Текст книги "Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны"

БОИ НА ОСТРОВЕ МАРГИТ

Еще в начале января советские войска попытались захватить остров Маргит атакой с севера, однако пулеметным огнем резиновые лодки, на которых переправлялись атакующие, были уничтожены. На рассвете 19 января советские пехотинцы высадились на северной оконечности острова и закрепились у бетонных конструкций недостроенного моста Арпад. Для того чтобы выбить высадившийся советский десант, Пфеффер-Вильденбрух направил на этот участок немецкий батальон под командованием штурмбаннфюрера СС (соответствует армейскому званию майор) Карла Веллера примерно сто оставшихся в живых бойцов венгерского 2-го университетского штурмового батальона, а также тридцать шесть солдат противотанковой батареи венгерской 12-й резервной дивизии с четырьмя 75-мм орудиями. Советские солдаты удержали позиции, однако не смогли продолжить наступление на этой негостеприимной земле. Ночью 20 января «немецкий часовой, пост которого располагался в здании спортивного клуба на обращенной к Пешту оконечности острова, заснул, в результате чего до отделения советских солдат сумели перебраться на остров по замерзшему Дунаю. Они заняли здания спортивного клуба и закрепились на средневековых развалинах». К утру 21 января советская сторона имела в западной части острова, в районе электростанции, два плацдарма. Контратакам немецкой стороны препятствовало наличие густой растительности и глубокий снег, в котором застряли два штурмовых орудия. К утру 22 января на плацдармах высадился целый советский батальон с минометами и противотанковыми орудиями.

Утром 23 декабря после плотного минометного и артиллерийского огня советским солдатам удалось рассечь оборону острова надвое в районе пляжа Палатинус. Немецкие солдаты, оборонявшиеся на северном участке, попали в окружение, однако им удалось вырваться оттуда под покровом ночи. Обер-лейтенант Литтерати-Лоотц предпринял самостоятельную вылазку, воспользовавшись броневиком, позаимствованным у немцев:

«Со мной вызвались пойти четверо солдат-добровольцев. Мы сели в броневик и расположились на четырех кучках осколочных снарядов (всего 12 штук). Прицепили к броневику пушку. В полдень по дороге, что связывает один конец острова с другим, мы на полной скорости проехали через позиции ошеломленных русских, по большой дуге обогнули водонапорную башню и достигли средневековых развалин. Затем мои четверо солдат отцепили пушку и обрушили огонь на советские минометы и их расчеты, расположенные на открытых позициях. В это время я прикрывал их огнем автомата, а унтер-офицер Хан разворачивал машину. Все это заняло не более двух-трех минут. Мы расстреляли наши двенадцать снарядов, и, прежде чем русские поняли, кто стрелял по ним, мы уже снова прицепили пушку к броневику и той же дорогой бросились обратно к своим позициям. По дороге мы бросали направо и налево ручные гранаты, из-за чего советские противотанковые орудия, прикрывавшие дорогу, не могли открыть по нас огонь. Поскольку все прошло на удивление гладко, в 15.00 мы снова проделали ту же операцию. Мы вшестером, на этот раз без пушки, но с автоматами и гранатами доехали до площади перед отелем «Надисалло», ведя непрерывный огонь через открытый борт. Задав хорошего перца расположившимся там русским, мы быстро развернулись и уехали. Потерь у нас не было».

В зданиях спортивного клуба на восточной стороне острова измотанные немецкие солдаты не могли больше отражать непрерывные атаки советских войск. Сосредоточенный огонь советской артиллерии и минометов не давал пошевелиться, на те части территории острова, что еще находились в руках обороняющихся, падало каждый час до 6 тысяч снарядов, в том числе 150-мм снарядов, произведенных на острове Чепель, которые советские войска тоже решили использовать. Насильно мобилизованных в Пеште мужчин и женщин из числа гражданского населения заставляли доставлять по льду Дуная на линию фронта снаряды на глазах немецких и венгерских солдат.

Студенты университетского батальона удерживали позиции на пляже Палатинус до 25 января, после чего им пришлось отступить. До 28 января продолжалась перестрелка в районе казино и поля для поло. Последнее здание спортивного клуба пало во второй половине дня. Плацдарм сузился настолько, что советские солдаты зачастую становились жертвами разрывов собственных снарядов. В связи с безнадежной обстановкой на острове немецкое командование разрешило эвакуировать его гарнизон. В числе первых из эвакуированных довелось быть Литтерати-Лоотцу:

«Из-за полной луны мы маскировали тягачи и орудия белыми простынями. Отступление началось в 20.00. Нам удавалось двигаться лишь со скоростью пешехода. Поскольку мост был весь в воронках от бомб, переправа на берег Буды четырех транспортных средств и трех орудий у нас заняла больше трех часов. Зато у нас не было потерь».

По техническим причинам попытка немцев подорвать все еще неповрежденный участок моста не удалась. Отделение саперов под командованием лейтенанта предприняло еще одну попытку, но, когда они поднимались на арку опоры, неожиданно прогремел взрыв. Единственный из выживших украинский доброволец (эсэсовец. – Ред.) сумел в ледяной воде доплыть до берега Буды.

ОСАДА БУДЫ: 20 ЯНВАРЯ – 11 ФЕВРАЛЯ 1945 Г.

В Буде после падения Пешта наступило недельное затишье в боях. Линия фронта тянулась от площади Флориана через холм Матьяш-Хедь, район Варошмайор, высоту Орбан-Хедь, Фаркашретское кладбище и гору Шаш-Хедь на севере к железнодорожной насыпи в Ладьмани на юге.

Начиная с 20 января стали ощущаться результаты попытки деблокирования города немецкими войсками, но это происходило только на южном фланге, где с советской стороны артиллерийский обстрел практически прекратился и обороняющиеся смогли приступить к переоборудованию некоторых участков своих позиций. 21 января, когда передовые части деблокирующей группировки находились всего в 35 км от Буды, IX горнострелковый корпус СС передислоцировал свой последний резерв, боевую группу «Дёрнер» (13-я танковая дивизия), из района, прилегающего к Пешту, на юго-западный участок фронта. По планам командования корпуса сосредоточенные южнее Буды силы должны были по завершении подготовительных мероприятий как можно скорее захватить аэродром Будаэрш с целью восстановить воздушный мост для доставки боеприпасов и отправки раненых. Первым в прорыв должны были пойти три штурмовых орудия венгерского 1-го дивизиона, за ними – подразделения саперов и группа «Дёрнер». Все резервы оборонявшихся составляли 800 человек пехоты, 20–25 танков, примерно 30 бронетранспортеров и 12 орудий. Советское командование, которое ожидало, что противник предпримет попытку деблокирования, развернуло юго-западнее Буды 1-й гвардейский механизированный корпус, подчинив его 4-й гвардейской армии.

На севере Буды основной оборонительный рубеж, начиная с 20 декабря, проходил от Обудайского конца моста Арпад через район Кишцелль, холм Матьяш-Хедь и район Чатарка к улице Бимбо. Далее еще долгое время позиции неизменно проходили по северо-восточным склонам холмов напротив Пашарета.

21 января батальону «Ваннай» при поддержке двух штурмовых орудий «Зриньи» Тибора Ратца удалось вернуть район Варошмайор. Но этот успех обошелся батальону очень дорого: было убито и пропало без вести 68 человек, многие ранены, в том числе и 14-летний посыльный Эрвин Галантай, который получил ранение в шею. Ударный батальон «Европа», усиленный студентами, понес примерно такие же потери. Несмотря на то что его бойцами был уничтожен советский огнеметный танк и отбиты несколько зданий между улицей Бимбо и аллеей Олас, среди которых не последнее место занимала вилла, служившая штабом гестапо, в боях были убиты 54 немецких и 13 венгерских солдат.

Южнее больницы Яноша, между насыпью зубчатой железной дороги и Фаркашретским кладбищем, положение противостоящих сил в зданиях и садах на высотах Иштен-Хедь, Орбан-Хедь, Мартон-Хедь осталось неизменным. От кладбища линия фронта шла к высоте Шаша-Хедь, казармам Кароя-кирая, улице Бочкай, железнодорожной дамбе в Ладьмани вплоть до взорванного железнодорожного моста. Лишь вершина Киш-Шваб-Хедь была на протяжении 400 м нейтральной территорией. Первый рубеж немецкой обороны между кладбищем и Шаш-Хедь проходил по улице Херманд.

22 января 1945 года советские войска начали устранять дорожные заграждения в северной и средней части Будайского плацдарма. Это было очевидным признаком того, что советское командование более не опасалось прорыва кольца окружения извне. Кроме того, усиленные частями, переброшенными из Пешта, они возобновили атаки на всем протяжении плацдарма. Советское Верховное командование не было удовлетворено темпами продвижения 46-й армии, которой за 20 дней боев удалось занять лишь 114 из 722 кварталов Буды.

Фронт в Обуде и на горе Ференц-Хедь постепенно оживал. На холм Рожадомб-Хедь и улицу Чатарка вновь обрушился артиллерийский и минометный огонь. Прибывшие с горы Лато-Хедь советские части смогли на участке шириной 100 м организовать прорыв. Во время этих боев погиб, бросившись на амбразуру пулемета, который, установленный в многоэтажном здании, сдерживал советское наступление, сержант Алексей Исаев. Но на более открытых участках, например между одноэтажными зданиями, продвижение застопорилось. Под покровом тумана обе стороны проводили локальные атаки и контратаки. В донесении IX горнострелкового корпуса СС отмечается:

«Все вражеские атаки отбиты в результате очень тяжелых боев. Бои на некоторых участках все еще продолжаются. Наши и вражеские потери очень высоки».

В ходе боев командующий Будапештской группой войск советский генерал Афонин получил восемнадцать шрапнельных ранений, после чего ему на замену был назначен генерал лейтенант И.М. Манагаров, командовавший до этого 53-й армией.

К этому времени Дунай почти полностью замерз. В одну из ночей два немецких солдата, прятавшиеся пять дней, сумели по Цепному мосту добраться до Буды. Их опытом, правда в противоположном направлении, воспользовались несколько солдат венгерской 1-й танковой дивизии, в основном из числа румын-трансильванцев, служивших в дивизионной пекарне, которую держали на берегу Дуная в Буде в качестве резерва, предназначенного для усиления подразделений, оборонявшихся на этом участке.

Примерно в восемь вечера в тот же день 22 января прогремел взрыв в семиэтажном здании «Регент» на углу проспекта Маргит и площади Мехварт, во дворе которого немцы хранили значительные запасы боеприпасов. В бомбоубежище, которое прежде считалось надежной защитой от бомб, в результате воздушного налета под грудой камней и мусора оказались похороненными на несколько месяцев около трехсот человеческих тел.

23 января обстановка практически не изменилась. В донесении IX горнострелкового корпуса СС за этот день отмечается:

«Сегодня в ходе примерно двадцати отчаянных атак противника силами от роты до батальона при интенсивной поддержке артиллерийского, минометного огня, противотанковых средств и в условиях непрекращающихся налетов истребительной авиации он пытался прорвать фронт на северо-западном и северном участках. За исключением двух выступов, за которые все еще идут упорные бои, мы прочно удерживаем в своих руках линию фронта».

Тем не менее нельзя было игнорировать тот факт, что силы оборонявшейся стороны быстро таяли: потери нечем было восполнить.

24 января большинство прорывов, совершенных атакующими в предыдущий день, удалось блокировать, но, судя по документам IX горнострелкового корпуса СС, в районе площади Верхалом и Киш-Шваб-Хедь, а также между горой Шаш-Хедь и Дунаем продолжались бои «за каждый дюйм земли». Без подхода резервов оборонявшиеся считали удержание позиции невозможным. Даже еще ближе к центру Буды на глазах солдат венгерской 12-й резервной дивизии советские войска готовились нанести удар в районе площади Героев.

В течение ночи на 25 января советские войска атаковали позиции батальона «Ваннай» в районе Варошмайор. Они пересекли насыпь зубчатой железной дороги и заняли западную часть района, но силами университетского штурмового батальона и 3-го батальона 6-го полка их продвижение удалось остановить в районе улиц Чаба, Биро и Самош. Оборонительные позиции у холма Киш-Шваб-Хедь также испытывали значительное давление со стороны наступающих.

На южном участке советские войска захватили значительную часть фабрики по пошиву военной формы на улице Дароци у железнодорожной насыпи зубчатой дороги. Венгерский 1-й дивизион штурмовой артиллерии и немецкая пехота, не обращая внимания на тяжелые потери, целый день пытались отбить здание и вызволить солдат, оказавшихся запертыми в ловушке на верхнем этаже. А в это время советские солдаты с помощью огнеметов прокладывали себе путь к зданиям на южном краю улицы Херманд. Так кольцо окружения начало смыкаться вокруг горы Шаш-Хедь с запада.

26 января продолжалось начатое несколько дней назад наступление советских войск в районе холма Лато-Хедь. В этот день советским солдатам удалось несколько продвинуться вдоль улицы Тёрёквес. Поскольку занимавшие здесь позиции венгерские и немецкие подразделения были сильно измотаны, оборона на этом участке неожиданно рухнула, и полной катастрофы удалось избежать лишь потому, что советские войска в ходе боев также понесли тяжелые потери. На рассвете подразделения Красной армии вышли в район Верхалом. К этому времени оборонявшийся здесь университетский штурмовой батальон потерял уже 70 процентов личного состава. К вечеру бои распространились и на район Резмал.

В здании школы на улице Альдаш, где располагался штаб университетского штурмового батальона, взорвалась бочка с бензином, в результате чего был тяжело ранен командир подразделения капитан Лайош Шипеки Балаш. На его место сначала был назначен капитан Тибор Микулич, а затем – капитан жандармерии Жомбор Надь. К тому времени большинство студентов уже не были годными для участия в боях: те из них, кто выжил, находились в импровизированных госпиталях, где условия содержания были просто ужасными. Было практически невозможно захоронение умерших из-за того, что земля замерзла. Часть раненых лежала в коридорах на командном пункте. Как вспоминает рядовой Денеш Ваш, «я осторожно пробирался через развалины улицы Альдаш, чтобы доставить командиру в его кабинет ежедневное донесение. Когда я пришел к командиру, то увидел, что в его прихожей остался лишь узкий проход шириной где-то в полметра. У обеих стен лежали перебинтованные гражданские и солдаты в гипсе. Меня кто-то дернул за шинель. Это была молоденькая девушка лет восемнадцати – двадцати, белокурая и на удивление хорошенькая. Она умоляюще прошептала: «Возьмите пистолет и застрелите меня…» Я с ужасом увидел, что у нее нет обеих ног».

Советским штурмовым подразделениям удалось снова захватить большую часть района Варошмайор. Командование венгерского I армейского корпуса приказало группе «Сабадош» сменить студентов на позициях, но из-за стремительно ухудшавшейся обстановки обоим подразделениям пришлось вместо этого сражаться бок о бок. Набранная из примерно трехсот солдат тыловых подразделений венгерской 10-й пехотной дивизии группа «Сабадош» была создана в первую очередь для того, чтобы оправдать наличие дивизионного звена командования и отвлечь внимание от того факта, что к концу января примерно 1,5–2 тысячи солдат дивизии так и не участвовали в боях. Наступавшие с улицы Тёрёквес и из района Верхалом советские стрелковые подразделения вышли на перекресток улиц Филлер и Ханкоци Ене северо-восточнее Варошмайора.

В северной части Буды советские войска усилили натиск в направлении высоты Семло-Хедь, улицы Сепфёльди и площади Верхалом. Ночью красноармейцы при поддержке двадцати танков атаковали вершину Киш-Шваб-Хедь с юга.

На Кровавом Лугу (Вермезе) члены будапештского филиала организации «Немецкая молодежь» в возрасте от 13 до 16 лет, которые с помощью карманных фонарей указывали путь на посадочную полосу для планеров, попали под обстрел советских автоматчиков, занявших соседние улицы. После этого пришел конец регулярным поставкам всего необходимого для обороняющихся, несмотря на то что несколько планеров все-таки сумели совершить посадку на южном и центральном участках луга, которые все еще находились вне зоны обстрела советских войск.

На улице Дароци немецкие солдаты при поддержке венгерских 1-го и 10-го штурмовых батальонов наконец сумели выбить советскую штурмовую группу из здания фабрики по пошиву военной формы. Капитан Шандор Ханак вспоминает:

«Мы приблизились к зданию с двумя огнеметами и четырьмя или пятью штурмовыми орудиями. Я видел, как политруки подгоняют вперед своих солдат с автоматами в руках. Русские выпрыгивали наружу за углом забора. Огнемет выпустил туда три раза струю, а затем я послал туда осколочный снаряд. После того как дым рассеялся, я видел, что они все еще выпрыгивали. Наверное, кто-то сильно подгонял их сзади».

Блокированные на фабрике венгерские и немецкие солдаты были освобождены, но вскоре ее территория снова перешла в руки русских.

В это время защитники Буды сдерживали огнем наступление советских войск по льду со стороны Пешта у моста Эржебеты.

Вечером, после того как Пфеффер-Вильденбрух узнал о провале третьей попытки деблокирования города, он собрал военный совет. Генерал-полковник Шмидхубер и еще несколько офицеров предложили идти на прорыв. Предложение было отклонено под предлогом того, что следовало дождаться указаний фюрера. Реакцию офицеров можно было охарактеризовать словами одного из присутствующих на совещании:

«Когда мы выходили из помещения после совещания, некоторые из нас открыто говорили о тупоумии Гитлера. Даже кое-кто из эсэсовцев засомневался в его качествах вождя. Один из них с шумом бросился на выход, громко выкрикнув, чтобы каждый мог слышать: «Теперь я знаю, что наших солдат намеренно бросили в этой бойне в Будапеште!»

27 января, после неудачного завершения последней попытки обергруппенфюрера Гилле деблокировать город, Гитлер отправил в Будапешт личное послание, в котором настаивал на том, что город следовало удерживать до подхода сил деблокирования. К тому времени немецкое командование группы армий «Юг», где считали попытку прорыва безнадежным мероприятием, практически списало город и его защитников со счетов.

Советские войска опрокинули оборонительные позиции у горы Орбан-Хедь и неожиданным ударом захватили Киш-Шваб-Хедь, воспользовавшись подземным проходом через его северо-западный склон. Устранив таким образом последнее препятствие на пути своего наступления, они заняли выступ с Киш-Шваб-Хедь к району примерно в 150 м восточнее Кровавого Луга. В немецком донесении говорилось:

«Обстановка на этом участке стала чрезвычайно серьезной. IX горнострелковый корпус СС имеющимися в настоящий момент силами не сможет остановить мощный удар противника через луг к Дунаю. Для того чтобы не допустить раздробления сил, необходимо ночью с 28 на 29 января существенно сократить линию фронта, отведя войска назад. Возможности развертывания подвижных подразделений для ведения уличных боев ограниченны. Экипажи, техники и солдаты моторизованных частей сражаются в пешем порядке. Наши собственные потери чрезвычайно высоки. Количество раненых превышает число тех, кто остался в строю. На Кровавом лугу была потеряна последняя площадка, пригодная для посадки планеров, возможности снабжения в дальнейшем вызывают опасения. Положение с ранеными шокирует».

Продолжая наступать с холма Киш-Шваб-Хедь, советские части вынудили солдат, все еще удерживающих позиции в районе Варошмайор, отступить к Южному вокзалу и улице Кекгойо.

В северной части Буды немецкие дивизия «Фельдхернхалле» и 13-я танковая дивизия с приданными им венгерскими боевыми группами отошли к церкви в районе Уйлак. Наступавшие с запада советские войска, почти не встречая сопротивления, вышли на западную окраину площади Марцибаньи.

28 января немецкие войска продолжали арьергардные бои в районе площади Жигмонда и у подножия холма Рожадомб. Группа «Сабадош» и подразделения венгерской 10-й пехотной дивизии, которые должны были прикрывать это направление, отступили к бульвару Маргит. Советские войска продолжили наступление из района холма Киш-Шваб-Хедь и вышли на улицу Кекгойо. В 23.00 командованием венгерской 12-й резервной дивизии была предпринята попытка контратаки, которая закончилась неудачей.

На следующий день, 29 января, части 10-й пехотной дивизии и группы «Билльнитцер» с двух сторон предприняли контратаку на Варошмайор и высоту Киш-Шваб-Хедь. Группа «Сабадош» получила подкрепление, двести учеников средних школ, которым за два дня до этого вручили в руки оружие. С ними было около пятидесяти кондукторов автобусов и трамваев, которые оказались «призванными» в батальон «Ваннай», и около сорока человек из отряда «Пронай», насильно мобилизованных. Атака, которую поддерживали штурмовые орудия немецкой 13-й танковой дивизии, захлебнулась в районе Киш-Шваб-Хедь, так как плохо подготовленные венгерские бойцы понесли огромные потери. Кроме того, у них кончились боеприпасы. Наскоро доукомплектованный батальон жандармерии был брошен на тот же участок и первоначально добился некоторых успехов, однако далее его постигла та же участь.

Стало ясно, что советское командование планировало рассечь плацдарм надвое и окружить немецкие и венгерские подразделения, все еще продолжавшие оказывать сопротивление в районе холма Матьаш-Хедь. Штаб IX горнострелкового корпуса СС отправил вышестоящему командованию отчаянную телеграмму:

«Для того чтобы не допустить рассечения плацдарма, в ночь с 29 на 30 января войска корпуса будут вынуждены отойти на новые позиции северо-западнее и севернее в районе Замковой горы. Это будет последним оборонительным рубежом… Ситуация со снабжением угрожающая. Если IV танковый корпус СС не подойдет в самое ближайшее время, будет слишком поздно. Мы подошли к крайней черте».

Последней попыткой спасения ситуации стало создание при 10-й пехотной дивизии боевой группы, в которую вошли артиллерийские наводчики, саперы, бригады обслуживания поездов, сигнальщики и саперы. Их набралось около двухсот человек. Боевую силу они представляли только на бумаге. Поздним вечером командование I армейского корпуса санкционировало очередное отступление к бульвару Маргит.

30 января на рассвете немецкие и венгерские части оставили южную часть острова Маргит. Пфеффер-Вильденбрух назначил генерал-полковника Шмидхубера командовать южным участком обороны Буды. Оставшиеся войска получили приказ сосредоточиться в районе горы Геллерта-Хедь. К тому времени Шмидхубер начал подумывать о том, чтобы самому организовать попытку прорыва, хотя и понимал, что шансы прорваться были мизерными. Однако ему пришлось отказаться от своего намерения после того, как в следующий вечер из штаба корпуса прибыл приказ отвести войска севернее.

Позже в тот же день вал советского наступления достиг площади Кальмана. В районе Варошмайора оборона была полностью разрушена, и лишь немногочисленные группы смельчаков продолжали удерживать позиции в нескольких зданиях по соседству. Первый советский танк Т-34 подошел сюда с улицы Ретек. Сметая на своем пути противотанковые заграждения, он выкатился на угол площади Сена. Артиллеристы венгерской 12-й резервной дивизии, зарядив свои гаубицы, перенацелили их для ведения огня прямой наводкой и поразили танк с первого же залпа. Но второй советский танк переехал гаубицы вместе с расчетами. На улице Ретек обороняющиеся с помощью гранат сумели повредить еще два советских танка, но это уже не могло переломить ситуацию. С северной части площади Сена советские солдаты открыли огонь по последнему важному опорному пункту защитников города перед Замковой горой – в здании почтамта.

На улице Неметвёльди сдались в плен несколько отрядов полиции и жандармерии. Остатки венгерской 10-й пехотной дивизии были переброшены на улицу Фо, в то время как большая часть тыловых служб и штабистов (всего около девятисот человек) предпочла остаться на холме Рожадомб, где попали в плен вместе с запасами продовольствия и материальных средств дивизии. Линия фронта на этот раз стабилизировалась в районе бульвара Маргит, подступы к которому надежно прикрывала группа Билльнитцера, а также остатки отступающих венгерских боевых подразделений и солдат технических служб. Пфеффер-Вильденбрух доносил вышестоящему командованию:

«Началось сражение за Замковую гору… Создание рубежа обороны в нагромождении зданий на Замковой горе, по сути дела, является иллюзией… Для этого необходимо иметь гораздо более значительные силы… В течение всего дня – ожесточенные бомбардировки Замковой горы и сражающихся частей. Неоднократно сообщалось о катастрофической ситуации со снабжением. Ужасное положение 300 тысяч венгерского населения, которое оказалось замкнутым в узком пространстве. Не осталось ни одного целого здания. Огромные потери от обстрелов противника. Возникает угроза голода и эпидемий».

Советские войска вышли к западной окраине Кровавого Луга на уровне улицы Борш и, атаковав на открытом пространстве, захватили здание школы на улице Белы Кирая, а также базу будапештского ударного батальона, бойцы которого находились в резерве для того, чтобы в дальнейшем принять участие в боях за Замковую гору. Некоторые немецкие и венгерские подразделения продолжали упорно удерживать ряд зданий в северной части луга. Когда советские войска продолжили наступление в направлении Замковой горы, они попали под перекрестный огонь защитников города. Несмотря на плотный огонь советской пехоты, четыре груженых планера сумели с наступлением темноты приземлиться на полосу, освещенную с помощью театральных софитов.

31 января бои на северном направлении несколько ослабели, и линия фронта до конца осады стабилизировалась по бульвару Маргит. Советские солдаты сумели взять верх над студентами, засевшими в кинотеатре «Атриум». Десять – двенадцать добровольцев из числа студентов попытались выбить красноармейцев из кинотеатра, они стали забрасывать темный кинозал ручными гранатами. Но это привело лишь к напрасным жертвам. Дома типовой застройки, расположенные в Буде и у моста Маргит, были превращены немецкими солдатами в маленькие крепости. Квартиры оказались набитыми мешками с песком. Из окон виднелись стволы пулеметов. У горы Шаш-Хедь группа «Беренд» и 1-я батарея 201-го зенитного дивизиона смогли отразить атаку советских подразделений, которым удалось просочиться на северный склон Шаш-Хедь. Советские бомбардировщики и истребители на бреющем полете непрерывно наносили удары по району Замка, разрушая городские здания одно за другим. Солдат и гражданское население выгоняли из домов и направляли на строительство баррикад на улицах, которые вели к Замковой горе. Командир одного из венгерских подразделений зенитной артиллерии отмечал:

«Замок и бульвар Кристины лежат в руинах. От истребительной авиации практически нет защиты. Зенитный дивизион используется в качестве пехоты. Натиск врага очень силен, его преимущество подавляющее. Подразделения утомлены до степени истощения. Явный недостаток провианта. В наличии орудий: 22 зенитные пушки и 29 автоматических зенитных пушек».

1 февраля основной оборонительный рубеж проходил от края острова Маргит, обращенного к Буде, вдоль бульвара Маргит к площади Селля Кальмана, а оттуда – по узкому участку бульвара Кристины к Кровавому Лугу и к перекрестку с улицей Кекгойо, где советские войска угрожали Южному вокзалу. На участке между вокзалом и площадью Селля Кальмана обстановка была запутанной: почтамт и здания на южном участке бульвара Кристины находились в руках немцев, в то время как два дома на северной окраине Кровавого Луга были захвачены советскими войсками. В районе между улицей Кекгойо и горой Шаш-Хедь обстановка была еще более противоречивой. Здесь основной рубеж обороны выдавался выступом на запад, туда, где немецкие солдаты мертвой хваткой цеплялись за Фаркашретское кладбище, улицы восточнее подножия высоты Орбан-Хедь (в основном улицу Мартонхедьц) и улицу Иштенхеди. В то же время советские подразделения заняли улицу Вольфа Кароя напротив главного входа в Фаркашретское кладбище. Линия фронта становилась более понятной на участках от горы Шаш-Хедь до улицы Бочкай, по улицам Каролины и Хамжабеги.

В тот же день острие советских ударов сместилось к юго-западной части Буды. Здесь советские танки при поддержке пехоты ворвались на позиции немецких войск и стали угрожать горе Шаш-Хедь с юга. В то же время удалось отбросить два советских отряда, пытавшиеся наступать по льду Дуная. Хинди докладывал в венгерское министерство обороны:

«Положение со снабжением нетерпимое. Солдатский рацион на следующие пять дней ежедневно будет составлять: пять граммов лярда, один кусок хлеба и конина… В войсках постоянно растет завшивленность, особенно это характерно для раненых, которых складывают в тесных подвальных помещениях. Зафиксировано уже шесть случаев заболевания тифом».

Собранный по нитке отряд защитников предпринял атаку с высоты Орбан-Хедь в направлении холма Киш-Шваб-Хедь с целью отвести угрозу советского удара от Кровавого Луга, но все подошло к кровавой развязке буквально в течение получаса. Оборонительный рубеж удалось стабилизировать лишь на участке от улицы Иштенхедь до площади Кирайхаго.

2 февраля немцы, которые понесли тяжелые потери в уличных боях на улице Мартонхедь и в начале улицы Иштенхедь, отступив примерно на 1 км, сумели замедлить советское наступление только после ряда сдерживающих боев вне сплошной линии фронта. Венгерские войска сумели вернуть здание школы на углу Кровавого Луга и улицы Белы Кирая. В центральной части бульвара Кристины разгорелись упорные бои в районе здания немецкой школы. Согласно докладу штаба венгерского I армейского корпуса, «противнику удалось добиться небольшого вклинения между холмом Киш-Шваб-Хедь и Фаркашретским кладбищем; но до вечера восстановить положение не удалось. Группа солдат противника, атакуя гору Шаш-Хедь, прорвала позиции немецких подразделений, однако, благодаря контратаке венгерских войск, удалось восстановить прежний оборонительный рубеж». Решительный взвод под командованием лейтенанта-сапера Ласло Бенкё все же сумел просочиться через линию фронта в районе площади Селля Кальмана и выбить штаб советского батальона, разместившийся в здании школы на улице Варошмайор.

3 февраля папский нунций Анджело Ротта, представлявший дипломатический корпус в Будапеште, посетил Пфеффера-Вильденбруха в его бункере и заявил, что тот должен обратиться к немецкому Верховному командованию с просьбой положить конец страданиям мирного населения и прекратить дальнейшее его истребление, а также разрушение города. Понимая, что конец осады близок и измеряется ближайшими днями, Пфеффер-Вильденбрух проинформировал немецкое командование о визите нунция. Он запросил о том, существуют ли все еще планы деблокирования города, и выразил надежду получить разрешение на прорыв. Ответом было то, что приказ фюрера остается без изменений и Будапешт следует удерживать до конца.