Текст книги "Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны"

За гору Шаш-Хедь продолжали вестись ожесточенные бои. На улице Хедьтёте разгорелись уличные бои за каждый дом. Советские войска нанесли удар со стороны высоты Орбан-Хедь и вышли к улице Неметвёльди.

Вечером Хинди провел в своем бункере совещание, на которое собрал всех немногих старших командиров, которым удалось туда прибыть. Каждый из них понимал, что полный разгром стал уже, возможно, делом нескольких ближайших часов. Штабс-капитаны Дезё Немет и Фридьес Вацек снова повторили, что с военной точки зрения положение безнадежное, имеются огромные потери гражданского населения. Они попытались убедить коллег капитулировать в одностороннем порядке. Хинди безнадежным тоном заметил, что не может ничего предпринять: без помощи немцев он не может даже довести команду до своих солдат, а Пфеффер-Вильденбрух просто проигнорирует приказ о сдаче в плен в одностороннем порядке.

4 февраля советские войска из района высоты Орбан-Хедь вышли к улице Неметвёльди и продолжили наступление в сторону Южного вокзала. Это означало, что гора Шаш-Хедь была окружена и с севера. Пфеффер-Вильденбрух по радио доложил вышестоящему командованию, что больше не может удерживать позиции, что оборона рухнет в любой момент. Старательно избегая слова «прорыв», он попросил разрешения на «совершение адекватного тактического маневра», однако все равно не получил на это разрешения.

5 февраля на Кровавом Лугу приземлились последние планеры. Два из них приземлились благополучно, еще три разбились в южной части луга, шестой упал на развалины ресторана, а седьмой врезался в мансарду здания по адресу улица Аттилы, дом номер 31. Как ни парадоксально это звучит, тот день был самым удачным с точки зрения действия ВВС обороняющейся стороны: было успешно доставлено 97 т боеприпасов, 10 т горючего, 28 т продовольствия, четыре бочки с машинным маслом, а также различные запчасти.

Советские противотанковые подразделения уничтожили два немецких танка и противотанковые орудия на площади Кирайхаго, после чего заняли здания, расположенные южнее, севернее и западнее.

Вечером того же дня подразделения 16-го кавалерийского полка СС оставили свои позиции на углу улицы Неметвёльди и Фаркашретского кладбища, а советские войска вышли на пересечение улицы Дьюлы Гёмбёша и Вольфа Кароя, примерно на 1 км восточнее. Теперь, когда гора Шаш-Хедь практически находилась в окружении, началось уничтожение немецкой части, оборонявшей Фаркашретское кладбище, а также штурм высоты Киш-Геллерт-Хедь и Южного вокзала. Венгерские добровольцы, пытавшиеся контратаковать на улице Каролины, понесли тяжелые потери. Советские войска заняли казармы жандармерии на улице Бёсёрмени и сумели потеснить противника на улице Будаэрши. После того как советские подразделения прорвались по бульвару Кристины у северного края Кровавого Луга, оборонявшаяся сторона больше не могла удерживать здание Главпочтамта. Солдаты покинули здание через запасной выход бомбоубежища, однако при этом понесли еще более серьезные потери, чем предполагалось.

Пфеффер-Вильденбрух снова попросил разрешения на прорыв, заявив, что, если такового не последует, защитники города будут уничтожены всего за несколько дней и уже не смогут более связывать советские силы. Но и теперь он осмелился лишь на робкую завуалированную попытку заявить, что гарнизон будет полностью потерян, если он не получит разрешения на прорыв. Гитлер снова отказал, так как для него, разумеется, продление осады еще на несколько дней было более выгодным, чем возможный успешный прорыв, в результате чего в лучшем случае удастся спасти несколько тысяч солдат, безоружных, нуждающихся в срочной госпитализации. С начала января германское Верховное командование, которое на самом деле уже успело списать Будапешт в потери, было заинтересовано лишь в том, чтобы поиметь как можно больше пользы от обреченных защитников города. Гитлер решил отвести от Арденн фактически свое последнее боеспособное крупное воинское формирование, 6-ю танковую армию СС, и развернуть его в Венгрии, попытавшись перехватить инициативу у противника, независимо от того, что будет происходить в самом Будапеште. Таким образом, упорство защитников ему было нужно лишь для того, чтобы получить выигрыш во времени. Еще более гротескной сложившаяся ситуация становилась оттого, что советские танки на тот момент находились уже всего в 60 км от Берлина.

6 февраля в районе Южного вокзала и на улице Хедьалия бои достигли крайней степени ожесточенности. С советской стороны здесь сражались боевые группы, в состав которых входили офицеры-огнеметчики. В ходе боев на улице Неметвёльди в плен попало около двадцати боевиков местного отделения партии «Скрещенные стрелы», которых тут же расстреляли у кладбища Неметвёльди. Контратака силами 8-й кавалерийской дивизии СС в направлении горы Шаш-Хедь с юго-востока и северо-запада была остановлена крупными силами советских войск. Советские подразделения, наступавшие со стороны холма Киш-Шваб-Хедь, захватили военный госпиталь на улице Кирайхаго, а их товарищи, наступая с запада и юга, выбили немецкие войска с кладбища Неметвёльди. Командование IX горнострелкового корпуса СС в своем донесении пыталось донести до вышестоящего командования всю отчаянность сложившегося положения:

«С учетом наших огромных потерь и превосходства противника в технике невозможно остановить врага на геометрически запутанной территории города, когда оборона даже небольших улочек требует сил не менее батальона. Все наши позиции, за исключением одной позиции артиллерии, прорываются еще в процессе их оборудования».

На горе Шаш-Хедь группа «Беренд» из-за отсутствия боеприпасов и продовольствия была вынуждена прекратить сопротивление. Бои достигали такого накала, что в одном из подразделений обороняющихся, в котором первоначально насчитывалось тридцать восемь человек, к моменту сдачи в плен в живых оставалось всего семеро. В тот же день советская артиллерия начала обстрел позиций артиллерии противника, прикрывающей стык между горой Геллерт-Хедь и Замковой горой.

7 февраля советская пехота и танки заняли северный и западный участки южного вокзала. Далее на юг они вышли к улице Дьюлы Гёмбёша, где завязались настолько тяжелые бои, что некоторые здания по нескольку раз переходили из рук в руки. К вечеру из тридцати двух человек добровольцев, оборонявших улицу Марвани, тридцать были убиты или ранены. На улицах Вилланьи и Бочкай оборонявшимся удалось отразить все атаки советских войск, а из района горы Шаш-Хедь группа немецких солдат численностью до роты сумела пробиться к новому рубежу обороны. Тем временем советские войска и венгерские добровольцы, выступившие на стороне Красной армии, попытались предпринять атаку из здания почтамта в направлении улицы Кекгойо. Но атака была отражена ураганным огнем с немецкой стороны. Красноармейцами были уничтожены последние пулеметные позиции немцев, находившиеся на территории Фаркашретского кладбища.

С наступлением темноты немецкие подразделения предприняли попытку вернуть здание Южного вокзала, но им удалось отбить только западную часть. Кроме того, немцам удавалось удерживать здание на углу бульвара Кристины и улицы Варошмайор. С помощью последнего оставшегося у них танка они сумели отразить советскую атаку от здания Главпочтамта к Замковой горе. На северном участке весь день продолжались упорные бои в районе участка прорыва, в котором участвовали советские огнеметные танки. Но советским частям так и не удалось развить успех в районе бульвара Маргит.

8 февраля советские подразделения из района кладбища Неметвёльди вышли к улице Авар, протянувшейся параллельно южной железнодорожной ветке. С горы Шаш-Хедь наступающие продвинулись в район горы Киш-Геллерт-Хедь. В это время группа венгерских солдат сумела отбить большую часть здания Главпочтамта. Ночью небольшой отряд из состава 102-го венгерского конного батальона химической защиты, которым командовал прапорщик Норберт Майор, осуществил удачную операцию на западной стороне Кровавого Луга. Венгерским солдатам удалось выбить красноармейцев из углового дома по бульвару Кристины и улице Варошмайор. В итоге был деблокирован взвод немецких солдат, которые засели на верхних этажах этого здания. Венгерские солдаты бросились бегом через Кровавый Луг, ворвались в здание, вывели оттуда немецких солдат, которые были способны идти самостоятельно, и бегом вернулись на улицу Аттилы. В тот день на парашютах осажденной группировке было сброшено 4 т припасов. Это было последней доставкой.

IX горнострелковый корпус СС отвел своих солдат на следующий рубеж обороны к восточному краю Кровавого Луга. Большая часть гарнизона Южного вокзала была эвакуирована. Теперь уже командующий немецкой группой армий «Юг» Эрих фон Манштейн (Манштейн уже почти год (с марта 1944 г.) был отстранен от командования; командующим группой армий «Юг» в феврале 1945 г. был О. Вёлер. – Ред.) просил у Гитлера разрешения на прорыв. Все подвалы, переоборудованные в импровизированные госпитали, были переполнены ранеными, несмотря на то что смертность среди них росла с каждым днем. Когда в разрешении вновь было отказано, командование IX горнострелкового корпуса СС сосредоточило остатки своих войск в районе Замка.

Последний командир венгерской 10-й пехотной дивизии полковник Лайош Лехоцки, делая запись в журнале боевых действий, не мог отказаться от своего по-военному сухого, почти бюрократического стиля:

«Господам командующему корпусом и командиру 13-й танковой дивизии (генерал-полковнику Шмидхуберу) мною устно было передано следующее: взывая к чести офицера, я просил о том, чтобы урегулировать с господином командующим корпусом ряд моментов. В условиях, когда продукты и боеприпасы на исходе, продовольственный паек солдата является недостаточным и состоит из конины и куска хлеба, когда боеготовность воинских частей падает на глазах, процветает дезертирство, грабежи и даже переход на сторону противника, нельзя исключать, что рядовой состав может восстать против офицеров… Но лишения солдат не идут ни в какое сравнение со страданиями и мучениями гражданского населения. С этого момента ответственность за все невзгоды ложится на плечи командующего венгерским корпусом генерал-полковника Хинди. Я настоял на ознакомлении с мнениями других представителей корпусного командования. Я заявил, что не вижу другого выхода из этой ужасной ситуации, кроме как отдать приказ о прекращении борьбы».

После этого Лехоцки попрощался со своими приятелями-офицерами и удалился в бункер.

9 февраля позиции немецких войск на вершине горы Киш-Геллерт-Хедь непрерывно подвергались ураганному огню советской артиллерии. Недавно прибывшая в этот район советская 25-я гвардейская стрелковая дивизия и несколько рот венгерских добровольцев из числа перебежчиков при поддержке танков наступали на цитадель со стороны горы Шаш-Хедь.

На позициях немецкой батареи на вершине горы Киш-Геллерт-Хедь разгорелся рукопашный бой. Только в этот день было уничтожено до половины развернутых здесь немецких орудий.

Небольшая советская штурмовая группа, действующая на бульваре Кристины, вновь заняла здание школы на улице Аттилы, тем самым создав брешь в системе обороны Замковой горы. Другая группа, вооруженная огнеметами, пыталась закрепиться в расположенном ближе к центру по улице Аттилы здании, но была выбита оттуда атакой студентов университета при поддержке противотанкового орудия. Со стороны школы двадцать венгерских добровольцев, перебежавших к противнику, попытались проникнуть в соседнее здание. Их командир вспоминал:

«Нашей целью был захват первого этажа… Когда мы достигли поворота на лестничной клетке, то сверху в нас полетела куча ручных гранат. Мы дали залп, но взрывной волной нас разметало по ступеням. Многие были ранены, но у нас не было времени разбираться кто и где, потому что немцы пошли в контратаку… Стену крошили пулями, трещали рамы, раздавались громкие крики раненых. Повсюду лежали тела убитых. Те, кто мог, наверное, могли бы укрыться, но прятаться было негде. Поэтому и мы, и они просто продолжали стрелять. Вскоре, не знаю, сколько прошло времени, у нас не осталось ни одного, кого бы не зацепило… У всех были разбиты головы, сильно шла кровь. Поскольку не осталось никого, кто остался бы цел, делать там больше было нечего, и я отдал приказ отходить. Тяжелораненых несли те, кому досталось меньше. Карабкаясь назад, вниз по лестнице или просто прыгая в находившийся далеко внизу двор, мы двигались к исходному рубежу, пытаясь оттащить туда наших раненых. Между тем немцы обстреливали нас со всех сторон. До соседней школы нам удалось добраться лишь втроем, остальные не смогли преодолеть этот путь и погибли».

К вечеру вершина горы Киш-Геллерт пала. Южный вокзал также полностью перешел в руки русских. Советские солдаты и венгры-добровольцы с боями прокладыва ли себе путь от одного здания на улице Авар к другому, но прорыв к высоте Нап-Хедь (Солнечная) не удался. В тех боях погибло от сорока до пятидесяти венгров-добровольцев. Линия фронта теперь проходила вдоль улиц Карачоньи, Дьёзё, верхней части улицы Месарош, улиц Хедьалия и Альшохедь. Между железнодорожной насыпью в Ладьмани и улицей Вилланьи царил хаос: часть подразделений обороняющихся была заперта, в то время как прочие, ведя непрерывные бои с советскими солдатами, пробивали себе путь по улицам Каролины и Бочкай и площади Ленке.

10 февраля советские танковые клинья, ударом с горы Киш-Геллерт-Хедь пронзив Дёбрентей, угрожали разорвать связь между немецко-венгерскими группами, которые находились у «цитадели», Будайского замка и в Ладьмани. У Эржебетского моста через Дунай в бой был брошен штрафной батальон, составленный из провинившихся и пониженных в звании советских офицеров. Однако в результате контратаки силами группы «Шёнинг» часть батальона была уничтожена. Особенно упорные бои шли в верхней части улицы Келенхедь. Здесь на советской стороне сражалось много венгерских добровольцев, пытавшихся штурмовать цитадель. Многие из них были уничтожены немцами. Советские солдаты, вооруженные огнеметами, броском через Кровавый Луг заняли здание в южной части улицы Логоди, которое сразу же отбили пятеро бойцов университетского штурмового батальона после тяжелого боя с применением артиллерии. Боевая группа рядового Петера Ноэля атаковала школу на улице Аттилы:

«Мы пошли в бой до наступления рассвета. После того как мы взорвали одну из глухих стен здания, нам удалось застать русских врасплох, после чего мы за десять минут отбили школу, не потеряв ни одного человека».

Ночью советские войска и две роты венгерских добровольцев предприняли атаку на участке в районе Ладьмани. Один из участников того боя Янош Секереш вспоминал:

«То тут, то там мы встречали шедших поодиночке наших раненых солдат. Я нес на себе красный парашютный шелк, и, когда ко мне подходили венгерские солдаты, мы отрывали оттуда красную полоску, чтобы прикрепить ее на кепи. Тонкий слой снега на земле пах бензином и порохом. У подбитых танков лежали обгоревшие трупы. Советские солдаты обрабатывали снарядами территорию на нашем пути». Пятнадцатилетний кадет Эне Шуйански оставил о тех днях такие воспоминания: «Ночью и утром бушевал сильный бой, в основном в районе площади Ленке. Повсюду обгоревшие танки, грузовики, мертвые тела. Наша батарея оказалась рассеяна… Недалеко от нас на улице Миклоша Хорти один из немецких грузовиков получил прямое попадание снаряда и тут же загорелся. Вокруг него еще долго валялись трупы немецких солдат, некоторые были обуглены».

Рано утром 11 февраля передовые советские части приближались к гостинице «Геллерт», расположенной на улице Миклоша Хорти, со стороны близкой к Дунаю. Штаб венгерской 10-й пехотной дивизии, располагавшийся в доме номер 16, к тому времени уже был полностью разоружен. Множество венгерских солдат на карачках выбирались из подвалов и, пошатываясь, брели в плен в сторону Будафока.

Поздним утром защитники железнодорожной насыпи в Ладьмани по приказу майора Дьюлы Вихароша выбросили белый флаг. Южнее горы Геллерт-Хедь сохранились отдельные очаги сопротивления, большинство немецких солдат отошли к Замковой горе. В XI округе к полудню бои практически прекратились, правда, один из советских джипов, водитель которого беззаботно вел машину в сторону площади Святого Имре, был подбит из немецкого гранатомета, очевидно, одним из солдат, решивших продолжать свою собственную войну.

В гостинице «Геллерт» командующий венгерской зенитной артиллерией полковник Йожеф Козма пояснил штабу 102-го зенитного дивизиона, что он рассматривает дальнейшее сопротивление или попытку прорыва бессмысленными. В полдень, совместными силами разоружив большинство немецких солдат, артиллеристы вывесили над зданием штаба дивизиона белый флаг, а вечером того же дня все отказавшиеся сдаться немецкие солдаты были уничтожены солдатами Козмы и советскими подразделениями в ходе рукопашного боя в подземных проходах. В 19.00 советские подразделения заняли госпиталь, оборудованный в часовне в скале (Сиклакапольна). К этому времени практически по всей Буде сопротивление было прекращено.

Глава 4
ПОПЫТКИ ДЕБЛОКИРОВАНИЯ

Среди историков различных стран обычно принято считать Битву на выступе «последней попыткой наступления», предпринятой Гитлером. Это не совсем верно. В период с 1 января по 15 марта только в Венгрии было предпринято не менее пяти попыток немцев перейти в наступление. Сюда относится ликвидация советского плацдарма на реке Грон, операция Frühlingserwachen («Весеннее пробуждение»), а также три попытки деблокировать Будапешт. Силы и средства, привлекаемые для решения задач этих наступлений, а также размеры территорий, которые в результате захватывались, можно сравнить по крайней мере с наступательной операцией в Арденнах. По мнению Гитлера, к концу 1944 г. Венгрия стала главным театром военных действий, и вермахт разворачивал здесь гораздо большие силы, чем где-либо еще, пытаясь стабилизировать положение.

Было запланировано проведение трех крупных наступательных операций с целью деблокировать окруженный Будапешт и восстановить восточный участок рубежа «Маргит». Но целью операции, вопреки общепринятому мнению, вовсе не было спасение гарнизона города. Дополнительные силы направлялись в Венгрию исключительно для того, чтобы бросить их на чашу весов там, где Гитлер планировал дать последнее, решающее сражение. С этой целью к февралю 1945 г. в Венгрию были переброшены все имевшиеся резервы, в том числе почти половина танковых дивизий Восточного фронта. Гитлер отчаянно надеялся на то, что в результате ему удастся добиться здесь успеха.

На тот момент последним источником горючего для войск Германии стали нефтяные поля Западной Венгрии (а также Австрии. – Ред.). Этот фактор, а также необходимость защитить Вену делали театр военных действий Венгрии чрезвычайно важным. С осени 1944 до апреля 1945 г., в период, когда первые советские танки подошли к Берлину на расстояние 60 км, каждое совещание в ставке фюрера начиналось с хода боев в Венгрии. (Советские войска вышли на Одер и захватили Кюстринский плацдарм, примерно в 60 км от Берлина, 30 января – 3 февраля 1945 г. – Ред.) Один из его адъютантов Герхард Больдт вспоминает о той ошибке, что он совершил в феврале, когда готовил карты:

«[Генерал-полковник Гейнц] Гудериан начал комментировать обстановку на театре военных действий в Венгрии. Гще не договорив первое предложение, он остановился и бросил на меня тяжелый взгляд. Гитлер уставился на меня с непроницаемым выражением лица, а потом устало откинулся в кресле. Я поспешно, заикаясь, что-то несвязно пробормотал, желая в душе, чтобы подо мной разверзлась земля и поглотила меня. Карты Генерального штаба стопкой лежали перед Гитлером в обратной последовательности, сверху – Курляндия, а в самом низу – Венгрия».

С самого начала Гитлер настаивал на том, чтобы Будапешт был удержан, и запрещал любые попытки прорыва войск из города. 24 декабря 1944 г., когда кольцо окружения сомкнулось еще не полностью, он направил в Венгрию IV танковый корпус СС, а также 96-ю и 711-ю пехотные дивизии, всего 60 тысяч солдат и офицеров и около 200 танков. (Очевидно, автор посчитал только танки. Однако в ударной группировке немцев было до 500 танков и штурмовых орудий (всего три танковые и три пехотные дивизии, части двух танковых дивизий). – Ред.) Командование группировкой было поручено обергруппенфюреру СС Отто Гилле, недавно высоко отмеченному командованием за прорыв из окружения в районе Черкасс. (Имеется в виду Корсунь-Шевченковский котел, из которого в ходе настоящей бойни вырвались жалкие остатки окруженной группировки. – Ред.) Гиммлер отправил Гилле телеграмму, где отмечал, что Гитлер выбрал именно его, как офицера, имев шего самый богатый опыт боев в окружении, а также за то, что его корпус проявил себя как лучшее соединение на Восточном фронте.

Дорогая цена этих попыток деблокирования вскоре начала сказываться. Переброска IV танкового корпуса СС за Дунай лишила резервов район Варшавы. Это позволило советской армии 12 января 1945 г. разметать немецкую оборону в районе Вислы. Танки маршалов Т.К. Жукова и И.С. Конева катились (так у автора. – Ред.) вперед, пока не уперлись в Одер, где остановились только потому, что советское командование не стало продолжать наступление. (В ходе Висло-Одерской операции советские войска продвинулись на глубину до 500 км, прорвав семь оборонительных рубежей, отражая контрудары. Тылы отстали, возникла угроза контрударов с флангов. – Ред.)

Между командованием группы армий «Юг» и Гудерианом существовали разногласия относительно того, как будут использованы войска после перегруппировки, однако они были едины в том, что Будапешт следует как можно скорее оставить, дав гарнизону разрешение на прорыв. Почти каждый день они просили об этом Гитлера, но все было напрасно.

Было необходимо сделать сложный выбор между двумя возможными маршрутами, по которым двигалась бы деблокирующая группировка. Удар с южного направления, из района Секешфехервара (под кодовым названием «Паула») был более протяженным и требовал дополнительно 900 кубических метров горючего и пяти дней. Удар с севера (операция под кодовым названием «Конрад») предполагал наступление на меньшее расстояние, нес в себе больше элементов неожиданности для противника, но одновременно и больше риска из-за характера местности, на которой предстояло действовать войскам. Несмотря на то что Гудериан больше склонялся к первому варианту (операция «Паула»), его личный представитель генерал-полковник Вальтер Венк, которого сумели убедить доводы представителей группы армий «Юг», а также Верховное командование все-таки высказались за операцию «Конрад», как за более стремительную.

28 декабря, после проведения перегруппировки, немецкие войска начали выдвигаться в Венгрию. В надежде на то, что советские войска пока не успели построить здесь прочную оборону, немецкое командование отдало приказ о наступлении еще до прибытия всех сил. На тот момент к месту дислокации успело прибыть примерно 32 процента 5-й танковой дивизии СС «Викинг», 66 процентов 3-й танковой дивизии СС «Мертвая голова» и 43 процента 96-й пехотной дивизии. От 711-й дивизии вообще не было никаких вестей. Перегруппировка продолжалась до 8 января. 7 января Гудериан прибыл в город Тата, чтобы наблюдать за ходом операции. Министр обороны салашистского правительства Венгрии Карой Берегфи предложил, чтобы венгерские войска также приняли участие в операции. Однако предложенные им соединения, в частности 1-я гусарская дивизия, 2-я танковая дивизия и 23-я резервная дивизия, были слишком потрепаны, чтобы участвовать в наступательных боях. Генеральный инспектор Гонведа генерал-лейтенант Дьюла Ковач был очень расстроен, когда узнал, что у генерал-полковника Балька просто нет времени, чтобы обсудить с ним детали парада войск, после того как они войдут в Будапешт.