Текст книги "Соблазненная принцем"

Глава 48

В горах на черном небе сияли звезды. В костре потрескивал хворост и ревело пламя. Запах древесного дыма смешивался с вонью грязных носков и трубочного табака, а звуки гитары и барабана смешивались с голосами дюжины мужчин, громко распевающих песню об одинокой женщине, грустящей среди цветов. Пели они не очень мелодично.

И собрались они по не слишком приятному поводу. При первом же затишье после бурного начала правления Рауля Данел, Просперо и Томпсон собрали самых близких новому королю мужчин и увели его в лес, чтобы должным образом оплакать отъезд Виктории в Англию, предавшись пьяной вакханалии. Эль и вино лились рекой. Закусывали они свежей жареной олениной, хлебом с медом и сушеными ягодами. Они плясали вокруг костра и громко хохотали, когда Данел споткнулся и шлепнулся, потом помогли ему встать и снова пустились в пляс.

Потом мужчины угомонились и принялись петь, но стали засыпать один за другим, пока не остались только Данел, Просперо и Рауль, которые, подбрасывая в костер хворост, невесело разговаривали о перспективах Рауля на будущее.

– Тебе придется жениться. Я имею в виду… ну, ты понимаешь… в церкви, с архиепископом, с цветами. Не так, как… – Он махнул рукой куда-то в сторону леса.

– Нет, – ответил Рауль.

– Ты король, – гнул свою линию Данел. – Тебе надо побеспокоиться о продолжении рода.

– Данел, ты его кузен, – заметил Просперо. – Престол может унаследовать твой сын.

– Это мое проклятие: все женщины хотят переспать со мной, но единственная, которая имеет для меня значение, не желает выходить за меня замуж. – Данел в отчаянии покачал косматой головой.

– Селеста не хочет выходить за тебя замуж? – спросил Просперо.

– Умная женщина, – сказал Рауль.

Просперо фыркнул.

– Выйдет только при условии, что я буду хранить ей верность. А эта женщина чует обман за милю. Нет уж, увольте, – вздохнув, сказал Данел. – Пусть Сейбер сам делает следующего короля. Какая-нибудь красивая молодая принцесса из Верхней Брасконии с радостью выйдет замуж за такого красивого молодого жениха.

– Нет, – сказал Рауль.

– Где находится Верхняя Браскония? – спросил Просперо.

– Я сам придумал эту страну, – ответил Данел.

– Нет, – повторил Рауль. – Или Виктория, или никто.

Просперо и Данел мрачно уставились на него.

– Ты не из тех мужчин, которым на роду написано прожить в одиночестве, – сказал Данел, подбрасывая в огонь палку.

Рауль ценил их заботу, но…

– Со мной все в полном порядке, не так ли? Разве я плохо выполняю свои обязанности? Разве я не распределял продовольствие, не помогал фермерам, не оказывал гостеприимства богатым туристам и не приветствовал прибывающих к нам глав государств?

Просперо вдруг вскочил, затряс ногами и принялся хлопать себя по заду.

– Проклятые муравьи!

Рауль рассмеялся. Видите, он еще может смеяться! С ним все в порядке.

– Придется избавиться от них, – сказал Просперо и бросился в лес, по дороге снимая с себя штаны.

Рауль увидел возможность сменить тему разговора. Он встал и пошел в лес в противоположном направлении.

– Надо отлить, – сказал он.

– Мне, пожалуй, тоже, – сказал Данел. К большому неудовольствию одного из чутко спавших мужчин, Данел доковылял всего лишь до края поляны.

Закончив свое дело, трое мужчин вернулись к костру.

– Пожалуй, мне пора забираться под одеяло, – сказал, потягиваясь, Рауль.

– Э-э, нет, ваше величество! – Просперо и Данел взяли его за руки и снова усадили.

Рауль вздохнул.

– Помните Англию? Холодную, дождливую, отвратительную Англию? Помните, как мне совсем одному пришлось поехать в Англию, когда мне было всего одиннадцать лет? Я привык быть один. Я могу с этим справиться. Со мной все в порядке.

– Да-а, мы это видим, – сказал Данел и подбросил на угли еще хворосту.

Рауль наблюдал, как вверх взметнулся сноп искр, затерявшихся среди звезд. Интересно, видны ли звезды в Англии или там уже начались осенние дожди?

– Не понимаю я женщин, – сказал Данел, усаживаясь поудобнее. – Мне казалось, что мисс Кардифф любит тебя.

– Черт возьми, и Хейда думала, что она его любит, – кивнув, сказал Просперо. – А она в этом деле разбирается.

– Мои женщины тоже так думали.

– И после этого уехать… вот так… стоило этому сукину сыну Джонсону появиться здесь… – Просперо взял кувшин с элем и отхлебнул из него.

– Пить из кувшина не положено. Дай-ка его мне, – сказал Рауль, потом добавил: – Какого черта? – И, сделав большой глоток горького напитка, передал кувшин Данелу.

Данел выпил, утер подбородок и спросил:

– Что она сказала, Сейбер, в свое оправдание?

Раулю не хотелось говорить об этом. Воспоминания об отъезде Виктории месяц назад сразу же после появления мистера Джонсона в тронном зале все еще причиняли сильную боль. Ему не верилось, что все это произошло. Как он сказал ей во время церемонии передачи права собственности, веревка, связывающая их, была завязана слишком крепко, так что если ее разрезать, пострадают оба.

Рауль не знал, страдала ли она, но сам он страдал.

– Она говорила, что любит меня, – сказал он.

Кувшин был все еще в руках Данела, так что Рауль взял бурдюк с вином и долго пил из него, сознавая, что никакое количество алкоголя не поможет ему избавиться от страданий.

– А что она ответила, когда ты сказал, что любишь ее? Неужели она не поняла, какую честь ты ей оказываешь? – возмутился Просперо. И рыгнул. Потом, прижав кулак к животу, усмехнулся и снова рыгнул достаточно громко, чтобы недовольно заворчали спавшие мужчины. Повернув голову на запад, он заорал, потрясая кулаком: – А этого не хочешь ли, костлявая англичанка, которая считает, что наш король недостаточно хорош для нее?

– Это не плохие манеры, а просто хороший эль, – сказал Данел, ткнув Просперо под ребра.

Оба разразились хохотом. Потом снова вернулись к своим вопросам.

– Ладно, – сказал Просперо. Он поставил локоть на колено, подложил кулак под подбородок и пристально посмотрел на Рауля. – Итак, что она ответила, когда ты сказал, что любишь ее?

– Я ей этого не говорил. – Рауль поздравил себя с тем, что говорит коротко и по существу.

Оба мужчины повернулись к нему, как будто сидели на металлических пружинах. Они молчали около минуты, потом Просперо громко спросил:

– Ты ей этого не говорил?!

– Она любит Англию. Она считает, что это единственное цивилизованное место на земле.

– Она оставила тебя ради Англии? – недоверчиво спросил Просперо.

– Нет. Не ради Англии. По другим причинам. Все довольно сложно. Она не хочет выходить замуж, потому что ее отчим жестоко обращался с ее матерью. – Это была правда. Сейбер обрадовался, что знает об этом.

– Ты ей не сказал? – Для закоренелого холостяка Данел слишком уж сильно возмутился.

Когда Рауль вспомнил, как он схватил ее за запястье и потребовал объявить свои намерения, ему стало не по себе. Потому что она снова сказала, что любит его. А потом он…

– Я попытался сказать, как много она для меня значит. Она мне ровня – нет, она лучше меня! – по уму, по сообразительности, по умению обращаться с людьми… и с детьми. Все они ее любят.

– Ты сказал ей, что тебе нравится ее умение обращаться с людьми? – спросил Данел, шлепнув себя по лбу.

– Я сказал ей также, что для меня нет женщины, равной ей в постели!

Двое мужчин посмотрели друг на друга. Потом они посмотрели на Рауля.

Рауль вздохнул.

– Я понимал, что она хотела услышать, но не мог солгать ей.

– Не мог солгать ей о чем? – спросил Просперо, почесав отросшую за день щетину на подбородке.

– Я знаю также, что она не захочет исполнять обязанности королевы. Многие королевские обязанности – простая формальность: махать толпе рукой, не думая ни о чем… А Виктория хочет свободы. – Рауль считал, что, отпустив ее, сделал благородное дело. – Я должен был сделать это для нее.

– Все это куча дерьма! – заявил Данел.

Просперо зажал рукой свой нос.

– Причем смердит от нее так, что я отсюда чую.

– Нам было тебя жалко. Мы ее ненавидели. И ради чего? – Данел поднялся. Он качался так, словно стоял на палубе корабля. – Ведь ты даже не сказал, что любишь ее!

Раулю следовало бы знать, что они его не поймут.

– Она хотела жить по-своему. Она заслуживает ту жизнь, которую запланировала для себя, а не ту, которую я пытался навязать ей, похитив ее.

– Еще куча дерьма! – заявил Просперо, с трудом поднявшись на ноги и встав рядом с Данелом. – Если бы ты просил, умолял ее, если бы сказал ей, что любишь, она, возможно, осталась бы. – Он выпятил грудь и ткнул в нее пальцем. – Ты думаешь, что я не проделал этого с Хейдой? Я делаю это каждый раз, когда веду себя как осел. А знаешь ли ты, почему я приползаю к ней? Потому что без этой женщины я – ничто! Полное ничтожество!

Рауль наконец выложил им правду, потому что, если бы он не признался в этом, они продолжали бы терзать его своими вопросами:

– Я сын своего отца. Я не умею любить.

Оба мужчины уставились на него, склонив набок головы. Потом они повалились друг на друга, помирая от хохота.

Рауль наблюдал за ними, обиженный и удивленный тем, что отсутствие у него способности любить показалось им таким забавным.

– Ты не любишь ее? – воскликнул Данел, споткнувшись о бревно, лежащее за его спиной. – Я никогда в жизни не видел человека, настолько потерявшего голову от любви. Как еще, черт возьми, это можно назвать? Когда ты ничего так не желаешь, как сделать ее счастливой? Когда тебя гораздо больше беспокоит то, чего хочет она, чем то, чего хочешь ты сам? Когда ты чувствуешь себя несчастным без нее? Боже милосердный, это и есть любовь, парень!

– Твоя любовь к ней, – пояснил Просперо.

– И это совсем не смешно, – добавил Данел.

– Если бы ты сказал ей, она бы по крайней мере знала все, что ей нужно знать, чтобы сделать свой выбор, – заявил Просперо, откидывая назад упавшие на глаза волосы. – Ни одна женщина не должна без любви становиться королевой такой быстро развивающейся страны, как Морикадия.

– Прошу вас! – воздев руки к звездам, громко взмолился Данел, разбудив почти всех спавших мертвецким сном товарищей. – Давайте поговорим о том факте, что наш храбрый король Сейбер струсил и не сказал ей то, что следовало, словно мальчишка, который боится пригласить девушку на танец из опасения получить отказ.

У Рауля зашумело в ушах, но не от выпитого вина. Так что, может быть, они были правы? Возможно, это правда? Может быть, он действительно любит ее?

А Данел продолжил:

– Я должен сказать, что она завоевала мое сердце, когда выстрелила в меня с намерением убить…

Просперо хихикнул с довольным видом:

– А когда она замахнулась этим мечом и приказала вам обоим перестать плясать и пытаться убить друг друга?

– Но больше всего мне всегда нравилось, – продолжал Данел, – думать, что она откажет нашему мальчику, обладающему огромными деньгами, потому лишь, что он ее не любит.

Рауль с трудом поднялся на ноги и задумчиво уставился в огонь. Неужели он ее любит? Неужели? Должно быть, это так, потому что он сам в этом признался.

– Значение имеет только ее отказ.

Просперо упал навзничь на землю.

– Плохо, что у тебя нет выбора. Придется тебе поехать и рассказать ей всю правду. О церемонии, обо всем. Ты знаешь, что я имею в виду.

Рауль проглотил ком, образовавшийся в горле.

– Да. Наверное, я так и сделаю.

– Но если она хочет выйти замуж за кого-нибудь другого вместо тебя… – сказал Данел.

– Нет! – в отчаянии воскликнул Рауль охрипшим голосом.

Однако Данел упорно продолжал:

– Эта женщина любит детей и захочет завести нескольких…

– Нет! – Рауль поднял кулаки.

– Она красивая, – сказал Данел. – Не думаешь же ты, что она всю жизнь будет соблюдать обет безбрачия?

Рауль протянул руки и, схватив кузена за горло, притянул к себе.

– Нет, – сказал он. Это было не ответом на вопрос, но инстинктивным отрицанием самой мысли, что Виктория может находиться рядом с другим мужчиной.

А хитрый старый манипулятор Данел тут же сказал:

– В таком случае тебе надо предпринять какие-то действия.

Рауль отпустил его горло.

– Да.

Тишину у костра нарушало только потрескивание хвороста в пламени. Данел потер горло:

– Когда она узнает правду… о церемонии, я имею в виду… Ну что ж, у этой женщины есть характер.

– Да. – Великолепный характер. У Рауля впервые за долгое время поднялось настроение.

Просперо задумчиво произнес:

– По правде говоря, не хотелось бы мне быть на твоем месте.

Глава 49

– Ваши родители будут вами гордиться, – говорила Виктория, разглаживая юбку белого платья Эффи. – Увидеть, как вас представляют королеве, – заветная мечта вашего отца.

– Я знаю, – прошептала Эффи.

Девушка была напугана до смерти.

Виктория прикоснулась рукой к ее щеке, чтобы успокоить ее, потом повернулась к Мод:

– Когда тебя будут представлять королеве, джентльмены сразу же заметят, какая ты красавица.

Мод, прищурившись, взглянула на Викторию:

– А забудут ли они при этом о моем низком происхождении?

– Я в этом уверена. Но это удобный случай проверить.

– Ладно. – Мод расправила плечи и приподняла подбородок. – Тогда я постараюсь им воспользоваться.

После своего возвращения из Морикадии два месяца назад Виктория делала все необходимое, чтобы подготовить девочек Джонсон к этому событию. Они знали, как ходить, как кланяться, как должным образом наклонить голову, что делать, если королева Виктория заговорит с ними… Никакая другая девушка в Англии не испытывала такой гордости за честь быть представленной королеве, как эти две девушки. И никакая другая гувернантка в Англии не радовалась больше, чем Виктория, тому, что работает на прежнем месте и что все обошлось без скандала.

По пути из Морикадии в Англию она узнала, что после происшествия на балу мистер Джонсон отвез семью домой, потом сразу вернулся в Морикадию, чтобы разыскать ее. Он был очень добр и прежде всего спросил, не пострадала ли она, а когда она заверила его, что с ней обращались с должным уважением, и заплакала, он дал ей свой носовой платок и оставил в покое. Миссис Джонсон и его дочери, ни с кем не общаясь, ждали его возвращения с Викторией и никому не рассказывали о своих приключениях в Морикадии и об исчезновении гувернантки. Поэтому репутация Виктории не пострадала. Джонсоны отнеслись к ней с сочувствием и добротой. Даже если им приходило в головы, что их безупречная мисс Кардифф могла за время своего отсутствия стать падшей женщиной, то они держали эти мысли при себе, а поскольку Виктория была, как всегда, спокойной, невозмутимой и дисциплинированной, жизнь семьи снова сосредоточилась вокруг Мод и Эффи.

И вот теперь Виктория оказалась в Букингемском дворце, помогая девочкам в их звездный час.

Она впервые подумала, что если бы вышла замуж за Рауля и стала королевой Морикадии, то помогла бы многим таким же, как Мод и Эффи, девушкам максимально использовать свои возможности. И все же решение покинуть Морикадию было правильным. Она это знала.

Так почему же она тосковала по Раулю так сильно, как будто потеряла половину своей души?

Церемониймейстер королевы Виктории хлопнул в ладоши.

– Юные леди, в вашем распоряжении имеется полчаса. Мы хотели бы, чтобы сейчас сопровождающие вас лица заняли свои места в зале для приемов. Нашим дебютанткам я предложил бы разумно использовать это время. Места общего пользования находятся налево по коридору.

Виктория легонько прикоснулась к плечу каждой девочки и направилась в коридор вместе с остальными сопровождающими лицами и гувернантками.

– Виктория?! – окликнул ее смутно знакомый голос.

Она увидела девушку с очень печальными глазами.

– Белл? – Виктория раскинула руки и обняла подругу. – Что ты здесь делаешь, Белл? Может, представляют одну из твоих сестер?

– Нет, мы не можем себе этого позволить, – произнесла Белл дрожащими губами. – Я здесь с отцом. Ему повелела явиться королева, а после болезни матери и произошедшего с ним… несчастного случая… мне приходится сопровождать его, когда он куда-нибудь выходит.

Виктория огляделась вокруг и, заметив альков, увела Белл.

– Извини, я не слышала о несчастном случае. Что с ним произошло?

– Думаю… думаю, что он кому-то много задолжал… какому-то страшному человеку, потому что отца избили настолько сильно, что он… Одним словом, нога у него никак не заживает и лицо все в шрамах, – сказала Белл, стараясь не смотреть Виктории в глаза.

– Я этого не знала, – в ужасе сказала Виктория.

– Понимаешь, мы почти никому не говорили о том, как произошел несчастный случай. – У Белл задрожала губа. – Я только тебе рассказываю, дорогая подруга.

– Но Рауль не упоминал об этом!

– Ты видела Рауля, когда путешествовала? И ничего не сказала мне? – радостно оживилась Белл.

«Потому что мне не хотелось бы объяснять… кое-какие вещи».

– Извини, что не написала тебе. Да, я виделась с ним. Я провела с ним некоторое время, – сказала она. Это была своего рода недооценка происходившего.

– Как он там? Мы знаем, что его революция победила и он стал королем Морикадии. Мы читали об этом все, что писали в газетах, и ужасно радовались. Я хочу сказать, что радовались я и сестры, но не отец.

– Я уехала оттуда до церемонии коронации, однако смею тебя заверить, что никто не помешает ему сесть на трон. – Виктория знала, что в ее голосе звучит гордость, но это ее не тревожило. Ведь она разговаривала с сестрой Рауля.

– Ты была там во время революции? – спросила Белл, усаживаясь на банкетку возле окна.

Виктория понимала, что не следует рассказывать Белл всю правду. Все, что произошло, было слишком ужасно, чудесно и странно. Все это не с самой лучшей стороны показывало брата Белл и ее, Викторию. Но присущие Белл тепло и чуткость каким-то образом заставили Викторию усесться рядом с подругой и рассказать всю историю ее пребывания в Морикадии: о похищении, о странных церемониях, о твердом намерении Рауля победить в революции и завоевать ее. Закончив рассказ, она увидела, что Белл удивленно смотрит на нее.

– Рауль хотел жениться на тебе, а ты его бросила? Ты бросила Рауля, потому что он не любит тебя?

– Белл! Я думала, что ты одобришь меня. Помнишь, в школе поздней ночью, когда мы болтали, ты всегда говорила, что выйдешь замуж только по любви?

– Я была дурочкой! – заявила Белл. – Я бы сделала все, что угодно, чтобы помочь своим сестрам и себе избежать встречи с отцовскими кредиторами. Мне самой слишком поздно налаживать свою жизнь, но мои младшие сестры заслуживают того, чтобы получить свой шанс. Ради этого я бы вышла замуж за кого угодно.

– Ах, Белл, извини меня. – Виктория начала понимать всю глубину страданий Белл. – Не может ли Рауль помочь вам избежать встречи с кредиторами?

– Отец перехватывает мои письма к нему.

– Это несправедливо. Когда твой брат король…

– Я должна бы быть сестрой короля. А вместо этого я дочь никчемного прожигателя жизни. Все это неправильно и несправедливо. – В глазах Белл вспыхнуло возмущение. – Как и то, что сделала ты. Ты могла бы выйти замуж за Рауля! Он красив, он добр, у него целы все зубы, и он молод. Да, мой отец его бил. И Рауль, возможно, думает, что не умеет любить, однако он любил меня и любил всех своих сестер.

Озадаченная горячностью Белл, Виктория сказала:

– Это правда. Но это не любовь мужчины к своей женщине.

– Разве нельзя было выйти за него замуж и немного потерпеть? – оборвала ее Белл.

– Но что, если он никогда не полюбит?

– А что, если полюбит? Его любовь заслуживает того, чтобы ждать ее хоть всю жизнь. – Белл положила руку на плечо Виктории и заглянула ей в глаза. – Поезжай назад. Возвратись в Морикадию и найди его. Этим ты научишь его, как надо любить. Если он больше не хочет тебя, он тебе скажет об этом.

При мысли о такой возможности у Виктории перехватило дыхание. Белл увидела это и поняла.

– Игра стоит свеч, не так ли? – спросила она.

Впервые за два месяца Виктория почувствовала, что с ее души свалилась огромная тяжесть. И теперь она могла думать о чем-то другом, кроме своих страданий.

– Да, – сказала она в ответ. – Игра стоит свеч. Спасибо тебе, Белл. Конечно, ты права. Я так и сделаю.

Глава 50

Шум голосов молодых леди, выстраивающихся вдоль коридора, вернул к реальности Викторию и Белл. Они поднялись со своих мест и, пообещав друг другу встретиться позднее, поспешили в королевский приемный зал.

Придворные и гордые родители ждали, затаив дыхание, появления дебютанток предстоящего сезона.

Виктория пробралась к Джонсонам, которые вместе с другими родителями стояли вдоль ярко-красного ковра, словно цветы, обрамляющие садовую дорожку. Добравшись до миссис Джонсон, она легонько прикоснулась к ней. Миссис Джонсон обернулась и вздохнула с облегчением.

– Где вы были? Мы беспокоились, – сказала она, взяв Викторию под руку.

– Я встретила старого друга.

– Судя по вашему сияющему лицу, это очень близкий друг, – сказала миссис Джонсон. – Как его зовут?

– Это не мужчина. – Виктория чуть не расхохоталась, заметив явное разочарование на лице миссис Джонсон. – Это была Белл Лоренс, дочь виконта Гримсборо.

– Ш-ш-ш! – шикнул на них мистер Джонсон, призывая соблюдать тишину.

Женщины послушно замолчали.

Ступив на британскую землю и вновь возвратившись на свое место у Джонсонов, Виктория нашла время навестить свою семью. Виктория была очень удивлена, когда узнала, что у матери имеется альбом, куда она наклеивала письма Виктории, а также карта, по которой она следила за ее путешествием. На младших братьев и сестер Виктории произвел огромное впечатление ее жизненный опыт. Отчим был удручен ее достижениями, но впервые в жизни ее это ничуть не беспокоило. Вместо этого она сосредоточила внимание на установлении более близких отношений с братьями и сестрами и – что важнее всего – с ее матерью. Эти отношения не влияли на ее карьеру или ее будущее, но она почему-то чувствовала, что семья – важная опора в жизни человека, а все прошлые обиды – дело преходящее.

Однако большую часть времени она занималась Мод и Эффи, их платьями, их манерами и процедурами презентации. Она каждый день благодарила Господа за то, что очень занята, потому что каждую ночь просыпалась в постели, протягивая руки к Раулю и не находя его. Ей снились эротические сны о Рауле. Она испытывала страстное влечение к нему.

Она взглянула на ковер как раз в тот момент, когда по другую сторону появился и стал пробираться в передний ряд виконт Гримсборо. Он тяжело опирался на трость. Его физиономия была обезображена. И было в нем что-то мрачное, что заставляло людей держаться от него подальше.

С опущенными глазами и непроницаемым лицом за ним следовала Белл.

Виктории стало обидно за подругу, у которой такая унылая жизнь. Но когда она окажется рядом с Раулем, она привлечет его внимание к тому, что его сестры несчастны, и они привезут их в Морикадию. И даже если он больше не хочет ее – при этой мысли у нее перехватило дыхание от боли, – она расскажет ему об отчаянии Белл, и он спасет своих сестер. Тогда хоть что-то хорошее произойдет в результате дурацкого бегства Виктории из Морикадии.

Когда объявили о выходе королевы Виктории, зал замер. Толпа склонилась в глубоком поклоне, и появившаяся на возвышении королева остановилась в его центре, ожидая дебютанток. Она была миниатюрной женщиной, но по ее манере держаться и уверенности в себе было сразу видно, что это не кто иной, как королева Англии. Когда Виктория стояла перед своей монархиней, ей показалось, что взгляд королевы задержался на ней, и она раскраснелась от благоговейного удовольствия.

– Вот и дебютантки пошли, – прошептала миссис Джонсон.

Мод и Эффи шли где-то в середине процессии, и каждая из них демонстрировала миру сдержанность манер и красоту, как и положено молодой англичанке, ищущей себе мужа.

Виктория почувствовала, что готова расплакаться. Она гордилась тем, что готовила их к этому важному событию.

После того как девушки присели в реверансе перед королевой, они заняли свои места в сторонке и стали наблюдать за церемонией представления. Потом, с облегчением вздохнув, юные леди стали ждать, когда их распустят. Но у королевы Виктории были другие намерения. Своим звучным голосом, неожиданно сильным для такой внешне хрупкой, женственной особы, она объявила:

– Сегодня я имею честь приветствовать нового монарха одного из самых древних европейских королевских семейств…

Как ни глупо, Виктория не поняла, что происходит.

– …из страны, которая совсем недавно освободилась от продолжительного угнетения.

Улыбающиеся мистер и миссис Джонсон немного расступились, чтобы Виктория могла лучше видеть.

– …мы гордимся тем, что являемся первой страной, которая приветствует у себя только что коронованного морикадийского короля Сейбера!

И тут он вошел в дверь. Рауль.

Боже милосердный! Рауль Лоренс… король Сейбер…

У Виктории бешено забилось сердце. У нее задрожал подбородок, затряслись руки.

Она услышала, как дружно охнули дебютантки и как одна из них громко прошептала:

– Силы небесные!

По правде говоря, Виктория не винила девушку за такое нарушение протокола.

Рауль был по-королевски великолепен, он был благороден и строг, однако при всем при этом вид у него был весьма озорной. И соблазнительный.

Словно в тумане Виктория с одобрением наблюдала, как с королевским достоинством он идет по ковру.

У нее подгибались колени, она боялась упасть.

Ведь он ее вот-вот увидит!

Но нет. Ей надо сделать шаг назад. Надо спрятаться за спины. А если она не спрячется, то он увидит ее и подумает… подумает, что она умышленно устроила эту встречу, хотя, по правде говоря, она даже не знала, что он находится в Англии, тем более в Лондоне, тем более здесь.

Почему в газетах не было сообщения о его визите?

Виктория попыталась укрыться в толпе, но стоявшие позади нее люди подались вперед, желая взглянуть на происходящее. Миссис Джонсон держала ее за предплечье. Она оказалась в ловушке.

Не глядя ни вправо, ни влево, в трех шагах позади своего короля шагали Данел и Просперо. На обоих были надеты темные, консервативного покроя костюмы, оба были хорошо подстрижены и явно как следует вымыты. Они двигались, как положено джентльменам, настоящим джентльменам – воспитанным и уверенным в себе.

Викторию распирала гордость: ведь это она их обучила, а теперь не узнала бы на улице.

С другой стороны, Рауль больше, чем обычно, выглядел как принц из волшебной сказки в своем приталенном черном костюме, накрахмаленной белой сорочке с красивым галстуком.

Ни в одной из волшебных сказок, о которых она слышала до сих пор, не говорилось о таких потрясающих удовольствиях.

Его строгое лицо осунулось, но великолепные изгибы бархатистых губ по-прежнему обещали страсть и удовлетворение.

«Не думай об этом!»

Его волосы были подстрижены и теперь не достигали плеч. Они блестели и были иссиня-черные, напоминая шелк.

Виктория ждала, сама не своя от страха, что он заметит ее. Но он не заметил. Вместо этого он повернул голову и взглянул на тех, кто находился по другую сторону ковра. Он встретился взглядом с отцом.

Гримсборо был слишком гордый, чтобы сделать первый шаг. Но после разговора с Белл Виктория поняла, что для их семьи жизненно важно, чтобы Рауль признал своего отца, и она, затаив дыхание, молилась ради Белл, чтобы он как-то показал, что идет на примирение.

Рауль так и сделал, коротко кивнув в знак того, что признает его.

Гримсборо в ответ склонил голову в знак уважения.

Это был момент одновременно ужасный и великолепный по своей значимости. Это было действие, которое даст Гримсборо время для возмещения долгов. Это был поступок, который давал крошечную надежду на то, что на губах Белл снова появится улыбка.

Виктория вздохнула с облегчением.

Рауль подошел к королеве Виктории и остановился перед ней.

– Спасибо за гостеприимство, проявленное Англией ко мне и Морикадии, присоединившейся к миру в качестве страны и монархии. – Этот глубокий, звучный голос напомнил ей о днях и ночах такой свободы и такой страсти, каких еще не испытывала ни одна женщина.

Она строго сказала себе: «Сейчас не время для подобных мыслей». Ей надо как-то стереть из памяти эти воспоминания и найти возможность сбежать отсюда.

Поэтому она снова попыталась скрыться в толпе.

А Рауль сказал:

– Я прибыл в Англию не только для того, чтобы засвидетельствовать почтение одной из величайших королев мира, но и обратиться к ней с просьбой.

– Разумеется, если это возможно, я выполню вашу просьбу, – сказала в ответ королева.

Странно, но их слова звучали так, будто они читали по написанному тексту.

– Мне нужна жена, – продолжал Рауль.

Виктория замерла на месте.

Дебютантки встрепенулись.

Королева Виктория строго посмотрела на них.

Они тут же перестали подталкивать друг друга.

Смутное жужжание голосов в толпе вокруг Виктории мешало ей думать. Ей оставалось лишь догадываться. Неужели он имеет в виду ее? Неужели он приехал за ней? Или она стала жертвой жестокой шутки судьбы, оказавшись здесь, когда он приехал просить руки какой-то более подходящей, благородной женщины?

Виктории стало не по себе.

А Рауль продолжил:

– Во время недавней революции рядом со мной была самая чудесная женщина. Женщина, обладающая мужеством и добротой. Эту женщину я хотел бы видеть своей королевой и матерью моих детей. – Он повернул голову и посмотрел на Викторию.

Ох! Он ее видел. Он знал, где она находится. И он имел в виду ее.

Чувство облегчения сменилось ужасом.

Она совсем не хотела, чтобы он женился на другой женщине. Ни за что. Но она не хотела также, чтобы он делал все это здесь, у всех на глазах.

Однако, действуя, как всегда, в своем стиле, Рауль не оставлял ей выбора. И она понимала, почему он так делает. Он был из числа тех мужчин, которые, решив что-нибудь сделать, используют для достижения цели все ресурсы, имеющиеся в их распоряжении, – в данном случае это было предложение, сделанное в самом публичном месте и перед лицом королевы.

– Ваше величество, эта достойная женщина является одной из ваших подданных, и я надеюсь, что вы поможете мне убедить ее принять мое предложение.

Викторию Кардифф обвели вокруг пальца. Она теперь видела, что все было подстроено. Абсолютно все. Ее ввели в заблуждение мистер и миссис Джонсон, настоявшие на том, чтобы она купила себе новое платье. Ее ввел в заблуждение Рауль Лоренс, задумавший и срежиссировавший эту бесчеловечную сцену. И даже сама королева Виктория.

– Кто же этот бриллиант чистой воды, король Сейбер? – спросила королева Виктория, продемонстрировав явный сценический талант.

– Мисс Виктория Кардифф, – ответил он.

Виктория еще никогда не слышала, чтобы ее имя произносилось так громко.

Сделав вид, что она не знает точно, где стоит Виктория, королева окинула взглядом собравшихся и спросила:

– Есть ли здесь мисс Виктория Кардифф?

Виктория, на несколько минут затаившая дыхание, сделала наконец глубокий вдох.