Текст книги "Соблазненная принцем"

Глава 43

Прошло пять дней после начала учений.

В замке было тихо. Воины Рауля и Данела ушли на учения: они работали вместе, ели вместе, сражались вместе.

Детей увели поглубже в лес, чтобы они не оказались на линии огня. Амайя умоляла разрешить ей отправиться с ними, чтобы готовить им еду.

Если не считать Томпсона, прикованного к постели, и нескольких слуг, Виктория и Хейда остались в замке одни. Но они не сидели без дела: чистили шкафы, перетряхивали постели в спальнях, подрубали шторы, чинили гобелены, то есть делали все, что угодно, лишь бы не думать о революции, битвах, увечьях и смертях, которые происходят там, за стенами замка, пока они сидят здесь в полной безопасности.

Безопасность Виктории гарантировал также тот факт, что она была англичанкой, никогда не обучавшейся искусству ведения боевых действий.

Хейда была в безопасности, потому что ее тело было изуродовано де Гиньярами и она не могла сражаться.

Обе они себя не помнили от ужаса. Они знали единственный способ не думать о грядущих событиях – делать уборку и занимались этим.

В ясную погоду они выбивали ковры и гобелены, так что не оставалось ни пылинки, и мыли окна уксусом, разбавленным водой. Когда было сыро, они чистили комнаты на верхних этажах, в которых, как подозревала Виктория, уборка не делалась в течение нескольких поколений. В тот день, когда за окном моросил дождь и все было серым, они забрались на чердак в поисках чего-нибудь такого, что можно было бы повесить на стену, чтобы избавиться от ощущения гулкой пустоты на верхней галерее. Они просмотрели скатки старых ковров и сложенные старые шторы.

Виктория опустошила шкаф, протерла его и принялась складывать простыни и одеяла, возвращая их на полки и разговаривая при этом вслух сама с собой:

– Я должна уехать… Рауль сказал… мистер Лоренс сказал, что как только начнется революция, он отошлет меня отсюда.

– Значит, вы должны уехать, – сказала Хейда, которая просматривала содержимое сундуков, стоявших возле стены. Вытащив старую одежду, старые шляпы и обувь, она кое-что оставила, а остальное бросила на кучу тряпья.

– Но я обещала попрощаться с ним перед отъездом, – сказала Виктория и, закончив складывать белье, закрыла дверцу шкафа.

– Вы могли бы написать ему прощальное письмо.

– Да, могла бы.

– А я бы его доставила.

– Правда? – Виктория с некоторым удивлением посмотрела на Хейду. Ах она, перебежчица!

– Конечно, правда. Вы моя хозяйка. Я живу, чтобы служить вам.

– Ты говоришь это с сарказмом.

– Нет, нет. Я говорю совершенно искренне.

Оказавшись в одинаковом положении, они очень подружились.

Но Виктория слишком хорошо знала Хейду. Она хотела, чтобы Виктория думала о Рауле, чтобы она горевала о нем, мучилась и чтобы желала остаться здесь до тех пор, пока он сам ее не отпустит.

А Виктория твердо решила уехать, как только узнает, что он остался жив после этой своей проклятой революции.

За окнами завывал ветер. Виктория и Хейда с тревогой думали о своих товарищах, которым негде укрыться в такую сильную бурю, и с каждым раскатом грома все сильнее испытывали чувство вины перед ними.

Хейда, ухватившись за ручку следующего сундука, попыталась подтащить его к окну, но не смогла.

– Он слишком тяжелый, – сказала она.

Виктория без возражений взялась за тяжелый сундук.

– Позволь, я сделаю это, – сказала она.

Однако сдвинуть сундук с места не смогла.

Хейда подошла с другой стороны и пыталась толкать сундук, когда Виктория его тянула на себя.

Сундук скрипел, но почти не двигался.

– Что в нем такое? – спросила Виктория. – Золотые слитки?

Обе женщины посмотрели на большой замок, висевший на сундуке, и взглянули друг на друга.

Викторию охватило возбуждение.

Золотые слитки? Сокровище? Неужели это правда?

Хейда позвенела большой связкой ключей, висевшей у нее на поясе.

– Ты сможешь отпереть замок? – спросила Виктория.

– В руках мастера один из этих ключей отопрет его. А я мастер.

– Приятно слышать.

Превозмогая боль, Хейда опустилась на пол. Встав перед сундуком на колени, она стала пробовать ключи один за другим. Дважды она прекращала работу, пыталась повернуть ключ, но потом качала головой и переходила к следующему.

Только седьмой ключ издал щелчок. Замок открылся, и Хейда с победоносным видом улыбнулась Виктории.

Они вместе подняли крышку и заглянули внутрь. Сверху находились письменные принадлежности – перо, перочинный нож, чернила и бумага, лежавшие на портативной конторке.

Виктория подняла все это и отложила в сторону.

Под ними лежали аккуратно сложенные мужская сорочка, брюки, пиджак и начищенные штиблеты из блестящей черной кожи. Одежда была изготовлена по последней моде из самого лучшего материала самым лучшим портным… По спине Виктории пробежал холодок предчувствия. Хейда убрала одежду, а под ней… даже при тусклом свете их глаза ослепил блеск золота.

Монеты… сотни монет.

Виктория поднесла к глазам одну из них.

– Французская. Достоинством в сорок франков. – Она с трудом проглотила ком, образовавшийся в горле. – Возможно, это было очень давно припрятано на черный день.

– Нет, – сказала Хейда, решительно покачав головой. – Крышка сундука чистая, чернила не высохли, а одежда сшита по последней моде.

Виктория вгляделась в монету внимательно:

– И монета недавно отчеканена. Чье же это?

Они услышали, как в коридоре раздался звук взводимого пистолетного курка и мужской голос произнес:

– Мое.

Глава 44

Дождь шел, не прекращаясь, уже в течение целых суток, что отнюдь не способствовало улучшению настроения. В полдень люди Данела собрались вокруг небольшого костра и пили кофе, а сам Данел прохаживался туда-сюда, разбрызгивая при каждом шаге грязь своими огромными черными сапогами.

– Пропади он пропадом, этот Закери. Если он позволил, чтобы де Гиньяры его убили, я буду преследовать его до самых врат ада и заставлю умолять дьявола спасти его от меня.

– А что, если он попал в плен к де Гиньярам? – спросил Рауль.

– Тогда они заставят его пожалеть об этом, – мрачно заявил Данел.

Мятежники больше всего на свете боялись, что один из их людей попадет в руки де Гиньяров, не вынесет пыток и признается во всем, что им известно.

Пока что им везло. Из-за этого дождя наемники и стражники де Гиньяров остались в Тонагре, что дало возможность мужчинам и женщинам Рауля практиковаться в искусстве ведения боя.

И они практиковались.

Они разделились на три группы: одна под командованием Рауля, другая – Просперо, а третья – Закери. Женщины-снайперы из группы Закери в самой гуще леса оттачивали умение скрывать звук выстрелов. Две другие группы смешались и, действуя по приказу Данела, учились выполнять обязанности друг друга. («Если один из вас упадет, его место должен занять следующий»); они учились у Данела рукопашному бою, причем Раулю никогда еще не приходилось видеть столь грязного борца, а также учились использовать в качестве оружия все, что попадет под руку. (Как сказал Данел: «В соответствующих обстоятельствах даже грязь можно использовать в качестве оружия. Сделайте ее вашим оружием».)

Данел не был сторонником более мягкой политики Рауля в отношении женщин, который предпочитал обучать женщин только владению огнестрельным оружием. («Они умеют владеть ружьями и кинжалами, но на тот случай, если их поймают, их нужно научить, в какое место бить мужчину, чтобы убить его, – зловеще ухмыляясь, говорил Данел. – Когда парень думает об изнасиловании, я могу дать гарантию, что внимание его отвлечено. Сообразительная женщина ударит его в дыхательное горло и перебьет его или разобьет ему кулаком нос, чтобы кость врезалась в мозг. Большинству наемников не нужны мозги, но нападение такого рода замедляет их действия».)

Для решающего сражения Данел намеревался создать отвлекающий маневр и, выманив наемников де Гиньяров отсюда, направить по узкой тропе, ведущей в город, где и устроить им бойню. Но он разработал также и вспомогательные планы на тот случай, если что-нибудь пойдет не так.

Рауля планы Данела приводили в благоговейный трепет. Каждая возможность и каждая возможная реакция, а также советы на основе классического военного искусства, которые время от времени давал Рауль, принимались или отвергались исключительно с учетом их целесообразности. К сожалению, ни один из них не предвидел того, что произошло. Три женщины из группы, которую готовил Закери, пришли, чтобы сообщить об исчезновении Закери. Потерять сейчас одного из командиров, который, как и они, знал все их планы, было настоящим несчастьем.

Данел принялся расспрашивать женщин из группы Закери:

– Когда он исчез?

Женщины, обменявшись взглядами, попросили Эсти говорить от них всех.

– Он ушел из палатки нынче утром, – сказала она.

– Он кому-нибудь сказал, куда идет?

– Нет. Мы думали, он ушел по своим делам, – сказала Эсти, указав в направлении леса. – Мы подумали, уж не наткнулся ли он на медведя. Мы поискали, но не нашли никаких следов. А потом увидели, что исчезла и его лошадь…

Рауль и Данел посмотрели друг на друга. Три женщины тоже обменялись взглядами.

– Вчера вечером он вел себя как обычно? – резко спросил Данел.

– Вчера он нас совсем замучил, желая научить держать порох сухим и говоря, что нам нужно убивать наемников де Гиньяров, потому что лучше умереть, чем попасть к ним в руки. Благодаря Закери я могу попасть в глаз белке с расстояния двухсот шагов, – покачав головой, сказала Эсти. – Я знаю, сэр, что вы думаете, будто он предатель, но зачем же тогда так хорошо обучал нас?

– Кто-то к нам пожаловал, – сказал лагерный дозорный. И добавил: – Идет Закери.

– Оставайтесь в моей палатке, – сказал Данел женщинам. – Не выходите. И не произносите ни звука.

Низко наклонившись, они нырнули в палатку.

Данел, никогда не упускавший случая для язвительного замечания, поклонился Раулю:

– Вы будете вести переговоры, мой король. Займите центральное место на сцене.

Но Рауль мог справиться и без его советов. Он был уверен, что сможет. Поэтому он раскланялся в ответ и стал ждать, что будет дальше.

Закери въехал на территорию лагеря, помахал рукой и крикнул:

– Какой ужас! У меня новость для Сейбера. Это настоящая трагедия!

– Я здесь! – сказал Рауль, выходя вперед. Он схватил поводья, резко остановив кобылу Закери. – Что случилось?

– Она снова сбежала, – сказал Закери.

– Кто сбежал? – Рауль закрыл глаза и прислушался к интонации Закери.

– Мисс Виктория Кардифф. Она снова сбежала.

Рауль широко раскрыл глаза и, тяжело дыша, уставился на кузена. Не было необходимости прислушиваться к интонации голоса Закери. Ему все подсказало сердце. Это ложь!

А Закери продолжал:

– Я поехал за ней, но ее поймал Жан-Пьер. Он взял ее в плен. Боже милосердный, он изнасилует ее, подвергнет пыткам, потом убьет. Сейбер, ты должен спасти ее!

Рауль взглянул на Данела.

Должно быть, Данел увидел дикую ярость на лице Рауля, потому что быстро вышел вперед и сказал:

– Ради Бога, Закери, слезь с лошади, иначе озябнешь и промокнешь насквозь!

– Я не могу задерживаться, – заявил Закери. Когда же попытался развернуть кобылу в обратном направлении, она встала на дыбы. – Я оставил свое войско, чтобы самому сообщить новость, но они еще не добились особых успехов, и мое присутствие там необходимо.

Он лжет! – снова подсказал Раулю внутренний голос, однако он постарался приглушить свой гнев и страх.

– Я настаиваю, – сказал Данел. – Нам нужно подробно узнать, где и когда ты видел, как мисс Кардифф взяли в плен, не говоря уже о том, что ты простудишься и умрешь, если поедешь назад под таким проливным дождем. – Он взглянул на небо. – Через часок небо прояснится, и ты сможешь вернуться. Я приказываю тебе спешиться!

Совершенно очевидно, что Закери отчаянно хотелось уехать, чтобы не сообщать им никаких подробностей.

– О моей кобыле требуется позаботиться больше, чем обо мне. В моем лагере для нее найдется помещение. Я оставлю ее там, а сам вернусь пешком.

Его кобыла загарцевала, попыталась подняться на дыбы и даже стряхнуть на землю. Но Закери не утратил контроль над лошадью.

Данел, отбросив всякие тонкости обращения, вытащил пистолет.

– Я сказал… сойди… на землю.

Закери уставился на пистолет, на мрачную физиономию Данела и, повернувшись к Раулю, сказал:

– Сейбер, каждая минута в руках Жан-Пьера укорачивает на минуту жизнь мисс Кардифф.

– Пристрели его, – сказал Рауль.

Данел вскинул дуло пистолета.

Закери замер.

– Ладно. Я слезу с лошади. Позвольте мне взять седельную сумку. – Он пошарил рукой за спиной и схватил кожаную кобуру.

Когда он повернулся, Данел выстрелил. Рауль отпустил поводья, а кобыла встала на дыбы.

Закери качнулся назад и шлепнулся в грязь. Пистолет, который он достал, взлетел в воздух.

Он намеревался пристрелить Данела. Или Рауля.

Данел поймал пистолет за рукоятку и сунул его себе за пояс. Он, как всегда, был похож на бандита или пирата.

Данел и Рауль увидели, как кобыла опустила на землю передние копыта, подняв брызги жидкой грязи, и как Закери торопливо отполз в сторону, чтобы не попасть под копыта.

Когда лошадь успокоилась, подбежал один из людей Данела и схватил поводья.

Закери поднялся на ноги и, делая вид, что возмущен, спросил:

– В чем проблема? В чем вы меня обвиняете? – Но, увидев трех женщин, которые вышли из палатки Данела, начал кое-что понимать. – Не может быть, чтобы вы поверили им. Ведь они женщины, – сказал он.

– Кто-то еще к нам пожаловал, – крикнул дозорный, добавив мгновение спустя: – Это Хейда.

Закери явно испугался и хотел убежать.

Данел ударом сапога под колено сбил его с ног и, вытащив из ножен меч, встал над ним.

– Мне кажется, нам нужно узнать, почему он не хочет с ней видеться, – сказал он.

– Я тоже так думаю, – сказал Рауль, у которого заболели зубы, оттого что он очень сильно стиснул челюсти.

– Хейда ранена! – воскликнул дозорный и, спрыгнув с дерева, подбежал к ее лошади.

Хейда упала к нему на руки.

– Король Сейбер! Я должна поговорить с королем! – Она увидела Рауля и заговорила еще до того, как он подошел к ней: – Это Закери. У него французское золото. Мы с мисс Кардифф нашли его, а он увидел нас и сбил меня с ног. А когда я пришла в себя… – Она взяла Рауля за руку, и из ее глаз покатились слезы. – Мой король, прости меня. Я тебя подвела. Она убежала.

– Ты не могла ее уберечь, – сказал Рауль, сжав ее пальцы.

Со своим искалеченным телом и пурпурной шишкой на лбу Хейда была похожа на сломанную куклу. Но когда Данел достал Закери из лужи и встряхнул, в ее глазах вспыхнул огонь, и она стала вырываться, желая, чтобы ее поставили на ноги.

– Эй ты! Ну-ка отвечай мне, что ты с ней сделал?

Закери стал вырываться из рук Данела.

– Сука!

Рауль едва сдержал гнев.

– Где Виктория?

– Что с ней сделал Закери?

Готовый убить его, Рауль схватил Закери за шею и окунул лицом в глубокую грязную лужу. Он держал его так, пока кузен не перестал сопротивляться, потом вытащил голову Закери из черной воды и заорал:

– Где Виктория Кардифф?

– Она убежала, – прохрипел Закери.

– Лжец! – воскликнула Хейда, которая, хромая, приблизилась к нему. – Лжец!

Рауль снова окунул его с силой человека, одержимого жаждой мести. Вытащив его, он снова спросил:

– Где мисс Кардифф?

Задыхающийся Закери пробормотал:

– Она убежала.

Рауль снова макнул его и снова вытащил.

– Где мисс Кардифф?

Закери не мог открыть глаза. Нос его был забит грязью.

– Она убежала, – повторял он. – Она убежала.

– Нет, она не убежала, – сказал Рауль, крепко держа Закери за шиворот. – Говори мне правду.

Одна из женщин из подразделения Закери вернулась в палатку Данела и принесла оттуда одеяло, которым закутала плечи Хейды. Она попыталась заставить ее уйти из-под дождя, но Хейда покачала головой:

– Нет. Я хочу, чтобы Закери сказал нам, где мисс Кардифф. А потом я хочу убить его.

Данел сидел на обломке скалы словно завороженный, наблюдая за происходящим.

– Скажи мне, Сейбер, откуда ты знаешь, что твоя женщина не убежала? – спросил он.

Рауль взглянул на кузена, обмакнул в грязную лужу Закери и, подержав его там, сказал:

– Потому что она пообещала попрощаться со мной, когда надумает уехать.

– И ты ей веришь? – спросил Данел.

– Да, – ответил Рауль.

Данел кивнул и сказал:

– Лучше вытащи его, иначе от него никому из нас вообще не будет никакой пользы.

Рауль вытащил Закери из грязной лужи и, наклонившись, прокричал ему в ухо:

– Где мисс Кардифф?

Закери, давясь, отрыгнул грязную воду и наконец прохрипел:

– Я продал ее Жан-Пьеру.

Это был ответ, которого ожидал Рауль. Это был ответ, которого Рауль страшился.

– Забирай это дерьмо, – сказал Рауль, подтолкнув его к Данелу. – Мне надо ехать.

Пока Рауль проверял, сухой ли у него порох и достаточно ли оружия, чтобы перебить всех до единого дворцовых стражников, Данел достал свой пистолет, нацелил его на Закери и сказал:

– Расскажи нам все.

Закери сидел весь в грязи и крови, скуля, словно побитая собака.

– Я все расскажу. Какая теперь разница? Против вас отправляют наемников де Гиньяров. Французы ждут на границе. Когда битва почти закончится и морикадийская армия будет разгромлена, французы войдут сюда и объявят, что де Гиньяры утратили контроль над страной и что теперь управлять страной будут они, потому что это их княжество. Они хотят заполучить Морикадию ради ее казино, водолечебниц и денег, которые все это приносит.

– Значит, ты все продумал? Я и не знал, что ты такой коварный, – сказал Данел, размахивая перед его физиономией пистолетом. – Но ведь ты член семьи. Почему ты нас предаешь?

– Почему бы и не предать? Я никогда не был прямым наследником трона. Со мной никто не считался. Меня использовали для того, чтобы я обучал кучку неотесанных деревенщин военному искусству, чтобы они использовали знания в битве за революцию, в которой им не суждено победить. Причем я обучал не мужчин, а женщин. Что может быть унизительнее?

Его женщины-снайперы сердито зашумели.

– Да замолчите вы, – сказал Закери, сердито посмотрев на них. – Я хорошо подготовил вас. Вооруженные силы Сейбера уничтожат де Гиньяров, де Гиньяры уничтожат вооруженные силы Сейбера, и французы победят. Победителем буду я. Почему бы нет? Что могло ждать меня впереди? Участие в битве за революцию и смерть в бою? Ради вас? Ради них? Нет, нет и нет! Я этого не хочу! – Он усмехнулся, блеснув зубами на покрытом грязью лице. – Так что, Сейбер, ты можешь бросить свои войска и бежать за своей любовницей. Тебе будет приятно узнать, что она упорно сопротивлялась, но испугалась, что я ее пристрелю.

Рауль кивнул:

– Спасибо за объяснение. Я еще никогда не рассматривал данную ситуацию с твоей точки зрения.

Лагерь замер. Все уставились на Рауля в ожидании.

Данел добродушно улыбался.

Закери хлопал глазами.

И Рауль его ударил. Сбил его с ног, поднял и ударил головой о дерево. Отпустив его, он посмотрел, как Закери рухнул на землю, потом повернулся к Данелу и сказал:

– Поставь его на передовую линию. Если он попытается сбежать, пристрели его.

Данел отсалютовал.

Цепляясь за ствол дерева, Закери встал на ноги.

– Я знал, что когда придет время воевать, этот незаконнорожденный полуангличанин бросит свою армию, – сказал он.

На сей раз его ударил Данел. И когда Закери рухнул на землю, Данел поставил свою толстую, обутую в черный сапог ногу ему на шею и улыбнулся недоброй улыбкой.

– Король Сейбер едет, чтобы расправиться с де Гиньярами и спасти свою леди. Мы разгромим наемников и остановим французов.

– А что вы сделаете со мной? Застрелите выстрелом в спину? – задиристо спросил Закери.

– Нет, я не стану марать руки. Я отдам тебя женщинам, которых ты научил стрелять, а потом осыпал оскорблениями.

У Закери глаза округлились от ужаса.

Данел убрал ногу с его шеи.

Эсти, наклонившись, сказала:

– Молись, Закери. Я тебе гарантирую, что это последний день твоей жизни.

Глава 45

Виктория со связанными руками и ногами сидела на украшенном резьбой высоком узком стуле в тронном зале морикадийского дворца, наблюдая, как Жан-Пьер отдает приказания командиру наемников и королевской охране.

Мужчины стояли перед длинным каменным столом, который почти разрезал огромную комнату пополам. Жан-Пьер находился по одну сторону стола, его командиры – по другую. Перед ними на столе лежали развернутые карты, и Жан-Пьер что-то объяснял, используя свой кнут в качестве указки.

Все трое мужчин были вооружены: портупеи располагались на груди, на спине и на поясе. Но Виктория боялась только Жан-Пьера. Жан-Пьера с его бледно-голубыми, жуткими, как у привидения, глазами.

– У мятежников нет другой возможности, кроме как направить свою кавалерию по дороге, ведущей в Тонагру. Надо остановить их там, – сказал он вполне доброжелательным тоном.

Генерал наемников, дородный прусский офицер с белокурыми волосами и голубыми глазами, сказал:

– Мои войска будут на месте в течение часа.

– Нужно понаблюдать за двумя мужчинами, вожаками мятежников. Один из них молод и красив, от него без ума все леди, – сказал Жан-Пьер и взглянул на Викторию, улыбнувшись с довольным видом. – Ты встречал его, это игрок Рауль Лоренс. Крестьяне считают его своим свергнутым с трона королем. Убейте его первым.

Виктория тоже уставилась на него холодным взглядом; ей не хотелось, чтобы он догадался, как она растеряна и испугана.

Но он знал. Разумеется, он это знал.

– Предатель, который привез девушку, сказал, что у них обучают женщин стрелять из ружей с вершин деревьев, чтобы перебить ваших людей с большого расстояния. Заставьте поработать своих стрелков. Пусть они собьют с деревьев этот урожай фруктов в женском обличье. И когда их женщины начнут, вскрикивая, падать замертво, у мятежников поубавится наглости.

Генерал скорчил гримасу:

– Не уверен, что мои люди будут стрелять по женщинам. Они предпочитают сначала их насиловать.

– Ваши люди будут делать то, за что им платят, – сказал Жан-Пьер.

– Разумеется. Уж я об этом позабочусь, – сказал генерал, низко поклонившись. – Я скорее умру, чем не выполню ваш приказ.

– Вы имеете право выбирать одно из двух, – сказал Жан-Пьер.

Генерал поежился, снова поклонился и торопливо скрылся за дверью.

Виктория услышала, как он зычным голосом отдавал приказания.

Она сделала глубокий вдох, стараясь оставаться спокойной, храброй и равнодушной. Пока что с ней ничего не случилось. Она была уверена в себе и Рауле, и это позволило ей искать выход из создавшейся ситуации.

В дальнем конце тронного зала находилось несколько двустворчатых дверей, выходивших в огромную комнату. В пятидесяти футах от них в другом конце зала стоял на помосте старинный деревянный трон. Чтобы высмеять надежду Виктории стать королевой, Жан-Пьер поместил стул, на котором сидела Виктория, рядом с королевским троном. Полы здесь были из шлифованного белого мрамора, на каждой стене – высокие окна, в простенках – средневековые гобелены и военные доспехи из темного металла. Посередине одной из стен находился такой огромный камин, что Виктория могла бы стоять в нем, не сгибаясь. Огромные дубовые колонны поддерживали резные балки, потемневшие за долгие тысячелетия от дыма. С потолка свешивались яркие геральдические знамена.

Одно из знамен висело позади трона, и Виктория задержала на нем взгляд. Она слишком хорошо помнила начертанный на нем девиз.

Начальник королевской охраны был ростом гораздо ниже прусского офицера, но поджарый, словно гончая, с длинными белыми зубами и мрачным злобным взглядом.

Жан-Пьер повернулся к нему:

– Ты морикадиец, Биттор. Может быть, тебе хочется, чтобы мятежники победили?

– Я предан вам, Жан-Пьер. Вы даете мне то, что я хочу, – сказал Биттор. Он говорил медленно, четко произнося каждое слово. – Женщин. Место, где можно медленно убивать их. И возможность спрятать тела так, чтобы их запах не беспокоил никого, кроме ваших заключенных. – Он остановил взгляд на Виктории, как будто она была не более чем свиньей, которую предстояло зарезать.

У Виктории от ужаса перехватило дыхание.

– Иногда и я с удовольствием провожу с тобой несколько минут отдыха, не так ли, Биттор? – спросил Жан-Пьер.

Биттор лихорадочно глотнул воздух и содрогнулся.

– Вы очень изобретательны, мой предводитель.

Жан-Пьер в мгновение ока поднял кнут и хлестнул им Биттора по лицу.

– В таком случае почему ты утаил правду о том, что Лоренс наводнил дворец шпионами? – заорал Жан-Пьер. Биттор стер с лица кровь. – Горничные в отелях! Слуги во дворце! Предатели повсюду! И они все еще живы и здоровы! Их головы на плечах, их кишки – в животах! Отыщи их! Приведи сюда, и я откручу им руки и вырву языки!

Викторию чуть не вырвало. Она ясно вспомнила, что сделал Жан-Пьер во время своего посещения с Томпсоном. Она понимала, что Жан-Пьеру хочется подвергнуть ее пыткам, чтобы получить сведения о Рауле и его действиях. Она понимала, что у нее нет никакого шанса избежать этого или спастись.

Она снова посмотрела на знамя, висевшее позади трона. Возможно… все-таки она смогла бы спастись.

Жан-Пьер жестом приказал Биттору уйти и повернулся к ней. Издевательски поклонившись, он сказал:

– Большая честь приветствовать в тронном зале старого короля шлюху короля нового.

Забавно, что, хотя она безумно боялась за свою жизнь, когда ее впервые назвали «шлюхой», это задело ее за живое. Разве не так сказал бы о ней ее отчим, услышав о ее смерти здесь? Разве не сказал бы он ее матери: «Слава Богу, что она умерла. Иначе она опозорила бы нас всех своим распутством»?

– Вы знаете, что это такое? – спросил Жан-Пьер, указав на ближайшие к трону доспехи. – Говорят, что это были доспехи короля Рейнальдо. Для морикадийцев это своего рода святыня. Служанки полируют их с особым усердием. Мужчины прикасаются к ним «на счастье». Я обожаю наблюдать их благоговейный трепет. Вы знаете почему, мисс Кардифф?

Широко раскрыв глаза, она покачала головой.

– Потому что на самом деле это не его доспехи. – Он указал кнутом на доспехи, находящиеся в середине ряда. – Вот доспехи Рейнальдо. – Он презрительно фыркнул. – Доспехи, к которым они относятся с таким благоговением, принадлежат моему предку. Согласитесь, что забавно знать, что эти крестьяне в течение двух сотен лет хранят верность графу де Гиньяру, который предал, подверг пыткам и обезглавил Рейнальдо.

– Это как-то по-детски, – сказала она.

– То, что эти крестьяне поклоняются не той святыне?

– Нет. То, что богатые, могущественные де Гиньяры не гнушаются сыграть такую шутку с людьми, у которых почти ничего нет.

Словно собака, собирающаяся напасть, Жан-Пьер злобно оскалился, обнажив зубы, и его бледно-голубые глаза стали почти белыми. Но нет! У нее был план, и она не могла позволить этому бешеному человеку-волку напасть на нее. Сначала она должна попробовать освободить себя.

– Это знамя позади трона является символом вашей семьи?

Виктория с удовлетворением заметила, что удивила Жан-Пьера своим вопросом.

– Хотите поговорить, мисс Кардифф?

– Нет-нет. Просто захотелось узнать, потому что я видела эту эмблему раньше.

– Разумеется, видели, – сказал Жан-Пьер. Глаза его снова стали бледно-голубого цвета, и он снова стал похож на человека. – Оно висит во всех публичных зданиях.

– Только не в отеле. А я так недолго пробыла в Тонагре, что не имела времени посмотреть что-нибудь другое. Нет, я видела это в бухгалтерской книге. Мой работодатель приказал перевести указанные в этой книге средства из этой страны в один швейцарский банк.

Виктория не ожидала, что это так взволнует Жан-Пьера.

– Что-о? – взревел он.

Она повторила:

– Мой работодатель приказал перевести средства, указанные в книге, из этой страны в швейцарский банк. И вот теперь я подумала, не на вас ли он работал?

Жан-Пьер так быстро вскочил, что она больно ударилась головой о высокую спинку стула. Но не успела она понять, что произошло, как он схватил ее за горло.

– Ты лжешь!

Она покачала головой и попыталась заговорить.

Он сильно сжал ей горло, не давая дышать.

Виктория стала вырываться из его рук.

– Ты лжешь, – повторил Жан-Пьер.

Перед ее глазами поплыли красные пятна.

Жан-Пьер отпустил ее.

– А теперь расскажи мне правду.

– Это не ложь, – хрипло сказала Виктория. – Я видела книги. Овладевала профессией. Я хороший бухгалтер. Собиралась вам предложить свои услуги. В обмен на свободу.

Жан-Пьер уставился на нее. Он почему-то тяжело дышал, лицо его побагровело, а нижняя челюсть отвисла. Складывая два да два, он как будто получил в ответе пять.

– Нет, он такого не сделает. Хотя… Конечно, сделает.

Виктория не понимала, что происходит. Одно было ясно: он сумасшедший, а она находится в его власти.

– Оставайся здесь, – сказал Жан-Пьер и, взглянув на привязанную к стулу пленницу, грубо расхохотался и вышел из зала.

Виктория, одинокая и беспомощная, осталась в полной тишине пустого дворца…