, а вместе с ним и солдаты с ненцами сразу же задумались о дневном рационе на каждого человека. Подсчитав приблизительное количество мяса и рыбы в леднике, они установили норму на каждого человека, чтобы растянуть её на более длительное время: четыре-шесть месяцев! Такой подсчёт был сделан с учётом того, что нерест лосося, как сказали ненцы, продлится ещё неделю, и за это период можно запастись достаточным количеством рыбы на всю оставшуюся осень и зиму… И ещё много интересного для себя узнал Жогов за короткую встречу с солдатами и ненцами. В особенности его заинтересовал разговор с Худи, Дором и Неолом о проклятии долины Идолов и того места, на котором построено скромное селение русских первооткрывателей и монастырь.

– Когда-то это место считалось священным, – стал рассказывать Худи. – Здесь проводились обряды жертвоприношений, свадьбы, лечение людей из общин вогулов, манси, ненцев и других… Вы видали, какие причудливые формы у скал, окружающих долину? Так это всё, по преданиям и легендам, которые мы знаем от наших предков, были живые существа…

Жогов не раз, осматривая скалы вокруг долины Идолов, удивлялся, что все они очень похожи на людей и животных. Они были словно высечены из камня человеческой рукой, но на самом деле всё это было чудесным творением природы. Особенно привлекала его взгляд скала в образе склонившейся над обрывом Обской губы скорбящей женщины. Она была наиболее высокой и поднималась над остальными идолами, изображавшими медведей, волков, лис и зайцев, на двадцать-двадцать пять метров, поистине восхищая взор своим совершенством.

– … И привела их на это место женщина, которая впоследствии, скорбя над погибшими во время шторма в заливе своими детьми, окаменела. А вместе с ней окаменели и животные, среди которых она жила, – продолжал рассказывать пожилой Худи. Его внешность и акцент придавали ему вид мудрого старца из народного эпоса, повествующего о нелёгкой жизни местных племён. Хотя, в сущности, так оно и было. – Предания и легенды рассказывают, что после того, как женщина окаменела, её чрево раскрылось и, превращаясь в пещеру, стало приютом для заблудившихся путников. Многих людей из разных племён спасла она в своём чреве, и поэтому в разное время к ней стали приходить посланцы из общин и приносить в благодарность жертву: золото, серебро, драгоценные украшения… И получила она прозвище Золотой идол – Сорни эква по-нашему, – степенно, не торопясь, рассказывал пожилой ненец. – Но потом злые люди, жившие за Камнем-Уральскими горами, узнали про нашу Золотую женщину-идола и о том, какие богатства приносят ей в жертву в долину… Им захотелось лёгкой наживы, и они потянулись сюда, стали раскапывать и взрывать её вечную мерзлоту. Вы видите, что она стала похожа на речной водоворот?.. И поначалу, чтобы они поскорее ушли отсюда, Сорни эква отдавала им драгоценности долины. Но им захотелось больше, и они выстроили здесь посёлок и высокий дом, в котором молились своим богам. Тогда, наверное, и пришёл конец терпению Золотой бабы, – безысходно и грустно вздохнул Худи, – Она стала мстить людям за их жадность и убивать их…

– Как это? – не удержался Жогов от вопроса.

– Все, кто спускался в долину, умирали, – с тяжёлой горечью ответил ненец. – И поэтому люди поспешно ушли отсюда… Наши предки, узнав об уходе пришельцев, вернулись сюда и думали, что теперь всё станет по-старому, но Сорни эква так рассердилась на людей, что стала убивать всех без разбора. И тогда эту долину покинули все жившие вокруг неё племена, а её прозвали Проклятой долиной, – с грустью закончил он. – Вот такая история…

Разумеется, ни солдаты, ни Жогов в рассказанное не поверили. Они восприняли повествование ненца, как и дети: это красивая народная сказка и не более… Однако некоторые подробности из разговора ненцев, когда они стали перебрасываться репликами после рассказа Худи, озадачили взрослых слушателей. Оказалось, что багры, которые Жогов и дети приняли за рыболовные инструменты, предназначались совсем для другой цели: вытаскивать из долины тех, кто осмелился пересечь её. Они, по утверждению ненцев, непременно умирали. Эта деталь после критической словесной перепалки Жогова и солдат воспринялась ими как досужие дополнения к общим преданиям и легендам местных жителей. Хотя любые замечания ненцев для них были, безусловно, очень интересны, ведь разговор проходил у костра под открытым небом, что придавало ему особую прелесть и, главное, несоизмеримое ни с чем чувство безмятежной свободы… Как ни грустно, но вечером солдатам и ненцам пришлось расстаться со счастливой детворой и Жоговым. Их проводили до самого вездехода дружно, всей гурьбой.

– Когда вас теперь ждать? – прощаясь с ними, спросил Жогов. – Соли с собой не забудьте захватить!..

Афанасьев и Бродягин пообещали вернуться дня через три-четыре… Вездеход исчез за прибрежной полосой скал, и сразу стало тихо и отчего-то грустно. Жогов почувствовал в сердце щемящую тоску. Правда, печалился он недолго: детвора своим задором и играми в миг развеяли его хандру. Они бегали друг за другом, радовались, визжали от восторга и вообще вели себя так, как могут вести себя только по-настоящему счастливые люди. Ведь у них теперь было тепло, еда, кров над головой и…свобода! Глядя на них, бывший полковник полностью обрёл хорошее настроение и, ложась спать, думал и мечтал только о хорошем… Это была первая ночь, которую после побега он проспал мертвецким непробудным сном, на какой только способен человек с абсолютно здоровыми и крепкими нервами.

Утром, к завтраку, его едва добудились дети, и когда он открыл глаза, то был приятно удивлён: перед ним стоял Бородин с незнакомцем в такой же одежде из оленьей шкуры, какая была на ненцах, приходивших вчера с солдатами.

– Долго спишь, – устало улыбнулся ему Алексей. – Детвора трудится с утра пораньше, а командир отдаётся удовольствию беспробудной лени… А ну-ка, поднимайся, отец родной, и встречай заблудшего сына! – с иронией добавил он.

– Вот те на!.. Ты что так быстро?! – с трудом раскрыл веки Жогов и помотал головой, чтобы разогнать остатки сна.

– Просто повезло! В двадцати верстах к северу отсюда повстречал рыбаков из стойбища, и оказалось, что они совсем не плохие ребята, Иван Николаевич, – с удовольствием ответил Алексей и жестом показал на незнакомца. – А это Неро! Он вогул и очень хороший человек! Знакомься…

– Иван… Извините, руками не владею, – представился Жогов вогулу.

После их обмена кивком головы Алексей продолжил:

– Я им объяснил всё, как есть, и они, как и подобает по законам севера, сразу пришли на помощь, – он устало уселся на деревянный топчан возле товарища и жестом пригласил Неро сделать то же самое. – Дали оленей, нагрузили полные нарты мясом и рыбой, подарили тридцать пар обуви, сшитой из оленьих шкур – их надо распределить между ребятами… На нас, к сожалению, не хватило, но и на том спасибо!

– Мы пойдём по соседним стойбищам и соберём ещё обувь и одежду, – заверил вогул. – На всех хватит…

– Спасибо, Неро, – поблагодарил его Алексей. – И вот, нагрузив полные нарты, они отправили меня восвояси… А когда увидели, что я не мастак оленями управлять – это всё-таки не лошадь – Неро вызвался помочь мне… И вот я тут! Так быстро…

– А у меня тоже есть хорошие новости! – окончательно проснулся Жогов.

– Я знаю!

– Как?!.. Уже?!

– Да! Детвора рассказала мне, что вчера, после моего ухода, к вам нагрянули гости, – измученно зевнул Алексей. – Извини, устал… Всю ночь без отдыха торопились назад с Неро!.. Знали бы, что у вас были солдаты с ненцами и что с пропитанием у вас всё в порядке, то хоть бы передохнули в дороге, а не торопились бы так!.. Спать охота.

– Выспишься!– сказал Жогов, довольный тем, что видит перед собой Алексея и что всё сложилось так благополучно. – Сейчас мы как следует подкрепимся, и вы с Неро ляжете отдыхать! – подбодрил он их.

– К вам вчера приходили солдаты с ненцами, – внезапно заговорил вогул вкрадчивым голосом. – Нельзя доверять ненцам! Нехорошо доверять им, нехорошо!.. – потряс он в воздухе указательным пальцем правой руки.

– Почему? – насторожился Жогов.

– Он говорил, что ненцы в любой момент могут выдать всех нас властям, – ответил за Неро Алексей. – Как только детвора встретила нас и рассказала о ваших вчерашних визитёрах, то Неро сразу заохал!.. Он говорит, что…

– Ненцев сильно обижают, – перехватил инициативу в разговоре вогул. – Солдаты из конвойных войск часто проводят рейды по стойбищам ненцев и эвенков… И если они обнаружат кого-нибудь, кого те прячут у себя, то сильно издеваются над ними. Мужчин, женщин и детей выгоняют раздетыми на мороз. Кто посмеет противиться или сопротивляться, того убивают, – горько заключил Неро.

– Как же солдаты узнают, что оленеводы прячут в стойбищах людей, когда ни у кого нет паспортов? – удивился Жогов. – Многие русские по внешности тоже мало чем отличаются от вас.

– По глазам, – жестом показал вогул на свою узкоглазую и луноподобную, но очень добрую физиономию. – У людей наших племён в глазах спит ветер, и эта примета срабатывает получше любого паспорта. Жогов и Бородин непроизвольно переглянулись, удивлённо разглядывая друг у друга особенности строения глаз.

– Что это значит? – спросил Алексей.

– Это значит, что в наших глазах больше красных троп, – пальцем указал он на красные ниточки капиляр на белках глазных яблок. – И солдаты это хорошо знают. На этом берегу Обской губы детей нельзя доверять ненцам, их надо отправлять на ту сторону залива, ближе к Таймыру, в дальние стойбища, – махнул он рукой в восточном направлении.

– Так мы и собираемся отправлять детей на ту сторону, – облегчённо вздохнул Жогов. – Ну, ты и напугал меня, Неро!..

– Вчера уже был разговор об этом? – удивился Алексей.

– Да. Весь день только и говорили об этом… Александр и Игорь – эти два солдата, которые хотели освободить детей, сразу, можно сказать, после знакомства подтвердили слова Мартовой Женечки, что их отправят на ту сторону залива. И ненцы, которые были с ними – их было трое – подтвердили, что не подведут… Я даже так понял из их разговора, что они с той стороны, а на этот берег прибыли потому, что, по их словам, здесь больше рыбы, – взволнованно протараторил Жогов. – Сейчас у них началась осенняя путина…

– Мне бы самому на них посмотреть, – задумчиво сказал Неро. – Поговорить с ними… И тогда я уже точно сказал бы, можно им доверять или нет…

– Они сказали, что вернутся сюда вместе с солдатами дня через три-четыре, но вы, наверное, не останетесь. Вам надо сегодня вернуться?.. Или вы побудете с нами до их прихода? – неуверенно спросил Жогов.

Неро задумался.

– Мне желательно вернуться сегодня в стойбище, – наконец подытожил он. – А послезавтра я приеду с дополнительным грузом еды и одежды, и там посмотрим, что это за друзья у солдат, которые пообещали им помочь! А пока мой совет вам: будьте начеку! И днём, и ночью…

– Будем! – одновремённо ответили Жогов и Бородин.

Завтрак прошёл в величественной обстановке: детвора разыскала в избах брошенную посуду и сервировала стол для мужчин прямо на открытом воздухе. Погода благоволила их настроению: ни одного облачка на небе, безветренно и солнечно! Приготовлением пищи и распределением продуктов занималась целая бригада ребят под руководством «бойца в юбке» Мартовой Женечки. Всё распределялось по установленному рациону… Вообще, надо сказать, детвора была настолько организованна -наверное, в этом сыграла роль опасность от постоянного пребывания в спецлагере, – что руководство взрослых им не требовалось. Они со всеми обязанностями справлялись прекрасно сами. Заняты были все, кроме заболевших простудой. Да и они порою помогали собирать дрова, чтобы можно было ночью топить печи в избах. Благо, что их было в избытке: у подножия скал росли густые ели, и валежник, пропитанный смолой, который помимо жаркого огня в печи, источал чудесный запах дыма. Те, кто чувствовал себя неважно, лежали в тёплых избах или крутились возле упряжек оленей, разглядывая и поглаживая диковинных животных…

Отведав варёного лосося с наваристым бульоном, Неро засобирался в обратную дорогу. Жогов, Бородин и крутившаяся возле них ребятня пошли его провожать, но проводы прервались появлением небольшой компании мальчишек, вымазанных в грязи с головы до ног. По их испуганным лицам и глазам мужчины поняли, что произошло что-то очень серьёзное.

– Вы откуда такие «чистые» пришли? – настороженно спросил их Жогов. – Не молчите, выкладывайте…

– Дядь Вань…дядь Лёш! – затараторили они вразнобой. – Вчера ребята ушли за ягодами и не вернулись!.. А сегодня мы их нашли в долине, но они там лежат мёртвые!.. Мы их хотели забрать, но ещё двое ребят, которые были с нами, тоже умерли, и мы убежали оттуда!.. Что делать?!

Жогов и Бородин от неожиданности застыли на месте, а Неро буквально окаменел от ужаса, в его глазах блуждал животный страх.

– Я совсем забыл сказать вам, чтобы никто туда не ходил, – наконец с большим трудом выдавил он из себя. – Там проклятое место, и потому люди ушли отсюда… Каждый год кто-нибудь погибает там! Это мстит старуха Сорни эква!.. Вон она сидит над обрывом, – показал он рукой на скалу, которая своим видом напоминала склонившуюся в скорби сидящую на берегу женщину.

– Стоп! – тряхнул головой Жогов. – Этот бред я уже вчера слышал…

– Какой бред?! – нетерпеливо спросил его Бородин.

– Ненцы вчера легенду рассказывали, что когда-то в этой долине местные племена делали свои жертвоприношения из драгоценностей…

– Да! – подтвердил вогул.

– …а потом, узнав о несметных сокровищах, разбросанных в долине, сюда потянулись люди за лёгкой наживой, – взволнованно рассказывал Жогов. – И когда они разрыли её и превратили в воронку, то, якобы вон та женщина, превратившаяся в скалу, прокляла это место и стала мстить людям, убивая их…

– Да! – опять закивал головой Неро.

– А вы ничего не напутали? – неуверенно спросил детей Жогов. – Может быть, вы ошиблись? Может…

– Да нет же, дядя Вань! – дружно загалдела ребятня. – Они там…

– Сколько их?

– Пятеро…

Мужчины переглянулись между собой, и воцарилась пауза.

– Ну, что стоять-то так?! – первым нарушил молчание Бородин. – Всё равно надо туда идти…

– Багры возьмите, – сказал им Неро. – Вы без них не обойдётесь, – и в подтверждение своих слов первым направился к реке, где детвора использовала багры в качестве рыболовной снасти. За ним потянулись остальные.

Вооружившись инструментом, они вышли к окраине Долины Идолов и ещё издали увидели в центре её распластавшихся на земле ребят. В долине повсюду виднелись огромные рытвины, покрытые мхом и лишайником, среди которых росло множество ягод; но были места, где земля имела пепельный цвет золы, будто бы её жгли.

– Похоже, что здесь и в самом деле велись раскопки, – глядя на рытвины, сказал Бородин. – Может быть, легенда, рассказанная вам ненцами, Иван Николаевич, вовсе не такая уж и легенда?

Жогов не ответил: его взгляд был прикован к лежавшим в долине ребятам. Чем ближе они подходили к ним, тем больше чувствовали всё возрастающее напряжение в груди. Волнение захлёстывало их, а от ударов сердца, казалось, закладывало уши. Не дойдя приблизительно полусотни метров до лежавших на земле ребят, Неро остановился и попросил Жогова, Бородина и шедшую за ними детвору не ходить за ним.

– Оставайтесь здесь от греха подальше, а я один справлюсь, – приказным тоном произнёс он. – И не вздумайте больше и шага сделать за мной!

Ему повиновались, и тут случилось то, от чего все окаменели: один мальчик, следовавший за мужчинами в группе детворы, нагнулся, чтобы сорвать ягоду, но вместо этого качнулся, упал на землю и неподвижно застыл. Первой реакцией остальных было нагнуться к упавшему мальчику и поднять его, но громкий окрик Неро остановил их.

– Не нагибайтесь! – оглушил он всех своим воплем. – Стойте там, где стояли, и не вздумайте нагибаться!

– Почему? – перехватило дыхание у Жогова

– Потому что тот, кто нагнётся, тоже умрёт!.. Этому парню вы уже ничем не поможете: он умер!.. Возвращайтесь назад! – и, зацепив багром одного из мёртвых ребят, Неро поволок его по земле за собой.

Жогов, Бородин и стоявшие рядом с ними дети попятились назад. Вернувшись к окраине долины, они понуро смотрели, как пожилой вогул вытаскивает из её воронкообразной глубины мёртвые тела ребят. У них в голове не укладывалось, что рассказанная ненцами легенда будет иметь такие последствия.

– Я просто глазам своим не могу поверить, – часто бормотал себе под нос Жогов одну и ту же фразу. – Неужели это правда? Не могу поверить…

Детвора, жавшаяся за спинами мужчин, словно кучка котят, смотрела на погибших в долине ребят с невыразимым страхом. Когда Неро приволок багром последнего умершего мальчугана к краю долины и остановился возле толпы ожидающих его, то сразу предупредил, чтобы больше никто не осмеливался повторять ошибки погибших ребят.

– Видите, – пугающе заявил он, показав рукой на окружающие долину скалы, – в них очень много пещер, но вы не вздумайте заходить в них, иначе вас постигнет такая же участь, как и этих ребят, – показал он жестом на погибших.

– Там тоже… – осёкся Бородин под тяжёлым взглядом вогула.

– Да! Раньше можно было заходить в чрево Сорни эква, но сейчас и там можно поплатиться жизнью точно так же, как и в долине! Эти места даже дикие звери обходят!

Внезапно Алексей со всей силы шлёпнул себя по бокам.

– Кажется, я знаю, в чём причина! – угрюмо воскликнул он.

Жогов и Неро удивлённо уставились на него, но вместо ответа на их изумлённые взгляды он собрал у своих ног соломинки сухой травы и мха и решительно направился по пологому спуску долины к её центру. Все внимательно следили за его действиями. Они увидели, как Бородин, дойдя до того места, где погибло большинство мальчишек, остановился, поджёг пучок соломы и стал медленно опускать его к земле. Как только он донёс горящий факел до уровня пояса, тот мгновенно погас. Он повторил эксперимент, и произошло то же самое… Тогда он снова поджёг остаток соломы и, держа его на уровне груди, двинулся к центру долины, но уже через несколько шагов факел снова потух, и он вернулся назад.

– Что это? – нетерпеливо задал ему вопрос Жогов.

– Как только Неро сказал о пещерах, то я сразу вспомнил, как у нас в институте на факультете геодезистов погибли несколько человек во время экспедиции по Алтаю, – отрывисто дыша, говорил Алексей. – Они вместе со спелеологами проводили геодезическую разведку в пещерах в горных верховьях Оби. Зайти-то они туда зашли, а вот обратно не вышли! А когда за ними отправилась поисковая экспедиция, то выяснилось, что те пещеры все сплошь из известняка, а кое-где в них полно и негашёной извести… Вот так-то!

– Ну и что? – не понял скрытого смысла Жогов.

– Как «что»?! Это же углекислый газ! – с негодованием воскликнул Бородин. – Достаточно сделать один вдох углекислого газа, и наступает мгновенная смерть! Вы же видели, как гаснет огонь, когда его опускаешь вниз, к земле?!

– Видели…

– Вон видите места, где земля имеет грязно-пепельный цвет и на ней нету ни мха, ни лишайников, – показал рукой Алексей на рытвины в долине. – По-видимому, те, кто делал здесь раскопки в поисках лёгкой наживы, докопались до пласта негашёной извести, а он выделяет огромное количество углекислого газа, который тяжелее воздуха и всегда стелется по земле… Вот поэтому, когда ребята шли по долине, то всё было в порядке, а как нагнулись, чтобы собрать ягоды, то с первым же вдохом и умерли, – грустно заключил Алексей, глядя на погибших ребят.

– Похоже, что только поэтому люди покинули здешние места, – сказал Жогов, размышляя вслух. – Никто в те времена не мог объяснить причину такого явления, и в страхе бежали отсюда, считая это проклятием! Я когда-то очень давно, ещё в детстве, слышал от своей бабушки поверье, что будто бы все проклятые или заколдованные места имеют притягательность, посмотришь на эту долину и согласишься, что так оно и есть! Вон сколько ягод! – окинул он взглядом долину. – Захочешь мимо пройти, так не пройдёшь…

– Ничего удивительного, – со скорбью в голосе произнёс Бородин. – Растения, в отличие от нас и животных, дышат не кислородом, а углекислым газом… А его здесь в избытке! Солнце, влага и обилие углекислого газа – вот и превратилась долина в благоуханное место, где, словно в сказке, – он сделал паузу и, тяжело вздохнув, закончил, – прилёг путник на полянке отдохнуть, а полянка-то оказалась заколдованной, и сгорел… Какая нелепость! Бежать из ада и умереть так глупо! – на его глазах выступили слёзы.

Жогов впервые видел, чтобы Алексей повёл себя таким образом. Он понял, что даже такое короткое пребывание среди детей сделало его душу мягче, и он про себя улыбнулся.

– Да, нелепая смерть, – согласился он. – Но пора идти…

Детей похоронили на общем кладбище у подножия скал, окружавших долину. Для того чтобы их похоронить в могилах, не нашлось ломов и кирок, а без них мёрзлую твёрдую, как бетон, землю не пробить. Их маленькие тела обложили камнями, как когда-то Жогов похоронил в Воющем ущелье Сарыкамышского спецлагеря убитую овээровцами девочку. В последний путь их провожали все, кроме часовых на колокольне, даже Неро остался и отложил на время свой отъезд.

– Да, в нашем полку убыло, – время от времени бормотал себе под нос Жогов.

– Нелепо убыло… – повторял за ним Бородин.

Дети долгое время стояли молча возле могил и не расходились. Никто не плакал, но казалось: скорбь витала не только над ними, но и над всей округой. Бывший полковник СМЕРШа видел, как что-то новое шевельнулось в их душах: они мгновенно стали взрослее, и угрюмые складки сострадательной мудрости прочертили лоб каждого из них. Неро уехал сразу же после похорон, предварительно напомнив всем об опасности, подстерегающей их не только в долине, но и в скальных пещерах. Никто в этот вечер долго не мог уснуть, и раз за разом вспоминали чрезвычайное событие минувшего дня…

Следующее утро началось как обычно, а уже к обеду вернулся Неро. Как он и обещал, его сани были нагружены одеждой и обувью.

– Это ещё не всё, – подытожил он, когда сани были полностью разгружены. – Через дня три-четыре люди из моего стойбища объедут самых дальних соседей, и тогда я привезу ещё… А пока я останусь с вами, подожду возвращения солдат и ненцев, чтобы разобраться в искренности их намерений, и заодно полечу ваших детей!

Желание Неро остаться воспринялось мужчинами с большой радостью: кто, как не он, хорошо знает местность и обычаи здешних племён, к тому же он оказался шаманом, а это значило, что во многих племенах он знал людей не только в лицо, но и по именам. По его словам, не было такого человека в возрасте от новорождённых до покойника, который бы не побывал у него и не принял исцеления из его рук… Множество обрядов, в особенности когда племена роднились за счёт свадьбы, тоже не обходилось без его участия. В общем, с его желанием остаться и помочь беглецам у Жогова и Бородина на душе стало легче, и даже тяжёлое состояние после вчерашней нелепой смерти ребят постепенно стало улетучиваться.

Время шло. Неро собирал травы, делал отвары и ухаживал за больными детьми. Оставленные солдатами лекарства мужчины решили приберечь, так как вогул хорошо справлялся с работой лекаря без них. После первого же приёма детьми его отваров у них спали температура и головокружение, простуда пошла на убыль… Странно было со стороны наблюдать за шаманом, занимающимся целительным камланием. По словам Неро, чтобы вылечить человека, надо обязательно найти больную душу, которая прячется от знахаря.

– Мне всегда приходилось лечить людей из родов, родственных моему племени, а инородцев никогда не приходилось, – сказал он как-то во время отдыха. – А это тем более трудно, потому что вера у чужеземцев совсем другая, а без веры в камлание шамана трудно найти и вылечить больную душу…